Текст книги "Старая рана"

Автор книги: Николай Леонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

…Уже потом, поздно ночью, кое-как скинув сапоги и без сил рухнув на свою одинокую холодную постель, Регина почувствовала, как кружится голова от всего, что навалилось на нее за эти ужасные, невозможные, словно не из ее жизни два дня. Уже проваливаясь в сон, она неожиданно поднялась, взяла свой телефон и, набрав номер, проговорила:

– Это я. Жду тебя завтра в двенадцать у «Парка культуры».

Глава 2

День начинался типично и обыденно, и лишь пробивавшийся сквозь пухлые тучи слабенький луч солнца свидетельствовал о скорой смене времени года. Погода стояла еще холодная – на дворе догуливал свой срок февраль – и явно не подходила для беззаботных прогулок по паркам и аллеям. Да и вообще, находиться вне стен дома было некомфортно: ветер, мороз, гололед… Те же, кто все же оказался на улице, сделали это вынужденно, а не из желания пройтись и подышать свежим воздухом.

Полковник Гуров и Крячко сидели в своем кабинете и просто радовались жизни. Ну, кто радовался, а кто не очень. Станислав, к примеру, был в плохом настроении. Более того, был крайне раздражен.

– И надо же было додуматься до такого! – гневно вскрикнул он, довершив свою реплику несильным, но отчетливо слышным ударом кулака по деревянной крышке стола.

Крячко всю жизнь производил впечатление добродушного и покладистого человека. По сути, он таковым и являлся. Ему были чужды такие неприятные в общении качества, как зависть, жадность, злословие, уж тем более он не был склонен к подлости и предательству. Стас был миролюбив, не агрессивен и склонен к шуткам и балагурству.

Однако при всех этих положительных качествах было у него еще одно, делавшее общение с ним порой невыносимым. Качество это проявлялось периодически, и Крячко в такие моменты буквально преображался – из добродушного и покладистого человека превращался в не слишком адекватного ворчуна. В этот раз он негодовал по поводу своей жены, которая его вечно «пилит и жизни не дает».

– Ну, ты представляешь, представляешь, Лева? – эмоционально взывал Крячко, сетуя на поведение супруги. – Вот что с ней не так? Может, врачу показать?

Гуров сидел за столом и пил горячий чай. Ему было не до проблем Крячко, которые он считал пустыми и суетными. Хотелось просто насладиться моментом приятного безделья, причем безделья заслуженного. Всего два дня назад они вместе с Крячко раскрыли очень сложное и серьезное дело о поимке банды угонщиков, на которое ушло много времени, сил и нервов. В процессе расследования Гурова даже начинало охватывать отчаяние, что никогда им не выйти на главарей. И теперь, когда все относительно благополучно завершилось и половину банды пересажали, а вторую перестреляли в ходе операции, а главное, прекратились угоны дорогих автомобилей с убийствами водителей, испортить настроение Гурову не могло ничто и никто. Поэтому он просто сидел и отдыхал, не понимая негодования своего напарника.

Ничего особо странного в поведении Натальи, жены Крячко, он не видел. Ей вообще было свойственно периодически покрикивать на Станислава, и всякий раз это было по делу. Гуров полагал, что и на этот раз Стас просто накосячил, за что теперь и отдувается. Дав ему выплеснуть добрую порцию распиравшего его гнева, Лев поинтересовался:

– Ну, а причина в чем? Из-за чего сыр-бор?

Крячко покраснел, щеки его надулись, а глаза увеличились в размерах раза в два.

– А мне откуда знать?! – с искренним возмущением вскрикнул он. – Я же к ней по-нормальному, понимаешь, Лева? А она что?

Станислав очень ждал от Гурова солидарности, которая должна была выразиться в строгих порицаниях в адрес Натальи и безусловном осуждении ее поведения, но Лев лишь молча пил чай.

– Передай мне, пожалуйста, шоколад, Стас, – попросил он.

– Ты меня вообще не слушаешь, тебе лишь бы пузо набить! – обиделся Крячко.

– Кто бы говорил. Так ты передашь мне шоколад?

– Шокола-ад! – противным гнусавым голосом передразнил Крячко. – Вечно ты, Лева, выделываешься!

– А что не так? – удивился Гуров.

