Текст книги "Арктика"
Автор книги: Николай Лебедев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Глава пятая. ЭКОНОМИКА
Минеральные и рудные богатства Заполярья.
Холодная Арктика, занимающая почти одну десятую часть всей поверхности земного шара, заключает в себе много разнообразных естественных богатств. Недра многих арктических земель, как, например. Аляски, Чукотки, богаты залежами золота и других металлов. В Арктике находят также залежи каменного угля (Шпицберген), графита (Туруханский край). Без сомнения недра Заполярья таят в себе много ископаемых богатств, о которых человек еще не знает. Только в последние годы наши советские ученые открыли богатейшие залежи апатита, нефелина и других ценных минералов в Хибинах (Кольский полуостров).
По словам академика Ферсмана, исследовавшего Хибины, залежи нефелина занимают пространство в 1000 кв. км. Нефелин идет как сырье в стекольной, керамической, химической и металлургической промышленностях и в сельском хозяйстве. Из нефелина можно добывать саду, квасцы, поташ, а также чистый глинозем, т. е. ту окись алюминия, из которой можно получить металл алюминий, более легкий, чем сталь и медь, и поэтому идущий им на смену. Апатит как в чистом, так и в переработанной виде дает ценное удобрение и добывается в огромном количестве как для потребления внутри страны, так и для вывоза за границу.
Открытие нефелина и апатита на Кольском полуострове произвело целую революцию в области промышленности, и уже сейчас приступлено к созданию мощного полярного горно-химического комбината на берегах Белого моря. В Хибинах проложена железнодорожная ветка от Мурманской линии железной дороги, и в заполярной тундре растет новый город Хибиногорск[11]11
О перспективах промышленного развития Хибинских тундр говорится в интересной книжке акад. А. Е. Ферсмань «Новый промышленный центр СССР за полярным кругом», изд. Акад. наук, Ленинград, 1931 г.
[Закрыть].
Рыбный промысел в Арктике
Главным очагом рыбного промысла в Арктике является наше Баренцово море. Рыбные промыслы на Мурмане существуют уже много веков, и еще семьсот лет назад здесь ловили рыбу новгородцы и норвежцы.
В последние годы перед империалистической войной русские капиталисты добывали в северных морях до 30 тысяч тонн разной рыбы в год. Норвежские же рыбаки вылавливали в Баренцовом море не менее 600 тысяч тонн разной рыбы ежегодно, т. е. в двадцать раз больше, чем русские.
В Баренцовом море ловится больше всего треска, пикша и сайда. Эти рыбы бывают весом от 2 до 20 кг. Треску ловят промышленники-поморы или «ярусом» или на «поддев».
Ярус – это длинный линь (веревка), от 5 до 10 км, в который через каждые два метра «вплеснуты» короткие «концы» тонкой бечевки, так называемые «оростяги», с рыболовными крючками, на которые насаживают «наживку» – маленьких рыбок, служащих приманкой для трески.
Ярус «выметывается» в море и ставится на якорях на глубине двухсот и более метров. Концы яруса поддерживаются на поверхности воды на деревянных буйках-поплавках. Ярус обычно держат в воде часов шесть, а затем его начинают «выбирать» в лодку, постепенно снимая с крючков пойманную рыбу.
Ловля рыбы ярусом.
За один улов с яруса снимают иногда до 10 тонн рыбы. Работа с ярусом очень утомительна и тяжела. Рыбак должен «выметать» в море ярус длиною в несколько километров, на котором бывает до десяти тысяч крючков. Нужно «выметать» ярус так, чтобы крючки не задевали друг за друга и чтоб каждая из «оростяг» висела в воде отдельно. И эту работу нужно делать в то время, когда лодка ежесекундно подбрасывается волнами.
Но еще труднее вынимать ярус из воды. Мокрый ярус скользит в pyках, руки коченеют от холодного ветра, и в это же время приходится снимать рыбу с крючков и аккуратно складывать «ярус» на дно лодки так, чтобы он не перепутался.
