Текст книги "Файлы №315-316. Погребенные заживо"

Автор книги: Николай Романецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Annotation

Ученые-подводники ухитрились совершить нечто невероятное – найти в океанских глубинах считавшийся бесследно исчезнувшим истребитель, затонувший во времена второй мировой. Однако похоже, вот уже много десятков лет в затонувшем истребителе обитает НЕЧТО ЖИВОЕ…

Николай Романецкий

Часть I

Часть II

Николай Романецкий

Файлы №315-316. Погребенные заживо

Юным поклонникам сериала «Секретные материалы»,

с верой в будущее – посвящается.

Автор русской версии Ник Романецкий

Часть I

Тихий океан, 42 градуса с.ш. 171 градус в. д.

«Пайпер мару» не была прогулочной яхтой – иначе бы палуба ее была заполнена шезлонгами с прокопченными на солнце телами туристов. Не была она и китобойным судном – иначе ее бак был бы украшен гарпунной пушкой. И тем более она не была танкером (в силу малости водоизмещения) или военным фрегатом – в силу отсутствия ракетно-артиллерийского вооружения. Вместо ракетных установок на палубе торчала стрела лебедки, а под стрелой расположился желтый скафандр.

– Кислородные баллоны заряжены? – спросил по-французски находящийся внутри скафандра усач-бородач.

– Заряжены, Готье! – ответили ему по-французски же.

Желтый скафандр на самом деле был не совсем скафандр. Он был снабжен двигателем, позволяющим ему самостоятельно передвигаться под водой на достаточно приличные расстояния, а силовой каркас давал находящемуся внутри скафандра человеку возможность не замечать давления воды на глубине четыре сотни метров.

Одним словом, желтый скафандр был своего рода индивидуальным батискафом, оборудованным еще и телекамерой. А Поль Готье был тем, на кого сейчас надеялась вся команда "Пайпер мару". Ведь если бы предстоящее погружение оказалось результативным, всех ждал бы весьма и весьма неплохой гонорар. Помимо требований безопасности, это была еще одна причина, почему подготовка к погружению велась столь тщательно.

– Давление кислорода? – спросил Готье.

– В норме! – ответили ему.

– Двадцать и восемь десятых – проверены?

– Двадцать и восемь десятых проверены!

К водолазу подошел руководитель экспедиции:

– Готовы к погружению?

– Готов, мсье! – сказал Готье.

Руководитель повернулся к двум техникам, державшим тяжелое стекло от шлема: – Закрывайте!

Голубые глаза Готье оказались за броневым стеклом.

Техники сноровисто и быстро затянули гайки:

– Батискаф готов!

Опустили гак лебедки, зацепили его за подъемную скобу, и вот уже желтый мини-батискаф повис в воздухе. Стрела лебедки повернулась. Прыгнули в воду два аквалангиста, которые будут сопровождать Готье до глубины в сорок метров. Дальше он пойдет в полном одиночестве.

– Майна!

Воды коснулись ноги с привешенным балластом, пояс с грузами поменьше, руки, шлем…

Погружение началось.

Получасом позже Стало явно холоднее, и Готье включил обогрев. Динамик тут же отозвался голосом Жерара:

– Температура воды – два градуса.

Кругом была заполненная водой пустота.

– Глубина двести семьдесят метров, – сказал Жерар. – Дно, наверное, уже близко.

– Понял, – отозвался Готье.

Палец света, тянущийся от прожектора вниз, тоже слепо тыкался в пустоту.

– Отклонение незначительно. Цель в сорока метрах к юго-юго-востоку.

– Понял, – сказал Готье, включил двигатель и на минимальной скорости выбрал отклонение.

– Отмечается некоторое повышение уровня радиации, – сказал Жерар.

– Понял, – сказал Готье. – Наверное, из-за этой штуки, которая подо мной.

– Уровень не опасен, чуть превышает фоновый.

– Понял, – отозвался Готье. Он и сам видел это: шкала счетчика располагалась на правой стороне шлема, рядом со стеклом.

Через пару минут он достиг, наконец, дна. Сбросил часть балласта, делая плавучесть нулевой. Закрутился на месте, ощупывая воду лучом прожектора. И тут же обнаружил цель. Включил телекамеру.

