Текст книги "Мои футбольные годы"

Автор книги: Николай Старостин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

КОМУ РУКОВОДИТЬ ФУТБОЛОМ?

Вот я и добрался до вопроса, который считаю принципиальным. Мы, кажется, уже перестали удивляться увольнениям тренеров. Начала команда проигрывать, и слышишь гадания: снимут ли тренера, когда, кто займет его место? Снимают. Но что с него взять – горсть волос? Пришел и ушел. Более всего тут удивительно, что еще вчера человек этот целиком и полностью всем распоряжался, а сегодня, как ни в чем не бывало, отбыл восвояси. И все надо заводить сначала.

Считаю опасным заблуждением, что старшим тренерам вменено в обязанность единоличное руководство всей жизнью команды. То, что они всецело отвечают за тренировочные занятия, распорядок дня и сезона, за игру,– это вне сомнений. Но когда старший тренер занимается решительно всем – воспитательной работой, хозяйством, финансами, транспортом, связями с «внешним миром», нуждами игроков – это ненормально. Я уже упоминал, что несуразно было играющему капитану нести на себе всю ношу руководства. Но так было шестьдесят лет назад. Нынче времена иные, а положение в командах отдает старинкой. Не в том беда, что внимание тренера рассеивается. Беда в том, что такой метод руководства выливается в оголтелое диктаторство.

Не так давно футбольный мир был оповещен о крахе тренера «Пахтакора» И. Секеча. И как жестоко это отразилось на судьбе команды, которая и в первой лиге не может прийти в себя! А что пережили молодые люди – игроки?! Нисколько не сомневаюсь, что нарыв зрел долгое время, но не нашлось никого, кто бы осмелился своевременно проконтролировать обстановку в «Пахтакоре». Как подступишься, когда тренеру отданы все права?

А почему отданы? Да потому, что никто не хочет брать на себя ответственность. В случае чего можно снять тренера. Ему – права, но он же и козел отпущения. Просто и удобно.

Мне легко предположить, что у нас гораздо реже снимали бы тренеров, если бы они не ведали всеми делами в одиночку. Людям свойственно входить в роль, если она им льстит. «Я все решаю, не нужны мне ничьи советы и предостережения, помощники лучше чтобы были бессловесными, если какие-то запреты стоят на пути, ничего, переступим, простят после победы, игроки чтобы и пикнуть не смели, их дело – выполнять установки, а если у кого-то свое мнение– пусть посидит в запасе, подумает!».

Потом команда входит в полосу неудач, начинается разбирательство, и в один прекрасный день самовластное диктаторство старшего тренера со всеми ошибками, обидами, сварами, нарушениями порядка, подорванными отношениями всплывает на поверхность, и следует решение о «несоответствии». А если бы тот же самый тренер имел точно очерченный круг обязанностей, если бы рядом были люди, способные дать дельный совет, предостеречь, поправить, а иногда и одернуть, конфликт бы, глядишь, и не грянул.

Что наиболее сомнительно, так это то, что тренеру всецело доверено формировать человеческие отношения в футбольном, очень непростом, коллективе. Допускаю, что иной специалист в технических вопросах способен проявить себя и умелым воспитателем. Но ведь не обязательно такое идеальное сочетание! Если же его нет (а это нередко), то в команде рано или поздно возникают разные странности и нелады, в конечном счете отражающиеся на игре и турнирном положении. Чувствуя себя вершителем всех судеб, тренер легко может стать несправедливым, полезному игроку откажет в доверии из-за его острого языка, предпочтет ему безропотного или подхалима, даже играющего похуже. Или может создать обстановку страха и подавленности, которая, как я многократно убеждался, к интересной игре не стимулирует.

