Текст книги "Буду С Тобой (СИ)"

Автор книги: Никтория Мазуровская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

В ее словах слышалась грусть и горечь. Особенно это касалось последнего высказывания о друге, или может больше чем друге?!

Мысль, ядовитым жалом ударила, и кровь вскипела, он начал злиться.

– Хочешь, чтобы я ушел?

Юля внимательно посмотрела на мужчину, сидевшего рядом. Охватила его всего взглядом и прислушалась к себе.

Ей хотелось, чтобы он ушел? Или чтобы остался?

Присутствие Романа необъяснимым образом ее успокаивало, прогоняло тоску, злость. Когда он сидел вот так близко, практически касаясь ее щеки своим дыханием, в ее душе поселилось чувство покоя. Давно забытое ощущение. Будто вернулась домой. В родные стены, что всегда укроют, защитят.

Как же это все было странно. Ведь не знает кто он. Вообще. Ничего о нем не знает, но ощущает его, как родного человека.

– Нет, я хочу, чтобы ты остался.

Он лишь кивнул на ее слова, махнул еще стопку текилы, и уже, не таясь, умостил свою ладонь на ее спине. Без пошлых намеков или чего-то такого. Это был скорее жест поддержки, желания успокоить, дать какую-то уверенность, что ли.

И ей этот жест безумно понравился.

Рома же глядел на девушку, как она улыбнулась его руке на своей спине, и пытался запомнить свои ощущения. Как загорелась кожа от касания к ней. Как задрожало что-то в душе от ее доброй улыбки. Как участился пульс от желания взять тонкие пальчики в свою руку.

До этого момента он и не подозревал о таких потребностях в себе.

В его жизни было мало людей, которыми он дорожил, общение с которыми ценил.

Но с Кареглазкой хотелось говорить. Ее хотелось слушать.

Как-то они сумели сделать шаг дальше. Помогла выпитая текила. Сняла напряжение и развязала языки. Обоим.

Юля рассказывала про свою работу, учеников, студентов. О нелепых попытках мамы познакомить ее с кем-то.

Ромка долго смеялся с ее неловкости в ответственные моменты. Однажды, поздравляя Лёньку с днем рождения, купила цветы, подарок, и как полагается маршировала его поздравить. Дело было в торговом центре, мыли пол. Она поскользнулась, и дальше было очень смешно всем, кроме нее...

Весь бар содрогнулся от его смеха.

Ромке было весело, действительно весело. И то жгучее чувство куда-то ушло,– не спряталось, а именно ушло. Потому что, по ее словам, жестам и глазам он понял: для Кареглазки этот Лёня друг, и даже скорее брат. Близкий и родной человек.

Как для Ромы была Дима. И внутри у него после такого сравнения все успокоилось, он смог в полной мере насладиться неожиданно приятным вечером, красивой девушкой рядом, и ощущением покоя в душе.

Он не побоялся рассказать про себя то, что можно было. Про старшего брата и его жену с интересным именем, про то, что, несмотря на возможности семьи, у него нет диплома об образовании, нет профессии, и так далее. Как-то выставил себя не совсем в выгодном свете. Но и рассказать всей правды не мог.

Как бы это звучало? «Знаешь, Кареглазка, я хакер и убийца. Умею пытать людей и могу этим заработать себе на жизнь, причем прилично. Меня похитили, пытали. Мою семью разрушили. И я начал вместе со своей золовкой мстить, искупавшись в крови наших врагов.»

Охренеть просто, какая замечательная правдивая жизнь. Еще про розыск его и Димки нужно добавить, и Кареглазка сбежит от него, сверкая пятками.

Поэтому рассказал полуправду.

До этого не делал такого никогда.

Не говорил про семью никому. Как тяжело было сделать выбор и остаться с Димкой. И как хочет сейчас уехать домой, к своим.

С ней удивительно легко было говорить. Она слушала. И не просто кивала в нужных местах, Рома по глазам видел, что она его понимала.

Сколько часов прошло, ни она, ни он не знали.

Просто вдруг зал как-то уменьшился, людей прибавилось и стало шумно, тесно, плохо слышно друг друга.

