Текст книги "Записки офицера-пограничника (СИ)"

Автор книги: Николай Штаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Я сейчас думаю над тем, как удержать счастье в собственных руках. Я нахожусь в восторге, в опьянении любви от наших недавних встреч, в наших объятиях я нашел неземное наслаждение.

Милая, в таинственной шкатулочке надежно охраняется пучок твоих волос, в минуты трудные я ободряюсь, услышав их ароматный запах; во мне твоя душа, твой дух – он придает мне сил и бодрости и озаряет верный путь.

Моя ты прелесть, моя мечта! Сердце волнуется, кровь закипает в венах, душа излучает весь невидимый спектр эмоций. Надеюсь, милая, ты в этот час спишь и, может, видишь меня во сне? Спасибо, милая, за твой чарующий взгляд, за те счастливые минуты, испытанные мною во время курсантской побывки на малой родине моей.

Вот и вышел мой час, пора заступать на свой пост, настал час обеспечить покой тех, кто спит. Вместе с тем, беру на себя обязанность – обеспечить душевный покой своей далекой милой.

Разреши послать тебе свой страстный курсантский поцелуй.

До нашей долгожданной встречи, милая моя!

Ставлю точку на этом.

Пока, пока!"

Некоторые курсанты на 2-м курсе начали жениться. В нашей учебной группе, первым из всех, женился курсант Ященко Николай еще в конце 1-го курса, а на 2-м курсе – развелся. Вторым женился, на 2-м курсе, курсант Букий Александр.

Приближалось окончание 4-го семестра, мы летом проживали больше месяца в ПУЦ, в палатках, там же проводились с нами все занятия. Помнятся интересные комплексные занятия, когда по общей тактике отрабатывалась тема: "Взвод в поиске". В ходе этого занятия по общей тактике мы задерживали пленного; после этого задержания начинался урок английского языка на тему "Допрос пленного". Подключался наш преподаватель английского языка Бузунова Л.М. и начинала с нами занятие где-то в поле, в посадке и заканчивала в летнем классе. В поле привозились на автомашине стол, стулья и начиналось занятие с допроса пленного. Начинался допрос с вопроса по-английски (я лучше напишу русскими буквами):

– Ху а ю? (Кто вы?)

После ответа задавался второй вопрос:

– Вот ленгвич ду ю вент ту спик? (На каком языке будете говорить?

И так далее. Комплексное занятие было интересным, поэтому и запомнилось надолго.

В то время 1-й и 3-й курсы, после летней сессии, готовились на войсковую стажировку на пограничные заставы (июль месяц). Наш, 2-й курс, продолжал учебу в училище. В июле месяце на нашем курсе началась летняя экзаменационная сессия. Все курсовые экзамены и зачеты я сдал на "хорошо" и "отлично".

Я готовился лететь самолетом к своим родителям. Нас отпустили вечером 30 июля 1969 года.

2-го августа 1969 года я был уже в Лиховке у своих родителей.

А вечером я отправился на переулочек Базарный, конечно, к Вале, – при такой долгой разлуке наши души заждались. Я вспоминаю эту романтическую встречу. Какое было ясное небо с целыми мириадами звезд. Каждый вечер, при расставании, мы долго смотрели друг другу в глаза при лунном небе и не могли никак расстаться. Обещали друг другу писать почаще письма. В последний вечер нашего свидания я до сих пор помню, как мы расставались, и помню ее платье голубое, которое до сих пор голубит мне глаза. Во время отпуска я познакомил Валю со своими родителями, она им понравилась. А что отцу моему? – лишь бы борщ варить умела.

