Текст книги "Особый отдел и тринадцатый опыт"

Автор книги: Николай Чадович

Соавторы: Юрий Брайдер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Хочешь сказать, что разборка случилась где-то на лоне природы?.. А когда вам довелось услышать жуткую историю про зверски убиенного муженька? – Последний вопрос, конечно же, адресовался Кульяно.

– Э-э-э… Где-то весной или в самом начала лета. Можно уточнить по регистрационному журналу.

– Пока не надо. Если я что-то смыслю в этой жизни, горожане пользуются лопатами два раза в году. Весной, когда вскапывают дачные сотки, и осенью, убирая стопудовый урожай. Естественно, что большинство преступлений, связанных с применением лопаты, выпадает на эти периоды… Надо уточнить, имелась ли у Чечёткиных дача.

– Тут без помощи Петра Фомича Кондакова никак не обойтись, – сказала Людочка. – Надо звонить ему.

Спустя четверть часа она уже записывала адрес загородного домовладения, числившегося за федеральным судьей Валентиной Чечёткиной.

Едва Цимбаларь и Людочка покинули кабинет, как очередь, и без того наэлектризованная долгим ожиданием, взорвалась возгласами возмущения, которые заглушили даже детский плач. Однако появившийся следом Кульяно разом смирил разгулявшиеся страсти.

– К сожалению, неотложные дела вынуждают меня прервать приём. Приношу вам свои самые искренние извинения. – Он поклонился на все четыре стороны, словно злодей, осуждённый на казнь. – Желающие могут получить деньги обратно, а всех остальных я ожидаю завтра с утра.

– Похоже, вы абсолютно уверены в своей правоте, – сказала Людочка, когда они уже подходили к служебной машине, оставленной за углом.

– Способность блефовать – это тоже дар божий, – обронил Цимбаларь, в поисках ключа зажигания выворачивая карманы.

– Позвольте оставить ваше голословное обвинение без ответа, – парировал Кульяно. – А по поводу слов девушки можно выразиться следующим образом: я уверен в своей правоте, но не уверен в том, что смогу убедить в этом других… Мне на заднее сиденье?

– Конечно. – Цимбаларь распахнул дверцу. – Поедем с вами в обнимочку, а машину поведёт лейтенант Лопаткина… Почему вы тянете руки, словно нищий на паперти?

– Ожидаю, когда меня закуют в наручники.

– Как-нибудь обойдёмся без них, – сказал Цимбаларь. – Да и куда вы денетесь? Я мастер спорта по военному троеборью, в которое, как известно, входят стрельба из табельного оружия и бег по пересечённой местности, а лейтенант Лопаткина обладает редким даром превращать мужчин в камень.

– Я обратил на это внимание, – молвил Кульяно, уже забравшийся внутрь машины. – Лишь её служебное положение заставляет меня воздержаться от комплиментов.

– И тем не менее я не отказалась бы их послушать. – Кокетство, увы, не оставляло Людочку даже в самых не подходящих для этого ситуациях.

– А ваш спутник не похоронит меня заживо и не кастрирует? – опасливо поинтересовался Кульяно.

– Можете не беспокоиться. Он хоть и сумасшедший, но Уголовный кодекс чтит.

– Тогда бы я сказал примерно следующее, – оживился Кульяно. – Наш мир прекрасен тем, что в нём не только звучит ангельская речь, но и порхают ангельские создания.

– Не оригинально и не остроумно, – заявил Цимбаларь. – В коллективе особого отдела лейтенант Лопаткина уже давно имеет кличку Метатрон, то есть ангел божьего лица.

– Не оригинально, зато от души! – Людочка была явно польщена. – Ты ведь и такого не скажешь. Одни пошлости да скабрёзности. То грозишь примерно отодрать, то предлагаешь прикрыть меня с тыла.

– Не путай скабрёзности с профессиональным сленгом, – возразил Цимбаларь. – Когда я в последний раз прикрывал тебя с тыла, прикрывал, заметь, а не покрывал, ты и царапины не получила. Кондаков между тем заработал касательное ранение голени, а майор Дичко – сквозную дырку в брюхо.

