Текст книги "Маршал Жуков"

Автор книги: Николай Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Нет, так действовать нельзя. А как? Жуков приводил в пример наступление войск Западного и Брянскою фронтов 12 июля. Усиленные батальоны нащупывали истинный передний край, по нему и велась артиллерийская подготовка. "Движение, танков, а затем пехоты с исходного рубежа началось за 20 минут до конца артподготовки. Это движение не задерживалось до самого броска в атаку. Артиллерия, следя за движением пехоты, по мере ее приближения к траншеям противника усиливала темп огня, сопровождая ее огнем по типу огневого вала. Такой метод артподготовки не дал возможности противнику определить конец артподготовки, вылезти из укрытий для встречи нашей пехоты и тем самым позволил ей. внезапно ворваться в траншеи врага". Предложения Жукова: "I) Использовать опыт Западного и Брянского фронтов. 2) Ознакомить комсостав до командиров стрелковых и артиллерийских полков".

Но почему маршал, до предела загруженный фронтовыми делами, не терпевшими и часа отсрочки, выкроил из донельзя перегруженных дней и ночей время на составление этих документов? Он сумел проникнуть в только что оформившийся замысел гитлеровского руководства. Разгром под Курском похоронил в ставке Гитлера последние проблески надежд на то, что удастся нанести нам поражение наступательными операциями. Последовавшие указания Гитлера были однозначны: жестокой обороной наносить максимальные потери нашим войскам.

Анализируя наступательные действия Западного и Брянского фронтов, Жуков доказывал Ставке, почему нельзя спешить с Наступлением на Воронежском фронте. Весь его опыт и сердце солдата восставали-против того, чтобы бушевавшее жесточайшее сражение еще превратилось и в самое кровопролитное.

Жукову и Василевскому потребовалось употребить немало сил, чтобы отговорить Сталина от решения немедленно идти вперед. Да, Центральный фронт пошел на Орел сразу после отражения немецкого наступления, хорошо дебютировал, но бьет немцев в лоб. В результате – очень медленное продвижение. Зачем заранее обрекать себя на то же самое на Харьковском направлении? "Скрепя сердце после многократных переговоров Верховный утвердил наше решение, так как иного выхода тогда не было", – заметил Жуков Около 10 дней войска набирались сил, сосредоточили до 230 орудий и минометов, 70 танков на каждый километр в районе прорыва.

"После смерти И. В. Сталина появилась версия о том, что он единолично принимал военно-политические решения С этим согласиться нельзя. Выше я уже говорил, что, если Верховному докладывали вопросы со знанием дела, он принимал их во внимание. И я знаю случаи, когда он отказывался от своего собственного мнения и ранее принятых решений. Так было, в частности, с началом сроков многих операций", – записал в своих мемуарах Жуков.

Освобождение Харькова

В войсках – почти миллион человек, свыше 12 тысяч орудий и минометов, 2400 танков и самоходных орудий, 1300 самолетов – таковы силы Воронежского и Степного фронтов. Они много сильнее врага, но...

На белгородско-харьковском направлении у врага семь оборонительных рубежей. Населенные пункты превращены в мощные .узлы сопротивления Глубина обороны – 90 километров. А войсками управляет тот, кто считается в вермахте самым разумным, – поворотливый и инициативный фельдмаршал Манштейн.

3 августа грянула операция "Румянцев". Законное чувство удовлетворения и нескрываемой гордости за войска, проделанную работу пронизывает строки подробного донесения маршала Жукова Сталину

"Сегодня, 38.43 войска Чистякова, Жадова, Манагарова, Крюченкина в 5:00 начали контрнаступление, которое– проводилось с полным учетом опыта Западного и Брянского фронтов и было построено так:

5 минут огневой налет артиллерии, минометов, "катюш" и огня пехоты по переднему краю и всей глубине обороны противника

35 минут контроль прицела и пристрелки орудий тяжелого калибра.

1 час 20 минут методическое подавление, разрушение целей и залпы "катюш".

20 минут нарастающий до предельного режима артиллерийский и минометный огонь.

45 минут заранее спланированный артогонь по узлам сопротивления в глубине обороны противника

Пехота с танками прорыва и орудиями самоходной артиллерии в атаку была поднята в 7 55, то есть в момент открытия артиллерией нарастающего до предельного режима огня, и, прижимаясь к огневому валу, пехота с танками и орудиями самоходной артиллерии через 20 минут прорвалась на передний ,край обороны противника.