Они, не сговариваясь собрали вещи. Рома заплатил за выпивку, за что получил очень грозный взгляд. И они пошли к выходу.

На улице было темно, горели фонари и шумел дождь.

Ему физически стало больно, глядя, как капли воды падают с неба.

Кареглазка уже вышла на улицу, сделала пару шагов и, поняв, что его нет рядом повернулась назад, посмотрела на Ромку, едва заметно улыбаясь.

А он с трудом мог дышать спокойно.

Удушливой волной накатили воспоминания. Вонючая тряпка на лице, и вода, что заливает нос, глаза, рот и даже уши. И он задыхается. Пытается глотать воду, лишь бы сделать крошечный вдох.

А вода все льется и льется. Чей-то смех. И боль. Его. От переломанных ребер. От дикого кашля и горящего огнем нутра.

Он не мог сделать шаг вперед. Не мог. Стоял и смотрел на Юлю. Как улыбается, что-то говорит ему и протягивает к нему раскрытую ладонь.

Рома не мог. Ноги не слушались, руки начали дрожать, паника подступала и горло нещадно горело. Но он все еще дышал. Кислород поступал в легкие и в кровь. Он дышал.

Кареглазка стояла и смотрела, мокла под каплями, но теперь уже без улыбки, а с неподдельным беспокойством. Ждала его шага.

А он себя пересилить не мог.

У него внутри все оборвалось.

Весь этот вечер мелькал перед глазами.

Ощутил себя нормальным, здоровым и даже счастливым. Счастливым от присутствия рядом этой девушки.

Сейчас же понял, как смог себя же обмануть. Понадеялся на что-то с ней, сам того не ожидая от себя.

Но... разве... разве ей нужен искалеченный слабак? Который порой не может самостоятельно умыться и ходит неделю, воняя потом? Который мучается кошмарами и хватается за оружие так же, как и Дима?

Ответ очевиден.

Юля вымокла уже вся до нитки, но не могла и шагу ступить дальше. Ей казалось, что стоит сделать шаг от него,– и все. Произойдет что-то страшное, то, что уже никто и никогда не исправит.

Это ощущение наступающей беды морозом по коже обжигало. И она стояла. Смотрела, как в глазах Ромы плещется страх выйти под дождь. Ей не требовались объяснения откуда такая фобия, захочет, потом расскажет или не расскажет,– не важно. Сейчас имело значение другое: его обреченный взгляд. Будто он уже мысленно с ней простился и ушел.

Она не могла этого позволить. Не могла. За несколько часов он стал ей родным. Прижился в ее душе. И хоть она понимала, что ему через пару часов улетать, сейчас не могла уйти сама и ему уйти не позволит. Не так.

Кареглазка решительно подошла к нему, взяла за руку, переплетая свои тонкие пальчики с его, и потянула за собой под дождь.

– Дождь – это всего лишь вода, Ром. Он не может сделать ничего. Просто падает на землю.

Она вела его за собой за руку. Держала крепко и сильно. Уверенно шагала с ним к метро.

А Ромка... смотрел и понимал, что каким-то непостижимым образом может идти под этими каплями и дышать.

Да, ему плохо, да, трудно быть спокойным.

Но она ведет его за собой, не отпуская ладони, а он идет. За ней. Остальное совсем не важно.

Часть третья

Роман уже как пару часов летел в самолете. Летел домой. К родным. А из головы все не шёл прошедший вечер и часть ночи, которую они провели вместе.

Просто, гуляя по ночной Москве, к счастью, дождь тогда закончился быстро.

Но сам факт того, что они мокрые насквозь, взявшись за руки гуляли и говорили обо всем на свете, его поражал.

Удивительно. Точнее,– это Юля удивительная. Человек – радость, способная рассмешить самого грустного парня в мире.

Он в жизни столько ни с кем не говорил. Никогда. Даже до похищения.

А вот с ней говорил.

О городе, по которому они ходили, поделился своей нелюбовью к метро и толпе.

О людях, которые были все разные, но большинство настолько безразличны к окружающим, что это пугало.

