Текст книги "Бирюлевские чудеса"
Автор книги: Николай Рубан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Обтрепанный дырявый лист опустился на дно ванночки и прямо на глазах начал изменяться. Сначала вытянулись и соединились в ажурную сеточку тоненькие прожилки, затем они начали зарастать серой клеточной тканью и, наконец, лист покрылся новой тусклой кожицей. Затаив дыхание, Герка терпеливо ждал, не забывая записывать результаты опыта.
Незаметно лист изменил свой цвет. Теперь он был лимонно-багряным, словно только что слетел с ветки от порыва октябрьского ветра. Герка вынул лист из ванночки, ополоснул его в чистой воде и опустил его в живую воду.
Листокстремительно позеленел – словно вспыхнул. "Ого, кажется, слишком насыщенный раствор получился", – подумал Герка. – "Ну и ладно, главное вышло!". Он выхватил лист из ванночки и радостно завопил:
– Евгения Петровна, я – все! – и ликующе поднял зеленый лист вверх.
– Молодец! – похвалила его Евгения Петровна. – Быстрее всех справился. Ну-ка, показывай свою работу.
Осмотрев сочный зеленый лист, она осталась довольна, и торжественно поставила Герке пятерку.
– У кого еще готово? – обратилась она к классу.
– У меня! – поднял руку Джимми. – Правда, красивый получился?
Он держал на ладони сочный оранжевый абрикос с нежным румянцем. Абрикос пах летом и солнцем, совершенно невозможно было поверить, что всего час назад он лежал, сухой и сморщенный, в коробке с сухофруктами.
– Так, посмотрим, – шагнула было к Джимми Евгения Петровна, но ее перехватила Феня, сидевшая за первым столом.
– Евгения Петровна, у меня тоже готово! – протянула она свеженькую ромашку, которую летом засушила между книжными листами.
– И у меня! – вскочила Ксюша с желтой кувшинкой в руках. Евгения Петровна остановилась.
– Минутку, Джимми, – кивнула она, – сейчас я подойду.
И начала рассматривать работу девочек.
Джимми кивнул и сел на место, любуясь своим абрикосом.
– Джи, – дернул его сзади за свитер Вован, – дай посмотреть, а?
– На, – протянул ему абрикос Джимми, – только осторожно, не помяй, пожалуйста.
– Класс! – Вован любовался нежным фруктом. – Прям, как только с ветки. А запах!
Вован понюхал абрикос и закатил глаза.
– Ну все, давай обратно, – забеспокоился Джимми.
– Джимми, – Вован умоляюще посмотрел на него. – Можно, я кусну разик? Ну, пожалуйста!
Джимми вздохнул. Он был добряк и никогда не мог никому отказать, когда на него так смотрели.
– Только немножко, – шепотом разрешил он. – Женюшка еще не смотрела.
– Ага! – обрадовался Вован, – Я чуть-чуть, попробую только!
И с наслаждением впился в сочный плод. Мгновение – и он уже держал на ладони только гладкую, тщательно обсосанную косточку и растерянно моргал.
– Вовка! – возмутился Джимми. – Ты же сказал: "чуть-чуть"!
– Джимми, я сам не знаю, как так получилось, – оправдывался Вован, – я нечаянно!
– За нечаянно бьют отчаянно! Ты слопал, а мне двойку получать, да?!
– Что у вас, ребята? – подошла к ним Евгения Петровна. Взглянув на косточку, она сразу все поняла.
– Не утерпел? – улыбнулась она, – Какую же мне теперь тебе оценку ставить?
– Евгения Петровна, это не он, это я! – вскочил Вован, – Я нечаянно... Взял попробовать, а он как-то раз – и сам съелся... – опустил он голову.
– Ну, раз он "сам съелся", значит, Джимми точно выполнил работу на пятерку, что я могу еще сказать, – развела руками учительница.
На перемене Вован подошел к Джимми. Он все еще чувствовал себя очень неловко.
– Джимми, ты не обижайся, а? – положил он ему на плечо свою пухлую ладошку. – Ну, правда, я и сам не врубаюсь – как оно так получилось?
– Да ладно, – улыбнулся Джимми, – Нет проблем. Хороший эприкот был?
– Спрашиваешь! Я таких в жизни не пробовал! – расцвел Вован.
– Тогда хорошо, – засмеялся Джимми.
