Текст книги "Свидание со смертью"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

12

У дома на Можайке Сырник остановил свою "копейку", Вадим даже не пытался сопротивляться по дороге к квартире. Он уже протрезвел, но это не способствовало его бойцовым качествам, скорее, напротив. Такого человека, как злой Сырник, лучше видеть в нетрезвом состоянии. Что он про меня думал, не знаю, судите сами. В квартире мы без проблем определили место постояльцу. Быстро замотали скотчем руки и ноги, положили его в ванну, пристегнули наручниками к трубе с горячей водой, идущей к смесителю. В принципе, может освободиться, но будет сильно ошпарен. А потом мы стали его спрашивать. – Кто-то следил за твоей квартирой, передал информацию ментам. Кто?– спросил я. – Не знаю... Понятия не имею. Мне сказали, на неделю свободен. Ну а я что? Я отдыхал... – Кто советовал поехать именно в этот бар? – Никто. Я всегда расслабляюсь в "Козероге". Можешь спросить у всех, кто там... Они меня знают. Мой кореш там барменом, не веришь – спроси у него. Возможно, ему, действительно, ничего не советовали, просто оставили в городе и присматривали, понимая, что я рано или поздно выйду на телохранителя. И это чуть было не сработало. Если бы менты чуть раньше перекрыли дорогу с Поймы, пришлось бы нам с Сырником снова плавать на ту сторону Москвы-реки. Как же этим сукам хочется сдать меня ментам, да еше и с новыми уликами! – Не хочет по-хорошему!– с угрозой сказал Сырник. Погоди, Олег. А кто убил Мирзоева? Вадим сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, с опаской взглянул на Сырника и тихо сказал: – Чего спрашиваешь? Ты же и убил. – Сковородкой?– уточнил я. – Ну да. Говорят, там, под диваном, "пушку" нашли с твоими "пальчиками". Хотел пристрелить босса, но он выбил "пушку", вцепился тебе в волосы, тогда ты его – сковородкой. Вот и ответ на вопрос, почему никто не обратил внимания на выстрелы в квартире, следы пуль в стене! Оказывается, это мой пистолет, я стрелял в Рахмат-лукума, но промахнулся! А потом он изловчился и выбил оружие из моей руки! Черт побери, за какого же придурка они меня держат?! Чушь невероятная, но самое мерзкое – я должен опровергать ее! – Ты-то сам веришь, что я хотел пристрелить Мирзоева, но не смог? Что он оказался таким проворным?! – Да откуда я знаю? Может, ты был пьян в дупелину, не соображал, что творишь. – Придурки!– сжимая кулаки, сказал я.– Хотя бы поумней что придумали! Если я был сильно пьян, как же смог уйти от опергруппы? – Да откуда я знаю? – Ладно, что дальше было? Наташа, действительно, прибежала к тебе, или ты стоял у подъезда? – Прибежала, позвонила. Я открыл... – И что? – Сказала, что босса убили. Я позвонил в ментовку, а потом вместе с ней пришел к дому. А там... – Что там? Ты нам мозги не пудри!– рявкнул Сырник.– Слушай, Андрей, а может включить ему горячую воду, пусть погреется? Или холодную часа на два, а? – Я правду говорю, я клянусь вам, мужики! Не верите спросите соседей, там же народ стоял, все видели, как мы с Наташей прибежали. – Прибежали, и – что? – Там Поляков был со своими людьми. Он сказал, что босс его вызвал для разговора о начальнике службы безопасности. Он приехал, а тут такое творится... Сколько было людей? – Трое. – Кто? – Ну... Ланжерок, Альберт... А третьего не помню. Все из службы безопасности. Поляков сказал, что дело серьезное, надо подождать ментов. – Менты быстро приехали? – Быстро, мигом... Наташа дала им ключи, потом началась стрельба, погоня, но ты смылся... то есть, ушел. – Дальше!