– За тот случай я тебе сто раз спасибо сказала и, по-моему, однажды даже поцеловала… И давай прекратим муссировать служебные темы. Не следует забывать, что гражданин Кульяно всё ещё находится под подозрением.

– Под вашим подозрением я согласен находиться до конца своих дней. – Кульяно прижал руки к груди. – И мой энтузиазм не смогли бы охладить ни наручники, ни карцер, ни даже камера смертников.

– Это уже лучше, – похвалил Цимбаларь. – Ощущается истинная страсть. Но не следует забывать, что под личиной ангелов частенько скрываются самые отпетые из чертей…

Сквозь шипение радиостанции донёсся участливый голос Кондакова:

– «Гнездо» вызывает «Орлёнка – двадцать первого». У вас всё в порядке?

Людочка ответила:

– «Орлёнок – двадцать первый» на связи. У нас всё в порядке. Следуем по Каширскому шоссе в сторону Кольцевой автодороги. Подробности письмом.

Кондаков, уже привыкший к чудачествам своих молодых коллег, пожелал им удачи и дал отбой.

Чечёткина владела не дачей, а так называемым садовым участком, где в прежние времена позволялось строить только убежище от дождя да сарай для подручного инвентаря.

Правда, с тех пор в мире многое изменилось и прежние сараюшки, словно бы по мановению волшебного жезла бога Меркурия, покровительствовавшего не только торговле, но и воровству, превратились в подобие рыцарских замков и кафедральных соборов. В этом смысле судья Чечёткина ничем особым похвалиться не могла. Её загородный дом хоть и превосходил размерами хоромы небезызвестного купца Калашникова, однако значительно уступал соседям, как слева, так и справа.

Рассматривая высоченный забор, окружавший садовый участок, Цимбаларь произнес:

– Если в этом теремке обитает сейчас какая-нибудь мышка-норушка, то у нас могут возникнуть определённые проблемы.

– Связанные с отсутствием ордера на обыск? – уточнила Людочка.

– Именно.

– С каких это пор всякие бумажные формальности стали пугать тебя?

– Не забывай, что мы собираемся бомбить частное владение, принадлежащее не какому-нибудь бандитскому авторитету и не чиновнику-взяточнику, а федеральному судье Чечёткиной, известной своим тяжёлым нравом. Если наши смелые предположения не оправдаются, можем загреметь вместе с гражданином Кульяно.

– Тогда и рисковать не стоит, – отозвался знаток ангельской речи. – Вы ведь в конце концов карающий меч, а не адвокатская контора.

– Мы меч, защищающий справедливость, – с пафосом произнес Цимбаларь. – И перед преступной лопатой пасовать не собираемся. К тому же вы нам чем-то симпатичны. Пошли!

Не обращая внимания на табличку, предупреждающую незваных гостей о наличии злой собаки, он подёргал калитку, но та не поддалась. Перспектива лезть через забор не устраивала никого, в том числе и Цимбаларя, ради визита к Кульяно облачившегося в свой наилучший костюм.

На их счастье из окошка соседнего дома выглянула благообразная, хотя и слегка растрёпанная со сна старушка.

– Здрасьте! Вы к кому? – вежливо поинтересовалась она, похоже, сразу разглядев и приличные костюмы мужчин, и элегантный наряд дамы.

– Добрый день. У Чечёткиных дома есть кто-нибудь? – Дабы не спугнуть старушку раньше срока, ведение переговоров взяла на себя Людочка.

– Кому же там быть! Хозяин без вести сгинул, а хозяйка в сердечной клинике лежит, – охотно ответила старушка.

– Кто тогда собаку кормит?

– Нету уже собаки. Отмучилась, бедолага… А за домом я приглядываю. Огурцы поливаю. Вот только полоть силушек нет… Вы не знаете, Валентина Владимировна скоро вернётся?

– Даже затрудняюсь сказать… А разве у Чечёткиных детей не было?

– Да откуда они у такой гренадёрши возьмутся? Говорят, хотели ребёночка усыновить, да так и не собрались.

– Кому же дом достанется, если, не дай бог, беда случится? – в разговор вмешался Цимбаларь.

– Кто-нибудь обязательно найдётся. Чужое добро делить – это не огород полоть.

– А как вас зовут? – поинтересовалась Людочка.