Моя младшая сестра Валя в этот год закончила 10 классов и поехала в г. Днепропетровск поступать учиться на водителя троллейбуса. В это время наша мама сильно горевала из-за моего младшего брата Ивана. Часто переживала, ночами не спала и у нее поднялось высокое давление, которое не прекращалось до конца ее жизни. В то время, в августе 1969 года, брат Иван находился под следствием. Оказывается, он хулиганил; с такими же ребятами, как он, занимался по вечерам в парках хулиганством и мародерством. Поэтому ему грозило до 5 лет быть в заключении. В августе 1969 года, числа 10-го, мне с мамой пришлось посетить следователя, который вел его дело и он нам все объяснил, что светит нашему Ивану. Мне пришлось все время успокаивать маму, чаще быть с ней.

В августе 1969 на советско-китайской границе было не спокойно. 13-го августа китайскими провокаторами вновь была совершена вооруженная провокация с вторжением на советскую территорию войсковых подразделений в районе оз. Жаланашколь (территория Казахстана). Опять там были жертвы среди советских пограничников, но провокация успешно была пресечена, – вся вторгшаяся вооруженная группа была советскими пограничниками окружена и уничтожена полностью.

После окончания отпуска я с аэропорта г. Днепропетровска, таким же порядком, как и ранее, улетел в г. Алма-Ату для продолжения учебы. 30 августа 1969 года я был уже в Алма-Ате в Высшем пограничном командном училище. На второй день всем курсантам училища был зачитан приказ начальника пограничного училища о переводе курсантов на 3-й курс обучения.

Итак, с 1-го сентября 1969 года мы стали курсантами 3-го курса.

Прошло несколько дней учебы и я вечерком пишу письмо своей девушке милой. Так как все наши августовские встречи в моей голове были свежи и ярки. Эмоции в душе яркими красками еще витали от тех свиданий, обещаний, клятв. И я вечерком сел писать письмо девушке своей мечты; вот содержание его:

"Здравствуй, мой самый дорогой бриллиантик!

Вот прошел август 1969. Третий день я уже на занятиях. Я стал курсантом 3-го курса. Первые дни, милая, после приезда, я нахожусь во сне. И пробудиться не могу, – таков приятный сон. Короче, мне не хочется просыпаться. А этот сон – наш август, проведенный вместе.

Я вспоминаю нашу встречу, когда в послеобеденное время, сойдя с автобуса, я полетел ветром по знакомой дорожке на переулочек Базарный. Стоя среди деревьев, я с трепетным сердцем ожидал, когда же на пороге покажешься и выглянешь меня ты, мой дорогой цветочек, моя чародейка! Правда, я долго ожидал, и вот, наконец, явилась на пороге ты – моя сияющая "Венера". Я обомлел, остолбенел, но мое сердце меня в чувство привело, участив биение втройне. Мы бросились навстречу и наши объятия соединились, уста сомкнулись в томном поцелуе. И тут ты спохватилась, сказав: "хватит, соседи в окна видят!"

Обняв тебя, я слышал учащенный бой сердца твоего, волнения груди, в глазах увидел целую радугу искр. Значит ты меня ждала, в своей душе меня ты сохранила.

Встречались каждый вечер, все околицы мы успевали обойти, при расставании мы каждый вечер клятву верности давали. Держа тебя в объятиях своих, я осыпал тебя ураганом поцелуев, – никак мы расставаться не могли.

А помнишь, в середине августа, я тебя привел на хутор свой, на улицу Степную, в хату под номером 11? Я тебе тогда сказал: "здесь я родился, вырос, здесь прошло мое детство и школьные годы...."

Там познакомил я тебя с родителями моими; нас пригласили за стол и суровый мой отец тогда тебя спросил: "А борщ готовить ты умеешь?" Ты ответила: "Да, умею!". – "Ну, тогда будешь хорошей невесткой", – так сказал отец. У родителей тогда были гости-соседи: Кротенко Нестор (двоюродный дядя мой) со своей женой, тетей Дашей.

Сели все за стол, по рюмочке выпили, и тут в веселом настрое расхрабрился мой отец. И выпалил перед всеми в хате: "Невестка наша борщ варить умеет, так пусть, пока Коля в отпуске, идут в ЗАГС и распишутся!"