– крикнул я. – А что дальше? Я рассказал все, что знал, меня отпустили. Поляков сказал, что могу быть свободен, о безопасности Наташи он сам позаботиться, я и пошел домой. – Ты не сказал, что Наташа знакома со мной. – Она сама просила об этом. Она ж хотела помочь тебе, сказала боссу, тот пригласил тебя, а получилось дерьмо... Зачем я буду подставлять ее? Да никто меня и не спрашивал. знакома, не знакома... – Босс пригласил? Погоди, а где были телохранители босса, когда ты с Наташей подошел к подъезду? Какие телохранители? – Те, которые должны были охранять босса, когда он внезапно вернулся из командировки? – Не было там никого. Босс вернулся раньше, отпустил телохранителей. Они что, под дверью должны стоять всю ночь? – Да брешет он, падла! Сам и прикончил своего босса сковородкой!заорал Сырник.– Горячую воду включу – все расскажет!– он взялся за вентиль. – Не надо, я все рассказал! – Успокойся. Олег. Вадим рассказывал о том, что знал, и что ему внушили. Получалась вполне складная и довольно-таки правдоподобная версия. Я встретился с Наташей, напомнил о себе и показал крутой нрав. Наташа решила помочь бывшему знакомому, уговорила мужа, который уже вернулся из командировки, побеседовать со мной. Тот согласился, пригласил заместителя Полякова, дабы они вдвоем оценили меня и приняли решение. Пока ждали Полякова, я напился и снова выказал свой буйный нрав, поссорился с хозяином, попытался застрелить его, но он успел выбить пистолет. Тогда я схватил сковородку и стал бить его по голове. Наташа выбежала на улицу, помчалась к телохранителю за помощью. А я тем временем убил Рахмат-лукума, запер дверь, спрятал пистолет под диваном и стал ждать, когда приедут менты. Они приехали, и я стал убегать. И убежал. Поляков вообще ничего обо мне не знал, Вадим не сказал, что Наташа знакома со мной, а сама она заявила, что не вникает в дела мужа, только фамилию запомнила, да приметы. Имела полное право, еще бы! Хотела помочь человеку, а он оказался таким придурком! Все продумано, ни хрена не скажешь! И этой версии верят сотрудники (фирмы "Азиана"), верит милиция, верят земляки Мирзоева в нашей столице. Наверняка, крутые земляки, и если я попаду в СИЗО, до суда вряд ли доживу... О том, что все было совсем не так, знали только я, Наташа, Поляков, телохранители Мирзоева и те, кто убивал его. Но лишь я заинтересован в том, чтобы восторжествовала истина, другие будут говорить примерно то же, что и телохранитель. Их много, а я один... Догадываетесь, кто в итоге окажется прав? – У Наташи были ключи, почему она не отдала их вашим охранникам?– спросил я.– С пьяным придурком трое орлов могли бы справиться. – Ага, а потом доказывай, что это ты убил. Поляков так и сказал – менты нам всегда не верят, вот пусть сами и убедятся, кто убил босса. Логично. – Что было, пока ждали опергруппу? – Ничего. Наташа плакала, я поддерживал ее. Там уже народу куча собралась. Поляков... Он о чем-то говорил с Букониным, не знаю, как этот оказался там. – Буконин? Артист? – Ну да, поговорил с Поляковым и сдернул. Наверное, думал, что босса нет дома... Это интересно! Надо же, какое совпадение! И этот оказался на месте преступления. Не верю, что случайно. – Подробнее о Буконине!приказал я. – Ну, он встречался с Наташей... А недели две назад она отшила его. Поругались, или что там было – понятия не имею. Все... мужики, устал я, отпустите, а? – О чем он говорил с Поляковым? – Откуда я знаю? Видел его с минуту, а потом – нету. – Достал он меня своими откровениями, хренотень городит, падла,– пробормотал Сырник. Но уже не так грозно. Буконин, Буконин... Он-то какое отношение имеет к этой истории? Но я тоже устал, соображал медленно. Нужно будет съездить к этому Буконину и все выяснить. Почему ты не с Наташей на даче?– спросил я. – Она позвонила мне вчера утром... от Буконина, у меня АОН, номер определился, я знаю его номер, и сказала, что устала от всего, не может возвращаться домой, поживет на даче. А я на неделю свободен. Ну я и... мужики, я сам служил в ОМОНе, я подлянки не терплю, точно вам говорю! – Заткнись, козел!