Текст книги "Иоанн Дамаскин"

Автор книги: Николай Протоиерей (Агафонов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Лев задумался. Предприятие было рискованным, но в случае успеха сулило немалые выгоды. Миссия, порученная ему Юстинианом, была бы успешно выполнена, при этом без всяких затрат. В этом случае Льва наверняка ожидает место стратига фемы. Итак, все взвесив, Лев решил испытать всегда благосклонную к нему фортуну.

Все получилось, как задумали. Царь аланов Итаксис послал с посольством абазгов своих людей для переговоров. Аланы вскоре вернулись с золотом и выдали Льва, но не успел отряд абазгов отойти на полдня пути, как аланы неожиданно напали на них и всех перебили, освободив спафария.

Тут же Итаксис со всеми силами вторгся в страну абазгов и подверг ее вторичному опустошению, взяв много пленных. Лев все это время продолжал жить у гостеприимного царя Итаксиса, а между тем известие, что спафарий Лев успешно справился с императорским поручением без всяких денег, достигло Константинополя.

Душу Юстиниана раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он был доволен тем, что абазги жестоко наказаны, но, с другой стороны, его подозрения получили подтверждение. Теперь он уже хотел заполучить Льва к себе обратно, поэтому отправил к абазгам письмо, в котором обещал прощение их вин, если они доставят ему неприкосновенным спафария Льва.

Дела империи все больше и больше расстраивались от непоследовательных действий Юстиниана. Жестокие казни среди военного сословия ослабили армию, и Юстиниан потерпел поражение от арабов в Каппадокии. Сейчас он готовил большую карательную морскую экспедицию в Херсонес, во главе которой поставил своего любимца протоспафария Стефана Русию.

Абазги, получив послание от императора, вновь обратились с предложением к аланам, предлагая им в заложники безопасности Льва своих детей. Но Лев, сам почуяв что-то недоброе, отказался довериться этому предложению. Как раз в это время в Аланию дошли слухи, что в Лазиаку, соседнюю с абазгами страну, вступило войско ромеев, которое осадило крепость Археополь. Но когда подошли арабы, византийцы бежали в Фазид. От этого войска отбился один отряд, который теперь блуждает в горах, промышляя грабежами. Лев решил соединиться со своими. Итаксис отрядил для сопровождения Льва пятьдесят аланов.

Отправились они рано на рассвете. С собой аланы вели несколько ослов, навьюченных мешками. «Наверное, какой-то товар везут», – решил Лев. Но когда на второй день пути они подошли к заснеженному перевалу, по которому невозможно было идти не проваливаясь по пояс в снег, Лев понял предназначение груза. Аланы из мешков достали короткие сапожки, к подошвам которых были прикреплены большие круги, плетенные из ветвей деревьев. Надев такую обувь, можно было легко передвигаться по снегу не проваливаясь. Когда прошли заснеженное ущелье, то обнаружили византийский отряд в двести человек, который, оказывается, шел им навстречу, пытаясь пробиться в страну аланов. Но вступив на глубокий снег, отряд остановился, решив искать обходные пути.

Лев принял отряд под свое начальство и решил пробираться к морю. На пути его стояла крепость, начальник которой признавал над собой власть арабов. Он отказался пропускать византийцев. Но Лев, проявив хитрость и коварство, взял крепость и, разорив ее дотла, вышел к морю.

ГЛАВА 9

1

Юстиниан сидел в глубокой задумчивости. Из Херсонеса прекратили присылать податные сборы. А теперь василевс узнал, что хазарский каган назначил своего тудуна в Херсонес. «Что же это происходит, – раздраженно думал император, – мой родственник, хотевший когда-то меня придушить, теперь накладывает свою руку на города империи. А протополит[64]64
  Протополит – глава муниципального управления города.


[Закрыть] Зоил и другие знатные граждане города без всякого ропота подчиняются этому варвару. А это уже заговор против моей власти. Такого прощать не следует. Надо срочно наводить порядок, жестоко и решительно».

