Текст книги "Письма"

Автор книги: Николай Гоголь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Николай Васильевич Гоголь
ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ
Письма

1842 ГОД

К П. В. НАЩОКИНУ
<Гастейн. Июль. 20/8 1842.>

Черновая редакция

Я думаю, вы [Далее было: несколько] изумляетесь, Павел Воинович, моему молчанию и почему я не писал к вам ничего из Петербурга о вашем деле [Вы, я думаю, [несколько изумлены], любезный Павел Воинович, тем, что я не писал к вам до сих пор ничего о вашем деле. ] и о следствиях, [об успехах] которые имел мой разговор [Далее приписано: который я] с Дм<итрием> Ег<оровичем> Бенардаки. [Далее было: с которым я бы желал от всей души, чтобы вы сошлись] Мне хотелось прежде обдумать и сообразить всё. [а. Причина замедления, что во-первых нужно обдумать и сообразить прежде б. Причина замедления <в> недостатке времени во время моего доселе беспрерывного движения и в необходимости обдумать и сообразить всё. ] Теперь я на месте и пишу к вам из Гастейна. [Далее начато: а. и потом<у> написать к б. Теперь я остановил<ся>]

Вы знаете уже причины, почему я хлопочу о вас. [Вы знаете, что я к вам испол<нен>] Я хлопочу о вас не потому, что вы мне дороги по дружественным отно<шениям> и прекрасным качествам души вашей, [не по тому поводу, что вы мне дороги по вашей душе и прекрасным ее качествам, но потому] но потому что вы кроме того владеете [Вы владеете] знаньями и качествами и познанием света и людей, ясным умом и верным взглядом, достоинствами, которые должны быть непременно употреблены, и я бы почел за грех, если бы не способствовал к тому, [и клянусь, я почел бы грехом, если бы со своей стороны не употребил всех сил моих к тому] хотя бы вы даже не были близким моим приятелем и не имели никаких личных отношений со мною.

Я думал давно о вашей участи и <о> том, каким образом дать ход [дать <1 нрзб>] вашим способностям, и положение <ваше> занимало меня сильно, хотя я об этом не говорил вам. Жизнь ваша протекла шумно, разгульно, бешено, как веселилась прежде наша молодеж<ь>, и в свете осталось за вами название [и в свете вы остались все еще пове<сой>] повесы. [Далее было: Нет нужды] Свет остается долго [проч<но>] при своем раз установленном мнении, нет нужды, что у повесы была великая душа, что благородные движения сверкали среди беспутной жизни, что ни одного бесчестного дела не проявил повеса, что ныне умудрен, что в истинной вере приобрел себе твердого вожатая. Свет не видит этого и обыкновенно продолжает свое. Вот вследствие чего вам закрыты все пути <к> казенной должности. И вот почему я остановился на мнении избрать вам частную должность, [Вместо этого было: Но этих искр не могут видеть многие, не могут почтить ничтожные человека дружбою своею. Навеки название пустого человека остается <за> вами [без чинов на приобретение] и пути к службе все закрыты, а [учиться] сначала вам начинать нельзя. Я думаю, что нашел должность] для которой не требуется чинов и звания. У дельных и степенных людей в памяти ваша жизнь, и они не могут понять вас. Вот почему я предложил вам <поговорить с Бенардаки>. Знакомство мое с ним началось не так давно, но бог одарил меня [Далее начато: а. перв<ым> б. важн<ым>] способностью понимать и узнавать людей. [даром, за который день и ночь воссылаю ему молитвы, даром слышать и узнавать людей <2 нрзб.>] Половина жизни моей протекла, и я до сих пор еще не обманывался ни в одном человеке, начиная с лет ребячества и юности. Я с первых разговоров с ним уже увидел человека, владеющего [имеющего] верным пониманием вещей, [верным взглядом на вещи] истинной [искренной] мудростью, которая дается умному человеку [дается человеку] только [только тогда, когда глубоко] раз<нос>торонним обращением с людьми различных характеров и сословий.

