355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Стариков » Процесс антисоветского троцкистского центра (23-30 января 1937 года) » Текст книги (страница 2)
Процесс антисоветского троцкистского центра (23-30 января 1937 года)
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 11:42

Текст книги "Процесс антисоветского троцкистского центра (23-30 января 1937 года)"


Автор книги: Николай Стариков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Гитлер и Красная Армия

Л. Троцкий.

Воспроизведя европейский капитализм в грандиозных масштабах, Америка воспроизвела европейский социализм лишь в незначительных размерах. Американская социал-демократия оставалась всегда лишь карикатурой европейской социал-демократии. Этот закон «неравномерного развития» сохранил пока что всю свою силу и для сталинизма. Компартия Америки слабее всех европейских партий; зато сталинская бюрократия в Америке проделывает все ошибки и зигзаги с чудовищными преувеличениями.

Полтора года тому назад сталинцы считали, что нападение Японии на Советский Союз является делом ближайших дней, и на этом «прогнозе», подсказанном буржуазной прессой, пытались строить всю свою политику. Мы утверждали, наоборот, что опасность нападения Японии, пока она не ассимилировала Манчжурии, совершенно невероятна. Американские сталинцы по этому поводу обвиняли нас в службе японскому генеральному штабу. Эти господа вообще почерпают свои доводы из водосточных канав и ассенизационных труб.

Мы утверждали, далее, что опасность фашистской победы в Германии – опасность для мировой революции и прежде всего для Советского Союза – неизмеримо более реальна и близка, чем опасность японской интервенции. Европейские сталинцы кричали, что мы находимся в «панике». Американские сталинцы, наиболее наглые, утверждали, что мы сознательно стремимся отвлечь внимание мирового пролетариата от угрозы, надвигающейся на Советский Союз с Востока. События дали проверку. За полтора года «немедленного» японского нападения не последовало (это вовсе не значит, разумеется, будто опасности японской интервенции вообще не существует). Между тем Гитлер пришёл к власти и несколькими ударами разгромил главного союзника СССР, немецкую компартию, заранее ослабленную ложью и фальшью сталинизма.

Мы писали полтора года тому назад, что Красная армия главной своей массой должна стоять лицом к Западу, чтоб иметь возможность сокрушить фашизм прежде, чем он разгромит немецкий пролетариат и сомкнётся с европейским и мировым империализмом. В ответ на это американские сталинцы, самые глупые и наглые из всех, заявляли, что мы хотим вовлечь СССР в войну, подорвать его хозяйственное строительство и обеспечить победу империализма. Баснописец давно уже сказал, что услужливый дурак опаснее врага. Призывать к военным действиям с Японией в то время, как непосредственной опасности с её стороны не было и не могло быть, значило отвлекать внимание от реальной опасности фашизма. Разумеется, сталинцы выполняли эту работу не потому, что хотели победы Гитлера, а по мелкобуржуазной слепоте. Но надо им отдать справедливость: если б они хотели победы Гитлера, они не могли бы сделать ничего другого, кроме того, что они сделали. Теперь, когда Гитлер у власти и когда вся его политика вынуждает его готовить удар на Восток (достаточно красноречивы разоблачения насчёт польско-украинской программы Геринга!), сталинцы говорят: кто собирается апеллировать к Красной армии, тот срывает социалистическое строительство. Но если даже оставить в стороне вопрос о помощи немецкому пролетариату, остаётся всё же вопрос о защите социалистического строительства от немецкого фашизма как боевого отряда мирового империализма. Отрицают ли сталинцы эту опасность? Самое большое, что они могут сказать, это то, что сегодня Гитлер ещё неспособен вести войну, а завтра будет способен вести её, и притом не сможет не вести её, то не требует ли правильная стратегия помешать Гитлеру подготовить удар, т. е. помочь немецким рабочим покончить с Гитлером прежде, чем он не покончил надолго с немецкими рабочими? Марксисты немало издевались над парламентским кретинизмом, но в известных условиях и колхозный кретинизм не лучше. Нельзя сеять пшеницу и сажать капусту, повернувшись спиною к близкому Западу, откуда впервые после 1918 года грозит величайшая угроза, которая может превратиться в смертельную опасность, если своевременно не парализовать её.