– Агафья Кузьминишна. Если попросту, то баба Гафа, – сообщила словоохотливая старушка.

– Мы из милиции. – Людочка издали показала удостоверение. – Вы бы не могли пустить нас в дом Чечёткиных?

– От дома у меня ключей нет, – машинально крестясь, ответила старушка. – Неужто несчастье какое-нибудь приключилось?

– Ничего особенного… А как во двор войти?

– Сейчас, сейчас…

Баба Гафа исчезла и спустя минут пять выкатилась на улицу, но уже гладко причёсанная и даже слегка подкрашенная. Женщина оставалась женщиной в любом возрасте и в любой ситуации.

Потянув за рычаг, который почему-то не заметили оперативники, она открыла калитку и первой вступила на соседскую территорию.

Огород ещё не успел зарасти сорняками, но некоторое запустение уже наблюдалось. Среди кустиков клубники возвышались земляные холмики, нарытые кротом. Огуречные плети расползлись по соседним грядкам. Лук пошёл в стрелку. Непрореженная морковь превратилась в миниатюрные джунгли. Салат вымахал высотою в пояс.

– Где у Чечёткиной хранится садовый инвентарь? – зыркая по сторонам, осведомился Цимбаларь.

– В сараюшке, – ответила баба Гафа, ловко дергая лебеду и пырей.

Лопат оказалось сразу две – совковая, сплошь покрытая засохшим навозом, и штыковая, годная и на труд, и на бой.

– Копать собрались? – полюбопытствовала старушка.

– Может быть, – уклончиво произнес Цимбаларь. – Собака когда околела? До болезни Чечёткиной или после?

– Она сначала сбесилась. Как только хозяин пропал, стала скулить, бросаться на всех, землю рыть. Хозяйка позвала знакомого охотника, он её и пристрелил.

– Видать, любила хозяина?

– Конечно. Он её щенком с базара привёз. Сам кормил. Хозяйка живых тварей не уважала. Сколько раз предлагала ей котёночка взять…

– Труп собачий куда дели?

– Здесь и схоронили. Возле заборчика.

– Охотник схоронил?

– Нет, сама хозяйка. Она землю рыла, что твой колхозный трактор.

– Покажите место.

Пока старушка пробиралась между грядок к забору, Людочка вполголоса осведомилась:

– Думаешь, собака и хозяин лежат в одной могиле?

– Почему бы и нет? Типичный бандитский приёмчик.

– Но ведь Чечёткина не бандит, а судья.

– Вот именно. С кем поведёшься, от того и наберёшься.

В указанном бабой Гафой месте земля успела заметно просесть. Не спрашивая разрешения, Цимбаларь приступил к раскопкам. Пиджак и сорочку он предусмотрительно снял, зато брюки вскоре потеряли свой безупречный вид.

Уже на глубине двух штыков лопата наткнулась на что-то твердое, и Цимбаларь выволок наружу мешок, из которого торчали собачьи лапы и хвост. Тошнотворный запах заставил людей отступить, но привлёк тучи мух.

– Как пса звали? – спросил Цимбаларь.

– Матрос, – утирая слезу, ответила баба Гафа.

– Значит, отплавался…

Он опять взялся за лопату и на глубине полутора метров достиг слоя глины, сохранившейся в неприкосновенности ещё, наверное, с эпохи последнего оледенения.

– Похоже, ошибочка вышла, – сказал Цимбаларь, недобро косясь на Кульяно. – Не по делу ангелы лепетали.

Тот лишь удручённо развел руками – дескать, за что купил, за то и продал.

К яме, зажимая платочком нос, приблизилась Людочка:

– А если Чечёткина спустя некоторое время откопала труп и перевезла в другое место? Машина ведь под рукой была.

– Ещё неизвестно, умела ли она на этой машине ездить, – буркнул Цимбаларь, отмахиваясь от мух, спутавших дохлого пса с живым человеком. – Спроси у бабки. Она к тебе вроде благоволит.

– Она, бедная, уже и не рада, что с нами связалась… Агафья Кузьминишна, – Людочка призывно помахала старушке, предусмотрительно отступившей к калитке, – Чечёткина машину водила?

– Упаси боже! Даже не притрагивалась к ней. После пропажи хозяина машина неделю посреди двора стояла. Потом за ней покупатели прикатили. Грузинцы.