Ты засмущалась, я отцу ответил, что еще рано, с годик надо подождать. Моей девушке тоже еще год учиться надо; я полпути к офицерству уже прошел, но еще – не офицер. А через год выйду на финиш, и тогда будет пора.

Милая, когда придет эта пора? Когда соединятся вместе наша любовь, наши сердца, две души в одну душу, а две судьбы в одну судьбу? Дождусь ли я, когда ты каждое утро будешь провожать и каждый вечер меня встречать с улыбкой ясной, горящими глазами и с нежным поцелуем.

Теперь же жди меня вдали, жди моих писем, да без задержки отвечай! Я буду вспоминать наши встречи, твой ясный взгляд и звуки сердца твоего. Ведь наши встречи повторятся в морозном зимнем феврале.

В своем письме я посылаю частицу сердца своего, да бесконечное множество горячих поцелуев. Пока, пока, мой сверкающий бриллиантик!"

Что же было примечательным на 3-м курсе?

Ведь по времени все мы проучились половину от общего строка обучения. На 3-м курсе мы повзрослели, возмужали и изменились. Стали более принципиальнее и требовательнее к себе и друг к другу. По серьезному стали относиться к учебе, к становлению личности офицера-пограничника. Именно на 3-м курсе происходила психологическая ломка, ломка характера и изменялось само поведение курсанта, – я это наблюдал на курсантах нашей учебной группы и чувствовал это по себе. Ломка такая шла, что приходило в голову намерение об отчислении с училища. И многие отчислились. В нашей учебной группе, на 3-м курсе, отчислилось несколько курсантов и к концу курса обучения осталось в группе всего 20 человек, а когда-то в начале 1-го курса было 32.

На счет зрелости и принципиальности приведу пример. В нашей учебной группе учился курсант Стариковский Николай, который к 3-му курсу еще не созрел и учился, – как бы плыл по течению. По его мнению было у него такое суждение: "Закончу учебу в училище – хорошо, а отчислят, – не велика беда". Учебой в училище он не дорожил. Иногда, по вечерам, он, преодолевая забор, бегал в самоволку к девушке. Курсовой офицер и командование дивизиона об этом не знали.

И вот, однажды, в нашей учебной группе проходило комсомольское собрание, на котором присутствовал курсовой офицер старший лейтенант Толстухин Д.Н. На этом собрании обсуждались вопросы успеваемости и дисциплины курсантов. Так на этом собрании выступил курсант группы, Бугаев Александр, и он в своем выступлении прямо сказал: "Мы говорим о дисциплине курсантов, а вот вчера вечером комсомолец Стариковский ходил в самоволку, – и это допускает будущий офицер". Курсант Стариковский этого не ожидал, что могут его так выдать сокурсники, и в дальнейшем прекратил свободно об этом открываться.

После выпуска с училища я попал служить с лейтенантом Стариковским в один пограничный отряд. Служил он неважно, часто имел взыскания, дослужился до старшего лейтенанта и его уволили.

На 3-м курсе отношение к курсантам со стороны командования дивизиона и курсовых офицеров изменилось: не прощались курсантам мельчайшие нарушения по службе и дисциплине, повысилась, с их стороны, требовательность к курсантам и в отношении учебы; за мельчайшие нарушения сыпались взыскания; за мелкие нарушения и плохую учебу – лишали увольнений.

На 3-м курсе наиболее зрелых, требовательных и отлично успевающих курсантов начали принимать в ряды КПСС; в учебных группах начали создаваться партийные группы, а в дивизионе, – бюро парткома во главе с секретарем.

Учеба на нашем курсе шла по учебному плану. С некоторыми дисциплинами, по окончанию 2-го курса, мы распрощались; на 3-м курсе добавились некоторые новые дисциплины, такие как: политическая экономия, партийно-политическая работа и новые военные дисциплины. Целый год шло изучение дисциплины политическая экономия. Проводились лекции, семинары, самостоятельная работа.