Вован тоже засмеялся. "Все-таки этот Крюгер – классный пацан", подумал Вован и решился.
– Слушай, Джи, – заговорил он таинственным шепотом, – ты секреты хранить умеешь?..
После уроков мальчишки собрались у Вована и без лишних слов взялись за дело. Приготовили чашки с мертвой и живой водой, еще раз проверили, как работает инкубатор. Все было готово.
– Уф-ф, – перевел дух Вован, – Ну что, пацаны? Поехали?
– Давай, – нетерпеливо кивнул Герка.
Осторожно, словно в кипяток, Вован опустил яйцо в большую чашку с мертвой водой. Все замерли. Сначала ничего не произошло. Яйцо спокойно лежало на дне чашки и совершенно не изменялось.
– Ни фига не получается, – разочарованно вздохнул Вован. – Наверное, раствор жидкий получился.
– Или на него уже ничего не действует, – отозвался Киль. – Ой, нет! Действует! Правда, действует!
Наверное, раствор долго проникал в окаменевшие поры яйца. Но вот, наконец, серый каменный цвет яйца начал понемногу изменяться. Скорлупа побелела и сталa зарастать, прикрывая выкрошенные места, сквозь которые было видно, как наливается розоватым цветом тельце спящего динозаврика.
Наконец скорлупа полностью восстановилась, и яйцо стало ровным, гладко-матовым.
– Так, хорош, – проговорил Вован и деловито выловил яйцо из чашки суповой шумовкой. Дальше – как на уроке: ополоснуть материал и – в живую воду.
– Парни, а сколько времени в живой воде его держать надо? – спросил вдруг Джимми.
– А кто его знает, – пожал плечами Вован. – В мертвой воде мы его сколько времени держали?
– Одиннадцать с половиной минут, – ответил Киль, – я засек.
Решили, что в живой воде яйцо надо держать столько же. Эти одиннадцать с половиной минут все просидели как на иголках. Наконец, изнемогая от нетерпения, Вован выловил яйцо из чашки и радостно выдохнул:
– Пацаны, получилось!
– Точно?! – вскочили все.
– Точно! Оно... теплое, пацаны!
Джимми завопил: "Й-й-е-хaaa!" и встал на голову. Герка восторженно влепил Килю тумака между лопаток, Киль ответил ему тем же. Один Вован вдруг стал серьезным.
– Ну ладно, ладно, разгалделись, – проворчал он, укладывая яйцо в инкубатор, и заботливо укутывая его ватой. – Тише вы, а то вылупится псих какой-нибудь...
Еще раз полюбовавшись яйцом, ребята разошлись. Теперь оставалось только ждать.
Всю следующую неделю друзья изнывали от нетерпения. Не успевал Вован войти в класс, как его тут же окружали ребята.
– Ну как? – теребил его Киль. – Живой еще?
– Да живой, живой, – успокаивал Вован. – Уже скребется потихоньку.
– А может, расковырять скорлупу? – беспокоился Герка. – Как бы не задохнулся он там, в скорлупе-то...
– Пупок свой поковыряй! – сварливо отозвался Вован. – Придумал тоже! Когда надо будет, он сам ее расковыряет. И не задохнется, не бойся – в скорлупе поры есть. Ну, такие дырочки специальные, малюсенькие. Через них воздух проходит, пока он спит там.
– А если он без тебя вылупится? – спросил Джимми. – Никуда не убежит?
– Да не должен, – пожал Вован плечами. – У инкубатора стенки высокие. Ох, пацаны, у меня душа не на месте прямо. Сижу, а сам только и думаю – как он там? – признался он.
– Слушай, а если тебе больным прикинуться? – предложил Герка, Посидишь дома недельку, а там и он вылупится. Знаешь, как это делается? Берешь градусник, кладешь его на батарею...
– Да щас! – возмутился Вован. – Мой папец знаешь, как все болячки лечит? Как прилепит горчичники – будто на сковородке сидишь! Лучше уж в школу ходить.
После уроков ребята опять собрались у Вована и обступили инкубатор. Не дыша, смотрели на гладкое яйцо и чутко прислушивались. Вован солидно вставил в свои похожие на пельмешки уши трубочки фонендоскопа и приложил его к боку яйца.
– Сейчас скажет: "Дышите, больной..." – прошептал Киль на ухо Джимми.
