Текст книги "Главнокомандующий"

Автор книги: Николай Гуданец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Локальные силовые структуры неэффективны, – отрезал генерал. – И это проверено на деле. Как правило, против чужаков они беспомощны.

– Я не вполне улавливаю вашу логику, месье Березин, – картинно всплеснул руками Менье. – Только что вы привели в пример Россию и призывали увеличить помощь на местах. А теперь отказываетесь от предложенной помощи?

– Смотря какая помощь. Если разбавить водичкой спирт, он крепче не станет, – снисходительно разъяснил Березин. – А насчёт централизации: позвольте напомнить – проект «Ч» создали именно потому, что поодиночке от чужаков отбиваться тяжело. Вы предлагаете сделать шаг назад?

– Я предлагаю избежать чрезмерных трат.

– Один ваш соотечественник сказал: кто скупится кормить свою армию, будет кормить чужую, – процитировал Наполеона Березин, и на том спор окончился.

– Кто ещё желает высказаться? – спросил председательствующий.

С затаённой тревогой генерал вглядывался в лица дипломатов. От наскоков он вроде отбоярился, но поди знай, что у них ещё припасено. Кажется, француз ему крепко подгадил: скупость, как правило, берёт верх над опаской.

Обведя взглядом примолкших делегатов, Макмиллан поправил на носу очки в золотой оправе и продолжил:

– Есть предложение признать удовлетворительной работу проекта «Ч» за истёкший месяц. Возражений нет? Прошу голосовать.

К удивлению Березина, впервые члены комиссии одобрили его доклад единогласно. Лишь француз поколебался, прежде чем нажать кнопку на пультике. Не имевший права решающего голоса делегат Квебека озирался с кислой миной.

– Очень хорошо, – подытожил председатель комиссии. – Также полагаю, господа, необходимость расширения проекта вполне обоснована генералом Березиным. Насколько мне известно, резервный фонд ООН способен выделить необходимые средства на первое время. Сегодня мы можем одобрить увеличение ассигнований ориентировочно на пятьдесят процентов, а на следующем заседании утвердить новый бюджет во всех деталях. Прошу голосовать.

Снова голосование прошло как по маслу, воздержались только Франция и Южные Штаты.

Разулыбавщийся Макмиллан повернулся к Березину:

– Попрошу вас, господин генерал, незамедлительно составить смету и график предстоящих расходов. Скажем так, сколько средств потребуется для начала реорганизации и сколько в целом. Можете предварительно обсудить со мной детали. Обещаю вам максимум содействия.

– Крайне признателен, господин Макмиллан. У меня есть ещё небольшая просьба, если позволите.

– Слушаю вас.

– Желательно, наконец, предоставить мне постоянный служебный допуск в штаб-квартиру ООН, – заявил Березин. – Например, сегодня меня около пяти минут продержали в общей очереди на входе. Мелочь, но приятного мало.

– Разумеется, генерал, я распоряжусь, – Макмиллан вооружился золочёным стилом и сделал пометку на экране карманного компьютера. – Благодарю всех, заседание окончено.

Делегаты зашевелились, переговариваясь, наливая в стаканы минералку, перекладывая в портфели свои компьютеры и бумаженции.

Секунду-другую Березин сидел в тихой ликующей оторопи, ощупью нашаривая рядом с компьютером трубку и табак. Прежде чем он успел разъединиться с залом заседаний, делегат от России Ракитский направился в его сторону, издали помахав приветствующе рукой.

– Зайдёте ко мне на пару слов? – спросил тот, приблизившись.

– Конечно, Леонид Сергеевич. С удовольствием.

– Минут через десять я буду в своём кабинете. До встречи.

Задав компьютеру маршрут переключения на резиденцию Ракитского, Березин набил трубку и с наслаждением закурил, откинувшись на спинку кресла, блаженно прикрыв глаза. Не так уж плохо закончилось сегодняшнее заседание, вопреки ожиданиям, совсем даже не плохо...

Он едва не задремал, как вдруг компьютер издал тихую сигнальную трель, и перед ним возник восседающий в кресле Ракитский – седовласый, горбоносый, похожий не то на бедуина, не то на его скакуна, как выразилась некогда о Пастернаке Ахматова.

