Текст книги "Лингвистические детективы"

Автор книги: Николай Шанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Мурашки забегали

Фразеологический оборот, представленный в заглавии, имеет целый ряд родственных, имеющих то же опорное слово и семантику «бросило в озноб» (от холода, страха, волнения и т. д.). К нему примыкают выражения с глаголами пошли, пробежали, побежали, поползли и существительными по спине, телу, коже. Все эти фразеологизмы имеют ярко выраженный разговорный характер и употребляются часто и охотно.

Свободное сочетание слов превратилось в устойчивое фразеологическое единство в результате возникновения и закрепления в нем переносно-метафорического значения. В основу последнего легло сходство ощущения, испытываемого от озноба (холода, страха, волнения и т. д.), с тем, которое человек испытывает, когда по его спине пробегает мурашка, т. е. «маленький муравьишка».

Слово мурашка, производное от мураш, возникло по аналогии с букашка. Существительное мураш сейчас является периферийной лексической единицей и осознается как просторечное, хотя иногда употребляется и в поэзии. Ср., например, у Б. Пастернака:

 
Как были те выходы в тишь хороши!
Безбрежная степь, как марина.
Вздыхает ковыль, шуршат мураши,
И плавает плач комариный.
 

(«Степь»)

 
Мы делим отдых краснолесья,
Под копошенье мураша
Сосновою снотворной смесью
Лимона с ладаном дыша.
 

(«Сосны»)

Что касается слова мураш, то оно, как и муравей, родилось на базе общеславянского названия этого насекомого – morvF, ггюгуа, которое в других славянских языках дало соответственно серб. – хорв. мрав, болг. мравка, пол. тголука, mrowie «муравьи», словацк. mravec, полаб. morvi и др.

Древнерусское моровии изменилось в муравей под народно-этимологическим влиянием слова мурава «трава» (ий > ей в результате падения редуцированных звуков; ср. Сергий > Сергей).

Появление на месте звука в звука ш отражает нерегулярное суффиксальное «чередование» неясного происхождения (ср. кудрявый – кудряш, торговец – торгаш, воробей – воробушек, соловей – соловушка и т. д.).

Но не будем более ворошить «этимологический муравейник». Под занавес отметим лишь, что наш оборот встречается не только у нас. Он, например, имеет несомненные соответствия в польском языке (ср. mrowie przechodzi), в болгарском языке (ср. мравки полазват) и т. д. Поэтому не исключено, что фразеологизм мурашки бегают восходит в своей образной основе к общеславянской эпохе.

Черным по белому о выражении черная кошка пробежала

Фразеологических оборотов, имеющих в своем составе зоонимы, очень много, и они самые разнообразные. Приведем хотя бы выражения как белка в колесе (из басни Крылова), медведь на ухо наступил (о человеке, лишенном музыкального слуха), собаку съел (о нем см. с. 179), пустить красного петуха «поджечь», остались от козлика рожки да ножки «ничего не осталось», слово – не воробей, вылетит – не поймаешь, слона-то я и не приметил, белая ворона, дойная корова, (врет) как сивый мерин «бессовестно», (глуп) как сивый мерин «очень» и т. д. Среди них есть и несколько выражений со словом кошка (знает кошка, чье мясо съела; кошки скребут на сердце «тревожно, тоскливо» , жить как кошка с собакой «плохо, в бесконечной ссоре» и т. д.). К этому фразеологическому «семейству» относится и оборот черная кошка пробежала (между кем-либо) «произошла ссора, размолвка», в обиходе очень частотный и хорошо известный. Истоки этого оборота и его значения связаны с сейчас уже уходящими приметами и суевериями. Так, через порог нельзя здороваться – поссоришься; назад возвратишься, выходя из дому, – дороги не будет; встретить женщину с пустым ведром – к неудаче и т. д. Ср. у Мамина-Сибиряка в «Зеленых горах»: На охоту или рыбную ловлю он обыкновенно выходил ранним утром… Делалось это с целью, чтобы, – Боже сохрани, – какая-нибудь баба не перешла дороги.

Кроме названных, бытовало также поверье, что с человеком случится какая-нибудь неприятность, если ему дорогу перебежит черная кошка. Отсюда и «вырос» оборот черная кошка пробежала (между кем-либо), своеобразно отраженный затем в производном от него выражении дорогу перебежать (кому-либо) «опережая или мешая, испортить какое-нибудь дело».