Авиация в течение дня действовала по следующему плану.

Первый бомбовый удар был произведен по штабам, узлам и линиям связи для нарушения управления

Второй, третий и четвертый бомбардировочные удары последовательно производились по артиллерийским позициям в глубине обороны, по скоплениям противника и резервам противника.

Первый удар штурмовиков произведен в 7.55, то есть в момент подъема пехоты в атаку, и продолжался беспрерывно в течение двух с половиной часов с огневой задачей подавления артиллерии, минометов противника и огневых точек на обратных скатах...

Танковые армии Катукова и Ротмистрова, построенные в боевые порядки на выжидательных позициях, продвигали свои авангардные бригады непосредственно за пехотой, что обеспечило быстрый ввод главных сил танковых армий в прорыв после взлома тактической глубины, обороны противника".

Оборона противника была взломана к 14.00. Наши войска углубились на шесть-семь киломе1ров. Тут же введены в прорыв главные силы тнковых армий, которые к 18:00 прошли до 20 километров. К вечеру Воронежский и Степной фронты отбросили противника до 35 километров.

Утром 5 августа красное знамя взвилось над Белгородом, и в этот же день завершились тяжелые бои по овладению Орлом.

В честь этих побед в Москве прогремел первый салют Великой Отечественной воины.

За пять дней наступления наши войска продвинулись с непрерывными боями западнее Харькова до восьмидесяти километров. Штабами овладел азарт наступления. Били противника где бы ,он ни попа дался и не сразу сообразили, что враг постепенно приходит в себя, организуется и может остановить наше наступление без оглядки.

15 августа Жуков резко пробуждает к реальности командующих Воронежским и Степным фронтами и девяти входящих в их состав армий. Он пишет:

"Ставка дала вам артиллерийский корпус и дивизии прорыва для того, чтобы прорвать оборону противника. На первом этапе при прорыве обороны противника 38-43 г. вы правильно использовали артиллерийские дивизии прорыва, и, как результат правильного использования, задача была блестяще выполнена.

При преследовании артиллерийские дивизии также были правильно использованы, усиливая легкими бригадами артиллерийских дивизий стрелковые дивизии.

Сейчас обстановка изменилась, третий день мы ведем наступление против организованной обороны противника, следовательно, в сложившейся обстановке нужно использовать артиллерийские дивизии для прорыва на главном, решающем направлении, а на деле получается, что артиллерийские дивизии розданы стрелковым дивизиям и занимаются проталкиванием дивизий, а не прорывом. ТРЕБУЮ:

1 Артиллерийские дивизии прорыва собрать на главном направлении.

2 Организовать артиллерийский прорыв, создав на главном направлении 150 – 170 стволов на один километр фронта.

3. На избранном направлении собрать основную массу танков и орудий самоходной артиллерии.

4. Прорыв организовать на направлениях, позволяющих производить охваты противника, обходы его группировки с флангов и тыла .Лобовые прорывы, приводящие к тягучим, кровопролитным боям, не допускать"

Обходы в исполнение требований Жукова, однако, требовали немалого умения. Командующему 6-й гвардейской армией И. М. Чистякову доложили-через станцию Алекссевку, что в 20 – 25 километрах южнее Харькова, уходят вражеские эшелоны с танками и другой боевой техникой. Чистяков держал совет с командующим фронтом Ватутиным, и они сообща 16 августа набросали план овладения станцией с тем, чтобы перерезать пути отхода вражеской группировки на Полтаву.

Неожиданно в штаб армии, где Чистяков с Ватутиным обговаривали последние детали, заехал Жуков. Он бросил взгляд на карту, перед которой сидел Чистяков, и спросил

– А что это у вас, товарищ Чистяков, за стрелы? Чистяков степенно раскрыл дорогой его сердцу план "Маршал Жуков, – запомнил на всю жизнь Чистяков, – взглянул на карту и со свойственной ему поразительной способностью моментально оценить обстановку спросил меня:

– Сколько же там противника перед вами будет? Дивизия? Две? Три? Ведь под Харьковом их было четыре или пять. Вы же хотите сделать погоду с одной своей 52-й гвардейской дивизией. Вряд ли у вас что с этой затеей получится. Да, вы можете временно овладеть станцией и перерезать дорогу, но противник, идущий танковыми частями и пехотой из Харькова на Полтаву, прогонит вас с этой железной дороги, а вам нечевм будет парировать его удар!"

