Текст книги "Свидание со смертью"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

14

До деревни Боровиково я добрался без приключений. Разумеется, дача Мирзоева и ему подобных находилась не в самой деревне, а в особом дачном поселке, огороженном и охраняемом, дабы кто посторонний не проник и не унес серебряные ложки из шкафов солидных дачников. Какие дачники, такая и охрана. Усатый сержант в серой униформе, который сидел в кирпичном домике у шлагбаума, вел себя почти, как олигарх. – Ну?– высокомерно спросил он меня, окинув презрительным взглядом "копейку".– Чего надо? Меня почему-то всегда злит подобное обращение. – Ты не нукай, дорогой. Не то набью морду и даже не извинюсь потом,– сказал я, показывая просроченное удостоверение.ФСБ тебя беспокоит, понял, да? Сержант понял и пропустил угрозу мимо ушей. Может, он когда-то и был бравым ментом, но с тех пор много воды утекло, привык к оскорблениям и сам не прочь был оскорбить слабого. А если чувствовал отпор – скукоживался, на хрена ж ему неприятности на такой непыльной работе и с окладом, который в три раза побольше, чем у районных оперов? – Так бы сразу и сказал. Чего надо? – Не чего, а кого. Наташу Мирзоеву, у нее мужа недавно убили. Она у себя? – Слыхал, как же... Звереют, падлы, а вы куда смотрите? – Мы на тебя смотрим и ждем ответа на наш вопрос: Наташа у себя? – Да откуда? После того и не появлялась здесь. Нету ее, понятия не имею, где. – Ты уверен? – А то как же? Если хозяина нету, так я знаю. Для того и поставлен тута. – Я проеду, посмотрю? – Да пожалуйста. Поедешь прямо, потом свернешь направо, ихний дом – третий от угла. Он приподнял шлагбаум, я сел в "копейку" и поехал мимо кирпичных дворцов с зелеными лужайками и железными оградами. Хорошие соседи были у Наташи, но нагловатые. Мой отец тоже человек не бедный, и его дача в Лобне, вернее, под Лобней, была не хуже этих дворцов, но фонтана во дворе у нас не было. Дом номер 13 (надо же, какой симпатичный номер!) был не лучше и не хуже других, фонтана во дворе не было, зато наблюдалась гипсовая статуя напротив входа, в которой я признал голую Наташу. Учитесь, девушки! Выйдете замуж за старого, пузатого бизнесмена, он вам памятник при жизни поставит! Я медленно ехал вдоль забора, и почти сразу после статуи заметил некий непорядок в доме. На первом этаже в одной из комнат было открыто окно. Кому-то в доме было жарко? Или хозяева, уезжая, забыли закрыть? Последнее исключено. Эти хозяева знают цену деньгам и своим дачам, скорее удавятся, нежели позволят дождю испортить эксклюзивную шкатулку для пуговиц, или картину новоявленного авангардиста Куржопова. Значит, первое. В доме кто-то был. Возможно, Наташа – не хотела афишировать свое присутствие, а сержант за деньги может сказать, что угодно. Разглядев, куда выходит участок тыльной стороной (к березовой рощице выходил), я доехал до конца улицы, развернулся и двинулся в обратный путь. – Ты прав,– сказал я сержанту.– Там никого. Так что – извини, и спасибо за содействие. – А я ж тебе говорил!довольно ухмыльнулся он. Я отъехал от шлагбаума подальше, а потом окольными путями стал пробираться к березовой рощице. Пробрался не совсем, дальше было сыро, и я оставил "копейку" в соседней роще, дабы не застрять в лесной грязи. И пошел пешком. Шел не очень долго, а когда увидел перед собой железный забор участка номер 13 не долго думал, что делать. Я просто перемахнул через него. За домом, если смотреть со стороны улицы, огорода не наблюдалось, там была сосновая рощица с желтыми дорожками и деревянными скамейками для отдыха. Нетрудно было представить, что именно здесь, отдыхая от трудов праведных, прогуливался Рахмат-лукум под ручку с Наташей. И здесь же она, богатая, свободная, любвеобильная, будет прогуливаться с Букониным, или другим артистом (певцом, дизайнером) после того, как меня официального убийцу ее супруга, посадят. Не очень-то приятные впечатления. Однако, сосновая роща позволила мне незаметно подойти к дому. Я почти не сомневался, что там кто-то есть. Неужели, Наташа? Это нужно было выяснить. Помимо сосен, дом окружали аккуратные кусты жасмина. Я подошел к окну, несколько раз стукнул в стекло и спрятался за кустом. Какое-то время было совершенно тихо, а потом я увидел в окне силуэт рослого парня. Он постоял, глядя на сосновую рощу, и удалился. Я снова стукнул, на этот раз в другое окно. Парень появился и там, вид у него был озабоченный. "Давай, выходи, придурок!– мысленно уговаривал я его.Надо посмотреть, нет ли кого чужого!" Подействовало. И дело тут вовсе не в моих паранормальных способностях, а в том, что так должен был поступить любой охранник – найти и устранить источник раздражения. Он приблизился ко мне, я выскочил из-за куста и попытался выбить пистолет (у охранника же должен быть пистолет?). Он убрал руку, отрицательно покачал головой. "Отдай!– сказал я.Иначе я ударю тебя.Зачем, дарагой? У тебя свой пущька есть, из нее стреляй, да? Босс приказал никому нэ отдават личный оружий. Нэ магу, понымаэщь?