– сказал Сырник.– Надо было сказать следакам, что Наташа знакома с Корниловым, что она врет, когда говорит: не знаю, кто там был! – Так меня же про это не спрашивали! Корнилов, у тебя есть водка?– спросил Сырник.– Достал меня этот козел, сил никаких нет. У меня тоже не было сил смотреть на телохранителя в отставке, но надо было еще кое-что выяснить. Однако, на все другие вопросы – о людях возле дома Шатова, о Владе и баре "Аксинья" – Вадим без раздумий отвечал "нет" и "не знаю". Похоже, и вправду не знал, во всяком случае, я ему верил. – Короче, так, парень,– сказал я напоследок.– Живи пока здесь. Не очень удобно, но будешь себя хорошо вести – отпущу. Тебе еще повезло. Вот когда пригласят для разговора, а потом ворвется некий толстяк и станет палить в тебя, вцепится в волосы, а ты будешь щадить его, пробовать объясниться, но тебя товарнут сковородкой по голове, очнешься – рядом мертвый толстяк, а за дверью менты – тогда и поймешь, что такое настоящий кошмар. Вадим долго переваривал услышанное, потом пробормотал: – Ты хочешь сказать, что... не убивал босса? – Я хочу сказать, что сейчас развяжу тебя и покажу, как могу убить двумя ударами. Без пистолета и сковородки. А ты ведь намного сильнее босса будешь. – Да на хрен с ним базарить?!– рявкнул Сырник.– Остаешься тут, падла, и запомни, если рыпнешься или шуметь станешь – замочу без разговоров, понял?! – Не надо развязывать, Корнилов, я верю тебе,– сказал Вадим.– Слушай, горячо рукам, "браслеты" нагреваются... Пожалуйста, перецепи на другую трубу. Я уже выходил из ванной, но остановился, вернулся к смесителю. Наручники, действительно, нагрелись. Я отсоединил его руки от горячей трубы, прицепил к холодной. Водки было чуть больше полбутылки, я разлил ее в чайные чашки, мы выпили, закусили помидорами и вареной колбасой. Потом я раздвинул диван в комнате, бросил на него одеяло и две подушки, и мы легли спать. Не раздевались, и не потому что опасались друг-друга, просто лень было. – Корнилов,– сказал Сырник.кто-то серьезный против нас воюет. И бандиты на него работают, и менты. Как ты думаешь, кто это? Поляков? А может, артист этот? Слыхал, Наташа-то от него звонила. – Поспим, поедем к Буконину, послушаем, что он скажет. – Эти артисты долбанные еще те деятели! У них и бандюки в корешах ходят, и менты. Я тут кое-что прикинул...– Сырник приподнялся на локте, повернулся ко мне.А если артист захотел вернуть Наташу, и вообще – избавиться от ее мужа? Как ты себе представляешь это? – Так и представляю. Он в гости напрашивается, а она нет, у меня встреча с другим мужчиной. Чтобы позлить его. Тогда артист вызывает Мирзоева, а сам нанимает бандитов, чтобы кончить папика, и все на тебя спихнуть. И на нее тоже, если не будет послушной. – А Поляков? Телохранители? – Полякову пообещал фирму, тот поучаствовал. В смысле убрал телохранителей и сказал то, шо надо артисту. – Это только ты можешь представить,– сказал я. – Не веришь? А какого хрена он делал возле дома, когда кончили Мирзоева? А почему Наташа звонила от него? Может, она и теперь с ним, на даче. – Надо подумать. – Ну так думай быстрее! Он лег, отвернулся от меня, стянул на себя одеяло. Я вернул свою половину одеяла, сказал: – Может, ты и прав... Сырник ничего не ответил. За окном все яснее проступали контуры домов и деревьев. Но я не смотрел на них. Я засыпал, и видел себя дома, на любимом диване, и вокруг меня скакал маленький озорник Борька. Он падал на спину, обхватывал лапками мои пальцы и игриво покусывал их, глядя на меня черными глазенками. А я щекотал его светло-серую грудку. Мы оба чувствовали себя замечательно... Но это было всего лишь видение.