Или, может быть, сталинцы усвоили пацифистскую мудрость допустимости лишь «чисто оборонительной» войны? Пусть-де Гитлер раньше нападёт на нас, тогда мы будем защищаться. Так рассуждала всё время германская социал-демократия: пусть-де национал-социалисты раньше открыто нападут на конституцию, о, тогда… и т. д. Между тем когда Гитлер открыто напал на конституцию, оказалось уже поздно думать об обороне.

Кто не предупреждает врага, когда тот ещё слаб; кто пассивно даёт врагу упрочиться, обеспечить себе тыл, создать армию, получить помощь извне, обеспечить себя союзниками; кто предоставляет врагу полную свободу инициативы, – тот изменник, хотя бы мотивами его измены были не служба империализму, а мелкобуржуазная дряблость и политическая слепота.

«Оправданием» выжидательной и уклончивой политики в такой обстановке может быть только слабость. Это очень серьёзный аргумент, но надо отдавать себе в нём ясный отчёт. Надо сказать: сталинская политика в СССР так расшатала хозяйство, так расстроила взаимоотношения между пролетариатом и крестьянством, так ослабила партию, что для активной внешней политики отсутствуют сейчас необходимейшие предпосылки.

Силу этого довода мы учитываем. Мы знаем, что последствия ложной политики превращаются в объективные препятствия на пути. С этими препятствиями мы считаемся. Авантюр мы не проповедуем. Но мы делаем вывод: коренное изменение политики, партийного режима и партийного руководства необходимо также и для того, чтоб обеспечить действительную обороноспособность и свободу международной инициативы рабочего государства.

Л. Т. Принкипо, 21 марта 1933 г.

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев) № 34.

Сталин – интендант Гитлера

Л. Троцкий.

Двадцать лет пружина германского империализма оставалась свёрнутой. Когда она стала разворачиваться, дипломатические канцелярии растерялись. Вторым, после Мюнхена, этапом этой растерянности были долгие и бесплодные переговоры Лондона и Парижа с Москвой. Автор этих строк имеет право сослаться на непрерывный ряд собственных заявлений в мировой печати, начиная с 1933 г. на ту тему, что основной задачей внешней политики Сталина является достижение соглашения с Гитлером. Но наш скромный голос оставался неубедительным для «вершителей судеб». Сталин разыгрывал грубую комедию «борьбы за демократию», и этой комедии верили, по крайней мере, на половину. Почти до самых последних дней Авгур, официозный лондонский корреспондент Нью-Йорк Таймс, продолжал уверять, что соглашение с Москвой будет достигнуто. Как свирепо поучителен тот факт, что германо-советский договор ратифицирован сталинским парламентом как раз в тот день, когда Германия вторглась в пределы Польши!

Общие причины войны заложены в непримиримых противоречиях мирового империализма. Однако непосредственным толчком к открытию военных действий явилось заключение советско-германского пакта. В течение предшествовавших месяцев Геббельс, Форстер и другие германские политики настойчиво повторяли, что фюрер назначит скоро «день» для решительных действий. Сейчас совершенно очевидно, что речь шла о дне, когда Молотов поставит свою подпись под германо-советским пактом. Этого факта уже не вычеркнет из истории никакая сила!

Дело совсем не в том, что Кремль чувствует себя ближе к тоталитарным государствам, чем к демократическим. Не этим определяется выбор курса в международных делах. Консервативный парламентарий Чемберлен, при всём своём отвращении к советскому режиму, изо всех сил стремился добиться союза со Сталиным. Союз не осуществился, потому что Сталин боится Гитлера. И боится не случайно. Армия обезглавлена. Это не фраза, а трагический факт. Ворошилов есть фикция. Его авторитет искусственно создан тоталитарной агитацией. На головокружительной высоте он остался тем, чем был всегда: ограниченным провинциалом, без кругозора, без образования, без военных способностей и даже без способностей администратора. Все в стране это знают. В «очищенном» командном составе не осталось ни одного имени, на котором армия могла бы остановиться с доверием. Кремль боится армии и боится Гитлера. Сталину нужен мир – любой ценою.