– Вот кто так говорит – шоколад? Сказал бы просто – шоколадку! Нет, нужно обязательно аристократа из себя корчить! – злился Крячко, не встретивший у друга поддержки и сочувствия. – Обрати внимание, ты даже картошечку простецкую как называешь?

– Как? – не понял Гуров.

– Картофель! – с явным презрением в голосе передразнил Крячко. – «Мария вчера приготовила картофельное пюре с куриным фрикасе!», или: «Сегодня в нашей столовой жареный картофель!» Тьфу!

– Знаешь, а ты не пробовал просто вести себя подобающе? – заметил Гуров, возвращаясь к больной теме отсутствия понимания в семье Крячко.

– А я что, веду себя неподобающе? – изумился Станислав.

– Это у тебя надо спросить. Почему Наташка начала на тебя кричать?

– Да черт ее знает, это же женщины! Кто вообще знает, что у них на уме? Вот сидит она такая и через секунду думает: «О, а чего это я так давно мужу мозг не пилила? Нужно срочно исправиться!» У меня, Лева, порой складывается впечатление, что женщины – это вообще не люди! Это пришельцы с другой планеты, призванные уничтожить весь человеческий род – то есть нас, мужиков! При рождении их забирают из родильного дома, отправляют на специальный астероид, где проводят полный курс по захвату планеты Земля, потом заставляют глумиться над мужиками, показывают им их слабые и сильные стороны, вбивают в голову программу по их уничтожению. Затем, по окончании этого курса, женщина радостно кричит «Я – БАБА!», после чего ей стирают тот участок памяти, который отвечает за посещение астероида, и возвращают младенцем на землю. И вот на протяжении всей жизни она как бы живет и понимает, что хочет семью и детей, но в голове у нее остался тот датчик, та программа, которая заставляет нас, мужиков, планомерно уничтожать!

– Слушай, Стасик, мне кажется, ты ошибся в корне! – расхохотался Лев.

– В смысле? – выкатил глаза Крячко.

– Ты избрал неверную профессию. Тебе нужно было стать писателем-фантастом, ибо фантазия у тебя развита на зависть отлично! Правда, тебе бы пришлось отваливать нехилую часть гонораров корректорам, которые бы замучились править орфографические ошибки в твоих опусах, либо нанимать наборщицу.

Стас надулся и замолчал, а Гуров продолжал:

– Я думаю, ты все же сильно заблуждаешься насчет женщин. Они на самом деле…

– А я вот в этом уверен! Иначе какой ей резон так ко мне относиться? – не стерпев, решительно возразил Крячко. – Пойми, Лева, я мужик! Я в семье главный! Все в доме на мне держится! А она не может этого простить и злится, что не получается мне перечить!

– А ты не думал, что корень проблемы кроется именно в тебе, а не в ней? Наверняка Наташка согласна, что ты глава семьи. Вот я, например, уверен, что у моей жены нет никакого датчика в голове. Тот, кто в семье главный, тот и настраивает на позитив или негатив всю семью.

– А у нас она настраивает! На один негатив!

– Тогда где же твое главенство, Стас?

– Я мужик, – повторил Крячко, считая это единственным неопровержимым аргументом в пользу своей позиции. – Как я скажу – так и должно быть. А она меня не слушает. И не уважает!

– Значит, проблема в тебе.

– Да ты знаешь, из-за чего она скандал вчера устроила? – вскинулся Станислав.

– Интересно послушать. А то ты уже полчаса жалуешься, а толком ничего не объяснил.

Крячко устроился на стуле поудобнее в предвкушении дождаться наконец поддержки и заговорил:

– Прихожу я домой, значит, вечером, и говорю ей – Наташка, а дело-то мы раскрыли! А она как начала орать, даже не дослушала!

– А что орала-то?

– Дело раскрыл, молодец какой, а вазу со стола так и не убрал! Представляешь? Вазу!

– А чего же ты вазу не убрал?

– Да она там уже месяца два стоит, с Нового года осталась. В ней конфеты лежали вкусные, ну, я и прихватил к себе в комнату, на стол поставил у компьютера и ел потихоньку… Зачем мне было ее убирать оттуда? Чтобы всякий раз за конфеткой на кухню таскаться, да еще у нее выпрашивать, потому что она их от меня прячет? Ну, а потом я конфеты доел, а ваза осталась…

– То есть жена два месяца просила убрать вазу, а ты этого так и не сделал?