Я ему рассказал всё откровенно, не скрывая ничего, [ничего из вашей. Далее начато: что] рассказал, что вы промотали всё свое именье, что провели шумно и безрасчетно вашу молодость, что были в обществе знатных повес, что были в обществе игроков, но среди всего не потерялись душою, сохранили благородные движения души, умели заслужить невольное уважение достойных <и> умных людей, дружбу Пушкина, которую он питал <к> вам преимущественно пред всеми до конца своей жизни, [сохранить до конца жизни дружбу Пушкина] сохранили доброе сердце, приобрели познание людей и света. И будучи низринуты в несчастие и бедность, [Далее начато: от] в обстоятельства, от которых пошла <бы> кругом голова у другого, вы не вдались в отчаяние, [в несчастие] не прибегнули ни к одному бесчестному средству, не вдались ни в один порок, в которые способен вдаться русский, приведенный в отчаяние, но с чудным терпен<ием> умели нести крест, благословляя имя божие и становясь выше и выше христианином в душе, [а. умели терпеть и имели высшую веру б. показали изумительную покорность в<оле> провидения и умели сохранять эту христианскую веру и благословлять все несчастия и стали глубоким в душе христианином] который в бедах тверже и сильней [и совершен<ней>] становится по мере того, как несчастнее и тяжелее становится участь его. [чем немощи сильнее и тягостнее несчастия]

И в заключение слов моих я сказал, что если ему нужен честнейший [истинно честнейший] и благороднейший человек во всех <отношениях>, то никого другого он не может употребить, по моему мнению, с такою пользою, как вас. Он слушал меня со вниманием, [Далее было: и сделал] и по окончании [Далее начато: моих] сделал предложение, которого я вовсе не ожидал, именно предложил быть воспитателем его сына. Я, [Я отвечал] зная, что вы никогда не имели в виду подобного места и не готовили себя совершенно, что в свете обыкновенно [зная, что обыкновенно требуется светом с людей] берут на эти места [требуется на эти места педагог<ические>, что] молодежь вроде или студента, или семинариста, [или семинариста, или студента, только начинающего] знакомого с наукою и школою, а не со светом, которому нужно в надежде будущих выгод взять это место как временное <из->за куска хлеба, [определяющегося из-за куска хлеба в надежде будущих других подвигов] я уже готовил, чем ему вашими устами произнести отказ. [Далее было: Но несколько [слов, сказ<анных>] мыслей и мнений своих, которые [им] тут же сказал <он> об воспитании, так были справедливы и во многом так согласны с моими, что я получил к нему с [этой минуты] этих пор еще больше уважения и вслед за ним делаю сам] Но несколько слов, которые он тут же произнес, показали [открыли] мне вдруг его образ мыслей насчет воспитан<ия>, и я должен сказать откровенно, что уваженье мое к нему возросло с тех пор еще больше. В словах его и в самом голосе, с которым он произнес эти слова, был слышен отец, глубоко понимающий всю важность воспитания, высокого воспитания души, а не наружного блестящего воспитания, о котором заботятся ныне почти все. И <я вам> вслед за ним делаю сам то же от себя предложение, быть воспитателем его <сына>. Обязанность слишком трудная, слишком требующая глубокого размышления? Размыслите строго, вообразите себя, всю жизнь свою. Но вот почему я требую, вот вследствие каких качеств.

О науках [Далее начато: нечего] и учении нечего заботиться, для <этого> будут у него учителя, без сомнения лучшие, какие найдутся. Но вы можете уже с самых юных лет внушить ему познание света и людей в настоящем виде. [Далее было: науку, которой вы обязаны истории несчастия] Уже одно множество происшествий, случивших<ся> в виду вас, разорившихся владельцев, все бесчисленные случаи <и> истории, которыми обогащена ваша память, о которых вы с такой правдой [прелестью] и увлекательностью [и прелестью] умели сообщать другим. Испытанный несчастием и устоявший среди них, вы можете один сообщить твердость в его душу, которой не в силах сообщить ни один не изведавший [<1 нрзб>] невзгод и волне<ний>. Након<ец> вы можете более, чем кто другой, водрузить [Далее было: веры] неколебимой веры в бога, потому что приобрели ее не внушением других, но обрели ее в своем сердце и обрели в горниле бедствий. [Далее было: Вы] И потому вы можете сообщить мужество не упасть духом в неудачах, не бледнея встречать несчастия. Итак, вот те случаи, [важны<е> случаи] которыми вы внушите.