Что касается фразеологизма, начинающего заглавие заметки, то оно имеет иные корни. Черным по белому является, несомненно, фразеологической калькой, и скорее всего калькой немецкого фразеологизма schwarz auf weiβ. А. И. Герцен употреблял его еще в «исконном виде»: если ты забыл или написал сгоряча – то все же оно остается schwarz auf weiβ.

Впрочем, подобные обороты известны и в других западноевропейских языках (ср. франц. noir sur blanc, англ. to put down in black and white и др.).

Своим рождением в древнем мире они обязаны обычаем писать на белой бумаге черными чернилами.

О двух «дорожных» фразеологизмах

Дороги бывают разные. Разными представляются и их названия (как словные, так и фразеологические). Остановимся кратко на перекрестке двух дорожных имен фразеологического характера. Их биография в целом довольно проста, однако не такая единообразная, как структура. По своей структуре они оба выступают в виде сочетания «прилагательное + существительное»: столбовая дорога и железная дорога.

Коротко скажем об их происхождении. О фразеологизме столбовая дорога у М. Фасмера в его «Этимологическом словаре русского языка» говорится буквально в двух словах: «Столбовая дорога. От столб». Это объяснение трудно считать достаточным. Оно является неполным даже по отношению к прилагательному столбовая. А уж о фразеологизме и говорить нечего. Вспомните использование нашего выражения в XIX в.:

 
В каком году – рассчитывай,
В какой земле – угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков…
 

(Н. Некрасов)

 
Вот мчится тройка почтовая
Вдоль по дороге столбовой.
 

(Народная песня)

Ведь слово столб, от которого посредством суффикса – ов-было образовано прилагательное в обороте столбовая дорога, вовсе не тот столб, который содержится в выражении пригвоздить к позорному столбу или во фразеологизме дойти до геркулесовых столбов. Вспомним, что позорный столб – это «установленное вертикально бревно, к которому раньше привязывали для всеобщего обозрения (выставляли на позор, т. е. «на обозрение»)». Пригвождали, кстати, к кресту. Поэтому оборот пригвоздить к позорному столбу является фразеологической контаминацией. Вспомним также, что на краю света Геркулес воздвиг совсем не деревянные столбы, а каменные в виде… Гибралтара и Мумы.

Слово столб в обороте столбовая дорога означает придорожный столб с указанием расстояния до какого-либо пункта. Такие столбы ставились на больших, магистральных, столбовых дорогах, соединяющих крупные населенные пункты, в отличие, например, от дорог проселочных.

Что касается оборота железная дорога, то его родословная совсем иная. Он возник (естественно, после появления в России первой железной дороги Петербург – Царское Село в 1837 г.) как калька франц. chemin de fer (буквально «дорога железа»).

На базе оборота железная дорога в разговорной речи возникло слово железка, аналогичное словам многотиражка < многотиражная газета, бетонка < бетонная дорога, фугаска < фугасная бомба и т. д. Оно подобно широко употребительному в XIX в. синониму чугунка.

Интересно, что в основу названия железной дороги было положено французское имя, а не английское (railway – «рельсовая дорога»), хотя первые железные дороги появились в Англии. Зато оттуда к нам пришло слово трамвай (tram «вагон, тележка», way «дорога»). Из американского варианта английского языка в качестве «дорожных» слов у нас (правда, на правах экзотизмов) можно отметить также такие производные от way «дорога», как собвей (subway) «подземная железная дорога» и Бродвей (Broadway), буквально «широкая дорога».

Два сердца в одном сердце

Как известно, у человека только одно сердце. Одно слово сердце найдете вы и в толковых словарях. Правда, у этого слова несколько значений, и в одном из них налицо любопытный «разрыв сердца» на две (по своему значению противоположные, антонимические) части.

В исходном, прямом, основном значении слово сердце выступает как название центрального органа кровообращения (ср. операция на сердце). В другом – вторичном и переносном – значении это слово употребляется сейчас как синоним слова средоточие (ср. Москва – сердце нашей Родины).