– Ну, забыл! Как конфеты кончились – так и забыл! Задвинул ее за монитор, и… А она сегодня полезла туда пыль протереть, не заметила и разбила. Руку еще осколком порезала. А виноватым я оказался, как всегда! Главное, не лезь куда не просят! Говорил ей тыщу раз – не тронь мое рабочее место!

– Знаешь, Стас, – снова засмеялся Гуров, – а ведь твоя жена права, что конфеты от тебя прячет.

– Почему это? – набычился Станислав.

– Да потому что ты как ребенок! Вот слушаю я тебя, и у меня такое ощущение, будто говорит это не пятидесятилетний мужик, а прыщавый юнец в переходном возрасте, когда гормональная революция в организме переворачивает все его представления с ног на голову.

– Ты не понимаешь, Лева! – Крячко вскочил со стула и завертел перед его носом указательным пальцем. – Не понимаешь! Это унижение меня как главы семьи! Я сказал: пусть ваза стоит там, где я ее поставил! Я глава семьи, если сказал, что ваза будет стоять там, – она будет стоять там! Все, точка!

– А зачем она тебе там нужна? – Гуров уклонился от пальца Крячко, которым тот чуть не зарядил ему в глаз.

Этот простой вопрос поставил Крячко в тупик. Эмоции кончились, в бой неумолимо рвалась логика, и Крячко не нашелся что ответить. Он просто сверлил Гурова испепеляющим взглядом. Тот спокойно отвечал ему тем же, прихлебывая чай. Неизвестно, чем бы закончилась эта глазная дуэль, но спустя мгновение дверь в кабинет открылась, и перед сыщиками предстал глава Управления внутренних дел, их непосредственный начальник генерал-лейтенант Петр Николаевич Орлов. Он окинул взглядом кабинет и, улыбнувшись, сказал:

– День добрый! Как отдыхается?

Крячко углядел в этом невинном вопросе подвох и мгновенно нахохлился:

– А чего – отдыхается? Нормально отдыхается! Дел нет – вот и не работаем! И вообще, имеем право!

– Да я и не говорю ничего такого, – начал оправдываться Орлов.

Крячко, мгновенно уловив неуверенные и даже несколько заискивающие интонации Орлова, стал в позу:

– Мы, между прочим, дело раскрыли, вот теперь и отдыхаем! Новых дел никто не давал, вот и сидим!

– Да я понял, понял, Стас, все нормально. Спасибо за дело!

– Хорошо, если нормально, – ворчливо проговорил Крячко. – Только вот «спасибом» сыт не будешь!

– Это ты к чему?

– К тому, что можно было бы хоть иногда нам с Левой премию выписать за успешно раскрытое дело!

– Я вам только перед Новым годом выписывал премию! – напомнил Орлов. – В размере оклада, между прочим!

Крячко окинул его длинным выразительным взглядом и сложил в щепотку пальцы, явно подразумевая «да сколько там того оклада?».

Он не зря вел эти бессмысленные препирательства, казавшиеся таковыми только с виду. Хитроватый Крячко уже подметил состояние Орлова. Генерал-лейтенант чувствовал себя явно неуютно. В другое время, будь он стопроцентно правым, он не спустил бы Крячко нахальства и строго одернул бы его. Сейчас же в Орлове явственно сквозила неуверенность, а это означало, что он чувствовал за собой или какой-то грешок, или просто неправомерность. Крячко заметил это и решил воспользоваться ситуацией, вызвав в начальнике еще большее чувство вины, который, будучи сейчас уязвимым, «велся» на эти дешевые приемчики. Заметил смущение начальства и Гуров, знавший Орлова не меньше Крячко. Орлов явно хотел что-то сказать, но мялся, и Гуров прервал тишину:

– Петр Николаевич, а в чем причина вашего визита?

– Да поинтересоваться просто зашел, что да как, ничего такого…

Фальшь в интонациях Лев заметил сразу. Да и не любил он, когда тянут кота за хвост.

