Текст книги "Клад-озеро"

Автор книги: Николай Чебаевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

И Мишка, окончательно сраженный доводами старика, уже совсем несмело поинтересовался:

– А карась зимой ловится?

– Случается…

– Подо льдом?

– Подо льдом.

Это было ново. Мишка не мог считать себя заядлым рыболовом, но все же кое-какие рыбьи повадки знал, как и всякий мальчишка. Кроме того, о карасе и его родственнике карпо-карасе столько разговоров велось среди ребят, что вопрос такой возник естественно.

Ленька, который чуть было не свалился с тополя от волнения, когда Мишка взялся за «допрос» старика, теперь тоже подбежал.

– Возьмите нас с собой, дедушка Харламыч, покажите, как зимой надо рыбу ловить!

И этот тут! Старик нахмурился, сообразил: Ленька тоже знает о рыбе в мешке с картошкой, раз тут же околачивается. И как только они это пронюхали?

Ленька подумал, что Харламыч хмурится, решая – брать или не брать их на рыбалку. И, чтоб предупредить отказ, поспешно добавил:

– У нас каникулы теперь, все равно нечего делать.

– Ладно, возьму как-нибудь, – пообещал Харламыч, понимая, что отказ еще больше насторожит мальчишек. Про себя же отметил: «Ухо придется держать востро! Наткнулись, конечно, на след, но можно и в сторону увести, как тетерка уводит простаков-охотников от гнезда..»

Приняв такое решение, старик разулыбался, стал словоохотливо рассказывать мальчишкам, как иной раз рыба сама лезет в руки. А потом вдруг потребовал:

– Только чур: никому ни гу-гу! Охотников поживиться рыбкой много найдется, только кроме вас двоих никого не возьму. Обещаете держать язык за зубами?

– Обещаем! – даже обрадовался Мишка. Он не прочь был, если бы Леньку Харламыч не взял. То-то позавидовали бы ребята!

– А ты чего молчишь? – строго глянул Харламыч на Леньку.

– Я тоже никому не скажу! – поспешил уверить тот.

Исполинская щука

Леньке наказ старика ничего никому не говорить был лишь на руку. Ведь если сказать, что видели в мешке у Харламыча рыбу – значит, придется рассказать и то, что старик обещал взять их на подледный лов. А тогда, ясно, Ванюшка не останется дома. Обоих же их не отпустят: кому-то надо следить за маленькими.

– Вот хорошо, – сказала мать, когда начались каникулы. – Теперь хоть за Галинку с Васяткой не беспокоиться, есть у вас время присмотреть, поиграть…

Родители, очевидно, полагают, что нянчиться, играть с малышами – настоящий отдых. Они совсем не принимают в расчет того, что это – наказание. Особенно для Леньки. Летом в колхозе хоть садик и ясли работают, а зимой малышей куда деть? Вот и приходится тем, кто постарше, водиться…

Кроме того, если уйдешь на рыбалку не спросясь, то можно потом сказать, что поторопился, забыл предупредить домашних. А если удерет вопреки запрету – тут нечем отговориться… Уж лучше помалкивать!

Неизвестно, надолго ли хватило бы у Леньки умения держать язык за зубами, если бы Харламыч не собрался ловить рыбу на второй день после приезда со станции.

– Пойдемте, ребятки, со мной на Дальнее озеро, – позвал он Леньку с Мишкой, встретив их на улице. – Там щуки ростом с вас…

– С нас? – недоверчиво переспросил Миша и бросил взгляд на Леньку.

Ленька низенький, может, и есть щуки с него, а чтобы ростом, как он, Мишка – в это ему не верилось. Ведь недавно мерялся – целый метр и тридцать восемь сантиметров!

– А вот выловим – можешь проверить.

– А когда пойдем?

– Собирайтесь поживей – и пойдем!

– Так уж вечер скоро, – покосился Мишка на солнце.

– Ну, если потемок боишься – можешь дома сидеть. Никто не неволит.

– Я не боюсь, я просто спросил.

– А не боишься – нечего и спрашивать. Сам все увидишь, что к чему. Топайте быстрей, одевайтесь потеплей.