Кроме ловли «ярусом», треску «промышляют» также и на «поддев». Этот способ ловли производится так: рыбак, сидя в лодке, спускает («травит») в воду длинную бечевку с грузом. На концы бечевки посажен крючок, а недалеко от него подвешена «приманка» – блестящая металлическая пластинка. Время от времени рыбак быстро дергает бечевку вверх и, если почувствует, что на крючок попала рыба, вытаскивает добычу в лодку. При ловле на «поддев» рыба, увидав в воде блестящую пластинку, принимает ее за маленькую рыбку, бросается за ней и задевает за крючок, который впивается ей в бок или другое место.
Конечно, лов на «поддев» – уже отживающий способ рыбной ловли, и он более или менее пригоден там, где рыба водится в изобилии. Кроме того, лов рыбы на поддев является хищническим способом При таком способе ловли много рыбы калечится крючками, раненая рыба уходит в море и умирает.
В настоящее время рыбу ловят, главным образом, при помощи тралов. «Траловый» лов заключается в том, что траулер (специально приспособленное паровое судно) выпускает за корму в море особый пловучий невод – трал. Трал похож на большой мешок, привязанный на толстом канате. Трал тащится по морскому дну вслед за тихо идущим пароходом. Когда с парохода замечают, что буксир трала сильно натянутся, траулер останавливают, подтягивают трал к борту и поднимают его из воды на палубу. Затем открывают «мотню», заднюю часть трала, и вываливают из трала рыбу и все, что в него попалось.
Если в траловой сети ячейки мелкие, то траловый лов надо считать хищническим, потому что в сеть вместе с полномерной (взрослой) рыбой попадается и «малек». Это, конечно, ведет к уменьшению прироста рыбы и, следовательно, к упадку промысла.
После лова, возвратившись на берег, рыбаки принимаются за разделку рыбы. Треску потрошат – «пластуют», разрезая ее вдоль, вынимают печень, или «максу», из которой вытапливают «рыбий жир».
После этого треску, необмытую и окровавленную, укладывают или под навесы, или прямо на судно, принимающее треску, рядами – один поперек другого – и посыпают солью. Частники-рыбаки экономят соль, что ведет к тому, что малопросоленная треска скоро тухнет и начинает сильно вонять. Кроме солки, треску сушат и вялят на солнце, подвешивая ее на длинных жердях. Кроме трески, в арктических морях (в Баренцовом, Белом и Норвежском) водится в большом количестве сельдь. Сельдь – это «золото» арктических морей. В некоторые годы особенно много сельди появляется около Мурманского берега, откуда она огромными массами идет в Белое море. Но пока сельдяной промысел в советских северных морях развит сравнительно слабо. Норвежцы ловят сельдь в большом количестве около Лофотенских островов.
В арктических морях, преимущественно в Баренцовом море, водится также иного акул, которых привлекает сюда обилие рыбы. Акулий промысел в Баренцовом море существует давно, но в очень незначительных размерах.
В Баренцовом море водятся очень крупные акулы – до шести метров длины. Летом акулы держатся довольно далеко от берега, но осенью, при наступлении бурь и темной норы, акулы приближаются к берегу. Акулы чрезвычайно прожорливы и смелы. Страшные зубы, тупое рыле и мертвые «рыбьи» глаза акул наводят страх даже на промышленников.
Акул ловят на крючки, на которые насаживают как приманку куски жареного тюленьего сала. Акула, привлекаемая запахом жареного сала, хватает приманку и проглатывает кусок вместе с крючком.
Обычно у нас вынимают из акул только печень (максу, или воюксу), из которой вытапливают рыбий жир, самую же тушу акулы бросают обратно в море. Это, конечно, не рационально. Мясо акулы вполне съедобно. Норвежцы приготовляют из акульевого мяса консервы, а часть мяса идет на «гуано» для удобрения полей. Из акульей кожи выделывается хорошая «шагрень».