Ватутин и Чистяков заверили маршала, что у них все продумано Жуков пожал плечами и бросил на прощание:

– Ну, смотрите, не очень мне это дело нравится. 17 августа станцию Алексеевку взяли. Гитлеровцы же повернули две танковые дивизии н выбили наши

войска.

Жуков сделал выговор Чистякову:

– Прежде чем наступать, надо хорошо знать противника, а не начинать действия с одной дивизией, и то неполной. Куда же теперь противник пошел?

– Дорога идет только на Полтаву.

– Интересно, почему он на тебя не пошел дальше? На плечах 52-й дивизии он бы ворвался к тебе и смял твою оборону Дельная поговорка. "Не зная броду, не суйся в воду". А на войне особенно.

"Да, для меня это был хороший урок, – вспоминал Чистяков – И штаб у нас был очень сильный, и у меня кое какой опыт, и командующий фронтом согласился с нами, а маршал Жуков оказался прав, надо было нам его послушать.

К слову говоря, мне не раз приходилось встречаться с маршалом Жуковым, и я, кажется, немного изучил некоторые особенности его характера. Все мы знали, что, если маршал Жуков приедет в хорошем настроении, все равно распечет за какое-нибудь упущение, которое заметит, и уедет сердитый. А если приедет в плохом, распечет, но уедет в хорошем При всем том маршал Жуков всегда являл нам пример незлопамятности".

В эти августовские недели Жукова мало видели в штабах фронтов, он все время "На колесах", в войсках Стремился отладить наступление так, чтобы немецкие соединения окружались и разбивались по частям. Шла маневренная война, в которой и Манштейн был не слаб. Он не пропускал ни одного опрометчивого шага наших командиров, тут же следовали сильные контрудары, Жуков всегда требовал от подчиненных действовать стремительно, но обдуманно, ничего не оставлять на волю случая.

Вдали от театра военных действий, из Москвы, картина представлялась смазанной, иной раз малопонятной, ибо обстановка менялась ежедневно, а иногда и ежечасно. Нередко бои шли с переменным успехом Но линия фронта все же отодвигалась на, запад и юго-запад!

16 августа Жуков доложил Верховному Главнокомандующему "Как я Вам уже доносил, противник за последние дни значительно усилил сопротивление "нашим наступающим частям . Взятые пленные показывают, что в частях получен приказ Гитлера – драться до последнего солдата, умереть, но не отходить дальше обороняемых позиций и во что бы то ни стало удержать Харьков". На подступах к городу шли ожесточенные бои.

Жуков на месте направлял, исправлял, указывал и, конечно, не имел времени докладывать более подробно обо всем в Ставку.

22 августа он коротко сообщает Сталину "Организацию операции по овладению Харьковом необходимо объединить в одних руках", то есть в руках командующего Степным фронтом Конева, н тогда действовать. Эта телеграмма, видимо, разошлась с указанием из Москвы.

22 августа из Ставки пришли грозные телеграммы. В адрес Ватутина:

"События последних дней показали, что Вы не учли опыта прошлого н продолжаете повторять старые ошибки как при планировании, так и проведении операций. Стремление к наступлению повсюду и овладению возможно большей территорией, без закрепления успеха и прочного обеспечения фланговых ударных группировок, является наступлением огульного характера. Такое наступление приводит к распылению сил и средств и дает возможность противнику наносить удары во фланг и тыл нашим далеко продвинувшимся вперед и не обеспеченным с флангов группировкам и бить их по частям.. Я еще раз вынужден указать Вам на недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые Вами при проведении операций".

В адрес Жукова:

"Ставке Верховного Главнокомандования неизвестно, по какому плану действуют сейчас Воронежский и Степной фронты. Ставка требует, чтобы Вы представили план".

Главный упрек Сталина – "затянулась" операция по овладению Харьковом и не разбита вражеская группировка в районе Ахтырки.

Еще не успели расшифровать адресатам телеграммы Верховного, как войска Степного фронта 23 августа 1943 года освободили Харьков. Враг, огрызаясь, бежал из города, опасаясь окружения своей харьковской группировки Вскоре немцев выбили и из Ахтырки.