Ленька стремглав помчался домой. Сунул за пазуху краюшку хлеба, кусок соленого свиного сала, схватил с приступка у печки меховые рукавицы – да и был таков.

Ванюшка, кормивший кашей Васятку с Галинкой, не успел даже спросить у него, куда он так торопится. Впрочем, удивительного в поступке Леньки ничего не было – он частенько удирал таким образом.

Мишка тоже торопился. Разве мыслимо упустить возможность выловить щуку ростом с самого себя? Ребята потом от зависти лопнут. А в Москву написать – никто из приятелей по 311-й школе не поверит… Разве сфотографироваться?.. Что ж, только бы поймать, а тогда можно Сергея Петровича попросить. У него фотоаппарат есть…

И вот ребята идут с Харламычем на Дальнее озеро. Оно километрах в пяти от села. Дороги туда нет никакой. Только одинокая, видно, недавно проложенная лыжня да заячья тропка и лисьи следы на снежной целине. Тишина, простор такие, что кажется, крикни вовсю мочь – все равно ничто не всколыхнется и голос замрет рядом. Недаром Мишка даже скрипа собственных лыж не слышит. Хотя Мишка не слышит и не видит ничего, кроме спины Харламыча в рыжем полушубке. А из головы не уходит одна мысль: зачем старик торопил их, если сам бредет еле-еле, словно нарочно старается оттянуть время? До озера еще не дошли, а сумерки уже совсем сгустились. И надо прорубь сделать… Когда же они управятся? В полночь? Так недолго дождаться того, что волки сцапают… Ладно тогда, на его счастье, собака оказалась под березой, а если бы волк? Нападет стая – как отобьешься? Даже ружья не взяли, только лопата да небольшой ломик.

Мишка уже жалел, что ввязался в эту затею с подледным ловом, соблазнился невиданными щуками. Сожрут его, и Леньку, и старика волки – вот тогда и будут действительно невиданные щуки, потому что никто из них этих щук не увидит!.. Он не прочь был повернуть обратно, но идти одному домой было еще страшнее. Тут все-таки впереди спина Харламыча, а сзади пыхтит Ленька. Может, и пронесет беду.

Опасаясь хоть на шаг отстать от старика. Мишка то и дело наскакивал на короткие, широкие лыжи Харламыча. Тот цокал на него, как на собачонку, иногда сердито добавлял:

– Не торопись на тот свет – успеешь!

От таких слов мальчишку бросало в озноб, и он, вместо того чтоб замедлить шаг, еще ближе жался к Харламычу.

На озере ребят ожидало новое испытание. Когда дошли до места, где кончалась лыжня, Харламыч сказал что-то не совсем понятное:

– Тут и есть наша ледянка.

Старик сбросил с плеча ломик и небольшой шестик с сетью на ободе – сак для подледного лова. Потом скомандовал:

– Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь! Вон камыши, ломайте, таскайте в одну кучу, а я снег буду разгребать.

– Я… я бы снег… – начал Мишка.

– Управлюсь без тебя! – отрезал старик неумолимо. Поневоле пришлось подчиниться. Ленька тоже, наверное, побаивался. Он нарочно замедлял шаг, чтоб не идти в камыши первым.

Мишка и подавно этого не хотел. Так они и пошли не след в след, а рядом, пробивая в снегу сразу две дорожки.

Хорошо, что камыши были близко, даже в сумерках Харламыч не исчезал из виду. Но все же это камыши – высокие, густые. В таких дремучих зарослях мог затаиться не один, а сотня волков…

Наломали ребята по вязанке – притащили поскорей. Харламыч похвалил:

– Быстро управились! Я не успел еще и половины сделать. Бегите-ка, поломайте еще…

Выходит, перестарались и добились только того, что их посылают еще раз. Это была явная и непоправимая оплошность. Нехотя пошли мальчишки снова к зарослям. Наломали еще по вязанке, но не избавились и от третьего испытания.

– Мало, – сказал старик. – Неизвестно, как рыба пойдет. Надо заготовить побольше, чтоб потом не скупиться…

Несколько раз сходили еще вместе с Харламычем. Натаскали камыша целую гору.

