Текст книги "Кунсткамера аномалий"

Автор книги: Николай Непомнящий

Соавторы: Игорь Винокуров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Профессор-шутннк.

Реджинальд Джоунс, профессор философии А)ердинского университета и научный советник британского правительства, был одним из самых изощрённых шутников своего времени. Его проделки варьировали от додшучивания над уважаемым философом, которого он убедил бросить телефонный аппарат в ведро с водой, до обмана пилотов немецких бомбардировщиков, которых он заманил на ложный курс.

Однажды, когда Джоунс был стипендиатом и занимался исследовательской работой в Оксфорде в 1930-х годах, он несколько раз позвонил по телефону известному доктору философии и каждый раз вешал трубку, как только на звонок отвечали. Потом он позвонил снова и на этот раз, представившись телефонным мастером, заявил, что на линии обнаружилась поломка. Когда профессор поверил, что это действительно так, Джоунс предположил, что причиной явилась «утечка в землю». Он убедил свою жертву проделать целую серию экспериментов – от ковыряния в телефоне авторучкой до постукивания трубки резинкой в положении стоя на одной ноге. Наконец Джоунс заговорил профессора до того, что тот согласился опустить телефон в ведро с водой.

Шутки профессора Джоунса никогда не были злобными, а иногда даже приносили пользу, и немалую, его стране. Когда во время второй мировой войны он работал на разведывательное управление английского военного министерства, то обнаружил, что немцы используют радиосигналы, чтобы корректировать курс своих бомбардировщиков, направляя их на цели в Британии.

Менее находчивый учёный попросту бы заглушил сигналы радиопередатчика, но Джоунс продублировал один сигнал и послал его из Лондона немецким лётчикам. Вражеские самолёты сбились с курса и сбросили бомбы на пустые поля.

Другая шутка Джоунса времён войны касалась секретного навигационного прибора, H2S, который помогал бомбардировщикам союзников обнаруживать в море немецкие подводные лодки. Немцы догадались, что у англичан появилась какая-то техническая новинка, но Джоунс сбил их со следа. Он «изобрёл» инфракрасные лучи для обнаружения подлодок и сделал так, чтобы его «изобретение» дошло до противника. Все немецкие подлодки были перекрашены специальной краской, чтобы стать незаметными для несуществующих лучей.

Этруск без большого пальца.

Большая глиняная статуя этрусского воина была более семи футов высотой и весила свыше тысячи фунтов. Она занимала почти всю комнату, в которой её сотворили итальянские скульпторы.

Фигура была покрыта глазурью и краской, и наконец наступил тот момент, когда мастера убрали леса. Они отошли назад, любуясь своей работой, – а затем толкнули статую так, что она упала на пол и разбилась.

То, что последовало дальше, было ещё более удивительным. Они принялись собирать расколотые фрагменты воедино. То, что из этого получилось – статуя этрусского воина, вся в трещинах и царапинах, – было куплено нью-йоркским музеем «Метрополитен» в 1918 году за огромную сумму – 40 000 долларов. И только через 40 лет дирекция музея узнала, что статуя была подделана мошенниками.

Дерзкий план был осуществлён братьями Пио и Альфонсо Риккарди и тремя из шести их сыновей.

Этруски были высокоцивилизованным народом, который жил на территории Италии и в V-III веках до н. э. был завоёван римлянами и присоединён к их империи. Произведения искусства этого народа находят до сих пор, и они высоко ценятся музеями и частными коллекционерами.

Идея фальсификации принадлежала старшему сыну Пио – Риккардо, статуя была названа Большой Воин – и она была не первым шедевром предприимчивой семейки. Их карьера на поприще художественных подделок началась, когда их нанял римский агент по продаже произведений искусства Доменико Фучини, сначала чтобы изготовлять фрагменты «этрусской» керамики, а: потом и целые вазы. Набравшись опыта, мошенники решились на более серьёзную подделку – изготовление бронзовой колесницы. В декаде 1908 года в Британский музей поступило известие, что на месте поселения этрусков в Орвието найдена бига – колесница, в которую запрягались две лошади. Предположительно она пролежала в земле 2500 лет инуждаласьв реставрации. Этой работой и занялись Риккарди.

Музей купил колесницу у Фучини, и она была официально выставлена в 1912 году. В том же году Риккарди переехали с окраины Рима в Орвието. Вскоре Пио умер.