– А ты не дразнись, – сердито буркнул Вован, – На, сам послушай.
Киль надел фонендоскоп и прислушался. Почти сразу же услышал легкое царапанье и постукивание, словно динозаврик старался выбраться наружу из тесной скорлупы.
– Здорово! – произнес он восхищенным шепотом. – Кто следующий?
И передал фонендоскоп Герке. Тот по очереди надел фонендоскоп на каждую голову, внимательно послушал.
Джимми терпеливо ждал своей очереди, но, наконец, не выдержал.
– Гер, ну скоро ты? Я тоже хочу слушать... Оу! – вдруг воскликнул он.
Все внезапно услышали отчетливое "тюк!" и увидели, как бок яйца пересекла неровная трещина. А еще через мгновение яйцо с легким треском развалилось на две половинки, и между ними остался лежать, смешно перебирая лапками, нежно-зеленый динозаврик размером с хомячка.
От неожиданности все просто потеряли дар речи и только во все глаза смотрели на блестящего зеленого малыша. Первым пришел в себя Киль.
– Эй, – шепотом позвал он. – Привет, парень!
Джимми счастливо улыбался во весь рот.
– Хэппи бездэй ту ю,
Хэппи бездэй ту ю...
Хэппи бездэй, диа Динни,
Хэппи бездэй ту ю... – вдруг тихонько пропел он.
– Как ты его назвал? – переспросил Киль. – Динни?
– Ага... Ну, маленький динозавр.
– А что, подходящее имя – а, парни? Привет, Динька!
И динозаврик, повернув к Килю свою лобастую мордочку, вдруг широко зевнул, показав розовый язычок.
– Смотри-ка: отзывается! – восхитился Герка и умиленно сделал Диньке "козу": – У-тю-тю-тю!
– Ну ладно, хватит, – проворчал Вован, – тютюкать все мастера, а кормить кто будет? Короче, я пошел за чайником, а вы доставайте пока все его прибамбасы.
И Вован удалился на кухню.
Достали припасенные заранее бутылочку с соской и коробку сухой молочной смеси "Малыш", развели, измерили температуру.
– Вроде бы нормально, – оценил Киль.
– Ну что, братец-кролик, кушать будем? – и он осторожно сунул соску Диньке под нос.
Динька с любопытством понюхал соску, потом сел на хвост, ухватил соску передними лапками и принялся жевать ее, аппетитно причмокивая.
– Ну вот, – опешил Вован, – Даже лопать нормально не умеет. Эй, братан! Эту штуку сосать надо, понял? Вот так: мцу-мцу-мцу... – громко пососал он свой толстый палец.
Динька покосился на него, но жевать не перестал – ему это занятие явно понравилось. А когда Киль попытался вытащить соску у него изо рта, капризно запищал и ухватился за соску покрепче. Киль почесал затылок.
– Вот вцепился, елки... Слушай, Гер, вы с ним вроде бы дальние родственники, так? Чем тебя мама кормила, когда ты совсем маленьким был?
– А я помню? – пожал Герка плечами. – Давно это было...
– Пацаны, я в книжке читал, что хищные динозавры на двух ногах ходили, а травоядные – на четырех, – сказал Вован. – А наш на скольких ходит?
– Да как-то непонятно, – внимательно разглядывал малыша Джимми. Сначала вроде бы на четырех стоял, а сейчас на двух сидит...
А Динька словно и не спал миллионы лет – весело жевал соску и не обращал внимания на озабоченных ребят вокруг себя. Наконец он наелся, сладко зевнул и принялся устраиваться в гнезде из ваты.
– Надо же: столько лет проспал – и не выспался! – весело удивился Киль.
Ужасно не хотелось расставаться с Динькой, но пора было бежать по домам – незаметно приближалась весна и ночи становились все короче.
– Ты уж смотри за ним, – беспокоился Киль.
– Лампу пока не выключай, простудится еще... – вторил ему Герка.
– Да что я – совсем лопух? – обиделся Вован.
– Все в порядке будет, не переживайте, – и аккуратно подвинул горшок с геранью, чтобы свет от лампы не бил в глаза малышу.
Когда Вован на следующий день появился в классе, то стало ясно, что в порядке не все. Вид у него был и угрюмый, и сконфуженный одновременно. Он молча сел на свое место и начал возиться с замком своего портфеля, не глядя по сторонам.