Спали мы часа четыре, в начале девятого были уже на ногах. Понятное дело, ванну принять не удалось, а Вадиму не удалось выспаться. Он бы с радостью поменялся местами со мной или Сырником и в хорошем и в плохом смысле – то есть, он спит, а мы моемся, по очереди, разумеется, или он спит, а мы сидим в ванне, прикованные к трубе, тут уж вместе. Но его надеждам не суждено было сбыться, о чем ему прямо и заявил Сырник, когда пришел чистить зубы (у него тут своя зубная щетка имелась). А на меня какая-то апатия навалилась. Наверное, сказывалось напряжение последних дней, недосып, да и слишком резкая перемена мест отнюдь не улучшала самочувствие. Получалось, что последние три ночи я спал в разных местах – у незнакомой женщины, в Суворовском парке, в этой квартире. И все время не высыпался. Если первые два дня чувство опасности и желание поскорее развязать этот узел стимулировало, то сегодня уже нет. Да еще и мысли нехорошие досаждали, о том, что малыш там один сидит в своей клетке и тоскует. Он ведь привык к общению, привык скакать по комнате, играть с гостями или со мной. А тут один и, наверное, голодный... Прежде эти мысли вызывали ярость и желание отомстить ублюдкам, из-за которых страдает малыш, теперь же – апатию. Потому что конца этой беготне не видно, гаденыша, который затеял со мной смертельную игру, тоже не видно. Да если и увижу, смогу ли его взять? За ним бандиты и менты, и надо еще доказать, что он виновен, а в меня достаточно пальцем ткнуть – и повяжут. Дрянь дело... На кухне я включил электрочайник, посмотрел на сковородку, и решил обойтись вареным яйцом и бутербродами. – А где яичница?– проворчал Сырник, появляясь на кухне. – Видеть не могу сковородки,– сказал я.– Хочешь – сделай себе, я обойдусь вареным яйцом. – Тогда мне свари два. – Сам положи в кастрюльку и покорми Вадима. Пока я чистил зубы, Вадим сидел в ванне и жалобно смотрел на меня. Теперь, помятый, небритый, он совсем не походил на того наглого и уверенного в себе мужика, что встретился мне у фитнес-клуба. Наверное, у него и голова болела. – Корнилов, ты ж не варвар...– сказал он.– Тут сыро, мне в туалет надо... – Сейчас Сырник сводит в туалет и даст пожрать,сказал я.– Это не проблемы, Вадим. Твое дружки несколько убийств пытались на меня повесить, помимо Рахмат-лукума, а теперь еще и похищение присовокупят. Тебе жалко меня? – Но я ж... Я тут не при чем. Я даже не обижаюсь за то, что было. Нарвался на неприятности, ну сам виноват... – Я на тебя тоже не обижаюсь. Но знаю, что если отпущу тебя, ты сразу за все обидишься. И сильно осложнишь мою жизнь. Поэтому – извини. – Ты козел! Ты за все мне ответишь!– истерично завопил он.– Наши ребята видели, что ты меня увез, менты знают, и если со мной что-то случиться, тебе хана, понял?! Так всегда бывает, когда говоришь с противником по-хорошему. А что бывает, если поверишь слезным мольбам и отпустишь!.. Я как-то поверил, отпустил, а на следующий день получил пулю в ногу. Хорошо, что человек нервничал и стрелял плохо. Я хлестнул телохранителя ладонью по морде, потом негромко сказал: – Олег! Сводишь его в туалет, потом дашь пожрать, потом пристегнешь к горячей трубе и заклеишь пасть, чтоб не вопил. – А он вопит?!– грозно спросил Сырник, появляясь в двери ванной. Я пошел в комнату, не сомневаясь, что Сырник справится с поставленной задачей, парень он был исполнительный и умел обращаться с людьми. Сел на диван, поставил на колени телефонный аппарат и позвонил родителям. – Андрюша!– закричала мать.– Господи, где ты, что с тобой? Вчера опять к нам приходили, спрашивали про тебя. Сказали, ты обвиняешься в убийстве, ты... ты объяснишь, наконец, что происходит?! – Я тебе уже сто раз объяснял, мам. Все нормально, я жив-здоров. Ты обо мне ничего не знаешь, так всем и говори. Скоро все закончится. Если можешь, еще раз сходи ко мне, покорми малыша. – О чем ты говоришь, Андрей?! Отец тоже волнуется, он говорил, что надо нанять адвокатов, самых лучших, они помогут тебе. Ты слышишь? Ну да, конечно, только адвокатов мне не хватало! Вот, если возьмут, предъявят обвинение, тогда – пожалуйста. А пока что я сам себе адвокат. – Спасибо, мам, всем спасибо, за меня не беспокойтесь. Ты, пожалуйста, покорми Борьку, ладно? Все, пока. Я положил трубку. Надо же какие упрямые менты у нас! Ходят, спрашивают, никак не успокоятся! Потом мы с Сырником позавтракали, выпили по чашке крепкого кофе. Сырник был бодр и энергичен. Он, конечно, примерный семьянин, заботливый и любящий отец, но слишком долгое пребывание в семье и скучная работа приводили его в уныние. То что было вчера – мордобой, погоня, обостренное чувство опасности, сон в не слишком комфортных условиях – для него как глоток свежего воздуха. Я и сам такой, но сейчас дело принимало слишком серьезный оборот. Сырник в любой момент может вернуться домой и не сомневаться, что я его не выдам. А я... даже малыша накормить не могу! – Позвони домой,– сказал я Сырнику.– И если жена станет возмущаться долгим отсутствием – поезжай к ней. – А ты? "Погибнуть в отсеке? Уж лучше при свете. Наш путь не отмечен, нам нечем, нам нечем!.. Но помните нас",– процитировал я слова из песни классика. С семи лет слушал его, в девять два раза ездил на Таганку, дежурил у служебного входа, хотел просто увидеть. Да так и не удалось. – Может, тебе в морду дать за слабость духа?– спросил Сырник, уплетая пятый бутерброд.Забыл, что должен помочь больной девчонке? А крыс твой как же? Он хоть и бесполезный, тупой грызун, а в тебя верит. – Ты все же позвони жене. Сырник позвонил, долго объяснял, что обстановка серьезная, на складе проверка, и он вынужден задержаться. А когда положил трубку, принялся яростно материться, и в этот момент его мнение о женщинах претерпело кардинальные изменения. Но я знал, что это ненадолго. Как ни странно, громкий мат Сырника немного приободрил меня. Обострилось чувство опасности, включились какие-то дополнительные источники энергии. Вадима пристегнули к холодной трубе, мы же не садисты, но рот заклеили пластырем – и не дураки, чтобы оставлять его с открытым ртом. Ну и проинструктировали, что скоро вернемся, и если он... Телохранитель опять присмирел и только понятливо кивал, мол, все понимаю, буду вести себя тихо.

