Текст книги "Роковая страсть чукотской красавицы Тинун (СИ)"

Автор книги: Николай Мамойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

   Воспользовавшись паузой в разговоре взрослых, Влад с искренним интересом стал расспрашивать гостя о морских походах, о странах, где довелось побывать, о жизни на судне. Николай сначала отвечал односложно, не особо вдаваясь в суть вопросов юноши. Но постепенно увлекся и его рассказы сразу же расцветились яркими картинками личных впечатлений от морских походов, интересными случаями, произошедшими в чужих портах, грозными штормами и переживаниями экипажа в эти сложные и тревожные моменты.

   Татьяна Леонидовна не мешала общению двух мужчин. Она только время от времени подливала чай в чашку гостя и подкладывала новые кусочки торта. Ей давно хотелось вмешаться в разговор, переключить его на другие темы, но воздерживалась. Видела с каким захватывающим интересом подросток слушал морские байки Николая.

   Мужчины даже не обратили внимания, что она в какое-то время отлучилась в другую комнату. Громко разговаривала с кем-то по телефону. Временами собеседник совсем плохо слышал ее, и Татьяне приходилось повышать голос. Влад первый обратил на это внимание. Извиняющим голосом сказал:

  –Бабушка, видимо, маме звонит. А связь с селом плохая, вот и приходится ей почти кричать.

  –А кто твоя мама?

  –Она руководит художественной мастерской в селе. Шьют бытовую одежду для оленеводов и охотников, но у них много заказов и для художественных коллективов и для выставок. А поделки из кости моржа у нее получаются даже лучшими, чем у косторезов Уэлена. Она со своими изделиями уже несколько раз приглашалась на выставки и фестивали в Магадан, Тюмень, Москву и даже в Америку – в Анкоридж, Ном.

   Парень явно гордился своей мамой. Он собирался еще что-то рассказать гостю про нее, но в комнату вернулась Татьяна Леонидовна и мягко сказала:

  –У тебя еще будет время рассказать про свою мать. Наш гость, я думаю, никуда не торопится? А пока иди в свою комнату, у нас будет взрослый разговор.

   Подойдя к двери, за которой только что скрылся паренек, Татьяна плотнее прикрыла ее. Прислушалась, и, удовлетворенная, вернулась к столу. Пояснила гостю свои поступки:

  –Не хочу, чтобы он раньше времени услышал то, на что не каждый взрослый спокойно отреагирует.

  Затем без паузы спросила:

  –Как вам Влад?

  Николай еще не до конца осознал вопрос и какой ответ от него может быть в таком случае, как Татьяна Леонидовна буднично добавила:

  –Это ваш сын.

   Вроде, никакого грома не прогремело, и голос хозяйки был спокойным, но для Николая эти три коротких слова прозвучали в голове, как неожиданный огромной силы взрыв кратера вулкана, и раскаленная лава стала заполнять все уголки его тела. В глазах запрыгали мириады огненных брызг. Ему вмиг стало жарко, не хватало воздуха. Николай инстинктивно схватился за чашку с остатками чая и заглотнул его. Вскочил и снова сел. При этом сильно задел стол. Наверное, чашки, ложки и ножи загремели, но он не слышал.

   И только спустя какое-то время все органы чувств постепенно стали возвращаться в прежнее состояние. Одно сердце по-прежнему бешено колотилось в груди. Он понимал, что обязательно должен что-то сказать, как-то выразить свое отношение к услышанному, но у него не было сил разомкнуть уста.

   Хорошо, что заговорила хозяйка:

  –Прежде чем вам сказать об этом, я спросила разрешения у Сони. Она разрешила и просила задержать вас любыми путями до ее приезда в райцентр. Но, как я вижу, для этого придется минировать выход из бухты или само судно. Похоже, вам не по душе наша новость?

  Николай, наконец, собрался с силами, спросил:

  –А это возможно?

  Глупость этого вопроса была настолько очевидной, что Татьяна Леонидовна рассмеялась.