Футболисты не станут объясняться в любви тренеру, но если в глубине души они его любят, то пойдут за ним, за его идеями до конца. Тренер же, неспособный предложить ничего, кроме попреков, угроз и уничижительных высмеиваний, пусть он и знает свой предмет, команду по-настоящему не объединит, крупных успехов ему, по-моему, не видать. Футболисту не только приятно, но и необходимо чувствовать, что он не фишка на учебном макете, а человек, влияющий на положение дел в команде, отвечающий за них, уверенный, что его мнение по крайней мере выслушают. А он изо дня в день сталкивается с тем, что ему не доверяют, прилюдно, при товарищах, разносят в пух и прах. Воображая себя единственным, от кого зависит каждая малость, такой тренер впадает в подозрительность, мнительность, и ему со временем становится не на кого опереться: все привыкли его слушать, а ему уже нечего сказать, он безнадежно повторяется.

Могут сложиться и другие разновидности отношений, скажем, дельному специалисту, но мягкохарактерному, игроки сядут на шею, а поддержать его некому, он один должен выходить из трудных положений, а не умеет, и все в команде идет шиворот-навыворот. Приходилось слышать, что нас со старшим тренером «Спартака» Константином Ивановичем Бесковым считают едва ли не идеальной парой. Да, десять лет мы работаем вместе, срок для футбола чуть ли не рекордный. Но ошибется тот, кто наше долгое сотрудничество вообразит безоблачным. Достаточно сказать, что бывали случаи, когда мы с ним почти по месяцу не разговаривали.

Тренерское дарование Бескова не подлежит сомнению. Не помню, чтобы я хоть слово обронил по поводу его методов тренировки, выбора тактических построений. Я не считаю себя особенным знатоком в этих делах, а если бы и считал, все равно полагал бы нетактичным вмешиваться. И в определение состава на матч детально не вникаю, свое мнение высказываю лишь в том случае, если у Бескова возникнут сомнения. В этом смысле его диктат мне представляется естественным.

А вот по поводу отношений руководства команды с игроками, бывает, мы расходимся. Быть может, я человек другого воспитания и обо мне могут отозваться как о несовременном, но я привык видеть в игроке личность, требующую внимания и уважения. С давних времен и до сих пор я стремлюсь втянуть каждого спартаковца в общую жизнь команды.

Охотно допускаю, что тренеры бывают часто правы в своих требованиях. Но надо щадить и самолюбие игрока, важна и форма, в которой делается замечание. Так уж повелось, что начальникам команд то и дело приходится быть чем-то вроде мягкой прокладки между тренером и игроками. Когда удается, когда нет. А лучше бы вовсе не было у них этой «ватной» миссии...

В истории советского футбола зафиксирован факт, о котором до сих пор иногда вспоминают: в 1938 и 1939 годах «Спартак» завоевывал и звание чемпиона и Кубок. Это один из рекордов, который не удалось повторить ни московскому, ни киевскому «Динамо». Да, люди тогда подобрались у нас подходящие для подобных подвигов: характеры, воители! Перебираю мысленно тот состав и разве что двоих мог бы, да и то условно, назвать слабохарактерными. Тогда приходилось некоторых одергивать: «Побереги темперамент для следующего матча!» К слову, пробегая сегодняшний состав «Спартака», вижу, что по боевитости (не по игровому умению, это едва ли возможно сравнивать) для той команды подошли бы разве что четверо.

Одним из определяющих условий того успеха я считаю исключительно удачное коллегиальное руководство. Был у нас тренерский совет, куда входили старший тренер, в 1938 году – Константин Квашнин, в 1939 – Петр Попов, начальник команды, наш ветеран, в прошлом вратарь, Иван Филиппов, капитан Андрей Старостин и Петр Исаков, один из тренеров клуба, игрок сборной СССР, имевший прозвище^ «профессор», наделенный необычайной футбольной интуицией. Председателем совета был автор этих строк. Мы были дружны, обсуждали возникавшие вопросы, в том числе и конфликты, легко и просто, понимали друг друга с полуслова, да и как не понимать, когда были сродни и футболу и клубу. Старшие тренеры жили как за каменной стеной, они обязаны были готовить игроков технически, тактически, физически, а за моральное состояние команды и за конечный результат отвечал тренерский совет.