В этот же день Юстиниан распорядился послать в Херсонес карательную экспедицию, возглавить которую он поручил протоспафарию Стефану. Василевс решил покончить с демократическим правлением города и вместо протополита передать верховную власть над Херсонесом своему спафарию Илии. Туда же, в Херсонес, был отправлен в ссылку знатный византиец Вардан.

Высадившись в Херсонесе, Стефан взял под стражу хазарского тудуна. Протополита Зоила и еще сорок знатных граждан с женами и детьми он тут же отправил в Константинополь к Юстиниану. Припомнил Стефан и личные обиды и оскорбления от херсонесцев. Семь человек он сжег заживо, а двадцать восемь утопил в море. Юстиниан, узнав о принятых мерах, остался недоволен действиями Стефана и потребовал возвращения флотилии назад, в столицу. На обратном пути флот угодил в страшный шторм и почти весь утонул. После чего жители побережья Малой Азии от Амастриды до Гераклеи еще долго вылавливали и хоронили трупы моряков и солдат.

Несмотря на эту неудачу, Юстиниан принял решение собрать новую экспедицию в Херсонес. Слухи об этой новой экспедиции дошли до Херсонеса, и перепуганные жители, опасаясь новых карательных мер, стали усиливать городские укрепления и послали к хазарскому кагану послов с просьбой о военной помощи. Спафарий Илия ничего не мог поделать, потому что в его распоряжении был лишь небольшой гарнизон солдат. Действия херсонесцев не остались тайной для Юстиниана, и он ускорил отправку экспедиции во главе с патрицием Георгием по прозвищу Сириец. Для судебных разбирательств был отправлен префект Константинополя Иоанн. Также василевс послал своего генерального логофета для упорядочивания налоговых сборов. Высоких сановников сопровождал отрад воинов всего лишь в количестве 300 человек под начальством турмаха[65]65
  Турмах – военный чин в армии византийцев, равный примерно полковнику.


[Закрыть] фракийцев Христофора. На этот раз цель экспедиции была не карательная, – наоборот, Юстиниан решил успокоить херсонесцев. Он распорядился восстановить тудуна и Зоила в своих правах по управлению городом, а Илию отозвать со своего поста и вместе с Варданом прислать в Константинополь.

Но херсонесцы спутали все планы императора. Они держали ворота на запоре, под военной охраной, и согласились впустить в город начальствующих лиц без военной свиты. Не подозревая подвоха, сановники вошли в город и тут же были перебиты. Спафарий Илия, даже если б и захотел, все равно ничего не мог бы сделать, силы были слишком неравны. Вскоре прибыли хазары, которым херсонесцы предали их тудуна и отряд имперских войск для препровождения их к кагану. Но тудун умер по дороге, и хазары в знак скорби перебили на поминках всех имперских солдат вместе с турмахом. А херсонесцы, вдохновленные своей первой победой, провозгласили императором Вардана.

2

Когда в Константинополь пришло известие о случившемся в Херсонесе, Юстиниан застонал в бессильном негодовании и гневе. Придя в покои своей любимой жены, он в бессилии опустился на диван.

Таким Феодора еще своего мужа не видела. Он был бледен как полотно. Его всего трясло. Она присела рядом с мужем и, обняв его, стала успокаивать, словно ребенка. Юстиниан положил голову к ней на колени и какое-то время лежал неподвижно. Феодора нежно гладила его по волосам, приговаривая: «Милый мой муж и дорогой мой господин, твоя Чиназа рядом с тобой. Если хочешь, Чиназа умрет за тебя, мой господин. О, если бы я была птицей, я унесла бы тебя высоко-высоко в горы, куда не сможет подняться ни одна беда, ни одно горе. Они слишком тяжелы и у них нет крыльев, мой господин. Беда и горе ползают по земле, как ядовитые змеи, и жалят сердца людей». Юстиниан вдруг порывисто поднялся и, глядя на жену лихорадочно-блуждающим взглядом, страстно заговорил:

– Феодора, Бог оставил меня, я это знаю. Надо мной тяготеет какое-то проклятие. Кругом одни Иуды-предатели. Одна ты никогда не оставишь меня. Только ты одна. Я второй раз в жизни захотел сделать милосердный поступок, но все опять обернулось против меня. Люди не хотят понимать добра. Сгибаешь их железной рукой и казнишь нещадно, – при этих словах Юстиниан воздел руки и сжал их в кулаки до посинения, – и вот тогда они готовы прославлять тебя и боготворить. А хочешь сделать им добро – они проклинают тебя и готовы погубить.