Рассмотрим еще другие [другие, которые] способности, которые на вашей стороне. Вы имеете на своей стороне светлую ровность характера, которая между прочим необходимое условие воспитания. Вы не можете предаться ни в каком случае минутному увлечению гнева, что портит обыкновенно характер воспитанника. Ваше обращение [Ваша доброта] увлекательн<ым> делается уже светлостью, которая привлекает. Вследствие <этого> вы скоро можете заставить воспитанника полюбить себя, а это уже много, посредством любви можно много передать в душу, чего [Далее было: не передать] человек другими средствами не в силах внушить. Вы можете сообщить ему мало-помалу охоту наблюдать за людьми и уметь отличать их хорошие и дурные стороны. Наконец вы, не имея подробного понятия о науках, имеете о них вообще верные и светлые идеи, [Наконец вы имеете, не имея подробных <понятий>, светлые общие идеи о науках и о движения<х> и стал<о быть>] что [Далее было: мне] очень важно, потому что в простых разговорах возбуждает охоту к науке, от которой всегда отталкивают нас подро<бности и> педантизм, с которым обыкновенно принимаются за науки. Вы понимаете в художествах [Вы чувствуете прекрасное] и искусствах и, стало быть, можете действовать нечувствительно на вкус. [Далее было: Наконец вы можете внушить простоту, уверенность и ровность в обращении [необходимую], чуждую [при<страстия>] гордости и пристрастия, которой не даст простой вос<питатель>. Вот качества на стороне вашей. Итак, примите их в со<о>бражение и обдумайте хорошо. ]

Не одно устроенье судьбы вашей зависит от этого, но вам предстоящая обязанность угодна [внушена] богу. Ничего нет выше, как образовать прекрасного человека. И ведь вы посудите, воспит<аннику> вашему готовится [Далее было: как] поприще государственное. Уже по одному состоянию своему и богатству он будет [он должен] иметь сильное влияние, стало быть вы можете быть творцом многих прекрасных дел. Отец его <при>обрел одною силою ума [Богатство это приобретено их умом] и соображений глубоких, а не удачами и слепым счастием. И потому богатства сии не должны быть истрачены втуне. Они достойны все быть употреблены [обращены] на прекрасные дела. [Далее было: и стало быть [счастие зависит] с судьбою <вашего> воспитанника уже навсегда будет сопряжена судьба других] Итак, вам предстоит воспитать так его, чтобы он [Далее было: употребить] был в силах употребить их прекрасно. Вы [Вы, вы оди<н>] можете составить счастие не одного человека, но многих, потому рассмотрите неотложно.

Но как приступить к этому делу и действовать? Вот мои мысли. Они будут, сколько мне кажется, также совершенно согласны [а. будут, я думаю, согласны б. будут совершенно и без] с мнениями отца. Ваше воспитан<ье> не должно вовсе походить на обыкновенное гувернерск<ое> воспитанье. Оно должно быть проще, как можно проще нужно взяться с детства. Вы должны следить за его движениями и более за его движеньями сердечными, но так, чтобы он сам почти этого не мог заметить, <сообщать> всё [всё больше] в разговорах, а не в книгах и в каких-нибудь черствых поученьях. Вы должны сделать так, чтобы он искал бы с вами разговоров, – разговоры ваши будут увлекательны и поучительны, это я знаю, и достаточны совершенно возрасту, потому что, я знаю вас, <вы> не заговорите тоном выше, чем надобно .

Жизнь, живая жизнь должна [Далее было: задеть ] составить ваше ученье, а не мертвая наука. Прежде всего то, что поближе окружает, должно быть доступно. В продолжение некоторого времени испытывая его в душе и пробуждая разговорами вашими все способности душевные, вы должны нечувствительно заметить, к чему преимущественно лежат его наклонности, какой элемент [Далее было: и к какому напра<влению>] и зародыш к чему [какой зародыш] положила ему в душу натура, [В подлиннике: натуру] и тогда обратить на него почти всё внимание. Тогда ваше дело возбудить в нем сильнее и яв<ствен>ней эту наклонность, представить ему вдали в заманчивом проспекте науку [представить ему эту науку всю в такой] и ее предмет таким образом, чтобы возбудилось в нем только любопытство. [Далее было: а. А там уже б. Это уже достаточно для того, чтобы передать] А там уже он может погрузить<ся> со своим профессором [учителем] в эту науку. Но без этого увлекательного проспекта, который может внушить один только светский, практический человек, начало самой любимой науки покажется ему черствым. [Далее было: И потом, не упуская из виду, вы показывайте ему соприкосновение к жизни. ]