Еще одно значение, также вторичное и переносное, обычно определяется очень расплывчато: «сердце как символ переживаний, чувств, настроений человека». Ведь переживания, чувства и настроения у человека могут быть самые разные, даже противоположные. Именно этим и объясняется отмеченный смысловой «разрыв сердца».

Данное значение существительного сердце проявляется только тогда, когда оно употребляется в составе фразеологических оборотов. Здесь-то и становится особенно яркой антонимичность слова сердце. В одних оборотах оно называет различные хорошие чувства (душевности, расположения, внимания, волнения и даже любви): (у кого-либо) золотое сердце, от всего сердца, брать за сердце (что– или кто-либо), (быть) по сердцу «нравиться», принимать близко к сердцу, (у кого-либо) нет сердца «черствый человек» и т. д. В других выражениях слово сердце имеет уже значение «злоба, гнев, раздражение»: сорвать сердце (на ком-либо) «излить злобу», иметь сердце (на кого-либо) «сердиться, злиться», сказать с сердцем «сказать со злобой или с раздражением».

Чем объясняется такая смысловая многоплановость и противоречивость слова сердце? Она свойственна ему потому, что сердце считалось (в отличие от головы) вместилищем всех чувств, которыми может обладать человек, – от любви до гнева и злобы.

Многозначность слова сердце проявляется и в производных от него словах. Так, слова сердцевидный, сердцебиение образованы на базе существительного сердце в его прямом значении, слово сердцевина является производным от сердце уже в значении «средоточие». Но обратитесь к такому слову, как сердечный. От какого сердца оно образовано? Все будет зависеть от того, какое прилагательное мы возьмем. Сердечный в словосочетании сердечная болезнь является суффиксальным производным от слова сердце в его исходном значении «центральный орган кровообращения». А вот сердечный в словосочетаниях сердечный прием «искренний прием» и сердечные тайны «любовные тайны» будет уже иным: суффиксальным производным от слова сердце в переносном (притом положительном) значении «душевность, любовь». Возникает вопрос: а нет ли производных от слова сердце тоже в переносном, но уже отрицательном значении – «злоба, гнев»? Есть и такие. Во-первых, это наречие в сердцах «осердясь, в гневе» (это одно слово, хотя и пишется раздельно), возникшее в результате сращения предложно-падежного сочетания. Во-вторых, это глагол серчать «сердиться», образованный от сердце в значении «злоба, гнев» с помощью суффикса– а(ть) (ср. ужинать, мужать, делать и т. д.). Заметим, что его современное написание этимологически является неверным. Еще в XIX в. (ср. «Толковый словарь…» В. Даля) его писали правильно – сердчать.

Словами в сердцах и серчать состав производных от слова сердце «злоба, гнев» и ограничивается. Особняком стоят слова сердить, сердиться и сердитый. Но об этом в заметке «Как членится на морфемы и как образовано прилагательное сердитый– (см. с. 243).

С грехом пополам

Данное разговорное выражение означает «кое-как» или «с большим трудом». Второе значение более позднее, оно возникло на базе значения «кое-как». Наш фразеологический оборот появился из свободного сочетания слов с грехом пополам, в котором существительное грех обозначало не проступок, как сейчас, а ошибку. Таким образом, с грехом пополам буквально значит «пополам с ошибкой» (и следовательно, «кое-как»).

Заметим, что такое же значение имеет слово грех и в пословице На грех мастера нет.

В эпоху Пушкина значение «ошибка» у слова грех было еще вполне обычным. Вспомните хотя бы строки из романа «Евгений Онегин»: …Да помнил, хоть не без греха (т. е. «не без ошибки». – Н. Ш.), Из Энеиды два стиха.

С гулькин нос о с гулькин нос

Вы никогда не задумывались, почему этот оборот имеет именно такое значение? Очень просто. Ведь буквально выражение с гулькин нос обозначает «с голубиный (очень маленький) клюв». Предлог с указывает на употребление по размеру (ср. сам с ноготок). А слово гулькин является притяжательным прилагательным от гулька «голубь», в свою очередь образованного с помощью суффикса – к(а) от гуля того же значения. Слово же гуля как название голубя возникло на базе звукоподражательного подзывания гуль-гуль.