– У нас хазары говорят: не сделай добра, не получишь и зла, – чтобы хоть как-то успокоить мужа, сказала Феодора, с сочувствием глядя ему в глаза. – Иди же, мой господин, и пусть враги содрогнутся от твоего праведного гнева.

– Да, – встрепенулся Юстиниан, – теперь никакой пощады. Я пошлю туда армию с осадными орудиями. Я разрушу город мятежников до основания. Я истреблю с лица земли все его население вместе с этим самозванцем Варданом.

3

Патриций Мавр по распоряжению императора стал спешно собирать армию и осадные орудия. Во всем случившемся в Херсонесе Юстиниан считал повинным прежде всего своего спафария Илию. Ослепленный гневом, он повелел убить детей Илии на глазах их матери, а ее саму отдать в жены чернокожему повару дворцовой кухни.

Прибыв в Херсонес, Мавр начал осаду, и скоро две городские башни со стороны моря, носившие имена Кентенарийская и Сиагрская, были разбиты осадными орудиями. Но тут на защиту города прибыли большие силы хазар, и Мавр был вынужден прекратить осаду. Возвращаться в Константинополь, не выполнив поручения Юстиниана, он тоже не посмел, боясь мести со стороны последнего. Вступив в переговоры с херсонесцами, Мавр вскоре вместе со своим войском присягнул новому императору, который к этому времени принял имя Филиппика.

Так как Юстиниан истощил военные силы империи на экспедиции в Херсонес, то он срочно послал посольство к Тирвелию с просьбой прислать ему военную помощь. Хан прислал отряд в три тысячи всадников. Юстиниан переправил болгар через Босфор и устроил их на лагерной стоянке в горной местности, называвшейся Даматрия, поставив вместе с ними отряд из фемы Опсикия. В это время к нему пришло страшное известие об измене Мавра.

Юстиниан, вскочив на коня, с небольшим отрядом поскакал в приморское селение Гингилисс, находящееся недалеко от Синопа, самого узкого места моря, где можно было наблюдать прибытие эскадры из Херсонеса. Но когда он приблизился к проливу, то увидел, как его флот уже поворачивает на запад, в сторону столицы. Юстиниан зарычал, как раненый зверь, и устремился к своему войску в Даматрию. Тем временем флот Вардана прибыл в столицу, которая без боя сдалась новому императору.

Спафарий Илия, узнав о гибели детей и о позоре жены, выпросил у Вардана позволение лично доставить ему голову Юстиниана и во главе кавалерийского отряда направился в Даматрию.

ГЛАВА 10

1

Императрица Феодора вошла в покои своей свекрови, ведя за руку шестилетнего сына Тиверия. Она молча подвела внука к бабушке и каким-то отрешенным голосом сказала:

– Возьми и постарайся сберечь нашего сына, а мой долг – быть рядом с мужем.

Затем Феодора наклонилась, поцеловала сына и тут же быстрым шагом удалилась. Придя к себе, она отдала распоряжение своей служанке, а затем стала снимать с себя расшитую золотом тунику. Вскоре служанка принесла ей другую одежду. Феодора быстро облачилась в кожаные штаны и черную шерстяную рубаху, поверх которой надела тонкой работы кольчугу. Препоясавшись широким кожаным поясом, подвесила к нему кривую хазарскую саблю. Затем немного подумала, вытащила из прически золотую, усыпанную бриллиантами заколку и отбросила ее на пол, как ненужную сорную вещь. Густые длинные волосы рассыпались по ее плечам, прикрыв спину до самого пояса. Феодора, запрокинув голову, собрала волосы в пучок и, придерживая их левой рукой, правой достала из ножен саблю. В холодном блеске металла отразился хищный взгляд чуть раскосых глаз императрицы. Жгуче-черные волосы бесшумно упали на белый мраморный пол. Водрузив на голову металлический шлем, инкрустированный золотом, она все же не удержалась и посмотрела на себя в зеркало. Из зеркала на нее глядела дикая дочь степей – хазарская принцесса Чиназа.