– Вы там, наверху, видите что-нибудь?

– Что-то видим. Вот только что? Что это такое, Готье?

Луч медленно побежал по обшивке, наткнулся на трафарет с бортовым номером. Краска хорошо сохранилась, и номер "JTTE 111470" был прекрасно различим.

– По-моему, это не совсем то, что мы ищем, – сказал Готье тухлым голосом.

Радоваться и в самом деле было нечему. За это открытие гонорар вряд ли получишь…

– Посмотрю с другой стороны.

Он включил двигатель и медленно двинулся вдоль находки.

Вскоре луч света зацепил какое-то пятно странной формы, прошел дальше.

Это была надпись по-английски: "Красные, чтоб вы сдохли!" Готье усмехнулся. Коротко и конкретно!.. Уж и красных нет, а пожелание живет!.. Он поплыл дальше.

И тут неподалеку послышался странный звук. Так стучат к вам к стенку соседи, когда вы, забыв о позднем времени, включаете проигрыватель на максимальную громкость.

– Вы слышали?

– Слышали, – тут же отозвался Жерар. – А что это такое?

– Я не знаю.

Опять застучало.

– Готье, что происходит? – крикнул Жерар. – Мы теряем связь! Попробуй другую частоту!

Готье переключил аппаратуру на другую частоту, но Жерар продолжал надрываться:

– Куда ты пропал, Готье?.. Готье! Готье!!!

По инструкции надо было немедленно отцеплять балласт и всплывать, но это значило уйти несолоно хлебавши. Хрен вам в сумку!

Готье поплыл дальше.

Странный стук становился все громче и громче.

Луч наткнулся на фонарь кабины, пробежал по нему. Плексиглас… или из чего там они делали фонари пятьдесят лет назад… колпак закр… О боже! В воздушном пузыре под закрытым колпаком голова пилота! И руки!!!

О боже!!! Да он живой! Это невозможно!!!

Но так оно и было. Пилот колотил кулаком по фонарю и что-то кричал. Наверное, звал неожиданного гостя на помощь…

Ошалевший Готье подплыл ближе. Луч прожектора высветил лицо летчика, глубоководник встретился с ним взглядом.

Глаза летчика были широко открыты, но не поэтому Готье похолодел от ужаса.

Глаза стремительно менялись. Вдруг не стало зрачков, а глазные яблоки сделались абсолютно черными. Как обсидиан.

Или гагат…

И Готье утонул в их бездонной глубине.

Спустя несколько часов На "Пайпер мару" опустился вечер.

Жерар Летерье, руководитель экспедиции, давно перестал рассматривать рябь на экранах, покинул рубку глубоководной связи и, как маятник, мотался туда-сюда по палубе.

Кислород в мини-батискафе должен был закончиться через полчаса, и Жерар Летерье уже не мог избавиться от мысли о том, какие слова ему придется говорить жене Поля Готье. Кажется, ее зовут Джоан…

– Он поднимается!

Жерар, едва не споткнувшись о комингс, бросился к фальшборту.

Один из дежуривших в воде аквалангистов, сняв маску, плавал на поверхности.

– Внизу показался свет, мсье. Готье идет наверх.

Жерар не смог сдержать радости в голосе:

– На лебедке!.. Готовность к подъему!

Вскоре световое пятно в глубине стало видно и с палубы.

А потом мини-батискаф всплыл, аквалангисты зацепили гак лебедки за подъемную скобу и подняли героя на борт.

– Быстрее, открывайте скафандр! Вытаскивайте его оттуда!

Техники кинулись к Готье, принялись откручивать гайки.

– Тьфу, что за гадость! – Один из техников, проведя рукой по шлему, вляпался в какое-то масло, тонкой пленкой покрывавшее металл с правой стороны шлема.

Наконец сняли стекло, оттащили в сторону. – Готье, ты как там? спросил Жерар Л етерье. – Живой? Все в порядке?

– По-моему, да, – спокойно сказал Готье.

Техники работали с креплениями шлема.

– Что там случилось?

– Не знаю, мсье. Я потерял ориентацию.

– А мы потеряли с тобой всяческую связь. Никакого контакта! Ты точно в порядке?

