Текст книги "Рок меж строк (СИ)"

Автор книги: Николай Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Чем же это хуже?

– К примеру, у вас на руках Маг и Вор, а у противника – Башня и Смерть. С учетом того, что Башня – это одна из самых жутких карт, которые только можно разыграть… Вы играете не просто так, вы играете жизнями своих знакомых. Друзей. Родных и близких. Вы заставляете их действовать, и все, что произойдет дальше – будет на вашей совести. Именно на вашей. А если, к примеру, на вашей карте появится ваша невеста? Если эта карта останется единственной, которую вы можете сыграть? Вы сможете сделать ход?

– Нет.

– А это может остаться единственным для вас выходом, поскольку пока на руках карты – вы не сможете не играть. Передача карт кому-то – это вариант, но кто вам сказал, что он не разыграет их против вас? Уже своих знакомых, среди которых могут быть и люди из вашего же круга. Радует одно. Сыгранная карта исчезает у вас. Она исчезает и надолго теряется из виду. Всплывает потом, много лет спустя, где-нибудь совершенно в других краях, и вы можете ее больше никогда не увидеть.

– Но я же могу просто хранить карты…

– Ленстром пытался. Просто хранить, мой юный друг, не удастся. Ими придется играть, иначе они вызовут цепь событий, которая не приведет ни к чему хорошему. Будет много трупов. Впрочем, что я говорю, вы и сами это уже видели. Мой вам совет – побыстрее разыграйте свою карту, и забудьте про все это. Живите обычной жизнью, не стараясь влезть во все то, что вам не по зубам. Вы достаточно молоды, талантливы, у вас невеста… Не стремитесь все изменить.

Я надолго задумался, неторопливо потягивая остывший чай.

– У меня остался только один вопрос.

– Да? – он обернулся ко мне.

– Какой вам интерес в этом?

Он покачал головой.

– Я не молод.  Более того, я устал от того, что творится в моей жизни. Если честно, то я хотел бы если уж не прекратить все, то хотя бы свести к минимуму. И я не хотел бы оказаться на вашей карте.

– А те азиаты, что за мной гнались…

– Якудза. Очень своеобразные ребята. Мало того, что название организации появилось от карточной игры, так оно появилось еще и очень давно. Мне достоверно известно, что у одного из их боссов имеется довольно много карт, и он не постесняется сыграть с вами, как, впрочем, и любой ценой заполучить вашу карту. Для них, это не просто власть над людьми, для них это куда большее.

– Вам достоверно известно?

Он улыбнулся.

– У меня много разных знакомых.

В этот момент, к магазину подъехала машина.

– А в колоде все карты равны?

– В ней нет низших карт, поэтому все они называются Высшими Арканами, но в ней есть Круг. И упаси вас та сила в которую вы верите от того, чтобы хотя бы одна из карт Круга попала к вам в руки.

– Что это за Круг?

– Создания с той стороны. Единственные, не имеющие отношения к людям в этой колоде. Неизменные карты.

– Ангелы? Демоны?

– Все сложнее. Одни из них называются Ангелами, но это Ангелы Смерти. Другие…

Дверь магазинчика открылась и раздался голос Билла:

– Уолт, ты здесь?

– Билл, какого черта ты тут делаешь?

– Мне позвонил какой-то Смирнофф, и сказал, что ты у него в магазине. Я приехал как только смог, но проклятые пробки…

Я перевел взгляд на профессора, и он кивнул.

– Вы же хотели, чтобы вас отсюда забрали – сказал он.

– Почему у меня чувство, что вы позвонили еще до того, как я пришел?

– Потому, что вам следует доверять вашей интуиции, молодой человек. Она чаще всего права. Вот моя визитка. Звоните, если совсем прижмет.

Покачав головой, я вышел вместе с Биллом из магазина, и, подойдя к машине, обернулся, рассчитывая, что магазинчик исчезнет, и ничто не будет напоминать мне о его посещении, слишком уж ненормальным было то, что я узнал там. Но он стоял на том же месте.

Мы сели на заднее сидение, и Билл поинтересовался:

– Что, черт побери, произошло, и как ты здесь оказался?

– Много чего. Один из моих телохранителей мертв, я – еле удрал, Тайлера застрелили… А сюда я прибежал. Мы далеко от клиники?