– Для начала давайте обезопасимся от прослушивания, – предложил дипломат, и в его пальцах блеснул файловый ключ, стилизованный под старинный, от механического сейфового замка. Ого, значит, разговор предстоит особо секретный.

Протянув руку в свой виртуальный кабинет, Березин извлёк из ящичка бюро связку ключей, отыскал точно такой же, как у Ракитского, с двумя зазубренными бородками, и активировал его. С этого момента их общение пошло через шифрованный канал. Кодовая система МИДа несколько уступала военной, но тоже считалась надёжной.

– Не скрою, Андрей Николаевич, я за вас волновался сегодня, – начал дипломат. – Думал, после вчерашнего демарша Квебека вам придётся несладко. Но вы оказались на высоте.

– Простите, какой демарш вы имеете ввиду?

– Вы разве не читали свежую прессу? – в свою очередь удивился Ракитский.

– Каюсь, не успел.

– Ах, вот что, вы даже не в курсе... – дипломат сделал соболезнующую мину. – Видите ли, вчера премьер-министр Квебека гостил в Париже и заявил, что базы проекта «Ч» необходимо передать под юрисдикцию правительств соответствующих стран, а за комитетом «Ч» оставить функции координирования.

– То-то, я гляжу, пузан из Квебека раньше сидел тише воды ниже травы, – проворчал генерал. – И вдруг расхрабрился, вылез, на́ тебе...

– Разумеется, Франция поддержала его инициативу. Само собой, эту свинью вам подложили специально к сегодняшнему заседанию.

– Но на что ж они рассчитывали? – возмутился Березин. – Двоевластию в армии не бывать, это полный бред. Если проект раздробят, я немедля подам в отставку.

– Не исключено, что как раз на это и был расчёт, – мягко урезонил его Ракитский. – Откровенно говоря, вы у многих здесь как бельмо на глазу, Андрей Николаевич. Приобрели слишком много веса.

– Это для меня новость. Ещё совсем недавно на комиссии шпыняли, как последнего салагу.

– Благодарите прессу, хоть вы её и не перевариваете. За последние недели вы стали чрезвычайно популярной фигурой. О чём свидетельствует хотя бы результат сегодняшнего голосования. И, как водится, одни газеты вас превозносят до небес, другие начали против вас бурную атаку. Неужто и это мимо вас прошло?

– Читал я их байки, – с горечью пробормотал Березин. – На Западе всегда боялись России. А теперь ещё пуще боятся её и ненавидят. Грозят с пеной у рта, что Россия превращается во всемирного жандарма, хотя зачем нам такое счастье. На него прежде янки зарились, пока у них кишка не лопнула вместе с долларом.

– Нравится это нам или нет, но боязнь Запада вполне обоснованна, – рассудил Ракитский. – Проект «Ч» ведёт интенсивные научные разработки, осваивает благодаря им новейшие виды вооружения, фактически под эгидой одной страны, России. А те, кто стремится раздробить проект, надеются таким образом получить доступ к новейшим военным технологиям.

– Значит, Квебеку, простите, что – с Канадой воевать неймётся?

– Дело не в одной стране, за кулисами этой интриги целая толпа ждёт результата.

– Дождутся они, не дай Бог, массированного вторжения, – угрюмо предсказал Березин.

– Для них это пока гипотеза. А так называемая русская угроза – вот она, вполне ощутима.

– Всё с ног на голову. Сущий дурдом.

– Ничуть. Давайте посмотрим на дело, ради объективности, глазами другой стороны, – предложил дипломат. – Россия вкладывает в проект «Ч» очень много, зато и получает колоссальную отдачу. Статус-кво держится не в последнюю очередь на том, что во главе проекта стоит боевой русский генерал. При этом вся элитная военная мощь планеты сконцентрирована в одних руках. В ваших руках, Андрей Николаевич. Так что, говоря суконным газетным языком, создавшаяся ситуация вызывает беспокойство мировой общественности.

– Может, мировой общественности не надо читать бульварную прессу на ночь? – молвил заботливо генерал. – Или валерьянки попить?

– Что ж, дайте соответствующий приказ, – в тон ему ответил Ракитский.

