Текст книги "Условия абсолютного добра"

Автор книги: Николай Лосский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 37 страниц)

КЛАССИЧЕСКАЯ ЭТИКА АБСОЛЮТА

(вместо предисловия)

Переход к веку XX был вместе с тем временем глубочайшего, небывалого исторического разлома, определившего далеко вперед, вплоть до дня сегодняшнего, новые пути жизни. Господствовало состояние, насыщенное жгучими противоречиями, в хаотических сочетаниях разнородных социально–культурных феноменов. Во всем этом бурном процессе отчетливо просматривается одна нить, проходящая духовным лейтмотивом через все политические, социальные, культурные изменения, нравственные искания смыслообразующих основ человеческого бытия. Эти искания и породили высокие, сияющие благородством и мужеством идеи и подготовили условия появления будущих «чудищ» общественной. жизни, тех духовно–нравственных падений, от которых ужаснулись последующие поколения.

Парадоксальность переломных эпох состоит в том, что все многообразие, многоцветье их идей, ценностей и идеалов «имеет историческое право на существование» (К. Маркс) не только в рамках этих эпох. Ведь каждая такая идея или ценность выражает существеннейшую черту, потребность, тенденцию исторического развития. Выражает, как правило, односторонне, зато – оригинально и глубоко. Переломная эпоха проходит – одни из этих идей и ценностей побеждают, другие оказываются отброшенными или полузабытыми. Но наступает такой исторический момент, когда новые поколения людей с изумлением открывают для себя подлинный смысл этих духовных прозрений. Даже то, что ранее, в пору непримиримой идеологической борьбы, третировалось и отбрасывалось как реакционное и неверное, предстает как содержащее в ряде своих аспектов глубокий и непреходящий смысл.

Именно так произошло с противоречивым комплексом идей и ценностей, выдвинутых в революционную эпоху первой четверти нашего столетия в России. Наряду с могучей волной революционных идей и настроений, социалистических идеалов и представлений о справедливости в это же время появляются оригинальные и по–своему ценные концепции, разрабатывавшиеся на иных идейно–нравственных основах – целой плеядой глубоких мыслителей. Неприятие революции в ее реальном течении, даже просто антиреволюционность обрекли многих из этих мыслителей и их учения на поражение. Судьба их самих была тяжкой, а оценка их мыслей неоправданно приниженной. Оказавшись в эмиграции, они продолжали

5

творить, но на родине их идеи были полузабыты или, в силу политических запретов, неизвестны. А ведь речь идет о таких «звездах первой величины» на мировом духовном небосклоне, каким был, например, Н. А. Бердяев. Среди них особое место принадлежит этику и философу Николаю Онуфриевичу Лосскому (1870–1965), крупнейшему представителю интуитивистского персонализма в России. По своему духовному складу он был ближе всего к тем, кто стремился пересоздать русское христианство на новый лад, пытаясь восстановить утрачиваемый религией авторитет (В. С. Соловьев, С. Н. Булгаков, Д. С. Мережковский и другие). Было бы наивно не видеть реальных политических причин неприятия идей этих мыслителей в то время: всплеск морального энтузиазма, который срастался у активной части народа с революционной борьбой, они волей–неволей, объективно направляли в религиозное русло, где в конечном счете затушевывались реальные социальные противоречия. А ведь именно эти противоречия и интенсифицировали нравственные процессы в душах миллионов людей, просыпавшихся от многовековой спячки, рвущих многочисленные, в том числе и религиозные, путы и привычную рутину повседневного, суетного существования. Однако сводить все оценки творчества данных мыслителей только к этому, говоря современным языком, «исторически конъюнктурному» моменту, было бы не только неверно, но и не простительно для дела обогащения народной культуры (в том числе и послереволюционной). Политическая антиреволюционность (впрочем, как и самая что ни на есть «ура–революционность»), безусловно, не конечный и единственный оселок, на котором можно испытывать вклад в общечеловеческую сокровищницу ценностей. В реальной жизни, в «двуликом Янусе» хитроумной истории все обстоит не столь просто и однозначно. Кроме того, было бы упрощением рассматривать религиозную идею как простое заблуждение и невежество. Заблуждение заблуждению рознь. Это заблуждение не личное, а, говоря словами Маркса, всемирноисторическое. Более того, те пласты народной веры, которые за сотни лет вобрала в себя религия и которые играли разнообразную и важнейшую роль в процессе жизнедеятельности людей, нельзя просто третировать, подходя к ним с заранее составленными, жесткими прокрустовыми мерками. Религия – особенно в своих морально–этических аспектах – настолько проросла живым человеческим чувством, в ней аккумулировалось столько упований, радостей и страданий, она в такой значительной степени стала оперативным каноном повседневного сострадательного поведения, настолько срослась с рядом общечеловеческих взаимоотношений, что никакой самый тонкий хирургический инструмент не сумел бы отделить в ней надежду и веру мнимую от надежды и веры подлинной.