Все курсанты удивлялись тому, как великолепно читал лекции по политической экономии подполковник Мачульский. После звонка на занятия, он поднимался на трибуну в лекционном зале и начинал проводить лекцию, не раскрывая даже своего конспекта. Объяснял все четко, доступно, логически последовательно, давая теоретические обоснования того или иного положения учебного материала. Помнил он все учебные вопросы и учебный материал наизусть. Заканчивал изложение учебного материала лекции – и тут, точь-в-точь, звенел звонок об окончании пары занятий. Все удивлялись его точности.

Стали нам, в начале 3-го курса, преподавать важную дисциплину – партийно-политическую работу (ППР). Много было лекций, семинаров и практических занятий. Важна эта дисциплина своим содержанием. Нашим преподавателем по этой дисциплине был подполковник Щурихин. Всем курсантам нравилось его преподавание. Это был профессионал своего дела, его занятия были проникнуты высокой убежденностью в то, что он нам преподносил. Занятия проводил живо, эмоционально и содержательно. В ходе занятий по дисциплине ППР мы узнали структуру КПСС, структуру всех партийных органов и партийных организаций. Как нужно организовывать и проводить комсомольские и партийные собрания, как вырабатывать их постановления и решения. На практических занятиях нас учили, как нужно правильно обобщать передовой опыт службы и дисциплины солдат подразделения, как правильно об этом написать статью в пограничную газету или журнал. С овладением курса ППР мы научились организовывать и проводить различные диспуты, викторины, ленинские чтения и митинги с личным составом.

Приближалась зимняя экзаменационная сессия за 5-й семестр на 3-м курсе. В этом семестре я всего лишь один раз ходил в увольнение. Казалось, в городе делать нечего: во всех парках я побывал, ранее повидал все достопримечательности города, – поэтому и не хотелось больше ходить по городу.

Хорошо помню, как мы в училище встречали Новый, 1970, год. Как раз вечером в зале клуба училища проводился вечер отдыха. Было много приглашено девушек с города – шефы с педагогического института и с других вузов. Исполнялись на вечере песни нашими самодеятельными певцами, были танцы. Наступило 24.00, и все радовались наступлению Нового, 1970, года.

На этом новогоднем вечере отдыха была и моя будущая жена. Я тогда с ней еще не был знаком, но помню ее на этом вечере. За ней там бегал один моряк, который в то время проходил учебу в училище на 3-х месячных курсах младших лейтенантов. Он постоянно ее приглашал на танцы. Это я видел и хорошо помню.

Второй раз я был в увольнении, обучаясь на 3-м курсе, весной, в начале апреля 1970 года. Ходил я в увольнение со своим товарищем – Александром Слугиным. Я с ним все четыре года просидел за одной партой в нашем классе группы.

Тогда мы с ним, в парке им. Горького, качались на качелях, проехали круг на "Чертовом колесе". Познакомились с девушками: я – с Лидой Лукошко, он – с Галей, фамилии ее не знаю. Лида была еще молодой девушкой, с 1953 года рождения, училась на 2-м курсе техникума. Она дала мне свой домашний номер телефона. Под конец нашего увольнения мы разошлись. После знакомства я, иногда, позванивал ей домой. Я считал, что это знакомство ненадолго, и не назначал этой девушке свиданий.

В конце апреля 1970 года наш дивизион готовил в зале клуба вечер отдыха. Я, естественно, пригласил на вечер Лиду. Договорились, что я в 20.00 ее встречу на центральном КПП и проведу в училище, в наш клуб. Пришел тогда я за 10 минут до назначенного часа, ожидал долго, а Лиды все не мог дождаться; прождал почти до 21.00. Подумал, что наверно не придет. После этого пошел я в клуб на вечер отдыха с ребятами из нашей учебной группы, там, в зале, танцы шли полным ходом. Сделал обзор танцующих – увидел в кругу танцующих эту девушку Лиду – она танцевала с курсантом 4-го курса. "Как же она сюда попала без меня?" – подумал я.