– Вован, что случилось? – встревожились ребята и мигом обступили его. С Динькой что-нибудь?
– Да в порядке ваш Динька, – буркнул Вован. – Что с ним случится? Миллион лет продрых и не почесался... И опять спит, как пожарник.
– А ты чего такой кислый? – спросил Герка.
Вован шумно, как бульдог, вздохнул и опустил голову.
– Папец наехал... – наконец, признался он.
– Что, за Диньку? – всполошились ребята. – Увидел?
– Увидел... Я из ванной выхожу, слышу – мамка в комнате визжит. Она в комнату ко мне зашла, а Динька проснулся и герань обгрызает. Она не врубилась, думала – лягушонок какой-то. И кричит отцу: выкинь. Я подбежал, сказал, что фиг – мне его дали для живого уголка выращивать. А тут папец пришел. Посмотрел на Диньку и сразу все просек.
– И что?! – подскочил Джимми.
– Ну, что... Сказал, что мы – балбесы. За то, что яйцо без спросу взял – ничего, не ругался. Говорит, что мы о будущем не думаем. Я ему объясняю мол, бизнес делать можно будет, а он засмеялся. Говорит: "Какой бизнес – дай бог, чтобы он на глаза никому не попался. А вырастет он – где его держать? Кормить чем, если он вымахает ростом с кинотеатр? Да ни один зоопарк даже не примет". Вообще-то он прав, пацаны, – вздохнул Вован, – чего-то мы не продумали с этим Динькой...
Все задумались. Пока возились с живой водой, оживляли яйцо, – все было похоже на и на увлекательную игру, и на научный опыт. Но вот появился живой малыш Динька, и все стало совсем не шуточным делом.
– Надо с Женюшкой посоветоваться, – нарушил общее молчание Киль, – она добрая, ругаться не будет. И умная – может, посоветует что-нибудь.
– А о чем это вы шепчетесь? – подскочила к ним Феня. – Секретничаете, да? А мне расскажете?
– Потом расскажем, ладно? – ответил Джимми. – Не сейчас, Феня. Не обижайся, пожалуйста.
От такого вежливого ответа Феня даже растерялась. Ну, Крюгер всегда был вежливым, но и остальные ребята сидели притихшие и необычно задумчивые, такие не похожие на себя.
– Мальчишки, – обеспокоилась Феня, – Что случилось, а?
Ребята каменно молчали и отводили глаза в сторону.
– Да что с вами такое? – Феня уже всерьез испугалась. – Девочки, идите сюда!
– Чего натворили? – посмотрела Светка на ребят. – Герка, выкладывай.
– Да ничего мы не натворили! – возмутился Герка. – Чуть что – сразу: "Герка"! Опыт мы провели, понятно? Научный.
– Что за опыт? – живо переспросила Светка. – А-а, понятно: ты все хотел сделать так, чтобы зимой в сутках на два часа больше было, а то ты все никак не высыпаешься, засоня.
– Сама ты засоня! Вов, расскажи им! Чего уж...
Вован рассказал. Про яйцо, про живую воду, про инкубатор. И про потешного бестолкового малыша Диньку, который никак не научится сосать соску. Девочки слушали с раскрытыми ртами.
– Ой, мальчишки... – прошептала Ксюша, – Правда, что ли?
– А ты как думала...
– Вот это да... – восторженно прошептала Юля, глядя на Вована во все глаза.
– А почему меня никто не встречает? Чем это мы так заняты? Кто сегодня дежурный? – ребята даже не заметили, как в класс вошла Евгения Петровна.
– Ой здрасьте Евгеньтровна извините я дежурная Вы знаете мальчишки из яйца динозавра вывели он такой смешной соску сосать не умеет а папа его наругал! – протараторила Ксюша.
– Что-что?! – испугалась Евгения Петровнаю. – Я ничего не понимаю. Какое яйцо? Какой динозавр? За что его папа наругал?
– Ой, да не его, а Вову Медынского! За яйцо! Ну, не за само яйцо, а за динозавра! – Ксюша явно досадовала, что учительница была такой непонятливой.
– Подожди, Ксюша, не тараторь, пожалуйста. Ребята, кто-нибудь объяснит мне внятно – что же все-таки случилось?
– Я объясню, – со вздохом поднялся Вован.