Да, о многом они говорили. Дошли даже до книг и фильмов. При этом, между ними завязался нешуточный спор по поводу недавно вышедшего нового фильма от Марвел. Юле, например, было жалко главного антигероя, то есть главного злодея и вселенского маньяка. Она видела в нем что-то нетипичное.

Рома же спорил с ней с огромным удовольствием. Даже не ради того, чтоб доказать свою точку зрения, а ради ее загоревшихся карих глазок.

Она любит стихи Бальмонта, и кое-что даже успела ему продекламировать.

Он никогда до этого не увлекался стихами. Книги читал, да, но все больше спецлитературу по компам, базам, кодированию, и так далее.

Но ее голос так и звучал в голове и восклицал «Анита!»... Ромка себе мысленную пометку сделал, что со стихами этого поэта нужно ознакомиться. Уж больно ему приглянулись строки... или все же дело в чтеце?!

Как бы прекрасно ни прошел вечер и ночь, но им пришлось расстаться. Возле ее дома, ведь не мог же он отправить ее домой по темноте одну.

Провел до самого подъезда и попросил мигнуть светом в окнах, когда зайдет в квартиру.

Рома видел, как ей не хотелось уходить, кожей ощущал. Да и самому было тяжело сказать «прощай».

Она его поцеловала. На прощание.

Робко коснулась своими мягкими губами его губ. Обожгла сладким дыханием. Подарила самое светлое воспоминание, пожалуй, за всю его жизнь.

И видят боги, ему дико захотелось ее схватить и увезти с собой. Таких светлых людей нужно беречь. Оберегать неустанно и постоянно. Потому что их легко обидеть, причинить боль.

Но на поцелуй он не ответил, запретил себе. Только погладил нежную кожу щеки и подтолкнул по направлению к подъезду.

Возможно, следовало поступить по-другому.

Только это обозначало бы объяснить свои странности, сказать правду. И что-то он сомневается, что такая правда ей бы понравилась.

Она жестокость видела по телевизору, читала о ней в книгах. Знала, что люди могут быть животными, мразями. Но в своей жизни ни разу не сталкивалась с этим по-настоящему.

Вот пусть так и остается.

Так правильно.

А то, что у него сердце не на месте, и с каждым километром, отдаляющим его от Москвы, разрывается на части, – это ерунда, по сравнению с тем, через что он уже успел пройти.

****

Поворот ключа в замке, первый неуверенный шаг в новый дом.

Здесь светло и тихо. Спокойно.

Он разулся, сбросил верхнюю одежду и пошел на поиски своей семьи.

В гостиной увидел разбросанные по полу детские игрушки, на столике лежала пара книжек по развитию детей. Стало любопытно: кто таким чтивом увлекается, Димка или Ибрагим? Что-то ему подсказывало, что сумасшедший папаша.

Со стороны кухни послышались голоса и шорохи, Ромашка без задней мысли проследовал туда. И едва удержался от радостного клича амазонских вождей.

Влюбленные, что с них взять?

Полуголенькие и застигнутые на месте преступления. Ромка про себя смеялся. И радовался. Безумно.

Если уж Дима, у которой огромные проблемы с доверием, допустила мужа к телу, все, считай помирились и заживут в мире в самими собой и другими тоже.

Когда шел в комнату племяши, у него коленки подрагивали. От волнения и предвкушения.

Никогда и мысли не мелькало, стоит ли этот чудный карапуз всех тех жертв, смертей, крови. Никогда.

Но, лишь зайдя в светлую комнату, с кучей мягких дракончиков, понял: стоит.

Вот этот доверчивый серьезный взгляд, что пронизывает насквозь все тело и смотрит, кажется, в саму душу. Стоит! Каждой пролитой капельки крови. Каждой минуты боли и агонии.

Илай. Его племянник. С немного кудрявыми волосиками и удивительно серьёзными глазами. Казалось, будто этот ребенок знает какую-то удивительную тайну, понимает, через что прошли его родители и дядя, ради него. Понимает и благодарит. Вот этим взглядом и открытой детской улыбкой.

Ромка не удержался, подошел совсем близко и склонился к кроватке, протянул к мальцу руки. А тот так доверчиво позволил себя обнять и сжал своими крохотными ручками в ответ.