Лида, видать, тоже заметила меня. После окончания танца она ко мне подошла и начала мне объяснять:

– Коля, ты извини! Я пришла чуть-чуть раньше, стою и ожидаю тебя, а этот курсант сказал, что проведет меня в клуб, но с условием, если я буду весь вечер только с ним одним танцевать. И я согласилась. Можно, – я этот вечер потанцую с ним?

– Тогда танцуй с ним целый вечер, если пообещала – ответил я. – Но ко мне больше не подходи, считай, что мы с тобою не знакомы.

После этого случая, я ей больше не звонил, но она мне без конца писала письма: у кого-то из ребят нашей группы узнала мой адрес. Больше всего, ей адрес дал Юра Камаганцев, потому что на одном из вечеров отдыха в училище была Лида и он с ней танцевал. По окончанию танца Юра подошел ко мне и сказал:

– Коля, ты что это? Такая симпатичная девушка, она к тебе неравнодушная, а ты даже не обращаешь на нее никакого внимания?

– Я этой девушки совсем не знаю и она меня не интересует, – ответил я ему.

Больше с ней я никогда не встречался и на ее письма не отвечал, а письма она мне до самого выпуска присылала.

Особенностью учебы на 3-м курсе было то, что повысился на одну ступень уровень подготовки курсантов, как будущих офицеров. Так, по общей тактике мы проходили ротную тематику, где на занятиях, в ходе групповых упражнений, мы учились управлять мотострелковой ротой в различных видах боевых действий. Каждому курсанту на занятиях давалась возможность выступать в должности командира роты и управлять ротой в бою.

По службе и тактике пограничных войск курсанты 3-го курса совершенствовали навыки – в должности начальника заставы – в организации охраны государственной границы и управлении службой пограничных нарядов на заставах в различных физико-географических условиях: в песчано-пустынной местности, в горах, в лесисто-болотистой местности и на морском участке.

По программе обучения на 3-м курсе много времени выделялось на методику обучения солдат и сержантов пограничных застав. В ходе занятий по методической подготовке мы усвоили теоретические положения методики обучения, а на полевых практических занятиях, – получили практику обучения подчиненных, где курсанты назначались руководителями занятий, готовились к проведению занятий и на своих товарищах тренировались в методике проведения занятий.

Таким образом курсанты приобретали методические навыки по всем дисциплинам боевой подготовки: по службе и тактике пограничных войск, по общей тактике, по огневой и физической подготовке и по политической подготовке.

По огневой подготовке мы изучали вооружение мотострелковой роты и учились стрелять на стрельбище с оружия, имеющегося на вооружении мотострелковой роты. Практически мне пришлось стрелять – не считая автомата Калашникова и ручного противотанкового гранатомета РПГ-7 – с пулемета Калашникова (ПК), станкового противотанкового гранатомета СПГ-9, автоматического гранатомета АГС-17, с крупнокалиберного пулемета Владимирова калибром 14,5 мм, с пушки "Гром", установленной на БМП-1, с автоматической пушки БМП-2 калибром 23 мм. Пришлось метать боевые гранаты, идя в наступление с боевой стрельбой, в обороне – с окопов метать оборонительные гранаты.

В полевом учебном центре мы получали практику в вождении бронетранспортера БТР-60пб и боевой машины пехоты БМП-1

Экзамены и зачеты в период зимней экзаменационной сессии я сдал успешно и меня отпустили на зимние каникулы, которые были с 1-го по 14 февраля 1970 года.

Билет на самолет я взял заблаговременно и полетел домой на свою малую родину. Погостил сначала в г. Днепропетровске у сестры Люды, брата Виктора, побывал в общежитии у сестры Вали – она уже работала водителем троллейбуса. Сестра Нина была замужем и, во время моих каникул, лежала в роддоме. Я с ее мужем посещал ее там. Она родила первую свою дочь – Таню. Потом я поехал к родителям в свой поселок. По дороге к родителям посетил в г. Вольногорске старшего брата Анатолия. Младший брат Иван в это время тянул свой срок в колонии, в Кривом Рогу. В Лиховке, на тот час, мои родители остались одни – все разъехались и с ними уже никто не проживал.