Акулий промысел, поставленный рационально, может давать значительный доход. В настоящее время в Норвегии, Японии и в Америке промысел акулы развит в больших размерах, причем промышленники используют целиком всю акулу – кожу, мясо и жир. В Норвегии акулье мясо солят и коптят и вывозят в большом количестве в Германию. Норвежцы промышляют акул преимущественно о водах нашего Баренцова моря.
Рыба водится не только около Мурманского берега Баренцова моря, но и в восточной части Баренцова моря, около Канина полуострова, в Печорском районе и вообще на всем протяжении Ненецкого берега, от реки Индиги до Югорского Шара. Около Канина ловится преимущественно навага, а в устьях реки Печоры и в самой реке ловится, главным образом, семга.
Семга – морская рыба, но она идет в реку метать икру. Когда семга начинает подниматься вверх по рекам для метания икры, поперек рек ставят «заборы», заграждения из свай и кольев, к которым прислоняется плетень. Забор ставится углами: углы раскрыты к устью реки, а в самых вершинах углов оставляется отверстие, куда вставлены мережи и сети.
Подымаясь по реке семга встречает «забор», начинает отыскивать себе проход и по стенкам забора доходит до самой вершины угла и через оставленное в нем отверстие попадает в мережу.
Семгу ловят также завесками около морских берегов. Завески – это две сети, ставящиеся около берега: одна вдоль берега, а другая – поперек. К концам сети прикрепляется еще по сети вроде мешков. Когда семга на своем пути встречает сеть, она обходит ее, как и забор, и в конце концов попадает в «тайник» сети – мешок.
Все эти способы рыбной ловли устарели и мало выгодны. Все рыболовное дело на Севере нуждается в коренном перестройке и техническом усовершенствовании.
Если в Баренцовом море сейчас уже работают наши траулеры, то в Печорском районе траулеров еще нет. Там ощущается большой недостаток даже в моторных ботах. Рыбные промыслы в пределах северо-западной и северо– восточной Сибири развиты еще меньше, чем в морях советского европейского Заполярья. Только в Обской губе да в низовьях Енисея местные жители – остяки и самоеды промышляют рыбной ловлей для своего потребления. Но дальше к востоку, вплоть до Берингова пролива, можно сказать, рыбных промыслов не существует.
Между тем побережье Сибири и устья сибирских рек чрезвычайно богаты рыбой.
Мы еще плохо пользуемся рыбными богатствам и, только теперь, с социалистической реконструкцией народного хозяйства Союза, в корне изменяется и система рыбных промыслов.
Коллективизация и механизация рыбных промыслов дают основание сказать, что страна строящегося социализма полностью овладеет рыбными богатствами арктических морей.
В свою очередь рациональное рыбное хозяйство уже ставит на очередь постройку консервных заводов и холодильников, а также постройку путей сообщения для перевозки рыбы. Улов рыбы в наших северных морях государственными и кооперативными организациями достигает следующих размеров:
В 1930 г. улов разной рыбы составил 350000 центнеров. Интересно сравнить наш улов рыбы с уловом норвежцев в северных морях. Норвежцы ежегодно вылавливают, в среднем, трески свыше 300 000 центнеров, сельди до 250000 центнеров, сардин около 300000 центнеров. Ценность улова норвежцев около 100 миллионов рублей золотом. Рыбным промыслом в Норвегии занято около 100 тысяч человек. Рыболовный флот состоят из 5000 моторных судов и 10000 рыбачьих парусных лодок. Наша ближайшая задача в рыболовном промысле на севере – это догнать Норвегию. В этом направлении и идет сейчас работа. В 1931 г. увеличен наш траловый флот, а в Мурманске построен завод промысловых моторных ботов.
Тюлений промысел
Тюленьим промыслом занимаются не только эскимосы, чукчи и ненцы, но для охоты на тюленей в арктические моря приезжают на специальных судах и норвежцы, англичане, а также советские промышленники.