– В грядках надо искать, – вполголоса произнёс Цимбаларь. – Только в грядках. Во всех других местах земля как камень убитая. А могилу для оглушённого мужика надо было в темпе копать. Причём случилось это в конце мая или в начале июня, когда всё посаженное уже проросло. Вникаешь?

– Агафья Кузьминишна! – Людочка вновь обратилась к старушке. – Чечёткина в огородном деле разбиралась?

– Это уж не отнимешь! Как, бывало, из города приедет, сразу за грабли и лейку хватается. Семена хорошие покупала. Газету «Сад и огород» выписывала. Помидоры у неё, почитай, во всём посёлке самые лучшие были.

– Я попрошу вас взглянуть на грядки. Нет ли среди них такой, где овощи посажены как-то не так: то ли в спешке, то ли не в срок, то ли не по правилам.

– Гляну, почему же не глянуть… – Старушка засеменила вдоль грядок. – Свекла мелковатая, но это потому, что весна холодная выдалась. У меня самой такая же беда… Капусточка хорошая, опрыскивать пора… Лук перерос… Клубника уже налилась… А вот тут непорядочек! – Она замерла, словно охотничья собака, почуявшая дичь. – На этой грядке у хозяйки кабачки предполагались. А теперь не разбери-поймёшь. И горошек, и сельдерей, и крапива, и прошлогодний укроп посеялся. На Валентину Владимировну совсем не похоже…

– Должно быть, на заседании суда переутомилась… Эй, любезный! – Цимбаларь подозвал Кульяно и торжественно вручил ему лопату. – Теперь ваша очередь копать. Если и сейчас ничего не найдём, вы в этой яме и останетесь.

Кульяно в чём был, в том и за работу взялся – даже узел на галстуке не ослабил. Возможно, он и в самом деле был уверен, что роет собственную могилу. Тем не менее работа продвигалась споро.

– Да вы никак с лопатой в руках родились, – пошутил Цимбаларь.

– Прежде чем посвятить себя медицине, я закончил историко-архивный факультет, – сообщил Кульяно, углубившийся в землю уже по пояс. – Каждое лето выезжал на археологические раскопки. Однажды откопал скелет сарматского воина в полном боевом облачении.

– Тогда вам обязательно повезёт.

Как бы в подтверждение этих слов лезвие лопаты звучно лязгнуло. Кульяно присел и принялся разгребать землю руками. Затем из ямы раздался его сдавленный голос:

– Зубы.

– Чьи? – хором воскликнули Цимбаларь и Людочка.

– Похоже, человеческие… А вот и колготки!.. – Кульяно потянул вверх что-то полупрозрачное и невесомое, похожее на паутину огромного паука.

На забор взлетел конопатый мальчишка и взволнованно сообщил:

– Там в машине радиостанция надрывается. Какое-то гнездо вызывает орлёнка. Кажись, двадцать первого.

Пока Людочка бегала на улицу, Цимбаларь с Кульяно жадно курили, а баба Гафа пила валерьянку, которую постоянно носила при себе.

– Вот вы общаетесь, так сказать, с переселившимися душами… А что вас при этом поражает больше всего? – поинтересовался Цимбаларь.

– То, что в младенцев, родившихся здесь и сейчас, нередко вселяются души, прибывшие из ещё не наступивших времён.

– Вы их понимаете?

– Да, хотя и в гораздо меньшей степени, чем другие.

– В будущем люди тоже будут убивать друг друга?

– Ещё как! Но уже не лопатами и ядами, а каким-то ужасным оружием, принцип действия которого я так и не понял.

– Ну и дела… – Заметив возвращающуюся Людочку, Цимбаларь торопливо загасил окурок.

– Кондаков нас разыскивает, – сказала она, стараясь ничем не выдать своих чувств. – Велел сворачивать операцию. Чечёткина после очередного инфаркта умерла в реанимации. Перед смертью призналась в убийстве мужа. Оправдывалась тем, что действовала в состоянии аффекта.

– Что ещё говорил Кондаков?

– Посоветовал извиниться перед гражданином Кульяно. Лишние жалобы нам сейчас ни к чему.