– Мировая общественность – это, конечно, непрошибаемый аргумент... – ёрнически продолжил Березин. – Особенно ежели она беспокоится. И русских боится пуще чужаков. А я вот сегодня ходил в атаку под Гомелем, там видел сорок поселян, колхозников. У них чужаки головы поотрубали, в сарае за ноги прибили кверху ногами. Они, конечно, не мировая общественность, куда им до неё...

К горлу подкатил комок, генерал осёкся, перед глазами закачался изуродованный, облепленный мухами труп женщины, из обрубка шеи мерно капала кровь.

– Зря вы со мной ершитесь, Андрей Николаевич, – сокрушённо покачал головой Ракитский. – Как будто я не на вашей стороне. Знаю-знаю, и дипломатов тоже вы не жалуете, как и репортёров.

– А вы посмотрите ради объективности глазами моей стороны. Ваши аккредитованные коллеги за полгода мне печёнку проели своими змеиными экивоками.

– Да, ваше счастье, Андрей Николаевич, что вы не вращаетесь постоянно в здешних кулуарах, – с полуулыбкой согласился дипломат.

– Вот уж о чём непрестанно скорблю, – фыркнул генерал.

– Видите ли, ситуация сейчас накалена предельно. И европейские, и американские тузы спят и видят, чтоб уесть Россию. Ищут, как бы половчее отыграться за пересмотр мировых цен на сырьё. Арабы тоже в панике, из-за российских флуктуаторов потребность в нефти упала вдесятеро. Вот и цепляются к вам. Боюсь, это лишь цветочки, Андрей Николаевич, а ягодки будут впереди. У нас тут ещё на носу заседание Совбеза о присвоении особого статуса наблюдателя в ООН Республике Одинокой Звезды. Россия эту инициативу поддерживает, а Южные Штаты в ярости, на этой почве они даже готовы стакнуться с северянами...

Березин слушал вполуха менторские разглагольствования Ракитского, его ничуть не интересовали вековечные ооновские дрязги, лавирование, битвы бульдогов под ковром. И внезапно совсем выпал из скучного общения, осенённый вырвавшейся из-под спуда шальной мыслью. А ведь мировая общественность права, паскуда. У него, Березина, в руках и впрямь сосредоточена громадная боевая мощь. Целиком подчинённая лично ему. При желании он запросто может эдак шевельнуть вверенными ему военными мускулами, навести строгий порядок на грешной планете. Чтоб какие-то там премьеры мелкотравчатые не ставили палки в колёса. Правда, для такого шага ему недостаёт самой малости – рехнуться. Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй мя, грешного...

– Так что вы сегодня на коне, Андрей Николаевич, но этим обольщаться не следует, – наконец стал закругляться Ракитский. – Вас изо всех сил будут пытаться лишить вашего поста, дискредитировать, морально подавить. Имейте ввиду. А касательно отставки, прошу вас, и думать забудьте.

– Хорошо, Леонид Сергеевич, учту. Спасибо за науку.

– Что ж, успеха вам.

И Ракитский, поднявшись с кресла, отвесил церемонный полупоклон, чем немало удивил Березина.

На выходе из штаб-квартиры ООН генерал обернулся. Позади него высился кондитерский апофеоз ооновской сайты, точно изваянная из позолоченных облаков пирамида безвкусицы. Концентрат государственных стратегических интриг, цитадель изощрённой дипломатии, ну её к ляду. Как подметил один шутник, у каждого века своё средневековье.

Выйдя из вирела, Березин почувствовал волчий голод и потребовал у Василия ужин. На дворе уже смеркалось. Жара улеглась, из приоткрытой оконной рамы веяло свежим травным и листвяным весенним духом. Таганская площадь зажгла аквариумы витрин, развесила прихотливые цепочки огней, по лиловой заводи мостовой шустрыми светляками пробегали фары машин.

Поев, генерал принял ванну и, переехав на кресле в спальню, лёг в постель. Похоже, он перенапрягся за минувшие сутки. В голове гул, во рту кисло, придётся глотать снотворное, чтобы не промаяться бессонницей до рассвета. Он выдавил капсулу из лафетки на ладонь, поколебался, добавил вторую и проглотил, запив минеральной водой прямо из пластмассовой бутыли.