...Евгения Петровна слушала внимательно, не перебивая. Только иногда она от волнения забывалась и начинала совсем по-девчоночьи покусывать ногти.
– Ну вот... А теперь папа говорит: "Думай, что со зверем делать, после школы скажешь", – закончил Вован и опустил голову.
Евгения Петровна прижала ладони к щекам и покачала головой.
– Ох, мальчишки, мальчишки, – тихо проговорила она, – натворили вы дел... Ну разве так можно?
– А что мы такого натворили? – хмуро спросил Киль. – Ну, вывели Диньку – так что страшного? Не прокормим, что ли?
– Да разве в этом дело? – Евгения Петровна устало села на стул. – Ну, вы сами подумайте: проснулся ваш малыш – а кругом совсем-совсем другое время! Ни мамы рядом нет, ни папы, ни таких же динозавриков. В его время даже снега не было – как он на улицу выйдет? А вырастет он – где он себе подружку искать будет?
– Ой, что это я говорю! – спохватилась она и покраснела.
– Евгения Петровна, – после некоторого молчания подал голос Джимми, – а может быть, не все так страшно? Конечно, когда мамы нет – это очень плохо. Но я читал, когда утята не видят ни разу утку, они думают, что их мама любой предмет, который двигается. Мячик, например. Ученые катали мячик, а утята за ним бегали, как за мамой. Если мы его будем любить, ему не будет плохо, я так думаю. И снег – не страшно. У меня дома в Алабаме тоже нет снега, а я привык. Я теперь даже люблю снег, правда!
И тут все разом загалдели, словно плотину прорвало:
– Да Вы не бойтесь, мы его в обиду не дадим! – вскочил Киль.
– Мы ему свитер свяжем! – вторила ему Ксюша. – Я умею!
– Женя, да если что, так мы его к нам в Горки забрать сможем, правда же? – взмолилась Светка. – Вместе с козой жить будет! Ну, Же-ня-а!
– Какая я тебе Женя? – растерялась учительница. – Ну-ка, тише!
Все замолчали, но уже было ясно – Диньке ничего не грозит.
– Знаете, ребята, – Евгения Петровна задумчиво посмотрела на притихший класс, – жил когда-то во Франции один очень хороший человек, звали его Антуан де Сент-Экзюпери. Он был летчиком, а еще писал замечательные книги. В одной из его книг маленький лисенок говорит очень правильные слова: "Мы в ответе за тех, кого приручили". Понимаете? Никогда нельзя относиться к живому существу так, как к игрушке, которой сначала рады, а потом она надоедает, и ее могут выбросить или забыть.
– Ну, Вы и скажете тоже! – обиделся Вован. – Да что мы – совсем бестолковые, что ли? Да мы с этим Динькой столько провозились – он же нам как родной стал. Как это он нам надоесть сможет?
– Не обижайся, Вова, и пойми меня правильно, пожалуйста. Я рада, что вы уже стали старше и умеете отвечать за свои поступки. И все-таки, в следующий раз, когда вы решите разводить в нашем пруду тигровых акул или слетать на выходные на Луну, посоветуйтесь сначала со взрослыми. Со мной, или с родителями. Обещаете?
Все облегченно засмеялись. Скажет тоже – акул разводить! В пруду им места маловато будет. Хотя, если подумать, что-то в этом есть... Акулы ведь лопают все подряд. Переселить на время из пруда русалок, запустить туда акул – да они за неделю весь пруд от мусора очистят. А потом их в другой пруд запустить, пусть его очищают.
Евгения Петровна заметила, как загорелись новой идеей глаза у мальчишек, и испугалась:
– Мальчики, не вздумайте! Я пошутила! Давайте думать, что с Динькой вашим делать будем. Вы мне его хоть покажете?
– Конечно! – расплылся в улыбке Вован. – Пойдемте к нам после уроков, посмотрите, какой он классный!
Когда после уроков все пришли домой к Вовану, Динька не спал. Он уже вполне освоился с окружающим миром, объел все листья в цветочных горшках и теперь увлеченно гонял по полу блестящий патрончик губной помады. Рядом валялась раскрытая мамина косметичка с рассыпанным по полу содержимым. Увидев ребят, Динька обрадовано заверещал и тут же напустил на паркет лужицу. Так запросто, словно обыкновенный котенок.
– Э, братан, ты чего хулиганишь? – шутливо рассердился Вован. – Теперь в памперсы тебя одевать прикажешь?
