Текст книги "100 великих тайн Второй мировой"

Автор книги: Николай Непомнящий

Советские ВВС получили из Германии 30 новейших самолётов с запасными моторами и запчастями. Но при всех достоинствах этих машин их количество никак не могло существенно повлиять на мощь нашей авиации. А для того чтобы запустить германские самолёты в серийное производство, требовалось всё то же – время и деньги. В конечном счёте отечественные конструкторы, хотя и позаимствовали кое-что из немецкого опыта, пошли своим собственным путём. 10 января 1941 года стороны заключили ещё одно соглашение на сходных условиях. Правда, командование вермахта к этому времени уже приступило к подготовке нападения на СССР. Теперь задача немецкой стороны сводилась к тому, чтобы выкачать из советских «друзей» как можно больше сырья для войны с ними же и одновременно максимально оттягивать выполнение собственных обязательств. Если раньше сотрудничество действительно было взаимовыгодным, то теперь ситуация изменилась радикально. За пять предвоенных месяцев Германия поставила в СССР товаров лишь на 29,9 миллиона марок (главным образом, краски и химические продукты, которые никоим образом не могли увеличить нашу военную мощь), выполнив свои обязательства менее чем на 5 %. Советская сторона, напротив, с удивительной и даже чрезмерной пунктуальностью отправила на Запад сырья и зерна на 185,3 миллиона марок.

Суммируя взаимные поставки и обязательства, историк Шевяков пришёл к выводу, что с августа 1939 по июнь 1941 года в порядке бартера Германия получила от СССР сырья, продуктов и транспортных услуг на 741,5 миллиона марок. Советская сторона получила от немцев товаров и кредитов на 507,3 миллиона марок. Великая Отечественная война подвела черту под этими расчётами: германские партнёры нагрели советских «друзей» на 234,2 миллиона марок.

ПРАВДА О «СВЯЩЕННОЙ ВОЙНЕ»

64 года назад началась Отечественная война, названная Великой и потому, что принесла советскому народу великие муки, и потому, что выявила его великое мужество. Великий символ отмечает её начало. В первые же дни войны прозвучала песня «Священная война». Она выразила дух народа, поднявшегося на защиту своей родины.

«Официальная история песни такова, – рассказывает журналист Михаил Сторожев. – 24 июня „Известия“ и „Красная звезда“ опубликовали стихи В. И. Лебедева-Кумача „Священная война“. На следующий день их прочитал Александр Васильевич Александров, руководитель Краснознамённого ансамбля песни и пляски РККА. Они так потрясли композитора, что он тут же написал к ним музыку».

Удивительно, как быстро была сочинена эта великая песня! Видно, такова сила вдохновения, концентрирующая человеческие возможности. Так Руже де Лиль, «гений одной ночи», за несколько часов сочинил слова и музыку «Марсельезы». Но вот писатель Виктор Суворов, убеждённый, что Сталин планировал сам в июле начать войну против Гитлера, в одной из своих книг пишет, что некоторые представители творческой интеллигенции ещё зимой получили задание сочинить нечто такое, что воодушевляло бы советский народ на подвиги в скорой войне. В апреле Главное политическое управление рассмотрело некоторые плоды их творчества, и была среди них якобы и «Священная война». Так что вроде бы «гениев одного дня» не получается, песня была готова двумя месяцами раньше. Но как бы то ни было, 27 июня на Белорусском вокзале перед уходящими на фронт солдатами ансамбль в первый раз спел «Священную войну». Могучая мелодия, исполненные силы слова потрясли сразу, после первого куплета все, как по команде, встали. Песню пришлось исполнить целых пять раз подряд!

Однако нужно с горечью признать, что происхождение одной из самых дорогих реликвий нашей истории небезупречно. И только в 1991 году стало возможным открыто сообщить то, о чём поговаривали уже давно, – имя настоящего автора слов песни. В журнале «Столица» № 6 появилась статья журналиста А. Мальгина, в которой рассказывалось об учителе А. А. Боде, который написал «Священную войну» ещё в 1916 году.