Но прежде чем узнать это направление преимущественно к чему-нибудь одному, вы испытывайте его во всех родах, наводите и долее <на> [старайтесь заводить] разговоры об всех предметах. Ибо помните, что только вы можете сделать это. [Далее было: потому что] Профессор, занятый односторонностью своего предмета, никогда не в силах открыть настоящей наклонности отрока. [ребенка] Это дело светского, опытного человека, равно обнимающего [владе<ющего>] вниманием всё. Вы знакомы с лучшими произведеньями искусства, [Вместо этого начато: Будучи знакомы в Москве со многими] с художниками и артистами и потому водите как можно поболее в мастерские и вводите его в таинства искусств и наук. Это много облагораживает душевные движения. Наконец вы можете ему внушить эту очаровательную простоту [Вы можете дать ему наконец ту непринужденность] в обращении, [Далее было: которую необходимо] эту доступность и ровность со всеми при отличительном [при внутренней] умении ценить достоинства каждого, что должен иметь всякий просвещенный человек, а тем более тот, которого круг действия обширней других и [Далее было: от] который оттого неминуемо должен чаще соприкасаться с людьми. Вот те качества [дост<оинства>] воспитателя, которые на вашей стороне. Недостатки ваши, по моему мнению, разве могут <быть> только [Недостатки на вашей стороне] лень и неподвижность, одолевающие всякого русского человека, и трудность [Переправлено на: в трудности] подняться на дело. Но в той же силе русской природы есть способность, поднявшись на что-нибудь, совершить его так, как никто другой не в силах его совершить. [Далее было: Сидень] Русский сидень больше делает дел, чем хлопотун. [чем тот, который] При том же сообразите, <что> [И потому] бездейственность ваша не есть ваш характер, она есть следствие неиме<ни>я средств употребить свои силы. [а следствие [невозможности] необретения употребить ваши силы] Подумайте об этом строго и прежде разберите.

О существенной важности воспитанья уже не говорю ничего. Вы слишком глубоко чувствуете в душе необходимость высоких христианских добродетелей, и бог поможет вам передать не личину и маску ханжества, под которыми является религия, но глубокую внутреннюю силу, водружающую в наше сердце якорь и дающую ничем несокрушимый характер человеку.

Итак, обдумайте строго это предложен<ие>. Вопросите себя в глубине души, способны ли вы исполнить. [Далее было: Но помните только, что внушено вам божье <дело?>. И то] Но во всяком случае не решайтесь приняться вдруг за такой божий подвиг. [И во всяком случае помните, что жизнь ваша должна] Это трудно, потому что нужно пожертвовать <всем>, нужно посвятить себя всего служенью и совершенно умереть для [себя]. Но в этом-то и есть красо<та> подвига. Вы должны, во всех отношеньях пересмотревши <свою> жизнь, избрать поприще. Рассмотрите жизнь и всё множество крушений, которые удалось пережить вам. И что <ж>, всё это без цели? Ничто не посылается богом без цели. Бедствия, [Несчастия] несчастия, [Далее начато: всё это дано] сама эта твердость душевная, приобретенная вами, всё это дано для того, чтобы употребили ее в дело. Теперь предстоит вам это дело, вы должны передать <ее> другому. Вы вытерпели ниспосланные несчастия, вы не роптали, вы находили возможность еще протянуть руку помощи другому, когда сами <страдали> под горькой нужд<ой>, но еще никакого подвига не наложили сами на себя доселе, никакого дела, никакого христианского пожертвова<ния>, свидетельства вашей любви к ближнему, – дела, без чего ничтожна наша вера, которое налагается тем пожертвованием, которое считаем необходимым отдать добровольно и в котором [в чем] много сладости.

И если вы предпримете этот подвиг как подвиг, назначенный богом, потому что бог дает чудные силы всему, что предпринимается в честь его, и сами вы не так взглянете на этот подвиг, не откажетесь от него, [Далее было: прежде ] ибо этот подвиг немаловажен.

Насчет условий я ничего вам не скажу. Это дело последнее. Скажу вам только: Бенардаки слишком хорошо знает, что значит воспитание сына, что вы и дети ваши будут обеспечены и что он лучше всякого другого почувствует, чем и как вознаградить вас.