Если тренерский диктат в клубной команде имеет местное значение, то диктат тренера сборной страны – общее. В данном случае фамилии не имеют значения: каждый тренер, приходящий в сборную, чуть ли не в ультимативной форме предъявляет свои требования. Требования эти состоят в том, что годовое расписание всего нашего футбола должно быть приспособлено к нуждам сборной.

Насколько мне известно, нигде такого положения нет, только у нас. Руководители федераций других стран неукоснительно соблюдают прежде всего календарь своих чемпионатов, он основа футбольной жизни, а сборная получает дни для подготовки и выступлений с таким расчетом, чтобы не исказилась ритмичность чемпионата страны.

Утверждают, что в других странах порядок этот чуть ли не вынужденный, что продиктован он тем, что профессиональные клубы – коммерческие предприятия, любят считать деньги и до интересов сборной им дела нет. Мне этот аргумент кажется невразумительным. Почему мы позволяем себе не считать деньги? Только потому, что на Западе они идут в частные руки, а у нас они государственные? А если государственные, то, значит, разрешено ими пренебрегать?

На матчи «Спартака» в среднем ходит по 30 тысяч зрителей. Из-за несовершенства календаря ранней весной и глубокой осенью шесть матчей мы бывали вынуждены проводить в зале, где может уместиться 3 тысячи человек. Нетрудно прикинуть, что мы лишаемся 162 тысяч зрителей, приобретающих билеты, а они, в свою очередь, лишаются возможности сходить на футбол. С одной стороны, очевидные убытки, с другой – пренебрежение интересами любителей футбола.

Никогда не верил, не верю и сейчас, в необходимость долгих совместных тренировок сборной команды. Если тренеры имеют ясное представление о составе, о цели и характере предстоящей игры, если они ведут постоянное наблюдение за своими кандидатами, выступающими в чемпионате страны, то зачем собирать вместе на десять дней по двадцать с лишним футболистов, причем половина так и уедет домой, несолоно хлебавши? Нам объясняют, что игроки должны «притереться» друг к другу, почувствовать себя коллективом, «сыграться». Думаю, что это чисто формальный метод работы, а можно выразиться и прямее – перестраховочный.

В сборной по логике вещей оказываются лучшие мастера, которые не раз выступали вместе, знают друг друга и по-человечески и по-футбольному. Им может стать трудно только в том случае, если тренеры нежданно-негаданно перемудрят с составом, с установкой на матч или пренебрегут индивидуальным подходом в тренировочных занятиях. Но это уже вопрос тренерской компетенции, и от него тем более не должен зависеть принцип составления календаря на весь год.

Прекрасно знаю, испытал это в свое время сам, какая честь выступать в сборной страны. Должен заметить, что честь эта приобретается не навсегда, ей нужно соответствовать. В наши дни определить готовность игроков много легче, чем в прошлом: клубные тренеры, тренерский совет, врачи, обследования. А мы и в далекие годы не ошибались, точно знали, кто каков сегодня, отбирали действительно лучших, а не по именам, свято хранили честь игрока сборной, перешагивали через амбиции знаменитостей. Поэтому мне тем более странно, когда собирают в разгар сезона большую группу действующих мастеров и принимаются глубокомысленно изучать, кто годен, а кто не годен. Сейчас не вприглядку, как раньше, не по наитию, а совершенно точно – по анализам, тестам, по записям игровой деятельности известно состояние любого игрока. Что же бесконечно проверять?! На что тратится дорогое время?