Прежде чем гогенцолернская Германия пала под ударами мировой коалиции, она нанесла смертельный удар царскому режиму, причём западные союзники подталкивали русскую либеральную буржуазию и даже поддерживали планы дворцового переворота. Не повторится ли в преобразованном виде этот исторический эпизод? – спрашивали себя с тревогой обитатели Кремля. Они не сомневаются, что коалиция из Франции, Великобритании, Советского Союза, Польши, Румынии, при несомненной в дальнейшем поддержке Соединённых Штатов, в конце концов сломила бы Германию и её союзников. Но прежде чем свалиться в пропасть, Гитлер мог бы нанести СССР такое поражение, которое кремлёвской олигархии стоило бы головы. Если б советская олигархия была способна к самопожертвованию или хотя бы самоограничению в военных интересах СССР, она не обезглавила бы и не деморализировала бы армию.

Всякого рода просоветские простаки считают само собою разумеющимся, что Кремль стремится к низвержению Гитлера. Низвержение Гитлера немыслимо без революции. Победа революции в Германии подняла бы на огромную высоту самочувствие народных масс в СССР и сделала бы невозможным дальнейшее существование московской тирании. Кремль предпочитает статус кво, со включением Гитлера в качестве союзника.

Застигнутые пактом врасплох профессиональные адвокаты Кремля пытаются теперь доказать, что наши старые прогнозы имели в виду наступательный военный союз между Москвою и Берлином, тогда как на деле заключено лишь пацифистское соглашение о «взаимном ненападении». Жалкие софизмы! О наступательном военном союзе, в прямом смысле этого слова, мы никогда не говорили. Наоборот, мы всегда исходили из того, что международная политика Кремля определяется интересами самосохранения новой аристократии, её страхом перед народом, её неспособностью вести войну. Любая международная комбинация имеет для советской бюрократии цену постольку, поскольку освобождает её от необходимости прибегать к силе вооружённых рабочих и крестьян. И тем не менее германо-советский пакт является в полном смысле слова военным союзом, ибо служит целям наступательной империалистской войны.

В прошлой войне Германия потерпела поражение прежде всего вследствие недостатка сырья и продовольствия. В этой войне Гитлер уверенно рассчитывает на сырьё СССР. Заключению политического пакта не случайно предшествовало заключение торгового договора. Москва далека от мысли денонсировать его. Наоборот, в своей вчерашней речи перед Верховным Советом Молотов сослался прежде всего на исключительные экономические выгоды дружбы с Гитлером. Соглашение о взаимном ненападении, то есть о пассивном отношении СССР к германской агрессии, дополняется, таким образом, договором об экономическом сотрудничестве в интересах агрессии. Пакт обеспечивает Гитлеру возможность пользоваться советским сырьём, подобно тому как Италия в своём нападении на Абиссинию пользовалась советской нефтью. Военные эксперты Англии и Франции только на днях изучали в Москве карту Балтийского моря с точки зрения военных операций между СССР и Германией. А в это самое время германские и советские эксперты обсуждали меры обеспечения балтийских морских путей для непрерывных торговых сношений во время войны. Оккупация Польши должна в дальнейшем обеспечить непосредственную территориальную связь с Советским Союзом и дальнейшее развитие экономических отношений. Такова суть пакта. В «Майн Камф» Гитлер говорит, что союз между двумя государствами, не имеющий своей целью вести войну, «бессмыслен и бесплоден». Германо-советский пакт не бессмыслен и не бесплоден: это военный союз со строгим разделением ролей: Гитлер ведёт военные операции, Сталин выступает в качестве интенданта. И есть ещё люди, которые всерьёз утверждают, что целью нынешнего Кремля является международная революция!

При Чичерине, как министре иностранных дел ленинского правительства, советская внешняя политика действительно имела своей задачей международное торжество социализма, стремясь попутно использовать противоречия между великими державами в целях безопасности советской республики. При Литвинове программа мировой революции уступила место заботе о статус кво при помощи системы «коллективной безопасности». Но когда эта идея «коллективной безопасности» приблизилась к своему частичному осуществлению, Кремль испугался тех военных обязательств, которые из неё вытекают. Литвинова сменил Молотов, который не связан ничем, кроме обнажённых интересов правящей касты. Политика Чичерина, то есть по существу политика Ленина, давно уже объявлена политикой романтизма. Политика Литвинова считалась некоторое время политикой реализма. Политика Сталина-Молотова есть политика обнажённого цинизма.

«На едином фронте миролюбивых государств, действительно противостоящих агрессии, Советскому Союзу не может не принадлежать место в передовых рядах», говорил Молотов в Верховном Совете, три месяца тому назад. Какой зловещей иронией звучат теперь эти слова! Советский Союз занял своё место в заднем ряду тех государств, которые он до последних дней не уставал клеймить в качестве агрессоров.