– Но я должен обезоружить тебя!сказал я.– Слющий, зачем обезоружить, ну? Пойдем, щащлик будэм кущить, гаварыт о дэле. Догаварымси, слющий!" Все это я представил себе, пока слышал за углом осторожные шаги. Представил, чтобы малость раслабиться. И расслабился, чуть не расхохотался в самый неподходящий момент. Он появился из-за угла дома, медленно пошел вдоль жасминовых кустов, сжимая в руках "ПМ". Я его видел, а он меня нет, кусты были достаточно густые. Крупный русоволосый парень с правильными чертами лица, вполне симпатичный. Голубая футболка туго обтягивала мощную грудь, тренировочные штаны с тремя белыми полосками на боках набухали мышцами при каждом шаге. Ему бы в кино суперменов играть, смотрелся бы намного интереснее американских недомерков. Но у нас же денег на свое кино нет, поэтому он и охраняет чью-то дачу. Жаль бить такого парня, но что поделаешь? Времени на разговоры у меня не было, да он бы и не стал со мной разговаривать. Когда он поравнялся с "моим" кустом, я прыгнул, ударом ноги выбил пистолет, а кулаком приложился к его скуле. Проще и надежней было бы ударить по горлу, но так и убить можно, а я не хотел его убивать. Парень на мгновение потерял равновесие, но тут же встал в боксерскую стойку, глядя то на меня, то на пистолет, лежащий у фундамента. А когда взмахнул кулачищами, он уже не казался мне таким симпатичным, как полминуты назад. И я не очень-то сдерживал себя, когда, уйдя от удара, провел мгновенную серию в грудь и по лицу. Похоже, в запале утратил осторожность, пришлось делать парню искусственное дыхание, дабы привести в чувство. – Где хозяйка?спросил я, когда он открыл глаза и ошалело завертел зрачками, постепенно соображая, что я держу в руке его пистолет, который может выстрелить. Он сам снял его с предохранителя и передернул затвор. А то, что обойма полная, я успел проверить. – Не... не знаю. – Ты один здесь? – Один... А ты... ты кто? – Пойдем, проверим, не врешь ли ты. Встать, падла! Он послушался. Мой пистолет... – Потом отдам, если оправдаешь доверие. Вперед! В первой из комнат дворца Рахмат-лукума, кажется, это была гостиная, я быстро связал охранника шнуром от жалюзи. Пришлось обрушить всю конструкцию, прости Наташа, я не нарочно, так получилось. А вообще-то гостиная была красивой, с камином и кожаной мебелью, отдыхать в ней, надо полагать – одно удовольствие. Потом я засунул парню в рот большую салфетку с журнального столика и побежал осматривать другие комнаты, их же тут много было. Комнаты были красивые, мебель изумительная, интеръер классный, но я меньше всего думал об этом. Я искал Наташу, но не нашел. Возможно, она была заперта в одном из подвалов дворца, но тогда бы здесь был не один охранник, а много. – Так где же она?– спросил я парня, вернувшись в гостиную и вытащив у него изо рта салфетку. – Понятия не имею... Я ударил его. Так, чтобы следов не оставалось, но было больно. Он застонал, дернулся и затих. Не потому, что умер, а просто, действительно, ничего интересного для меня не знал. – А где она может быть? – Дома... – Дома ее нет, дача ее здесь. Так где же она? – Ну, может, у Полякова на даче. Я просто охранник, ничего не знаю, где они бывают... – Где дача Полякова? – В Дерюгино, пятнадцать километров отсюда... – Наташа там?! – Да я откуда знаю? Неделю назад приезжала сюда с боссом, после этого не видел ее. Клянусь! Похоже, он не врал. Как и сержант у шлагбаума, он делал свое дело и не вникал в то, что творилось за стенами дома. Потому как, если вникнешь, могут бо-ольшие проблемы возникнуть. – Ладно, живи,– сказал я.– Только орать не надо. Извини, что стукнул тебя, так уж получилось. Я тебе зла не желаю, постарайся простить меня и минут двадцать не двигайся. Потом выберешься из дома, выскочишь на улицу, кто-нибудь поможет, развяжет руки-ноги. Договорились? Парень согласно закивал. Я засунул ему в рот салфетку, положил на журнальный столик разряженный пистолет. Потом еще раз пробежался по комнатам, разбивая все телефонный аппараты, которые попадались на пути (еще раз прости меня, Наташа, но так надо. Я не хочу, чтобы меня останавливали по пути, или, что еще хуже, гнались со включенными сиренами. В конце-концов, ради тебя стараюсь, ибо не верю словам Буконина.) Спустившись вниз, я увидел, что парень пока что выполняет условия нашего договора, в смысле, сидит на диване, не двигаясь, выскочил из дома и довольно-таки прытко двинулся в обратный путь. "Копейка" стояла там, где я ее оставил, никто не покушался на собственность Сырника, и болото не засосало ее. Я сел в машину и поехал в Москву. Теперь была ясна цель Дерюгино, дача Полякова. Но туда одному являться было глупо. Нужен был Сырник, нужен был точный адрес, и вообще, все, что можно было знать о Полякове. Следовательно, нужно было связаться с Басинским. Вот о чем я думал, когда гнал машину к Москве. А еще я думал о Борьке, и о том, покормила ли мать моего малыша, или нет?