Готье покрутил головой:

– Да, да. Помогите же мне выбраться из этого траханого скафандра!

Луч мачтового прожектора перевели на крепеж в корпусе мини-батискафа, и голова подводника оказалась во мраке. Поэтому никто из суетящихся вокруг техников не заметил, во что на пару секунд превратились глаза Поля Готье. Посмотреть же было на что – вдруг не стало зрачков, а глазные яблоки сделались абсолютно черными. Как обсидиан. Или гагат…

Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия

Скалли вошла в здание Штаб-квартиры с намерением сразу пройти к Молдеру: Призрак позвонил ей по мобильнику, едва она вышла из ванной, и сообщил, что в жизни Соединенных Штатов произошла очередная странность, а он, Молдер, будучи всегда сосредоточенным на деле, эту странность мимо своего внимания не пропустил… Впрочем, этого он напарнице не говорил.

– Мисс Скалли!

Дэйна обернулась.

Из дверей своего кабинета на нее смотрел помощник директора ФБР Уолтер С.

Скиннер, делая правой рукой приглашающий жест.

– Будьте добры, зайдите на пару минут.

Скалли мысленно поморщилась: к Железному Винни партнеры из группы "Секретные материалы" обычно приглашались за очередными административными вливаниями. С другой стороны, вливания были неизбежной частью работы, и к ним Дэйна относилась философски…

Помощник директора подождал, пока "мисс Скалли" войдет в кабинет, и закрыл дверь.

– Кимберли, будьте добры, оставьте нас на пару минут тет-а-тет.

– Да, сэр. – Ким Коллинз, секретарша Скиннера, встала, поправила юбку и вышла в коридор.

Скиннер садиться за стол не стал, присел на край столешницы, и Скалли поняла: на этой раз обойдется без вливаний. Более того, предстоящий разговор вообще вряд ли будет связан с текущими делами группы "Секретные материалы".

– Вчера мне прислали докладную записку, – сказал Скиннер. – Я колебался, не позвонить ли вам домой сразу..

– А она что, касается меня? – спросила Скал ли.

И вдруг поняла: речь пойдет об убийстве Мелиссы. Радостное предчувствие едва не бросило ее в дрожь.

– Да, – Скиннер внимательно смотрел на нее поверх очков. Будто решал, продолжать ли дальше. – Вас и вашей покойной сестры… – он вдруг отвел глаза. – Прошло уже пять месяцев. И нет никаких новых ниточек, никаких новых улик в расследовании. К сожалению, полиция и ФБР полностью бессильны. Следствие приостановлено до обнаружения новых улик.

– Понятно.., – отозвалась Скалли после некоторой паузы.

Ей удалось сдержать дрожь, и голос прозвучал ровно. Но мысль была ядовита: "Интересно, как можно будет обнаружить новые улики, если следствие приостановлено?"

– Мне кажется, тут нет никакого подтекста, – продолжал Железный Винни. Мне кажется, просто люди сделали все, что могли, – он тоже помолчал пару секунд, опять не сводя со Скалли внимательных глаз. – Впрочем, я готов подать апелляцию на принятое решение, пересмотреть все собранные улики и проверить выводы, чтобы убедиться, что мы и в самом деле ничего не упустили в ходе следствия.

– Вы знаете… – Скалли замолкла, подошла к окну, глянула в него невидящим взором.

Помощник директора терпеливо ждал.

Наконец Скалли обернулась.

– Вот ведь как странно получается! – сказала она. – Мы способны отыскать террористов, взорвавших здание.

Они успевают удрать очень далеко от места взрыва, но мы, с помощью наших лабораторий и экспертов, неизменно прижимаем их уликами. По микроскопическим деталям и рассказам свидетелей мы способны установить мотивы и восстановить подробности убийства. Мы способны узнать об убийце все – вплоть до его воспитанности, отношения к нему матери и энуреза в раннем детстве. Но когда без особых затей и преступных ухищрений убивают мою сестру – в ее собственной квартире, в людном квартале… когда киллер даже бросает оружие на месте преступления, – мы никак не можем сложить один и один. У нас получается одиннадцать" но ни в коем случае не два. А мы вроде бы умеем считать только до десяти. И как будто– никто в этом не заинтересован.