Крестьяне провинции Опсикия, бредущие по дороге за навьюченными поклажей ослами, с удивлением наблюдали, как мимо них во весь опор проскакал в сторону Даматрии юный хазарский воин.

2

Когда Вардан водворился в большом императорском дворце, то он первым делом повелел разыскать и убить сына Юстиниана, Тиверия. Анастасия вместе с внуком в это время была уже в церкви Влахернской Богоматери. Крестясь и шепча молитвы, она провела Тиверия к алтарю храма и стала навешивать ему на шею разные ладанки со святыми мощами. Затем в одну руку вложила ему частицу Древа Господня, а второй рукой велела мальчику держаться за престол Божий. Сама же, упав на колени, стала молиться. Вскоре в храме послышались гулкие шаги подкованных сапог. Старуха в тревоге подняла заплаканные глаза и увидела идущих к алтарю патриция Мавра и спафария Иоанна Струфа. Анастасия метнулась к ним и обхватила ноги Мавра.

– О! будь милосердным, Мавр, ведь он еще несмышленый ребенок. Пожалей невинное дитя ради всего святого.

Она, рыдая, обнимала ноги патриция и целовала его сапоги. В это время спафарий Иоанн подошел к дрожащему от страха младенцу и стал снимать с него святыни, перевешивая их на себя. Затем он вынул из руки мальчика Древо Господне и, взяв Тиверия за руку, вывел из храма. Императорского сына подвели к воротам стены, носившим имя Каллиника, сняли с него одежду и, разложив мальчика на пороге врат, перерезали ему горло.

3

Спафарий Илия, прибыв в Даматрию, без труда склонил войско отложиться от Юстиниана и признать нового императора. Болгарам, сопровождавшим бывшего василевса, было дано клятвенное обещание отправить их беспрепятственно назад, к хану. На рассвете солдаты уходили, оставляя Юстиниана одного.

– Все меня предали, – с горечью произнес император.

– Не все, мой государь, – услышал Юстиниан за своей спиной голос протопатриция Варисбакурия.

Комит Опсикия и василевс стояли посреди зала небольшого дворца, взявшись за руки и глядя друг другу в глаза. Вскоре послышались шаги. Юстиниан порывисто обнял своего генерала.

– Это последняя битва, Варисбакурий, нам осталось только одно – достойно умереть.

В триклиний вошел спафарий Илия с небольшим отрядом воинов. Бросив на Юстиниана взгляд, полный ненависти, он распорядился:

– Связать безносого. Я потащу его за своей лошадью, как паршивого пса, до самого Константинополя.

Солдаты хотели уже приступить к Юстиниану и комиту, но те обнажили мечи, и отряд невольно отступил назад.

– Изменники присяги и христопродавцы, – угрожающе прорычал Варисбакурий, – сейчас вы увидите, как умеет сражаться настоящий воин.

Солдаты тоже обнажили мечи и стали медленно окружать василевса и комита. Взяв смельчаков в кольцо, они разом напали на них. Юстиниан и Варисбакурий, встав друг к другу спиной, яростно отбивались от вчетверо превосходивших их противников. Уже почти половина из нападавших, обливаясь кровью, рухнули на пол. Вдруг Юстиниан почувствовал, что его верный товарищ, дрогнув, стал сползать на пол. Враги издали радостный крик и удвоили натиск. Юстиниан, бешено вращая мечом, прорвал кольцо наседавших на него воинов и, развернувшись к ним лицом, продолжил бой, держась возле стены и не давая зайти им с тыла. Его верный сподвижник, скорчившись от боли, лежал на полу в луже собственной крови. Варисбакурий был еще жив и видел, как яростно сражается его василевс. Окровавленной рукой комит достал образок Божией Матери, который когда-то висел на груди его брата. Поднеся образок к губам, он прошептал:

– Георгий, брат мой родной, я иду к тебе.