Доехал без проблем, но когда вошел в квартиру, где оставил Сырника с нашим пленником, сильно удивился. Вадим и Сырник сидели на диване, причем, правая рука Вадима была крепко примотана к туловищу скотчем, а в левой он держал карты. Карты были и в руках Сырника. – Валет!– сказал Сырник. Возьми крайнюю справа,– ответил Вадим. Сырник взял крайнюю справа карту из руки Вадима, положил на своего валета, недовольно хмыкнул. – Козырная дама? Вот тебе дама! – Опять крайнюю справа. – Козырной король? На тебе короля! Крайнюю справа. – Если ты так удачно располагаешь их, мог бы сам и ходить, по крайней мере, сбрасывать! – Ты можешь увидеть мои карты. – Какой осторожный... твою мать! Семерка козырная? Нет у меня семерок. В руке Вадима осталась одна карта. – Положи и попробуй ударить. Сырник положил на диван козырного туза и швырнул свои карты на него. – В "дурака" режетесь?спросил я? – Да полный привет!– пожаловался Сырник.– Он выиграл у меня семнадцать рублей! По рублю за игру! – А ты не играй на деньги,посоветовал я.– Посади его в ванну, поговорить надо. Или тебе не интересно, где я был, что видел? – Да я уже знаю,– буркнул Сырник.– Вадим рассказал. Интересно, что? – Там, на даче, Наташи нет, а есть Глеб, охранник. А Наташа, скорее всего, на даче Полякова в деревне Дерюгино. Ты это хотел мне рассказать? – Глеб там бы или не Глеб, делай, что сказано!– заорал я. Когда Сырник отвел Вадима в ванную и вернулся в комнату, я сказал: – Олежек, у тебя появились новые идеи? – Почему новые? Я и раньше думал, что убийство организовал Буконин, вместе с Поляковым. Кстати, Вадим сказал, что Поляков недавно женился на артистке из того же театра, где работает Буконин. Молодая, бездарная и сексапильная, вышла замуж и бросила театр. Я думаю, Буконин трахал и ее тоже, а потом передал Полякову, так что, они не просто знакомы. – Ты же видел Буконина. – Ну и что? С похмелья все кажутся простыми и понятными. Ты же видел на дискете – посещает дорогие рестораны. Бабы у него – из высшего класса. Откуда у бедного артиста такие бабки? Не знаешь? А я скажу тебе. Вместе с Поляковым и Мирзоевым наркотой промышлял. Потом что-то не поделили, скорее всего, молодые, энергичные, решили задвинуть старикашку. На хрен он им сдался? При всей нелюбви Сырника к отечественным творческим личностям, в его словах была своя логика. Более того, его версия многое ставила на свои места. – Но ты основываешься на показаниях Вадима, есть уверенность, что он не врет? – Андрюха, на хрена ему врать? Ты же сам перед отъездом говорил про это. Никакой выгоды. И это верно, и значит, о нашем визите к Буконину враги знают, о моем визите на дачу – тоже. Теперь сидят, и ждут, когда я пожалую на дачу Полякова, так получается? Похоже, так, но делать нечего, надо ехать. Об этом я и сказал Сырнику, он с готовностью кивнул. Но прежде надо было позвонить Басинскому. Я взял трубку, набрал служебный номер Гены, услышал знакомый голос и сказал: – Гена? Хорошо, что застал тебя. Слушай... – Корнилов! Я начинаю жалеть о том, что сделал!– закричал Басинский.