Непосредственные выгоды, которые Кремлёвское правительство получает от союза с Гитлером, имеют вполне осязательный характер. СССР остаётся в стороне от войны. Гитлер снимает в порядке дня кампанию в пользу «Великой Украины». Япония оказывается изолированной. Одновременно с отсрочкой военной опасности на Западной границе, можно, следовательно, ждать ослабления давления на Восточную границу, может быть даже заключения соглашения с Японией. Весьма вероятно к тому же, что в обмен за Польшу Гитлер предоставил Москве свободу действий в отношении балтийских лимитрофов. Как ни велики, однако, эти «выгоды», они имеют в лучшем случае конъюнктурный характер, и их единственной гарантией является подпись Риббентропа под «клочком бумаги». Между тем война поставила в порядке дня вопросы жизни и смерти народов, государств, режимов, правящих классов. Германия разрешает свою программу мирового господства по этапам. При помощи Англии она вооружилась, несмотря на сопротивление Франции. При помощи Польши она изолировала Чехо-Словакию. При помощи Советского Союза она хочет не только закабалить Польшу, но и разгромить старые колониальные империи. Если б Германии удалось, при помощи Кремля, выйти из нынешней войны победительницей, это означало бы смертельную опасность для Советского Союза. Напомним, что вскоре после мюнхенского соглашения секретарь Коминтерна Димитров огласил – несомненно, по поручению Сталина – точный календарь будущих завоевательных операций Гитлера. Оккупация Польши приходится в этом плане на осень 1939 г. Дальше следует: Югославия, Румыния, Болгария, Франция, Бельгия… Наконец, осенью 1941 г. Германия должна открыть наступление против Советского Союза. В основу этого разоблачения положены несомненно данные, добытые советской разведкой. Схему никак нельзя, разумеется, понимать буквально: ход событий вносит изменения во все плановые расчёты. Однако первое звено плана, оккупация Польши осенью 1939 г., подтверждается в эти дни. Весьма вероятно, что и намеченный в плане двухлетний промежуток между разгромом Польши и походом против Советского Союза окажется весьма близким к действительности. В Кремле не могут не понимать этого. Недаром там десятки раз провозглашали: «мир неразделен». Если тем не менее Сталин оказывается интендантом Гитлера, то это значит, что правящая каста уже не способна думать о завтрашнем дне. Её формула есть формула всех гибнущих режимов: «после нас хоть потоп». Пытаться сейчас предсказать ход войны и судьбу отдельных её участников, в том числе и тех, которые ещё питаются сегодня иллюзорной надеждой остаться в стороне от мировой катастрофы, было бы тщетной задачей. Никому не дано обозреть эту гигантскую арену и бесконечно сложную свалку материальных и моральных сил. Только сама война решает судьбу войны. Одно из величайших отличий нынешней войны от прошлой – это радио. Только сейчас я отдал себе в этом полный отчёт, слушая здесь, в Койоакане, в предместье мексиканской столицы, речи в берлинском рейхстаге и скупые пока ещё сообщения Лондона и Парижа. Благодаря радио, народы сейчас в гораздо меньшей степени, чем в прошлую войну, будут зависеть от тоталитарной информации собственных правительств и гораздо скорее будут заражаться настроениями других стран. В этой области Кремль уже успел потерпеть большое поражение. Коминтерн, важнейшее орудие Кремля для воздействия на общественное мнение других стран, явился на самом деле первой жертвой германо-советского пакта. Судьба Польши ещё не решена. Но Коминтерн уже труп. Его покидают, с одного конца, патриоты, с другого конца, интернационалисты. Завтра мы услышим, несомненно, по радио голоса вчерашних коммунистических вождей, которые, в интересах своих правительств, будут на всех языках цивилизованного мира, и в том числе на русском языке, разоблачать измену Кремля.

Распад Коминтерна нанесёт неисцелимый удар авторитету правящей касты в сознании народных масс самого Советского Союза. Так, политика цинизма, которая должна была, по замыслу, укрепить позиции сталинской олигархии, на самом деле приблизит час её крушения.

Война сметёт многое и многих. Хитростями, уловками, подлогами, изменами никому не удастся уклониться от её грозного суда. Однако наша статья была бы в корне ложно понята, если бы она натолкнула на тот вывод, будто в Советском Союзе сметено будет всё то новое, что внесла в жизнь человечества Октябрьская революция. Автор глубоко убеждён в противном. Новые формы хозяйства, освободившись от невыносимых оков бюрократии, не только выдержат огненное испытание, но и послужат основой новой культуры, которая, будем надеяться, навсегда покончит с войной.