Погасил бра, откинулся на подушку, закрыл глаза. Его беспокойные мысли неотвязно вились вокруг раззолоченного муравейника ООН, чёрт бы их всех прибрал. Старый лис Ракитский вроде как всей душой болеет за него. Но случись чего, если найдут зацепку и раздуют вокруг проекта бешеный скандал, сдаст ведь, как стеклотару. Знаем мы этих флюгерных дипломатов.

Голову начал обволакивать снотворный туманчик. Назавтра реакция будет ослаблена... Ладно, неважно, главное, теперь спать, спа...

Глава 4

После десерта гости разбрелись по лужайке перед особняком, и два чернокожих боя в белых пиджаках проворно обносили их напитками.

Стоя возле бассейна, Стивен Паттон издали наблюдал, как гурьба мелких сошек восторженно вьётся вокруг Макмиллана, стоящего возле садовой беседки об руку со своей поджарой стервой. Честное слово, поганому ублюдку Джимми стоит шевельнуть пальцем, и вся эта шантрапа кинется наперебой целовать его коричневую задницу. Противно смотреть, как они раболепствуют.

Помрачневший Паттон отвернулся и взглянул поверх шеренги стриженых кустов туда, где чёрная щербатая челюсть небоскрёбов наполовину вгрызлась в пухлое закатное солнце. Похоже, изнуряющая сволочная жара обосновалась в столице прочно: на безжалостном небе ни тучки, а прилетевший из Кентуккской пустыни шершавый суховей лижет щёку.

– Привет, Стиви! – услышал он весёлый звучный бас и обернулся на оклик.

Едва не споткнувшись о змеящийся в подстриженной траве оросительный шланг, к нему подошёл старина Хьюз, разулыбавшийся до ушей.

– Как поживаешь? – обмениваясь с ним крепким рукопожатием, прогудел бывший однокашник. – Чертовски рад тебя видеть, дружище.

– Взаимно, Боб.

– Ну, по такому поводу грех не выпить.

Щёлкнув пальцами, Хьюз подозвал боя и взял с подноса порцию виски. Паттон предпочёл дайкири.

– За встречу, – молвил он, улыбаясь Хьюзу поверх бокала.

– Может, чокнемся на русский манер? – шутливо поддел его Боб.

– Idi na fig, bratok.

Рассмеявшись, оба сделали по глотку.

Они сдружились ещё в Фи-Бета-Каппа, но после университета виделись редко, в особенности когда Хьюза назначили консулом в Корею, а Паттона закатали помощником секретаря посольства в Москве. Изрядно помотавшись по разным странам, в столицу оба вернулись недавно и почти одновременно. Вопреки ожиданиям, Стивен оказался на побегушках у продувной бестии Макмиллана, который благодаря удачной женитьбе сразу вышел вперёд на полкорпуса. Зато Хьюзу посчастливилось, его взяли в Исполнительное управление президента, а в госдепе упорно ходили слухи, что теперь Боба прочат чуть ли не в заместители госсекретаря. Так или иначе, с ним стоило поддерживать добрые отношения. Славный парень Боб, стопроцентный американец и карьеру делает успешно.

– Как поживают Кэт и детишки, надеюсь, у них всё в порядке? – поинтересовался Хьюз.

– Вполне. А как твоё семейство?

– Потихоньку. Как тебе служится?

– Лучше некуда, – нагло солгал Стивен. – А тебе?

– Тоже. Между прочим, старина, я заметил, с каким выражением лица ты только что разглядывал своего начальничка.

– Ну, и? – внутренне Паттон подосадовал, что невольно дал маху, наверняка здесь не один Боб такой глазастый.

– Вроде бы ты от него не в восторге, скажем так.

– Тебе померещилось. Я его обожаю.

– С тех пор, как Джимми окрутил дочку Роуза, он быстро пошёл в гору, – проронил Хьюз, задумчиво глядя в сторону именинника и его жены.

– Зато ходит рогатый, как олень, – ухмыльнулся Паттон.

– Ну, тут уж каждый сам выбирает, – рассудил Боб. – Хотя думаю, на его месте ты справлялся бы гораздо лучше.

– Предлагаешь мне отбить у него всеобщую подружку Сьюзи? – продолжал дурачиться Стивен. – Нет уж, ни за какие коврижки. Я не пёс, на кости не бросаюсь.