– Ты был сегодня у Буконина?! – Откуда ты знаешь? Следил за мной? – Я слежу за оперативными сводками. Ты и твой громила были у него около десяти, есть свидетельские показания. А в половине одиннадцатого Буконин бросился с крыши своего дома и разбился насмерть. Признайся сразу – вы его выбросили, или просто напугали так, что он сам?.. Я посмотрел на Сырника, а он смотрел на меня. Ты уверен, что погиб именно Буконин? Сырник стиснул кулаки и громко скрипнул зубами, наверное, внизу, на Можайке, прохожие вздрогнули, но Гена не услышал. – Я не следователь, не эксперт. Знаю, что разбился сильно, изуродован до неузнаваемости. Брюнет, короткая стрижка, в кармане пиджака обнаружен пропуск в театр. Я на мгновение даже забыл, зачем звонил ему. Если Буконин погиб, тогда о чем мы только что говорили с Сырником? Я даже признавал, что в его словах есть логика, его версия, пожалуй, самая реальная сейчас... После недолгой паузы я все же вспомнил, зачем звонил. Гена, Наташу, похоже, держат на даче Полякова в деревне Дерюгино. Что ты знаешь об этом Полякове? Кстати, о нем почти нет сведений. – Я знаю только одно, что дела твои плохи, Корнилов. Извини, но ничем больше помочь не могу. Я сделал все, что сумел, надеюсь, ты не станешь об этом распространяться. Пока. Вот такие у меня друзья. Как запахло жареным, так... Впрочем, Гена и вправду сделал все, что мог. Остальное должен сделать я сам. А именно – найти Наташу. Но Буконин... Когда мы уходили, он довольно ухмылялся. И почему – короткая стрижка? Я ринулся в ванную и обнаружил там Вадима, сидящего на краю ванны. Левая рука его была пристегнута наручниками к трубе с холодной водой. Похоже, Сырник проникся сочувствием к нашему пленнику. И тот не выглядел таким уж несчастным, как ночью и утром. – Как выглядит Поляков?– спросил я Вадима. – Ну как... Невысокий брюнет, короткая стрижка... Весь из себя такой... модный. Неприятный тип. – А Буконин? – Он был лохматым, но тоже вроде как смазливый малый. Знаешь, один чем-то напоминал Пирса Броснана. а другой – Тома Круза. Броснана я еще мог вспомнить, как и свое бешенство, когда видел по российскому телевидению, как он катается на танках по Питеру и пачками уничтожает дебильных российских солдат. За такие показы головы бы поотрывать телекозлам – это помнил, А вот второго – нет. Так кого же я видел сегодня утром? – Что еще? Особые приметы Полякова? – Не знаю... поддает крепко. Черт бы их побрал! Я видел сегодня "поддающего", но он был длинноволосым, значит – Буконин? А погиб, выходит, Поляков? Но Гена сказал, что погиб Буконин... С кем я говорил сегодня утром? Кто лежит в морге, а кто держит Наташу под замком и диктует ей, что надо говорить телевизионщикам? Кто из них?! – Ты мне лапшу на уши не вешай!– заорал я.Поддавать все любят! Я спрашиваю про особые приметы Полякова. Родинки, шрамы, татуировки, пусть даже на половых органах! – Я не интересовался его половыми органами. А так... даже не знаю, что сказать. Вполне нормальный деловой мужик. Вот жена у него была оригиналка. Красивая баба, не зря артисткой раньше была. – Ну? В чем она оригиналка? – Носила серьгу в одном ухе, как это делают продвинутые чуваки. Такая золотая сережка в виде креста – и только одна. И такое я уже видел сегодня... И такое? – Как она выглядит? – Обалденная блондинка с короткой стрижкой, наверное, чтобы все видели, что серьга у нее только одна. Я в паспорт не заглядывал, но на вид – лет двадцать, классная телка. Елки-палки! Так это она училась ездить на красной "шестерке" возле дома Буконина! На кого же работала, на мужа или на бывшего любовника? А черт ее знает!