Девочки тихонько повизгивали от восторга и умиления, наперебой тиская бедного динозаврика. От такой суеты Динька недовольно запищал и начал вертеться, стараясь освободиться.
– Девочки, девочки, – осторожней! – Евгения Петровна взяла Диньку на руки.
– Что, напугали маленького? Не бойся, мы тебя не обидим, мы тебя любить будем, – заворковала она, поглаживая его пальцем по блестящей спинке.
На руках у учительницы Динька сразу успокоился и потянул в рот тесемку ее блузки. Пожевал ее немного, устроился поудобнее, закрыл свои блестящие глазки и сладко засопел, не выпуская тесемки изо рта.
– У, изменщик, – ревниво проворчал Вован. – Родных отцов, можно сказать, забыл. Не стыдно?
– Не обижайся, Вова, – шепотом, чтобы не разбудить малыша, проговорила Евгения Петровна. – Он же еще маленький. А вас он все равно больше всех любить будет.
Она осторожно уложила Диньку в его ватное гнездо и все на цыпочках вышли из комнаты.
Динька был маленьким, а хлопот доставил всем очень много. Евгения Петровна достала книгу "Содержание рептилий в домашних условиях" и Киль с Джимми смастерили большой террариум с горячей лампой, маленьким бассейном и песчаным берегом. Вовану пришлось перечитать кучу книг по зоологии: не дай бог, заболеет Динька – к какому ветеринару его понесешь? Девочки связали Диньке теплый комбинезон, а Герка с помощью папы сшил ему мягкие и удобные мокасины. Правда, эта одежка лежала пока без дела – решили пока не рисковать и до весны малыша на улицу не выводить.
– У-ф-ф! – отдувался Вован, занимаясь приготовлением обеда для Диньки. – Маленький, маленький, а напряг всех – будь здоров!
– Терпи, – улыбался Киль, – раз вывели...
– Да я ничего... Только он иной раз таким поросенком становится, в натуре! Ну, ты прикинь: не все подряд ест, а что повкуснее выбирает. И чихать он хотел, что ему рыбий жир лопать надо, чтоб рахитом не заболел – не нравится, и все! Уговаривай, не уговаривай – весь визгом изойдется, а ни ложки не проглотит. Маленький, а вредный, блин...
Скоро у Диньки прорезались острые зубки, и выяснилось, что он обожает все, что хрустит – редиску, салат, морковку, болгарский перец. И что удивительно – он оказался ужасным любителем мексиканских сериалов. Стоило появиться на экране телевизора какой-нибудь сеньорите Марии или дону Леонсио, как Динька живо вскарабкивался на колени к маме Вована и сидел там, не выпуская из лапок морковки и не отрываясь от экрана. Переключить телевизор на другой канал было в это время совершенно невозможно – капризный Динька начинал верещать так, что тихонько звенели хрустальные висюльки в люстре. За это папа Жора дал ему прозвище "Дон Педро", на которое Динька охотно откликался.
Глава третья
Тихо и неторопливо, словно ленивая грязноватая кошка, в Бирюлево пришла весна – серая и тягучая, как сырая резина. Глухая пелена облаков плотно закрыла небо и уже больше месяца ни на минуту не пропускала ни солнечные лучи, ни блеск звезд. И дожди, дожди – нудные, унылые, словно на дворе стояла поздняя осень.
Ребята приходили в школу кислые, полусонные, даже на самых интересных уроках рассеянно поглядывали в окно и безудержно зевали. Евгения Петровна вздыхала, называла их "авитаминозниками" и на больших переменах раздавала разноцветные горошины "клюковита". Витаминки были вкусные, кисло-сладкие, Евгения Петровна готовила их сама вместе с бабой Егоровной из разных лесных ягод. Положишь такую горошинку за щеку – и даже в носу начинает легонько покалывать от ароматов клюквы, черники, земляники, лесных трав. Но даже замечательные витаминки не радовали, а еще больше дразнили своими волшебными летними запахами.
Сидя на уроке труда, ребята вышивали крестиком маленькие одноместные коврики-самолетики. Для такой работы нужны старание и терпение. А еще большое внимание, потому что иголку надо втыкать очень осторожно, стараясь не задеть нитей ковра. А не то он может обидеться за неаккуратные уколы и тогда придется его долго успокаивать и гладить ладошкой, словно маленького капризного щенка – иначе коврик может напрочь отказаться летать, и толку от него будет не больше, чем от обычной салфетки... Орудуя иголками, ребята сосредоточенно сопели и вяло, вполголоса, капризничали.