– Я имел ввиду его кресло, а не постель.

Моментально Паттон насторожился. Разговор принял неожиданный оборот, и не поймёшь, то ли Хьюз просто треплется, то ли располагает важными конфиденциальными сведениями на будущее.

– У меня маловато карьерных шансов. Я не баба, не инвалид и не цветной, – отпустил он древнюю шутку и пригубил дайкири. Коктейль тихонечко горчил.

– Уверен, Стиви, у тебя ещё всё впереди, – заверил Хьюз, продолжая беззаботно топтаться на мозоли у Паттона.

Судя по утешающей интонации, всё-таки Боб молол языком без всякой задней мысли. Стивену стало совсем тошно, и он резко сменил тему разговора.

– Знаешь, Боб, я вчера болтал с одним парнем из южан. У них там Афроисламская партия развернулась круто, рассчитывает осенью урвать двадцать пять процентов голосов. Как тебе нравится такой прогноз?

– Не слишком ли жирно им будет? – пренебрежительно сощурился Хьюз и кивком указал в дальний конец лужайки, где на мачте развевался государственный флаг с двадцатью полосами и белоголовым орлом. – Вообще-то на этом флаге должно быть снова полсотни звёзд, как ты думаешь, Стиви?

– А сто пятьдесят – ещё лучше, – подмигнул Паттон и выудил из бокала вишенку.

– Чётко словил подачу! – расхохотавшись, Хьюз хлопнул Стивена по плечу. – Ещё бы, помнится, в сборной ты был самым хватким центровым.

– Вижу, ты в Сеуле глубоко проникся идеями национального объединения.

– Ещё бы. В конце концов, неужто мы хуже корейцев? Пускай русские сколько угодно пытаются разыгрывать техасский вариант. С великой нацией такие номера не проходят. Мы просто обязаны консолидироваться, наконец.

– Ты знаешь, на самом деле нашу страну развалили не русские, – процедил Паттон.

– Ого, что-то новенькое. Попробуй-ка объяснить это ребятам из «Таймс». Уверен, они тебя расцелуют на радостях.

– Плевал я на их агитки. Видишь ли, в конце концов, дело не в потере Аляски. Поначалу ведь Бетти Росс вышила флаг с тринадцатью звёздочками. И ничего, потом их прибавилось. А вот стоило потерять одну, и всё вдруг пошло вразнос. Знаешь, почему?

– Скажи, сделай одолжение.

– Соединённые Штаты загублены подонками вроде того цветного парня, у которого сегодня день рождения, – набычившись, провещал Паттон. – Ради своих барышей они мать родную на куски порубят, не говоря уж о собственной стране.

– Спору нет, если у тебя в гостях Макмиллан, приглядывай за своими серебряными ложечками. Но, насколько мне известно, Джимми не прикормлен русскими, – возразил насмешливо Хьюз. – Наоборот, подозреваю, он вовсю обчищает их карманы.

– Какая разница. Ты понимаешь, что я имею ввиду.

– А я и не знал, что ты в Москве стал таким заядлым русофилом, – развеселился Боб.

– Ты меня не так понял, – погрозил ему пальцем Паттон. – Чего-чего, а русских я изучил достаточно. И не строю иллюзий на их счёт.

– О-о, ты понимаешь загадочную русскую душу?

– Понимаю одно, что от них можно ожидать чего угодно. Их место в клетке, старина.

– Даже так?

– Именно так, – ощерился Стивен. – Русский будет улыбаться тебе, как родному брату. Потом ни с того ни с сего возьмёт и воткнёт тебе ножик в брюхо. И тут же примется плакать, какой чудесный парень загибается у него на глазах. Заметь, и то, и другое, и третье он проделает совершенно искренне.

– Ух ты, – восхитился Хьюз. – А я и не знал, что они так похожи на нас.

– Но у них есть одна хорошая пословица: кто роет западню, сам же в неё угодит. Сегодня их патриарх заигрывает с афро-американскими мусульманами. Не понимая, что в итоге может нарваться, как уже было с Ираном. – Паттон махом осушил стакан, повертел в руке, поставил на край бассейна и многозначительно выдохнул. – Не всё же нам одним страдать от исламского ядерного терроризма.