Он бы сказал, что его мир перевернулся, но за последние сутки этот круговорот вещей происходил слишком часто. Но что-то такое близкое в его душе от этого доверчивого касания случилось.

Прижал племянника к себе покрепче, но, когда тот разразился гневной тирадой и все по-детски повторял про «кусать», потащил ребенка к родителям.

Примирению он, конечно, рад, но это ж не значит, что ребенка можно не кормить.

А еще ему захотелось написать Юле.

Поделиться своими ощущениями, рассказать про этого удивительного мальца.

Часть четвертая

Побежали часы, дни, недели, месяцы.

В суете, в заботах. Приятных, и не очень.

Он все же решился поступать в университет, пусть и на заочку, и принял предложение брата пойти работать к нему.

Оказалось, трудно вливаться в новый коллектив, находить общий язык с людьми на учебе, особенно когда сам он старше, и опыта у него больше.

Если в универе Ромка ощущал себя старым, потому как знал о программировании больше своих однокурсников, то на работе в IT-отделе, простым сотрудником, чувствовал себя неопытным юнцом. Потому что всегда смотрел на базы данных с точки зрения взломщика и ему редко приходилось глядеть с другой стороны.

Защита данных и информации– его слабое место, и этот пробел в знаниях приходилось восполнять не так, как он привык, опытным путем, а нагонять теорию и начинать с простых вещей.

Для себя он сделал вывод, что из него все же дешифровщик лучше, чем шифровальщик. Мозги у него так работают.

Но возвращаться на скользкую дорожку он не хотел и пришлось искать выход из ситуации, и при этом, остаться работать на брата, -подводить его никак не хотелось.

Выход нашла Димка. Как всегда, ненавязчиво помогая ему прийти к правильному решению проблемы.

– Ну так устройся фрилансером, – Илай ходил возле матери и упорно пытался отобрать из ее рук свою любимую игрушку, Дима же пыталась сына уложить спать и игрушку согласилась вернуть, если сын потопает в кроватку сам, – Найди проверенную компанию, которая занимается тестированием разных сайтов, и именно тем, что взламывает защиту и указывает на бреши в ней. С твоим то опытом, это будет несложно. И занимайся этим, а как войдешь в колею, решишь, что для тебя интересней. Не думаю, что Ибрагим будет против, если ты захочешь покинуть компанию.

Ромка покивал на ее слова, но решения окончательно не принял.

– А вы? Я хоть сейчас не на топовой должности, но поднимусь к верхам со временем, буду помогать ему. Вы... вам обоим будет легче, если я....

Но Дима его перебила и не дала закончить мысль.

– Нам будет легче, если ты найдешь свой путь и будешь счастлив, – она сжала его ладонь, заглянула в глаза, – Правда, Ром, не думай о нас, думай о себе, о том, что тебе нужно и что тебе важно. Хорошо?

Он кивнул, откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Спрятал от внимательной Димки то, что там было.

Он скучал и думал об удивительной девушке. Хотел видеть ее рядом и снова держать ее за руку.

Но пока успешно подавлял в себе любой порыв сделать хотя бы шаг на пути к исполнению этих своих желаний.

Никому о ней не говорил, не считал нужным поделиться тем, что с ним случилось. Кажется, он впервые в своей жизни влюбился.

Вот только Рома забыл с кем живет. Запамятовал, что брат и названная сестра очень внимательны,– замечают все. Особенно то, что касается его и их сына, ведь они все семья.

– Ром, мне кажется или ты кое-что скрываешь?

– Не кажется.

Он не открывал глаза, не смотрел на Димку. Знал, что она его расколет быстро, если будет смотреть на нее.

– Почему? Ты не доверяешь мне?

– Дима, дело не в этом.

– А в чем? – она немного помолчала, а потом все же решилась высказать свое предположение,– Дело ведь в девушке, так? Никогда не видела тебя таким... мечтательным, что ли, и грустным. Расскажи, пожалуйста, может мы сможем помочь?!