Род де Боде прославился своими военными подвигами. В конце XVIII века барон Карл де Боде приехал в Россию. С этого времени российская ветвь протестантских баронов, отказавшись от военной карьеры, посвятила себя труду исключительно мирному. Александр де Боде, будущий автор песни, родился 22 марта 1865 года в Клинцах Черниговской губернии. После окончания в 1891 году филологического факультета Московского университета Александр стал преподавать древние языки в Лифляндии, в гимназии Аренсбурга. Женился на дочери коллежского советника Надежде Ивановне Жихаревой, приняв перед этим, по настоянию родителей невесты, православную веру.

О том, что молодой преподаватель древних языков довольно успешно справлялся со своими обязанностями, свидетельствует тот факт, что уже в мае 1895 года Александр Боде (частичку «де» он, должно быть, потерял при крещении в православие) получил чин титулярного советника, а через 20 лет стал коллежским советником, что согласно петровскому установлению о рангах соответствует воинскому званию полковника. Не обделён был преподаватель и наградами: орден Св. Станислава 3-й и 2-й степени, Св. Анны 3-й степени.

В 1906 году А. Боде был переведён учителем русской словесности в Рыбинск, где и встретил начало мировой войны. Сначала под звуки «Боже, царя храни» и «Прощания славянки» эшелоны уходили на фронт, затем, уже без оркестров, стали прибывать эшелоны с ранеными. Душа Александра Боде, «русского гугенота», радовалась победам русского оружия и тяжело переживала поражения. Именно тогда и родились удивительные строки, которые спустя 25 лет стали словами знаменитой песни. Вот её первоначальный текст:

 
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С германской силой тёмною,
С тевтонскою ордой.
 
 
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,
Идёт война народная,
Священная война.
 
 
Пойдём ломить всей силою,
Всем сердцем, всей душой
За землю нашу милую,
За русский край родной.
 
 
Не смеют крылья чёрные
Над родиной летать,
Поля её просторные
Не смеет враг топтать!
 
 
Гнилой тевтонской нечисти
Загоним пулю в лоб,
Отребью человечества
Сколотим крепкий гроб.
 
 
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С германской силой тёмною,
С тевтонскою ордой.
 

Но тогда песня так и не была востребована. Возможно, свою роль сыграло то, что жил автор в захолустье, а может, к тому времени в стране уже возобладали антивоенные настроения.

Вот как его дочь Зинаида вспоминает о последних годах жизни Александра Адольфовича, которые он провёл в посёлке Кратово под Москвой: «Отец стал говорить о неизбежности войны с Германией: „Чувствую я себя уже слабым, а вот моя песня „Священная война“ может ещё пригодиться“. Считая поэта-песенника В. И. Лебедева-Кумача большим патриотом, отец решил послать ему свою „Священную войну“. Письмо со словами и мотивом песни было отправлено в конце 1937 года, но ответа не было. В январе 1939 года отец умер…» Выходит, поэт-песенник послание от Боде получил. И когда пришёл час, выбросил из песни куплет «Пойдём ломить всей силою…», написав о том, что, мол, «дадим отпор душителям всех пламенных идей» (как же без идей-то!), исправил «тевтонской» на «фашистской», «германскою» на «проклятою». И подписал: «Вас. Лебедев-Кумач». Надо сказать, что грешок этот за ним не единственный. Его ещё обвиняли в том, что присвоил у жительницы Ялты Ф. М. Квятковской слова популярного довоенного фокстрота «Маша», говорили, что стихи, удивительно похожие на «Москву майскую» («Утро красит нежным светом…»), были опубликованы в журнале «Огонёк» ещё до революции.

МИФ О «ВНЕЗАПНОСТИ»
(По материалам Ю. Басистова)

«На рассвете 22 июня 1941 года фашистская Германия без объявления войны неожиданно и вероломно напала на Советский Союз…» Эти слова – из выступления Сталина по радио 3 июля 1941 года. Гитлеровское вторжение было действительно вероломным, но вот «неожиданным» его никак нельзя назвать. В том же выступлении сам Сталин признавал, что 170 дивизий, брошенных Германией против СССР, были придвинуты к границам СССР и находились в полной готовности, ожидая лишь сигнала для вторжения.