Итак, я ожидаю вашего ответа. Не говорю ничего более, пото<му> что вы слишком благородны, чтобы решиться взяться за такое дело не для самого дела, а для выгоды, [Сверху приписано: который может] и я знаю, что как ни жестоки ваши обстоятельства, как ни доведет <вас> до последней крайности ваше положение, но вы [будете] иметь <мужество> отказаться. Итак, [Далее было: откровенно] рассмыслите, сообразите и откровенно, как всегда привыкли вы действовать, дайте ваш ответ. [Далее было: а. ваш подвиг труден, но [за то] душевное рвение много значит, и предпринятое трудное обратится в легкое б. Ваш подвиг труден, но ведь и великое и трудное обращается не толь<ко> в нетрудное, но делается легко] Я только вам скажу, что всё, предпринятое с душевным рвеньем, подкрепляется высшею силою и [и самое трудное] обращается в легкое, и в труде уже обретается высшее наслаждение. Ответ ваш вместе с письмом я пошлю [пошлю я вместе] прямо к Бенардаки. Но это не должно вас ни в чем остановить. Вы должны действовать совершенно чистосердечно. Грех был бы со стороны вашей, если бы в этом деле не поступили вы откровенно. Я вас уведомлю об ответе, [обо все<м>] который получу, от Бенардаки, [В подлиннике описка: от вас] но каково <бы> ни было решен<ие>, [В случае ре<шения>] я бы хотел во всяком случае, чтобы вы узнали друг <друга>. Я не смею вам советовать ехать в Петербург, зная, что по расстроенному состоянию вашему всякая незначительная издержка тяжела, [потому что не зная в возможности ли вы предпринять эту поездку] но я бы хотел очень, чтобы вы потом <познакомились>. Будьте просты [Далее было: как только можно] и нараспашку, как вы всегда. Бенардаки тоже [Я просил Бенардаки так<же>] мне обещал [дал слово] действовать просто, я даже просил [его] в случае какой-нибудь невозможности сказать вам просто слово: нет, без всяких даже объяснений, потому что твердо уверен, что если он скажет это слово, то верно вследствие слишком законных причин, и вы сами поймете, что это благороднее всего. Вот всё. Душевно обнимаю вас. Размыслитесь, помолитесь и бог вразумит вас.

Но еще вам повторяю: только тогда вполне возможен будет ваш подвиг и будет легок и отраден, как вы примете его как подвиг для бога. Если бы даже вы исполнили хорошо самое дело, и отец будет вполне доволен, то это ничего не значит. Нужно, чтобы вы сами были довольны, чтобы верили во глубине души вашей в это. От другого я бы не требовал этого, но от вас требую и молю бога именем святой <его> власти, именем вашей [ваших] природы и ваших благородных душевных движений, которые, я знаю, вы не захотите ни в каком случае унизить.

К С. П. ШЕВЫРЕВУ
<Августа 15 н. ст. 1842. Гастейн.>

Черновая редакция

Пишу к тебе под влиянием самого живого о тебе воспоминанья. Во-первых, я был в Мюнхене и вспомнил твое пребыванье там, барона Моля, нашу [и нашу] переписку и серебряные облатки, смутившие невозмущаемое спокойств<ие> города [приводившие в изумление город] Дахау. Во-вторых, в Гастейне я нашел [перечел] у Языкова Москвитянин за прошлый год и перечел с жадностью все твои рецензии. [критики] Все они до самой последней и незначительной имеют сильную значительность. Много глубокого эстетического чувства и везде какая ясная определенность. И везде нерушимо соединились [и везде соединены] с ними могущество, сила и красота языка. Какое твердое знание дела! И это доставило мне много наслаждения и между тем породило сильную просьбу. Нет, будет грех на душе твоей, если ты не напишешь [Нет, ты должен непременно написать] разбора Мертвых душ. Кроме тебя никто другой не может даже. Тут есть над чем потрудиться глубокому критику, тут двойственное ему поприще: и разобрать значение прежде ее несовершенств [таких ее несовершенств] и достоинств [совершенств] вследствие твоего собственного душевного мерила критика, и разобрать ее в отношении к впечатлению, произведенному [В подлиннике: произведенного] на массу и собратьев [на других, обоюдное, приятное] и причины <его> (я думаю, что впечатление вначале должно быть более неблагоприятное). Притом [Далее было: эта кр<итика>] здесь более, нежели где-либо, предстоит тебе полная свобода, ибо узы нашей дружбы таковы, что можем друг другу прямо в глаза объявить смело даже недостатки, не опасаясь затронуть какой-либо щекотливой струны самого себя. Во имя нашей дружбы, во имя правды, святейшей вещи в мире, и во имя твоего душевного верного чувства я прошу тебя быть как можно строже. Чем более отыщешь во мне и выскажешь мне мои недостатки, тем больше будет твоя услуга. Бог наградил меня способностью [даром] видеть самому свои недостатки, но я не могу видеть их все вдруг. Мои глаза сначала полуотверсты и становятся отверсты вполне, когда укажут другие. Так рожден человек. Он требует в жизни помощи своих брать<ев>. [Последние две фразы приписаны сбоку письма. ]