Затем, собрав все свои силы, подполз к сражавшимся и попытался слабеющей рукой захватить ногу одного из воинов, наседавших на Юстиниана. И эта последняя попытка помочь своему императору не оказалась бесплодной. Воин, в раздражении повернувшись к Варисбакурию, нанес страшный удар мечом в грудь, пригвоздив его к полу. Юстиниан не замедлил воспользоваться этой заминкой, и воин, не успев вынуть свой меч из груди комита, свалился рядом с ним замертво.

Продолжая отчаянно сопротивляться, Юстиниан краешком глаза увидел, как в окне дворца мелькнуло что-то темное, а через мгновение в комнату ворвался хазарский воин, приведший наступавших в смятение. Тут же от молниеносных ударов его клинка упали двое. А еще двоих сумел уложить Юстиниан, воспользовавшись замешательством противника.

– Феодора! – удивленно воскликнул Юстиниан, разглядев наконец-то хазарина и признав в нем свою жену.

Чиназа, радостно раскрыв объятия, шагнула навстречу мужу, но вдруг пошатнулась и выронила саблю. Юстиниан успел подхватить ее разом обмякшее тело и увидел за спиной жены спафария Илию с окровавленным мечом. Илия с каким-то торжествующим злорадством смотрел на Юстиниана. Теперь он не спешил убивать императора и знаком руки велел воинам, вбежавшим в залу, остановиться. Илия жаждал насладиться зрелищем горя своего врага.

– Я теперь рядом с тобой, мой господин, – прошептала хазарка, – я всегда теперь буду рядом с тобой, даже после смерти.

– Зачем ты говоришь о смерти, моя прекрасная Феодора? Хочешь, мы поедем с тобой жить на Кавказ?

Чиназа видела, как при этих словах из глаз супруга полились крупные слезы.

– Да, я очень этого хочу, очень. Но я вижу, ты плачешь? – с удивлением в голосе прошептала она. – Я никогда не видела, чтобы ты плакал. Погоди, не плачь, мой господин, может быть, я не умру и мы будем с тобой жить высоко-высоко в горах, где уже никто не помешает нашей любви. Слышишь, никто... – Прошептав эти слова, Чиназа с блаженной улыбкой закрыла глаза.

– Да, Феодора, я плачу. Плачу, потому что сегодня Господь снял меня с креста государственной власти. Теперь, моя Феодора, я простой человек, а значит, и я имею право на простые человеческие чувства. Ты слышишь меня, Феодора? Ты можешь мне не отвечать, я все равно знаю, что ты слышишь меня.

Спафарий Илия с любопытством смотрел на плачущего Юстиниана, и все внутри у него ликовало: «Я отмщен, о, как я отмщен! Пусть же теперь он вкусит всю боль моей мести».

– Знай же, Юстиниан, твоего сына Тиверия сегодня зарезали, как ягненка, – злорадно произнес он, пристально вглядываясь в лицо бывшего василевса и желая разглядеть на нем следы страдания.

Но лицо Юстиниана уже ничего не выражало.

– Ты слышишь меня, Юстиниан? – заорал Илия. – Твоего сына зарезали точно так же, как ты повелел зарезать моих детей.

Юстиниан поднял на него задумчивый взгляд и произнес:

– Все правильно. Ты, Илия, поступил по заповеди: «Око за око, зуб за зуб». Только заповедь эта уже ничем тебе не поможет. Впрочем, тебе этого не понять. Говоришь, моего сына убили? Это хорошо. Там, высоко в горах, нам с Чиназой было бы скучно без нашего мальчика.

– О чем ты говоришь, безумец?

– Я бы хотел сказать не тебе, а тому юноше из Дамаска. Он оказался прав: заповедь «око за око» никого не спасает, она лишь губит. Спасает только Христос.

– Да ты сумасшедший! – взревел взбешенный Илия. – Тебе говорят: сына убили, а ты говоришь, что это хорошо. Ты не человек, Юстиниан, ты – зверь.

С этими словами Илия взмахнул мечом, и обезглавленное тело Юстиниана упало на грудь его любимой жены.