– Дело не в том, что я не доверяю или не хочу говорить. Она... она добрая, хорошая, у нее своя жизнь, понимаешь? Рано или поздно Юля спросит про мои странности, и что я ей скажу? – он открыл глаза и посмотрел на Димку, – Это мы с тобой привыкли в дерьме плавать, а кровью умываться. Но для большинства людей мы преступники, причем жестокие, понимаешь?! А врать ей я не буду никогда. Поэтому, пусть все будет так, как есть. И не лезь ко мне с этим больше, прошу!

Закрывать тему Димка не желала, ее разлило то, как Рома говорил о себе, о своей жизни. Будто все предрешено. Поставил на себе клеймо и собирался до конца жизни быть один.

– Почему ты решаешь за нее? Кто тебе такое право дал? Я не верю, что тебя зацепила безразличная к тебе девушка. Значит, что-то между вами уже было. Возможно, если ты ей по-настоящему дорог, она примет все, как есть.

– Дима, хватит!

– Нет, не хватит, – она села рядом, опять коснулась его руки и даже отдала сыну его обожаемого дракончика, то есть динозаврика, – Послушай, ты... ты заслуживаешь счастья, как никто другой. И я не буду спокойно сидеть и смотреть как ты убиваешь и ломаешь свою жизнь. Да, наше прошлое не изменить, но все, что случилось, случилось не по нашей вине и не по нашему желанию. Мы не плохие, Рома. Нам пришлось стать такими. И не обязательно рассказывать ей все в подробностях, достаточно обрисовать в общих чертах.

– А если она попросит подробностей?

– Это будет вопросом доверия. Если ты ей дорог, и она примет тебя со всеми проблемами и странностями, как ты говоришь, то подробности ей не понадобятся.

Больше, ничего не говоря, Димка поднялась с дивана, подхватила сына на руки и ушла в детскую.

А Ромка остался сидеть, обдумывая ее слова.

Возможно, стоит рискнуть? Хотя бы написать для начала. Стать друзьями. Может она вообще его уже забыла давно? Влюбилась в супер-парня и счастлива, как никто?

Такие мысли приводили в ярость и заставляли что-то внутри неприятно гореть, обжигать кислотой нутро.

Ревность. Он не имел на это чувство права, но ревновал ее к гипотетическому сопернику.

Ревновал так сильно, что было больно и страшно, но все же рискнул. Взял телефон в руки, нашел в телефонной книге контакт «Кареглазка» и просто написал «Привет, Кареглазка».

И только потом вспомнил про разницу во времени и сообразил, что у Юли сейчас около трех часов утра.

Вот он дебил, блин.

Но пока он мысленно себя костерил на чем свет стоит, телефон пиликнул о входящем сообщение от желанного абонента.

Сердце у него остановилось и стало страшно читать, что ему ответили. Правда пальцы уже на автомате открыли сообщение, а глаза прочитали. Улыбка сама собой появилась на лице.

«О, мистер-пропажа, вы-таки соизволили мне написать? И главное, какое удачное вы выбрали время для своего появления, всего-то три утра на часах. Как у тебя дела?»

Часть пятая

Юле всегда говорили, что она терпеливый человек. В любой ситуации, с которой ей приходилось сталкиваться, терпение было на первом месте. Она выжидала удобного момента, чтобы что-то сказать или что-то сделать. Это касалось и работы, и личной жизни. Наверное, именно поэтому она смогла начать преподавать,– у нее хватало на это терпения. Объяснять по несколько раз одно и тоже, или отвечать на бесконечные вопросы, пояснять материал, и так далее.

Она действительно считала, что достаточно терпелива.

Ведь не бросала работу, хоть и очень хотелось. Но ждала момента, когда можно будет уйти без вреда для себя, и при этом не подводить людей, которые на нее полагаются.

Оставалась жить с матерью, хотя, видит бог, в последнее время им все сложней было находить общий язык и уживаться на одних квадратных метрах.

В ее жизни на самом деле не было таких событий, когда ее пресловутое терпение подвергалось прям очень сильному испытанию.

Она не впадала в отчаянье. Не билась головой о стену. Не грызла нервно ногти.