– Мысль интересная... Ладно, дружище, рад был с тобой поболтать, – Боб слегка приобнял его за плечи. – Мне тут надо ещё кое с кем перемолвиться. При случае звони, заходи в гости. Нам, патриотам, надо держаться друг за друга, верно?

– Это уж точно, – просиял Стивен.

Энергичной походкой Хьюз направился в сторону беседки, сразу затерявшись в броуновской толчее гостей, многие из которых уже изрядно поднабрались.

А Паттон остался стоять столбом, радостно переваривая услышанное.

Боб пользуется сильной протекцией в президентском аппарате, он тёртый калач, у которого всегда нос по ветру, а ухо востро. В прошлом месяце, при случайной встрече в коридоре госдепа, он едва кивнул и заспешил дальше. Теперь вот сам подошёл выпить и посудачить, ещё и обнял на прощание.

Установочная беседа, вот что это такое, сэр. Будучи на посольской работе, Паттон сам не раз их проводил, и задним числом вдруг чётко распознал все немудрёные психологические уловки Боба, сопоставил и свёл воедино его намёки, достаточно прозрачные. Вот уж от кого не ожидал захода на обработку, так от старины Хьюза. Впрочем, тот услышал именно то, что и требовалось.

Молодчина, Стиви, сказал он сам себе. Первую подачу изловчился поймать с ходу, теперь надо ждать следующей. Как видно, в президентском аппарате не слишком довольны распросучьим воришкой Макмилланом.

Проходивший мимо вразвалочку охранник в пропотевшем под мышками сером пиджаке покосился на Паттона и закосолапил дальше, скрывшись за кустами. Ну-ну, парень, давай, стереги своего босса, покуда его ещё не вымели поганой метлой. С ним покончат вовсе не террористы. По части карьеры Джимми Макмиллан наверняка теперь покойник, и тут уж никакие телохранители не уберегут. Моё почтение, сэр.

Ни с кем не попрощавшись, в лучезарном настроении Стивен вышел из ворот виллы на улицу, прошёл вдоль длинной вереницы шикарных автомобилей и сел в свою старенькую «Ладу-Крайслер», ещё не совсем остывшую от бешеной дневной жары. Хитро подмигнул себе, глядя в зеркальце, и включил зажигание.

Всё в порядке, среди великой нации есть ещё патриоты, они в курсе махинаций Макмиллана и ценят молодчину Стиви Паттона. Как говорят русские, подсчёт цыплят следует делать осенью. То-то.

Он ехал домой чуть ли не через весь город, мурлыкая от избытка радости старинную славную песенку: «All my troubles seems so far away...» Переезжая через мост, залюбовался стремительными очертаниями небоскрёба ООН, похожего на космический челнок, нацеленный острыми башенками в звёздное небо. Скажу вам по секрету, господа, не удивляйтесь, но скоро у американской делегации будет новый глава. «So, I believe in yesterday...» Далеко внизу маслянисто поблёскивали тёмные воды Миссисипи.

Подъехав к дому, он поднялся на лифте к своей квартире, вошёл в неё и шагом триумфатора направился в кабинет. Откинул крышку передвижного бара, смешал себе дайкири и сел в кресло с бокалом в руке, взгромоздив ноги на столик. Жалко, не с кем обсудить шикарную новость: Кэт с малышами ещё неделю будет загорать в Гриндавике. Хотела опять на Таймыр, детишки в восторге от тамошних пляжей. К сожалению, русские курорты всё же чересчур дороги по сравнению с исландскими. Ничего, скоро нам будет по карману любой отель.

Жёсткая тишина необитаемых комнат давила на барабанные перепонки. Паттон отхлебнул из бокала, поразмыслил, добавил в коктейль ещё капельку дайкири.

Чертовски обидно коротать этот шикарный вечер в пустой квартире одному. Впрочем, дело поправимое. Можно ведь устроить себе потихонечку маленький праздник по сходной цене.

Вынув из чехольчика на поясе сотовый телефон Стивен отыскал в его памяти нужный номер и позвонил.

– Эскорт-служба «Эдем» к вашим услугам, – проворковала дама, судя по голосу, ничуть не похожая на стража-архангела с огненным мечом.

– Я хотел бы пригласить к себе домой одну вашу девушку по имени Эллен, – заявил Паттон, нервно крутя в руке бокал.