Будучи на зимних каникулах, я три раза встречался с Валей на переулочке Базарном. Встречи для нас были дороги и памятны. Мы испытали большое счастье от этих встреч.

Мы ожидали, когда же придет время моего выпуска с пограничного училища. А ожидать выпуска уже было недолго, – оставалось полтора года мне еще учиться; Валя заканчивала свой техникум летом и собиралась ко мне приехать, возможно, – навсегда.

После зимних каникул я возвращался самолетом в Алма-Ату.

С 15 февраля 1970 года началось обучение в 6-м семестре.

Пошла напряженная учеба. Занятия по предметам обучения начались с лекций. Слушая лекции, тяжело было, поначалу, сосредоточиться, – ведь в голове бушевали каникулярные страсти, возникали картины родных мест, постоянная визуализация любимой девушки – все это возникало перед глазами в течение первой недели после зимних каникул.

Наступил праздник – День Советской Армии и Военно-Морского Флота – 23 февраля 1970 года. Этот день для всех военных был выходным, в том числе и для курсантов, занятий не было. Но были всякие спортивные состязания А вечером я вспомнил девушку свою, тут же сел за написание ей письма. Вот привожу его:

"Здравствуй, моя любимая лапочка!

Вот наступил наш праздник для военных – 23 февраля 1970 года. Для курсантов этот праздник оказался спортивным – был лыжный переход на 25 км.

У вас еще и полдень не наступил, а мы в ожидании ужина. После лыжного перехода нам дали возможность немного отдохнуть: кто дремал в постели, кто даже не ложился, а я просто лежал, меня дремота не брала: в моем воображении ты, моя прелесть. Лежал и в своей памяти прокручивал наши встречи, которые оставили неизгладимый след. Вместо прежней зимней тоски, меня охватывает радость, пока еще не сбывшихся желаний и надежд в будущем.

Всего лишь было несколько свиданий, которые ты смогла мне подарить, приезжая на выходные. В снегу, на переулочке Базарном, мои следы остались, их еще ветром не задуло. В руках моих я ощущаю тепло твоей руки, на кителе своем – запах твоих духов. Они приятно вскруживают голову мою, напоминая вздохи милой.

Да, те свидания у нас прошли, как в снежном зимнем вихре. Тогда сомкнулись две души, объятьям и поцелуям не было конца. И даже тот мороз не в силе был остудить наши сердца. Опять мы клятвы верности давали, и нам казалось, что вот-вот немного и день настанет, когда навечно соединятся наши души и сердца.

В своей учебе ты вышла на финишную прямую, через полгодика диплом – у тебя в руках.

Я тебе предлагал в предстоящем августе последовать за мною, к горам поближе, в Алма-Ату, ты – соглашалась. Но прежде, – в нашем селе, мы обручиться согласились. И я себя настраиваю, уже сейчас – просить руки у твоей мамы.

Опять полгода впереди до встречи нашей, когда мы сможем соединить свои сердца и души, отдаться милости любви. Будем идти с тобою вместе по тропинкам наших судеб до самой серебристой седины. Ты будешь верной мне, будешь хорошею женою, будем делить мы вместе чувства любви и нежности, невзгоды и трудности пограничного бытия. Мы все преодолеем, в этом помогут нам любовь, взаимоуважение и чуткость.

Милая, душа моя в тебе нашла приют, а сердце по тебе волнуется, скучает. На расстоянии большом я слышу ритмы его биения в груди твоей.

В минуты неги и покоя ты слушай нежные напевы моей души и ты услышишь бой сердца моего, его тревогу по своей милой.

Ну вот и все, уже дана команда, нас строят. Готовимся на ужин. Мне до сих пор еще грустно, что тебя нет рядом. Чтобы обнять, поцеловать и посмотреть в глазки милой.