13

Буконин Владимир Петрович, артист театра Оперетты, 27 лет, холост. живет в однокомнатной квартире на Сеславинской. Все мы живем где-то неподалеку. Выпить не дурак и дурак не выпить, пользуется успехом у женщин... Интересно, откуда у Гены такие подробности? Они что, следили за Рахмат-лукумом и Наташей, отрабатывали ее связи? У Сырника фраза "пользуется успехом у женщин" вызвала приступ гнева. Он это понимал, как "соблазнил и бросил". Так же, по его мнению, поступал с женщинами и я, но я-то свой, своих можно понять и простить, а это – какой-то артист, понимаешь! Такому одно удовольствие набить морду, тем более, что он соблазнил Наташу, о которой я много рассказывал. Тем более, Сырник подозревал его в причастности к убийству Рахмат-лукума! Я, честно говоря, абсолютно никаких чувств к Буконину не испытывал, хотя Наташа до сих мне часто снилась. Ну, была она его любовницей, так это жена Рахмат-лукума, а не моя Наташа. Сейчас главное дома Буконин, или нет. Если нет, то где? "Просыпается поздно, репетиции и спектакли во второй половине дня. После спектаклей часто бывает в престижных ресторанах. Имеет знакомых среди крупных бизнесменов." Когда я еще раз просмотрел информацию о нем, вспомнил версию Сырника. Теперь она не казалась невероятной. Действительно, почему Наташа звонила Вадиму от Буконина? Мы благополучно добрались до Сеславинской, оставили машину Сырника во дворе соседнего дома и пошли к дому Буконина. Шли быстро, внимательно отслеживая обстановку. Ничего подозрительного не обнаружили. На что я надеялся? Ну, во-первых, менты вряд ли успели выяснить, что Буконин был любовником Наташи. Во-вторых, я звонил Полякову, предупредил его помошника, что шутить не намерен, и после захвата Вадима должен был искать Наташу, она же свидетель того, что я не убивал. Буконин на обочине этого процесса, если он тут не при чем. А если все же при чем, дома его сейчас нет, искать надо на даче Наташи. Ну а в-третьих, ради чего-то Контора следила за ним, знала о привычках и распорядке, вдруг да помогут в случае опасности, я не совсем чужой для них, и одно дело делаем. Разумеется, это были всего лишь предположения, основанные на более чем поверхностном анализе. В реальной жизни все могло быть совсем не так. Но думать об этом не хотелось. Мы вошли в темный, вонючий подъезл. Мелькнула мысль – так вот где живут те, кто на сцене ходит в князьях и графьях! И тут же исчезла. – Если он дома – не дури, Олег,– предупредил я Сырника. Он лишь усмехнулся в ответ. – Все артисты и писатели – пьяницы и шизофреники,– сказал Сырник.– Как с ними разговаривать, я знаю. Вот так вполне здравомыслящий, нормально пьющий мужик, прекрасный семьянин и заботливый отец, можно сказать – лучшая часть нашего народа, относился к элите общества. Я давно это знал, пытался исправить, но не смог. Ох, народ наш, народ! Да он ли виноват в этом? Достали его всякими экспериментами то одни козлы, то другие. Мы поднялись на второй этаж, я протянул Сырнику свое давно просроченное удостоверение сотрудника ФСБ, а сам встал рядом у стены. Если Буконин имеет отношение к убийству, он знает меня в лицо, по меньшей мере, фотографию видел, а вот Сырника вряд ли знает. Олег долго звонил в дверь, пока, наконец, послышались шаркающий шаги, и сонный голос ни спросил: – Какой придурок разбудил меня? – ФСБ, открывай, Буконин. За дверью воцарилась тишина, я даже подумал, а не заснул ли он снова? Потом послышался уже менее уверенный и менее раздраженный голос: – Что вам надо? Сырник поднес удостоверение в дверному глазку. – Смотри и думай сам. Поговорить нам надо, понял? Защелкали замки и дверь приоткрылась на длину цепочки. Но Сырник уже потерял терпение, он двинул плечом так резко, что цепочка порвалась