Но Риккардо при помощи скульптора Альфреде Фиораванти скоро снова принялся за работу, на этот раз над статуей, которую назвали Старый Воин. Фигура была около семи футов высотой, на ней был шлем с пером, нагрудник и латы на ногах. Воин был обнажён от нагрудника до колен, у него отсутствовали правая рука и большой палец на левой руке. Мошенники так долго спорили относительно того, в каком положении должна находиться правая рука, что в конце концов совсем отказались от неё.

Статуя была продана музею «Метрополитен», который также приобрёл другую их подделку – так называемую Огромную Голову – фрагмент почти пяти футов высотой от шеи до оконечности шлема. Эксперты, которые позже исследовали голову, пришли к выводу, что она была частью фигуры, достигавшей в высоту 23 фута. Обе работы оценили всего лишь в несколько сотен долларов.

Следующей подделкой был Большой Воин, последний «шедевр» компании. Риккардо Риккарди упал с лошади и умер ещё до завершения работы. Когда фигура была продана музею «Метрополитен», шайка распалась.

Музей выставил три произведения искусства в феврале 1933 года. Многие итальянские эксперты сомневались в их подлинности, но только в 1937 году, когда музей напечатал о них буклет, разгорелся скандал.

Даже после этого понадобилось ещё 22 года, прежде чем музей предпринял серьёзное расследование. После пристрастного тестирования трех «шедевров» выяснилось, что все они содержат марганец-краситель, неизвестный во времена этрусков – около 800 года до н. э.

И всё же музейные авторитеты не хотели признавать, что их надули. Доказательство фальсификации, которого так не хватало, было найдено год спустя, когда эксперты исследовали подлинные этрусские произведения. Они обнаружили, что этруски всегда изготавливали свои глиняные фигуры и обжигали их целиком, поэтому оставляли в статуях отверстия, чтобы вентилировать их во время обжига.

Риккарди же изготовляли свои подделки по частям, без всяких отверстий – эта ошибка достоверно указывала на фальсификацию. Но только Альфреде Фиораванти, человек, который помогал Риккарди в их фальсификациях, поставил точку в этом деле. 5 января 1960 года скульптор, которому тому времени исполнилось уже 75 лет, отправился к американскому консулу в Риме и подписал признание.

И в доказательство, что он говорит правду, достал из кармана недостающий палец с левой руки Старого Воина – сувенир, который скульптор хранил более 401 лет.

Ещё одна Мона Лиза

Мона Лиза загадочно улыбается не только со стены парижского Лувра, но и со стены одной квартиры Кенсингтоне, что в Лондоне. Последняя вовсе не репродукция, уверяет её владелец доктор Генри Палицер, а другая версия, написанная самим мастером, Леонардо да Винчи.

В то время как существует более 60 изображений Моны Лизы, занесённых в каталоги по всему миру, доктор Палицер, изобретатель, учёный и ценители искусства, убеждён в подлинности именно его Монь Лизы.

Он утверждает, что Леонардо обычно делал по край ней мере две версии написанных им портретов. Натурщицей для этой картины была Мона Лиза дель Джокондо, жена флорентийского дворянина.

В то время она скорбела по своей умершей маленькой дочери и носила прозрачную вуаль, когда позировала.

Леонардо работал над портретом четыре года и, когда завершил его, оставил в семье Джокондо. Потом незадолго до отъезда во Францию по приглашению Франциска 1, правителя Флоренции, Джулиано де Медичи попросил Леонардо написать портрет его тогдашней любовницы Констанции д'Авалос. По странному совпадению Констанция не просто напоминала внешностью Мону Лизу, но также имела прозвище «Джоконда» – которое означает приблизительно «улыбчивая».

Леонардо переписал вторую версию своей Моны Лизы дель Джокондо, придав портрету черты Констанции.

Но когда он закончил работу, Медичи оставил свою возлюбленную, поскольку зашла речь о выгодном браке, и не выкупил картину.

Этот второй портрет, говорит доктор Палицер, вместе с другими непроданными работами Леонардо взял с собой в Париж. Именно эта версия – портрет Констанции – заявляет доктор Палицер, украшает стены Лувра.

Другой портрет – жены Джокондо, которая была на 19 лет моложе «Джоконды» – оставался в семье флорентийцев, пока не попал в Англию и не был куплен в начале этого века Уильямом Блейкером, собирателем произведений искусств и хранителем музея искусств Холберн Менстри, в Бете, а потом куплен швейцарским синдикатом, членом которого являлся доктор Палицер.

Доктор Палицер исследовал картину с помощью техники микроскопической фотографии и заявил, что отпечатки пальцев на холсте совпадают с отпечатками на подлинных работах Леонардо.