Скиннер покачал головой:

– Интерес тут ни при чем.

Однако уверенности в собственных словах у Железного Винни не было, Скалли это ощущала определенно.

– Сэр! – сказала она. – Если мне будет позволено продолжить, именно интерес тут все и решает. Только не ваш и не мой.

Пятью минутами позже В дверь постучали.

– Да! – крикнул Молдер.

Вошла Скалли: – Прости, опоздала.

На ней лица не было, и Молдер немедленно спросил:

– Что-нибудь случилось?

Скалли сняла плащ, бросила его на спинку стула.

– Нет. Ничего особенного. О чем ты хотел со мной поговорить?

Она определенно врала, и что-то случилось, но расспрашивать, коли сразу не сказала, было бесполезно. Упрямство агента Скалли известно всему мужскому персоналу Конторы… Ну пусть не всему персоналу и не всей Конторы, но напарнику оно было известно точно. Поэтому Молдер решил просто ознакомить партнершу с фактами предстоящего дела.

– Я обратил внимание на одно любопытное сообщение. Французское исследовательское судно "Пайпер мару" еле-еле добралось вчера вечером до порта Сан-Диего. – Молдер встал и прошелся по кабинету. – Двигалось оно из северной части Тихого океана.

– А что там такого – на этом судне? – спросила Скалли.

Спокойно так спросила, без интереса, и Молдеру стало ясно, что мысли ее находятся далеко-далеко – и от него, Молдера, и от французского судна. И были эти мысли весьма безрадостными, потому что партнерша вздохнула. Пусть и сдержанно, украдкой…

Молдер немедленно сунул ей в руки данные космического наблюдения:

– С помощью метеоспутников я проследил его исходную позицию. Глянь.

Скал ли вгляделась в сетку координат:

– Сорок два градуса северной широты, сто семьдесят один градус восточной долготы. Ну и что?

– А то!.. – Молдер торжествующе глянул на партнершу. – Именно там затонул некий объект, который наше с тобой руководство считает русской подводной лодкой. А мне кажется, там что-то более интересное. Французы вот тоже пронюхали и пытаются разобраться.

– Ну и что? – снова спросила Скалли, откладывая снимок.

По ее лицу было совершенно ясно, что в русскую подводную лодку она еще может поверить, а вот насчет более интересного требуется разъяснение…

– Нет, правда, – сказал Молдер. – Почему это французы вдруг заинтересовались этим местом?

Скалли пожала плечами: – Ну, так и спроси у французов.

– С удовольствием бы, – Молдер поднял указательный палец. – Да только весь экипаж "Пайпер мару" лечится сейчас от радиационных ожогов. Откуда там взялась радиация и почему ее не обнаруживали раньше? Ведь брали воду на анализ – я проверял. Тебе не интересно?

Скалли не нашлась что ответить. Ее гораздо больше интересовало, кому могло помешать расследование убийства Мелиссы…

– Французское правительство всю информацию засекретило, – добавил Молдер торжествующим тоном.

– А это не может быть как-то связано с возобновлением их ядерных испытаний? – сказала Скалли, чтобы хоть что-то сказать.

– Я проверил, – Молдер помотал головой. – Ближайшая точка взрыва находилась в нескольких тысячах миль от них… В чем дело? – спросил он, увидев, что Скалли вдруг заулыбалась.

А той уже было ясно, что Молдер опять нашел своих зеленых человечков.

Теперь вот в северной части Тихого океана, на дне…

– Знаешь, ты меня просто удивляешь, – сказала она. – Сидишь в подвале, роешься в куче бумаг, смотришь какие-то передачи… Другой агент просто взял бы и выбросил это в мусор. В первую очередь – из головы.

Молдер сел за стол, с удовлетворенным видом оглядел "кучу бумаг".

– Не скажи!.. В подвал стекается далеко не один лишь мусор! Поэтому я и сижу здесь.

У него был такой самодовольный вид, что Скалли захотелось его уколоть.

– Ты сидишь здесь, – сказала она, – потому что боишься сам себя. Потому что боишься собственной дотошности… Ведь всем известно – тебя можно поставить посреди пустыни, сказать: "Здесь истина", – и ты потребуешь лопату, чтобы докопаться до нее и удостовериться, истина ли это на самом деле.