Л. Троцкий. Койоакан, 2 сентября 2 ч.

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев) № 79–80.

Процесс антисоветского троцкистского центра

СОСТАВ СУДЕБНОГО ПРИСУТСТВИЯ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХОВНОГО СУДА СОЮЗА ССР

Председательствующий:

Председатель Военной коллегии Верховного суда Союза ССР армвоенюрист В. В. Ульрих.

Члены:

Заместитель Председателя Военной коллегии Верховного суда Союза ССР корвоенюрист И. О. Матулевич и Член Военной коллегии Верховного суда Союза ССР диввоенюрист Н. М. Рычков.

Секретарь:

Военный юрист 1-го ранга А. Я. Костюшко.

Государственный обвинитель:

Прокурор Союза ССР тов. А. Я. Вышинский.

Защитники:

Члены Московской коллегии защитников тов. И. Д. Брауде, тов. Н. В. Коммодов и тов. С. К. Казначеев.

Утреннее заседание 23 января

В 12 час. 05 мин. председательствующий тов. Ульрих объявляет судебное заседание открытым.

Обращаясь к подсудимым, тов. Ульрих спрашивает – имеют ли они отводы против состава суда и представителя государственного обвинения. Все обвиняемые заявляют, что отводов у них нет.

Далее тов. Ульрих сообщает, что подсудимого Князева защищает член коллегии защитников Брауде И. Д., подсудимого Пушина – член коллегии защитников Коммодов Н. В., подсудимого Арнольда – член коллегии защитников Казначеев С. К. Тов. Ульрих сообщает также, что остальные подсудимые: Пятаков, Радек, Сокольников, Серебряков, Лившиц, Муралов, Дробнис, Богуславский, Ратайчак, Норкин, Шестов, Строилов, Турок и Граше при вручении обвинительного заключения отказались от защитника, заявив, что они будут защищаться сами. Он обращается к этим подсудимым с вопросом – не изменили ли они свое решение и не желают ли иметь защитников. Подсудимые подтверждают свой отказ иметь защитников. В связи с этим тов. Ульрих разъясняет подсудимым, которые отказались от защитников, что они имеют право задавать вопросы свидетелям, экспертам и подсудимым, а также давать разъяснения по каждому вопросу, который будет затронут на суде, имеют право произносить защитительные речи.

По делу вызваны в качестве свидетелей: Ромм В. Г., Логинов В. Ф., Тамм Л. Е., Штейн А. М., Бухарцев Д. П.; в качестве экспертов: инженеры Лекус П. А., Покровский Б. Н., Моносович Я. М. и в качестве переводчика – Ильк.

После опроса тов. Ульрихом подсудимых о вручении каждому из них копии обвинительного заключения, секретарь суда тов. Костюшко зачитывает текст обвинительного заключения.

ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

по делу: Пятакова Ю. Л., Радека К. Б., Сокольникова Г. Я., Серебрякова Л. П., Муралова Н. И., Лившица Я. А., Дробниса Я. Н., Богуславского М. С., Князева И. А., Ратайчака С. А., Норкина Б. О., Шестова А. А., Строилова М. С., Турок И. Д., Граше И. И., Пушина Г. Е. и Арнольда В. В., обвиняемых в измене родине, шпионаже, диверсиях, вредительстве и подготовке террористических актов, т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58, 588, 589 и 5811 УК РСФСР.

Следствием по делу объединенного троцкистско-зиновьевского террористического центра, участники которого осуждены Военной коллегией Верховного суда СССР 24 августа 1936 года, было установлено, что, наряду с вышеуказанным центром, существовал, так называемый, запасный центр, созданный по прямой директиве Л. Д. Троцкого на тот случай, если преступная деятельность троцкистско-зиновьевского блока будет разоблачена органами советской власти. Осужденные члены объединенного троцкистско-зиновьевского центра Зиновьев, Каменев и др. показали, что в состав запасного центра входили известные по своей прошлой троцкистской деятельности Пятаков Ю. Л., Радек К. Б., Сокольников Г. Я. и Серебряков Л. П.