– Теперь, вроде, хватит. Будем, благословясь, начинать…

Оказывается, работы предстояло не так уж много. У старика все было подготовлено заранее. Притащив последние вязанки, ребята увидели, что под снегом, который раскидал Харламыч, уже выдолблена во льду круглая чаща. В середине ее поднимался бугор, а кругом было такое углубление, что лед стал прозрачным и сквозь него будто просвечивала вода.

– Это и есть ледянка, дедушка? – спросил Ленька.

– Она самая.

– А как же тут рыбу ловить?

– Сейчас увидишь.

Старик ударил ломиком, выбил в центре бугра деревянную бакулочку. Под ней обнаружилось конусообразное отверстие во льду, идущее до самой воды. Вернее, как только бакулочка отлетела в сторону, из отверстия струей пошла вода. Она стала стекать с бугра в ледяную чашу.

Приспособление это, называемое в народе ледянкой, напоминало Леньке чернильницу-непроливайку, если у нее отбить донышко. А Мишке пришли на память московские фонтаны. Такой же круглый водоем, возвышение посредине, а из него бьет струей вода. Конечно, не такая сильная и высокая, как у фонтана, наоборот, совсем слабая, низкая, но все-таки было очень похоже…

Вместе с первыми струйками воды в чаше замелькали какие-то черные точки.

– Жучки пошли. Они всегда первыми лезут, – объяснил Харламыч. – Потом мелкая рыбешка сунется, а за ней и поболе пойдет…

И правда, не успели ребята как следует рассмотреть водяных жучков, как в отверстие выскочила серебристая монетка. Она трепыхнулась на вершине бугра и скатилась в углубление чаши.

– Чебачишка! – заорал Ленька, кидаясь ловить его руками.

– Не егозись! – усмехнулся Харламыч. – Сейчас один за другим полезут, все равно не успеешь ловить пригоршнями.

Действительно, за первым чебаком выскочил второй. Третий остановился в самом отверстии, намереваясь, наверное, подышать свежим воздухом и уйти обратно восвояси. Но его вытолкнуло напором воды или, может быть, силой движения других рыб. Он тоже опрокинулся в чашу. А за ним еще, еще…

– Хватит пока. Мелочь одна идет, – сказал Харламыч, когда в ледяной чаше оказалось десятка три чебаков и линей.

Он снова заткнул отверстие в середине бугра деревянной бакулкой.

– Подождем, когда покрупнее рыбешка явится. Сейчас огонек разведем.

Старик положил вязанку поближе к бассейну, зажег. Сухой камыш мгновенно вспыхнул, затрещал. Поднялось высокое, яркое пламя.

Небо сразу потемнело, словно бы опустилось ниже, а темнота кругом сгустилась, подступила ближе. Но теперь она не пугала. Ребята забыли всякие страхи. Они во все глаза смотрели, как рыбешки суетливо носятся по кругу в ледяной чаше и не могут никуда удрать: внизу лед, а отверстие, через которое можно скрыться, заткнуто. Да и не подняться к нему на бугор. Воды-всего четверть глубины. Каждую рыбешку видать, будто в аквариуме. И в отблесках пламени все они кажутся золотыми…

– Вот это да! – восхищенно произнес Мишка.

– Дедушка Харламыч, а почему вода вверх течет и почему рыба сама в отверстие выскакивает? – спросил Ленька.

– А сам не смекаешь? Не примечал, как вода в прорубях стоит? – добродушно усмехнулся старик, довольный тем, что его расспрашивают, на чем устроен секрет ледянки. Ледянкой-то они хотел отвлечь ребячье внимание от того, как он добывал карасей. – Приглядись-ка… Половина льда бывает в воде, а половина наверху. А как этот бугорчик сделан?.. Видишь, вершина его вполовину ниже, чем верхняя кромка льда, потому вода и льется через бугорок.

– Я читал! – воскликнул Мишка. – Айсберги когда в океане плавают, так у них только третья часть над водой бывает!

– То-то и оно! Здесь то же самое, – сказал Харламыч веско, хотя и не знал, что такое айсберги.