и железная дверь распахнулась. Я бы не удивился, если б она слетела с петель. Я быстро шагнул в квартиру, оттесняя Сырника от артиста, потому что их близкое соседство могло плохо кончиться для Буконина. Сырник скрипнул зубами и закрыл дверь. Может, Буконин и выглядел остроумным красавцем при ресторанных свечах, но сейчас, глядя на небритого брюнета примерно моего возраста, с длинными, спутанными волосами и в полосатой пижаме, я подумал, что Наташа могла бы найти себе любовника и посимпатичнее. – Володя, выкладывай, козел, все, что знаешь о Наталье Мирзоевой,– ласково говорил Сырник, снова надвигаясь на него.Ну давай, падла, колись! Володя был ниже Сырника на голову и легче на пару пудов, это как минимум. Он медленно отступал в глубь комнаты, беззвучно шевеля губами. Испугался. Я отодвинул Сырника в сторону, сказал Буконину: – Спокойно, Володя, ничего не бойся. Быстро отвечай на вопросы, и мы не задержим тебя. – Ну, было дело... было,– нехотя признался Буконин.– Я встречался с ней. Между прочим, сама пришла за кулисы после спектакля, тары-бары, ну и пошло-поехало. А потом я понял, что за ней стоят серьезные люди, у них там серьезные дела, и решил порвать всякие отношения с дамой. Как говорится, от греха подальше. Я хотел задать ему другие вопросы, но пришлось их отложить на время. Интересно было узнать, что же он понял, и – каким образом? – Ты чё несешь, придурок?!– заорал Сырник. – Спокойно, Олег,– сказал я, чувствуя, что ему очень хочется врезать "пьянице и шизофренику".– Володя, она сама тебе сказала о серьезных людях и делах? – Догадался. Если у женщины муж богатый азиат, и если она постоянно твердит, что он слишком заботится о своем здоровье, отказывается от выгодных сделок, дураку понятно, все это добром не кончится. – Конкретнее. – Конкретнее, я сказал ей – извини, дорогая. Потому что понял – или ее муж прикончит меня, или она его прикончит и подставит меня. Дама себе на уме, и, наверное, не просто так познакомилась со мной. – Что ты юлишь?!– рявкнул Сырник.– Конкретно и быстро почему так думал? На основании каких фактов? – Хорошо, если вы из органов, я скажу... Но это всего лишь мои догадки, на основании которых... Понимаете, да? – Говори, Володя,– жестко сказал я. – Повторяю, я ничего не знаю, но подумал, что муж госпожи Мирзоевой занимался какими-то незаконными операциями. А потом решил завязать. Это не понравилось Ната... госпоже Мирзоевой. Доходы упали, соответственно, и расходы тоже сократились. Она меня спрашивала про пьесы, в которых жены убивают мужей, то так, что подозрение падает на других... – В постели?– спросил Сырник. – ...э-э... я посоветовал ей почитать Агату Кристи, но для себя решил – делай, что хочешь, но без меня. Я в такие игры не играю. – Она упоминала других сотрудников фирмы мужа? Полякова? – Нет. – А что ты делал у ее дома в день убийства Мирзоева? – Ждал. Она пригласила меня для важного разговора, попросила подождать у подъезда. Я ждал и дождался... Она выскочила, стала рыдать, кричать, что мужа убили. Там оказались какие-то ее знакомые, они успокаивали ее, шум, гам... Я быстро ушел. Даже в подъезд не входил. Потом в новостях передавали, что ее мужа какой-то маньяк сковородкой забил. Честно скажу, я в это не верю. Более того, на месте маньяка мог быть и я. Эта женщина... поговорите с ней пару раз – сами поймете. Мы говорили... Но ты беседовал с Поляковым. О чем? – Понятия не имею, кто такой Поляков. Я и близко не подходил к ее подъезду, напротив, сразу ушел. Я очень испугался и сразу пошел на автобусную остановку. – Но она заезжала к тебе потом? Да. Извинилась, что не смогла встретиться со мной в тот вечер. Кому-то позвонила, сказала, будет на даче. Я... я попросил ее оставить меня в