  –Вы же сами практическими занятиями доказали, что возможно. Поверьте, Влад не фантом, он реальный паренек.

   Гость постепенно приходил в себя. Смущаясь и одновременно злясь на себя, сказал:

  –Я не это имел в виду. Читал и столько раз слышал, что кровь вашего народа сильнее. Первый младенец всегда получается похожим внешне на мать. А у Влада чисто славянская внешность.

  –Ах, вот вы о чем! К сожалению, все очень просто объясняется. Русские давно живут с нами бок о бок. И наши девушки и женщины не чураются ваших мужчин, как, впрочем, и ваши мужчины. Грешили этим женщины и в роду Сони. Так что у нее по меньшей мере вашей славянской крови процентов пятьдесят, а то и больше. А тебя, Николай, она еще и очень крепко любила и любит. Вот и пыталась угодить даже на подсознательном уровне. Я боюсь одного: узнав, что вы в поселке, она пешком отправится в путь. Столько лет ждать и вот вы рядом! Но эти восемьдесят километров еще надо преодолеть. Это будет для нее настоящая трагедия, если не встретитесь.

   Николай резко встал и, ничего не объясняя, направился к входной двери. Уже стоя на пороге сказал:

  –Пусть остается в селе. Я что-нибудь придумаю.

  В последний момент, поколебавшись, позвал:

  –Влад, подойди попрощаться.

  Подал пареньку руку, всматриваясь в него. Потом, не удержался, обнял:

  –Я постараюсь выбраться к маме. Жди нас.

   Покидая гостеприимный дом, Николай горел единственным желанием: скорее подняться на борт судна и упросить капитана помочь договориться с местным портовым начальством дать в аренду какое-нибудь небольшое плавсредство, чтобы отправиться к Соне. Потому и первый вопрос его к вахтенному матросу был о капитане. Где он сейчас находится?

   Вахтенный матрос встретил Николая улыбкой:

  –Многое пропустили, штурман. Артисточки хоть и не профессионалы, но такой класс показали. Не каждый раз увидишь подобное мастерство. Особенно одна танцовщица отличилась. Все в восторге были. А капитан даже пригласил ее к себе на чай. Он и сейчас у себя. Отдыхает. Только старпом строго наказал предупредить, что в каюте вас, Николай Васильевич, ждет приятный сюрприз. Посетовал при этом, что не каждому так везет.

   В каюте, удобно расположившись на кровати, его ожидала Тинун. Она была в нарядном танцевальном костюме. Такая же тонкая, как и раньше, с изящными линиями тела и красивым разрумянившимся лицом. При виде Николая большие глаза ее зажглись внутренним огнем, заблестели, наполнились радостью и нежностью одновременно. Она быстро и легко вскочила и бросилась ему на шею, осыпая поцелуями. Приговаривая при этом:

  –Как же я ждала эту встречу, любимый! Где ты так долго пропадал? Я тебя больше никуда не отпущу.

   Она не ждала ответа на свои вопросы. Она торопилась снять с него одежду. И не успокоилась, пока на нем не осталось ничего, кроме носков. Толкнув его на кровать, принялась и за них. И только потом быстро скинула с себя легкие одежды и всем телом прильнула к парню...

   Было в этой страсти что-то роковое, неестественное. От близости друг с другом Николай и Тинун в очередной раз потеряли реальность. Их тела превратились в неописуемый источник блаженства, из которого хотелось пить и пить бесконечно. Другого мира для них в этот момент не существовало.

   Команда, понимая что к чему, не стала тревожить своего штурмана: и когда судно отправилось на бункеровку, и когда подписывались последние документы перед выходом из порта. В каюту аккуратно постучал вахтенный, лишь тогда, когда от судна готов был отчалить последний сопровождавший их буксировочный катер.

  –Вам три минуты на прощание, товарищ штурман. Катер ждет вашего пассажира по правому борту.