Когда в переломные революционные эпохи религиозные идеи оттесняются с переднего края, что, собственно говоря, выступает на первый план? Ответ напрашивается конечно же сам собой:

6

жажда справедливости и добра, голос совести и потребность в сочувствии, утешении. В этих особых исторических обстоятельствах морально–этический компонент религиозной концепции оказывается даже более фундаментален, чем вся теологическая ортодоксия, «первородство» и духовно–логический приоритет принадлежат этике и морали. Именно в этом, морально–этическом, русле и происходит в то время обновление религиозных идей. И именно этим нелегким путем шел в своем творчестве Н. О. Лосский. Его учение – прежде всего этическое и лишь затем, в своеобразной теософской форме, – религиозное. Свои творческие усилия он посвятил разработке этики и аксиологии, направленных на совершенствование человека и человечества, подымающегося к Царству Божиему, к состоянию нравственно наивысшему и непререкаемому – Божественной благодати. Писатель плодовитый и разносторонний, он создал фундаментальную серию Оригинальных трудов, значение ряда которых нам предстоит еще осмысливать. Среди них такие книги, как «Обоснование интуитивизма», «Мир как органическое целое», «Свобода воли», «Ценность и бытие», «Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция»и др. Многие из этих работ были созданы Лосским в эмиграции и до сих пор малодоступны нашему читателю. Публикуемые в настоящей книге «Условия абсолютного добра. Основы этики» (1949) и «Характер русского народа» (1957) принадлежат к наиболее значительным и характерным для творчества Лосского произведениям. Одно из них представляет собой систематическое изложение этической концепции автора, другое носит характер конкретного, «прикладного» морально–этического исследования.

Этику Н. О. Лосского с полным правом можно назвать классической этикой Абсолюта. Абсолютная ценность – даже не сверхценность космического масштаба, а нечто более огромное, бесконечно значительное – Царство Божие. Положив проблему ценностей в основу своей этики, Лосский нашел такой ракурс видения нравственной жизни, который позволил ему оригинально и последовательно сконструировать картину совершенствования человека. Конечно, он не отвергает той простой и фундаментальной истины, что «этика есть наука о нравственном добре и зле и об осуществлении его в поведении человека» ¹. Она исследует конечную цель жизни человека, степень ее достижения или отклонения от нее. Эта конечная цель и выступает как ценность. Со всеми этими положениями, разумеется, можно согласиться. Однако что взять за такую высшую ценность человеческого бытия? Какой принцип? Где искать основания такой ценности и всего «мира ценностей», в котором она доминирует? Это вопросы, которые мучили всех абсолютистов–этиков. Действительно, где критерий избрания высшей нравственной ценности? Что она такое? Добро? Совесть? Любовь? Справедливость? Личное достоинство? Долг? Счастье? Сострадание? А может быть, просто удовольствие?

_____________________

¹Настоящее издание. С. 24.