– Больно нужен этот каменный век! – вредным шепотом проговорила Светка, посасывая уколотый палец. – Моя метла в сто раз лучше.
– А мне так он вообще ни к чему, – отозвался Герка. – Что у меня крылья отсохли? Возись тут со всякими тряпочками...
– А ну-ка, не ворчите, – погрозила им пальцем Евгения Петровна. – Я все понимаю, но программа для всех одна, так что будьте добры. И не забывайте, что скоро я буду выставлять вам оценки за четверть.
Герка не стал спорить – тем более, что вышивание своего коврика он уже закончил и ворчал просто так, из-за кислого настроения. Над рисунком он не стал долго мудрить – просто вышил на голубом фоне расходящиеся солнечные лучи, а в центре вышил серебряный пропеллер: получился отличный флаг военно-воздушных сил. Герка с гордостью осмотрел свое творение и посмотрел, как идут дела у соседей – сразу в три стороны.
Джимми старательно вышивал на коврике веселого Микки-Мауса с ушами размером с крылья летучей мыши. Заметив внимательный Генкин взгляд, Джимми улыбнулся, и повернул рожицу Мауса в его сторону.
– Хорошо? – спросил он.
– Здоровский парень, – похвалил Генка. – В десантные войска бы такого...
– Почему в десантные? – не понял Крюгер.
– А такому бойцу и парашют не нужен – если что, на ушах спланирует.
Джимми хихикнул и принялся вышивать роскошные белые перчатки Мауса. Славка тем временем рассматривал работу Вована. Тот вышивал своего любимого Диньку. Динозаврик получился немного кривобоким, но все равно симпатичным. Вован критически оглядел свой труд и довольно улыбнулся.
– Ну, как? – гордо глянул на Славку.
– Класс! Самого Диньку на ковре прокатишь?
– Да щас! Он высоты знаешь, как боится. Вынесешь его на балкон воздухом подышать, так он только вниз глянет – так все! Сразу визжать начинает, как поросенок, и лапами вцепится так, что не оторвать. И чего он трус такой растет? – сокрушенно вздохнул Вован.
– Может быть, еще привыкнет... – успокоил его Славка.
А Ромка, вытянув шею, пытался заглянуть через плечо сидевшей впереди Ксюше. Ксюша заметила это и стала заслонять свой коврик то ладошкой, то плечом. Любопытный Ромка совал свой нос то справа, то слева. Наконец, Ксюша не выдержала и заявила голосом отпетой ябеды:
– Евгения Петровна, а Герка у меня списывает!
– Кто списывает?! – хором возмутились Генка и Славка, повернувшись к ней. – Чего тут списывать-то!
– Ну, не списывает, а... Ну, я не знаю, как правильно сказать. Скажите ему, пусть он мне под ухо не сопит!
– Ой-ой-ой, больно надо! – презрительно фыркнул Ромка. – Да у меня уже готово все – во, смотри!
Герка гордо развернул свой коврик и посмотрел (с трех сторон) на коврик Ксюши, на котором сияло яркое солнце, и летела белая голубка.
– Это еще кто у кого списывал! – воскликнул он, – Евгения Петровна, смотрите, она сама у меня все скатала! А еще ябедничает, елки!
– И ничего я не скатывала! – взвилась Ксюша. – Сам ябеда!
Евгения Петровна посмотрела на их работы и улыбнулась.
– Гера, ты напрасно возмущаешься, уверяю тебя. Да, ваши вышивки немного похожи, ну так и что с того? Ведь работали вы сами. Ой, ребята, – она посмотрела на коврики остальных учеников. – Что-то много похожих рисунков у вас. Вы что, сговорились? Или, в самом деле, друг к дружке заглядывали?
Все дружно завертелись, сравнивая свои работы. Что за чудеса! Солнце сияло почти на всех ковриках: у Киля оно светило над стройной шхуной и белокрылой чайкой, у Юли – над желтой кувшинкой и веселым лягушонком, у Светки – над алым спортивным самолетиком в белых облаках и даже у Фени – над крупными серебристыми буквами "HEAVY METAL".