   * * *

   Жители села появление Николая Белова встретили с повышенным любопытством и настороженностью. Но увидев повеселевшую и с каждым днем расцветающую и сияющую от счастья их общую любимицу Соню Ачиргину, успокоились. Осталось только любопытство: каким ветром занесло в село рослого и красивого моряка дальнего плавания? Удивились, узнав, что парень и Соня были давними знакомыми. Стала понятной причина замкнутой жизни молодой женщины: глубокая и преданная любовь.

  Стоило Соне и Николаю появиться на улице, как рядом всегда оказывался кто-то из односельчан. Они, приветливо улыбаясь, приветствовали их:

  –Еттык!

  –Етти! – отвечала Соня.

   В другой раз, когда им встречалось несколько человек, Соня отвечала им также:

  –Еттык!

  Для Николая пояснила, что оба слова обозначают приветствие, но в одном случае приветствуют нескольких человек, в другом – одного. И уже смеясь, сказала:

  –Не заморачивайся сильно. Почти все жители села знают русский язык. Если и разговаривают на своем, то больше для того, чтобы не потерять свою идентичность и научить чукотскому языку детей.

   Сама Соня тем не менее охотно поддерживала разговор на родном языке. Белов однажды стал свидетелем разговора с женщиной, которая хотела заказать в их мастерской платье. Соня ее спросила:

  –Гынин чиниткин мэниг, лымэвыр ранывъёльавн'ын морыкайны? (У тебя свой материал или закажешь из нашего?)

  –Из вашего. А цвет материала, Сонечка, выберешь сама. Я тебе доверяю.

  –Мынтантэнмын'ын тынэн'н'ок. (Надо снять мерку.)

  Жительница села специально отвечала на русском из уважения к спутнику Сони, хотя было видно, что она прекрасно знает свой родной язык.

   В другой раз с ними на улице заговорил пожилой оленевод. Обменявшись приветствиями, он посетовал, что нынешнее стойбище далековато от поселка. Много времени тратится на переходы. Соня спросила:

  –Тэленъен тури гаялгытторэ торванвэты? (Давно ли вы откочевали на новое место?)

  –Недавно, три дня назад,– ответил оленевод по-русски. С обеих сторон это было проявлением глубокого уважения друг к другу и к Николаю.

   Когда они оставались одни, Соня, посмеиваясь, поясняла некоторые особенности местного разговора, чтобы при случае не попасть в смешное положение. Например, самое распространенное восклицание «какомэй» имеет множество значений – удивление, огорчение, радость. Но это определяется только по оттенку голоса и по ситуации. Особенно советовала запомнить смысл и значение близких по звучанию слов «кэллэй» и «кэллы». В первом случае речь идет о женщине-друге, а во втором – о черте.

  –Зачем мне это знать,– отговаривался Николай.-У меня есть одна женщина. И она самая любимая и желанная – это ты!

   После такого проникновенного признания чувств об учебе особенностям чукотского языка речь больше не шла. Начиналось многократное повторение языка любви.

   * * *

   Не зря народной молвой подмечено, что постель в браке не является единственным, образно говоря, алтарем. Есть еще кухонный стол, стиральная машина и работа. Сонино господство и в постели, и в ведении домашнего хозяйства было неоспоримым. Нерастраченная энергия била из молодой женщины ключом. Ее нежности и теплоты хватило бы на десятерых. Николаю даже пришла на ум неожиданная мысль, что нынешняя Соня, если и не превосходит Тинун в постели по самоотверженности, с которой дарит ему свою любовь, то уж точно не уступает ей. И в этом целиком и полностью его заслуга. Он один разбудил и разжег в ней все эти чувства. В то время как Тинун с весьма ранних лет накапливала опыт в общении со многими мужчинами. Он обрадовался своему открытию и одновременно испугался его. «С чего это вдруг ему вспомнилась Тинун?»

   С того последнего безумства, которое он испытал с ней в каюте судна, он старался о ней не думать вообще. Ему и без того было крайне стыдно и неуютно на душе от своего поступка, от предательства по отношению к Соне, которой даже не сообщил причину своего внезапного исчезновения.