15

Такая усталость навалилась, как будто на плечи уселся Сырник, и я должен был ходить и бегать с ним на плечах. А не хотелось даже из-за стола вставать. Я привык анализировать свое состояние и знал, что дело не в "физике", такие перегрузки, недосыпы вполне приемлимы для меня. Дело было в безысходности, ибо я до сих пор не мог понять, кто является моим врагом, и как с ним бороться. Допустим – хрен с длинными волосами, неважно, Поляков он или Буконин. Но ведь была еще Наташа! Найду я этого хрена, прижму в стенке, а Наташа вызовет ментов и скажет: это он убил моего мужа. И все, хороший парень ты был, Корнилов, да весь разом вышел... Привет, как говорит звездопоп. Можно принять версию Сырника, но ведь она основана на показаниях Вадима, а тот и соврать может. Да и трудно представить, что Буконин после нашего визита сбросил с крыши Полякова, разбив лицо и пальцы, и сунув в карман пропуск в театр. А как потом объяснить исчезновение Полякова? Он же не последний человек в фирме? Хотя, и эту проблему несложно устранить. Фирмой руководит Наташа, она увольняет Полякова. Жена, если служит любовнику, она никуда не заявляет. Нет человека, нет проблемы. Но как же Буконин думает объявиться в живых? Ведь, когда объявится, станут думать, а кто же погиб у его дома? С его документами? А меня менты повсюду ищут не только за убийство Рахмат-лукума, но и за похищение Вадима, и за убийство Буконина, и, может быть, за убийство Влада. И фоторобот не нужно составлять, взяли у родителей мою фотографию, размножили, раздали всем сотрудникам ПДС, ППС – нате вам и нате вам, увидите его, хватайте немедленно, опасный преступник! – Что будем делать, Андрюха?– спросил Сырник. – Не знаю,– честно ответил я.– Тебе лучше вернуться домой, Олег, потом на службу. Все-таки, семь тысяч платили. – А ты? – Найду Наташу. Это мой последний шанс. Если она скажет, извини, понятия не имею, кто ты и зачем убил моего мужа, дорогого и любимого Рахмат-лукума, я извиню. Кончай придуриваться, Корнилов! Что за дела, е-мое? Ну прямо не узнаю тебя. Ты бы хоть о крысе своем подумал, он же тебя ждет, сидит в клетке... – Не трави душу, Олег. – А ты заткнись, понял? Короче, я спрашиваю, что делать с Вадимом? Сами-то мы едем на дачу к этому Полякову, там, на месте разберемся, кто он, кто не он. И если ты извинишь свою Наташу, то я нет, и заставлю ее сказать правду. Нужно только добраться до нее. – Ну что ж, потом не говори, что я тебя не предупреждал. А Вадима оставим здесь. Вот так, как он есть. Отпускать нельзя, предупредит своих, нас будут ждать. – И так будут ждать после твоего наезда на охранника дачи Мирзоева. А оставим он начнет шуметь, соседи ментов вызовут, те выяснят, кто снимает квартиру... Лучше отпустить. – Ну, для этого у нас имеются кое-какие приспособления. Напугаем, будет вести себя хорошо. А если отпустить, он этот адрес заложит из мести. Ты-то домой можешь поехать, а мне что потом, прямиком в КПЗ отправляться ночевать? – А ты куда собирался после того, как простишь Наташу свою?– усмехнулся Сырник. – Домой,– сказал я.– Знаешь, чертовски хочется вернуться домой, выпустить из клетки малыша, прилечь на диване и задремать. И будь, что будет. – Пускай приходят и берут? – Ну, у меня дверь стальная, и пистолет есть. Не возьмут. Я поговорю с ними, скажу, чтобы малыша не обижали, может быть, его возьмет мать или сестра... – И пулю себе в лоб, да? Заткнись, Корнилов! Я тоже хочу домой, у меня две дочки, соскучился уже... Но твое нытье мне уже осто..., понял? Я все понял. Время апатии кончилось, я пока жив, я свободен, и, значит, буду воевать за это. Первый раз, что ли? К тому же, у нас тут немало веселых штучек было, специально для крайних случаев приспособленных. Голь, как говорится, на выдумки хитра, а если, к тому же, и руки не крюки, и некоторые знания имеются, то выдумки очень даже интересными получаются. Вадима мы оставили в ванной, но правую руку освободили. Он мог раздеться и принять ванну, потом – одеться, потом снова раздеться, и так до тех пор, пока мы ни вернемся. Мог перекусить, в раковине стояла тарелка, наполненная припасами из холодильника. А чтобы Вадим не буянил, не стучал по трубам и не орал, призывая на помощь соседей, я быстро примотал изолентой к косяку двери круглую коробочку "Комбата". Того самого, которым травят тараканов. В ней был неоновый индикатор, батарейка и миниатюрная кнопка. Два провода с клеммами выходили наружу. Я прикрепил ее так, что Вадим не мог дотянуться. – Ты тут не шуми,– сказал я ему,– не пытайся звать на помощь. Я зажму контакты дверью, если их разомкнут – через десять секунд будет взрыв. Там пластид. Для тебя хватит с большим запасом, понял? Отключить взрывное устройство за десять секунд могу только я, ибо знаю, где оно находится, где кнопка. Даже опытные саперы вряд ли успеют, понял? Вадим облизнул пересохшие губы, кивнул. – Тогда проверим,– сказал я.