Бразды правления

Выражение это представляет собой книжный синоним слова власть. Отвлеченное значение «власть», характерное для него сейчас, является вторичным и возникло на основе очень конкретного. Это становится ясным, как только мы обращаемся к истории фразеологизма. Он сформировался на базе свободного сочетания слов бразды правления, в котором первое существительное, ныне устаревшее, означало «вожжи». Таким образом, буквально бразды правления значит «вожжи правления».

Заметим, что слово бразды «вожжи» не является старославянизмом и со словом бразды «борозды» (ср. у А. С.Пушкина: Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая) совершенно не связано. Слово бразды «борозды», заимствованное из старославянского языка, образовало омонимическую пару с исконно русским бръзды после того, как сильный ъ прояснился в о, а последнее затем в результате аканья совпало по звучанию с а (что по ошибке также было закреплено и в написании).

Стоять у кормила

Этот книжный фразеологический оборот со значением «быть у власти, управлять» возник в древнерусском литературном языке из свободного сочетания слов стоять у кормила, в котором слово кормило (ср. одноко-ренное кормчий «рулевой») обозначало руль для управления ходом судна.

Уже в советское время на базе нашего оборота возник фразеологизм стоять у руля (в результате замены архаизма кормило синонимическим руль, заимствованным из голландского языка). На его же основе как следствие «скрещения» с синонимическими выражениями находиться у власти, быть у власти появился, между прочим, и его более распространенный и этимологически явно ошибочный (в силу тавтологич-ности слова власть и оборота стоять у кормила) вариант стоять у кормила власти, который весьма употребителен, несмотря на свою исходную «незаконность».

Заметим, что и обороты находиться у власти, быть у власти появились на свет также не без влияния идиомы стоять у кормила. Ведь в древнерусском письменном языке слово кормило имело также и (несомненно, извлеченное из оборота стоять у кормила) метафорическое значение «власть».

Очная ставка

Очной ставкой, как известно, называется одновременный и перекрестный допрос лиц, сведение их лицом к лицу (в ходе судебного разбирательства) для выяснения правды.

Оборот очная ставка целиком состоит из частей, которых вне его сейчас нет. Ведь прилагательное очная «глазная» и существительное ставка, обозначающее действие по глаголу ставить, отдельно уже не существуют.

По своей структуре выражение очная ставка относится к модели «прилагательное + существительное», поэтому можно подумать, что оно возникло на базе свободного сочетания слов именно такого типа (ср. красная девица, зачетная книжка, голубая кровь и т. д.). Неважно, что его сейчас нет, раньше оно ведь могло быть. Однако такое решение было бы неверным, так как искомого (казалось бы, совершенно необходимого) переменного сочетания прилагательного и существительного очная ставка не было никогда.

Выражение очная ставка родилось сразу как фразеологизм в результате переработки более старой юридической формулы ставить с очей на очи (ср. в записи 1606 г.: Доводов ложных мне, великому государю, не слушати, а сыс-кивати всякими сыски накрепко и ставити съ очей на очи).

За душой нет ничего

Этот фразеологический оборот среди других ничем как будто не выделяется. Состоит он из привычных и всем известных слов. Ясно и его значение: (у него) за душой нет ничего значит или «он беден, у него нет денег», или – это значение вторично – «он пустой человек, духовное ничтожество».

И все же выражение это своеобразным и любопытным делает слово душа, имевшее в первоначальной форме оборота совсем не тот смысл, который мы сейчас в него вкладываем (и который выступает до сих пор в таких, например, фразеологизмах: (предан) душой и телом «полностью», от всей души «искренне», (жить) душа в душу «дружно» и т. д.). Дело в том, что существительное душа в исходном словосочетании за душой нет ни копейки (затем ни копейки заменилось более общим ничего) обозначает не душу, а ямочку, расположенную между ключицами на шее. Душой это углубление названо в свое время потому, что, по народным представлениям, здесь помещается душа.

Возникновение нашего оборота связано с существовавшим ранее обычаем хранить деньги на груди, за душой.

Заметим, что такое же несовременное значение имеет существительное душа еще в одном выражении – (у него) душа нараспашку, служащем для образной характеристики искреннего, откровенного и чистосердечного человека. В момент своего появления в речи словосочетание (у него) душа нараспашку обозначало человека с расстегнутым воротом рубахи, не боящегося показать, что у него за пазухой.