7

Кроме того, почему не построить систему этики, где главенствующей самоцелью выступают те или иные антиценности, противоположные морально положительным ценностям, – зло, бессовестность, ненависть, злоупотребление властью, эгоизм, торжествующее насилие над другими и т. п.? Означает ли все это, что подобные системы этики можно выбирать произвольно, в зависимости от предпочтения или пристрастий того или иного мыслителя? Один выбирает любовь, другой справедливость, третий – долг и т. д. И что же, все этические системы и определяющие их смысл нравственные Абсолюты – равноценны, имеют одинаковое право на существование? Это затруднение Лосский решает однозначно, открыто и просто: основой всего мира ценностей является Царство Божие, а сверхценностью – Бог. Каково основание для такого решения? Лосский подчеркивает, что он признает не только абсолютные, но и относительные ценности. Однако они неравноценны. Абсолютные ценности, как все, что относится к области основополагающего, не могут быть доказаны посредством выведения из каких‑то других начал. Да они и не требуют такого доказательства, ибо усматриваются непосредственно, через интуицию, духовное озарение. Что в этике может быть важнее такого их опознания? Ничего. Разногласия относительно существования абсолютных ценностейи их состава вызваны узостью их осознания, не возвышающегося до «богопознания». Таким образом, здесь Лосский придерживается традиционных теософских позиций.

Проблема принятия, обоснования и опознания абсолютных ценностей, несомненно, одна из основных в этике. Ведь от ее решения зависит в значительной мере направленность теоретических разработок всех вопросов морали. Более того, это глубинная проблема реального процесса нравственной жизни, ценностной ориентации массового сознания поколений, корневых мировоззренческих ориентиров в бытующих нравах. Если этику и можно построить, обходясь без Абсолютов, то может ли реальная нравственная жизнь людей обойтись без них, без их надежной опоры? Общество, в котором исчезают представления о высших ценностях и идеалах, становится ареной необузданного эгоизма и нравственного хаоса, это ведет к взаимному непониманию и ожесточению, росту преступности, духовному оскудению внутреннего мира человека. Ведь все‑таки существует запас абсолютных моральных ценностей, с огромным трудом, через страдания и борьбу народную накопленных в истории. Каждая такая ценность, даже имея различную форму выражения и частично меняясь в связи с изменением социально–исторической действительности, все же сохраняла свое особое, непреложное содержание, обеспечивающее, между прочим, и преемственность самого исторического развития морали. Забвение этих ценностей, циничное их попрание означает и забвение нравственной перспективы жизни, утрату идеала, угрозу морального разложения личности. Недаром в наше время – время обновления морали и страстных нравственных исканий, нового социально–исторического поворота в жизнедеятельности человечества – столь резко возрос

8

интерес к проблеме нравственных Абсолютов. А соответственно и к религиозной этике, которая никогда не упускала из внимания – надо признать – эту проблему. Здравый смысл заставляет теперь требовать восстановления абсолютных моральных ценностей и императивов – это знамение времени, потребность живого, активного самосознания современного человека. И вряд ли можно осуждать людей за это желание. Именно под этим углом зрения мы и должны. оценивать творческий опыт Н. О. Лосского в создании этики Абсолюта, этики надежной, способной защитить, повести за собой и утешить. Его искания, если они даже и не удались, глубоко созвучны нравственно–психологическим потребностям и настроениям современных людей, именно поэтому их встречают с таким живым интересом.

Вводя Божество как абсолютную нравственную самоценность – самоцель всего мироздания, Н. О. Лосский, естественно, признает, во–первых, перспективу полного торжества добра над злом, признает необоримую и безусловную силу добра, превышающую все иные исторические силы в развитии человечества. И во–вторых, считает нравственную ценность абсолютной, внутренне «чистой» от каких‑либо посторонних «примесей». Он даетей такое характерное определение: «Абсолютная положительная ценность есть ценность, сама в себе, безусловно, оправданная (самоценность), следовательно имеющая характер добра с любой точки зрения, в любом отношении и для любого субъекта; не только сама по себе она всегда есть добро, но и следствия из нее никогда не содержат в себе зла» ¹. Наконец, в–третьих, он предвещает торжество мира абсолютных ценностей в. реальности, в мироздании; до этого момента в этике абсолютные ценности выступают как идеал абсолютного совершенства. Гуманистическая устремленность этих положений Лосского несомненна. Упрек же в нереалистичности, который здесь сам собой напрашивается, не может играть роль окончательного опровержения. Ведь автор здесь прослеживает абсолютно идеальный путь к абсолютной нравственной ценности и абсолютному совершенству, т. е. пользуется такими вненаучными абстракциями беспредельной широты, которые и призваны выразить «в чистом виде» морально–этическую направленность желаемого.