– Далеко ли мы от клиники? Приятель, ты отмахал половину города. По местным пробкам мы до клиники доедем только к вечеру. Постой, ты сказал Тайлера застрелили? И твоего телохранителя? Кто?

– Якудза. Их с собой притащил Тайлер.

– Тебя при этом видели?

– Да, я был на входе в клинику.

– Поворачиваем – скомандовал водителю Билл.

– Что? – возмутился я.

– Поворачиваем. Никакой клиники. Поехали в полицию, дашь показания, иначе тебе такой пиар устроят, что мы вовек не отмоемся. Назовут тебя криминальным элементом, будут подозревать черт знает в чем… Лучше самому придти, как добропорядочному гостю страны, и честно заявить о том, что ты просто случайный свидетель. Я сейчас позвоню в UMG и их адвокат встретит нас около отделения. А почему ты мобильник не берешь?

– Я его потерял, пока бежал.

Он кивнул, и принялся названивать, а я смотрел в окно, обдумывая все услышанное.

Это казалось бредом, порожденным воспаленным воображением профессора, вот только беда была в том, что он говорил слишком уверенно и логично. Та самая интуиция, которую похвалил Смирнов, подсказывала мне, что все это правда, но верить в это мне не хотелось. Впрочем, если честно, мне вообще ни во что не хотелось верить. Ни в то, что карты обладают такой силой, ни в их происхождение, и даже в то, что я сам видел. Единственным способом убедиться в реальности происходящего – было разыграть карту, но…

Я аккуратно залез в карман и достал коробочку, в которой она была спрятана.

Маленький, плоский кусок янтаря скользнул мне в руку, и на нем была вовсе не та фигура, которую я видел до того. Вместо безликой фигуры укрытой капюшоном, там красовалась женщина в белом плаще, с раскинутыми в разные стороны руками, стоящая спиной ко мне.

Мое проклятое везение действительно выдохлось.

Это была не та карта.

Спустя несколько секунд, как будто убедившись в том, что я ее разглядел, фигура изменилась.

С карты, на меня смотрела своими невидящими глазами Энни.

Я вырвал у Билла мобильник, лихорадочно зашарив по карманам нашел визитку, и не попадая по кнопкам набрал номер.

– Слушаю вас?

– Профессор… Это не та карта! Она другая! И….

– На ней очень близкий вам человек? Судя по тому как вы экстренно связались со мной – ваша невеста?

– Да!

– Мне жаль. Я попробую что-нибудь сделать, но ничего не обещаю. Звоните, если начнет что-то происходить.

Он повесил трубку, а я, наконец-то, поверил в реальность происходящего. И эта реальность грозила меня раздавить.

Глава 9

– Ну и бред же ты нес в полиции – с чувством сказал Билл, когда мы вышли на улицу.

– Это было все равно лучше, чем если бы я сказал правду. К тому же…

– К тому же, какова правда на самом деле?

Я покачал головой.

– Извини, но я не могу сказать.

– Не можешь, или не хочешь?

– И то и другое. Скажу просто – все это слишком фантастически будет звучать. До такой степени, что даже ты, с твоей верой в меня, как в свой источник дохода, захочешь упрятать меня в психушку. Уж лучше я не буду рассказывать тебе, и мы просто продолжим работать. А сейчас – отвези меня в клинику.

– Хорошо. Но я – все-таки твой менеджер. Я должен знать о том, что с тобой творится. Из-за чего, на самом деле, появились эти якудза? Почему была стрельба?

– Я просил Тайлера достать мне одну редкую вещицу.

– Он ее достал?

– Он достал не то, что я просил. И, попутно, явно во что-то ввязался.

– Если он достал не то, что ты просил – значит по счету, который могут выставить его родственники, можно не платить.

Я не выдержал.

– Слушай, тебя хоть что-нибудь в этом мире интересует кроме денег?

– Да, – моментально ответил он – чтобы ты не сходил с верхней строчки чартов в ближайшие пять лет.

– Почему именно пять? – поинтересовался я, уже предполагая ответ.