Предварительным следствием по настоящему делу установлено, что, так называемый, запасный центр в действительности был параллельным троцкистским центром, который был организован и действовал по прямым указаниям находящегося в эмиграции Л. Д. Троцкого.

Свою преступную деятельность троцкистский параллельный центр наиболее активно развернул после злодейского убийства Сергея Мироновича Кирова и последовавшего затем разгрома объединенного троцкистско-зиновьевского центра.

Главной своей задачей параллельный центр ставил насильственное свержение советского правительства, в целях изменения существующего в СССР общественного и государственного строя. Л. Д. Троцкий и, по его указанию, параллельный троцкистский центр добивались захвата власти при помощи иностранных государств, с целью восстановления в СССР капиталистических отношений.

Эти изменнические замыслы против Советского Союза Л. Троцкий изложил в наиболее законченном виде в своем директивном письме параллельному троцкистскому центру, полученном обвиняемым Радеком К. Б. в декабре месяце 1935 года.

Обвиняемый Радек по этому поводу на допросе от 22 декабря 1936 года показал:

«Надо понять, писал Троцкий, что без известного приравнения социальной структуры СССР к капиталистическим державам, правительство блока удержаться у власти и сохранить мир не сможет…

Допущение германского и японского капитала к эксплоатации СССР создаст крупные капиталистические интересы на советской территории. К ним потянутся в деревне те слои, которые не изжили капиталистической психологии и недовольны колхозами. Немцы и японцы потребуют от нас разряжения атмосферы в деревне, поэтому надо будет итти на уступки и допустить роспуск колхозов или выход из колхозов» (т. 5, л. д. 142, 143).

И далее:

«Мы с Пятаковым пришли к заключению, что эта директива подводит итог работы блока, ставит все точки над «и», выдвигая в самой острой форме вопрос о том, что власть троцкистско-зиновьевского блока может быть при всех обстоятельствах только властью реставрации капитализма» (т. 5, л. д. 146).

В свою очередь, обвиняемый Пятаков, излагая содержание своей беседы с Л. Троцким, имевшей место близ г. Осло в декабре месяце 1935 года, показал, что Л. Троцкий, требуя активизации диверсионной, вредительской и террористической деятельности троцкистской организации в СССР, подчеркнул, что, в результате договоренности с капиталистическими государствами, необходимо, как он выразился, отступить к капитализму. По показаниям обвиняемого Пятакова, Л. Троцкий говорил:

«Это значит, надо будет отступать. Это надо твердо понять. Отступать к капитализму. Насколько далеко, в каком размере, сейчас трудно сказать, – конкретизировать это можно только после прихода к власти» (т. 1, л. д. 269).

О том, что программа параллельного троцкистского центра была программой восстановления капитализма в СССР, показал обвиняемый Сокольников Г. Я. на допросе 30 ноября 1936 года:

«Эта программа предусматривала отказ от политики индустриализации, коллективизации и, как результат этого отказа, подъем в деревне на основе мелкого хозяйства капитализма, который в соединении с капиталистическими элементами в промышленности развился бы в капиталистическую реставрацию в СССР.

…Все члены центра сходились на признании того, что в нынешних условиях другой программы не может быть и что необходимо проводить в жизнь именно эту программу блока» (т. 8, л. д. 225).

Исходя из этих программных установок, Л. Д. Троцкий и его сообщники из параллельного центра вступили в переговоры с агентами иностранных государств, с целью свержения советского правительства при помощи военной интервенции.

В качестве базы для этих изменнических переговоров Л. Д. Троцкий и параллельный центр выдвинули: допущение в СССР развития частного капитала, роспуск колхозов, ликвидацию совхозов, сдачу в концессию иностранным капиталистам целого ряда советских предприятий и предоставление этим иностранным государствам других экономических и политических выгод, вплоть до уступки части советской территории.

По этому поводу Л. Д. Троцкий в упомянутом выше письме к К. Радеку, по словам обвиняемого К. Радека, писал:

«Было бы нелепостью думать, что можно притти к власти, не заручившись благоприятным отношением важнейших капиталистических правительств, особенно таких, наиболее агрессивных, как нынешние правительства Германии и Японии. Совершенно необходимо уже сейчас иметь с этими правительствами контакт и договоренность…» (т. 5, л. д. 140).

Следствием установлено, что Л. Д. Троцкий вступил в переговоры с одним из руководителей германской национал-социалистской партии о совместной борьбе против Советского Союза.