И все же, беспристрастно наблюдая решение Н. О. Лосским проблемы Абсолютного добра как верховной нравственной ценности, нельзя удержаться от одного, несколько ироничного, соображения. Не слишком ли это примитивно и просто – декретировать абсолютную ценность бытия посредством введения в этику Бога? Ведь эта идея все моментально разрешает и дает возможность систематического построения абсолютной этики. Действительно, очень просто. Но значит ли это, что примитивно? Мы знаем, что многое гениальное – просто. Процедура введения идеи Божества как Абсолютной ценности в этику,

^{____________________________}

¹Настоящее издание. С. 56

9

будучи якобы «простой», вместе с тем оказалась по–своему «гениальным» изобретением в религии. Она позволяла ей в логико–понятийном отношении превосходить другие этические концепции в деле создания абсолютной, «нетленной» моральной догматики. Завидная «легкость» этой идейной процедуры имела и свои далеко идущие выгоды, обладая прямым воздействием на массовое моральное сознание (именно в этом смысле и можно говорить о ее «гениальности»).

Абсолютные ценности, как и их верховная (начало и конец) доминанта (Бог), определенным образом взаимодействуют, согласно Н. О. Лосскому, с миром относительных ценностей, с тем миром, в котором реально действуют люди. Каково их взаимоотношение? Чтобы понять концепцию Лосского, необходимо хотя бы вкратце остановиться на его положениях о достижении «полноты бытия» и «иерархическом персонализме» как методологической предпосылке этики абсолютных ценностей.

Согласно О. Н. Лосскому, все мироздание состоит из разнообразных «деятелей», индивидов, незаменимых и неповторимых в силу их нормативной идеи. Каждый из них наделен творческой силой и создает события, имеющие или пространственно–временную, или сверхвременную, или сверхпространственную (субстанциальную) форму. Ступени развития этих деятелей и творимых ими событий крайне различны и зависят от степени их усложнения. Есть простейшие–электроны и  т. п., более сложные–животные, люди и существа еще более высокие. Деятели, которые осознают и осуществляют абсолютные ценности в жизни, есть личности. Деятели, не обладающие этим достоинством, могут до него дорасти – поэтому их можно называть «потенциально–личными». Таким образом, мир состоит из актуальных и потенциальных личностей, причем, можно подчеркнуть, весь мир. Это и есть тот персонализм, который кладет в основу своего мировоззрения Лосский.

Итак, ценностный смысл и нормативное содержание, которым наполнено мироздание, проистекают из личностного начала. В этом плане этика О. Н. Лосского есть не только этика Абсолютов, но может быть названа этикой Личностей. Подобное утверждение дает автору ряд преимуществ в его систематизациях, ведущих к Абсолютному добру и Абсолютному совершенству. Беря за основу деятельность «личности», он создает предпосылки для того, чтобы представить свою этику в качестве абсолютного «Супергуманизма» в понимании мироздания как единого процесса. Этические концепции, которые тяготеют к материальному, социальному обоснованию морали, выглядят, таким образом, более ограниченно и не столь возвышенно. Здесь Лосский вполне соглашается с тезисом, будто у марксизма коренной порок в том, что он «пропустил» субъект морали – личность, причем достойную, т. е. Личность с большой буквы. Это ставшее расхожим на Западе в течение десятилетий обвинение ныне как некое изначальное

10

оригинальное «открытие» используется для критики марксизма в условиях перестройки. Однако русский этик опирается не только на этот тезис персонализма, порою выглядящий довольно декларативно (электрон как «потенциальная личность»). Он стремится преодолеть субъективизм в этике и вместе с ним превзойти субъективно–идеалистические этические концепции, широко представленные в истории философии. По его мнению, все деятельности всех личностей сливаются в едином творческом потоке, составляющем «полноту бытия». Ведь каждое существо не только «для–себя–бытие» (тогда оно было бы замкнутой субстанциальной единицей), но и «бытие для других». Ибо, принимая живое участие в жизни друг друга, личности создают процесс участия в Высшем – жизни Божией. Это может быть доказано с помощью интуиции – она, заглядывая в недра бытия того существа, которое к ней прибегает, может заглядывать и в недра бытия всех других. Это – фундаментальное условие бескорыстного сострадательного участия в интересах чужой жизни. Без него, по мнению Лосского, невозможно было бы вообще понять, откуда берется сочувствие, взаимопонимание, да и сама доброта.