– Товарищ генерал-лейтенант, может быть, перестанем размазывать кашу по тарелке, а перейдем к делу? – насмешливо прищурив глаза, спросил он.

Орлов задумался, но промолчал. Стало очевидно, что у него есть некая работа к сыщикам, но, скорее всего, неофициальная, выходящая за рамки их прямых обязанностей, и далеко выходящая. Либо она была настолько неординарной, что никому в здравом уме не пришло бы браться за нее. Хоть Орлов никогда не злоупотреблял такими просьбами, однако сейчас, кажется, настал такой момент.

– В общем, вы правы, есть у меня некая, так сказать, просьба, – выдохнул генерал.

– Родил, наконец, – ехидно прокомментировал Гуров.

– Ну, так озвучивайте ее, Петр свет Николаевич, – расплылся в лицемерной улыбке Крячко.

Орлов еще пару секунд помолчал, что-то прикидывая, а потом загадочно произнес:

– А пойдемте ко мне в кабинет. Там и побеседуем.

– О как! Секретность, значит! – подмигнул Гурову Крячко. – Петр Николаич, сразу предупреждаем: если речь идет об операции по уничтожению ИГИЛ – это не к нам!

– Стас, тебе не надоело кривляться? – грустно поинтересовался Орлов. – Шестой десяток ведь разменял…

– Во-во! Лева меня уже сегодня попрекал возрастом! – кивнул Крячко.

Но Орлов уже шел к двери.

– Ну вот, не успеваешь отдохнуть от одной работы, другая наваливается, – притворно вздохнул Станислав, поднимаясь с места. – Да и еще, скорее всего, чрезвычайно сложное дело, которое требует немедленного начала!

– Петр, подожди! – окликнул Гуров. – Хотя бы вкратце обрисуй ситуацию, чтобы мы знали, к чему готовиться.

– Да ничего такого страшного, расслабьтесь, – пожал плечами Орлов. – Просто пришел ко мне один человек… Шапочный знакомец, по сути. Но персона важная! У его дочери какие-то проблемы, вот просит помочь разобраться.

– И все? – присвистнул Крячко. – Да это мы в пять секунд разрулим! А дочка у него симпатичная?

– Двое взрослых детей, – ответил Орлов. – Скоро внуки будут.

– Ух ты! – Лицо Крячко вытянулось. – Такая старая? Что ж там за знакомец у тебя? Однополчанин по Куликовской битве, что ли?

– Это у тебя, Станислав, двое взрослых детей, – пояснил Орлов. – И внуки не за горами. Так что ты больше о работе думай, а не о молодухах!

– Принято считать, что в нашем возрасте о душе надо думать, Петр, а ты мне все работу сватаешь, – посмеиваясь, говорил на ходу Крячко, идя за Орловым.

Гуров вышел последним и запер кабинет на ключ. Пока они поднимались на третий этаж, где располагался кабинет генерал-лейтенанта, он уточнил:

– Ну, а все же, Петр? Что за человек хотя бы? Род занятий?

– Виктор Борисович Берестов, – сообщил Орлов. – Начальник отдела Департамента городского имущества.

Скрип тяжелой двери в приемную заглушил длинный посвист Крячко…

Все трое прошли мимо бессменной секретарши Орлова, обаятельной Верочки, за обитую кожей дверь. В кабинете, в кресле напротив стола Орлова, сидел плотный лысоватый мужчина лет пятидесяти. Из-за намечающейся на макушке лысины и выпирающего из-под тугого ремня серых брюк брюшка он казался старше своих лет. Гуров на его фоне выглядел моложе чуть ли не на целое поколение, а Крячко… Крячко и в молодости был широк в кости, любил плотно поесть и ненавидел стричься, посему постоянно ходил лохматым, что не добавляло ему опрятности в облике. Словом, с годами Станислав мало изменился, разве что раздобрел.

– Здрасте! – первым поздоровался он с сидевшим и, шагнув, протянул руку для приветствия. – Будем знакомы – Станислав!

Чиновник вынужден был подняться, чтобы ответить на него.

– Виктор Борисович Берестов, – произнес он.