Архивные материалы советской внешней разведки – разведслужбы НКВД и Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба – свидетельствуют о том, что руководству СССР систематически докладывалось о нарастании военной опасности. Сталин обладал достаточно широкой и надёжной информацией о замыслах Гитлера.

В 1930-е годы советская разведка имела в ведущих странах Запада, а также в приграничных государствах, разветвлённую агентурную сеть. Опытными кадрами был укомплектован аппарат военных атташе при полпредствах за рубежом. Сталинские репрессии не обошли разведорганы, они были подвергнуты жёсткой «чистке». Тем не менее в 1940–1941 годах была воссоздана зарубежная агентурная сеть. Особое значение приобретали источники информации непосредственно в Германии. Ценными информаторами были иностранные граждане, работавшие на советскую разведку. Такова была группа венгра Шандора Радо, основавшаяся в Швейцарии. Самоотверженно действовал в интересах Советского Союза Рихард Зорге, находившийся в Японии. Насколько важны были добытые им данные, свидетельствуют его шифровки в центр ГРУ:

– 18.11.1940: первое сообщение о возможном нападении Германии на Советский Союз;

– 1.3.1941: из Франции передислоцируется 20 немецких дивизий к советской границе, где уже находятся 80 дивизий;

– 5.3.1941: получил микрофильм с телеграммы Риббентропа немецкому послу в Японии Отту с сообщением о том, что Германия начнёт войну с Россией в середине июня 1941-го. Позже Зорге назовёт точную дату нападения – 22 июня.

Уже за полтора года до начала войны из разных источников в Москву поступала тревожная информация о готовящемся нападении Гитлера. В донесении из Берлина от 20.01.1940 говорилось: «Нужно использовать теперешний момент, чтобы завоевать стопроцентное доверие СССР, а что Гитлер решит русский вопрос – это несомненно. Гитлер не будет делить господство в Европе со Сталиным». В другом сообщении из Берлина от 26.6.1940 указывалось, что министерство путей сообщения Германии получило указание подготовить к концу 1940 года план перевозок с Запада на Восток. Информация из Парижа от 27.9.1940 гласила: «Немцы отказались от наступления на Англию, и ведущаяся подготовка к нему является лишь демонстрацией, чтобы скрыть переброску основных сил на Восток. Там уже имеется 106 дивизий». Работающий на советскую разведку сотрудник МИД Германии барон фон Шелиа сообщил 29.12.1940: из высокоинформированных кругов стало известно, что Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР, и война будет объявлена в марте следующего года. Это сообщение было перепроверено и после получения подтверждения доложено по «большому списку», начиная со Сталина.

Трудно переоценить значение добытой информации о начатой в июле 1940 года по приказу Гитлера разработке плана войны против СССР и о подписанной им 18 декабря 1940 года директивы № 21 – плана «Барбаросса». Руководство СССР, благодаря усилиям разведки, было поставлено в известность и об издании директивы главного командования сухопутных войск Германии от 31 января 1941 года о стратегическом сосредоточении и развёртывании на востоке трёх групп армий – «Север», «Центр» и «Юг».

Наиболее крупной советской разведывательной сетью в Европе была организация Харнака – Шульце-Бойзена, известная под именем «Красная капелла». Её члены, имевшие связи в правительственных инстанциях Германии, систематически поставляли службе внешней разведки НКВД ценную информацию военного и политического характера. 18–19 июня 1941 года на основе этих данных был подготовлен обзорный документ, переданный наркому госбезопасности Меркулову для доклада Сталину. Зная отношение Сталина к донесениям иностранной агентуры и опасаясь отрицательной реакции, Меркулов не решился подписать документ и передать его Сталину. Содержание документа было рассекречено и опубликовано лишь в 1991 году. Он сообщал о нарастании гитлеровских приготовлений к нападению на СССР, о конкретных мерах, проводимых немецкими государственными и военными органами в этих целях.

Одно за другим следуют сообщения «Красной капеллы» о концентрации немецких войск на Востоке. Начиная с марта 1941 года, указываются сроки нападения на СССР – весной – летом 1941 года. Далее сообщалось, что все подготовительные военные мероприятия должны быть закончены в середине июня. Сформировано будущее административное управление оккупированной территории СССР во главе с Розенбергом. Назначены начальники военно-хозяйственных управлений будущих округов.