Милая, я шлю тебе воздушный поцелуй и массу нежностей с этим письмецом.

Ты эти письма береги, когда приеду, – вместе почитаем!

Пока, пока, мое ты нежное создание!"

Что нового было в этом, 6-м, семестре? Отменили военный парад на 1-е Мая. В апреле месяце произошла смена военной формы одежды. Поменялась наша парадная форма. Больше не выдавали нам синих галифе и хромовых сапог. Китель и брюки парадной формы выдали курсантам защитного цвета. Брюки были параллельные. А вместо хромовых сапог, мы получили хромовые ботинки. Поясной ремень с бляхой носился только на парадной форме во время парадов, а в повседневных условиях – уже не носился.

Поначалу долго привыкали к новой форме одежды. Повседневная форма тоже отличалась от старой. Вместо защитных рубашек навыпуск с поясным ремнем сверху, начали носить повседневную куртку защитного цвета, с внутренними карманами на груди и карманами по бокам. Яловые сапоги входили в повседневную форму. Шинели так и остались в комплекте зимней формы одежды.

Вспоминаю, как в середине марта 1970 года мне поставил ответственную задачу наш курсовой офицер, старший лейтенант Толстухин Д.Н. Ведь через месяц предстояло отмечать 100-летие со дня рождения В.И. Ленина, нашего пролетарского вождя. Зная, что я хорошо рисую, курсовой офицер поставил мне задачу к этой дате оформить стенную газету. Да так оформить, во всех цветах и красках, чтобы стенная газета нашей учебной группы, на выставке стенных газет учебного дивизиона, заняла какое-то призовое место. Определил мне курсовой офицер 2-х помощников из числа курсантов группы, которые умели писать стихи, а меня назначил ответственным редактором. Он меня тогда предупредил, что, если редколлегия загубит дело, то за все отвечу я. Мы начали собирать материал, необходимые открытки, чтобы выбрать подобающие рисунки; мои юные поэты-помощники начали сочинять стихи. Собрав весь материал, я начал определять композицию газеты. Редколлегия со мной была согласна, что 100-летие со дня рождения В.И. Ленина надо увязать с Октябрьской революцией.

Работая над этой стенной газетой, я тогда понимал, что в октябре 1970 года будем праздновать 53-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции, и мне, возможно, придется опять оформлять стенную газету и к этой дате. Мы тогда, будучи курсантами, изучали и историю КПСС, и марксистско-ленинскую философию, и партийно-политическую работу, и политическую экономию, – приходилось много конспектировать работ К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина. При изучении этих работ педагоги нас нацеливали на изучение уроков Якобинской диктатуры, Парижской коммуны, на победу Советской власти.

Изготовляя стенную газету в честь 100-летия со дня рождения нашего вождя, в моей голове проносились различные мысли. Я тогда думал: "Вот Якобинская диктатура продержалась всего один год; Парижская коммуна продержалась 72 дня; а сколько же тогда продержится Советская власть?" И тогда я сам себе отвечал: "что, наверно, Советская власть тогда продержится 72 года". Прошли годы, и, вспоминая эти бредовые курсантские мысли, оказалось, что Советская власть продержалась 74 года. Теперь я подумал, что ошибся тогда всего на 2 года.

Стенную газету в честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина мы оформили во время, и на выставке стенных газет в дивизионе, конкурсная комиссия из политработников, ей определила почетное 3-е место.

На 3-м курсе было новым то, что мы, по решению командования Пограничных войск, должны были ехать на стажировку не в конце июня, а в конце мая, и ехать не на пограничные заставы, а на учебные пункты для обучения молодых солдат. А по нашему учебному плану стажировка была запланирована на пограничных заставах на должностях заместителей начальников застав, в июле месяце. В связи с таким решением командования ПВ, пошла перестройка учебного процесса. Стали усиленно заниматься методикой боевой подготовки – ведь предстояло нам много проводить занятий с молодыми солдатами по боевой подготовке. Я лично готовил себе варианты планов-конспектов по всем дисциплинам боевой подготовки, готовил материалы бесед для проведения воспитательной работы. Но до стажировки на учебном пункте, нам, курсантам 3-го курса, надо было еще поучаствовать в двусторонних тактических учениях.