– Неужели ты действительно обо мне так думаешь? – удивленно спросил Призрак. Он не понимал причин ее яда.

"И в самом деле, – подумала Скалли. – С какой стати я на него набросилась? Разве он виноват в саботаже следствия?" – Ну, может, не лопату, – отступила она, – а кирку или экскаватор. Но попросишь обязательно.

Молдер усмехнулся и полез во внутренний карман пиджака.

– Вот и хорошо, – сказал он. – В Сан-Диего как раз нашлась подходящая куча мусора. – Он вытащил из кармана разноцветную бумагу, в которой Скалли сразу же узнала билет на самолет. – И я хочу, чтобы ты помогла мне в этой куче порыться, – он встал и протянул билет партнерше: – А вдруг найденo жeмчужное зерно!..

Военно-морской госпиталь Сан-Диего

В госпитале у них проверили документы и направили к доктору Сайзеру, который как раз и занимался командой французского судна.

Разыскав нужную палату, они обнаружили в ней мужчину лет сорока пяти, с усталым лицом и темными кругами под глазами.

– Доктор Сайзер? – спросил Молдер.

– Вы из ФБР? – Мужчина судорожно потер лоб. – Мне только что звонили снизу.

– Агент Молдер, – Призрак показал удостоверение и кивнул в сторону напарницы. – А это агент Скалли.

Скалли уже вела визуальный осмотр ближайшего больного.

Вид его был ужасен: все лицо в глубоких язвах и каких-то розовых ошметках, взгляд устремлен в потолок, и в глазах нет ничего, кроме нестерпимой, бесконечной боли.

Больной, лежащий на соседней койке, выглядел ничуть не лучше. Разве что глаза его были закрыты. Наверное, ему вкололи наркотики, и он на какое-то время забыл о боли и смог поспать…

– Вы по поводу французских моряков, получивших радиационные ожоги?

– Да, – кивнул Молдер. – Как у них дела?

– Дела, прямо скажем, не очень. Нам нужно выяснить, каким образом их следует лечить, а источник поражения так и не определен, потому что дело окружено ореолом секретности, – доктор Сайзер развел руками.

Скалли повернула к нему голову.

– А как вы можете характеризовать симптомы? – и добавила, заметив удивление в его глазах: – Не беспокойтесь, я медик с образованием. Можете мне сказать.

– Симптомы у них на лице. А кроме того, лейкоз, быстрая мышечная деградация, спонтанные кровотечения в кишечнике и других внутренних полостях. Наблюдается кровь в моче. У всех тяжелый бред и пока еще легкие степени комы. Прогноз, на мой взгляд, весьма неопределенный.

– Какому же воздействию они подверглись?

Доктор Сайзер крутанул головой, будто воротник рубашки жал ему шею.

– Не менее двухсот рентген. А может быть, и все четыреста. Причем очень высокая степень поглощения…

– Но это почти то же, что перенесли жертвы бомбардировки Хиросимы.

Сайзер понизил голос:

– Я не знаю, с чем именно вошли в контакт эти люди, но это явно был искусственный, а не природный источник. В природе подобного уровня просто не существует.

– На нашей планете действительно не существует, – встрял Молдер, и Скалли посмотрела на него с неудовольствием: даже здесь не может без своих выходок.

– Вам не удалось с ними поговорить?

– Нет, – врач опять развел руками. – Они находились уже в слишком плохом состоянии, когда поступили в госпиталь. Кроме одного парня. Кстати, это показалось мне очень странным. Парень абсолютно не пострадал. Абсолютно. Я держал его под наблюдением целые сутки и, в отличие от остальных, не обнаружил ни одного, даже слабого, симптома. Уровень лейкоцитов и эритроцитов был вполне нормальным. И вообще он пребывал в добром здравии.

Напарники переглянулись. Молдер явно оживился, и Скалли подумала, что Призрак уже продумывает очередную безумную теорию.

– В самом деле? – удивилась Скалли. – Пережив такой уровень радиации?!

– Совершенно не облучился, – Сайзер энергично кивнул. – Нонсенс какой-то. Хотя это пока что спасло остальных. Именно он и довел корабль до Сан-Диего. Остальные просто не смогли бы управлять кораблем в таком состоянии.