В архиве Министерства иностранных дел РФ обнаружена шифрограмма из Берлина от 4 апреля 1941 года с грифом «Особая. Строго секретно». Полпред Деканозов докладывал советскому руководству обобщённые данные о подготовке Германии к нападению на СССР. Документ содержал сведения о проведении мобилизации запасных и призыве лиц 1922 года рождения, о переброске войск вермахта на Восток, о выпуске для солдат немецко-русских разговорников. В полпредство поступало много анонимных сообщений и телефонных звонков немецких граждан с предупреждениями о грозящей СССР опасности.

В предвоенные месяцы поток информации о подготовке Германии к войне нарастал. Из Берлина поступило сообщение о том, что с 12 января в немецкой армии запрещены отпуска. Источник из Бухареста сообщил 19 января, что в беседе с Антонеску Гитлер заявил, что первоочерёдной задачей Германии является завершение боевых действий с Югославией и Грецией, затем будет поставлен вопрос об СССР.

В марте 1941 года на основе поступивших в ГРУ новых донесений было подготовлено спецсообщение руководству. В нём указывалось, что в министерствах Берлина убеждены в предстоящей войне против СССР. Сроком нападения считают 1 мая 1941 года. Из Бухареста поступило сообщение, что нападение на СССР следует ожидать через три месяца, то есть в июне.

Военный атташе в Берлине генерал Тупиков доложил 9 мая 1941 года план возможных действий немецкой армии против СССР. ГРУ информировало Сталина, Молотова и военных руководителей о боевом составе германской армии, о распределении её войск против Англии и СССР, о группировке немецких войск против западных военных округов. На 1 июня здесь было сосредоточено 120–122 дивизии.

10 апреля 1941 года получены агентурные сведения о содержании беседы Гитлера с югославским принцем, в которой Гитлер заявил, что он решил открыть военные действия против СССР в конце июня 1941 года. В начале мая поступила информация о том, что военные приготовления на территории Польши проводятся открыто, немецкие офицеры прямо говорят о предстоящей войне между Германией и Советским Союзом. 6 июня из Софии поступили сообщения о переброске немецких войск из Болгарии и Греции в Румынию к советской границе. В тот же день была доложена информация о том, что на германо-советской границе сосредоточено около 4 миллионов немецких и румынских солдат. Все начальники аэродромов в Польше и Восточной Пруссии получили указание подготовиться к принятию самолётов.

Наиболее важные сведения были получены центром от двух разведгрупп из Берлина вечером 16 июня. В них говорилось: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооружённого выступления против СССР полностью закончены и удар можно ожидать в любое время». Срочным спецсообщением эта информация была направлена Сталину и Молотову.

Советская разведка располагала уникальным информатором в лице немецкого антифашиста Герхарда Кегеля, бывшего в 1940–1941 годах сотрудником посольства Германии в Москве. Кегель пользовался в посольстве доверием руководства, включая посла Шуленбурга, который стремился не обострять отношения с Советским Союзом, пытался предостеречь Гитлера от недооценки советской оборонной мощи. В середине апреля 1941 года Шуленбург, изложив свою точку зрения по вопросу германо-советских отношений в обстоятельном меморандуме, отправился в Берлин для его вручения лично фюреру. 30 апреля, вернувшись в Москву, он сказал своим ближайшим сотрудникам: «Жребий брошен, война неизбежна».

До слуха Кегеля доходили разговоры сотрудников посольства, имевших родственников в различных берлинских ведомствах. Он был свидетелем начала скрытой эвакуации части семей дипломатов и служащих посольства. Вывозились также секретные документы. В середине мая большинство работников посольства знали, что война вот-вот начнётся. Когда Кегель утром 21 июня приехал в посольство, во дворе жгли документы. Из Берлина пришло указание уничтожить последние шифры, а также сообщалось, что «германские интересы» в Москве будет представлять болгарский посланник. В этой обстановке Кегель, пренебрегая всеми правилами конспирации, вышел на незапланированный контакт с сотрудником ГРУ и сообщил, что война начнётся через считанные часы. Много лет спустя Кегель, живший тогда в ГДР, с горечью вспоминал, что советский полковник ответил ему совершенно в духе того времени: «А вы не думаете, что это провокация?»