  –Получается, что сбежал, испугался,– угрюмо размышлял Николай на досуге.– Даже попытки встретиться, увидеть не предпринял.

   Эти мысли терзали его все больше и больше. И чем дальше уходило судно от Провидения, тем горше становилось на душе. В конце концов пришло понимание, что они не оставят его, пока не примет какое-нибудь решение.

   С окончательным выбором помог определиться старпом. Видя его мучения, Михаил Иванович с сочувствием сказал:

  –Это для дурака в жизни все ясно. Умному не одну головоломку в жизни приходится решать. Иногда лучше ошибиться, чем ничего не предпринимать. То, что не сделаешь, – никогда не поправишь!

   И все же решение оставить прежнюю работу Николаю далось нелегко. Он понимал, что круто меняет свою жизнь. Возможно, не найдет себя в новых обстоятельствах. Но и жить с таким раздраем в голове больше не мог.

   Последним штрихом, подтолкнувшим Николая к бесповоротному шагу оставить судно и экипаж, стало признание капитана, что Тинун не только хорошо танцевала в тот день, но и отменно «зажигала» с ним в постели. Да так, что он готов ради встречи с ней под любым предлогом еще раз заглянуть в Провидения.

  –На часик-другой, но не более. Она из тех женщин, что годятся только для развлечений, но никак не для семейной жизни,– говорил капитан.

   Адресовал он эти слова, в первую очередь, Николаю, желая оградить молодого человека от опрометчивого решения. И когда штурман, несмотря на все уговоры, все-таки объявил о своем намерении оставить судно, капитан пустился в грубую философию:

   – Любовь, конечно, – штука сильная. Отбивает мозги в любом возрасте. Но я так считаю: умный человек может быть влюблен как безумец, но не как дурак.

  Увещевания старших товарищей, однако, не возымели своего действия. Николай остался непреклонным в своем решении. Не стал ни с кем делиться, что истинной причиной ухода является вовсе не Тинун, а Соня.

   О сыне Николай Белов вспоминал редко. Реальность этого факта никак не хотела приживаться в его сознании. И новая встреча, которая произошла сразу же после его нового появления в Провидения, ничего не изменила в этом плане. Только, когда он обнимал Владика, что-то теплело у него в груди и заставляло его пристальнее всматриваться в черты лица юного паренька. К своему удивлению, он стал замечать в нем некоторые черты схожести с собой, в том числе и в манере разговора.

   По приезду в Провидения пытался узнать и о Тинун, но ее в это время в райцентре не было. Она довольно прочно завоевала себе место в ансамбле народов Севера и часто выезжала на гастроли в другие регионы.

   Вернувшись в поселок, Тинун в первую очередь навестила тетушку Сони. Хорошо, что она и открыла ей дверь. Николай в это время был в военкомате, становился на воинский учет. Татьяна Леонидовна ни словом не обмолвилась о том, что он в поселке. Женщины посидели на кухне, попили чай с домашними пирогами, посудачили о том о сем и разошлись.

   Тинун узнала о приезде Николая, когда вездеход администрации района уже увозил его в село. Помог сводный брат Владимир Туккай, который работал в гараже администрации. Тинун узнала кто пассажир вездехода, когда тот уже сворачивал в распадок между сопок. Дернулась, было, бежать вслед, но, поняв бесперспективность такого поступка, остановилась.

   Несмотря на радушное и почтительное отношения сельчан, Николай трудно привыкал к новой для себя обстановке. Особенно тоскливо себя чувствовал, когда Соня уходила на работу. Пропустила она всего лишь несколько дней. Но затем в мастерскую поступил новый большой заказ, и ей пришлось с полной отдачей включиться в производственные заботы.