Но все бывает в первый раз, верно?

Вот с ней и случился этот самый «первый раз».

Тот вечер изменил все.

Прогулка по ночной Москве под дождем. Целомудренное держание за руку. И поцелуй возле ее подъезда.

Ужасно романтично. И настолько трогательно, нежно и мило, что стоило ей вспомнить тот вечер и ночь, как в груди защемило и становилось невыносимо трудно дышать.

Что это? Влюбленность или уже любовь? Та, что не проходит, спустя время, и преодолевает любые препятствия и расстояния?

Как бы ей хотелось верить, что это именно влюбленность. Потому что это чувство еще не зрелое, скоротечное и проходит достаточно быстро и почти безболезненно.

Верить хотелось, но не получалось.

Она жила эти несколько месяцев словно во сне.

Все ждала чего-то. Ждала и не могла дождаться.

Как люди ждут чуда? Надеются на невозможное? Отчаянно волнуются, но не перестают верить? Юля не знала и не понимала. Она никогда не ждала чуда, предпочитая действовать самостоятельно.

Но в том то и дело, что в данной ситуации она ничего не могла поделать. Потому что все, что могла, уже сделала.

Открылась, забывая об осторожности. Поранилась о человека, которого возможно уже никогда в жизни не увидит.

Она искала. Честно.

Знала, что он уехал навсегда. Знала, что там его место и там его семья.

Но надеялась на звонок или сообщение. Хоть что-то.

Спустя месяц, почти без сна, вся в волнении и ожидании, набралась храбрости и позвонила по сохраненному номеру.

Ответом послужил механический женский голос «Абонент выключен...».

Зная имя, внешность и город, в котором живёт человек, его можно найти. В соцсетях. Занятие по сути бесполезное, и время затратное. Но упорства, как и терпения ей тоже не занимать.

Еще один месяц ушел на поиски по ночам. Зверски болели глаза и пришлось-таки сходить к окулисту, провериться. Итог не очень утешителен, потому что теперь она носила гордое звание «очкарик». Лёня поржал. Она обиделась. Наверное, впервые за всю их дружбу действительно обиделась от его слов. Как ножом по сердцу.

Друг, конечно, потом извинился и даже прошелся с ней по салонам оптики, помогая выбрать красивую оправу для очков.

Не лез в душу, но таки расколол и пришлось выкладывать все, как есть.

А было совсем немного: Москва, ночь, прогулка, поцелуй.

И влюбленная дура.

Лёня не стал ржать или как-то подкалывать, а даже попытался помочь и приободрить. Но, затея вышла фиговая.

Она отчаялась. Не потому, что не смогла Романа найти, а потому, что нашла, и боялась написать первой.

Порадовалась за него. Ведь поступил в университет, в его профиле значился ВУЗ. Но никаких фоток с ним лично.

У него все хорошо, жизнь идет. Она себя так убеждала.

Ведь он ничего не обещал. Ни позвонить, ни написать. Она сама потянула его гулять. Сама поцеловала.

Навязала свое общество. Да и пьяная была прилично. Рома тоже с ней за компанию наклюкался.

Тот вечер нужно забыть. Вычеркнуть из памяти и жить дальше. Строить планы, и по пункту выполнять. Сердце, правда, жалобно сжималось и отдавало болью. Тоска накатывала так, что хоть вой. Но Юля мужественно терпела, пока пройдет первая волна отчаянного ожидания и она сможет выдохнуть. Здраво оценить ситуацию и, наконец, переступить через глупую влюбленность и жить дальше.

Мать замечала все ее метания. Не лезла в душу, но своими колкими фразочками доводила почти до истерики, а однажды и вовсе обозвала влюбленной идиоткой, психанула и ушла к любовнику на несколько дней. Аргументируя словами «Не могу смотреть на твой страдающий вид, моя дочь не влюбленная размазня, а смело идущая по жизни девушка. Сейчас ты на нее не похожа!»

Это было последней каплей. Терпение лопнуло. Пришлось заняться поиском съемного жилья, благо накопленных денег хватало.