Посол Шуленбург и советник немецкого посольства Хильгер считали войну против СССР опасной для Германии. Когда стало ясно, что война неминуема, они пошли на беспрецедентный шаг, чтобы предупредить советское руководство о предстоящем нападении. Когда Сталину было доложено предупреждение Шуленбурга, он в присутствии членов Политбюро сказал: «Будем считать, что дезинформация пошла уже на уровне послов».

Развитие событий в марте – апреле и вплоть до июня 1941 года отчётливо свидетельствовало: война стучалась в дверь. Маршал Жуков вспоминал, что в связи с сосредоточением крупных немецких войск в Польше Сталин послал Гитлеру в начале 1941 года письмо. В личном и «доверительном» ответе Гитлера утверждалось, что сосредоточение немецких войск в Польше связано с необходимостью обезопасить их от налётов английской авиации на Западе. Гитлер заверял в своей верности германо-советскому пакту «честью главы государства». По мнению Жукова, Сталин поверил фальшивым заверениям фюрера.

Известны два перехода немецких солдат на нашу сторону с предупреждениями о предстоящем нападении вермахта. В час ночи 22 июня в районе Волчина переплыл Буг перебежчик Ганс Шлютер. Он сказал, что в 4 часа утра германские войска начнут вторжение в Россию. Другой солдат, Альфред Лисков, покинув тайно своё подразделение, перешёл границу близ города Сокаль. На допросе в погранотряде он сообщил, что днём раньше командир взвода объяснил солдатам, что в ночь с 21 на 22 июня после артиллерийской подготовки будет форсироваться река Буг на плотах, лодках и понтонах. Полученная от перебежчиков информация была срочно доложена в Москву. Реакция была обычной – «это провокаторы, нас пытаются дезинформировать».

Трудно себе представить, как могло остаться без внимания руководства страны во главе со Сталиным совершенно секретное сообщение НКВД СССР в ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 2 июня 1941 года. В документе докладывалось о широких военных мероприятиях немцев вблизи границы с СССР, в том числе о ночных перебросках частей всех родов войск, сосредоточении двух армейских групп, рекогносцировках немецкими генералами приграничных районов, о сосредоточении вблизи пограничных рек понтонов, брезентовых и надувных лодок, наконец, о запрещении отпусков в германской армии.

Сталин обладал в июне 1941 года достаточно достоверной информацией для принятия действенных мер по подготовке и отражению гитлеровской агрессии. О нарастании военной опасности убедительно свидетельствовала тревожная обстановка на советско-германской границе. С 1 января по 10 июня 1941 года на границе с Германией было задержано 2080 нарушителей, разоблачено 183 германских агента, заброшенных на советскую территорию с разведывательными целями.

Предупреждения о готовящемся нападении Гитлера поступали от правительств США и Англии. Американский дипломат в Берлине Эдисон Вудс, имевший широкие связи в немецких высших кругах, получил в августе 1940 года информацию о приготовлениях в ставках Гитлера к войне против СССР. Позже Вудс узнал о директиве № 21 – плане «Барбаросса», утверждённой Гитлером. Президент США Рузвельт принял решение сообщить в Москву о полученных сведениях.

На основании анализа военной обстановки в Европе весной 1941 года Черчилль решает проинформировать Сталина о немецких планах и высылает ему личное послание. Английский посол в Москве Криппс тщетно пытается вручить его Сталину или Молотову. Лишь через две недели предупреждение Черчилля было передано в Народный комиссариат иностранных дел. Спустя три дня посла уведомили, что послание премьер-министра вручено Сталину.

Предупреждения, поступившие из Вашингтона и Лондона, были расценены Сталиным как очередная «дезинформация», как попытка посеять подозрительность в отношениях СССР с Германией.

Советские разведывательные органы свой долг выполнили – руководство имело убедительные данные о надвигающейся опасности. Но пробить стену убеждённости Сталина в непогрешимости его собственных суждений оказалось невозможным.

Миф о «внезапности» гитлеровского нападения был политическим манёвром Сталина, с помощью которого он хотел снять с себя вину за неподготовленность страны и армии к войне.