   Белов одевался поплотнее, благо в последний рейс в районы Арктики приобрел у импортных фирмачей добротные комплекты меховой одежды, и уходил к берегу моря. Кромка воды была уже прочно скована льдом, а чуть дальше море дышало неукротимой свободой. Волны накатывались на ледовое поле и крошили его. И эти отзвуки борьбы стихий докатывались до самого берега. Лед с глухим вздохом вздымался и тут же, как бы выдыхая лишний воздух, снова укладывался на прежнее место. Николай понимал, что пройдет еще некоторое время и ледяная стихия победит в этом извечном споре, закует значительную часть моря в ледяной панцирь до лета.

   Белов из разговоров знал, что охотники села с нетерпением ждут этого часа, чтобы отправиться на зимнюю добычу морского зверя. Неспокойная морская стихия делала покров льда неровным, в некоторых местах льдины трескались и расходились, образовывая полыньи. В них и появлялись тюлени. Искусство охотника в том и заключалось, чтобы среди обширных ледяных полей, сплошь и рядом вздыбленных нагромождениями льдин, найти полынью и выследить лахтака или акибу, выбравшихся на поверхность поваляться на льдине, и не спугнуть их раньше времени.

   Не сидели охотники сложа руки и в этот переходный период. Готовились к охоте на пушных животных – песцов, лисиц, росомах, зайцев, горностаев. Приглашали с собой и Николая. Но Соня ему объяснила, что это не более чем простая любезность. Никто из охотников не любит, чтобы хоть кто-то из чужаков вторгался в его охотничьи угодья.

   Такие же участки были в свое время и у ее семьи. Отец ее Владимир Кузьминов в основном занимался морским охотничьим промыслом в составе бригады. Но это летом. Зимой же, как и многие другие, с азартом охотился на пушных зверьков. Не оставил этого занятия даже продвинувшись по службе. У него были свои охотничьи угодья в районе Кувэна и Халюскино, а в излучине небольшой реки Мейнирен поставил свой небольшой балок. В нем была железная печка, чтобы обсушиться, спрятаться от непогоды, примус, кружки, запасы чая, настил из досок под лежанку. Конечно, здесь могли найти приют и спрятаться от пурги и другие охотники, но негласно балок все же считался их семейным. Соня любила наводить в нем порядок, следила за чистотой. Помогала отцу раскладывать приманку и ставить капканы.

   Николай понимал, что рано или поздно, но ему придется чем-то заняться. За спиной жены в селе не отсидишься. Выбор у него был небольшой. Оленеводство исключалось по одной простой причине – у него не было оленей. У его жены олени были. Какое-то количество досталось ей от родителей, другие были платой односельчан за ее труды: за пошив кухлянок, торбасов, чижей и другие услуги. Да и нынешний весенний отел оказался неплохим, погода благоприятствовала, и приплод почти весь сохранился. Паслись они в стаде дальнего родственника тети, опытнейшего оленевода Дмитрия Ковранто. Но наниматься в пастухи бывший моряк был морально не готов. Оставался морзверобойный промысел или охота на пушных зверьков.

   Соня была категорически против даже разговоров на тему о работе.

  –Тебе разве плохо со мной? Или чего-то не хватает?– заглядывая ему в глаза, участливо спрашивала она.– Скажи – я все для тебя сделаю.

   Было видно, что она искренне и глубоко переживает за любимого. Николай от этого еще больше страдал. Но и ему было нелегко оставаться без дела, а главное не хотелось быть чужим в селе. Но как это донести до женщины, ради которой решился бросить привычный уклад жизни, любимое дело, которому посвятил столько лет? Он смотрел в лучистые глаза жены, которые в такие минуты наполнялись тревогой, и только крепче обнимал ее. Соня доверчиво прижималась к нему и советовала:

  –Присмотрись к людям, познакомься. Хочешь – сходим к кому-нибудь в гости или пригласим к себе. У меня много друзей и хороших подруг.

   И как последний аргумент говорила:

  –Решение придет со временем. Не сможешь привыкнуть к здешним условиям – уедем. Я люблю тебя, и приму любой твой выбор. Мои профессиональные навыки позволят мне быть востребованной в любом месте.

  –Дело не в тебе, а во мне,– пытался возразить Николай.– Мне надо делать выбор, и принимать решение.

   И в конце концов он решился. А помогло ему сделать выбор необычное происшествие. Соня задерживалась на работе, и Николай, которому было невмоготу сидеть одному дома, решил встретить ее. Опасаясь разминуться, решил для начала заглянуть в магазин – а вдруг она застряла там? В отдельные часы, особенно после завоза нового товара, в магазине скапливалось много народа. Не успел, однако, сделать и несколько шагов по направлению к магазину, как услышал выстрелы. Он поспешил туда. Навстречу ему бежали испуганные люди.

  –Что случилось? – спрашивал их Николай, но в ответ слышались только сбивчивые слова:

  –Совсем Кутылин с ума сошел, однако.

   Картина, которую увидел Николай, и в самом деле была устрашающая. На крыльцо магазина поднимался явно пьяный молодой мужчина с карабином в руках. Вслед разбегающимся в разные стороны сельчанам он извергал грязные проклятья и ругательства. А в тех, кто пытался ему что-то сказать, направлял ствол и стрелял.

  Николай ничего не собирался предпринимать, пока не услышал, что в помещении остались одни женщины.

  –Как бы этот оборотень не отыгрался на них?– опасливо произнес один старик.

   Белов тут же представил, что этот обезумевший от водки и безнаказанности мужчина может угрожать и его жене. Улучив момент, когда тот взялся за ручку двери, Николай в несколько прыжков оказался рядом со стрелком и выхватил у него из руки карабин. А в следующий момент ловко поддел его кулаком в челюсть. Тот кулем скатился с крыльца и долго оставался лежать недвижимым.

   Выходившие из магазина женщины, изрядно переволновавшиеся, не жалели грубых слов в адрес Кутылина. А наиболее рассерженные даже плевались в его сторону.

   Соня и в самом деле была в магазине и была очевидцем всего произошедшего. Пьяный Петр Кутылин вошел в магазин и, расталкивая всех, стал протискиваться к прилавку, требуя обслужить его без очереди. На него, естественно, со всех сторон зашишикали. А кто-то раздраженно сказал:

  –Что, Петр, торопишься к своим духам-оборотням на свидание?

  Кутылина, видимо, очень сильно задели эти слова. Он резко развернулся и выскочил из магазина. Через несколько минут появился снова, но уже с карабином в руках. И вот теперь, поверженный одним ударом, он лежал на земле, а люди делились с Соней своим восхищением смелостью и ловкостью ее мужа. Мужчины уважительно покачивали головой, произнося при этом свое универсальное «какомэй», и старательно, но в то же время опасливо пожимали ему руку.

   Когда они остались одни, Николай спросил:

  –Почему некоторые односельчане называют Петра оборотнем?

  Соня явно не хотела продолжать этот разговор. Попыталась отговориться коротким высказыванием:

  –Был один случай. Морзверобои из его звена утонули, а он выжил. Вот люди и считают, что ему помогли водяные оборотни.

  Но этим она только разожгла интерес Николая к этому случаю. Пришлось уступить и рассказать про трагедию на охоте, участником которой был Петр Кутылин.

   За ним в селе давно и прочно закрепилась молва хитрого, беспринципного человека. Но работником он был отменным. Чутье охотника у него было какое-то особое. В том числе и на погоду. Ветер, вроде бы, не собирался отгонять льдины в открытое море, наоборот дул в сторону суши, а он говорил членам своего звена:

  –Проверьте хорошенько снаряжение, мотор, вельбот. Завтра рано утром выходим на промысел.

   И погода как будто подчинялась его воле – к утру следующего дня море, насколько мог охватить взгляд, было чистым ото льда.

   В тот раз все было как обычно. К трем утра море очистилось ото льда, и звено через час отправилась привычным маршрутом.

   Морзверобоям в этот день крепко везло. Уже к полудню они добыли трех крупных моржей. И всех взяли на воде. Стрелки, как всегда, оказались на высоте. Безошибочно сработал и звеньевой. Несмотря на солидную качку вельбота, он в полной мере продемонстрировал лучшие качества гарпунера. Оплошай Петр хоть чуть-чуть – и туши моржей, не удерживаемые специальными шарами, могли бы пойти ко дну. Но все сработали хорошо. Учитывая повышенное волнение моря для надежности подвели под каждого убитого моржа по два шара.

   Возвращались довольные. Не каждый раз такая удача выпадает! Но как только вельбот коснулся берега, Кутылина как будто подменили. Он приказал оставить туши моржей на припае, а самим снова отправиться в море. На возражения, что неплохо бы после такой охоты отдохнуть, отвечал односложно:

  –Удача дважды в дверь не стучится. А пришла – не упускай ее!

  Но когда он напомнил, что звено Владимира Камыкчгина за один день семь моржей взяло, стала понятной истинная подоплека азарта Петра. Ему хотелось побить рекорд опытного охотника и стать лучшим.

   Перекусывали и пили чай на ходу. Азарт звеньевого заразил и других охотников. Они не сразу обратили внимание, что ветер все больше усиливался, становился резким,порывистым. Волны не просто подкидывали вельбот, но и перехлестывали через правый борт. Водяные брызги били в лицо. На пути вельбота стали появляться сначала отдельные льдины, но вскоре они пошли уже косяком.

   Положение становилось угрожающим. Пришлось сбавить ход. Пока охотникам удавалось веслами отводить льдины от вельбота. Надо было срочно принимать решение. Но даже здесь звено не осознало полной опасности, которая подстерегала людей. Долго не могли принять решение: остаться на месте и, как только ледовое поле вокруг уплотнится, перейти на лед и переждать непогоду, или срочно уходить к острову Аракамчечен, куда и устремлялся ледовый поток. Выбрали второе. Но не успели они как следует выйти на чистую воду, как в борт вельбота ударила сильная волна. Обычно устойчивое суденышко на этот раз подлетело вместе с гребнем волны в верх и перевернулось, прежде чем погрузиться в воду.

   Нашли вельбот на третьи сутки. Спасся один Петр. Шесть человек из его команды погибли. Поговаривали, что он выжил только потому, что оказался сильнее других морзверобоев. Когда вельбот перевернулся, он успел одним из первых взобраться на киль, который возвышался над водой благодаря воздуху, скопившемуся под ним. А потом сталкивал в воду всех других членов своего звена, кто пытался спастись таким же образом. У него только ноги стали хуже ходить. Спасло его то, что чижи были добротно сшиты – не пропускали воду.

  –После того трагического случая в селе и вовсе стали сторониться его,– рассказывала Соня.– По чукотским поверьям, в человека, который однажды тонул и случайно выжил, вселялись духи-оборотни. Раньше и вовсе таких людей изгоняли из села. Считалось, что они посланники «мокрого мира», и общение с ними притягивают несчастья.

   Петр, который и до этого не проходил мимо чарки водки, стал сильно напиваться. И всякий раз слезливо рассказывал первому встречному о своем якобы героическом поведении в критической ситуации. Но результаты обследования найденных трупов показывали, что у них на голове были следы от сильных ударов чем-то заостренным и крепким. Предположили, что Петр отбивался от товарищей веслом, пока оно не сломалось. Обломки его тоже были выловлены неподалеку. И только у одного морзверобоя ушибы были незначительными, и смерть наступила от утопления. Петр, видимо, сильно опасался, что спасительный киль не выдержит даже двоих, и топил товарища ногами.

   Но одно дело предполагать и другое – доказать, чтобы привлечь к ответственности по суду. Ушибы и гематомы списали на то, что зверобои получили их от удара бортом вельбота в момент переворота. Уголовное дело быстро было прекращено, а на косые взгляды односельчан Кутылин не обращал внимания.

   А тут еще после успешных гастролей ансамбля в селе появилась красавица Тинун. Она приехала навестить, по ее словам, родных и своего первого наставника по танцам Леонида Нутетегина, который одно время танцевал в знаменитом чукотском ансамбле «Эргырон». Какими мотивами руководствовалась Тинун никто не знал, только вскоре она перешла жить к Кутылину. А Петр после этого и вовсе загордился и перестал считаться с мнением даже уважаемых стариков.

   Рослый, крепкий Петр Кутылин и лицом был ближе к европейскому типу. В этом не было ничего удивительного. Недалеко от села располагался легендарный остров Аракамчечен. Его издревле облюбовали под лежбище моржи – самые крупные животные арктических широт. В отдельные периоды там скапливалось на лежбище больше пятидесяти тысяч этих уникальных животных. Научные экспедиции были частыми гостями в их селе, прежде чем переправиться на остров. А когда на небольшом соседнем острове Иттыгран была открыта и признана всемирным памятником древней чукотско-эскимосской культуры Китовая аллея, то в эти некогда забытые Богом края зачастили этнографические экспедиции и просто любопытствующие чиновники. Благо поездки их щедро оплачивало государство.

   Многие местные женщины заглядывались на приезжих молодцеватых мужчин и не отказывали себе в удовольствии провести с ними в уединении часик-другой. Иногда эти мимолетные и, казалось бы, ничего не значащие отношения перерастали в большую обоюдную любовь, итогом которой становились дети.

   Поговаривали, что в роду Петра женщины были особо охочи до приезжих. Так это или иначе, но в селе он был одним из самых видных парней. Мало было девчат, которые смогли устоять перед его обаянием. После же трагедии на морской охоте отношение к нему резко изменилось. И если бы не Тинун, Кутылину, скорее всего, пришлось бы уехать из села.

  –Ты хочешь сказать, что Тинун все это время была в селе? – пораженный этим известием невольно воскликнул Николай.

  Его эмоциональный порыв и внутреннее волнение, которое отразилось на лице, смутили Соню. Но она постаралась не подавать виду. Спокойно пояснила:

  –Да, она какое-то время находилась в селе. Но потом ей позвонили и пригласили на очередные гастроли.

  –И она даже не пожелала со мной встретиться,– разочарованно проговорил Николай.

  Потом спохватился и деланно равнодушно произнес:

  –Странный выбор она сделала.

  Помолчав, вполне искренне добавил:

  –Впрочем, это ее дело. Главное, я очень рад, что этот урод не смог причинить тебе вреда.

  –В этом целиком твоя заслуга, любимый. Ты самый настоящий герой. Вот увидишь, как в лучшую сторону изменится к тебе отношение сельчан после этого случая.

  –Я и до сегодняшнего дня, вроде, не был обойден хорошим отношением. Куда уж лучше?

   В эту ночь Соня была необычайно нежна и податлива в постели.

   * * *

   Утром не успела жена закрыть за собой дверь, как в нее постучал глава сельского поселения Юрий Тынентыгреу. За чаем пошел неспешный разговор о теплой осени, о том, что некоторые поторопились перегонять оленьи стада на зимние пастбища, об успехах морзверобоев, о предстоящей охотничей поре. Николай уже стал тяготиться разговором. И в первую очередь от незнания того, что конкретно от него хочет глава. Но не зря говорится, что у всего бывает начало и конец. Гость допил чай и отставил кружку в сторону. Спокойно сказал, как о само собою разумеющимся:

  –Мы присматривались к тебе. Убедились – человек ты смелый, хороший. Словом, настоящий человек. Решили выдать тебе разрешение на охоту и владение карабином и ружьем.

  –Но их у меня пока еще нет,– развел руками Николай.

  –А тебе разве Соня не говорила, что все охотничьи приспособления ее отца хранятся у меня? И ружья, и капканы, и охотничьи ножи. Завтра принесу. А хочешь, можешь забрать сегодня.