покое. – Да врет он,– не очень уверенно сказал Сырник. Мне тоже не нравилась полученная информация, что-то настораживало в ней, но думать об этом следовало в другом месте. – Пошли,– сказал я Сырнику. Ему явно не хотелось уходить просто так, не врезав разок артисту, пусть даже не в чем не виноватому. Пришлось за рукав тащить Сырника из квартиры. Буконин уже пришел в себя, смотрел нам вслед уверенно и даже усмехался. Не понравилась мне его усмешка, и весь он не нравился мне. Хотя в общем-то я уважал актеров. Когда мы сели в "копейку", и Сырник включил скорость, от ближайшего подъезда оторвалась красная "шестерка" и поехала за нами. Мне всегда не нравились подобные маневры, а в сложной ситуации не нравились втройне. Сырник понял, в чем дело. Он объехал вокруг соседнего дома, опять свернул во двор, потом на малой скорости проехал в другой двор – "шестерка" следовала за нами. Сырник медленно свернул вправо за густые кусты сирени, и тут я стремительно выпрыгнул из машины, и, как только красная "шестерка" свернула туда же, метнулся к ней, приставил пистолет к боковому стеклу и скомандовал: – Стоять! Стрелять буду! "Шестерка" ехала тихо, неуверенно, и тут же остановилась. В открытое окно машины на меня испуганно уставилась симпатичная блондинка лет двадцати. Короткие золотистые волосы, огромные зеленые глаза. В левом ухе серьга в виде золотого креста, а в правом ничего. Оригиналка! И что за черная полоса наступила в моей жизни! С такой девушкой хорошо бы встретиться в другом месте и при других обстоятельствах. – Вы... вы грабитель, да? Пожалуйста, не отбирайте машину, я только недавно ее купила... Я сунул пистолет в карман куртки, наклонился к окну "шестерки". – Почему ты следишь за нами? – Я? Извините... Я просто учусь водить. Хожу на курсы, и езжу только вокруг дома, а на улицу еще боюсь, у меня же прав нету... Я увидела, что вы едете по двору, и подумала, послежу, как опытные водители... Простите, если что... Трудно было поверить в эту историю, таких совпадений не бывает, это я точно знал. Но что было делать с перепуганной девчонкой, даже если она врала? Угрожать пистолетом? Сажать в нашу машину и везти к Вадиму в ванну? Она и так полна... Может, на это надеялся мой враг? – Не ври! Кто тебе приказал следить за нами? Никто, честное слово! Я просто... просто подумала, что если поеду за вами, смогу повторить... то есть, проехать так же, как и вы. Я ведь учусь... Она готова была разреветься, а у меня не было времени ее успокаивать. – Давай договоримся, детка, что больше ты не будешь ездить за нами, мы серьезные люди и этого очень не любим,– сказал я.– Десять минут стоишь на месте, не двигаешься! Иначе пеняй на себя. – Хорошо, хорошо!– торопливо сказала она, испуганно кивая.– Я не буду ездить за вами, обещаю! Я вообще... поставлю машину на место, правда! Я вернулся в машину Сырника, быстро поделился своими впечатлениями и сказал: – Поехали. Но покрутись, как следует, а я посмотрю, нет ли других любопытных. – Думаешь, она работает на них? Думаю, и на улицу выехала бы, если б я не остановил ее. Поэтому – будем смотреть в оба, не исключено, что она не единственная. А может, кто-то хотел, чтобы мы ее посадили в ванну к Вадиму. Тут можно такие дела навесить... – Правильно сделал, что не тронул ее,– сказал Сырник.– С бабами лучше не иметь дел. Мы еще с час катались по Москве, и я по всем правилам конспирации отслеживал обстановку. Сырник тоже был знаком с этими правилами, рулил, как надо. В итоге мы точно знали, что вернулись на свою конспиративную квартиру без "хвоста". Но и без особых достижений. Исходя из показаний Буконина, во всем виновата Наташа. Но я не хотел верить этой версии, про Сырника и говорить не стоит. А другой у нас не было.