– Это мы запросто. Сейчас надлежащим образом задокументируем труп и сразу в «Метрополь». Самое подходящее место для извинений.

– Сойдёт и скромная забегаловка, – сказал Кульяно, вытирая галстуком пот, катившийся по его лицу. – А если лейтенант Лопаткина одарит меня целомудренным поцелуем, то я даже согласен спеть на ангельском языке.

– Вот этого не надо! – решительно запротестовал Цимбаларь. – Иначе я в целях самообороны прочту стихи собственного сочинения.

– Неужели они такие страшные? – удивился Кульяно.

– Страшные – не то слово, – вздохнула Людочка. – От таких стихов умом можно тронуться. Бурлюк и Хлебников отдыхают…

Глава 2
Черноморско-Балтийский зигзаг

Цимбаларя, как всегда явившегося на службу с опозданием, ожидал сюрприз. В его кабинете, накануне запертом на все замки и тщательно опечатанном, за письменным столом восседал Ваня Коршун.

– Привет, – сказал Цимбаларь, не видевший маленького сыщика уже месяца два. – Как ты здесь оказался?

– Форточки надо закрывать, – ответил тот.

– Оплошал, не спорю. Но и тебя такие фокусы не красят. Приличные люди в форточки не лазят.

– Кто сказал, что я приличный человек? – Ваня соскользнул с кресла, и его вихрастая макушка оказалась вровень со столешницей. – Говорят, что бытие определяет сознание. А моё сознание определяют антропометрические данные.

– Ладно, не заводись с утра пораньше. – Цимбаларь похлопал Ваню по плечу. – Лучше расскажи, где пропадал столько времени?

– В командировку ездил, – сдержанно ответил тот. – Улучшал породу африканских пигмеев.

– А сейчас, значит, сюда, – понимающе кивнул Цимбаларь. – Улучшать показатели особого отдела.

– Сюда… Похоже, опять будем работать в одной команде. Как там остальные поживают?

– Нормально. Кондакову в очередной раз продлили срок службы. Полковник Горемыкин по этому поводу к самому министру ездил… Людочка заочно учится на факультете оккультных наук. Цветёт, как чайная роза.

– Хм, – задумался Ваня. – Цвести розой, тем более чайной, свойственно скорее брюнетке. А Людочка, учитывая её масть, должна цвести ландышем. В крайнем случае лилией.

– Да по мне хоть чертополохом!

– Я-то думал, вы уже поженились.

– Скажешь тоже… Два мента в одной семье – это уже чересчур… А что за операция намечается?

– Сам не знаю, – пожал плечами Ваня. – Хотел у тебя узнать.

– Надо Кондакова расспросить. Он всегда нос по ветру держит.

Цимбаларь постучал кулаком в дверь соседнего кабинета, но там его сигнал проигнорировали. Безрезультатным оказался и телефонный звонок. Пришлось связаться с дежурным по отделу.

– Кондаков пришёл?

– Раньше всех, – ответил дежурный. – Тебе бы с него пример брать.

– Молодой волк никогда не берет пример с дохлого льва…. Где он сейчас?

– У начальника.

– Вот те на! В такую рань и уже у начальника.

– Руководство Петра Фомича уважает. Мы с тобой в его годы окажемся на свалке истории.

– Ты за других-то не ручайся!

– Не хочешь на свалку? – хохотнул дежурный. – Тогда поезжай на Шибаевский пруд. Спасатели сообщают, что там утопленница всплыла. С хвостом, вроде русалки. Местный участковый это тоже подтверждает. Я заявление уже зарегистрировал.

– Звони в научно-исследовательский институт биологии земноводных. А я занят. – Цимбаларь положил трубку. – Слышал? Кондаков с восьми утра у начальника парится… Как выражался пророк Даниил: что-то страшное грядёт.

– Врешь ты всё, – фыркнул Ваня. – Пророк Даниил много разного наплёл, но до такой ахинеи не додумался.

– Ты это потому так говоришь, что знаком только с синодальным переводом Библии, сделанным опять же с греческого перевода, называемого «Септуагинтой», – возразил Цимбаларь. – Я же имел удовольствие читать Ветхий Завет в подлиннике. А это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

– Ты Кондакову баки забивай, а мне не надо, – отмахнулся Ваня. – Тоже мне, лингвист ментовский…

В этот момент дверь распахнулась и на пороге появилась Людочка, одетая в джинсовый костюмчик, брюки которого были сплошь покрыты соблазнительными прорехами.