Напарники вновь переглянулись, и Скалли увидела, что Молдер еще более оживился.

– А можем мы поговорить с этим нонсенсом? – быстро спросил он.

– Могли бы, если б он находился здесь. Он выписался сегодня утром. Зовут его Поль Готье, – было похоже, что Сайзер запомнил имя удивительного феномена на всю жизнь. – У него есть дом в Сан-Франциско, – он подошел к компьютеру. – Сейчас я дам вам адрес.

Пасифик-хайтс, Сан-Франциско Калифорния

В тот самый момент, когда Модцер и Скалли разговаривали в Сан-Диего с доктором Сайзером, в четырех с половиной сотнях миль к северо-северо-западу от них так и не ставший больным человек по имени Поль Готье стоял на пороге своего дома.

Закрыв входную дверь, он внимательно прислушался.

В доме было тихо, лишь урчал кондиционер, поддерживая заданный температурный режим.

Готье вошел в комнату и внимательно осмотрелся. Голубые глаза скользнули по камину в центре комнаты, по дивану и креслам, по темному экрану телевизора, по картине, висящей на стене. Потом взгляд его переместился на противоположную стену, где висела фотография в простой деревянной рамке.

Готье подошел ближе, впился в фотографию глазами.

На снимке была изображена Эйфелева башня, а на ее фоне – мужчина и женщина. Мужчиной был Поль Готье, а компанию ему составляла Джоан, на которой он был женат уже почти десять лет.

Готье смотрел на нее, будто не узнавая, пока за спиной не разразился нетерпеливыми трелями телефон.

Готье обернулся, некоторое время смотрел на аппарат, будто решая подойти или не подойти, – и, видимо, решил не подходить, потому что прошел в соседнюю комнату.

Опять постоял на пороге, оглядывая собственные владения. Не то искал следы присутствия чужого в доме, не то собирался с духом. Потом шагнул к письменному столу, выдвинул верхний ящик и начал просматривать лежащий наверху лист бумаги.

Сан-Диего

База ВМС США

Чтобы подъехать к «Пайпер мару», пришлось миновать несколько контрольнопропускных пунктов. Последний находился уже возле самого судна. Отсюда хорошо было видно, что по трапу с -корабля сходят дезактиваторщики в желтых костюмах.

– Я позвонила этому Готье домой, – сказала Скалли, когда они подъехали к шлагбауму. – Никто не снимает трубку.

– А ты попробуй связаться с французским консульством. Может, они чем помогут. – Молдер остановил "таурус" перед шлагбаумом и полез в карман за удостоверением, потому что к ним направлялся серьезно настроенный тип в военной форме и без никакого защитного костюма.

Скалли нажала кнопки на мобильнике и поднесла его к уху.

– Французское консульство? – сказала она через пару секунд. – Не могли бы вы дать информацию по некоему Полю Готье?

Тип в военной форме подошел к машине.

– Агент Молдер, – Призрак показал удостоверение. – Агент Скалли. ФБР.

– Морган, – представился тип, – Отдел внутренних расследований армии США.

– Что-нибудь нашли? – Молдер кивнул на команду дезактиваторщиков.

– Пока ничего, – сказал Морган, давая знак постовому – тоже без защитного костюма – поднять шлагбаум. – Впрочем, я толком и не пойму, что именно мы ищем.

– Весь экипаж корабля проходит курс лечения от радиации.

– Дезактиваторщики прочесали весь корабль и не нашли ничего. Водолазы дважды обследовали днище – никаких следов радиации. Фон нормальный.

– И внутри ничего?

– Ничего, – Морган кивнул на говорящую по телефону Скалли. – Этот мобильник дает больше излучения, чем весь корабль.

Двадцатью минутами позже Морган пошел дать команду, чтобы запустили генератор и включили освещение внутри корабля, но партнеры не стали дожидаться, пока условия для осмотра станут идеальными, и дружно взялись за фонарики. Чтобы сэкономить время, корабль решили осматривать порознь.