Фельдмаршал Манштейн, возвращаясь к сражениям, проигранным им в августе 1943 года, назвал эту главу своих мемуаров "Борьба с гидрой", и ваей разрыдался: "К концу августа только наша группа потеряла 7 командиров дивизий, 38 командиров полков и 282 командира батальонов... Наши ресурсы иссякли... Мы, конечно, не ожидали от советской стороны таких больших организаторских способностей, которые она проявила в этом деле, а также развертывания своей военной промышленности. Мы встретили поистине гидру, у которой на месте одной отрубленной головы вырастали две новые".

После освобождения Харькова "Правда" а передовой 26 августа 1943 года выразила надежды всего советского народа" "Красное знамя снова взвилось над второй столицей Украины Блестящей победой советского оружия завершилась гигантская битва... Заря освобождения ярко разгорается над Днепром. Чутко прислушиваются измученные, исстрадавшиеся советские люди и на левом и на правой его берегу к радостным вестям, идущим с востока".

Взятие Харькова военные историки считают эпилогом Курской битвы За пятидесятидневное сражение враг потерял около 500 тысяч солдат и офицеров, 1,5 тысячи танков, 3 тысячи орудий и более 3,7 тысячи самолетов. Хребет ударной силы вермахта – бронетанковые войска – был сломан, отныне и вплоть до конца войны они так и не смогли восстановить свою былую мощь. Начавшееся у Курска наступление наших войск к концу августа 1943 года переросло в общее стратегическое наступление, охватившее до 2000 километров советско-германского фронта.

Победы Красной Армии в 1943 году под Сталинградом и Курском прогремели на весь мир Они эхом отдались на конференции Ф Рузвельта и У. Черчилли, проведенной во второй половине августа 1943 года в канадском городе Квебеке Президент США и премьер-министр Англии попытались за. закрытыми дверями оценить последствия наших побед, одержанных под водительством блестящей плеяды полководцев во главе с Жуковым не только Дата дальнейшего ведения войны, но и послевоенного мира. Американский комитет начальников штабов в документе "Позиция России", представленном конференции, доложил результаты своих изысканий об изменении соотношения сил внутри антигитлеровской коалиции:

"По окончании войны Россия будет занимать господствующее положение в Европпе. После разгрома Германии в Европпе не останется ни одной державы, которая могла, бы противостоять огромным военным силам России. Правда, Великобритания укрепляет свои позиции на Средиземном море против России, что может оказаться полезным для создания баланса сил в Европе. Однако и здесь она не будет в состоянии противостоять России, если не получит соответствующей поддержки.

Выводы из вышеизложенного ясны. Поскольку Россия является решающим фактором в войне, ей надо оказывать всяческую помощь и надо прилагать все усилия к тому, чтобы добиться ее дружбы. Поскольку она, безусловно, будет занимать господствующее положение в Европе после поражения держав оси, то еще более важно поддерживать и развивать самые дружественные отношения с Россией".

Красная Армия, весь советский народ исполинскими победами и тяжкими жертвами отвоевывали для нашей страны подобающее место в мире Западные союзники уже к исходу лета 1943 года отчетливо понимали – складывается равновесие сил между ними и СССР. Следовательно, иного не дано, кроме как поддерживать дружественные отношения с великим Советским Союзом. Насколько искренни были эти отношения с их стороны, вопрос другой. Но внешне правительства США и Англии на каждом шагу заверяли в верности к своему союзнику, нашей стране.

ЧЕРЕЗ ДНЕПР, НА ЗАПАД

Штурм "Вастоздого вала"

С сокрушением "Цитадели" надежды гитлеровского руководства на победоносное завершение войны против СССР рухнули. Отныне в Берлине стали изыскивать средства привести развитие событий к такому исходу, чтобы сделать невозможной нашу победу. Во главу угла гитлеровской стратегии и тактики ставизся нанесение Советскому Союзу невосполнимых потерь и ущерба.

Вермахт получил свирепые приказы драться в обороне самым беспощадным образом, а в случае отступления уничтожать все на советской земле. Оставлять за собой выжженную, безлюдную пустыню.

7 сентября 1943 года Гиммлер инструктирует командование СС и полиции на Украине: "Необходимо добиваться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса, чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая не была бы выведена на долгие годы из строя; чтобы не осталось ни одного колодца, который не был бы отравлен. Противник должен найти действительно тотально сожженную и разрушенную страну сделайте все, что в человеческих силах, для выполнения этого".