– Потому, что после этого я с чистой совестью и охренительным банковским счетом уйду на покой, куплю собственный остров, и буду остаток дней проводить так, как будет диктовать мне постоянный доход от твоего имени и постоянно раскупаемых альбомов. А заниматься административной хренотенью будет целый штаб нанятых мной людей.

– Тогда – почему не раньше?

– А я, пока, слишком жадный для того, чтобы делиться гусыней, несущей мне золотые яйца. К тому же я пока недостаточно ленив.

Я лишь покачал головой. При всей своей несусветной жадности, Билл был первым, кто поверил, что невзрачный юноша с дешевой гитарой за спиной способен на многое, и несмотря на все его вранье и приворовывание, он был единственным, кроме Энни, кто поддерживал меня всегда и во всем.

Оказавшись в клинике, я с замиранием сердца услышал, что операция прошла успешно, но о ее результатах можно будет судить еще очень нескоро. Врачи прогнозировали частичное зрение, и крайне осторожно говорили о возможности его восстановления до стопроцентного уровня.

Войдя в палату, я присел на кровать к Энни.

– Привет, милая.

– Уолт… Почему тебя так долго не было?

– Стал свидетелем перестрелки внизу, и давал показания в полиции. Все в порядке, я не пострадал.

– Люди говорят, что кого-то убили. Ты точно цел?

– Да. Повезло. Как ты?

– Пока не знаю. Врачи говорят, что все в порядке. Мне только страшно было.

Я поцеловал ее.

– Постараюсь тебя больше не пугать. Отдыхай, родная, мы задержимся в этом городе столько, сколько потребуется по мнению врачей. И я буду здесь столько, сколько мне разрешат.

– Глупости, – улыбнулась она – со мной здесь ничего не случится, а тебе надо работать. Так что нечего лентяйничать, мистер Ривз, и займитесь-ка вы лучше делом.

Я улыбнулся. Даже лежа на больничной койке, она заботилась о том, чтобы меня не сковывать.

– Энни…

– Да?

– Скажи, а что бы ты хотела увидеть больше всего?

– Две вещи. Тебя и солнце.

От двери раздался строгий голос врача:

– Молодой человек, мне плевать на то, что вы известный музыкант, и будь вы хоть самим Папой Римским, не утомляйте мою пациентку.

– Иди – шепнула она, и я вышел в коридор.

Все тот же врач вышел за мной следом.

– Вы же Уолтер Ривз, не так ли?

– Да. Но автографы я не раздаю.

– А вы не могли бы сыграть для персонала нашей клиники?

Я посмотрел на медсестер, врачей, и часть пациентов, которые ждали моего ответа.

– Билл?

Он вынырнул откуда-то сбоку.

– Да, Уолт?

– Моя гитара у тебя в машине?

– Да.

– Тащи ее сюда.

– Но… UMG это не понравится…

– Да плевать я на это хотел. Эти люди многое сделали для Энни, и сыграть для них – будет меньшим, чем я смогу их отблагодарить.

Я наклонился к уху Билла, и прошептал:

– И подумай о том, какой это будет пиар – благотворительный концерт в больнице… Пока бежишь за гитарой можешь позвонить журналистам.

Он исчез, а я вздохнул. Иначе с этим человеком было нельзя – он понимал только язык репутации и денег, причем в его разуме эти два понятия давно слились воедино.

– Вы сможете устроить так, чтобы меня слышали по всей клинике?

– Думаю, что да. Только… Может не слишком громко? Некоторым пациентам противопоказан шум.

– Отрегулируйте как хотите. Только побыстрее.

Спустя полчаса я устроил импровизированный концерт.

Дни полетели своей чередой, хотя я каждую секунду ожидал того, что Смирнов позвонит мне. Мы планировали концерты, мои появления в разных местах, я репетировал, и навещал Энни ежедневно.

В один из дней, когда я выходил от Энни, ко мне подскочил Билл.

– Уолт, тебя. Это Смирнофф.

Я взял трубку и сделал ему знак отойти подальше.

– Слушаю вас, Питер.

– Добрый день, Уолтер. Скажите, вы сами еще ничего не сделали с картой?

– Нет.

– Не собираетесь ее кому-нибудь передать?

– И быть в ответе за то, что сделает тот человек? Нет, не собираюсь.