ЧАСТЬ III

ГЛАВА 1

1

В двадцать пятый день марта 717 года от Рождества Христова, едва только лучезарное светило начертило на водах Мраморного моря золотистую дорожку, весь город святого Константина пришел в движение. От претории дворца в сторону Золотых врат маршировала императорская гвардия. В ярко начищенных золотых шлемах и золотых нагрудных пластинах они выглядели настолько внушительно, что, казалось, могут победить любого противника, – не столько с помощью своих грозных секир, сколько одним блеском своей амуниции. Когда императорская гвардия прошла форум Аркадия, к ним присоединилась рота барабанщиков и трубачей. Вскоре от храма Святой Софии вышла торжественная церковная процессия во главе с патриархом Германом. Жители города в праздничном возбуждении срочно украшали главную улицу города Мессу. Препозит священного двора, сам лично, еще с раннего утра прошел путь от площади Августеон до Золотых врат, чтобы проследить за тем, как украшают и прибирают Мессу. Осмотром он остался доволен. Мощенная камнем широкая прямая Месса представляла собой грандиозное зрелище. Дорога была посыпана чистыми опилками, стены домов вдоль улицы украшены плющом, лавром, миртом и розмарином. Стены многих домов были завешаны коврами и шелковыми тканями. Словом, все было готово для торжественной встречи нового василевса.

Долгую, унылую зиму столица прожила в тревожном ожидании грозного нашествия. В Константинополе уже было известно, что в Пергаме сосредоточиваются многочисленные военные силы сарацин. На безвольного и слабого василевса Феодосия надежды было мало. Из уст в уста передавалось, что империю спасти может только стратиг Анатолийской фемы Лев Исавр. О нем говорили как о муже храбром, доблестном, необычайно разумном и способном находить правильное решение в самых затруднительных обстоятельствах. И когда народ узнал, что при посредничестве патриарха Германа и с согласия Сената Феодосий добровольно уступает Льву престол, все возликовали и с радостью ожидали торжественного входа своего нового повелителя.

2

Лев в сопровождении свиты подскакал к Золотым вратам Константинополя. Его вдруг охватило необыкновенное волнение. Наконец свершилось то, к чему он шел все эти долгие годы. Пока он все еще ощущал себя лишь стратегом, а не самодержцем всех ромеев. То, что солдаты подняли его на щите, провозгласив василевсом, подобно древнему обычаю римлян, было еще половиной дела. В христианской империи истинным автократором ромеев он станет лишь после возложения на него императорского венца в Святой Софии самим патриархом.

Лев сошел с коня и взошел на деревянный помост, устланный персидскими коврами. Его ноги переобули в красные сапоги и надели на него порфирную царскую одежду. Затем подвели белого коня с золотой сбруей, покрытого дорогой парчой. Запели трубы и застучали барабаны, и огромные, сверкающие полированной латунью ворота раскрылись. Лев величественно проехал между двумя колоннами белого мрамора, украшенными искусно вырезанными из камня слонами, статуями и цветами с различными узорами, и под ликующие возгласы толпы въехал в новый Рим, богохранимый град святого Константина. Гвардейцы рядами выстроились около своего императора. Вскоре шествие миновало старые стены города, построенные еще Константином Великим, и вылилось на форум Аркадия, где было встречено патриархом и сонмом духовенства в торжественных облачениях. Хоры димов стали исполнять речитативом прославление василевса. Лев сошел с коня и подошел под благословение к патриарху. Герман благословил его, и они трижды обнялись.

От группы сенаторов отделился стратиг фемы Опсикия, зять Льва, патриций Артавазд и, выйдя вперед, громко провозгласил:

– Боже Милосердный! Общественное дело[66]66
  Государство именовалось «общественное дело».


[Закрыть] просит Льва стать василевсом и автократором ромеев. Таковы чаяния дворца, таковы мольбы армии, таковы пожелания Сената и чаяния народа. Мир ждет Льва. Армия желает Льва. Услышь, Господи, наши молитвы и яви нам защитника Церкви Своей и людей Своих.

Затем вся процессия двинулась по Мессе в сторону площади Августеон, к главному храму империи, Святой Софии. Возглавляли процессию самые высокопоставленные сановники империи в расшитых золотом белых хитонах. За ними следовали императорские гвардейские полки с зажженными свечами в руках, затем патриарх с духовенством. Шествующего за ними Льва постоянно кадили фимиамом два диакона.