Вадим по прежнему заполнял ванну в квартире на Можайке. Вместе с ним тесную комнатку заполнял запах мочи. – Мужики!..– простонал он, едва Сырник снял с его губ скотч.– Ну вы же не садисты! Ну посадите меня в подвал, или пристрелите, на хрен. Да не могу я больше здесь, если выкарабкаюсь, года два в ванну не залезу. – Нет у нас подвала,– сказал я.– Ни дач, ни складов, где можно спрятать ненадежного товарища. Ты представь себя на моем месте, и подумай, как тут быть с таким, как ты. Я готов обсудить это. Даже Сырник смотрел на нашего военнопленного уже не так грозно. – Слушай, Корнилов, ты хоть на время сними "браслеты", дай раздеться, помыться, а то лежу тут, как скотина... Ну куда я, на хрен, денусь? Можешь поставить у ванной этого... своего... – Кого?– мрачно поинтересовался Сырник. Вадим подумал и решил, что на этот вопрос лучше не отвечать. – Ладно, помоешься,– сказал я.– Но сперва скажи, как выглядит Буконин? – Ну как? Такой слащавый востроглазый брюнетик с длинными волосами. Ну, бабам такие жутко нравятся. Двадцать семь лет, твоего примерно роста. Все верно, только слащавым и востроглазым я бы его не назвал, да в такой ситуации и Вадим бы охарактеризовал его иначе. Я велел Сырнику снять с парня наручники, и мы пошли на кухню перекусить. Но дверь оставили открытой, чтобы выход из ванной просматривался. Конечно, мы рисковали, Вадим мог выскочить, метнуться в комнату, выпрыгнуть в окно, но я все же надеялся, что у него хватит ума не делать этого. Выпили кофе с бутербродами. – Какие будут предложения?– спросил я. – Понятно, что Буконин – просто бабник и пьяница, как и все они,– сказал Сырник.– Узнал, кто ее муж, очко и сыграло, и наркоты примерещилась, и страсти всякие, вот он и свалил. Все его домыслы нужно делить на десять, после этого останется один только пьяный страх. – Так-то оно так, но мне что-то... что-то... Я вдруг понял, что мне сильно не понравилось в показаниях Буконина. Вскочил с места и рванул в ванную. Вадим, блаженно зажмурившись и раскинув свободные руки, балдел в горячей воде. Услышав стук двери, он открыл глаза, испуганно уставился на меня. Я присел на корточки возле ванны. – Вадим, ты точно помнишь, что Буконин разговаривал с Поляковым? Ничего не перепутал? Точно. Минут пять они базарили до приезда ментов, а потом Буконин свалил. Чисто визуально – они что-то выясняли, спорили, обсуждали? Как это выглядело? – Да просто базарили, как два кореша. О чем – понятия не имею. А что? – Ничего, спасибо, Вадим. Сырник стоял в двери ванной, потом вернулся следом за мной на кухню. – Ну и что?– спросил он. – Буконин сказал, что не знает никого из сотрудников фирмы, а Вадим видел, как он говорил с Поляковым. Говорил, как свой человек. Значит, кто-то из них врет. Кто и зачем? – Кто?.. И зачем? – Допустим, Вадим соврал, не разговаривал Буконин с Поляковым. Но тогда он своим враньем во-первых, подставил Наташу, подтвердив версию Буконина о том, все это затеяла она, а во-вторых, подставил Полякова, который, якобы, не знает Буконина. То есть, соврал не в пользу, а против двух своих непосредственных начальников. – Башка у тебя еще варит, Корнилов! Значит, сбрехал этот сучий артист. Что ж ты сразу не допер, я бы его заставил сказать правду, козла патлатого! Слушай! А я ж тебе говорил, что эти артисты на все способны. А если он вместе с Поляковым, так все ясно становится. Надо ехать на дачу. Прямо сейчас. – Она в деревне Боровиково, это двадцать километров от Москвы, адрес известен. А что делать с Вадимом? – Спроси что-нибудь полекше. Вот подмоется, и сам скажет, что с ним делать. – Я, кажется, знаю. Ты прав, надо ехать на дачу. Вот я этим и займусь. А ты останешься здесь и будешь присматривать за телохранителем. Держать его в ванне не стоит. В "браслетах" он не опасен, покорми его, поговори, глядишь, что-то интересное скажет. – Нашел надзирателя!– презрительно хмыкнул Сырник.– Может, сам останешься с ним? Я поеду на твоей машине. Вернусь часа через три. Ну как, решено? – Чего решено? Да пошел ты!.. Слушай, Андрюха, ну на хрена мне это дерьмо, а? Я что, похож на надзирателя? – Нет, ты похож на человека, который днем спокойно выяснит обстановку вокруг дачи Наташи, количество людей там, расположение комнат. Правильно рассуждаю? – Придурок!– сказал Сырник. Я не понял, кому предназначались эти комплименты, но точно знал другое – Сырник не возражает. А раз так, чего мне тут засиживаться? Боевой соратник справится со своими обязанностями, я в этом не сомневался и посему ушел, не дожидаясь, пока Вадим закончит процеес мытья.