– Тогда у нас остается только два варианта. Первый – попытаться ее уничтожить, хотя я почти уверен, что нам это не удастся. Второй…

Он замолчал.

– Второй?

– Второй вариант – играть.

– Питер, я не смогу. Я не могу разыграть карту, не имея ни малейшего представления о том, к чему это приведет. Это может навредить Энни, а я не могу допустить этого.

Он тяжело вздохнул.

– Вы только что безумно осложнили себе жизнь, молодой человек. Я сказал – играть. Пусть не с этой картой, но играть вы обязаны.

– То есть?

– Если вы хотите сохранить этот Высший Аркан, и не использовать его, значит, вам нужна альтернатива. Другие карты, которые вы будете использовать. Когда карт несколько – не важно, какой вы пойдете, вы не обязаны тратить их все, но когда она только одна…

– Я понял.  Но откуда мне взять еще? Я и про ту, что мне в руки попала, понятия не имел, не говоря уж об остальных. Я знал только про карту которая была у Ленстрома, но где она теперь…

– Я знаю, где еще одна. Вот только беда в том, что убеждать этого человека придется именно вам – меня он на дух не переносит. Я пришлю вам информацию. Видений пока не было?

– Нет.

– Хорошо. Чем чаще они появляются, тем больше напряжение.

– Не понял?

– Чем дольше вы не пользуетесь картой, тем чаще они возникают. Когда они становятся совсем частыми – это значит, что либо пора сделать ход, либо вокруг вас будет куча трупов. Имейте это в виду.

– Хорошо, я все понял.  Я сижу на бомбе с часовым механизмом, и отключить ее не могу. Только перевести стрелки и прикупить время.

– Лучше – даже я бы не сказал. До встречи.

Я отключил телефон, и вздохнул.

– Проблемы? – поинтересовался Билл.

– Вроде того. Слушай, Смирнофф скоро передаст кое какую информацию… Сможешь мне устроить встречу с этим человеком?

– Что за человек?

– Пока что – не имею ни малейшего понятия. И… Билл, мне нужно кое-что еще.

– Что?

– Найди каких-нибудь студентов побашковитей. Из компьютерных фриков. Я сам им дам задание кое-что поискать.

– Что? – снова повторил Билл.

– Считай, что материал для нового альбома.

– Ты же уже закончил его писать?

– Я говорю про следующий. Мне надо многое узнать, для того, чтобы все вышло так, как я хочу… Так что пусть они поищут для меня информацию.

– Сделаю. Слушай, тут UMG предлагают запись сингла с нового альбома по совершенно безумным условиям. Мы с одного сингла сможем заработать столько же, сколько за прошлый год…

– Пусть катятся к черту. Не хочу я синглы выпускать.  Это как обещать жениться, а потом еще пару лет за нос водить.

– Но…

– К тому же, они наверняка скажут, что если мы выпустим сингл через их студии, то мы просто обязаны будем выпустить через них же и альбом. А я хочу выпустить его на своей студии, ясно? Просмотри договор, который они предлагают, и если все именно так – пусть катятся к черту с синглом. И присмотри мне в Лондоне место, где можно открыть свою студию.

– В Лондоне? Парень, да ты спятил… После того, какую ты тут популярность завоевал, ты собираешься открывать студию в Лондоне?

– Beatles тоже в Америке прославились, но свою студию открыли на родине.

– Да, и где они сейчас?

– Уильям Скотт Мастерс, если ты не прекратишь доставать меня вместе с этими ребятами из UMG – клянусь, я приложу все усилия, чтобы проломить вот тот ресепшн твоей башкой.

Я оттолкнул его и прошел к выходу из клиники. Настроение, и так испорченное после звонка Смирнова, после разговора с Биллом стало зашкаливать за отметку «отвратительно». К тому же, на улице мне попался какой-то папарацци, который просто сфотографировать меня во всех мыслимых и немыслимых ракурсах.

Поймав его за руку, сжимавшую какую-то дорогую камеру, я рванул ее к себе, одновременно выбрасывая вперед кулак, попавшись ему в переносицу, и он взвыл от боли.

– Это вмешательство в чужую личную жизнь, приятель, – бросил ему я – и не советую тебе ко мне приближаться, в особенности если у тебя нет журналистского удостоверения, и встреча не согласована с моим менеджером.