«Все мои книги и статьи по гносеологии, метафизике и аксиологии содержат в себе положительное решение проблемы: все имманентно всему» ¹, пишет в этой связи Н. О. Лосский. Благодаря этому все деятели – через свою индивидуальную творческую мощь – творят «единосущие» (в том числе и имманентное неорганической природе), они создают тем самым единый космос с единым временем и пространством. Причем их созидательная деятельность может быть гармоничной с деятельностью иных «существ», а может быть, и враждебно противостоящей им. Тем не менее в конце концов складывается и существует «абсолютно целостное единство» всей деятельности, которое и есть «соборное творчество» (здесь автор следует идеям В. С. Соловьева). Оно в идеальной форме основано на совершенной любви друг к другу и созидает только абсолютные ценности. Абсолютная полнота жизни достигает Божественного состояния, где абсолютные ценности и бытие нераздельны. Это, следовательно, процесс движения к «идеалу» абсолютного совершенства, к Абсолютному добру (ибо только абсолютно положительные моральные ценности совместимы). Иначе говоря, творчество всех существ, «живущих в Боге», должно быть соборным. Такой «соборный мир» есть наилучший из всех возможных миров. Человеческие личности только тогда на верном пути, когда они входят в процесс возвышения до «полноты бытия», причем полноты, состоящей из положительных абсолютных ценностей. Однако возможно ли такое существо, которое бы реально обладало абсолютной полнотой жизни? – задает вопрос Лосский. Да, возможно, отвечает он, ибо это не идеал, построенный на фантазии, а действительное сущее (Абсолютно Совершенное Существо). Оно открывается в мистической интуиции и личном

^{________________________}

¹Настоящее издание. С. 55

11

религиозном опыте всех тех, кто хоть раз пережил встречу со сверхмировым началом как Живым Личным Богом.

Итак, личное начало, лежащее в единосущем мировом процессе и через абсолютные ценности позволяющее гуманистично воспринимать бытие, верить в абсолютное добро и любовь; имманентность всего всему; совершенная «полнота бытия», «соборное творчество», созидающее мир абсолютных ценностей, и т. д. – все это благородные, возвышенные начала этики Н. О. Лосского, которые, если рассуждать абстрактно, отражают многие, самые «безумные» нравственные мечтания людей. Может быть, они потому и выражены в религиозной (причем непререкаемой) форме. Если вдуматься в этот подход, невольно возникает искушение увидеть в нем иные, нерелигиозные, высоко гуманистические подходы, например марксистский идеал всестороннего гармоничного развития личности как самоцели социальной борьбы в истории, или идеал общества, позволяющий человеку наиболее творчески освоить всю «полноту бытия». Вместе с тем, может быть, человечеству нужны и, пусть нереалистические, мечтательные, абсолютные Звезды–ценности на горизонте Бытия, которые через их абсолютность и непререкаемость (своеобразную «благо родную бездоказательность») обеспечивают надежность на пути нравственного совершенствования себя и «всех других» в совместном гармоничном соборном творчестве? Может быть, именно в этике они только и уместны? Как знать… В условиях нравственного хаоса многим современным публицистам даже теософское (через Божественную мудрость) подкрепление морально этических норм и императивов как опор человеческой жизни может показаться одним из решений проблемы.

А как же тогда быть с внерелигиозными идеалами нравственного совершенствования личности и общества, реального социально исторического движения к высшим ценностям как ориентирам «соборного» сплочения всего человечества на единых началах? Любопытно, как с этим вопросом обходился сам Н. О. Лосский. Он – и это характерно для его творчества вообще – не избегает прямых ответов на такие острые мировоззренческие альтернативы. Многие лица, отмечает он, сосредоточили свои силы на уничтожении зла, проистекающего из эксплуатации труда капиталом в буржуазном обществе. Одержимость этой проблемой ослепляет их, она обернулась, по мнению автора, фанатичной страстью, которая привела к гибели миллионов людей в России, утратой многих важных сфер свободы, которые были связаны с частной собственностью. Отдавая должное нравствен ной искренности этих революционеров, Лосский выдвигает здесь два критических аргумента. Во–первых, сосредоточение на одном виде зла (эксплуатации) и безусловная борьба прежде всего с ним ведут к фанатичной и примитивной односторонности: другие типы зла не уничтожаются, а даже возрастают, и на борьбу с ними уже не хватает сил и прозорливости. Во–вторых, на месте старого зла вырастает новое, иногда не менее жестокое, чем старое. Так