– Наше вам с кисточкой, – поздоровалась она. – Ваня Коршун у тебя?

Однако за мгновение до этого шустрый лилипут успел юркнуть в стенной шкаф и оттуда замогильным голосом произнёс:

– Здесь его бестелесный дух! Кто посмел беспокоить астральное создание?

– Хватит придуриваться, – сказала Людочка. – Иди, обнимемся.

Обрушив несколько полок, Ваня стремительно покинул шкаф, но в руки Людочке не дался, а обнял её за ногу, припав носом к самой обширной прорехе.

– Я по тебе соскучилась! – Девушка погладила его по вихрам.

– Думаешь, я не соскучился? Как увижу жирафу, сразу сердце трепещет.

– Где же тебе жирафы встречаются? – манерно удивилась Людочка. – Неужели ты в зоопарке мартышкой работаешь?

– Ваня только что прибыл из Африки, – пояснил Цимбаларь. – Охотился с пигмеями на крупную дичь и обучал их женщин приёмам цивилизованного секса.

– Ну ладно, обменялись любезностями, и хватит. – Людочка приподняла Ваню и легко посадила на стол. – А сейчас вернёмся к суровым служебным будням. Нас всех вызывает к себе начальник отдела.

Несмотря на зябкую искусственную прохладу, царившую в кабинете Горемыкина, Кондаков, находившийся здесь уже больше часа, лоснился от пота. Как видно, досталось ему уже изрядно, хотя и неизвестно, за что.

Да и вообще, сегодня начальник был явно не в духе. Если обычно при разговоре с подчинёнными он не поднимал глаз, разглядывая полированную поверхность стола, то теперь поминутно метал в них взгляды-молнии, не делая различия между правыми и виноватыми.

Первой на орехи досталось Людочке.

– Лейтенант Лопаткина, у вас с материальным положением всё в порядке? – сухо поинтересовался Горемыкин.

– Не жалуюсь, – ответила Людочка.

– Оклад содержания получаете в полной мере?

– Так точно.

– И надбавку за звание?

– Да.

– И надбавку за выслугу лет?

– Пять процентов.

– И премиальные по итогам работы за квартал?

– Спасибо, получила.

– Тогда почему вы ходите в лохмотьях?.. Не слышу ответа.

– Так уж случилось, – виновато вздохнула Людочка, стараясь прикрыть ладонями самые вызывающие прорехи.

– Подполковник Кондаков, случалось ли вам на протяжении долгой службы хоть однажды ходить в лохмотьях? – То, что Горемыкин обратился за посредничеством к третьему лицу, тоже служило недобрым знаком.

– Случалось, – пытаясь оттянуть часть начальственного гнева на себя, признался Пётр Фомич. – Причём неоднократно. Последний такой факт имел место в дружественной Эфиопии, когда эритрейские мятежники прорвали фронт и нашим военным советникам пришлось в одних подштанниках удирать через колючие заросли. Пёрли аж до города Макале.

– Это было вызвано форсмажорной ситуацией! – Испепеляющий взор сверкнул в сторону Кондакова. – Но даже в тех непростых обстоятельствах вы обязаны были поддерживать опрятный внешний вид. Старая армейская пословица гласит: можно быть босым, но обязательно при шпорах.

Тут на помощь Людочке пришёл Ваня Коршун, в силу своих уникальных способностей как бы застрахованный от начальственной немилости.

– Мода нынче такая, – болтая ногами, сказал он. – Все в дырявых штанах ходят. И Филипп Киркоров, и Мадонна, и Майкл Джексон.

– Джексону закон не писан. Это человек без пола, возраста и национальности. Мы не на него должны равняться, а уж тем более не на Мадонну. Лучше припомните, приходилось ли вам видеть хоть одного агента ФБР в лохмотьях? Имеется в виду не проведение спецмероприятий, а обычное служебное время.

– Я этих агентов, кроме как в кино, вообще никогда не видел, – смело парировал Ваня. – А кто же голливудским фильмам верит? У них по городским улицам Годзилла наперегонки с Кинг-Конгом бегает… Кроме того, вы в прошлый раз сами говорили, что ФБР нам не указ.