Подсвечивая себе фонариком, Молдер прошел несколько отсеков. Нигде не было ничего подозрительного или хотя бы любопытного. Набор лекарств в изоляторе был практически не тронут. Наконец Молдер добрался до отсека, где хранились глубоководные скафандры. Хотя на "Пайпер мару" они скорее походили на маленькие батискафы. Даже двигатель имелся. Справа на шлеме была привинчена телекамера.

Похоже, команда судна специализировалась на глубоководных работах.

Молдер внимательно осмотрел все скафандры. Три, судя по всему, находились в транспортном положении, поскольку были закреплены на стеллажах. Четвертый явно использовался экспедицией недавно.

Молдер подошел поближе, осветил лучом фонарика толстые ноги, бронированную грудь, шлем. С правой стороны, перед телекамерой, шлем был испачкан чем-то маслянистым. Молдер провел по металлу пальцем, коснулся пятна, потом осторожно понюхал. Пахло техническим маслом.

Молдер обследовал соседний скафандр.

Там, разумеется, никакого масла не оказалось. Молдер еще раз посмотрел на телекамеру и покинул отсек.

* * *

Скалли в это время обследовала рубку глубоководной связи. Никаких разрушений здесь не наблюдалось – как и в прочих помещениях корабля. Правда, на столах и в шкафах было множество аппаратуры с разноцветными ручками, кнопками и темными экранами, а на полу валялось много документов, будто неведомые следователи проводили здесь обыск.

А потом Скалли нашла на стене странную карту.

На карте тут и там были воткнуты красные бумажные флажки, а внизу были написаны от руки два слова: "Зевс Фабер". То ли фломастером, то ли и вовсе чернилами.

В рубке вспыхнул свет, и Скалли на некоторое время потеряла способность видеть. А когда зрение вернулось, в рубку ввалился Морган.

– Генератор включен. Так лучше?

– Да, спасибо, – поблагодарила Скалли. – Вы это помещение нашли в таком вот состоянии?

Морган кивнул: – Никто ничего не трогал. По крайней мере, из нас.

Открылся люк в боковой переборке, через порог переступил Молдер. Оглядел заполненную аппаратурой рубку.

– О! Как дома!

Взгляд у него был целеустремленным.

– У меня сложилось ощущение, – поделилась с ним своими наблюдениями Скалли, – что здесь кто-то что-то искал. Нет ли у тебя каких-либо предположений относительно предмета поисков?

– Нет, – ответил Молдер, озираясь. – Я знаю только, что ищу я. Видеомагнитофон.

– Зачем?

– В скафандре есть видеокамера. Значит, где-то должны были писать изображение. Причем камера снимала именно то, что видел в этот момент водолаз.

– А вот, наверное, – сказал Морган, указывая на один из пультов.

Ряд прямоугольных кнопок, украшенных знакомыми пиктограммами-стрелочками, узнал бы и ребенок. Да плюс еще кассетоприемник и экран чуть выше…

Молдер быстро разобрался с кнопками и включил воспроизведение.

На экране появилась какая-то рябь, сменившаяся голубизной чистой пленки.

Молдер переключил магнитофон на перемотку назад в режиме просмотра. Вновь рябь, а потом вдруг появилось изображение какого-то аппарата.

– Что это за чертовщина? – спросил Морган.

– Похоже на фюзеляж самолета, – сказал Молдер.

Камера как бы отъехала, увеличив поле съемки, и все убедились, что перед ними кабина самолета. Мелькнула какая-то надпись, потом еще одна. А потом перемотка отключилась, и Молдер снова включил нормальное воспроизведение. И они просмотрели всю запись, останавливая изображение на надписях, – до возникновения странной ряби.

– Это наш "мустанг", – сказала Скалли. – "Норт америкэн пи-пятьдесят один". Времен Второй мировой войны.

– Точно, – согласился Морган, с удивлением глядя на столь подкованную в военной технике агентшу-фэбээровку.

Молдер, знавший, что Уильям Скалли-старший носил погоны, познаниям партнерши не удивился.

– Отец с братиками клеили модели самолетов, – пояснила Скалли Моргану, – а я любила смотреть.

– Они не несли радиоактивных зарядов? – Спросил Молдер.

– Нет, это просто дальние перехватчики или истребители сопровождения. Перемотай на кадр с бортовым номером, я перепишу.