Я повернулся к охраннику.

– А ты чего стоишь? Таких уродов надо убирать с дороги как можно раньше.

Глава 10

Смирнофф прислал информацию в тот же вечер, и она была, мягко говоря, напрягающей. Человек, владеющий еще одной картой, принадлежал к организованной преступности, хотя, это было меньшей из проблем. Куда большей, было то, что он, при всем этом, был еще и адвокатом. Его звали Натаниэль Датч, и для любого англичанина его фамилия говорила куда больше, чем все характеристики и присланное досье. В общем, иметь с ним дело мне расхотелось с того момента как я увидел его фамилию, но особого выбора у меня, если верить Питеру, не было, и я попросил Билла устроить мне с ним встречу.

Как ни странно, адвокат согласился встретиться со мной сразу же, как только услышал мое имя, и объяснялось это тем простым фактом, что его дочь была моей ярой фанаткой, которой не терпелось получить фотографию рядом со мной, и, по возможности, с моим автографом.

На следующий день, после назначенной встречи, Энни должны были снимать повязки, и она, впервые в жизни, должна была увидеть мир. Я волновался из-за этого факта куда больше, чем она сама, и готов был умолять солнце, чтобы оно поторапливалось пройти свой путь по небосводу. Однако, давайте рассказывать все по порядку, а это значит вернемся к тому моменту, когда дверь моего номера в отеле открылась, и в нее вошел Натаниэль, сопровождаемый своей дочерью. Сделав Биллу жест, чтобы он занялся юной гостьей, я сделал приглашающий жест адвокату, и указал на кресло, в которое тот не замедлил примостить свой зад.

Полностью отдавая себе отчет в том, что разговор предстоит далеко не простой, я плеснул нам обоим нормального односолодового виски, а не той смешанной бурды, которую предпочитают американцы, и опустился в кресло напротив.

– Добрый день, Уолтер, и позвольте мне поблагодарить вас за такое приглашение. Дженни не терпелось познакомиться с вами, и, если честно, я сам искал способа пересечься с вами, поскольку в последнее время из-за нее жизнь стала невыносимой. Сами знаете, какими бывают подростки.

– Знаю. Когда-то, я тоже им был. Однако я пригласил вас ко мне вовсе не для того, чтобы обсуждать с вами проблемы молодежи. У меня на уме кое-что другое, и, думаю, вы сможете мне в этом помочь.

Он откинулся в кресле, поставив стакан на подлокотник, и внимательно посмотрел на меня.

– Боюсь, что я занимаюсь практикой только в интересах одной единственной семьи, однако, если у вас какие-то проблемы, то я могу подобрать вам хорошего юриста.

Сделав глоток виски, я отрицательно покачал головой.

– Мне нужен не юрист. Мне нужна одна вещь, и она не затрагивает интересы вашей семьи, а только ваши.

– Услуга?

– Вещь. Вроде такой.

Я открыл коробочку, которую держал под рукой, и продемонстрировал ему карту.

Я ожидал какой угодно реакции, но не той, которая последовала. Адвокат вскочил, проливая содержимое своего стакана на пол, и готов был рвануть к двери, наплевав на все приличия, и забыв про своего ребенка, и лишь то, что я закрыл коробочку и убрал ее, его немного успокоило.

– Вижу, что они вам знакомы.

Мне пришлось встать, и наполнить его стакан снова, потому что степенного адвоката била крупная дрожь, и, прикладываясь к стакану, он чуть не откусил его край.

– Вы спятили? – в тихом ужасе сумел произнести он, когда немного успокоился – Избавьтесь от этой штуки как можно быстрее. Я даже готов буду помочь вам в этом…

Я кивнул.

– Она вам явно знакома. Расскажете?

Он без разрешения плеснул себе еще в стакан, приложился, и посмотрел на меня.

– А ведь вы намерены играть – неожиданно рассмеялся он.

– Возможно. Но мне, сначала, требуется несколько большее понимание того, что они могут сотворить. Пока я знаю все лишь в общих чертах, а мне нужна конкретика.

Вернувшись в кресло, он молчал примерно с минуту, после чего соизволил ответить.