Поморы-промышленники занимаются тюленьим промыслом с давних времен. Промысел ведется «кустарным» способом. Промышленники, объединившись в небольшие артели, отправляются по льду с лодками на поиски тюленьих «залежек». Тюлений промысел (кустарный) связан с большими опасностями. Льды могут раздавить и потопить лодку, шторм может угнать ее в открытое море. Прежде гибло много поморов на тюленьем промысле.
Но теперь кустарный способ охоты на тюленя заменяется охотой на ледоколах и моторных ботах.
Прежде, при кустарном способе охоты промышленники уходили в море на лодках месяца на два. На это время артель брала с собой и провизии. Устроившись где-нибудь на льдине, промышленники отравлялись по-двое на разведки. Это называлось идти в хоз. Хоз – это собственно мешок с провизией, который брали с собой промышленники, отправляясь на разведки зверя.
Чтобы итти в хоз, надо было быть человеком смелым. В пути часто приходилось перебираться через трещины и полыньи. Иногда нужно было переходить на лыжах по шуге, густой ледяной каше, плавающей между льдинами.
Отыскав залежку тюленей, промышленники оповещали товарищей и затем все шли на охоту. Все одевали белые балахоны или совики, чтобы не выделяться резко на льду. Приблизившись незаметно к юрову, промышленники должны были прежде всего убить «часовых», или сторожей. При всей своей пассивности, благодаря которой слово «тюлень» сделалось нарицательным, тюлени не лишены чувства некоторой общественности. Засыпая, они выделяют для охраны несколько сторожей, которые не спят и в случае опасности криком будят спящее стадо.
Поэтому первая задача промышленников – по возможности быстро и без шума «снять» часовых.
Когда часовые убиты, не успев дать сигнала тревоги, тюлени почти в руках промышленников. Треск выстрелов и трепетание раненого соседа – все это нисколько не тревожит полусонных зверей. Порой какой-нибудь любопытный тюлень, превозмогая дремоту, поднимает усталую голову, но видя, что часовой лежит на своем месте, преспокойно опять погружается в сон.
Охота на тюленей носит характер настоящей бойни. Беспомощные животные, в особенности молодые тюленята, испуганными глазами смотрят на приближающихся охотников и издают жалобное блеяние, похожее на плач ребенка. Раньше помор-промышленник убивал в среднем 15–20 тюленей. С тюленей на льду же сдирали кожу и вырезали сало, а самую тушу оставляли на поживу птицам.
В настоящее время «кустарный» способ охоты на тюленей вытесняется более современным способом – охотой на ледоколах с помощью самолетов.
Вместо утлого суденышка, на котором прежде промышленники выходили в море на промысел, они отправляются теперь на мощных ледоколах, не боящихся льдов. Вместо пеших разведчиков теперь разведочный аэроплан высматривает лежбища тюленей и по радио дает знать на ледокол, где обнаружена залежка.
Ледокол идет в указанный район и высаживает на лед целый отряд охотников. Стрелки, все в белых балахонах, рассыпаются «в цепь», как солдаты на позиции, и окружают все стадо. В несколько минут тюлени перебиты, и охотники идут дальше.
Вслед за отрядом стрелков идет отряд «снимальщиков». У снимальщиков в руках, вместо ружей длинные багры и большие острые ножи.
Подойдя к перебитому стаду, снимальщики берут тюленей за ласты, переворачивают туши на спину и ловкими быстрыми движениями снимают с тюленей шкуру вместе с подкожным слоем жира (слой жира бывает иногда до 10 сантиметров). Через несколько минут на льду остаются только темные красные куски мяса – «раушки». Их оставляют на льду, а шкуру надевают на багор и стаскивают в одну кучу – «выргут».
Ледокол обходит постепенно «выргуты» и грузит шкуры на палубу. Затем от шкур очищается жир, который перетапливается и идет на продажу, после чего они поступают в выделку на кожевенные заводы.
Ежегодно нашими промышленниками (кустарями и ледоколами) убивается в среднем 100–150 тысяч тюленей.
За последние годы тюленей стало значительно меньше, чем прежде. Советское правительство, в целях охраны тюленьих стад запрещает бить новорожденных тюленят, но норвежские промышленники не считаются с этим законом и хищнически истребляют тюлений молодняк.
Моржовый промысел
Моржовый промысел распространен в настоящее время преимущественно около берегов Аляски, Чукотки и на острове Врангеля. В Баренцовом море моржи встречаются сравнительно редко. Прежде было много моржей и в Баренцовом море, но теперь они здесь почти истреблены или откочевали на восток.
Моржовый промысел у нас сосредоточен, главным образом, около берегов Новой Земли, у Югорского Шара и в Карском море.
Моржей чаще всего бьют из ружей пулями на льду или на береговых лежбищах, куда моржи вылезают целым стадом поспать и погреться на солнышке.
Охота на моржей не так безопасна, как охота на тюленей. Морж – зверь не только сильный, но и смелый. Он вооружен двумя большими клыками-бивнями. Раненый морж бросается на лодку и опрокидывает ее или пробивает клыком. Лет 30 назад на острове Колгуеве был такой случай: два брата ненца отправились в лодке промышлять зверя. Один из братьев сидел на корме и греб кормовым веслом, а другой брат стоял с ружьем на носу лодки. Увидав моржиху с морженком, ненец выстрелил ей в голову. Моржиха бросилась на лодку, и в тот момент, когда сидевший на корме ненец выпрыгнул на льдину, моржиха опрокинула лодку, и стрелок очутился в воде. Моржиха моментально бросилась на него, схватила его своим ластом и так стиснула, что у него захрустели кости. С своей добычей моржиха быстро нырнула на дно.
Однако кровь из раны, видимо, стала заливать ей легкие, и моржиха снова поднялась на поверхность и выпустила свою жертву. Ненец пришел в себя и поплыл к краю льдины. Брат подал ему весло и вытащил его на лед.
На моржей охотятся не только ради их кожи и жира, но и ради их клыков или «кости». Моржевая кость находит хороший сбыт. Она заменяет во многих случаях слоновую «кость», и из нее приготовляют искусственные зубы.
Белуший промысел
Среди наших поморов-промышленников развит также еще белуший промысел, или охота на белух.
Белуха это морское животное из семейства китовых. Она белого цвета (за что и получила свое название), длина ее от двух до шести метров.
Белуху ловят, главным образом, ради сала и кожи. Кожа белух идет на выделку подметок и приводных ремней. Больше всего промышляют белух в северных морях около Новой Земли и острова Колгуева. Ловят белух сетями. Для этого промышленники выезжают в море на нескольких карбасах. Промышленники, завидев стадо белух, начинают окружать стадо с двух сторон. Две передовые лодки, съезжаясь, становится рядом. За ними становятся две следующие лодки, причем одна из них отступает несколько вправо, а другая – влево. Дальше в таком же порядке становится третья пара. Лодки образуют как бы расходящуюся лестницу. Лодки становятся друг от друга на расстоянии двухсот метров, так чтобы между двумя лодками поместился невод. Когда невода опущены в воду, их связывают вместе, и таким образом все сети составляют как бы один невод больше километра длиной.
Когда невода связаны, карбасы начинают съезжаться, сначала более отдаленные, а затем и более сближенные. Две последние лодки, съехавшись, соединяют концы невода, так что неводы образуют один большой замкнутый круг. Внутри этого круга находятся лодки и стало белух. Все лодки, выстроившись в ряд, начинают гнать зверя в одну сторону, к двум последним лодкам, с которых опускают в воду другой невод метров в двести и делают из него второй – малый круг.
Зверь, чувствуя, что он попал в плен, ищет выхода. Но выхода нет, так как сети опущены на глубину более десяти метров, а на такую глубину белуха нырнуть не может.
В это время промышленники готовятся к бою. Они громко кричат, чтобы заставить зверей в панике разныряться и разные стороны, и держат в руках кутила и пешни, или «спицы». Кутило – это копье, привязанное к веревке. Как только на поверхности воды показывается белая спина зверя, промышленник пускает в зверя кутило, или, как говорят, «принимает зверя на кутило».
Белуха, раненная кутилом, пробует ускользнуть, но веревка от кутила привязана к лодке и не дает уйти зверю. Раненый зверь с кутилом в спине вертится около лодки. Как только он высовывает голову, чтобы глотнуть свежего воздуха, промышленник всаживает белухе в рот «спицу», т. е. железную пешню, насаженную на палку.
После того как все белухи оказываются перебитыми, невода подтягиваются к берегу, белушьи туши вытаскивают из воды и начинают «свежевать»: сдирают кожу и вырезывают сало. Каждая белуха дает до 3000 кг жира. Белушье сало считается лучше тюленьего и китового.
Китовый промысел
Китобойный промысел на Севере производится главным образом около берегов Гренландии, а ранее китов били около Шпицбергена. Летом на Шпицберген прежде приезжало несколько тысяч китобоев, так как охота на китов давала большой доход. Крупные гренландские киты дают до 30 тонн жира, или ворвани, стоимостью приблизительно в 8000 рублей.
Доходность китобойного промысла вызвала хищническое истребление этой интересной породы морских животных. Вследствие этого китобойный промысел за последние 30–40 лет значительно сократился и утратил свое прежнее значение. Лет 50 назад в Арктике ежегодно убивали свыше 3000 китов, в настоящее же время всего лишь несколько десятков. Теперь китобои ездят промышлять китов в далекую Антарктику. Но надо думать, что и в Антарктике киты будут истреблены, если не будут приняты меры сокращения аппетитов капиталистических хищников. В прежнее время охота на китов была сопряжена с большой опасностью. Надо было близко подъехать на маленькой лодке к плывущему киту, и с большой силой бросить в кита гарпун, привязанный на веревке. В тот момент, когда гарпун вонзался в тело кита, нужно было моментально отъехать от раненого кита, чтобы он не мог потопить лодки своим хвостом. В то же время надо было быстро разматывать веревку от гарпуна, так как разъяренный кит начинал метаться в предсмертной судороге и глубоко нырял в воду, чтобы освободиться от гарпуна. Если веревка от гарпуна была недостаточно спущена за борт лодки, кит мог увлечь за собой в глубину всю лодку со всеми ее пассажирами. Теперь для ловли китов служат небольшие пароходы. На носу китобойного парохода укреплена небольшая пушка, выбрасывающая гарпун на большое расстояние. Гарпун, уносящий с собой прикрепленный на пароходе тросс (канат), глубоко вонзается в тело кита. На конце гарпуна находится разрывная граната, которая и разрывается в теле кита. Страшно израненное животное ныряет в глубину и тащит за собой на буксире пароход. Но вскоре кит выплывает на поверхность подышать и тут же издыхает. С мертвого кита снимают жир и китовый ус. Все же остальное бросают. Большой кит дает до 30 тонн жира (ворвани) и до двух тонн китового уса.
«Птичий» промысел
В Арктике развита также охота на птиц – гусей, уток, полярных куропаток; многие промышленники занимаются также сбором птичьих яиц и гагачьего пуха.
В Советском секторе Арктики центром «птичьего» промысла являются, главным образом, Новая Земля и отчасти остров Колгуев. Охотой на гусей занимаются также туземцы полярной тундры в Сибири (в Туруханском крае, в устье Лены). Но всюду охота ведется первобытным способом, и полярная птица служит только пищей для самих жителей Заполярья.
Между тем необъятные просторы полярной тундры, населенные миллионами птиц, могли бы давать большое количество гусей, уток и других птиц на советский рынок. Ненцы и русские промышленники иногда убивают огромное количество гусей. В таких случаях промышленники разрывают торфяной покров тундры и, дойдя до мерзлого слоя, складывают птицу грудой в виде копны. Затем эту кучу обкладывают мохом; и в таком виде битая птица сохраняется до зимы, когда за ней приезжают на оленях.
Точно так же кустарным способом ведется и сбор птичьих яиц (кайр, чаек, люриков, гагар, гусей, гаг). Исследователь «птичьих» базаров в Арктике Г. П. Горбунов говорит, что только на трех «базарах» Новой Зимли (в Малых Кармакулах, в Пуховой губе и в губе Безымянной) можно было бы собирать ежегодно три миллиона яиц без ущерба для этих птичьих базаров. Яйца могли бы итти не только в пищу, но и как промышленное сырье (например на мыловаренное производства).
Хищническим способом ведется и добывание ценного «гагачьего» пуха. Как только гага выложит гнездо пухом и снесет 5–8 яиц, промышленники бьют гагу и забирают из гнезда и пух и яйца. Такой хищнический способ промысла ведет к тому, что гага становится все более и более редкой птицей.
Оленеводство
Полярное оленеводство занимает совершенно исключительное место по своему экономическому значению для северных народов. Олень, как было указано уже выше, неоценимое богатство севера: от него получаются мясо, шкуры, из которых полярные жители шьют одежду и обувь, и строятся жилища. На обширных пустынных пространствах Заполярья олень и собака пока единственные средства передвижения во всякое время года.
Оленеводство при рациональной постановке может быть большим источником народного дохода. Так, например, в Аляске до 1890 г. не было оленей, и эскимосы занимались только морскими промыслами и охотой. Вследствие почти полного истребления на Аляске зверей среди эскимосов начались голодовки и вымирание.
Тогда один доктор, Джаксон, предложил правительству повести борьбу с голодом среди эскимосов путем ввоза на Аляску с Чукотского полуострова оленей. Но этот план показался правительству настолько абсурдным, что оно отказало в ассигновании денег на покупку оленей. Доктор Джэксон путем подписки собрал около 2000 долларов и приобрел в Сибири в 1891 т. 16 оленей, и в 1692 г. 171 оленя. Ввоз оленей продолжался до 1902 г., когда русское правительство запретило вывоз оленей.
Оленье стадо в Аляске возрастало, как показывают следующие цифры:
Оленное хозяйство возродило эскимосов Аляски и стало источником обогащения капиталистов.
За четверть века оленеводство на Аляске сделалось значительной отраслью промышленности. В настоящее время оленье мясо вывозится в мороженом виде и в виде консервов во все штаты Северной Америки. Ценность экспорта оленьего мяса из Аляски составляет в настоящее время сумму свыше одного миллиона рублей.
Советская Арктика стоит по числу оленей на первом месте, что видно из приводимой здесь таблицы.
Из 4 миллионов общего количества оленей в арктической области насчитывается:
В Советском секторе Арктики район распространения оленеводства охватывает весь сектор от границ Финляндии вплоть до Берингова пролива. Оленеводство носило у нас преимущественно первобытный, натуральный характер и служило удовлетворению только непосредственных нужд оленеводов – лопарей, ненцев, чукчей и якутов.
Между тем необозримые полярные тундры Советского Союза могли бы свободно прокормить не менее 15 миллионов голов оленей.
Это значит, что тундры стали бы поставщиком большого количества мяса, мехов и кож.
Существовавшая система оленеводческого хозяйства, конечно, не могла создать такого большого стада оленей. Создание крупного стада возможно только путем организации оленеводческих совхозов и колхозов.
Строительство совхозов и коллективизация кочевников-оленеводов настоятельно выдвигают, в свою очередь, необходимость детального обследования заполярных тундр с целью выяснения наилучших пастбищ, необходимость изучения заразных болезней, свирепствующих среди оленей, и других мер. Такие меры уже предпринимаются, и надо надеяться, что оленеводство на нашем севере будет быстро развиваться, так как этому вопросу советское правительство уделяет должное внимание.
Полярные острова и тундры как питомники и зоофермы для разведения пушных зверей
Арктические острова и тундры могут быть использованы и как питомники для разведения пушных зверей в неволе. Полярные пушные звери благодаря хищническому способу охоты находятся на пути к полному исчезновению. Меньше становится песца, сильно истребляется заходящая летом в тундру лисица, редким зверем является горностай. Истребление в Арктике ценных пушных зверей и в то же время большой спрос на мировом рынке на меха полярных животных поставили на очередь вопрос о разведении этих зверей в неволе. Первые опыты устройства питомников и зооферм для разведения песцов и лисиц были проделаны в Канаде. Опыты увенчались успехом. Теперь «лисьи» фермы и песцовые питомники насчитываются в Канаде уже сотнями. Питомники и зоофермы сосредоточены преимущественно на полярных островах принца Эдуарда, а также на Аляске. Повидимому, разведение пушных зверей в неволе сделается в ближайшем будущем распространенным промыслом. Пример Канады вызвал подражание и в Соединенных Штатах, в Японии и Скандинавии.
Многие наши полярные острова, как остров Врангеля, Baйгач, Новая Земля и Ново-Сибирскне, являются более подходящими для устройства на них питомников и зооферм, чем полярные острова Канадского сектора. Дело в том, что наши острова более доступны и для пароходов, климат на них значительно мягче, чем на островах Канадского сектора, и на них легче можно доставать пищу для зверей (в частности птицу).
Без сомнения, в ближайшие же годы некоторые советские полярные острова будут превращены в питомники и зоофермы для разведения пушных зверей.
Надо сказать, что первые шаги в этом отношении уже предприняты. Так, на Соловецких островах устроен питомник чернобурых лисиц, а в 1927 г. Госторгом был организован песцовый питомник на острове Колгуеве. Песцы были привезены в количестве нескольких сот штук из Печорского края и выпущены на остров. В некоторых местах острова были устроены кормушки, куда в определенное время кладется корм для песцов. Песцы скоро привыкли к кормлению и прибегают к кормушкам, когда захотят есть. При рациональной постановке таких питомников и зооферм разведение пушных зверей на островах Ледовитого полярного моря может стать очень выгодным делом. Шкуры голубого песца, например, ценятся по 200–250 рублей.
В 1930 г. был организован питомник голубых песцов на острове Кильдине. В этом питомнике около 400 песцов. В ближайшие годы число песцов будет доведено до 2 тысяч.
О возможности земледелия в Арктике
Несколько лет тому назад вопрос, возможно ли земледелие и сельское хозяйство в Арктике или по ту сторону полярного круга, сочли бы вопросом сумасшедшего.
Но теперь можно вполне серьезно говорить о полярном земледелии, по крайней мере на Кольском полуострове.
Несколько лег назад за полярным кругом, в Хибинской тундре, на берегу снежного озера, выросла первая в мире заполярная сельскохозяйственная опытная станция. Кругом станции расстилаются болота. Часть болот была осушена и превращена в поля, и незаходящее солнце впервые стало согревать посеянные на осушенных участках рожь, овес, клевер и картофель.
Каковы же были результаты этого смелого опыта? Результаты были удивительные. Урожай на опытном поле Хибинской станции превзошел урожай на черноземных степях Украины! Гектар осушенного и удобренного болота в Хибинской тундре, по ту сторону полярного круга, дал ржи и овса по 7 тонн, картофеля 50 тонн, сена (тимофеевки, люцерны и клевера) около 7 тонн.
На огороде опытной станции в Хибинах были получены большие кочаны капусты, чем была опровергнута легенда о том, будто капуста не завивается в полярных странах, вследствие, якобы, непрерывного полярного дня. В Заполярье вполне созревают репа, свекла, брюква, морковь, редиска, петрушка. Все эти овощи выращиваются даже на Кольском опытном пункте, расположенном еще севернее Хибинской опытной станции. – почти у 69° сев. шир. Кольский пункт является самым северным аванпостом борьбы человека с природой.