Другое доказательство подлинности картины – набросок, сделанный рукой Рафаэля в то время, когда Леонардо работал над портретом в своей студии. На этом Сброске видны детали, например две колонны на нём плане, которые мы наблюдаем на лондонской картине, но не на луврской.

К тому же юная девушка на лондонском портрете носит прекрасную прозрачную траурную вуаль.

Одной из характерных черт Леонардо как живописца было то, что он работал левой рукой и иногда смазывал краску правой, чтобы добиться нужного эффекта. Таким образом, на его полотнах отчётливо видны отпечатки его пальцев, которые и служат свидетельством подлинности картин.

Эксперты сравнили отпечатки на портрете Моны Лизы, приобретённом швейцарским синдикатом и лондонским учёным доктором Палицером, с отпечатками на других работах Леонардо. Экспертиза показала, что эта работа действительно принадлежит кисти мастера. Портрет, который имеет сходство с находящимся в Лувре, написан с Моны Лизы дель Джокондо.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ВСЁ БЫЛО НЕ ТАК!

«Железный мужик» из XVI века.

Письма никому не известного голландского купца Йохана Вема так, наверное, и остались бы лежать невостребованными в одном из отделов Национального архива Нидерландов, не найди в них двое молодых учёных настоящую сенсацию времён Ивана Грозного.

Сенсацию, которая способна перевернуть наши представления об истории появления и развитии робототехники.

Питер Дэнси – «чистый», так сказать, историк, интересующийся больше всего нравами и образом жизни людей разных эпох. Заинтересовавшись Россией, он попытался отыскать в архивах что-нибудь любопытное из нашей с вами истории. И наткнулся на письма, дневники и записки купца Йохана Вема, который, как свидетельствуют педантично проставленные даты, неоднократно бывал в России «гостем», то есть торговал с купцами и… двором самого Ивана Грозного. Менее пытливый чем Вем человек, скорее всего, отложил бы все эти бумаги в сторону – уж больно подробно подсчитывал купец (очевидно, в назидание мотам-наследницам) результаты многочисленных торговых операций с современниками и подданными царя, которого в последнего время все чаще называют и царём-просветителем.

Другой отложил бы… А Дэнси листал и листал, пока начал находить записи, имеющие интерес не для одного лишь давным-давно почившего скопидома. Во-первых, молодой исследователь нашёл несколько разнесённых по времени в месяцы или даже годы дат о продаже царскому двору крупных партий книг. «А ещё закуплено было книг рукописных и печатных и продано для царских хранилищ на 5 тысяч золотых гульденов».

Сумма по тем временам невероятная. Дэнси посчитал: целая флотилия тогдашних торговых судов потребовалась для доставки груза ко двору Грозного. Для того побиваемы были литовцы и открываемы русским царём выходы к морям на почётных для него условиях завоёванного добрососедства"Г Ну туг, допустим, голландец преувеличивал, не для покупки одних только запятых произведений культуры прорубали русские цари окна в Европу. Но факт остаётся фактом, о науках Иван Васильевич задумывался ничуть не меньше, чем об усмирении «верноподданных чад своих».

А вот «железный мужик», на воспоминания о котором Дэнси наткнулся буквально через несколько вечеров занятий в архиве, – это новость. Сначала он принял словосочетание за обычную игру слов: «Побил железный мужик на потеху пировавшим царского медведя, и бежал медведь от него в ранах и ссадинах», «Железный мужик на удивление всем подносил царю чашу с вином, кланялся гостям и что-то напевал на этом невыносимом русском языке, который мне так никогда и не поддался».

Жаль, что не поддался. Наверное, сейчас отыскались бы в ином случае гораздо более подробные описания «железного мужика» и его диковинных песен Однако и найденных строк хватило Дэнси для того, чтобы обратиться к своему другу, приятелю ещё по колледжу, специалисту по робототехнике Стиву Леннарту. Вдвоём они не поленились перерыть Монбланы архивной пыли, найти и восстановить записи и письма современников Грозного и Вема.

Вот оно! «Железный мужик», или «железный человек», прислуживающий за столом или по дворцу не хуже, чем живой слуга, встретился в полуистлевших бумагах ещё двух купцов, которые регулярно торговали с Россией и были допущены к царскому двору. Один из авторов больше увлекался описанием российских диковинок, чем подсчётом рублей и гульденов.

«Железный мужик» прислуживает царю за столом, подаёт ему при ошеломлённых этим зрелищем гостях кафтан, метёт метлой двор. Когда царю возразили, что вещь эта – не искусством мастера сотворённая, царь сначала осерчал. Но, выпив кубок мальвазии, кликнул трех людей мастерового вида, одетых по-боярски, и что-то им приказал. Те открыли спрятанные под одёжей железного мужика крышки, внутри него оказались шестерни и пружины, двигавшие руки, ноги и голову. Гости с перепугу протрезвели, а русский царь прихвастнул, будто такие слуги «были на Руси ещё века два-три назад».