– Олег, останешься здесь, посмотришь, все ли в порядке, не села батарейки? Кстати, если сядет, может рвануть. – Я новую поставил,– пробасил Сырник, отодвигаясь в угол ванной. Вадим, не долго думая, лег на дно ванны, испуганно глядя на черную коробочку смерти. Я соединил контакты – загорелся индикатор. Зажал контакты дверью и вышел из ванной. Потом вошел, посмотрел на Сырника. Он хоть и знал, что никакого пластида в коробочке не было, а все же изрядно вспотел. Про Вадима и говорить было нечего, он был мокрым потому, что лежал в ванне. – Все нормально,– сказал Сырник.– Но когда нажмешь эту чертову кнопку, я тут не останусь. Я разомкнул контакты и демонстративно нажал миниатюрную кнопку. – Понял?– сказал Вадиму Сырник.– Так что, не дури. Сиди тихо, не рванет. Вернемся – отпустим. Можешь помыться, покушать, мы не злодеи. Но сиди тихо,– он отвинтил шланг душа.Кстати, не пытайся направить струю воды – рванет. А так – ничего. Отдыхай. Сырник вышел из ванной со шлангом в руке, а я снова замкнул контакты и, выходя из ванной, придерживал рукой до тех пор, пока дверь ни прищемила их. Я видел лицо Вадима, оно было бледным, испарина покрыла лоб. Он шевелил губами, пытаясь что-то сказать и не мог. Мне нравилось, что он верил в мое "взрывное устройство". Жестокая шутка, но что поделаешь? Они со мной и с моим Борькой не шутили. – Слышь, Андрюха, я же видел, как ты эту хреновину делал, я смеялся и не мог понять, кого напугает этот "Комбат"?– шепотом сказал мне Сырник в комнате.– Но когда остался в ванной, как-то не по себе стало, честное слово. Даже подумал, а вдруг ты и вправду сунул туда детонатор и пластид? На ванную много не надо. Я лишь усмехнулся в ответ. Были у меня такие штуки и с настоящим пластидом, но хранил их я в другом месте, и даже Сырник об этом не знал. Мы экипировались по полной программе (честно говоря, никогда не думал, мне мне пригодятся ботинки с толстыми подошвами, а Сырнику – рубашка с особыми пуговицами) и пошли вниз к машине Сырника.

Было еще вполне светло, когда мы подъехали к деревне Дерюгино. Вполне типичная подмосковная деревня – на пригорке темные деревянные дома, крашеные заборы, трава под ними. Две улицы. Есть, правда, и вполне недавние двухэтажные срубы, это те, кто уже мог купить участок в недалеком Подмосковье, но еще не мог переселиться в дачный поселок у подножья холма, на берегу озера. Он расцветал кирпичными стенами и разноцветной финской черепицей в полукилометре от самой деревни. С одной стороны озеро, с другой – лес. Сказочный городок! И, конечно же, охраняемый. И дача мистера Полякова находилась именно там. И Наташа была именно на этой даче, по собственной воле, или по принуждению, нам предстояло выяснить. И ждали нас там, конечно, ждали, после моего звонка в их контору, после исчезновения Вадима, после разговора с Букониным и визита на дачу Мирзоева, не могли не ждать. Мы обогнули деревню и заехали в лесок, остановились в полукилометре от дачного поселка. – Улица Приватизации, дом пять,– мрачно сказал Сырник.Обнаглели, падлы! – Почему?– спросил я. – Да потому что, как услышу про приватизацию, в морду бить охота. Я тогда только пришел в ментуру, полторы тыщи получал. А пачка "Явы" – девяносто рублей стоила. Дочка старшая родилась, ну я и поверил этому козлу, отнес ваучеры в инвестиционную фирму "Программа приватизации", три ваучера, на тридцать тысяч рублей. Моя зарплата за двадцать месяцев... На всем экономил, а ваучеры отнес, как он советовал. Ты вот скажи мне, Корнилов, если б в Америке, или там, в Германии, министр сказал – отдайте вашу зарплату за двадцать месяцев, и ваши дети будут жить безбедно, а потом оказалось – он наколол всех. Что с ним было бы? – Наверно, повесился б,– сказал я. – А этот, сука, не вешается. Еще что-то вещает, говнюк! Обобрал моих детей, всех детей, и – не вешается! Это ж на мои бабки его кенты купили заводы, самолеты, нефтекомпании. Ну, не только на мои, на деньги всех нас. А де наша доля? Нету! – Самое время говорить о приватизации,– сказал я. – Да нет, ну ты прикинь – если живет в доме придурок, вламывается в квартиры с автоматом, грабит, а потом говорит давайте жить дружно, я богатый, а вы бедные, так получилось. Я работал, а вы сидели и думали, что будете получать дивиденды. Станете возникать – все на хрен рухнет. Так у меня одно желание – мочить козла. Это ж для него все рухнет, а для меня давно уже рухнуло, если по большому счету говорить. И знаешь, все наши менты так думают, только никто не скажет вслух. – Теперь уже поздно. У них службы охраны почище Конторы. – Ты хочешь сказать, что я должен простить того, кто ограбил