– Полковник Гуров, – представился склонный к сдержанности Лев и, отойдя в угол, уселся на свой любимый стул с жесткой спинкой. В таких ситуациях он предпочитал молчать и слушать. А Крячко, напротив, хотелось почесать языком. К тому же он изначально избрал в отношении чиновника и его дочери ироничный тон и теперь готов был его придерживаться. И даже строго сведенные брови Орлова не убедили его сменить тон.

Крячко уселся в мягкое кресло и, нацепив на лицо благодушную улыбку, приготовился слушать. Проблемы чиновничьей дочки он явно не считал серьезными.

У самого Берестова, видимо, было другое мнение, поскольку он смотрел на Крячко не слишком одобрительно, бросив попутно вопрошающий взгляд на Орлова. Тот чуть заметно кивнул – дескать, все в порядке.

– Я перейду сразу к делу, – заговорил Берестов. – Моя дочь Регина работала в Роспотребнадзоре. Проще говоря, санэпидстанции. Работала шесть лет, вполне благополучно до вчерашнего дня. Вчера у Регины случились крупные неприятности. Она позвонила мне вечером и сообщила, что ее забрал ОБЭП, прямо с рабочего места. Якобы взяли с поличным, в момент получения взятки. Я сразу же поехал в ОБЭП и добился, чтобы ее отпустили домой. До суда.

– А ее действительно взяли с поличным? – осведомился Гуров.

Берестов поиграл скулами и проговорил не слишком охотно:

– Не знаю. В Роспотребнадзор я еще не ездил – не успел. А по телефону решать подобные вопросы считаю неуместным. Но со слов Регины, ее подставили.

– Так она брала взятку или не брала? – в лоб спросил Крячко.

Орлов еще ближе сдвинул брови, но вид у Крячко был самый невинный.

– Не знаю! – поморщившись, раздраженно проговорил Берестов. – Я считаю, что этот вопрос должны выяснить вы, профессионалы!

Он достал из кармана носовой платок и провел им по выпуклому лбу, на котором выступили крупные капли пота, хотя в кабинете Орлова было нежарко. Сам генерал-лейтенант по-прежнему хранил молчание, не проронив ни слова с того момента, как они переступили порог кабинета.

– Но что конкретно вы от нас хотите, Виктор Борисович? – нарушил тишину Гуров. – Вы извините, но, по-моему, вы обратились не по адресу. Это не наш курятник.

– Что, простите? – воззрился на него Берестов.

– Ничего, просто поговорка такая, – улыбнулся Лев. – Я имею в виду, что мы не ОБЭП, экономическими преступлениями не занимаемся и не слишком хорошо разбираемся в специфике данных дел. Тут мы не специалисты. Вам воспользоваться лучше помощью настоящих профессионалов. Думаю, Петр Николаевич может дать вам рекомендации, к кому обратиться.

Этой фразой Гуров как бы подвел черту их едва возникшему диалогу. Он даже сделал неуловимое движение, чтобы подняться и завершить таким образом беседу, однако глухой голос Берестова остановил его.

– Подождите, полковник! – властно проговорил чиновник. – Я еще не все вам сказал. Дело в том, что сегодня утром моя дочь умерла.

Гуров, потерявший интерес к беседе, мгновенно взметнул на него взгляд. Внимательно смотрел и Крячко.

– Регина умерла… – повторил Берестов. – Ее убили. – Мне позвонили в половине одиннадцатого утра на работу, сказали, что найдена убитой женщина, в сумочке которой обнаружены документы на имя Берестовой Регины Викторовны. Я немедленно приехал, надеясь, что это какая-то чудовищная ошибка, недоразумение. Думал, что у нее просто украли сумочку – такое случается. Но оказалось, нет. Это была моя дочь…

Официозные нотки ушли из голоса Берестова. Перед сыщиками сидел уже не солидный чиновник, а немолодой усталый человек, подавленный свалившимся на него горем. Под глазами у него залегли тени, носогубные складки резко обозначились. Сейчас он выглядел так, словно годился Гурову в отцы.

К тому же постоянно промокал лоб, пот с которого теперь катился градом, и тяжело, с присвистом, дышал.

Орлов отодвинул ящик своего стола и достал длинный цилиндрический флакончик с надписью на немецком языке. Он нажал на кнопку, и из флакончика вылезла зеленая пилюля. Генерал налил в чашку воды и протянул Берестову вместе с лекарством:

– Примите, это отличное сердечное средство.