Ошибки и недочеты страшнее всего тем, что к ним привыкают, с ними смиряются. А у некоторых товарищей появляется желание выдать их за неминуемые, присвоив им наименование – характерных особенностей. Мало того, их еще пытаются выдать за достоинства. Постоянно корректируя годовое расписание «под сборную», хвастаются, что нигде в мире так не могут сделать, а мы, видите ли, можем. Мне не раз приходилось слышать программные заявлений такого примерно содержания: «Во всех видах спорта все турниры устраиваются в интересах сборных, так же надо и в футболе». Не стану судить о других видах спорта, но знаю, что футболу с его десятимесячным расписанием, с его обязанностями перед многомиллионными зрителями полагается существовать не по образцу фехтования или гребли, а в своих, разумных, обоснованных, способствующих развитию условиях.

И давайте же говорить прямо: привилегированное положение сборной годами ни к чему не вело, тогда как сборные Италии, Франции, ФРГ имели крупные достижения, несмотря на то, что календари чемпионатов этих стран, как и большинства других, учитывают прежде всего интересы клубов. Мне думается, что как раз на крепких клубных корнях произрастают сильные сборные. А мы, оставляя в пренебрежении корни, надеемся поживиться плодами. Замечу как бы в скобках, что в ряде первоклассных сборных с полным успехом выступают «звезды», играющие в клубах других стран и прибывающие домой на день-другой. Меня это не удивляет: они отлично подготовлены в своих клубах, и им не составляет труда без дополнительных тренировок выступать за сборную своей страны.

Что нужно клубной команде, играющей с 1 марта по конец ноября? Ей нужен ритм. Прошу прощения за скучную материю, но чувствую себя обязанным быть доказательным. Итак, с перерывом по 8 дней у «Спартака» в 1985 году было 3 матча, по 9 – 2, по 10 – 4, по 11 – 12 – 2, по 14 – 3 и в 27 дней – один. Кроме того, 5 матчей – через два дня на третий. 13 матчей прошло, можно считать, в удовлетворительные сроки – на четвертый день. А большую часть чемпионата мы провели вне ритма. Для того чтобы команда находилась в рабочем состоянии, нам пришлось организовать более десятка побочных товарищеских встреч.

Совсем удивительно, что с 13 июля по 10 августа мы вообще не участвовали в чемпионате, тогда как это время всегда у нас считается разгаром посещаемости, наиболее удобным для зрителей. А нам объясняли: «Это чтобы игроки сборной получили передышку». Нашли время!

Я привел данные по « Спартаку », но представитель любой команды высшей лиги способен выставить аналогичные претензии. В Москве еще полбеды, здесь пять команд и нет ощущения, что футбол «прикрыт». А в других городах?! Людям нетрудно потерять привычку посещать стадион, если они по месяцам не видят афиш о матчах.

Пожалуй, еще хуже календарь 1986 года.

Я не обвиняю составителей календаря. Им приходится выкручиваться, идти на заведомо негодные варианты. Но, помилуйте, мы так хвастаемся научной обоснованностью чуть ли не каждого шага игрока на тренировке и в игре, а где же серьезные обоснования нашего турнирного режима, можно сказать, основы футбольной жизни?

С 1986 года высшая лига сокращена с 18 команд до 16. Это опять шаг навстречу нуждам сборной. До 1979 года было уже 16, мы и оглянуться не успели, как стало 18, и никто нам не объяснил, исходя из каких «научных рекомендаций» это было сделано. Когда в довоенных, первых наших чемпионатах пробовали различное число команд, это простительно: мы еще не знали как следует самих себя. Но теперь, спустя полвека, изменения формулы воспринимаются с грустным недоумением как знак того, что порядка в нашем футбольном доме все нет как нет.

Лично я не сторонник сокращения. Мне кажется, что футбол в нашей стране способен на многие приятные неожиданности. Тому доказательство выдвижение вплоть до чемпионского уровня команд Минска и Днепропетровска. Этим сюрпризам удивляться не приходится, они отражают повсеместно крепнущее умение создавать хорошие команды. Если же это делается силами собственных воспитанников, то и вовсе прекрасно!

Я издавна поставил себе за правило внимательнейшим образом знакомиться с документами Управления и Федерации футбола, с каждым их решением. Сказал бы так: все тонет в текущих делах, а кардинальные вопросы годами остаются без движения.