После войны, когда злодеяния фашистов стали всеобщим достоянием, мир ужаснулся. Битые немецкие генералы стали сочинять легенды о том, что чудовищные зверства – дело-де рук нацистов, а вермахт только вбевал. Но не кто другой, как фельдмаршал Манштейн 11 сентября 1943 года отдал приказ по вверенным ему войскам– "Опыт, полученный при оставлении территорий, показывает, что основная часть населения не желает добровольно уходить с немецкими войсками.. Только строжайшие меры войск позволят нам увести с собой сотни тысяч людей, скот и зерно. Любыми средствами добиваться того, чтобы сельское население вместе с лошадьми и крупным рогатым скотом уходило на запад. Люди, способные носить оружие, любыми средствами должны быть собраны и партиями отправлены в тыл... Материальные ресурсы, которые не могут быть вывезены в тыл, должны быть уничтожены любыми средствами".

Все они – эсэсовские палачи в черной форме и солдаты вермахта в мышиных мундирах – ревностно выполняли предписанное Они, бежавшие на фронте от Красной Армии, вымещали злобу на тех, кто оказывался в их власти, – мирных жителях. Они прекрасно понимали, что в приказе Манштейна туманно именовалось "Любыми средствами": освобожденные от всякой ответственности и поощряемые на убийства Эта черно-серая нечисть расстреливала направо и налево Они не выдерживали боя лицом к лицу с Красной Армией и с садистским удовлетворением всаживали пули в беззащитные и беспомощные жертвы.

Вплоть до лета 1943 года Гитлер запрещал строить крупные оборонительные полосы глубоко в тылу вермахта на советско-германском фронте. После разгрома под Москвой он вывел закономерность: войска, зная о подготовленных позициях за спиною, обязательно прибегут к ним. Но 8 июля в разгар Курской битвы министр вооружений Шпеер с удовлетворением записывает. "Отказавшись от прежней точки зрения, фюрер теперь полностью согласен – необходимо ускорить строительство "Восточною вала". Серьезная директива. Из Германии пошли на восток эшелоны с оборудованием, за дело взялась подчиненная Шпееру военная строительная организация "Тодт".

11 августа германский генеральный штаб окончательно определил, где пройдет "Восточный вал": по линии река Молочная – Днепр – река Сож – Орша Витебск – Псков – Нарва. На самом угрожающем участке – Днепре – укрепления по западному, высокому берегу реки постановили закончить к 15 ноября 1943 года.

Сталин, писал Жуков, требовал "принять все меры к быстрейшему захвату Днепра и реки Молочной с тем, чтобы противник не успел превратить Донбасс и Левобережную Украину в пустынный район. Это было правильное требование, так как гитлеровцы, отступая, в звериной злобе предавали все ценное огню и разрушению. Они взрывали фабрики, заводы, превращали в руины города и села, уничтожали электростанции, доменные и мартеновские печи, жгли школы, больницы. Гибли тысячи людей, женщин, стариков".

Но как быстрее дойти до великой реки и форсировать ее? Жуков стоял на том, чтобы провести на Левобережной Украине операции на отсечение и окружение значительных вражеских группировок. Особенно заманчивым представлялось мощным ударом из района Харьков – Изюм в направлении на Днепропетровск и Запорожье отсечь крупные силы врага, продолжавшие отчаянно цепляться за Донбасс. Сталин не согласился, он полагал, что врага следует выгонять лобовым натиском. Это отнимет меньше времени. "Я не стал спорить", – лаконично заметил Г. К. Жуков в своих мемуарах.

25 августа на совещании в Ставке определили задачи наступления. Жуков обратился с просьбой о пополнении: нужны люди, танки, артиллерия, боеприпасы. Сталин долго рассматривал заявку, а затем решительно сократил ее на 30 – 40 процентов.

– Остальное, – сказал он, – Ставка даст, когда фронты подойдут к Днепру.

Смысл сказанного не ускользнул от Жукова. Своего рода стимул! Штабы давно возмужали, а схема натиска к Днепру, предложенная Сталиным, была предельно ясна. Только на запад.

Надо! Одним этим словом, ставшим поистине крылатым в войсках армий на южном фланге совветско-германского фронта, Жуков отвечал на просьбы командующих и командиров. Надо наступать, надо прогнать врага с Левобережной Украины, надо форсировать Днепр. Он знал, что войска сильно утомлены, поредели, танков осталось мало, не всегда в достатке боеприпасы. Директивой Ставки устанавливалось Воронежскому фронту наступать на Киев, Степному – на полтавско-кременчутском направлении. Однако "начавшееся наступление подопечных мне фронтов, – писал Жуков, – развивалось крайне медленно".