Берестов благодарно кивнул, бросил пилюлю в рот и залпом выпил воду.

– Как ее убили? – спросил Гуров, настраиваясь на деловой лад. Он знал, что подобное всегда отвлекает от тягостных дум и переживаний.

– Что? Ах, да… Ударили ножом. В печень. Сразу насмерть. Ее нашли неподалеку от дома, в чужом дворе. Она лежала прямо на земле. Что она там делала – ума не приложу!

– Виктор Борисович, расскажите, пожалуйста, поподробнее о вашей дочери, – попросил Лев. – Сколько ей лет, есть ли семья, чем любила заниматься в свободное время. Вы, я так полагаю, хотите, чтобы мы нашли убийцу?

– Да! – твердо произнес Берестов. – Именно этого я и хочу! Я хочу знать, кому могла помешать моя дочь! У кого поднялась рука лишить жизни молодую женщину, мать… – Он не договорил и снова припал к чашке.

Через несколько минут Берестов, немного придя в себя, рассказал, что его дочь Регина проживала в квартире на Новослободской вместе с мужем и восьмилетним сыном. Что никаких особых увлечений не имела, была человеком домашним и вечера после работы предпочитала проводить дома. Никаких инцидентов на работе у нее не было, в семье тоже все было нормально. Кто и по какой причине мог желать ей смерти – совершенно непонятно.

– А вы живете отдельно? – уточнил Гуров.

– Да, конечно. В Крылатском.

– А ваша жена в курсе случившегося? – спросил Крячко.

– Моя жена? – Берестов, кажется, удивился. – Нет, я еще не сообщал ей. А при чем тут это?

Тут настал черед удивляться сыщикам.

– Но ведь она родная мать Регине! – заметил Крячко.

– Ах, вот что, – грустно усмехнулся Берестов. – Я забыл упомянуть. С матерью Регины мы развелись десять лет назад. Она живет отдельно – я оставил ей квартиру, в которой мы жили в браке. Хорошая «сталинка» на проспекте Мира. И Ольге я, разумеется, сообщил о смерти дочери. Что касается моей жены, не думаю, что ей необходимо знать об этом в первую очередь. Дома я, конечно же, все ей расскажу.

– Понятно, – кивнул Лев. – А муж? Мужу вы сообщили?

– Дело в том, что я почему-то не могу дозвониться до Вадима, – ответил Берестов, почему-то замявшись.

– А где он работает? Нужно съездить туда, – предложил Гуров.

– Не нужно, – возразил Берестов. – Он работает у меня. Но тут вот какое дело… Вадим сегодня утром позвонил мне и попросил дать ему выходной. Сказал, что неважно себя чувствует.

– Вот как? И вы согласились?

– А почему нет? Вадим не склонен отлынивать от работы, к тому же сегодня я вполне мог обойтись без него, поэтому отпустил без возражений.

– А когда вы ездили на место происшествия, в квартиру заходили?

– Да, конечно, – кивнул Берестов. – Я думал, что Вадим спит, потому и отключил телефон, хотел рассказать про Регину… Но его дома не было, я застал только домработницу. Она сказала, что, когда пришла, квартира была пуста. У нее свой ключ, она всегда убирается, когда никого нет – Регина не любит присутствия посторонних в доме. Не любила… Я сказал, что она может идти домой, запер квартиру и поехал сюда.

– Странно, куда же мог деться ваш зять? Если он заболел, то должен был лежать в постели, – заметил Крячко.

– Не знаю, – развел руками Берестов. – Может быть, поехал в аптеку.

– Так сто раз уж должен был вернуться! – хмыкнул Стас. – А имущество их в браке приобретено?

– Вы на что намекаете? – холодно осведомился Берестов.

Крячко красноречиво зашевелил пальцами и с нажимом проговорил:

– Деньги. Это главный мотив всех преступлений после пьяной бытовухи. Но второе, как я понимаю, не ваш случай. Посудите сами: дочка ваша наверняка не бедствовала, квартира в новостройке в центре Москвы – это уже целое состояние по нынешним временам. Кому теперь достанется все это богатство?

– Вы переходите границы! – побагровев, бросил Берестов.