12

появляется феномен государственной эксплуатации. Кроме того, надо учитывать, что зло никогда не бывает абсолютным и однозначным. Оно сопряжено и с феноменами частичного добра. Так, старое зло капиталистической эксплуатации в России было связано с ростом частной инициативы, честолюбия, двигающих вперед социальную жизнь и даже науку и т. д. Не заменив эти мотивы (мотивы частнособственнические) более высокими, можно было породить такие пороки, как лень, равнодушие, утеря веры в личный успех и пр. Только всестороннее и медленное, упорное и вместе с тем снисходительно кроткое (религиозное перевоспитание) изничтожение зла может дать успешный результат – вот чего, по мнению Лосского, не понимали и не понимают социалисты.

Надо признать, что эти аргументы Н. О. Лосского не лишены смысла. Неудивительно: ведь вокруг именно этих проблем, про счетов идет в нашем обществе сейчас острая идейно–нравственная борьба; в ней, несомненно, могут пригодиться и морально этические раздумья русского мыслителя.

Откуда же берется зло в мире? Согласно Н. О. Лосскому, Бог здесь ни при чем. Процесс движения всех субъектов к добру создается Богом, но люди свободны сами порождать не только добро, но и зло. Они могут обладать «сатанинской природой», завершенное ее выражение – восстание против Бога, даже попытка поставить себя на его место. Тем не менее в конечном счете эта «сатанинская природа» не может противостоять пути к Божественному Царству, не может считаться равноценной Абсолют ному добру. Почему? К сожалению, Лосский не смог убедительно обосновать это свое утверждение: его опора на анализ творчества Ф. М. Достоевского вряд ли помогает ему. Что же все таки позволяет безусловно надеяться на торжество добра в мире? Это – Любовь. Здесь автор «Условий абсолютного добра» довольно традиционен, хотя страницы, посвященные любви в ее различных формах, написаны ярко и не могут не вызывать сочувствия. Ведь верно, что любовь относится к тем «вечным вопросам» этики, которые заново решаются каждым поколением, о которых надо писать вновь и вновь, даже если эти размышления во многом повторяют друг друга. Этический абсолютизм автора, следовательно, можно назвать и своеобразной теософской «этикой любви».

Н. О. Лосский не мог не отдать дань и ряду проблем, которые были предметом пристального внимания в начале века, а затем были осмеяны в этике на Западе и забыты на десятилетия в на шей философско–этической литературе. Это – проблема нравственного прогресса. Собственно говоря, ею и завершает свою книгу русский мыслитель. И его решение, его концепция привлекает своей оригинальностью и дискуссионным характером. Признает ли Лосский нравственный прогресс? Да, признает и обосновывает. Вместе с тем в рамках этого прогресса, по его мнению, происходит и нравственный регресс. Под прогрессом им понимается «поднятие мировых существ на все более высокие ступени

13

совершенства…», т. е. «по степени близости к Богу и к полноте жизни Царства Божия деятелей можно поставить в ряд, начиная от нуля и кончая положительной бесконечностью» ¹. Причем движение «от нуля» идет и в обратном направлении – к отрицательной бесконечности; это степень удаления от Бога носителей «сатанинской природы», которые под влиянием гордыни своей ненавидят Царство Божие. Оба эти движения есть результат свободных творческих исканий, а сатанинский путь и есть непосредственно нравственный регресс. Иными словами, «прогресс или регресс есть свободно развивающаяся личная история каждого существа» ². Однако эти противоположные движения неравнозначны. В истории происходит как бы движение «от нуля» в сторону абсолютного добра и относительного зла. И до сих пор тип жизни, осуществляемый земным человечеством, есть промежуточная фаза на пути нравственного прогресса к более высоким формам Божественного добра. Нравственный прогресс в реальной истории ограничен, его приращение обычно незначительно; однако автор заканчивает свою книгу верой в его бесконечное торжество. И здесь он не только более оптимистичен в понимании развития человечества, чем некоторые этики у нас в стране и за рубежом, отказавшиеся от идеи морального прогресса, но и, видимо, более вдумчив и глубок, несмотря на неприемлемость и известную «старомодность» своей этической системы в целом.