Подходит срок участия в розыгрыше европейских кубков. И руководителей команд «заслушивают», как они готовятся. Извините за резкость, но это же чистейшая «липа». Какая может быть особая подготовка, если для нее просто нет времени? В 1985 году с бельгийским «Брюгге», например, «Спартак» играл после труднейшего матча с киевским «Динамо». А с киевлянами мы встречались на третий день после матча сборных СССР – Ирландия. Тренер съездит посмотреть игру противника, даст указания игрокам в зависимости от увиденного – вот и все, что можно реально сделать. «Заслушивать» бы полагалось, почему возможен такой беспощадный график.

НАШЕ ЧИСЛО ОДИННАДЦАТЬ

Вступаю на следующее минное поле. Отдаю себе полный отчет в том, что окажусь уязвимым. Но обойти эту тему в серьезном разговоре – значит ничего не сказать. Тема эта – комплектование команд. Уязвимым я себя чувствую с двух сторон. Тема сама по себе спорная, копий вокруг нее сломаны горы, в истории футбола накопилась уйма случаев и примеров, которыми можно оперировать в доказательство любой точки зрения. И, кроме того,, бывало, я сам поступал вразрез с тем убеждением, к которому с годами пришел и которое намерен здесь высказать. Если кто-то попрекнет меня «А вот вы сами тогда-то!» и обвинит в непоследовательности или, того чище, в неискренности, в ответ я готов поднять обе руки и сказать: «Да, грехи числятся и за «Спартаком». (Я уже предупреждал в самом начале, что не намерен поучать, а хочу вынести на общий суд то, что наболело.) Вообще же, думаю, не сыскать в нашей среде безупречных людей из тех, кто прикладывал руку к комплектованию команд. Но взаимными попреками мы можем еще больше замутить воду.

Тренеры любят сетовать на «короткую скамейку», на то, что игроков не хватает. Если игроки собраны как попало, то можно набить ими троллейбус, и все равно далеко не уедешь, все равно скамейка покажется короткой. Я вспоминаю «Спартак» в годы его наивысших успехов (1938—1939, 1956—1958, 1962—1963, 1969—1970, 1979) и вижу прежде всего одиннадцать полноценных мастеров, основной состав. Вместе с ними находились еще по три-четыре игрока, приходивших, когда было нужно, на помощь. Точно так же обстояло дело в динамовских командах Москвы, Киева, Минска, Тбилиси, в ЦДКА. В футбольном мастерстве количество в качество не переходит, наше число – одиннадцать, его мы и должны искать постоянно.

Комплектование команды – искусство. Иногда его выдают за счастливое совпадение, за выигрыш в лотерее. Но так кажется тем, кто наблюдает со стороны и судит о готовом. Фактически же мы, работающие с командами, непрерывно занимаемся комплектованием. Или – доукомплектованием. А есть еще и всем известная «смена поколений». Так что я не помню дня, когда бы на его повестке не стояло вопроса о той или иной кандидатуре, о том, что пора кому-то готовить замену или подыскать на то или иное место игрока получше.

Многое сделано для того, чтобы каждая команда мастеров имела возможность искать, учить и готовить смену, не выходя за пределы своих владений. Есть и у нас своя, спартаковская, школа, рассчитанная на 420 ребят, с директором, завучем, 13 тренерами, администратором. Сказать, что она работает впустую, нет оснований. Г. Морозов, Е. Сидоров, С. Родионов, Ф. Черенков, С. Новиков, М. Русяев – воспитанники «Спартака». Прибавьте к ним нынешних московских динамовцев А. Прудникова, Б. Позднякова, армейцев В. Самохина и Д. Галямина, В. Мурашкинцева из «Факела», прибавьте бывших спартаковцев, находящихся в командах первой и второй лиги, и получится, что эффективность не такая уж низкая.