Интересно свидетельство о том, что «железный мужик» служил за царским столом только в жаркую солнечную погоду. Прочитав это у Вема с Леннартом, журналист обратился с комментарием к специалисту, кандидату технических наук, научному сотруднику Института металлов и металловедения Генриху Добровольскому:

"Думаю, Дэнси с Леннартом слегка фантазируют, приписывая дворцовым мастерам Грозного умение создавать чуть ли не солнечные батареи. Все, по-моему, проще. Если прикинуть уровень развития техники того времени и принять во внимание любовь богатых людей ко всяким заводным шкатулкам, механическим «музыкальным ящикам», то можно выстроить такую версию.

«Железный мужик» приводился в действие механическим движителем, основным элементом которого была биметаллическая пружина. Наука располагает доказательствами того, что в принципе проблему биметаллических пластин решили на практике ещё химики. На солнце пружина быстрее разогревалась, и этот несомненный прообраз современного робота «не ленился» и "оборачивался быстрее. Как были запрограммированы команды?

Этот вопрос намного сложнее. В общем-то, и систему «управления на расстоянии» путём включения набора определённых шестернёй уровень тогдашней техники решить позволял. Куранты ведь, между прочим, начали исправно отбивать положенное время ещё до Грозного.

Д. Ларину удалось разыскать свидетельства того, что дальние потомки современного робота (музыкальный ящик сложной конструкции, механическая пианола и т. д., работающие по абсолютно аналогичному принципу) создавались здесь, у нас, а не завозились издалека. Ныне иноземная блоха, подкованная Левшой, превратилась из легенды в факт истории. «Железный мужик» был, скорее всего, конструкцией сложной, но по миниатюрной технике исполнения уступал – был он «пальцев на пять выше нормального человека и поворачивался резче, чем это делали бы мы».

Видели ли вы, кстати, как поворачиваются промышленные роботы – стальные машины-руки, используемые, например, при сварочных работах или окраске автомобильных кузовов? Совершенно верно! Несколько резче, чем их создатели. На мой взгляд, и эта запись из бумаг, найденных Дэнси и Леннартом, свидетельствует, что древние русские мастера собрали фантастического для своего времени промышленного робота со специфическими задачами. А что приводился он в действие не нынешними источниками энергии… Тем выше заслуга умельцев."

Зловещая процессия.

Приведённый ниже рассказ безымянного автора напечатан в одном из номеров журнала «Ребус» за 1887 год. Он был опубликован под названием «Двойник императрицы Анны Иоанновны». Вот какие события в нём описаны:

"Императрица Анна Иоанновна (Анна Иоанновна (1693-1740) – племянница Петра 1, до занятия престола в 1730 году – курляндская герцогиня) боялась покойников и верила в привидения. Одним из первых своих указов государыня воспретила возить «покойников», «падаль» и «тому подобное» мимо дворца (сначала на острове у Тучкова моста, где ныне Пеньковый буян; потом, с 1734 года, мимо нынешнего Зимнего).

Умиравших в самом дворце тихонько вывозили ночью и хоронили из какого-нибудь казённого дома или даже казарм. Понятно, что полиция строжайше следила за соблюдением указа, да и сами городские обыватели страшились его нарушить и никогда не нарушали.

Как-то в январе 1740 года, часу в третьем пополудни, ближе к сумеркам, императрица, уже недомогавшая, сидела у окна своей опочивальни, обращённого к площади. На дворе морозило, и жестокий восточный ветер крутил снежные вихри. Одна из многочисленных шутих государыни сидела у её ног, нежно и плавно их поглаживая; две фрейлины стояли у дверей с недвижностыо статуй (им не дозволялось садиться в присутствии императрицы). Анна Иоанновна была погружена не то в забытьё, не то в дремоту, и тишина в комнате нарушалась только шуршаньем руки шутихи о штофное платье государыни. Вдруг Анна Иоанновна вздрогнула всем телом и, отпрянув от спинки кресел, устремила испуганные глаза на улицу.

«Господи Иисусе! – воскликнула она. – Что же это такое?! Ивановна, девки, смотрите!»

Шутиха и фрейлины бросились к окну и слабо вскрикнули. Мимо дворца тянулось погребальное шествие, которое открывали несколько пар факельщиков с пылающими смоляными факелами в руках, за ними – духовенство, там носильщики с гробом, одетым парчовым покровом.