– Станислав! – строго произнес Орлов.

– А что такого? – повернулся к нему Крячко. – Вы подождите отмахиваться! Понятно, вам неприятно так думать, но поверьте, случай не столь неправдоподобный, как кажется. Да нам с Левой не пересчитать, сколько раз мы с таким сталкивались за свою разыскную жизнь – правда, Лев? То муж жену кокнет, то жена мужа.

– Крячко! – повысил голос Орлов, но того было уже не остановить.

– А вот какие отношения были у вашей дочери с мужем? – полюбопытствовал он.

– Нормальные! – отрезал Берестов.

– Ругались часто?

– Все мужья и жены периодически ругаются, – сухо сказал чиновник.

– Угу, – с пониманием вздохнул Крячко. – Значит, плохие отношения…

– У вас телефон с собой? – вклинился Гуров, пытаясь прервать это возникающее на ровном месте противоборство.

– Разумеется, – отозвался Берестов.

– Звоните, – бросил Лев.

– Куда?

– Зятю вашему звоните, набирайте.

Берестов достал из кармана широкий айпад и набрал несколько цифр.

– Абонент недоступен, – сообщил он.

– Та-а-ак, – протянул Крячко, выразительно глядя на чиновника.

– Да вы что, с ума сошли, что ли! – в сердцах выпалил тот. – Как вы себе это представляете? Вот так просто убил жену и отключил телефон? Да еще и отпросился у меня с работы, чтобы уж точно лишить себя алиби? Чушь какая! А вы, Петр Николаевич, говорили, что пригласите лучших сыщиков!

– Успокойтесь, пожалуйста, – миролюбиво произнес Орлов. – Это действительно очень хорошие сыщики. Просто опыт подсказывает им самые распространенные версии, которые необходимо исключить. Знаете, это как при постановке диагноза у врачей: первым делом исключить явно неподходящие варианты, чтобы выбрать точный. Так и у нас. Значит, вашего зятя можно исключить из списка подозреваемых.

– Это было очевидно с самого начала, – проворчал Берестов, но объяснение Орлова его убедило.

– А кто ведет дело о смерти вашей дочери? – спросил Гуров.

– Следственный комитет, – ответил Берестов.

– Понятно. Вы, Виктор Борисович, периодически зятя своего набирайте – вдруг отзовется? Кстати, как ваша бывшая жена отреагировала на смерть дочери?

– Как она могла отреагировать?! В шоке была! С сердцем плохо стало, «Скорую» пришлось вызывать.

– Может быть, не стоило оставлять ее одну? – заметил Орлов.

– Она не одна, – возразил Виктор Борисович. – С ней ее супруг. Нынешний.

– Ясно, – кивнул Гуров и спросил: – Значит, вы виделись с дочерью последний раз вчера вечером, после того как забрали ее из ОБЭПа, верно?

– Верно.

– И куда вы поехали после этого? Отвезли дочь домой?

– Нет, сначала поехали ко мне. Регину нужно было успокоить, к тому же я хотел, чтобы она мне подробно все рассказала. Но подробно не получилось. Дочь всю трясло, она была ужасно напугана. Постоянно твердила: «Мне конец», хотя я пообещал ей уладить это дело.

– Вы упомянули, что ее подставили. Кто и зачем?

– Этого я пока не выяснил. Думаю, что в Роспотребнадзоре, кто же еще! Там же еще тот серпентарий, каждый другого задушить готов!

– Зачем же ваша дочь пошла работать в такое место?

Берестов усмехнулся и посмотрел на Гурова каким-то странным взглядом.

– Регине нравилась ее работа, – ответил он дежурной банальностью.

– Пусть так, – не стал спорить Гуров. – Что дальше?

– Дальше я дал Регине выпить коньяка, потом еще успокоительного накапал. Успокоил, как мог, и отправил домой.

– Вы лично ее отвезли?

– Нет, вызвал водителя. Он довез ее до дома, Регина отзвонилась и сказала, что собирается ложиться спать. Я пожелал ей спокойной ночи и отключился. Все разговоры и выяснения мы оставили на сегодня. Регина должна была оставаться дома, я планировал заехать к ней после работы. Но… Получилось так, как получилось.

– А Регина не собиралась куда-то выходить?