моих детей? Того, кто обещал им безбедную жизнь на проценты, и наколол, как последних лохов? Никогда! Знаешь, у нас на складе работает грузчиком мужик, кандидат философских наук. Он мне сказал классную фразу какого-то Розанова, не знаю такого. Так вот, этот Розанов брякнул в 1911 году, что вся частная собственность в России происходит из выпросил, подарил, или обобрал кого-то. Потому ненадежна и не уважается. Умный был мужик! Так это в 911-м! Уж там собственность была настоящая! А этих, которые за десять лет из грязи да в князи, во владельцы больших заводов, кто ж будет уважать, а? – Ну, ты разошелся. О деле будем думать, или как? Будем... С какой стороны этот пятый дом? – Надо выяснить. – Если с этой, в лесу кто-то есть, я так думаю. Если с другой, со стороны озера, добраться будет сложнее. Надо выяснить. – Пока светло, подождем. – Дай мне бороду побольше, панаму, чтобы сойти за грибника. Похожу, посмотрю. Грибников-то они не должны отстреливать, верно? Тебя, наверняка, хорошо изучили, а меня не очень. С бородой и в панаме похожу спокойно. Глядишь, чего-то и найду интересное. Завела Сырника эта улица Приватизации. Я свой ваучер некогда продал и деньги потратил на женщин, а Сырник дочек хотел обеспечить... Ну и дурак. Правда, говорить ему об этом сейчас я не осмелился. Я прицепил ему длинную бороду, напялил на голову синюю панаму, сам он вместо кожаной куртки надел брезентовый плащ. Вполне нормальный грибник получился. Более убедительный, нежели я сам в этом одеянии. Правда, грибники не ходят по лесу с пластиковыми пакетами, да у меня не было лукошек или корзин. Связь между нами была самая простая: как разнесется по лесу голос кукушки, так я выскакиваю из машины и вперед! У Сырника здорово получалось подражать кукушке, в Чечне наловчился. Правда, могла объявиться настоящая кукушка, и тогда... Но об этом не хотелось думать. – Готов,– сказал я.– Возьми подходящую палку, почаще наклоняйся, будто ищешь грибы. Если никого не заметишь, прошвырнись вдоль задов участков, может, получиться узнать нумерацию. И будь осторожен. – Ну учи ученого,– пробурчал Сырник. Когда он шел от машины в березовый лес, я не сомневался, что вижу перед собой пожилого мужика, собирающего грибы. Хоть в этом году много людей отравилось грибами-мутантами, никто не мог запретить подмосковным жителям собирать грибы. Это ведь не только серьезная прибавка к зарплате и пенсии, но, можно сказать, летний образ жизни. Я уже не чувствовал себя уставшим и опустошенным, еще раз проверил и приладил все безделушки, которые готовил загодя, еще будучи частным сыщиком. все-таки, пригодились. И стал ждать. Я хотел одного – поскорее добраться до Наташи, услышать, что она скажет. И понять все. Вот же она, Наташа, в этом поселке, осталось чуть-чуть, но не так-то просто было преодолеть это "чуть-чуть"! Вполне натуральное "ку-ку" послышалось минут через десять. Не ждал, что Сырник так быстро встретит кого-то из наших врагов. Значит, встретил... Я выскочил из машины, ломанулся сквозь мелкий кустарник в сторону дачного поселка, куда ушел Сырник. Пробежал метров двести, остановился, негромко позвал: – Олег? Давай сюда,– послышался откуда-то сбоку голос Сырника. Я метнулся туда и метров через двадцать выскочил на небольшую полянку. Там, на спине лежал парень в тренировочном "адидасовском" костюме, а над ним грозно возвышался Сырник, наступив ногой на "ПМ", валяющийся рядом. – Он принял меня за грибника,– сказал Сырник, довольно усмехаясь. – Козел...– пробормотал парень, и получил от Сырника ботинком по морде. Похоже, это был не первый удар, на лице парня было немало следов соприкосновения с тяжелым предметом. Я быстро подошел к ним, уперся коленом в спину парня, приподнял за волосы его голову и негромко спросил: – Что ты здесь делаешь, красавчик? Говори тихо, медленно, внятно. Я Корнилов, наверное, слышал обо мне. Я тебя оставлю в живых, если все расскажешь. А нет – извини, мне терять нечего, ты и сам это знаешь. Ну? Будем говорить, или закопаем тебя безмолвного? – Тебя ждал, Корнилов... – Спасибо за искренность. А теперь скажи мне, кто тебя послал и что велел делать – завалить меня, или взять живым и привести к боссу? Кто твой босс? – Я не знаю. Я ткнул его мордой в траву, за волосы опять приподнял голову. – А подумать? – Сказали – привести. – Кто сказал? Поляков? Буконин? – Нет, Ланжерок. – Кто такой у нас Ланжерок? Как его зовут на самом деле? – Ланжерок. Это его фамилия. Был телохранителем Мирзоева, а теперь вроде как начальник службы безопасности. – Где Поляков? Где вдова Мирзоева? – Понятия не имею. – Он мне надоел,– сказал Сырник.