Однако не могу похвалиться (а как бы хотелось!), что школа постоянно у меня в поле зрения. Из газет я узнал, что в юношескую сборную страны взят 17-летний спартаковец Шалимов. Ни Бесков, ни я, к великому своему стыду, этого юношу не знали. (Сейчас он стал появляться у нас в основном составе.) Можно бы сослаться на занятость, нехватку времени, разъезды, как это обычно делают руководители команд, едва речь заходит о школах. Но истинное несчастье в том, что по большей части все мы сориентированы на поиски игроков не в своих, а в чужих владениях.

Выцарапать, нахапать готовеньких игроков – удел и утешение посредственностей, а воспитать, выдвинуть, предъявить миру никому не известных – знак талантливости тренера и тех, кто его поддерживает, знак настоящей работы.

 Спартаку» есть кем гордиться. Я мог бы назвать фамилии многих заслуженных мастеров спорта, восьмерых обладателей золотых олимпийских медалей, трех чемпионов Европы. По представительству в первой сборной, начиная с 1952 года, наш клуб идет вслед за киевским «Динамо». И самое приятное для меня, что большинство знатных людей «Спартак» либо вырастил с малолетства, либо открыл и помог им стать мастерами.

Знаменитый олимпийский состав 1956 года: Н. Тищенко, М. Огоньков, А. Масленкин, А. Парамонов, И. Нетто, Б. Татушин, А. Исаев, Н Симонян, С. Сальников, А. Ильин,– все они обязаны «Спартаку» не в меньшей степени, чем он им. И они это знали и знают, оставаясь преданными своему спортивному обществу.

И позже я испытывал удовлетворение, видя в форме сборной СССР Ф. Черенкова, Г. Морозова, С. Родионова, которых помню мальчишками в спартаковской форме. Радуюсь за Р. Дасаева, В. Сочнова, Е. Кузнецова, С. Новикова, С. Шавло, Г. Ярцева, В. Хидиятуллина, О. Романцева, в «Спартаке» вышедших в люди из футбольной безвестности.

В этом месте, пожалуй, уместно будет обратиться к истории о том, как «Спартак» в 1976 году потерял место в высшей лиге и как в нее вернулся год спустя. Историю эту не обойдешь молчанием, она навсегда вошла в спартаковскую хронику. Но более важно то, что ее смысл нелишне намотать на ус всем причастным к футбольной практике.

В 1975 году, как все, должно быть, помнят, общее внимание было привлечено к киевскому «Динамо», игравшему с громким успехом, награжденному европейским Кубком кубков, Суперкубком и званием чемпиона страны. Наш «Спартак» оказался в тени, он занял всего-навсего 10-е место, для него непривычное. Но если взгляды общественности, болельщиков были обращены к Киеву, где, кстати говоря, тогда почти в полном составе формировалась сборная страны, выступившая тоже успешно, то руководители общества «Спартак» и профсоюзные организации не прошли мимо нашей неудачи.

Удивлять это не должно. Я хорошо помнил, не забываю и до сих пор, как в 1963 году мне, начальнику команды, и старшему тренеру Николаю Гуляеву были объявлены выговоры за то, что «Спартак» оказался вторым призером, а не чемпионом, как за год до этого. А надо заметить, что в том, 1963-м году «Спартак» взял еще и Кубок СССР. Тем не менее итоги сезона были расценены чуть ли не как провал. Что и говорить, читать приказ со взысканием было малоприятно (я его храню в своем архиве). Но по крайней мере мы сознавали, как высоко котируется наша команда. А тут – 10-е место, да еще после того, как в предыдущем чемпионате «Спартак» был вторым призером.

И осенью 1975 года было решено «омолодить руководство команды». Нам с Н. Гуляевым намекнули, что «пора отдохнуть». Мы, разумеется, тут же подали заявления с просьбой освободить от должности.