– Любой кошмар, который вы сможете себе придумать, меркнет перед тем, что творят эти карты. Они – элемент хаоса в нашем мире. Не знаю уж, насколько права легенда, но я достоверно знаю, что карту Безумия разыграл человек, который снес Нью-Йоркские башни-близнецы. Как вы понимаете, безумие пало на его друга, который и был пилотом.

– Откуда вам это известно?

– Один из членов семейства, которое я представляю, был в башне, когда в нее врезался самолет, и… Скажем так, семья проводила собственное расследование. Именно тогда я и столкнулся с ними.

– С ними? Там была не одна карта?

– Четыре. Три я вынужден был разыграть. Сами понимаете, если бы я не стал этого делать, то…

Я понимающе кивнул.

– После того, как вы разыграли карты, куда они делись?

– Понятия не имею. Просто исчезли. Видимо ищут нового хозяина.

– А последствия?

Он вздохнул.

– Надеюсь, что этот разговор конфиденциальный?

Я усмехнулся.

– Разумеется, я завтра же опубликую эту беседу в твиттере и на фейсбуке, не говоря уж о прессе и телевидении.

Настал его черед усмехаться.

– Полагаю, что заслужил такой ответ. В две тысячи четвертом году, ближе к концу года, мне пришлось разыграть первую из карт. Я специально убирался подальше от густонаселенных районов, и в тот момент был рядом с Суматрой. Честно говоря, я знал, на что иду, поэтому первая карта мне далась легко.

– Постойте… Суматранское землетрясение? То, которое изменило расположение островов около Суматры?

– Да. Специально постарался никого не зацепить. Думал, что все обойдется, а погибло около трехсот тысяч человек, если считать всех жертв. Я не ожидал, что это будет настолько мощное землетрясение.

Недоверчиво покачав головой, я сделал ему знак продолжать. Глотнув виски, он нахмурился, и продолжил.

– Насчет второй карты я уже не был так уверен в безопасности предприятия. Помимо всего прочего, я не просто уехал в Германию, но и прожил там целых полгода, завел знакомства… Карта изображала маньяка, и я специально оповестил полицию, но они не стали вести наблюдение. Как результат, сын человека который жил по соседству, пошел в школу и устроил там кровавую бойню.

– Эмсдеттен, в две тысячи шестом году?

– Да. Пострадало меньше народу, чем в первый раз, но эти дети… Они всегда будут на моей совести.

– Не такая уж и большая ноша, для адвоката вашего уровня. Что было на третьей карте?

– Портал.

– Какой еще портал?

Понятия не имею, но когда я разыграл эту карту, у меня уже почти не оставалось времени. Я напивался до беспамятства в одном баре вместе с друзьями, и, видимо в процессе, швырнул карту на стол. Через минуту мой друг и его жена наткнулись на зеркало, и провалились в него. Никто, кроме меня не обратил внимания, а я видел по ту сторону зеркала…

– Нечто, сродни видениям, которые появляются от владения картами?

– Да. Вот ведь дерьмо, это же был мой лучший друг…

– Давно это было?

– Не очень. В две тысячи девятом. Только… Меня опять поджимают сроки.

– А что на последней карте?

– Маг. Слушайте, Ривз, вы же все равно намерены играть… Заберите ее у меня, и играйте. Умоляю. Я не выдержу еще чего-то такого.

Я долго и пристально смотрел на него, после чего залпом допил содержимое своего стакана, и тихо произнес:

– При одном условии. Вы найдете мне людей, у которых есть другие карты.

– Хорошо.

– Вы познакомите меня с ними.

– Ладно.

– И никогда не будете больше пересекаться со мной.

– Это в моих же интересах. Я не хочу попасть на одну из карт.

– Значит, договорились. Когда я ее получу?

– Завтра же… А вы…

– Что?

– Сфотографируйтесь с моей дочерью. Тогда жизнь станет намного проще.

– Стараетесь выжать максимум из ситуации, Датч?

Он расслабился.

– Я же все-таки адвокат.

С его дочерью мне, все-таки, пришлось сфотографироваться, и даже сыграть на гитаре, уж очень приставучей оказалась эта девчонка, но сделка была заключена, и мы оба собирались придерживаться ее правил, а это было главное.