Все, что происходило под сводами Святой Софии, казалось Льву каким-то неправдоподобным сном. Но вот патриарх возложил на него императорскую корону и объявил его самодержцем и василевсом всех ромеев. Только теперь Лев окончательно осознал, что наконец-то сбылось то, о чем он грезил с юных лет, с того самого момента, как его будущую судьбу предсказали два странных иудея. Окруженный теперь блеском славы, он так и не заметил своих предсказателей среди ликующей толпы горожан, а они его прекрасно видели. Соломон бар Шимон самодовольно улыбался, со значением поглядывая на своего ученика, теперь уже полноправного члена тайного общества каббалистов Бен Шереда.

– Равви Соломон, – обратился к своему учителю Шеред, – теперь настало время взыскать долг с Льва Исаврянина?

– Нет, сын мой, еще рано. Пусть Лев вначале укрепится в своей власти и хорошенько почувствует ее вкус. А сейчас нам пока снова надо поспешить в Сирию, там нас ждет много дел.

3

В одну из суббот синагога города Дамаска, несмотря на довольно жаркий июньский день, была переполнена народом. Слухи о том, что на молитвенном собрании будет присутствовать знаменитый равви Соломон бар Шимон, быстро разнеслись по иудейскому кварталу, радостно будоража как ревнителей древнего благочестия, так и тех, кого мало волновал вопрос, можно ли есть яйцо, снесенное курицей в субботу. Все любили послушать проповедь равви Соломона, умеющего говорить о самых трудных местах Торы доходчиво и понятно для всех.

Когда Соломон вышел читать Писание, по синагоге пробежал восхищенный шепот: «Равви Соломон! Смотрите, вот он, знаменитый равви Соломон!»

Соломон развернул свиток Писания и торжественно прочел текст из Книги пророка Малахии: «Придет день, пылающий, как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома и попалит их грядущий день, говорит Господь Саваоф, так что не оставит у них ни корня, ни ветвей. А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные; и будете попирать нечестивых, ибо они будут прахом под стопами ног ваших в тот день, который Я соделаю, говорит Господь Саваоф. Помните закон Моисея, раба Моего, который Я заповедал ему на Хориве для всего Израиля, равно как и правила и уставы».

Дочитав свиток, Соломон поднял глаза на слушателей и внимательно оглядел весь зал. На него были устремлены сотни глаз, излучавших восторг и благоговение к знаменитому учителю. Соломон выдержал продолжительную паузу и начал свою речь:

– Братья мои, когда мы слышим эти Божественные глаголы, слезы и радость смешиваются в одно, порождая в сердцах наших непоколебимую надежду на обетования Божии и неистребимую веру в богоизбранность народа Израиля. Но вот мы с вами выходим за стены синагоги, и что же мы видим? Не эти «надменные и поступающие нечестиво», прах под стопами ног наших, а мы, богоизбранный народ, терпим притеснения и лишения от нечестивых. Тогда мы вопрошаем Бога: «В чем явил Ты любовь к нам, коли эти нечестивые торжествуют, а мы находимся в притеснении?» И угасает наша вера, и колеблется наша надежда. Но это как раз то, чего от нас и ждут враги наши. Они хотят, чтобы угасала вера наша и поколебалась надежда наша. Но Бог знает, что заблуждаются нечестивцы в своих ложных ожиданиях. Не угаснет вера в Израиле никогда, и неколебимой останется надежда его. Ибо Господь, предвидя колебания наши, устами пророка Малахии возвещает нам: «Я возлюбил вас... А вы говорите: "В чем явил Ты любовь к нам?"» Мы забываем с вами, братья мои, о том, сколько раз сами нарушали заветы Божии, данные Израилю на горе Хорив. Не Бог изменял завет Свой, но мы изменяли завет с Ним. Об этом и свидетельствует богодухновенный Малахия, говоря: «Ибо Я – Господь, Я не изменяюсь; посему вы, сыны Иакова, не уничтожились. Со дней отцов ваших вы отступили от уставов Моих и не соблюдаете их; обратитесь ко Мне, и Я обращусь к вам, говорит Господь Саваоф». Что я, смиренный слуга Господа Саваофа, могу добавить к словам посланника Божия? Ничего, кроме того, что повторю еще раз: обратитесь к Богу Израиля, и Он обратится к вам. И тогда Господь Саваоф, по слову пророка Своего Малахии, «обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я, придя, не поразил земли проклятием».