– Ну, а рыба почему в дыру лезет? Для чего костер зажгли?

– Тоже не догадываешься?

– Не-е…

– Погляди, какой ледок-то около бугра я оставил? Совсем тонкий, полчетверти, не боле… А для чего? Он насквозь, как стеклышко, просвечивает, рыба свет этот видит, ну и идет на него.

– А зачем ей свет нужен? – не унимался Ленька. – Как же она в тех озерах живет, где никто прорубей не делает?

– Вот прилипчивый! Все ему вынь да положь. Без света она, рыбешка, зимой и обойдется, а вот без воздуха – тяжеленько приходится. Затухает зимой озерная вода, рыбе дышать нечем становится. Вот она и ищет, нет ли где проруби, щели какой во льду, чтобы воздухом свежим подышать…

– Значит, где увидит свет – туда и плывет? – догадался наконец Ленька.

– Конечно, раз светит, так прорубь, там свежий воздух! – подхватил Мишка таким тоном, словно давно знал это.

– А если прорубь за всю зиму никто не сделает? Она ведь может совсем задохнуться, рыба? – продолжал выспрашивать Ленька, которому самому вдруг стало словно душно.

– Бывает. Карась тот еще ничего, выживает, зароется в ил и лежит. А речная рыба, которая весной в озера с полой водой заходит – чебак, щука, – иную зиму начисто вся задохнется…

– Это что за лекция по рыбоводству? – раздался сзади голос.

Мальчики, вздрогнув, оглянулись. Харламыч тоже повернулся испуганно.

Рядом стоял председатель колхоза. На лыжах, с ружьем за плечами.

Появился он на озере не случайно. С того дня, когда Сергей Петрович принес ему «серебряную тарелку», которую, по словам Мишки, собака тащила от усадьбы Харламыча, председатель стал неприметно присматриваться к старику. Было похоже, что Биркин имеет какое-то отношение к тайне с карпо-карасями.

Сегодня под вечер Василий Павлович увидел, как старик отправился с мальчиками на Дальнее озеро. Зачем? Уж не там ли он добывает рыбу? Председатель захватил ружье и пошел следом, но вид сделал, что появился здесь мимоходом.

– Я за лисой гонялся, гляжу – на озере костер горит. Ага, думаю, не ледяночку ли кто устраивает, надо проверить. Так оно и есть… – объяснил свое появление Василий Павлович. – Неизвестно разве тебе, Харламыч, что ледянка – это запрещенный, хищнический способ лова?

– Не знал, ей-богу не знал, Василь Палыч! – торопливо, с нарочитым испугом сказал Харламыч. – Потому как никогда прежде не ловил. Первый вот разок с ребятишками вышел… Попросили показать зимнюю рыбалку…

«А карасей кто на станцию возил?» – чуть не крикнул Ленька. Но тут же подумал: если караси не задыхаются, они в ледянку не должны идти. Может, Харламыч ловит их по-другому, как не запрещено?..

– Ну, если не знал и впервые, то простительно, – сказал Стогов. – Только больше не советую так рыбачить – нарвешься на беду. И ребята пусть это зарубят себе на носу. А то подрастут, вспомнят науку Харламыча и вздумают применить на деле…

– Само собой, само собой… – поддакнул Харламыч и, схватив лопату, принялся закидывать ледянку снегом вместе с рыбой.

– Постой, постой! – удержал его Василий Павлович. – Раз уж начали, труд затратили, то давайте проверим – как она, рыба, пойдет!

– Воля ваша… – сказал Харламыч послушно. – Только ежели запрещено, то запрещено…

– Договаривай: всем одинаково! И рядовым колхозникам, и председателю. Правильно! – пошутил Стогов. – Но если озера колхозные, то председателю не мешает знать, что за рыба в них водится и много ли ее.

Василий Павлович подбросил в костер новую вязанку. Огонь вспыхнул сильней, заплясал, взметнулся в темное небо снопом искр. Харламыч выбил бакулочку из отверстия.

Вода снова хлынула в ледяной бассейн, а вместе с ней и рыба. Она шла все крупнее и крупнее. Скоро в бассейне набилось ее столько, что ребята не успевали отчерпывать рыбу сачком и складывать в мешок.