Молдер отмотал пленку назад, до изображения трафарета. Скалли переписала номер в блокнот.

– Что же тогда облучило французских моряков?

– Понятия не имею, – Скалли пожала плечами и спрятала блокнот в карман пиджака. – Зато я имею понятие о человеке, у которого кое-что можно спросить.

Пасифик-хайтс, Сан-Франциско Калифорния

Глубоководник Готье методично исследовал содержимое собственного письменного стола. Брал в руки очередную бумагу, бегло проглядывал ее от начала до конца и бросал на пол. Так продолжалось довольно долгое время. Наконец, очередная бумага – на сей раз, для разнообразия, это был почтовый конверт – определенно привлекла его внимание. Правда, сам конверт ждала та же судьба, что и предыдущие бумаги, – он спланировал на пол, – но документ, извлеченный из конверта, был подвергнут самому внимательному изучению.

– О, Поль, ты дома! – раздался за спиной Готье голос.

Готье смял бумагу и обернулся.

На пороге стояла та самая женщина, с которой он был сфотографирован на фоне Эйфелевой башни.

– Я так о тебе беспокоилась! – она бросилась мужу на шею, прижалась к нему всем телом. – Ты почему мне не звонил?!

Как всякая нормальная жена, она ждала, что после столь долгого отсутствия оголодавший муж немедленно примется срывать с нее одежду и разложит супругу прямо здесь, в кабинете, на полу. И ничего не имела против такого развития событий.

Однако муж не мычал и не телился.

Он просто смотрел поверх ее головы, в стену. Словно бревно с глазами…

– Приходили люди из консульства, – продолжала Джоан Готье, – сказали, что у вас на борту какая-то авария произошла… – Она оторвалась от мужниной груди и глянула ему в лицо. – Ты почему мне не отвечаешь?

Его равнодушный взгляд обеспокоил ее. А потом и вовсе перепугал. Потому что – она вдруг поняла – это был вовсе не взгляд мужчины поверх головы женщины. И не взгляд супруга, которому до отвращения осточертела половина…

– Ты почему мне не отвечаешь? – повторила она и пробежалась глазами по комнате.

То, что она увидела, бросило ее в холодную дрожь.

– Ты почему мне не отвечаешь? – сказала она в третий раз и сделала шаг назад.

Муж по-прежнему молчал. У нее задрожали губы. Она отступила еще на шаг и вдруг бросилась вон из комнаты.

Он догнал ее уже возле входной двери. Схватил правой рукой за плечо, а левой зажал рот, из которого уже рвался на волю истошный визг. Еще десять минут назад она бы сразу растаяла от таких прикосновений, но сейчас просто зашлась в мычании.

А потом он развернул ее к себе лицом, и она просто задохнулась от ужаса…

Однако через пару минут Джоан уже как ни в чем не бывало вышла из дома и отправилась к припаркованной рядом машине.

Постригавший газон сосед проводил взглядом ладную фигурку Джоан Готье, затянутую в модную костюмную пару, и вожделенно причмокнул, размышляя, с какой стати так везет этим лягушатникам… Он не видел глаз соседки. Иначе бы откусил себе язык с перепугу. Потому что у симпатичной женщины не было зрачков, а глазные яблоки сделались абсолютно черными. Как обсидиан.

Или гагат…

Военная база "Мирамар" Калифорния

Скалли остановила машину перед шлагбаумом контрольно-пропускного пункта.

– Мне надо встретиться с командиром Йохансоном, – сказала она приблизившемуся караульному.

– Ваше имя?

Дэйна достала служебное удостоверение: – Агент ФБР Скалли.

– У вас назначена встреча?

– Нет… Видите ли, Йохансон был другом моего отца. Я приехала из Вашингтона и специально не звонила. Хотела сделать сюрприз, понимаете?

Караульный оказался понятливым:

– Хорошо. Давайте я объясню вам, как проехать к дому Йохансона.

Скалли улыбнулась: – Спасибо, я здесь уже была, и не один раз.

Шлагбаум подняли, и Дэйна въехала на территорию объекта.

Она не преувеличивала. Было время, когда Уильям Скалли-старший служил на этой базе. Здесь же жила его семья, и поэтому все тут было Дэйне хорошо знакомо.