Может, надеется орден получить "За заслуги перед наркоторговцами", посмертно? Я лично не возражаю. – Погодите, мужики... Я, действительно, не знаю. Приехал сюда днем, Полякова не видел, вдову не видел, мне сказали, надо задержать... показали фотку... Вот и все, клянусь! – А тебе не сказали, что многие пытались задержать меня? И – не получилось? – Сказали, что ты очень опасен. Ланжерок сказал. Я ничего против тебя не имею, я делал, что сказано... – Где этот умный Ланжерок?– спросил Сырник. – Уехал. Часа два назад уехал, я честно не знаю, куда. Клянусь, мужики! – А как же он узнает, что меня взяли? – Сказал, сам будет звонить... Не очень-то надеялся не известный нам Ланжерок на своих бойцов, даже телефон свой не оставил, опасаясь, что он станет известен мне. Вернее, нам. Что же Гена Басинский не упомянул в своих данных этого Ланжерока, или надо – Ланжерка? Я бы такую фамилию не пропустил. Да и должность занимал весьма высокую, можно сказать – мою. Но нет, ни слова на дискете о Ланжерке, хотя, вряд ли Гена не знал о нем... Чуть позже мы выяснили, что дача Полякова находится совсем близко, тылы ее выходили на этот лесок. Выходит, мы шли в правильном направлении. Охраняли дачу четыре бойца, включая этого. Еще один присматривал за двором и воротами, а двое сидели в доме. Помимо пистолетов, на вооружении имелся АКС-74. Да, нас опасались всерьез. Или – было, что охранять? – Замочим падлу?– спросил Сырник. Так он любил пошутить. На самом же деле, даже если б я приказал убить врага, он бы не стал стрелять. Сырник уничтожал только своих врагов, личных. – Не надо мужики, прошу вас!взвизгнул парень. – Подождем, когда стемнеет,– сказал я. Темные тучи клубились над верхушками осин, берез и сосен, уже накрапывал дождь, чему я давно перестал удивляться, он шел каждую ночь. В лесу быстро темнело. Я замотал скотчем нижнюю часть лица парня и руки за спиной. Сырник взял его пистолет. – Думаешь, Наташа здесь?– спросил Сырник, прислонившись спиной к старой осине. – А черт его знает! Может, он не врет, а может не знает всего, что было до его приезда. В любом случае нам нужно попасть в дом, поговорить со всеми участниками этих событий. – Они не участники, шестерки. – Значит, выяснить, где находятся истинные участники. Этот не знает, но есть же старший. Через полчаса в лесу стало совсем темно, и мы направились к участку, который так живо описал нам парень. Вот он. Железный забор, за ним, до самого дома – бурьян. А где же парк, бассейн и место для шашлыков? Не было. Похоже, Поляков не собирался благоустраивать участок. Или не успел, или намеревался перебраться в более престижный дом. Например, в дом, который построил Мирзоев? На первом этаже в одном окне горел свет, другие окна были темны. Я почти не сомневался, что Наташи здесь нет. Как и Полякова, или Буконина. Мы вошли в железную калитку, короткими перебежками добрались до дома, благо бурьян был густой и высокий, дождливое лето превратило стебли крапивы, амброзии и других неведомых мне сорняков в настоящие джунгли. Вот по ним мы и пробирались к дому – я впереди, Сырник с парнем чуть сзади. Учитывая то, что у сидящих в доме был автомат, и они могли сдуру открыть пальбу, надо было тихонько обезвредить того, который присматривал за двором. Сырник знал, как это сделать. Я кивнул и пошел вперед, а он освободил губы парня от скотча и зловещим шепотом приказал: Зови кореша, козел, но натурально. Сфальшивишь – откручу башку! – Миша!тонким голосом сказал парень.– Иди сюда! – Чего у тебя там, Федя?отозвался смотрящий за двором и двинулся в нашу сторону. Но недолго он шел, споткнулся о мою ногу, упал и сильно повредил себе лицо и грудную клетку. Я не стал с ним разговаривать, добавил ногой, чтоб не дергался и оставил Сырнику, который уже снова залепил рот лесному Феде. Сырник еще добавил дворовому Мише, на войне, как на войне, мы ведь знали, что с нами они бы не церемонились. Мишу мы оставили за углом, в положении лежа, а с Федей подошли к двери и снова предоставили ему возможность сказать свое слово. Когда открылась тяжелая стальная дверь (это в Америке в загородных домах стеклянные двери, а у нас, даже в охраняемых поселках дома защищены не хуже московских квартир), так вот, когда она открылась, Сырник без раздумий опустил свой громадный кулак на голову третьего охранника. А я рванул в дом, увидел в гостиной четвертого, перед ним и вправду лежал на столе АКС, но воспользоваться им он не успел. Вскоре к двум сильно побитым домашним охранникам прибавились Миша и Федя. Всем четверым мы замотали скотчем руки и ноги, заклеили рты, чтоб не орали. И посадили на кожаный диван в гостиной. Так они смотрелись вполне мирно, как дружная семья у экрана телевизора. Правда, морды были в синяках и кровоподтеках, так им за это деньги платили. Потом я быстро пробежался по комнатам дома, их было восемь, включая гостиную, но больше никого не обнаружил. 16