Вдруг отверстие на минуту заткнулось, и с бугра скатился довольно большой щуренок.

– Ага! – азартно воскликнул Василий Павлович. – Как, Харламыч, не пробьем полынью побольше для щуки? Разве плохо поймать парочку-другую добрых щучек?

– Ваша воля… – опять бесстрастно повторил Харламыч, а сам предупреждающе глянул на мальчишек: «Только, дескать, пикните, что за щуками и шли!»

– Ну, старик! Всю ответственность на меня хочет свалить! – рассмеялся председатель. – Ладно уж, нечего делать, буду отвечать за все сразу. Все равно – щука ведь лютая хищница, не мешает лишнюю отловить. Давай ломик!

Отверстие на время снова заткнули пучком камыша. Василий Павлович пробил от ледянки узкую полосу в сторону, потом несколькими энергичными взмахами лома сокрушил ледяное днище чаши. Получилась прорубь, внешними очертаниями напоминающая сковороду с длинной ручкой.

– Давай, Харламыч, сак! Ага, говорил, что впервые явился на ледянку, у самого сак знаменитый!

– Баловался, когда помоложе был, – ответил Харламыч, ничуть не теряясь. – Теперь годы не те, спину согнуло дугой – где уж по озерам шастать…

– Ну-ну, не прикидывайся совсем дряхлым! Мы еще тряхнем сегодня стариной… А вам, ребятки, теперь за костром следить да следить! Чтоб пламя стояло до самого неба и ни на секунду не потухало!

Мишка с Ленькой рады были стараться. Они запалили такой кострище, что языки пламени и вправду будто лизали небо.

Мороз стоял трескучий, на землю опустился темный вечер. Но от огня да беготни вокруг костра ребятам стало жарко. Недавние страхи совсем исчезли. Да и чего бояться? Теперь, когда рядом был председатель с ружьем, никакие волки не пугали мальчишек, они чувствовали себя смельчаками, поход на озеро казался счастьем.

А председатель священнодействовал над прорубью. Он опустил в воду сак, увел его в наиболее узкое место ледяной сковороды. Потом опустился на одно колено и замер в этой позе, точно приготовясь к забегу. Напряженно, не отводя глаз, наблюдал за водным зеркалом.

Рыба шла на свет, на воздух по-прежнему. Только теперь она не задерживалась на виду. Мелькнет, освежится – и скроется. Лишь отдельные, совсем, видимо, очумевшие из-за недостатка кислорода, рыбешки показывались над поверхностью. Выставят голову, глотнут широко открытым ртом воздуху и тут же, перевернувшись, проваливаются в глубину.

Вот от края проруби отделилось темно-зеленое полено. Леньке показалось, что это обыкновенный осиновый чурбак, замшелый, поросший плесенью. Но что это за чудо? На чурбаке вдруг сверкнул, отражая пламя костра, большой, круглый, как фара, глаз. Леньке стало даже не по себе от этого светящегося глаза.

Зато председатель сразу ожил. Он весь подался вперед, осторожно подвел сак под полено. Потом быстро рванул, вскинул его вверх. На льду затрепыхалась, забилась щука.

Харламыч кинулся на нее с юношеской прытью, ударил по голове ломиком.

Вот так осиновое полено! Ленька с Мишкой бросились рассматривать добычу. Но председатель скомандовал:

– Огонь!

Это короткое слово прозвучало так властно, что мальчишки мигом кинулись к забытому костру и усерднее прежнего принялись подкидывать в него камыш.

Вскоре за первой Василий Павлович поймал еще двух небольших щук. Зато четвертая попалась такая громадная и сильная, что чуть-чуть не ушла обратно в прорубь.

Когда председатель выбросил ее саком на лед, она изогнулась дугой, подскочила, как внезапно раскрутившаяся пружина, и шлепнулась возле самого края проруби. Еще мгновение – редкую добычу пришлось бы только вспоминать.