В пограничном училище, в соответствии с программой обучения, ежегодно с курсантами 3-го и 4-го курсов проводились 3-х суточные двусторонние тактические учения. Во второй половине апреля 1970 года проводились такие учения и с нами. Учения проводились за нашим полевым учебным центром в песках Муюнкум. Учения начались в 05.00 с подъема по тревоге. Курсанты 3-го и 4-го курсов быстро поднялись, с вооружением и экипировкой осуществили посадку на автомашины и поехали в ПУЦ прямо в район учений. Наш курс, поначалу, переходил к обороне, пришлось целый день окапываться. Нашей учебной группе (на учении выступающей в составе мотострелкового взвода) придали 76 мм пушку и мы с ней повозились. В 100 метрах в тылу, за нашим передним краем, выкопали окоп для пушки, еле опустили ее в окоп; позже пришел старший начальник и сказал, что огневую позицию для пушки нужно сменить и установить ее на правом фланге. Попробовали вытащить пушку с окопа и никак не могли ее вытащить вручную. Мучились больше часа, – такой был глубокий окоп, – пока не подогнали ГАЗ-66 и не дернули ее с окопа; переместили на новую позицию и опять выкопали для нее окоп.

4-й курс курсантов, играл за нашего "противника", переходил к обороне и окапывался впереди, фронтом к нам, на удалении до 500 м. Поздно вечером мы получили приказ готовиться к наступлению на нашего "противника", рано с рассветом. Наступление намечалось на 06.00 утра. Всю ночь шла подготовка к наступлению: получали холостые патроны и снаряжали магазины, получали дымовые шашки, взрыв-пакеты; уточнялись объекты атаки на переднем крае "противника", направления атаки для каждого учебного взвода, подразделения получали устные приказы на наступление.

Наступил рассвет, время 05.30. Наша артиллерия начала огневую подготовку атаки, которую продолжала вести 30 мин; после этого все мы увидели, как над нами взвилась серия сигнальных ракет красного огня, – сигнал атаки для пехоты. Командиры подали команду: "В атаку – Вперед!" И мы пошли в атаку, ведя интенсивный огонь по переднему краю обороны "противника", в колонну по два – преодолели минно-взрывные заграждения "противника" и с криками "Ура!", ведя огонь на ходу, стремительно ворвались на передний край его обороны. Но никакого сопротивления "противник" не оказал. Мы, безостановочно преодолев первую траншею, пошли наступать дальше, много израсходовав боеприпасов. Только, пройдя метров 500 от переднего края в глубину его обороны, мы встретили упорное сопротивление "противника". Оказывается он нас перехитрил: перед самым рассветом пехота "противника" отошла на вторую позицию в глубине, разведка наша не сработала, а мы пошли в атаку и почти зря израсходовали все боеприпасы по пустому месту. Об этом было сказано при подведении итогов учения руководителем учений полковником Заболотным.

Питание курсантов в ходе учений осуществлялось в полевых условиях с полевых кухонь, с использованием котелков. Отдых в ночных условиях осуществлялся в окопах: две трети курсантов находились на боевых позициях и только одна треть дремала в окопах. Ночью, в песках, было прохладно.

После двусторонних тактических учений, которые продолжались двое суток, начались учения по поиску и задержанию нарушителей государственной границы на участке пограничной заставы, которые продолжались целые сутки. Тактические учения курсантов 3-го и 4-го курсов закончились детальным разбором действий командиров и курсантов в ПУЦ.

На нижнем снимке с курсантами, после проведенных учений, подводятся их итоги.

При подведении итогов, полковник Заболотный, используя схему, довел до всех тактический замысел учений и провел, на его фоне, разбор действий, участвующих на учениях курсантских подразделений.