Юле было очень интересно узнать, когда это она по жизни шла смело? Не было такого. Всегда, прежде, чем делать шаг, она думала, анализировала и лишь потом шла вперед. Безрассудно кидаться вперед грудью на бетонную стену – не ее метод.

Возможно, она была даже слишком разумна. Но, что поделать, такая вот она была по жизни. И вряд ли поменяется когда-нибудь.

Да, тот вечер был чистым, необдуманным поступком.

Неизвестный человек, совсем. Ночь. И могло случиться, что угодно. Он мог оказаться маньяком или убийцей. Вором, мошенником или еще кем-то.

Но оказался тем, в кого она влюбилась. Вот. Не с первого взгляда, а скорей со второй стопки текилы, но кого это волнует?

Она до сих пор ощущает его ладонь в своей руке. До сих пор не может забыть ощущение покоя и правильности, когда были только они вдвоём и ночной город.

Она вспоминала его странность. Боязнь воды. И не удержалась, -сгоняла на кафедру психологии и поговорила с парой человек.

Ей пояснили с чем может быть связано такое поведение, и ни один вариант ее не радовал.

В жизни Романа, кроме разлуки с семьей, была травма, серьезная. Физическая и психологическая.

Тогда почему он пошел с ней? Ведь шел. Она его не заставляла. Да, он нервничал, и рука немного подрагивала. Но шел, а потом и вовсе успокоился. Как это расценивать? Жест доверия? Или что-то другое?

У нее душа была не на месте. Умом она понимала, что Рома дома, в окружении семьи и даже вот учиться начал. Но внутри что-то беспокойно ворочалось, и она не могла забыть. И продолжала ждать.

Не могла навязываться. Не хотела. Не имела права. Потому что считала: если бы она была интересна, он бы сам не написал, а позвонил. Она-то номер не меняла.

Это задевало хуже всего,-что он сменил номер. Будто бы она собиралась его преследовать и навязываться. Будто она какой-то чокнутый сталкер.

Обидно до жути. До слез.

В копилку депрессивных чувств добавился отъезд Лёни. Юля проводила его с женой в аэропорт и постыдно разревелась, обнимая обоих.

Несколько дней потом ходила сама не своя, но все же взяла себя в руки. И квартиру нашла себе. Однушка, ремонт не первой свежести, но зато недалеко от работы и метро, в пяти минутах ходьбы.

Пришлось съездить в Икею, купить пару нужных вещей. Не тащить же из дома стол для компа или журнальный столик. И шторы, плотные. Еще постельное белье и комплект посуды.

Эти траты, и сама возможность выбора стали приятным занятием. Отвлеклась. И снова все вернулось на круги своя.

Работа на кафедре, ученики, которые доводили до нервного тика, но при этом радовали успехами в изучении предмета; ссоры с мамой, но теперь уже из-за переезда. И разговоры по скайпу в три часа ночи. Раз в неделю.

Мама, кстати, недолго оставалась жить одна, теперь она с мужчиной. Юля даже с ним познакомилась, но имя не запомнила. Не считала, что он задержится надолго...

Защитила кандидатскую. Порадовала наставника, по случаю защиты они даже отужинали в ресторане. И обсудили ее дальнейшую карьеру.

Для Юли было удивительно узнать, что наставник подыскивает ей работу и не в стране, а где-то за рубежом. Она тогда, мягко сказать, офигела и не на шутку удивилась.

– Юля, не смотри на меня так, я, конечно, старый, но маразмом пока не страдаю, – Семен Семеныч рассмеялся над ее вопросом, откинулся на спинку стула, – Ты в нашей богадельне сойдешь с ума, тебе нужно что-то более демократичное. С новыми возможностями, более молодыми специалистами. Так что, я закинул пару удочек,– связей хватает,– устроим тебя, как полагается.

– Я не просила ведь.

– Верно, не просила. Все сама пыталась, я ж знаю. Ты самостоятельная и гордая, поэтому и помогаю. Такие, как ты, науку с мертвой точки могут сдвинуть,– это правильно.

На фоне всех этих событий все как-то немного успокоилось в душе, хоть по ночам она все так же плохо засыпала и ощущала свою руку в чужой мужской ладони.