Руководство омолодили. Начальником команды был назначен Иван Варламов, старшим тренером Анатолий Крутиков, тренером Галимзян Хусаинов. Все спартаковцы, в прошлом хорошие футболисты. Этими соображениями и руководствовались при назначении. Не было только принято во внимание, что авторитет игрока не равен тренерскому авторитету. Случай характерный, даже заурядный, не раз бывало и в других командах, когда хорошего игрока, человека «своего» считали по одному этому признаку способным стать у штурвала. В основе таких скороспелых назначений, как мне представляется, лежит не слишком большое уважение (не в открытую, а втайне) к тренерской профессии, почему-то считается, что умение играть для тренера достаточно, а остальное – набежит, приложится.

Мне отвели должность заведующего отделом футбола в городском совете «Спартака», я ведал командами, выступающими в чемпионате Москвы, работой детско-юношеских школ. Мастера в мой круг обязанностей не входили. Да и было известно, что А. Крутиков против моего участия в делах команды.

Не заладилось у «Спартака» и в сезоне 1976 года. Тогда разыграли два чемпионата – весенний и осенний. В весеннем «Спартак» остался на 14-м месте (при 16 участниках). Сигнал был крайне тревожный, но его пропустили мимо ушей.

Хотя дитя и криво, но матери и отцу мило. Каюсь, отвернуться от команды я был не в силах, душа болела. Мог я мало, только исподволь старался повлиять на игроков, побуждая их помнить о чести «Спартака». Не до обиды: исправно посещал все матчи, наблюдал издали за тренировками.

Более всего подводила А. Крутикова чрезмерная самоуверенность. Создавалось впечатление, что он решительно настроен произвести реорганизацию с помощью одного только топора. И началась, как обычно в таких случаях, чехарда с составом, что дается легче всего, пошли рискованные замены и перестановки без необходимых осторожности и такта. Казалось, что старший тренер, не желая никого слушать (вот он, диктат!), вознамерился одним махом преобразить, поднять «Спартак», сотворить что-то вроде,чуда, благодаря чему сразу показать себя сильной личностью, утвердиться в числе лучших тренеров страны. Во всем был привкус «культа», «Спартак» сделался как бы ставкой азартного, слепо верящего в удачу человека. И ставка эта была бита. Под конец осеннего чемпионата только и было разговоров: «Уцелеет «Спартак» в высшей лиге или вылетит?» Да и как не поговорить, случай-то небывалый. Это потом гораздо спокойнее отнеслись к путешествию в первую лигу другого именитого клуба – ЦСКА, можно сказать, по проторенной дорожке, после нас. А тогда многими это воспринималось как потрясение основ. В последних турах, как в шахматной партии, «комментаторы» обнаружили 14(!) вариантов спасения. Принимались в расчет результаты не одного «Спартака», а и ряда матчей других команд. Напомню, что «Спартак» в итоге набрал 13 очков и остался предпоследним, тогда как у пяти команд было по 14 очков. Немудрено, что все висело на волоске. Но «сыгран» был 15-й вариант, при котором все наши туманные шансы испарились. Как нарочно! Не имею права утверждать, но исход нескольких матчей казался мне тогда нарочитым, словно кому-то из озорства хотелось узнать, а что будет, если «Спартак» – сам «Спартак»! – потеряет место. Не скрою, тут же нашлись болельщики, которые пытались ходатайствовать, чтобы «Спартака» сохранили в высшей лиге с помощью реконструкции чемпионата, благо аналогичные ситуации в прошлом возникали. Например, в 1967 году последним остался «Зенит», но был оставлен, и ради этого высшую лигу расширили с 19 до 20 команд. Я был среди тех, кто эти попытки не поощрял: доброе имя послаблениями и милостями не поддержишь, ронять достоинство не хотелось.

Страсти страстями, а работа работой. Кому быть тренером? Есть хирурги, которые берутся за операцию, от которой отказались другие.  «Спартаку» в тот момент нужен был именно такой человек. Не скажу, чтобы команда была погорелым местом, но капитальная перестройка была необходима.