Как показал обвиняемый Пятаков, Л. Троцкий, в беседе с ним в декабре 1935 года, сообщил, что в результате этих переговоров он заключил с означенным руководителем национал-социалистской партии соглашение на следующих условиях:

«1) Гарантировать общее благоприятное отношение к германскому правительству и необходимое сотрудничество с ним в важнейших вопросах международного характера;

2) согласиться на территориальные уступки;

3) допустить германских предпринимателей, в форме концессий (или каких-либо других формах), к эксплоатации таких предприятий в СССР, которые являются необходимым экономическим дополнением к хозяйству Германии (речь шла о железной руде, марганце, нефти, золоте, лесе и т. п.);

4) создать в СССР условия, благоприятные для деятельности германских частных предприятий;

5) развернуть во время войны активную диверсионную работу на военных предприятиях и на фронте. Причем эта диверсионная работа должна проводиться по указаниям Троцкого, согласованным с германским генштабом.

Эти основы соглашения, как рассказывал Троцкий, были окончательно разработаны и приняты при встрече Троцкого с заместителем Гитлера Гессом.

Точно также, сказал Троцкий, у него имеется вполне налаженная связь с правительством» (т. 1, л. д. 267, 268).

О характере этого соглашения и о размерах территориальных уступок Л. Троцкий сообщил в своем письме обвиняемому Радеку в декабре месяце 1936 года.

В этом письме Л. Троцкий, по показаниям обвиняемого К. Радека, писал следующее:

«…Неизбежно придется пойти на территориальные уступки…

Придется уступить Японии Приморье и Приамурье, а Германии – Украину.

Германии нужны сырье, продовольствие и рынки сбыта. Мы должны будем допустить ее к участию в эксплоатации руды, марганца, золота, нефти, апатитов и обязаться на определенный срок поставлять ей продовольствие и жиры по ценам ниже мировых.

Нам придется уступить Японии сахалинскую нефть и гарантировать ей поставку нефти в случае войны с Америкой. Мы также должны допустить ее к эксплоатации золота. Мы должны будем согласиться с требованием Германии не противодействовать ей в захвате придунайских стран и Балкан и не мешать Японии в захвате Китая…» (т. 5, л. д. 142, 144).

Не ограничиваясь своими личными переговорами с представителями иностранных государств, Л. Троцкий предложил членам параллельного центра установить связь с представителями этих государств в СССР.

По показаниям обвиняемого Пятакова, Л. Троцкий в своих письмах параллельному центру

«…требовал от Радека и Сокольникова, которые имели соответствующие возможности, нащупать здесь с официальными представителями держав необходимый контакт и поддержать то, что им, Троцким, практически проводится» (т. 1, л. д. 257).

В соответствии с этой директивой Л. Д. Троцкого, обвиняемые Радек К. и Сокольников Г. установили контакт с представителями тех же государств.

По этому поводу обвиняемый Радек на допросе 4 декабря 1936 года показал:

«…Утверждение Троцкого об его контакте с представителями ..... правительства не было простой болтовней. В этом я мог убедиться из разговоров, которые мне приходилось иметь на дипломатических приемах в 1934–35 гг., с военным атташе г. ..... и с пресс-атташе ..... посольства г. ....., очень хорошо осведомленным представителем Германии.

Оба они в осторожной форме давали мне понять, что у ..... правительства существует контакт с Троцким».

И далее:

«Я сказал г. К., что ожидать уступок от нынешнего правительства – дело совершенно бесполезное, и что ..... правительство может рассчитывать на уступки «реальных политиков в СССР», т. е. от блока, когда последний придет к власти» (т. 5, л. д. 119, 121).

Обвиняемый Сокольников также признал, что, используя свое служебное положение заместителя народного комиссара по иностранным делам, он, по указаниям Л. Д. Троцкого, вел тайные переговоры с представителями одного иностранного государства.

Обвиняемый Сокольников показал:

«По окончании одной из официальных бесед, происходившей у меня в кабинете, когда г. ..... и секретарь посольства собрались уходить, г. ..... несколько задержался.

В это время оба переводчика вышли уже из кабинета. Воспользовавшись этим, г. ....., в то время, как я его провожал к выходу, обменялся со мной несколькими фразами. Г. ..... сказал мне:

«Известно ли Вам, что г-н Троцкий сделал некоторые предложения моему правительству?»


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю