Текст книги "Роковая страсть чукотской красавицы Тинун (СИ)"

Автор книги: Николай Мамойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

   С охотой последние дни Николаю не везло. Капканы чаще всего оказывались пустыми, хотя следы зверьков показывали, что они приходили полакомиться мясом. А потом испортилась погода. Задул нудный холодный северный ветер. Временами он закручивал такие снежные вихри, что ни о какой охоте и речи быть не могло без риска для жизни. В сотне шагов ничего не было видно. Николая безделье настолько мучило, что он все же решил рискнуть проехаться проверить капканы.

   Соня как могла, удерживала мужа, но он был несговорчив.

  –В случае чего пересижу непогоду в балке,– успокаивал он жену.– Заодно проверю его состояние. Как держит тепло после ремонта. Ползимы прошло, а мы так и не удосужились побывать в нем.

  –Останься дома. Мне через несколько дней уезжать на фестиваль. Хотелось бы побольше побыть вместе,– не отступалась Соня. И когда он продолжал настаивать на своем, жена решительно заявила, что тогда поедет на охоту вместе с ним. Тем более, что впереди были два выходных дня и ее присутствия в мастерской не требовалось.

   Не успели отъехать и сотни метров, как село полностью поглотила снежная круговерть. Маршрут выбрали вдоль ледового припая. Здесь ветер хоть и был сильным, но видимость оставалась хорошей. Вcе, что можно было сдуть с ледяного поля, ветер уже сдул. Первый проверенный капкан оказался пустым. Но Соня вдруг обратила внимание, что в паре метров от капкана были видны следы обуви. А при внимательном рассмотрении обнаружились следы присутствия человека и рядом с капканом. Они были неплохо замаскированы.

   Окончательно подозрение переросло в уверенность: кто-то чужой похозяйничал здесь, когда обнаружили маленькую каплю крови на одной из металлических частей капкана. Соня сама всегда тщательно убирала кровь предыдущей жертвы и этому научила мужа. Иначе зверь не подойдет к приманке.

  –Давай гони к балку,– предложила она.– Чувствую, что там нас ждет сюрприз.

  И оказалась права. В балке было тепло, а на лежанке под завывание ветра мирно спал Петр Кутылин. Было видно, что совсем недавно он обрабатывал шкурки песцов. Еще сырые, они висели в углу балка.

   Разъяренный кощунством односельчанина Николай сорвал с плеча карабин и наставил на Кутылина. Казалось еще мгновение и он выстрелит. Но в последний момент сдержался и ткнул ему в бок дулом.

  –Вставай, ворюга! А то в спящего стрелять как-то не с руки.

  Петр в испуге подхватился с лежанки и стал умолять:

  –Не стреляй, я все шкурки отдам. Кэллы попутал.

  –И как давно тебя черт попутал?– строго спросил Николай.

   Петр вдруг прослезился, захлюпал носом и стал жаловаться:

  –Стал жену ругать, что часто стала из дома пропадать. А она мне в ответ: а какая, однако, польза от тебя? Другие мужики шкурки песцов, лисиц приносят домой, а ты, упрекает, даже свежего мяса и рыбы добыть не можешь. Я говорю ей, что зато я летом морзверя добыл побольше других. И оленей у меня стало больше, скоро свое стадо будет. А на пушных зверьков охотник я плохой. Нет у меня терпения выслеживать их. А она мне в ответ: не можешь охотиться – иди воруй. Я думал пошутила, а она как-то ночью толкает меня:

  –Тыкхы, тыкхы! Поднимайся. Соня знает, что так только вора будят. Вот и пошел. Однако, плохо сделал, но я все верну. Одну шкурку только Тинун подарю.

  Когда Петр ушел, Соня сочувственно сказала:

  –Совсем Петр плохой стал. Надо будет с Тинун поговорить.

   * * *

   Уже к вечеру в день отъезда жены Николай почувствовал себя одиноко. За что бы ни брался, все валилось с рук. Достал с холодильника бутылку водки, но пить не стал. Побоялся, что станет только хуже. Еще с времен плавания в море знал по личному опыту – одиночество выпивкой не лечится. Оделся, пошел осматривать квадроцикл. Твердо решил утром отправиться поохотиться на морзверя, если погода не подведет. С транспортом все было в порядке. Надежной оказалось машина, хоть и отечественной сборки. Он уже лег спать, как раздался звонок. Звонила Сонина тетя Татьяна Леонидовна. Она сообщила, что Соня благополучно улетела и даже уже отзвонилась из Анадыря. Их делегация вся в сборе, и они завтра вылетают чартарным рейсом сначала до Тюмени, а потом полетят в Тобольск. Спросила, не нуждается ли он в чем. И Николай неожиданно для самого себя спросил:

  –А Влада можно к телефону позвать?

   Было слышно, как Татьяна Леонидовна шумно задышала, а потом сдавленным голосом, как будто ей перехватило чем-то связки, сказала:

  –Конечно, можно, Коля. Твой сын стоит рядом со мной.

  В следующее несколько секунд трубка молчала, а потом до Николая донесся звонкий голос:

  –Алё, здравствуй, папа!

  Целый вихрь новых ощущений привнесли в жизнь Белова эти три слова. Он не сразу смог преодолеть комок, подкативший к горлу, и собраться с силами, чтобы сказать:

  –Здравствуй, сын! Как твои дела?

  –Папа, у меня все хорошо. Ты лучше расскажи, как тебе удалось подстрелить нерпу?

  –А кто тебе про нерпу сказал?

  –Мама. А еще она сказала, что ты уже в этом году обойдешь многих старых охотников. Я приеду на зимние каникулы и обязательно помогу тебе в охоте. Ты же меня научишь?

  –Конечно, сынок.

   Больше он говорить не смог. Горло перехватило, глаза затуманили слезы. Сославшись на плохую связь, он замолчал. А сын продолжал еще какое-то время рассказывать про учебу, про увлечения, пока тетя не взяла у него трубку. Она, видимо, догадалась про состояние Николая, потому что, прежде чем отключить телефон, сказала:

  –Не волнуйся за нас. Береги себя. Мы еще позвоним.

   Череда одиноких дней угнетала Николая. И чем больше времени проходило со дня отъезда Сони, тем сильнее чувство одиночества разъедало душу. В надежде избежать его, Белов надолго уезжал в тундру. Теперь он не торопился осмотреть все капканы сразу. Заворачивал в балок, готовил нехитрую пищу, чай. Слушал радио, в надежде поймать новость о фестивале. Но федеральные радиостанции упорно игнорировали фестиваль народов Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока. И вообще складывалось впечатление, что их вообще ничего, что дальше Урала, не интересует. Разве только что новости по добыче нефти и газа. Да, пожалуй, еще погода, и то если вдруг в ней проявилось что-то аномальное. Подолгу отдыхал. И только потом снова отправлялся в тундру.

   Редко какой объезд охотничьих угодий и осмотр капканов не приносил удачи. И тогда он снова решил испытать себя в охоте на морского зверя. Но на этот раз удача отвернулась от него. На прежних местах полыньи покрылись крепким льдом, а новых отыскать не удалось. Видимо, штормы давно не беспокоили море. Свежие трещины во льду, если и попадались, но никак не гарантировали образования полыньи.

   Возвращался домой не в лучшем расположении духа. И был очень удивлен, когда в одном из окон дома увидел свет. Сердце радостно забилось от ожидания встречи с Соней. Он быстро загнал транспорт в сарай, покидал тут же шкурки двух песцов и поспешил в дом.

   На кухне хозяйничала Тинун. Судя по тому, что на столе стояла початая бутылка водки, она уже изрядно приложилась к спиртному. Увидев Николая, бросилась ему на шею. Осыпая поцелуями, шептала:

  –Не гони меня. Люблю тебя и больше не могу без тебя жить. Я пропаду без тебя.

  Тонкая, легкая, изящная, она не просто висела на нем. Вся слилась с ним. У Николая только хватило сил сказать:

  –Мне надо раздеться.

  Тинун быстро помогла ему снять кухлянку, унты, меховые штаны, а затем также ловко стала помогать снимать все остальное белье. Сама отвела в ванну, включила душ.

   В постели они не произнесли ни слова. Наслаждались друг другом молча. Только томные вздохи свидетельствовали о том великом блаженстве, которое испытывали оба.

  Потом, когда сидели за столом, Николай спросил:

  –А как ты попала в дом?

  –Я давно знаю все привычки Сони, куда она кладет ключи от дома. Мы же почти сестры. Но ты, наверное, об этом не знаешь?

  –А ты расскажи. Мы же никуда не торопимся?

  –Дело в том, что Сонин отец сначала ухаживал за Татьяной Леонидовной. Она была намного моложе Сониной мамы. Работала в краеведческом музее, интересная, начитанная девушка. Любовь у них была крепкая. Татьяна вскоре забеременела, а Володя ушел в очередное плавание. Суда гидробазы в то время ходили по всем морям мирового океана, иногда дома не бывали по восемь-десять месяцев. Уж не знаю, что там случилось на самом деле, но Татьяне пришла телеграмма: Володя попал в аварию и находится в тяжелом состоянии.

   Татьяна сильно переживала, и у нее случился выкидыш. Потом вышла замуж. Быстро развелась, когда узнала, что Владимир вернулся живым и здоровым. Но он не смог простить измены. Перед тем, как познакомиться с Сониной мамой, у него была короткая связь с ее двоюродной сестрой, которая меня и родила.

  –Так вы и есть самые что ни есть родственницы!– воскликнул Николай.

  –Все может быть. Только у сестры в это лето одновременно было несколько любовников. В парк «Беренгия» нагрянула большая этнографическая экспедиция. Мужчины все красивые, рослые, ну как тут устоять романтичной чукотской девушке! Кто мой настоящий отец – так и осталось тайной за семью печатями. Но нас с Соней все время называли сестричками. А Татьяна Леонидовна сильно любила Володю и надеялась, видимо, до последнего, что он вернется к ней. И даже, когда регистрировали рождение Сони, Татьяна как-то ухитрилась записать ее на свою фамилию – Ачиргина. С тех пор она любит Соню как родную дочь. Фактически она и воспитывала ее, как теперь воспитывает ее сына. Считает его своим внуком, требует называть себя бабушкой.

   Николай почти не слушал Тинун. Он смотрел в ее неповторимые, излучающие притягательную энергию большие глаза под длинными ресницами, и думал, как в этом забытом богом уголке земли могло родиться такое изящество, сотканное из теплой, светлой, жизнеутверждающей плоти? Он едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на нее прямо здесь , за столом. Тиун, похоже, испытывала такое же сильное влечение. Они, не говоря ни слова, взялись за руки и снова направились в спальню.

   Утром их разбудил телефонный звонок. Легкая Тинун подхватилась первой. Николай еще сладко потягивался, когда услышал радостное восклицание:

  –Тетушка ТаньЛеонидовна, здравствуйте!

  Потом наступило долгое молчание. Когда возобновился разговор, в словах Тинун радости уже не было.

  –Да я только на минутку забежала. Узнать, может, помощь какая нужна.

   Вернулась в спальню удрученная. В глазах блестели слезы.

  –Что она тебе сказала?– взволнованно спросил Николай.

  –Ругалась сильно. Обзывалась. Грозилась, что если не перестану разрушать семью, горько пожалею об этом. А в чем я виновата, полюбив тебя?

   Слезы катились из глаз женщины крупными горошинами одна за другой. Николай обнял ее, поглаживая рукой голову.

  –Не обращай внимания.

  Всхлипывая, Тинун продолжала:

  –Да, я легкомысленная. Но я никогда никого так не любила, как тебя. И мне ни с кем другим не было так хорошо, как с тобой. Почему же я была такой дурой, что уступила тебя сестричке?– Тинун уже рыдала, не сдерживаясь.

   Снова зазвонил телефон. К нему на этот раз поспешил Николай. Звонила Сонина тетя. Не успел Николай произнести чукотское приветствие «Етти», как Татьяна Леонидовна разразилась площадной бранью. Потом, немного успокоившись, спросила:

  –Эта шлюшка еще у тебя?

  Николаю не хотелось обидеть Тинун, которая пришла в комнату следом и прислушивалась к их разговору, ответил утвердительно и добавил:

  –Не надо в ее адрес говорить плохих слов.

   Лучше бы этого он не говорил. Только распалил больше. Николай даже не подозревал, что у бывшего музейного работника, а ныне влиятельного работника российско-американской ассоциации народов Крайнего Севера, такой богатый вне словарный запас фразеологизмов. Выплеснув его в уши собеседника, Татьяна Леонидовна примирительно сказала:

  –Если ты послушаешь меня и немедленно избавишься от этой всеядной высокохудожественной шлюхи, я закрою глаза на все твои поступки исключительно ради Сони и твоего сына.

   Тут уж взыграло самолюбие самого Николая.

  –А если я не сделаю так, как вы хотите,то что?– с вызовом спросил он.

  –Буду лечить.

   Эти два слова были сказаны спокойно, но так жестко, что Николаю послышалась в них угроза.

  –Сами сначала вылечитесь, а потом будете указывать другим, как поступать,– с вызовом крикнул в трубку Николай и отключил телефон.

   Настроение было вконец испорчено. Николай достал из Сониных запасов бутылку вина и прямо с горлышка отпил изрядное количество. Потом спохватился, предложил Тинун. Но она отказалась.

  –Я пойду. Тетя Таня наверняка сейчас позвонит Петру и скажет, где меня искать. И он прибежит и затеет скандал.

  Николай пожал плечами:

  –Может, ты и права. Но я буду ждать тебя.

  Чтобы хоть немного привнести позитива в ситуацию, добавил:

  –Я уже начинаю скучать.

   * * *

   После ухода Тинун Николай сразу стал готовиться к отъезду на охоту. Пустота дома быстро переселилась к нему в душу. Он не мог и не хотел оставаться здесь ни одной минутой больше, чем требовалось на сборы. Мысли назойливым роем кружились в голове. С некоторых пор он заметил, что Тинун рождает у него два разных чувства. В постели это одна женщина, а в общении – другая. Одно в ней оставалось общим – отношение ко лжи. Она произносила ее в любом положении , не поперхнувшись. В то время , как у многих бы слова застряли в горле. И что еще больше озадачивало Николая: он готов был слушать эту ложь и воспринимать ее за истину.

   Понятие же Тинун о женской чести любого нормального человека вообще озадачило бы. Мужчины для нее были лишь инструментом для удовлетворения возникающей время от времени похоти. Одни справлялись с этими обязанностями хорошо, другие – хуже. Последние в ее памяти не задерживались ни на минуту позже, чем она поднималась с постели. Их как бы в ее жизни не было вообще. А значит, ничего предосудительного, считала, она не делала. Это как бы немножко запачкать руки, а потом их слегка сполоснуть. Николаю вдруг стало неуютно на душе от мысли, что и к нему Тинун приходила не всегда сполоснув, образно говоря, руки.

   Он поморщился, словно вступил в грязь. Мысли сами собой перескочили на Соню. А что если и она такая же? То, что она кажется неискушенной, еще не говорит о том, что она целомудренна. Но тогда почему Тинун всегда ее опустошает, а Соня наполняет радостью, умиротворением, душевным светом? Не потому ли, что Тинун насыщается партнером, как голодный тарелкой супа, а Соня , наоборот – дарит себя. Она создана для заботы. И от этого сама испытывает удовлетворение. Ее любовь не направлена только на себя. Она у нее, как просторный дом, в котором ей хорошо, если и ее объекту любви хорошо.

   От этих мыслей Николаю стало стыдно, что он мог плохо подумать о жене. Это скорее она имеет право осуждать его. Он, возможно, впервые задумался: как же так получилось, что Тинун занимает в его жизни такое важное положение? Стоит ей появиться и он готов все бросить, лишь бы оказаться с ней в постели. А что за этим стоит кроме страсти? И что это за страсть такая роковая? Ничего на ум не приходило, что могло бы подкрепить его тягу к этой женщине.

   Рассуждения его прервал телефонный звонок. Не успел он услышать кто звонит, как на пороге появилась Тинун с небольшой сумкой в руке.

  –Петр скандал закатил, угрожал расправиться с мной. Мне еле удалось сбежать. Не выгонишь?

  На левой щеке Николай заметил явственно проявляющийся синяк. И если поначалу хотел сказать, что в этой ситуации ей лучше было бы пойти к себе домой, то сейчас сочувственно сказал:

  –Проходи. Я на охоту смотаюсь. А ты располагайся и закрой дверь, чтобы этот изверг тебя не достал.

  –Может, останешься?

  –Нет, Тинун. Я дальние угодья давно не проверял. Если даже никого в капканах нет, то прикормку надо или обновить или подправить.

  –Ну, как знаешь,– без энтузиазма в голосе отозвалась Тинун.– А что это ты с телефоном ходишь? Звонить кому-то собрался?

  –Я и забыл про него, – спохватился Николай. Приложил трубку к уху, но она отозвалась короткими гудками.

   Везение явно закончилось. Все капканы в районе Халюскино оказались пустыми. Следов было много, но что-то отпугивало зверьков от приманки. Белова это окончательно расстроило. Была бы с ним Соня, она помогла бы найти отгадку такой осторожности зверей. Чтоб не возвращаться пустым в село, решил попытать счастья в охоте на морзверя. Тем более, что во второй половине дня небо очистилось от облаков и солнечные лучи яркими всполохами отражались на льду.

   Колесить между торосами долго не пришлось. Если в прошлый раз, выискивая перспективную промоину во льдах, обошел с десяток километров пешком и потом долго выжидал появления зверя, то нынче Николаю крупно повезло. Не успел он как следует обустроить свое сховище, с которого было удобно наблюдать за полыньей, как лахтак, осторожно осмотревшись, выполз на лед. Промахнуться в такой ситуации охотник просто не имел права. А Николай уже давно доказал, что он хороший стрелок.

   Возвращался уставшим, но с хорошим настроением. Хотелось быстрее разделаться с добычей и завалиться отдыхать. То, что дома его ожидала Тинун, и надо было тратить время на общение с ней, пожалуй, впервые не радовало. Понимал, что ситуация резко изменилась после того, как Тинун пришлось покинуть мужа и перебраться к нему. Раньше они встречались исключительно по желанию, для того, чтобы насладиться друг другом без каких-либо обязательств. Сейчас надо было принимать решение, брать ответственность на себя. Но тогда он может потерять Соню. А ему этого очень не хотелось.

   За прошедшие сутки много передумал о том, какое место в его жизни занимает Соня и какое Тинун, и неожиданно понял, что с Тинун его ничего не связывает кроме постели. Это была даже не любовь, а только страсть. Да, сильная, необычная, но все же только страсть. От нее все время исходил какой-то роковой привкус.

   Подъехал к своему дому Белов далеко за полночь. В одной из комнат горел тусклый свет. Значит, Тинун не спит и ждет его. « Это даже хорошо, подумал Николай, прямо сейчас и поговорю с ней обо всем откровенно». Решительно шагнул в дом.

   Первое, что Николай увидел – Тинун на диване. Она сидела, откинув голову и повернув лицо вглубь комнаты. Только все это выглядело как-то неестественно. Было также странно, что она даже не шелохнулась, когда он вошел. Его кольнула легкая обида. Но тут Николай увидел нож, торчавший из шеи женщины. А приблизившись, разглядел еще не высохшую дорожку от крови, и продолжавшую сочиться из-под ножа сукровицу. Тонким прерывистым ручейком из мелких капель она скатывалась за отворот блузки.

   Повинуясь первому инстинкту, Белов схватился за нож и, выдернув его, откинул в сторону. Сдернул с плеча карабин, который мешал ему приблизиться к Тинун, и тоже собирался отбросить его. Но не успел сделать это, как услышал сзади шорох, а потом и осторожные шаги. Трудно сказать, что у него сработало в первую очередь: охотничьи навыки или интуиция, но Николай почувствовал опасность для жизни. Не раздумывая и не оборачиваясь, выстрелил на звук шагов, не целясь. Нападавший упал. Он был уже совсем рядом, в руке держал охотничий топорик. И держал, видимо, крепко, так как он не выпал из руки нападавшего , а вонзился лезвием в пол одновременно с упавшим телом.

   Николай содрогнулся от одной мысли, что этот топорик мог с такой же силой опуститься на его голову, промедли он с выстрелом хоть на секунду. Перевернув нападавшего, к своему ужасу узнал мужа Тинун Петра Кутылина. Тот шумно дышал и пытался что-то сказать. Николай приподнял его голову и обратился весь в слух.

  –Я хотел убить ее. Но это сделал не я. Ты сам давно должен был посчитаться с ней. Она изменяла не только мне, но и тебе. Глумилась над мужчинами, говорила, что всегда будет жить так, как хочет. Я знал, что ты на охоте, пришел поговорить. Пристыдить. А она давай смеяться, что мне, как утопленнику, бабы перестали давать, вот я моралистом и заделался. «Не тушуйся, говорит, я и тебе дам. Меня на всех вас хватит». И она продемонстрировала, что готова была сделать это хоть сейчас. Я не выдержал унижения. Убежал. Хотел было взять ружье и поквитаться с ней, но тут под руки попался топорик. И я подумал, что с нее и этого хватит. Когда вернулся в дом, Тинун уже была с ножом в горле. А тут ты неожиданно появился. Я и подумал, что и тебе пора вслед за Тинун отправиться в нижний мир.

   Николай не верил ни одному слову Петра. Но надо было что-то делать. В его доме один труп и раненый, который тоже может стать трупом, если не оказать ему помощь. Тогда точно не отвертеться. Если Петр подумал, что это мог сделать он, то что скажут другие? Он стал обзванивать всех, кто хоть чем-то мог помочь. Глава сельского поселения Юрий Тынентыгреу прибежал вслед за медсестрой. Убедившись, что Тинун мертва, подошел к Петру. Рана у того оказалась средней тяжести – пуля попала в плечо. Медсестра уже перевязала его, и он чувствовал себя вполне сносно.

   Рассказывая о произошедшем, он фактически повторял все, что сказал Николаю. Глава администрации лишь уточнил:

  –Белов пришел домой, когда твоя жена была уже мертва?

  Николай понимал, что у Петра есть прекрасная возможность поквитаться с ним. Достаточно сказать, что, когда вошел, застал его с ножом в руке. И никакие криминалисты, эксперты и адвокаты не смогут доказать, что он не виновен. На ноже его отпечатки. Тем более, налицо явная попытка убить его как свидетеля. Но Петр не стал хитрить. Он четко и ясно заявил во всеуслышание:

  –Белов не убивал. Тинун была уже мертва, когда он вернулся с охоты. Я был в комнате, когда вошел Николай.

  –А как же он тебя не увидел?

  –Услышав шум, я спрятался за ширму, однако.

   Напрасно иногда людская молва создает негативное мнение о человеке. У Петра, конечно же, были недостатки, но он явно не был мстительным человеком. К этом моменту потом не раз обращались понаехавшие из района и округа следователи и прокуроры. А адвокат прямо заявил, что готов вытащить его из этой передряги, если Петр изменит показание, заявит, что видел момент, как Николай убивал свою любовницу. Но Петр стоял на своем: Ни Белов, ни он не убивали Тинун. Петр уверял, что вообще не трогал нож. И когда эксперты доказали, что на ноже есть его отпечатки, сильно недоумевал по этому поводу. Тут ему на выручку пришел Николай. Он рассказал о случае, кода Кутылин приходил к ним с ножом, а потом забыл его.

   Однако следователи истолковали этот случай не в пользу Петра.

  –Оказывается, ты собирался убить Тинун давно? И когда представилась такая возможность, ты убил ее,– убежденно заявил следователь из округа. И дело посчитали раскрытым. Попутно Кутылину инкриминировали и покушение на убийство Николая. Ожидать решение суда его увезли в Анадырь.

   Белов, как только с него сняли ограничение на право передвижения, уехал в тундру. Он почти не охотился, окопался в домике и без надобности не покидал помещения. К тому же над выстуженной сильными морозами тундрой разыгралась пурга. Николай, прислушиваясь к завыванию беснующегося ветра, снова и снова прокручивал в голове последние события. Отсюда, по прошествии времени, многое виделось в другом свете.

   За некоторые поступки было стыдно. Особенно казнил себя за то, что произошло с Тинун. И чем больше думал, тем противнее становилось на душе. Да, Тинун была в его жизни всего лишь эпизодами. Но какими! Самыми сладкими и самыми яркими. Не потому ли так пусто на душе сейчас? И в то же время он твердо знал, что любит другую женщину. Любит по-настоящему. И эта другая женщина Соня. Разве меньше радости и эмоций дарит она? А сколько в ней чистоты и искренности! В конце концов он сам сделал выбор в пользу Сони. Тогда почему же не смог прекратить отношения с Тинун? Должен был сделать это! У Тинун оставалось бы гораздо меньше уверенности в том, что ее природное умение разжигать страсть всесильно, и не главное в жизни. Что этот дар не рождественская корзина с гостинцами, из которой можно без ограничений черпать удовольствия. Все равно кому-то не достанется пирога, или, что еще хуже, сладкий пирог окажется надкушенным.

  –Но не убивать же за это!– вслух рассуждал Николай.

   Впрочем, что убийство совершил Кутылин, он в это не верил. Петр ее любил, и мысли не допускал, что Тинун вернулась в село и стала жить с ним назло Николаю. Пытался, как мог, уберечь ее от терзавших страстей. Убийство же произошло, когда Тинун вторглась в семью Николая.

  – Что же получается? Смерть должна была помочь сохранить его семью?

  Вопросы, которые ставил перед собой Николай, рождали смутные подозрения, делом чьих рук это могло быть. «Но как ей удалось?» На этот вопрос ответа у него пока не было.

   Погода, наконец, смилостивилась. Ветер обессилел и уже больше не поднимал в воздух снежную пыль и не закручивал из нее дьявольскую карусель. Все яснее просматривались вдали очертания дальних сопок. У Николая проснулось желание действовать. Вскоре он уже мчался навстречу ветру по направлению к Кувэйну. Торопил его не только охотничий азарт. Накануне по радио услышал новость: окружная делегация вернулась с международного фестиваля народов Севера, где была отмечена многими наградами и призами. В числе наиболее успешных была названа его жена. Все терзания сразу уступили место радостному ожиданию скорой встречи. Правда, портили настроение тревожные мысли о том, как отнесется к произошедшему Соня.

   Этими же мыслями терзалась и Татьяна Леонидовна, когда ехала в аэропорт встречать племянницу. Она тщательно обдумывала, что сказать, не травмируя ее. Но все старания не понадобились. Оказалось, Соня о происшествии в селе узнала по прилету в Анадырь. Более того, она добилась встречи с Кутылиным, а после написала в прокуратуру заявление, в котором указывала на невиновность Петра в убийстве. Доводы были чисто эмоциональными, но в прокуратуре пообещали провести доследственные действия.

   При встрече с тетей Соня была немногословна. Единственное, что ее по-настоящему интересовало, были дела сына. Они, к счастью, являлись предметом гордости. Тетя не удержалась и похвасталась внуком:

  –С появлением отца Владик круто преобразился в лучшую сторону. Учится на одни пятерки. В его комнате на стене я повесила штурманский костюм Николая, так он, замечала, нет-нет да подходит и поглаживает его рукой, как будто отчитывается о своих делах. А тут еще услышал,что отец стал хорошим охотником. Когда говорим про него, у Владика глаза начинают светиться от гордости.

   Соня от этих слов немного оттаяла, сдержанность уступила место радости. А Татьяна Леонидовна еще больше засуетилась в старании поднять настроение.

  –А сейчас, когда приехала ты, вся обвешанная призами и наградами, то и вовсе загордится родителями,– льстиво сыпала она словами.

  Но серьезного разговора избежать не удалось, сколько обе женщины ни старались. Поводом послужил вопрос Владика за ужином:

  –Мама, а ты дождешься, когда у меня каникулы начнутся или уедешь раньше?

  –Пока не знаю. Все зависит от того, когда вертолет полетит или вездеход пойдет в село.

  –Мама, ты что? Тебя бабушка может отвезти в любое время. У нее такой классный снегоход есть! Скажи, бабушка?

  –Есть, есть,– подтвердила Татьяна Леонидовна. И для Сони пояснила:– Осенью приобрела. Из класса «Викингов». Хорошая машина.

   Рассказала, что отдала снегоход на хранение своему сводному брату Владимиру Туккаю.

  –Он и ездить меня научил. Так что, действительно, могу отвезти в любое время. А ты как, соскучилась, наверное, по мужу?

  Соня посмотрела на сияющего восторгом Владика и уклончиво ответила:

  –Поужинаем – поговорим.

  Только за сыном закрылась дверь, Соня не выдержала и с горьким упреком воскликнула:

  –Как он мог?

   Татьяна Леонидовна как будто только и ждала этого вопроса, тут же ответила:

  –Ты сама виновата. С самого начала вашего знакомства с Николаем впереди себя Тинун всегда толкала. Сама же рассказывала. Да, она красавица каких поискать! Но и ты не хуже. А для дома и для семьи тебе и вовсе цены нет. Вас даже сравнивать нельзя. Николай это почувствовал и выбрал тебя. И не только ради сына, как ты вбила себе в голову. Он и по сей час себя отцом по-настоящему не почувствовал. Бросил ради тебя свою прежнюю жизнь и начал с белого листа, а ты нос воротишь. Награды и похвалы тебе голову что ли вскружили? Или кого завела там?

  –Ты что говоришь,– возмутилась Соня.– В годы одиночества никого не заводила, а сейчас и подавно мне никто не нужен.

  –Тогда особо не рассиживайся. Завтра и поедем. А Владика на каникулы привезет брат. У них в администрации тоже ведь каникулы десять дней. Собирался поохотиться.

  –Дай мне хоть с сыном побыть пару дней,-взмолилась Соня.-Да и Николай, скорее всего, на охоте. Звонила – телефон не отвечает.

   Передавая Татьяне Леонидовне снегоход, Туккай предупредил:

  –На всякий случай я дополнительно канистру с горючим приладил. Чтоб туда и обратно хватило, если, как в тот раз, в село не захочешь заезжать.

  Какая-то мимолетная мысль промелькнула в голове у Сони при этих словах, но они тут же затерялись в прощальной суете с сыном.

   К селу подъехали, когда небо и тундра давно слились уже в глубокой темени. Остановились на окраине.

  –Дальше не поеду. Не хочу собак пугать. Добежишь одна?

  –А ты что, даже не погостишь?– удивилась Соня.

  –В другой раз. Может, я даже сама привезу к вам Владика. А сейчас вам надо побыть одним.

   Прощаясь, Татьяна Леонидовна обняла Соню и бодро напутствовала:

  – Будь мудрой. Все теперь в твоих руках.

   Чем ближе к дому подходила Соня, тем медленнее делались ею шаги. В окно увидела: Николай сидел на диване в своей любимой тельняшке и смотрел телевизор. И сразу он показался ей таким родным и близким, что все ранее заготовленные негативные слова улетучились у нее из головы в один миг. Николай в этот момент, было видно, насторожился, прислушался. Он как будто почувствовал ее присутствие за окном. Метнулся к двери и выскочил навстречу. Подхватил жену на руки и понес в дом. Помогая ей раздеться, стал говорить:

  –Я так виноват перед тобой, любимая. Но, если ты простишь...

   Она не дала ему договорить. Закрыла рот рукой и проникновенно произнесла:

  –Конечно, прощу. Я так долго тебя ждала не для того, чтобы потерять.

   31.Х11.2018г. г.Смоленск