– Весьма сожалею, сэр, но Эллен сейчас занята, – сокрушённо призналась дама.

– Что ж, я мог бы и подождать.

– Её заказали на всю ночь, сэр. Но у нас есть очень славная девчушка на замену, если вам угодно...

– А она худенькая? – озабоченно поинтересовался Паттон.

– Не волнуйтесь, вы не прогадаете, – в голосе дамы прорезалась щекочущая доверительность. – Она прямо копия Элли, стройненькая и с крепким бюстом. Вы ведь именно таких предпочитаете, я правильно понимаю?

Таким глубоким бархатным контральто наделены, как правило, томные клуши с дряблыми бёдрами, обвисшими грудями, расхлябанной вялой вульвой. Вроде Кэт. Тем не менее, приятный голос в трубке быстро завёл Стивена, в паху сгустилась и заиграла тёплая ртуть.

– О'кей, я её приглашаю. Часа на два.

В горле у Паттона пересохло, и он жадно глотнул дайкири.

– Разумеется, вы в курсе наших расценок?

– Если они не изменились за неделю, то да.

– Будьте любезны продиктовать ваш адрес...

– Трумэн-роуд, пятьсот восемьдесят пять, квартира триста шесть, одиннадцатый этаж, – с расстановкой произнёс Стивен.

– Ждите вашу гостью через пятнадцать минут. Весьма признательны, что вы позвонили нам.

– О'кей, – повторил он и отключил телефон.

Чёртов галстук вконец достал Паттона. Сдёрнув шелковистую удавку, он с облегчением вздохнул и расстегнул воротничок. Встал с кресла, подошёл к окну. Вдали, за куполом Капитолия, возвышалось здание ООН, оно притянуло его взгляд, точно магнитом. Ближе к следующему уик-энду надо будет позвонить Хьюзу, предложить ему партию в теннис, что ли. Элли отличная девчонка, бойкая и заводная, ну, да ничего, для разнообразия попробуем другую. Как только его назначат полномочным представителем при ООН, первым делом он сменит квартиру, для начала – снимет пентхауз. Увидеть бы рожу Макмиллана, когда тот узнает об отставке, честное слово, ста косых не пожалел бы. Или, может, лучше сразу взять загородную виллу в рассрочку, пока опять не вздорожали...

Внизу прошумела машина, визгнули тормоза. Кажется, его девочку привезли. Стройненькую цыпочку с тугими грудками. Чёртова столичная дороговизна, придётся выложить целых пятьдесят тысяч. Впрочем, раз в неделю можно себе такую роскошь позволить.

Да, действительно, зазвонил домофон, и Паттон поспешил в прихожую.

– Кто там? – на всякий случай спросил он в микрофон.

– Фирма «Эдем», по вызову.

– Поднимайтесь, открываю.

Вскоре брякнул дверной звонок, Стивен отпер.

Стоящий на пороге бритоголовый кряжистый шофёр, он же охранник, он же кассир, без лишних слов требовательно протянул сложенную совком ладонь за деньгами. Паттон достал бумажник, отсчитал пять шершавых бумажек с портретом Клинтона и сунул их парню в руку. Тот осклабился и отступил на шаг, освобождая дорогу заказанной девице.

– Через два часа подвалишь, – через плечо велела она и прошествовала в квартиру.

Паттон запер дверь на все три замка.

– Добрый вечер, – сказал он, повернувшись и оглядывая девицу.

– Привет, – ответила та.

Товар прислали что надо, первый сорт. Осиная талия, крепкие груди таранят обтягивающий люрексный свитер задорными сосками.

– Будем знакомы, меня зовут Билли, – разулыбавшись, произнёс Паттон.

– А меня Барбара, – ответила она, тряхнув крашеными льняными кудряшками.

Первостатейная оторва. Влажная улыбка на сочных губах плохо вяжется с жёстким взглядом её булавочных зрачков. Похоже, с ней будет ничуть не хуже, чем с Элен.

– Проходи, Барбара, сюда, прошу.

Процокав каблучками в кабинет Стивена, девица окинула взглядом стеллажи со справочниками и словарями.

– Ух ты, сколько у вас книжек... – зачарованно пробормотала она.