Мой брат, Андрей Петрович, назвал Константина Ивановича Бескова. А Бесков как раз находился не у дел, в опале, как и я, сидел в служебном кабинете, за письменным столом и ведал футболом в обществе «Динамо». Он согласился. И попросил, чтобы на должность начальника команды вернули меня. Ну а мне во всем, что касается интересов «Спартака», раздумывать и выбирать не приходится.

О нас говорили: «Два медведя в одной берлоге»,– предрекая несовместимость. Верно, поначалу мы поглядывали друг на друга выжидательно. А надо учесть, что незадолго до этого, когда мы с Бесковым работали в олимпийской сборной, у нас нет-нет да и случались шероховатости.

Кое у кого размолвки сидят в памяти, как занозы, но Бесков, придя в «Спартак», на прежнем поставил крест, и я в этом увидел его тренерский профессионализм: работа, которая нам предстояла, требовала полного единодушия.

Мне приходилось работать рука об руку со многими тренерами, я имею возможность сравнивать. Очень скоро стало ясно, что Бесков необычайно точно соответствует той роли, которую ему предстояло сыграть в полуразрушенном «Спартаке».

Он из тех тренеров, которые знают, чего хотят, и неуклонно, упорно идут к намеченному. Цель – вернуть «Спартак» в высшую лигу для него была проходной, попутной, само собой разумеющейся. На его месте другой тренер, весьма вероятно, планировал бы только возвращение, и неизвестно, решил ли бы эту ограниченную задачу. Бесков с самого начала задумал создать команду,-которая смогла бы выйти на первые роли. У него есть своя шкала требований к игроку, я бы сказал, к «игроку его мечты». И к командной игре тоже. Его любимое выражение – «Этого требует футбол завтрашнего дня». Иными словами, он работает с перспективой. И наконец, Бесков имеет вкус к занятиям с молодыми, веру в них.

«Спартаку», естественно, требовались новые игроки. Где их взять? «Перехватить» кое-кого из известных? Это был принципиально важный вопрос. Думаю, если бы мы смалодушничали и принялись гоняться за именами, того «Спартака», каким он стал года два спустя, нам бы не создать.

Георгия Ярцева, форварда, быстрого и поворотливого, Бесков приметил в команде города Костромы во время январского турнира в нашем манеже. Было ему 29 лет, но нас это не смутило, бомбардир был необходим.

Вратаря Рината Дасаева из спартаковской команды второй лиги Астрахани нам рекомендовал тренер Федор Новиков, помощник Бескова. Полузащитника Сергея Шавло Бесков приглядел весной в Сочи в «Даугаве». Оказалось, что им там не очень довольны, определили центрфорвардом, а он забивал не часто. Тренеры «Даугавы» любезно разрешили мне переговорить с Шавло и дали согласие на его уход. Юрия Гаврилова Бесков знал как динамовец динамовца. Места этому прирожденному диспетчеру в основном составе не находилось, и руководители «Динамо» по нашему ходатайству разрешили Гаврилову переход к нам.

Были у нас в «дубле» восемнадцати летние Вагиз Хидиятуллин и Валерий Глушаков. Вернули уехавшего было обратно в Красноярск защитника Олега Романцева. Это сегодня их фамилии, что называется звучат. А тогда я слышал со всех сторон: «Неужели вы надеетесь с «этими» вернуться?»

Мне особенно хотелось бы подчеркнуть, что в возвращении уже в 1978 году « Спартака» в высшую лигу и в том, что в 1979 году он стал чемпионом страны, нет и намека на ворожбу, на необычайное везение. Кудесниками мы не были, добросовестно и напряженно трудились в меру своих знаний и умения. «Спартак», бывало, поколачивали и в первой лиге, а в год возвращения в высшую весь первый круг он тащился еле-еле, среди замыкающих, и только во втором круге разыгрался, привлек сердца аудитории и занял неплохое место – пятое.