Сравните выражение с открытым забралом «честно, открыто», в котором слово забрало обозначает переднюю часть шлема, опускаемого на лицо для его защиты в сражении.

Нести околесицу и говорить невесть что

Названные в заголовке выражения синонимичны: и то и другое имеет значение «болтать чепуху». Но они объединяются друг с другом не только этим. В обоих оборотах современное значение возникло не сразу, причем и там и там в результате строгой, но справедливой оценки народом стилистики речи (в первом случае – с точки зрения ее ясности и краткости, во втором – с точки зрения ее точности). Оборот нести околесицу первоначально обозначал «говорить вокруг да около, не затрагивая прямо сути предмета, вести разговор намеками и недомолвками, не кратко и ясно, а очень многословно». Слово околесица (от наречия около) в нем ранее обозначало «не идущие к делу речи», которые, с позиции слушающего, являются помехой для понимания сути дела, и следовательно, лишним, пустяками, чепухой.

Выражение говорить невесть что получило значение «болтать чепуху» по другой причине. В новом значении этого оборота отразилось отрицательное отношение к людям, говорящим о том, чего сами точно не знают. В момент своего возникновения как устойчивого сочетания слов он буквально обозначал «говорить о том, чего не знает» и имел закрепленную форму 3-го л. ед. ч. говорит, не весть что. Слово весть в этом фразеологизме представляет собой 3-е л. ед. ч. настоящего времени глагола вѣдѣти «знать», вытесненного затем словом ведать того же значения.

Обороту говорить невесть что аналогично по своему внутреннему образному стержню выражение говорить черт знает что (другой вариант – говорить Бог знает что).

Три фразеологических алогизма

Почему мы говорим пятая спица в колеснице, и дешево и сердито, на воде вилами написано? Вы не обращали внимания на эти выражения? Нет, нет, не на значение этих устойчивых словосочетаний (оно ясно всем), а на то, что слова в них сочетаются «не в лад» с их значением, без учета логики и привычных смысловых связей. Почему же все-таки мы так говорим?

Выражение пятая спица в колеснице (о ком-нибудь или чем-либо лишнем и ненужном) возникло в нашей речи в результате соединения рифмованной поговорки последняя спица в колеснице («человек или предмет, имеющий очень небольшое – даже ничтожное значение в чем-то») и оборота пятое колесо в телеге (о ком-либо или чем-нибудь лишнем и ненужном), представляющего собой скорее всего дословный перевод немецкого выражения das fünfte Rad im Wagen. У Салтыкова-Щедрина еще встречается «промежуточное звено» – пятое колесо в колеснице: На одну минуту помпадуру даже померещилось, что он как будто совсем лишний человек, вроде пятого колеса в колеснице.

Разбираемое выражение взяло значение у оборота пятое колесо в телеге, а подавляющее большинство слов (кроме прилагательного пятая) позаимствовало из фразеологизма последняя спица в колеснице. Так родилась новая поговорка – пятая спица в колеснице.

Совсем другая история произошла с оборотом и дешево и сердито (о чем-нибудь дешевом, но в то же время вполне отвечающем своему назначению). Его состав остался неизменным, но нами оказалось забыто старое значение наречия сердито. Дело в том, что раньше слово сердитый среди других имело также значение «дорогой, хороший» (прилагательное сердитый образовано от сьрдь «сердце», ср. сердечный друг и дорогой друг). Это значение особенно часто и ярко проявлялось в обороте сердитая цена (ср. у Лескова: У графини теперь… страстное желание иметь пару сереньких лошадок с колясочкой, хотя не очень сердитой цены). Отсюда в качестве каламбура и появилось наше выражение и дешево и сердито (буквально «и дешево и дорого, хорошо», но дорого не по цене, а по качеству), причем несомненно как своеобразный полемический выпад против пословицы Дорого, да мило; дешево, да гнило.

Аналогичный случай того, как логичное стало алогизмом, наблюдается и в поговорке на воде вилами написано («очень сомнительно, неясно»), в которой первоначальное вилы «круги» (ср. вилок, диал. вил «завиток» и т. д.) – в силу выхода его из употребления – понимается (а правильнее – не понимается!) как вилы «вид сельскохозяйственного орудия».