Перелом вскоре произошел и не только и не столько за, счет прибытия на фронт подкреплений, сколько в результате морального подъема, охватившего войска. Битва за Днепр – один из самых выдающихся примеров могучего воздействия партийно-политической работы. Политработники, находясь в самой гуще армии, вели за собой словом и личным примером. Они – в передовых отрядах, прорывавшихся через боевые порядки врага, чтобы перехватить его пути отхода и внести хаос во вражеском тылу.

До Днепра еще оставалось идти и идти с боями, а политотделы уже создали оперативные группы, которым предстояло ворваться на правый берег могучей реки с первыми эшелонами. Заранее формировались штурмовые десантные отряды, 50 – 70 процентов которых составляли коммунисты и комсомольцы. "Дни нашего наступления к Днепру, – писал член Военного совета 40-й армии генерал К. В. Крайнюков, – были примечательны не только боевыми действиями, но и бурным ростом партийных рядов... Наибольший приток заявлений наблюдался не во время фронтового затишья, а в период самых трудных испытаний. В суровый час перед наступлением многие воины писали: "Хочу идти в бой коммунистом". Это давало привилегию – место в первой штурмовой лодке или, держась за доску, бочку, что угодно, вплавь через осенний студеный Днепр к обрывистым кручам правого берега, откуда стреляло все, что могло стрелять.

9 сентября Ставка направила войскам директиву – за форсирование таких крупных рек, как Днепр, ниже Смоленска, и закрепление плацдармов представлять к присвоению звания Героя Советского Союза. Это было сделано, подчеркивал Жуков, "чтобы еще выше поднять морально-политический дух войск".

Так случилось, что, вышибая гитлеровцев, упиравшихся на Левобережной Украине, ведя непрерывные бои, оставляя за собой десятки и десятки километров освобожденной земли, паши воины относились к этому тяжелейшему ратному делу как к обычному, будничному делу. Ликвидируем досадные "помехи", говорили в войсках, хотя речь шла о разгроме сильных частей и соединений врага. Главное начнется там, на Днепре! То, что в иных условиях сочли бы за блистательную победу, рассматривалось как прелюдия броска за Днепр.

К реке устремились войска пяти фронтов – от Центрального до Южного. Вторым и третьим, считая с севера, пробивались к Днепру жуковские, его "подопечные", как он называл их сам. Воронежский и Степной фронты. К двадцатым числам сентября сопротивление перед ними ослабело: гитлеровцы торопились переправиться через реку, чтобы успеть занять укрепления недостроенного "Восточного вала" Наши войска стали преследовать противника, а авиация громила скопления вражеских частей у переправ.

20 сентября Жуков докладывает Сталину о подготовке к форсированию Днепра "Сегодня с Николаевым (Ватутиным) отработали мероприятия по быстрейшему захвату переправ на реке Днепр.

Для этой цели сегодня от каждой армии сформированы передовые отряды в составе танковых частей, пехоты, посаженной на машины, артиллерии и минометов.

Эти подвижные передовые отряды имеют задачу, не ввязываясь в бой с прикрывающими частями противника, обходя арьергарды, стремительно прорваться к переправам и стараться захватить мосты и переправы...

Считаю, что эти передовые части подойдут к реке Днепр 22 – 23 сентября".

Боевой порыв нашей армии был настолько высок, что войска опередили срок, указанный Жуковым Сталину, на сутки! Уже с 21 – 22 сентября по мере выхода на Днепр началась переправа. Решительные командиры, пользуясь темнотой, а то и днем с ходу прис1 упали к форсированию реки. Не важно, что табельные средства для переправы отстали; на наспех сколоченных плотах, найденных лодках поток войск устремился к правому берегу. Не везде, конечно, переправы были успешными, кое-где врагу удавалось отбиться, а иногда предпринять яростные контратаки.