Этическую систему Н. О. Лосского можно было бы высоко оценивать в условиях тех религиозных исканий и устремлений к решению нравственных проблем, которые характерны для последнего десятилетия в нашей стране. Но стоит ли так торопиться, не будет ли эта оценка скоропалительной и слишком прямолинейной? Автор «Условий абсолютного добра», проживший долгую жизнь, действительно сосредоточил в своем творчестве такие непреходящие этические ценности, которые требуют нового осмысления. И несомненно, осмысления не только на путях религиозных, но и иных – с учетом более разнообразных этических идей. Заключительным лейтмотивом его книги можно с полным правом считать две заповеди Иисуса Христа: люби Бога больше, чем себя, и люби ближнего так же, как себя. А разве эти заповеди не могут сейчас быть переосмыслены и развиты на путях современного всеисторического, общечеловеческого гуманизма?

Здесь прирост этического мыслительного материала у нас весом и значителен. Золотой фонд нравственных исканий человечества неотделим от общего фонда культуры и судеб мыслителей и творцов, олицетворявших его в тот или иной период, для той или иной части народа. От этого фонда, безусловно, неотделим своим, пусть противоречивым, творчеством Н. О. Лосский. И сегодня многих привлекает тот искренний гуманистический заряд, который он внес в историю отечественной этики.

¹Настоящее издание. С. 231, 232.

²Там же. С. 232.

14

***

В книге «Характер русского народа» Н. О. Лосский пытается решить трудную задачу – найти, так сказать, «формулу души русского народа». Но при этом как сохранить объективность, взбежать личных пристрастий? Какие пласты народной жизни сделать центром внимания: трудовой или семейно–бытовой, социально политический или нравственный, правопорядок или культуру, воинские традиции или особенности существования, определяемые спецификой природной среды, расовыми признаками‑либо превратностями исторической судьбы? А если брать их в единстве, то в какой взаимозависимости, иерархии соподчинения? И этим сложностям проблемы, кажется, нет конца. Да и научно ли само понятие «характер народа» (или «национальный характер»)? Сегодня можно встретить диаметрально противоположные точки зрения ученых различных специальностей, несовместимые истолкования. Неудивительно: вряд ли представляется возможным выделить такие существенные свойства «характера», которые были бы присущи исключительно одному, отдельно взятому народу или, наоборот, только у одного отсутствовали. Гораздо легче рассматривать состояние народных нравов или писать о «типах» личности в определенный исторический период. Именно в этом творческом ключе в истории общественной мысли и раскрывались обычно те или иные аспекты «народного характера». Сложность, неоднозначность указанной проблемы понимал и Лосский. Хотя народ состоит из личностей и их индивидуальное своеобразие нельзя выразить в общих понятиях, свести к некой абстрактной общности, тем не менее, рассматривая характер народа, признавал автор, приходится иметь дело с тем общим,. что производно от своеобразия каждого отдельного лица, с теми характерными свойствами, которые чаще всего встречаются в народной среде. Причем особенности такой «души общественного целого» в некоторых отношениях могут «глубоко отличаться от характера людей, входящих в него». Иначе говоря, Лосский подразумевает под «характером русского народа» то представление, которое прочно присуще массовому сознанию: единый комплекс специфических нравственно психологических черт народа.

Исследуя это нравственно–психологическое своеобразие души русских людей, автор сознает многоаспектность проблемы, включающей в себя, во–первых, выделение тех основных нравственно–психологических свойств, которые реально присущи именно русскому народу, и, во–вторых, выведение из каждого свойства свое образной «пары противоположностей» – морально положительного и морально отрицательного, – на которые оно распадается. Попытка решения второй задачи должна быть, вероятно, оценена по достоинству. Действительно, следование представлению о том, что каждая позитивная сторона характера народа внутренне сочетается с противоположной, отрицательной, дает возможность избежать односторонности в оценках народного характера, т. е.