– Нет, не собиралась.

– Она была на машине?

– Нет, машина стоит в гараже. Она пошла пешком. Куда и зачем – представления не имею.

– Может быть, просто в магазин вышла?

– В магазин? Возможно… Хотя к ним регулярно ходит домработница, она могла ей заказать купить то, что нужно.

Гуров задумчиво смотрел словно сквозь Берестова и размышлял.

– У вашей дочери пропало что-нибудь? – неожиданно спросил он.

Вопрос поставил Берестова в тупик. Очевидно, он над ним пока совершенно не задумывался.

– Честно говоря, я не могу вам точно ответить. Просто потому, что не знаю, что у Регины было с собой.

– Деньги, драгоценности, телефон, айфон?

– Вы что, хотите сказать, что мою дочь убили ради какого-то айфона? – раздраженно воскликнул Берестов.

– Эх, знали бы вы, ради чего в наше время могут убить! – махнул рукой Крячко. – Впрочем, как и во все времена.

Берестову подобное высказывание пришлось явно не по вкусу, и он метнул недовольный взгляд в сторону Крячко. Станиславу это было как с гуся вода, он лепил то, что думал, не особенно церемонясь. У Крячко было еще одно интересное качество: он никогда не робел перед высокими чинами и начальственными лицами. На должности, звания, регалии ему было абсолютно наплевать. Ни перед кем он не заискивал и не трусил. Высокопоставленные лица, что заставляли его коллег трепетать и невольно вытягиваться в струнку, не производили на Станислава никакого впечатления. Он беседовал с ними ничуть не более почтительно, чем со своими приятелями, порой держась даже несколько насмешливо, но, что удивительно, с их стороны не было никакой неприязни к нему. В большинстве случаев Крячко удавалось разойтись с очередной «шишкой» вполне мирно, оставив о себе благоприятное впечатление. Вот это умение строить отношения с людьми, находить общий язык было его ценным качеством. Однако оно тоже требовало умелого применения. Стать с Берестовым «накоротке» у Крячко, кажется, пока не получалось. Виктор Борисович явно больше благоволил Гурову, державшемуся суховато, официально и соблюдая дистанцию. Орлову, который, как часто бывало в его начальственном положении, оказался между двух огней, приходилось проявлять высший пилотаж дипломатии, дабы наладить контакт между всеми участниками этой беседы.

– В квартире Регины был произведен осмотр? – спросил Гуров.

– Кем? Мной? – уточнил Берестов.

– Следственным комитетом, – пояснил тот.

– Нет, они осмотрели лишь место, где все это… случилось с Региной.

– Что ж, тогда надо поехать и осмотреть, – Гуров посмотрел на Берестова.

– Но… Я не понимаю – а что там осматривать-то? – пожал тот плечами.

– Виктор Борисович, – чуть снисходительно пояснил Лев, – вы говорили о профессионализме. Так вот, когда речь идет о тяжких преступлениях – это уже наш профиль. Вот тут мы на своем месте, и если предлагаем что-то сделать, то не развлечения ради, а потому что так надо. Для следствия. Вы же знаете, как распоряжаться городским имуществом? А мы знаем, как раскрывать преступления. Так что лучше предоставить это нам. Согласны?

– Пожалуй. Да я не против! Давайте проедем. Только чуть позже. Я еще не все вам рассказал. Просто на фоне смерти дочери все это выглядит… довольно мелко. Хотя и не совсем.

– Виктор Борисович, перестаньте уже говорить загадками, – поморщился Гуров. – Что еще?

– Меня вчера ограбили, – после паузы произнес Берестов. – Точнее, обокрали, но сути дела это не меняет.

– Еще как меняет! – воскликнул Крячко. – Это ж другая статья!

– Стас, погоди! – отмахнулся Гуров. – Расскажите подробно, как это произошло?

– Вчера у меня была при себе крупная сумма денег, – стал говорить Берестов. – Я специально снял их, чтобы уплатить за освобождение Регины. К счастью, этого не понадобилось – достаточно было моей беседы с начальником отдела. Регину тут же отпустили. Деньги я, разумеется, взял с собой. Дома положил их в секретер, и… Они исчезли.

– Что значит исчезли? – нахмурился Гуров. – Испарились?