Императрица в истерике закрыла лицо руками.

«Кто осмелился? – кричала она, отворачиваясь от окна и топая ногами. – Я указом запретила возить их мимо дворца!… Ивановна! беги к герцогу, зови его скорее…»

Герцог Бирон имел для жилья во дворце свою половину; минут через пять он вбежал в государыне.

«Эрнст! – плача, обратилась она к нему по-немецки. – Что это за гадости делают мне назло?! Сейчас… мимо окон… процессия!»

Бирон в недоумении пожал плечами.

«Ивановна мне сказала! – отвечал он. – В это самое время и я стоял у окна, но ничего не видел!»

«Стало, я вру? – вспыхнула императрица. – Мне приснилось? Как же они-то (указала на фрейлин и на шутиху) видели то же?»

«Смею ли я сомневаться? – кротко возразил Бирон. – Но, чтобы успокоить ваше величество, я разошлю во все концы верховых. – И он обратился по-русски к одной из фрейлин. – Процессион ходил там?»

Боясь повторить слово «процессия», фрейлина показала жестом слева направо.

Бирон что-то соображал, потом, поклонясь императрице, поспешно вышел из опочивальни, решил разыскать виновных во что бы то ни стало, хотя процессия была и дьявольским наваждением: герцогу и черт был не брат! Минут через десять несколько драгун скакали по направлению к Каменному мосту, к Вознесенью, на Охту, на Волкове поле, в Ямскую, в Невскую Лавру, на Васильевский остров – одним словом, на все тогдашние городские кладбища. На всех был получен от причтов и от караульщиков один тот же ответ: покойники и покойницы были, но все похоронены в промежуток времени между полуднем и вторым часом; в третьем же часу по городу не могло идти похоронной процессии, тем более мимо дворца.

Этими ответами герцог не удовольствовался; сыщики обошли все приходские церкви для опроса священников; не отпевали ли кого II января 1740 года? Отпевали только двоих: купчиху – у Пантелеймона и отставного полковника у Спаса в Колтовской, первую похоронили на Охте, второго на кладбище при той же церкви. И этого показалось мало «пытливому» Бирону. Все те, у которых были покойники с 5-го по II января, были приглашены к Андрею Ивановичу Ушакову (начальнику застенка) для допросов (впрочем, без пыток) – и все эти розыски не привели ни к чему.

Между тем молва о похоронной процессии мимо Зимнего дворца разнеслась по всему городу. Какой-то дуралей спьяну сказал по этому случаю: «Экое времечко, и умирать-то не смей без спросу!» За это его постегали кнутом и сослали туда, куда Макар телят не гонял. Андрей Иванович Ушаков решил, что похоронная процессия мимо дворца была кощунственным маскарадом, имевшим целью испугать императрицу. В этой глупой шутке заподозрили Артемия Петровича Волынского, когда начался его процесс… Тем дело и кончилось.

В сентябре 1740 года, вскоре по возвращении императрицы из Петергофа, её летней резиденции, в Зимнем дворце были новые чудеса. В тронной зале истопники, камер-лакеи и часовые видели двойника государыни: женскую фигуру её роста, телосложения, как две капли воды на неё похожую, которая расхаживала по комнатам в короне и порфире. Об этом дворцовая прислуга и часовые говорили «под рукою», и до первых чисел октября 1740 года этот слух не достигал до государыни. На 8 октября часовой, стоявший в тронной зале, сообщил дежурному по караулу офицеру, что «собственными глазами» видел императрицу на троне во всех регалиях. Офицер пожелал удостовериться собственными глазами и в следующую смену, в определённый час, пошёл в тронную залу… и точно: он там видел императрицу, сидящую на троне в полном облачении. Этот призрак видели сотни глаз и, наконец, по распоряжению Бирона, в то самое время, когда его супруга, знаменитая Тротта, и сын его находились при императрице, солдаты стреляли по двойнику Анны Иоанновны, и пули, расплющиваясь, отскакивали от стены… Ни звуки выстрелов, ни молва о призраке не дошли до слуха больной Анны Иоанновны, скончавшейся через девять дней.

Предания о призраках Анны Иоанновны сохранились в течение целого столетия; ими вдохновился и высокоталантливый поэт К. Ф. Рылеев, написавший думу «Видение Анны Иоанновны», в которой, несколько переделав рассказ о явлении двойника императрицы в тронной зале, заменил его явившеюся будто бы Анне Иоанновне… головою Волынского – но это уже вольность поэтическая, не имеющая никакой связи ни с историей, ни с преданиями народными".