– Присаживайся, – Паттон радушным жестов указал ей на кресло. – Как ты насчёт выпивки?

– Если предложите мартини, с удовольствием.

Она искусно блюла имидж пай-девочки, забежавшей на минутку к доброму дяде по пути в католический пансионат. Села, положив сумочку на колени, не касаясь лопатками спинки кресла. И это заводит, да круто заводит.

Отойдя к бару, Паттон щедро плеснул золотистого мартини в хрустальный фужер, повернулся и остолбенел.

Девица молча наставила на него какую-то штуковину, извлечённую из сумочки. Смахивает на пистолет но взамен дульного среза торчит друза остроконечных фиолетовых кристаллов. Боже праведный, никак нарвался на гоп-стоп...

– Это что ещё за чертовщина?! – взревел Стивен.

Шлюха не удостоила его ответом. Грани кристаллов заиграли тусклыми бликами, на Паттона вдруг накатило жуткое тягучее оцепенение, мышцы будто из пакли, в голове плещется сонная муть. По бедру заскользила щекотная горячая струйка. Чертовщина, кажется, в штаны напрудил... Да, так и есть.

– Ты что затеяла, сука?! – в ярости выдавил Паттон, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.

«Молчи, – прошелестел голос в его мозгу. – Сядь в кресло. Сядь».

Бокал выпал из его руки на длинноворсый белый палас, Паттон сделал шаг на подгибающихся ногах и покорно плюхнулся в кресло.

Он вроде как начал бредить наяву. Ему померещилось, будто стены кабинета стали таять, и привычная уютная комната обернулась высеченной в камне просторной пещерой. С её щербатого купольного свода свисают жемчужно-голубые шары светильников, посредине выстланного пёстрой плиткой пола вмурован громадный овальный бассейн из полированного серебристого металла. К воде сбегает широкая пологая лестница с низенькими поручнями, а он, Паттон, ни жив ни мёртв, сидит в своём ампирном кресле в углу пещеры. И сквозь водную рябь на него из бассейна смотрит выпученными белёсыми глазами невиданное чудище, какая-то помесь кальмара и скорпиона, футов десяти длиной. Кошмарная тварь заворочалась, выпростала из воды щупальце, дотянулась до Паттона и коснулась присоской его темени. Словно бы ледяная змейка прогнулась в его черепную коробку, обвила и стиснула мозг. Накатила непроглядная тьма.

* * *

Слабосильное сознание двуногого млекопитающего недолго трепыхалось, прежде чем померкнуть. Но и после того в присоске осталось чувство лёгкой щекотки, словно Кхан поймал щупальцем тёплого пушистого зверька.

Его пси-клон, БарбараКхан, встала с кресла. Отложив на столик активированный ультра-пси-разрядник, она вынула из сумочки автоматический инъектор, наполненный переливчатой эмульсией. Оперировать её негибкими шарнирными конечностями было не совсем удобно. БарбараКхан приложила сопло инъектора к сонной артерии развалившегося в кресле бесчувственного Паттона, нажала спуск, и мириады одноклеточных биорезонаторов устремились по кровотоку в кору головного мозга, встраиваясь в аксонные цепи, замыкая их на себе.

Спустя десяток биений малого сердца имплантация успешно завершилась, и в мозгу Паттона засело несчётное множество микроскопических гарпунов, когерентных частотному спектру грудного мозга Кхана. Биорезонаторы нерасторжимо связали Кхана и его новый пси-клон мощным торсионным пучком, протянувшимся на тысячи миль от квартиры на Трумэн-роуд в Миннеаполисе до подземной крепости, сооружённой глубоко в толще антарктического материкового щита.

Кхан распластал щупальца по дну бассейна и целиком сосредоточился на том, чтобы равномерно распределить периферийные ресурсы сознания между своими двумя пси-клонами – БарбараКхан и ПаттонКхан. Вскоре он успешно справился и с этим, ведь не зря на его головогруди ветвился пурпурный знак пси-виртуоза двенадцатой степени.

Осторожные аналитики предупреждали Кхана, что пси-клонирование млекопитающих почти невозможно, что есть риск не только спонтанно утратить над ними контроль, но и войти в штопор обратного резонанса. Тем не менее, вот он, блестящий результат.