– Тогда я подразумевал исключительно тактические приёмы оперативной деятельности. И не надо передёргивать факты… Да и вам самому пора остепениться. С утра пьют только лица свободных профессий, к числу которых вы пока не принадлежите. – Взгляд Горемыкина уже высматривал очередную жертву. – Капитан Цимбаларь, а вы почему отмалчиваетесь? Лопаткину приняли в особый отдел исключительно благодаря вашему ходатайству.

Цимбаларь, которому подходило время получать майорские погоны, старался держаться тише воды ниже травы.

– Виноват, – пробормотал он. – Недосмотрел. Обещаю взять внешний вид Лопаткиной под особый контроль.

– Если вся проблема только в моих брюках, я согласна до конца рабочего дня походить без них, – сказала Людочка смиренным голосом.

– Я тебе свои могу на время одолжить! – немедленно отреагировал Цимбаларь и даже взялся за пряжку ремня. – Мне сейчас всё равно на Шибаевский пруд ехать, утопленницу осматривать.

– Какую ещё утопленницу? – удивился начальник. – С каких это пор особый отдел выезжает на утопленников?

– Да что-то там неясное… Свидетели утверждают, что она будто бы с хвостом. Как русалка… Вот дежурный и попросил меня съездить.

– Передайте дежурному, чтобы послал кого-нибудь другого. С нынешнего дня приказом по отделу вы включены в состав оперативной группы, которой поручаются совсем иные задачи… Хочу дать вам наперёд один совет. Следите за своей лексикой. Русалка не может быть утопленницей, поскольку вода является естественной средой её обитания. Вы ведь не назовёте утопленником дохлого карася, выброшенного волной на берег?

– Не назову, – согласился Цимбаларь, которого второй раз за нынешнее утро упрекнули в отсутствии чутья на живое слово, хотя в глубине души он мнил себя прирождённым лингвистом. – В Шибаевском пруду обнаружена особа женского пола… э-э-э… предположительно с хвостом, скончавшаяся по неизвестной причине.

– Так-то лучше. – Склонив голову, Горемыкин уставился на свое собственное отражение, что означало конец грозы. – А сейчас, с вашего позволения, приступим к обсуждению деталей предстоящей операции.

Мгновенные переходы от гнева и мелочных придирок к предельной корректности должны были создать у подчинённых обманчивое представление о том, что начальник по натуре своей человек воспитанный и покладистый, а редкие вспышки грубости объясняются исключительно громадным грузом ответственности, лежащим на его плечах.

Короче, это была очередная маска, скрывавшая истинное лицо Горемыкина, неведомое даже его ближайшему окружению.

Оказалось, что неделю назад на перегоне Остров – Пыталово, невдалеке от латвийской границы, произошел взрыв, крайне озадачивший все компетентные органы, призванные предотвращать и раскрывать подобные чрезвычайные происшествия.

Достаточно сказать, что он сопровождался необъяснимыми природными явлениями, не имеющими аналогов в практике террористических актов и техногенных катастроф.

Примерно за полминуты до взрыва появилось странное свечение, словно бы фосфоресцировал сам воздух. Загадочные оптические иллюзии наблюдались не только в окружающем пространстве, но и на небесах. По одним версиям, полная луна, сиявшая до этого, пропала, по другим – сменилась тонким серпом убывающего месяца.

Свечение быстро разгоралось, а затем непосредственно на уровне земли образовался огненный шар, по показаниям некоторых очевидцев, понюхавших пороху в Афгане, похожий на так называемый объёмный взрыв, вызванный применением вакуумного оружия. Взрыв сопровождался грохотом, который, казалось, шёл со всех сторон.

Ударная волна и световое излучение затронули сравнительно небольшую площадь, однако на расстоянии двухсот-трёхсот метров не только вылетели стекла и воспламенились оконные занавески, но и на ветвях фруктовых деревьев спеклись уже начавшие созревать груши и яблоки. К счастью, прошедший накануне ливень не благоприятствовал возникновению пожаров, хотя стог прошлогодней соломы всё же сгорел.