Терпение снова стало ее сильной стороной, и она решила, что переживет.

Правда, время от времени заходила на Ромкину страничку и смотрела, что нового у него в жизни происходит.

Однажды даже совершила один поступок, которым не гордилась совсем. И оправданий себе не искала. Ей было интересно, что же все таки могло произойти с Романом, откуда он получил свою боязнь. И решила начать с его семьи. Ведь не зря он так долго не был с братом, а оставался с невесткой.

Догадайся она раньше воспользоваться гуглом, было бы проще.

Рома оказался сводным братом очень специфичного человека. Известного и властного, судя по фотографиям, что удалось найти.

А еще она смогла найти пару статей про нападение на дом этого человека. Никаких подробностей или фактов не было, конечно. Но ей хватило и того, что и так читалось между строк. Жена и брат были похищены. Кто и как их вернул– неизвестно. Но на некоторое время Димитрия и Роман просто исчезли. Никаких известий.

В этой же статье было высказано несколько смелых, на Юлин взгляд, предположений. Димитрия помимо того, что была женой Ромкиного брата, так еще трудилась начальником его охраны. Довольно странное занятие для женщины, но не суть. Журналист упорно намекал, что эта женщина после похищения сменила поле деятельности, и вместе с братом своего мужа занялась чем-то незаконным.

Бред, да и только.

На фото она видела хрупкую миниатюрную женщину. Да, в костюме, да, при оружии и за спиной у человека, который даже с фото наводил на Юлю мурашки.

Всякое, конечно, бывает. Но никто не знает, что там случилось на самом деле. Поэтому, все это фигня.

Юле искренне было жаль и эту женщину, и Рому, и даже его брата. Ведь при всех его возможностях он не уберег свою семью. Худшее наказание, что можно придумать.

А если сопоставить боязнь воды Романа и информацию про похищение, реально предположить совсем уж жуткую вещь.

То, о чем ей сказали на кафедре психологии специалисты.

Пытки водой.

Когда эта мысль пришла ей в голову... она вся задрожала. Ночью сидела в своей съемной квартире и пялилась в стену.

То, что творилось внутри... не было слов для описания всех чувств, но было их настолько много, что она не выдержала, зажмурилась, закрыла рот ладонью и заорала.

Ей было больно и страшно. Не за себя, за ту женщину и Рому, которого она успела узнать, прочувствовать.

Где-то внутри она также знала, что это правда. Похищение. Пытки. И даже, возможно, месть.

Ей все вспоминался Рома в баре, его взгляд, его руки. Обреченность во взгляде.

Не знала, что с этими мыслями делать. Куда деваться? На пике эмоций даже открыла его страничку, нажала на окошко сообщения и начала что-то лихорадочно писать. Но вовремя остановилась.

Кому понравится вмешательство чужого человека в личное? Никому.

Она стерла сообщение, закрыла страничку и вообще выключила ноут.

Не спала до утра. И неделю ее ломало почти что физически. Мысли крутились в голове, и не отпускали. Юля не понимала, как такое возможно в цивилизованном обществе? Как?

Но все же успокоилась.

Она многого не знает и не понимает. Она простой биолог, хоть и с перспективой. Но куда ей до миллионеров или миллиардеров? Что она понимает в современных бизнес реалиях?

Ничего.

Но видимо, чем больше денег есть у человека, тем больше зависть к нему. Алчность и жадность на многое могут толкнуть. Это на кафедре все кончится сворованным куском чьей-то работы и позорным изгнанием из научного сообщества. В других сферах все по-другому. Там могут быть и убийства, и похищения.

Она приняла это. Отпустила. И снова жизнь пошла по проторенной дорожке.

Кажется, Юля перестала ждать чуда.

Ждать перестала, а вот верить нет.

Иначе, как объяснить, что ночью, когда она ждала звонка от друзей по скайпу, пиликнул телефон, а сердце упало в пятки?

Она и сообщение-то открыть не успела, но уже знала. Сердцем чувствовала кто это.

«Привет, Кареглазка!»

Боже! Юля готова была упасть в обморок от потрясения и станцевать победную румбу от радости.