Все иудеи в восторге, как один, встали со своих мест и вдохновенно запели псалом Давида: «Боже отмщений, Господи, Боже отмщений, яви Себя! Восстань, Судия земли, воздай возмездие гордым. Доколе, Господи, нечестивые, доколе нечестивые торжествовать будут? Они изрыгают дерзкие речи; величаются все делающие беззаконие; попирают народ Твой, Господи, угнетают наследие Твое...»

4

После собрания Соломон вместе со своим учеником Шередом проследовал в дом дамасского раввина Анании бен Аса. Вместе с ними пришел и Тивериадский раввин Мицраим бар Салам, прозванный греками Сарантинихием, что значит «сорокостопный». Это прозвище ему дали потому, что он неустанно переезжал с места на место. Здесь после обеда раввины, не стесняемые ничьим присутствием, смогли предаться откровенной беседе.

Но уже после обеда они остались втроем, отослав от себя Бен Шереда, поскольку тот был посвящен лишь в первую степень сакральных тайн каббалистики, тогда как Соломон, Анания и Мицраим были последователями учения каббалы второй, высшей ступени.

Соломон бар Шимон явно лидировал в этом тайном собрании, и его собеседники не скрывали своего почтения к нему. Соломон с интересом выспрашивал у своих братьев по вере о состоянии дел в иудейских общинах Сирии и Палестины.

– Сейчас нашим братьям в Палестине и Сирии живется совсем не плохо, – степенно разглаживая бороду руками, отвечал Анания, – агаряне довольствуются денежным налогом, а в остальном они в наши дела не вмешиваются. А вот у назаретян[67]67
  Назаретянами евреи иногда называли христиан, подчеркивая этим, что Христос происходил из города Назарета, поэтому не может являться, с их точки зрения, Мессией.


[Закрыть] они отняли их главный храм и перестроили его в мечеть. Епископа Петра покойный халиф Валид отправил в ссылку, отрезав ему язык. И хорошо сделал, пусть не болтает лишнего на нашу веру. Правда, за этот храм халиф Валид отвалил им кучу денег, на которые они построили новый храм. В основном назаретян агаряне тоже не трогают. Расскажи нам, почтенный равви Соломон, как обстоят дела наших братьев в ромейской стране, не притесняет ли их василевс?

– У ромеев не успеваешь запомнить имя одного василевса, как его сменяет другой. Но теперь в Константинополе пришел к власти сильный человек, Лев из Исаврии, и звезды склоняются в его пользу. Мне Бог судил встретить этого человека несколько лет назад и предсказать ему царствование. За что он обещал исполнить любую мою просьбу.

При этих словах Соломона его друзья заметно оживились.

– О! Равви Соломон! – воскликнул в волнении Анания. – Ты – великий человек, раз Бог тебе посылает эти знамения. Теперь надо думать, какую выгоду мы можем извлечь из этого случая.

– Я уже искал ответы на эти вопросы и сделал кое-какие вычисления с помощью «Сефер Иециры»[68]68
  «Сефер Иециры» – Книга творений, для того времени тайная книга каббалистов, по преданию, составленная знаменитым равви Акибом (II в. по P. X.). В этой книге находятся те основы, на которых можно производить вычисления, нужные для практической каббалы.


[Закрыть]. Ответ один – надо сокрушить идолов, как это некогда сделал Моисей, сойдя со священной горы Хорив. Я сверял этот ответ по всем трем путям глубинной мудрости: темура, гематрия и нотарикон[69]69
  В каббале существует три вида расшифровки Писания: 1) темура, 2) гематрия и 3) нотарикон. Это разные системы гадания по буквам Писания.


[Закрыть], и все указывало на одно: сотворение кумиров есть мерзость пред Богом. Потому, я думаю, нам надо сделать все, чтобы василевс ромеев начал борьбу за чистоту веры, против идолопоклонства.