Но я знаю, [Далее было: всем] есть в любящем осторожность, запрещающая коснуться [есть нежное движение а. избежать, как можно б. остерегаться коснуться] того, что оскорбляет как-нибудь. И я вспомнил теперь, что, может быть, я сам подал повод близким друзьям подумать обо мне, как о самолюбивом человеке. Может быть, даже и теперь кое-каким молодым лирическим намеком [кое-какой лирический намек] в Мертвых душах… О, клянусь, верь лучше сим словам моим, чем всему, что написано прежде! Слова эти я произношу из глубины сердечной! [Далее было: Нет на свете человека, а. которому бы больше можно было говорить справедливого и даже горько справедливо<го> б. кому в. которому бы должно было говорить об этом. О, нет, я знаю, вы еще не знаете меня. ] Верь, что нет человека, может быть, во всей России так жадного узнать скорее все свои тяжкие грехи [Далее было: как я] и недостатки. Боже, с какой радостью я признаю их! Но этого никому не видно и никто не хочет чувствовать. И мне суждено чаще узнать свои недостатки от недоброжелателей, чем от доброжелателей. Я знаю, есть еще старое поверье, что проступки нужно наедине говорить человеку, что перед публикою нужно скрыть многое, что это охладит, помешает [отнимет] расходу книги. Нет несправедливей! [Далее было: Благородный] Голос благородного беспристрастья доходит ровно во все души. Если же уклонятся три [и лишиться двух-трех] покупателя, не встретившие в журналах [в крит<ике>] барабанного стука и треска, каким сопровождает журнальная статья выпускающего книгу, то за то покажется более внутренней пользы, и притом эти попозднее сами же купят. Я терпелив и знаю, что нынешняя утрата вознаградится десяти<кратно> и, хоть не так скоро, большим барышом.

Чтобы прогнать <из> тебя как-нибудь идею о самолюбии моем, [а. Если же ты думаешь, что во мне есть самолюбие, то я б. Нет, мне смешно говорить что-нибудь о самолюбии] одно только скажу тебе, что в сердце пишущего много, много любви, что весь бы я хотел превратиться в любовь, о том молю [и о том молю ежеминутно] Христа ежеминутно. [Далее начато: а. И живет, твердая вера живет в душе, что б. Я верю твердо, что божественный спаситель исполнит наконец мое желанье. ] И с каждым днем она растет в душе моей. [Далее было: а. И спаситель б. А вместе с ней растет вера [что исполнит спаситель наш], что любовь эта возрастет более и что вера в небесную святость Христа спасителя [дадут мне немогущему], который ниспошлет мне [а. силы всему претвориться в любовь б. силы, чтобы возрасти в. возвыситься г. который мне] силу может быть возвыситься до того, чтобы даже уподобиться сочиненьем моим, сколько может приблизиться копия, производимая из благоговенья художника, проникнутая небесным изумленьем [<к> пьесе] к картине. А может суд<ь>б<а> моя, что] А с нею несовместимо самолюбие. Прощай. Обнимаю и посылаю сердечный поцелуй любящего брата. Передай мое сердечное приветствие Софье Борисовне и целую твоего Бориса.

Я позабыл еще попросить тебя об одном. Если ты напишешь разбор Мертвых душ, прикажи отпечатать на особенных листках, так чтобы можно было [их было] листочки, обрезав поля, уложить в письмо и прислать ко мне. Если для одного письма будет очень толсто, то можно разделить на два, на три письма.

Да еще слово насчет уплаты долгов моих. Я, не рассмыслив, сделал <пред>положения, [Далее было: первого] кому первому понадобятся, и боюсь, что, может быть, никто не захочет быть первым. Пусть будет порядок первой серии такой. Первые полторы <тысячи> – неизвестному, кому [кто] именно я не знаю, об этом спросить у Аксакова, он не сказал, втор<ой> Свербеев, третий Павлов, четвертый Хомяк<ов>. Этот порядок не основан ни на чем, даже не на алфавите, но просто зажмуря глаза и по<тому>