Разрушения, случившиеся в эпицентре взрыва, оказались на удивление незначительными. Был разбросан балласт, то есть строительный щебень, укрепляющий железнодорожную насыпь, да перекошено несколько шпал. Рельсы не пострадали, однако на протяжении нескольких сот метров приобрели странный зеленоватый отлив, пропавший на следующие сутки.

Обошлось без жертв, лишь одна женщина, разбуженная странным свечением и опрометчиво сунувшаяся к окну, получила порезы осколками стекла.

Ближе всех к месту взрыва оказался путейский рабочий Посибеев, муж той самой пострадавшей женщины, хотя в это время ему полагалось спать дома крепким сном.

Посибеева оглушило и обожгло, но, прежде чем потерять сознание, он узрел какие-то кошмарные видения, описаниями которых не стал делиться ни с милицией, ни с прокурорскими работниками, ни с собственным начальством.

Это происшествие афишировать не стали, списав на гигантскую шаровую молнию, тем более что график движения поездов нарушен не был.

Анализ почвы, воды и атмосферы показал полное отсутствие радиации и отравляющих веществ. Анализ продуктов взрыва не был произведён в связи с полным отсутствием таковых. Даже самая совершенная криминалистическая аппаратура не обнаружила никаких следов взрывчатки и деталей адской машинки, а призывать на помощь экспертов ФБР, как это повелось в странах ближнего зарубежья, было неудобно – гордость заедала, да и ущерб оказался слишком уж мизерным.

Путейца Посибеева на всякий случай лишили премиальных и обещали посадить за систематические кражи угля и не менее систематические избиения жены.

Спустя три дня взрыв повторился на побережье Финского залива, тоже, кстати сказать, в двух шагах от железной дороги, но уже в светлое время суток.

И хотя это произошло в обжитом, можно даже сказать, курортном месте, свидетелей так и не нашлось. Погода стояла не по-летнему пасмурная. Пляж был пуст, дачники сидели по домам, неугомонные дети смотрели телевизионные передачи.

Правда, в Невской губе плавали рыбачьи лодки, но рыбаки, как известно, во время клёва по сторонам не зыркают.

Взрыв почти не оставил воронки, однако повредил ближайшие опоры линии электропередачи и опрокинул несколько лодок. Жертв опять удалось избежать. Оказавшиеся в лодках рыбаки были людьми тёртыми и спаслись бы, наверное, даже в момент гибели «Титаника».

Этот случай получил довольно широкую огласку, но всё опять списали на шаровую молнию, хотя сразу три террористические организации взяли ответственность на себя.

Продуктов взрыва опять не обнаружили, что с научной точки зрения объяснений не имело. Хотя Пулковская обсерватория, проводившая какие-то свои эксперименты, зарегистрировала два мощных электромагнитных импульса, отстоявших друг от друга на пять часов. Последний по времени совпадал со взрывом на берегу.

Всё бы успокоилось само собой, что было характерно для страны, где ежегодно происходит до трёхсот террористических актов, связанных с применением взрывчатых веществ, но пару дней назад в одну газетку, известную своими связями с правоохранительными органами, поступило письмо за подписью некоего Гладиатора.

В кратких и энергичных фразах тот сообщал, что выходит на бой с системой, правда, не уточнил, с какой именно. Первые четыре взрыва были проведены якобы исключительно в целях демонстрации силы. Вскоре наступит время серьёзных дел. От оружия, которым владеет Гладиатор, нет никакого спасения, и, дабы доказать это, он обещал в самом ближайшем будущем взорвать несколько тщательно охраняемых объектов в разных регионах страны. Тем не менее Гладиатор обещал по мере возможности воздерживаться от излишних жертв, а в дальнейшем выдвинуть свои требования.

Дактилоскопическая экспертиза отпечатков на письме не обнаружила, а текст, выполненный при помощи трафарета, почерковедческому анализу не подлежал.

Психолингвистическая экспертиза пришла к выводу, что автором письма является достаточно образованный мужчина в возрасте от двадцати пяти до сорока лет, славянской национальности, психически здоровый, но обладающий неуравновешенным характером, родившийся и выросший в городской среде, по работе связанный с составлением официальных документов, не обладающий выдающейся силой воли и непоследовательный в своих поступках.