Но удержать "Восточный вал" гитлеровцам не удалось мы вышли на Днепр к концу сентября на фронте в 700 километров и захватили 23 плацдарма на правом берегу. То было точное выполнение указания Ставки, отданною 25 сентября– с выходом к Днепру "немедленно форсировать его на широком фронте с целью рассредоточить внимание и силы противника Зенитные средства выдвинуть к переправам для надежного обеспечения их от ударов авиации противника"

Героика первых часов и дней переправы через Днепр подкреплялась грамотной и слаженной работой всех родов войск Стоило первым пехотинцам с автоматами и пулеметами зацепиться за тот берег и повести бой от уреза воды как с левого берега им оказывалась поддержка – били танки, вышедшие к реке, гремела артиллерия В рядах стрелков, залегших на правом берегу, – офицеры артиллеристы, корректировавшие огонь батарей. Накопление сил на плацдармах шло поразительно быстро. В считанные часы наводились понтонные переправы, начинали работать паромы, и вот уже в боевых порядках войск, отгоняющих врага от реки, – танки, артиллерия, поддерживающая пехоту огнем и колесами.

За форсирование Днепра 47 генералов, 1123 офицера, 1268 сержантов и солдат были удостоены звания Героя Советского Союза.

В Ставке высоко оценили беспримерное мужество и умение, с которым наши войска взломали "Восточный вал" Теперь нужно было во что бы то ни стало закрепить победу. Генштаб не строил иллюзий предстояли ожесточенные бои, гитлеровцы не пожалеют ничего, чтобы восстановить положение Им, конечно, потребуется время, чтобы подвезти войска и обрушиться на наши плацдармы, а пока основная угроза с воздуха 28 сентября Ставка напоминает и требует "Немедленно подтягивать к переправам зенитные средства и надежно обеспечивать как боевые порядки переправившихся войск, так и сами переправы от ударов авиации противника, вне зависимости от количества переправившихся войск".

Пусть полк, батальон или даже рота Солдаты на том берегу должны знать за ними мощь всей армии, они – острие клина, они прокладывают путь армиям и фронтам Чувство боевого товарищества удесятеряло силы героев-воинов, когда опомнившийся враг пытался сбросить их с плацдармов.

С конца сентября все – большие и малые – плацдармы были в огне днем и ночью. Гитлеровцы, не считаясь с потерями, пытались истребить защитников не удалось. Напротив, плацдармы неуклонно расширялись, сливались друг с другом Красная Армия накапливала силы на правом берегу для новых ударов.

Дела семейные

Суровый на службе человек, Георгий Константинович всегда оставался любящим отцом Едва ли за всю войну он неделю был в Москве с семьей – женой и двумя гоячо любимыми дочерями Эрой и Эллой. После Победы в 1945 году писатель К. А. Федин встретился с Жуковым, завязалась беседа. Вот, пишет Федин, "еще маленькая пауза, нахмуренные и потом вдруг разжатые и поднятые брови, и – нечаянное признание:

– Знаете, я недавно подошел к карте, повел по ней глазами и думаю – а ведь вряд ли найдется место, где я не был! Шофер мой – хороший гонщик, мотоциклист Бучин – насчитал, что я с ним 175000 километров наездил за войну. Это, выходит, сколько раз вокруг света? А я ведь не с ним одним ездил... Да сотни часов налетал на самолетах. Три самолета сносились Как башмаки... Это – не считая Монголии"

Но куда бы ни бросали Жукова приказы Верховного и фронтовые дела, в редчайших промежутках между боями он мысленно обращался к семье Вне мнете часы, проведенные в ее кругу в Москве, грозный полководец мог долго беседовать о домашних пустяках или, водрузив на колени баян, с шутливо серьезным и озорным видом потешать близких. У них были разные мнения о музыкальном даровании баяниста-самоучки, особенно у младшей дочери Эллы, о чем она – а в 1943 году ей было шесть лет – с детской бесстрашностью говорила отцу.

Они всегда жили просто, семья Жуковых, на всю жизнь сохранив быт красных командиров двадцатых. Хотя Г К Жуков нередко спорил с Верховным, не всегда соглашался, но одно у "хозяина", как звали И. В. Сталина работавшие с ним, заслуживало величайшего уважения, "как известно, – счел необходимым выделить Жуков в своих мемуарах, – И. В. Сталин вел весьма скромный образ жизни... Никаких излишеств в обстановке, одежде и быту у И В. Сталина не было". Жуков, близко узнав Сталина, отнюдь не подражал ему в образе жизни, а просто скромность в быту была отличительной чертой тех людей, творивших историю Личная скромность решительно во всем на фоне эпохальных событий, потрясавших мир.