– А я тоже хотел солнце вышить. Только пока Диньку вышил, мне уже влом это стало, – признался Вован, – пальцы исколол.
– А мне места не хватило – Маус своими ушами все занял, – отозвался Джимми. – Я сначала тоже хотел...
– Все понятно, ребята, – с улыбкой вздохнула Евгения Петровна. – Все вы по лету соскучились, правильно?
– У-у-у! – только и послышалось в ответ.
– Уж потерпите немножко, – Евгения Петровна развела руками. – Тут я ничем вам помочь не могу. Скоро лето и так придет, без волшебства.
– Евгения Петровна, – подняла руку Ксюша, – а помните, Вы рассказывали нам, как к одной девочке все двенадцать месяцев сразу приходили?
– Да, конечно. А что?
– А Вы не знаете, куда потом это колечко волшебное делось?
– Нет, Ксюша. К сожалению, не знаю. Это ведь было так давно. Девочка ведь никому не рассказывала про то, что ее колечко волшебное. Скорее всего, она выросла, состарилась, передала колечко своей внучке, та – своей. Так это колечко и передается от бабушек к внучкам, и никто и не догадывается, что это не просто семейная реликвия, а волшебная вещь.
– Жалко, – вздохнула Ксюша. – Сейчас бы хоть на часик лето пришло...
– Ну, все, хватит грустить, – улыбнулась Евгения Петровна, показывайте свои работы, и пойдем их испытывать.
Для испытания ковриков ребята вышли на школьный стадион. Евгения Петровна встала в центре стадиона, ребята встали перед ней.
– Внимание, ребята, – проговорила Евгения Петровна, – слушаем мои команды и точно их выполняем. И чтобы без самодеятельности, здесь надо быть очень осторожным. Итак: разведите руки в стороны и встаньте так, чтобы не касаться друг друга.
– Теперь расстилаем коврики перед собой, – она расстелила свой коврик. – Готово? Теперь садимся на них, только так, чтобы потом не вертеться... Все сели? Хорошо. А теперь пла-а-авненько поднимаемся на полметра над землей...
Испытания проходили хорошо. Ребята поднимались и опускались, летали вокруг Евгении Петровны и следом за ней, учились летать прямо, боком и задним ходом. Правда, довольно скоро вновь начался дождь, коврики намокли и летали плохо, едва-едва над землей. Как сказала Светка, "на бреющем". Пришлось закончить занятие, вернуться в класс и развесить коврики на батарее для просушки. Евгения Петровна раздала ребятам витаминки и отпустила их на перемену. Джимми и Киль вышли в коридор, вскарабкались на подоконник и разговорились.
– Эх, не успели полетать как следует, – сокрушался Киль. – Опять все дождь испортил. И когда он только кончится?
– А моя прабабушка из Алабамы специально вызывала дождь, если лето было очень жарким, – задумчиво улыбнулся Джимми. – В Москве она бы осталась без работы...
– Серьезно? – заинтересовался Киль, – А как она это делала?
– Оу! Моя мама когда-то рассказывала мне, но я плохо помню... Понимаешь, прабабушка жила у одной колдуньи из африканского племени Мбонга-Чпонга и научилась у нее. Потом это племя захватили пираты и вывезли в Америку. Они продали их в рабство для работы на хлопковых плантациях. А прабабушка не захотела оставлять свою колдунью и пробралась вслед за ней на корабль. И жила вместе с ней все время.
– Молодец была твоя прабабушка, – похвалил Киль.
– А... дождь-то она как вызывала? – деликатно напомнил он.
– Оу, да! Для этого она сначала готовила такое специальное... Как это по-русски... А, зелье! Потом надо танцевать такой колдовской дэнс...
– Танец, что ли? – подсказал Киль.
– Да, да, танец... Вот... В это время надо бросать... нет, брызгать вокруг себя этот зелье и говорить заклинание. И будет дождь, – закончил Джимми.
– Совсем просто, – согласился Киль, – Потанцевал, побрызгал – и все дела. А из чего зелье делается? И как танцевать надо?
– Я не знаю, Киль. Может быть, мама помнит. Я спрошу, если хочешь.
– Спроси, ладно?
– А зачем тебе? Тут дождей и так много...
– Да есть одна мысль, только я пока еще до конца не додумал. Как додумаю, тогда расскажу, хорошо?