Взяв машину и своего телохранителя, я добрался в тот же вечер до Смирнова, и поведал ему о своей беседе с Датчем. Единственный вопрос, который задал Питер, был:

– Какая карта?

Узнав о том, что это Маг, он покачал головой, и тихо произнес что-то по-русски. Я не просил его перевести это на известный мне язык, а просто запомнил звучание, и позже, вернувшись в отель, с помощью Гугла смог сделать примерный перевод. Произнесенная им фраза означала «Видимо такова моя судьба».

Глава 10

– Уолт, приятель, я сделал то, что ты просил. Твои фанаты ждут, когда ты к ним присоединишься.

Я застыл, не донеся чашки первоклассного «Эрл Грея» до рта.

– Какие еще фанаты, Билл? Я не просил тебя о встрече с фанатами.

– Ты просил найти тебе компьютерных фриков, и я их нашел. На твою беду – они твои фанаты.

Мысленно выругавшись, я отставил чашку в сторону, и с сожалением посмотрел на недоеденный завтрак. В нашу эпоху повсеместной компьютеризации становилось уже невозможным делать что-то без подобных людей, но это вовсе не значило, что мне это нравится. В конце концов, я очень консервативный человек, как и большинство моих соотечественников.

– Иду.

Вся встреча заняла около часа, и то, только потому, что они не хотели со мной расставаться. Дав им задание на поиск информации, я пообещал тем, кто найдет более качественную и полную билеты на очередной концерт, и, наконец-то, вернулся к остывшему чаю и завтраку. Стоило мне расправиться с ними, как появились ребята из UMG, и пришлось работать над всяческой ерундой которую они хотели навязать, например, над легкой коррекцией стиля, и в этих вопросах я упирался как мог, не собираясь менять свои проверенные джинсы и бандану, на то же самое от местных производителей, в особенности узнав о том, сколько они планируют платить за это...

Где-то ближе к обеду, когда я, наконец, добрался до ожидавшей меня с самого утра газеты, из раздела некрологов я сумел узнать о смерти известного коллекционера Джеймса Ленстрома.

Подозвав Билла, я попросил его выяснить все подробности.

– На кой черт тебе это сдалось, Уолт?

– Я получил от него свою гитару. Если его имущество будет пущено с аукциона – я бы хотел получить и остальные, из его коллекции. Да и на многие другие вещи стоило бы посмотреть. И… У него были диски с моими автографами. Я бы хотел, чтобы они никому не достались.

– С твоими автографами? Ты не даешь автографы.

– Пришлось дать, чтобы получить гитару. Сможешь об этом позаботиться?

Он уверенно кивнул, и мне, почему-то, расхотелось спрашивать о том, как именно он будет это делать. В конце концов, фанатов много, может кого-то из них припряжет.

Наконец, расправившись с делами, я отправился в клинику, около дверей которой меня поджидал Натаниэль Датч. Адвокат был одет в костюм тысяч за пять долларов, на котором не хватало лишь таблички "Никогда мне не верь", впрочем ее отсутствие вполне компенсировала его улыбка. Передав мне мягкий футляр, он еще раз поблагодарил за фото с его дочерью, хотя реальная благодарность была скорее за избавление от карты, и отправился восвояси.

Взяв карту в руки я увидел, что Смирнофф был прав, и на карте проступило его лицо.

Он снял трубку после первого же гудка, и коротко спросил:

– Я?

– Да. Как вы узнали?

– Врядли среди ваших знакомых есть кто-то еще, кого вы могли бы назвать Магом. Нам пришла пора поговорить, Уолтер. Жду вас к себе в гости.

– Сегодня я не смогу. Энни снимают повязки.

– Понимаю. Завтра с утра. И одна большая просьба...

– Не волнуйтесь. Я предупрежу вас перед тем, как ее разыграть.

– Благодарю. Буду вас ждать.

Он повесил трубку, а я направился к палате Энни, где, помимо меня, уже собрались Билл и ее врач.

Когда бинты стали снимать, я думал, что сердце разорвет грудную клетку, и ускачетв неизвестном направлени. Доктор посветил фонариком в ее глаза, проверяя реакцию, и сказал:

– Все в порядке.

– Уолт?

– Я здесь, милая.