Харламыч кинулся опять с ломиком, но, поскользнувшись, упал. Василий же Павлович в спешке набросил сак вместо щуки старику па голову. Выручил Ленька. Он огрел щуку подвернувшейся под руку лопатой. И хоть она еще раз подпрыгнула и все-таки свалилась в прорубь, но уже замертво: тотчас же всплыла кверху брюхом.

Когда щуку вытащили снова на лед, не только Леньку и Мишку поразила ее величина. И Василий Павлович, и Харламыч объявили, что никогда не видывали такой. Она была метра полтора длины.

– Ну, молодец! – похлопал Василий Павлович Леньку по плечу. – Такую зверюгу оглушил, не дал уйти!

Ленька и сам себе не верил. Он ударил щуку впопыхах, не успев как следует ее разглядеть. Если бы он знал, какая она громадная да страшная, то, пожалуй, бросился бы наутек.

– А как ловко я тебя, Харламыч, засачил! – озорно, как мальчишка, цокнул языком председатель.

Это было действительно ловко и смешно. Во время переполоха никто не обратил внимания на забавную сценку, но теперь все весело засмеялись.

Ловлю решили прекратить. После необыкновенной удачи уже не тянуло сачить мелочь, да и камыш весь кончился, не хотелось снова заготовлять его.

– Достаточно, всем как раз по щуке. Да и мелочи килограммов восемь добыли… Славно порыбачили! Даже не жалко, что лису отпустил, – сказал председатель. И тут же, будто невзначай, добавил: – Только вот ни одного карпо-карася не попалось… Говорят, они в наших озерах водятся. Ты, Харламыч, случайно не добывал этих карпо-карасей?

На Харламыча вдруг навалился приступ кашля. Он буквально весь сотрясался. А когда малость пришел в себя, то забыл о вопросе председателя. Пришлось Василию Павловичу повторить его.

– Карпов карась?.. Отродясь не слыхивал!..

– Тогда. Харламыч, загляни в правление, покажу тебе этого Карпова карася! – усмехнулся председатель.

Домой возвращались все в разном настроении. Председатель был возбужден, Харламыч кряхтел и стонал, Ленька подпрыгивал от восторга. Мишка плелся уныло.

Настроение ему испортил председатель. Перед уходом с озера он предложил поделить добычу так, чтоб всем досталось по щуке, а мелочь – поровну. На это никто не возразил. Конечно, щуки были разные, но не рубить же их на части. В душе каждый решил, что самая большая щука должна по праву принадлежать председателю – сачил-то он. Но Василий Павлович сказал, что щуку – гиганта следует по заслугам отдать Леньке.

– Да мне и не донести ее! – растерянно пролепетал Ленька.

– Ну, этому горю я могу пособить. Так и быть, донесу щуку до дому, раз она только мне по росту…

Он перекинул щуку через плечо, и она достала хвостом до земли, хотя председатель был так высок, что когда ходил осенью в прорезиненном черном плаще, то здорово смахивал на железную трубу на крыше колхозной зерносушилки…

Мишка чуть не заревел от обиды. И хотя ему тут же отдали вторую по величине, это не утешило его.

Как Ленька будет теперь гордиться невиданной добычей! Станет хвастать перед ребятами, что только благодаря ему эта небывалая щучища не ушла обратно в озеро, что сам председатель назвал его молодцом и отдал добычу в награду. Ребята, конечно, станут смотреть на него, как на героя, да и взрослые будут уважать… Подумаешь, велика заслуга – лопатой треснул! Он, Мишка, разве сплоховал бы, если стоял рядом? Просто случайно оказался в стороне, а то… Он не только лопатой, он сам бы на нее кинулся, а не упустил!

Зависть точила Мишкино сердце. Он даже подумал, что председатель слишком добр к семье Рябовых. Везет просто Ванюшке с Ленькой… А ему, Мишке, наоборот, не везет, хоть тресни от усердия! Старался, старался с капустой – лопух вырос! Ночью не побоялся, пошел за Скопанцем наблюдать – на собаку свалился… Конечно, такого большого карпо-карася, как тогда, никому из ребят еще не попадалось, да что толку, раз и обмолвиться даже нельзя, как он попался… Щука вот – и та упала от него в стороне, Леньке под лопату угодила!.. Ну разве не обидно?