Она повернулась на звук моего голоса.

– Я... Я вижу лишь что-то расплывчатое...

– Это не проблема, – объявил доктор – глаза все это время были без тренировок, так что вам придется потерпеть, пока вы не научитесь правильно фокусировать зрение. А так – вы вполне способны видеть. Разумеется, вам надо будет проходить регулярные осмотры у окулиста, но я уверен, что скоро все будет в порядке.

– Спасибо вам, доктор, – произнес я, ,  повернувшись к Энни, тихо спросил – Как ты?

– Странно. Непривычно. Устаю видеть это расплывчатое.

– Закройте глаза, будет легче. Эверест покоряют тоже не сразу, сначало надо научиться ходить в горы. Просто начинайте понемногу упражняться, и очень скоро вы сможете видеть все не хуже чем окружающие.

Она послушно закрыла глаза, и врач стал давать инструкции, которые Билл принялся торопливо записывать, а я просто присел рядом с ней, и вдыхал аромат ее волос.

– Очень скоро, милая, ты увидишь и меня, и солнце – шепнул ей я.

– Знаю – тихо шепнула она в ответ, и прижалась к моей небритой щеке.

В мире не было человека счастливее меня, в этот момент.

Когда с бумагами было покончено, и сумма за операцию была перечислена на счет клиники, на Билла было больно смотреть. По его внешнему виду можно было счесть, что он оплачивал эту операцию не с моего счета, а извлекал купюры из собственного желудка, да еще и под прицелом пистолета.

Когда мы вернулись в отель, все окна были задернуты, и в комнатах царил полумрак, чтобы не утомлять и без того чересчур быстро устающую Энни.

***

Следующее утро заставило меня вспомнить о проблемах звонком Смирноффа, который напомнил мне, что ждет меня к себе. Нехотя оставив Энни, я отправился в путь.

За то время, пока мы с ним не виделись, его магазинчик оккультных товаров не изменился, все так же сиротливо стоя на пустой улочке, на которую явно крайне редко вообще кто-то забредал.

Девочка, которую я видел в первый раз, поманила меня во внутренние помещения, и провела к кабинету, в котором я и обнаружил профессора, копающегося в каких-то бумагах.

Несмотря на то, что мне пришлось оторваться от Энни, настроение у меня было превосходным, поэтому я, в шутку, поинтересовался:

– Ну что, господин Маг, просматриваете вашу книгу заклинаний?

Он усмехнулся.

– В этом нет нужды, мистер Ривз, как и в вашем сарказме. Мои заклинания я помню и так, а вот кое-что из того, что я хотел вам рассказать, требовалось освежить в памяти. Как ваша невеста?

– В порядке. Врач говорит, что скоро она сможет нормально видеть.

– Хорошо. Присаживайтесь, разговор будет достаточно долгий.

Я переложил несколько фолиантов с кресла на стол, и довольно уютно устроился. Когда девочка принесла чай, и передала мне чашку, я внезапно понял, что в этом странном месте обо мне могут знать все, даже то, что я сам не знаю о себе, и внезапно на меня накатила серьезность.

– Что вы хотели мне поведать, Питер?

Он вздохнул, глотнул чая, и тихо ответил:

– Не то, чтобы хотел, но похоже выбора у меня не остается. Вы помните эти слова – "В начале было Слово, и Слово было от Бога, и Словом был Бог"?

– Да.

– Забудьте. Все было вовсе не так. Забудьте и про то, что он наблюдает за нами – его уже давно никто не видел, и все, кто хоть что-то знает о существовании реальности в курсе того, что он, скорее всего сгинул в Бездне.

– Вы позвали меня ради теологической дискуссии?

Он отмахнулся.

– Какая еще дискуссия... Для начала, их было двое. Тот, кого обычно называют Богом, а я, и подобные мне, называют Демиургом, и его родной брат, Астарот. Астарот, конечно, не был в ту пору такой сволочью как сейчас, но и Демиург был далеко не святым, с нашей точки зрения. На кой черт им потребовалось расслаивать реальность, понятия не имею, скорее всего они даже этого и не делали, но факт остается фактом, реальность расслоена, и у нее есть две стороны – Истина, где остались оба брата и все их первейшие творения, и Ложь, где живем мы.