Текст книги "Планета чудес"
Автор книги: Николай Сладков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Теперь я и сам уже дед. Перестали меня тешить охотничьи подвиги: нет ничего проще, как уничтожать! И потому я всегда с умилением вспоминаю не свои охотничьи удачи, а подвиг вашего деда Мазая. Я повторил его подвиг!
Началось как-то у нас страшное наводнение. Вода залила леса и степи – звери стали тонуть.
Тогда я сколотил огромный плот и отправился в путь. Просто было вашему деду Мазаю! Знай хватай зайчишек за уши – да в лодку. А у нас на затопленных островках и деревьях сидели не зайцы, а слоны и носороги, львы и леопарды! Попробуй-ка схвати их. Того и гляди они тебя самого схватят! Ещё неизвестно, что тут делать нужно: их спасать или самому от них спасаться!
Я повернул назад. Я собрал народ и наказал всем строить плоты. А сам скорей домой – за луком и стрелами. Из дома в аптеку, за порошком от бессонницы.
Выплыли на плотах. Совсем другое дело! Подъезжаем к острову; я достаю стрелу, посыпаю её порошком и – раз! – во льва или леопарда. Те сразу спать. Зевнут, почешутся и на боковую. Только храп стоит! Берём их за хвост и загривок – и на плот. Плот нагрузим – гребём к берегу. На берегу зверей выгружаем. Выгружаем – и дальше.
Досталось нам со слонами и носорогами. Сонные стрелы мои отскакивали от них, как от стенки горох. Да и что толку усыплять таких? Усыпишь, а с места не сдвинешь: слон триста пудов весит! Что делать? Но охотничья смекалка выручила и на этот раз. Отбросил я лук и стрелы, взял в руку хворостину. И этой простой хворостиной погнал слонов и носорогов с острова в воду, а по воде вплавь к берегу. Так всех и спасли.
Слоны и носороги, отоспавшиеся львы и тигры – все вместе, одной стайкой, весело убегали в лес.
– Помните, звери, деда Мазая! – кричал я им вслед.
Травоядные волкиНе знаю, как у вас, а наши волки больше всего траву любят. Так прямо на лесных полянах и пасутся. А по ночам в огороды забираются. Я сам видел. Подроются под забор и в огород – арбузы да дыни жрать. А зимой до того наглеют, что целой стаей прибегают на деревенские поля неубранный турнепс или редьку выкапывать. У нас даже поговорка есть: «Пустили волка в огород!».
– И у нас похожая поговорка есть! – обрадовался я. – Только у нас так говорят: «Пустили козла в огород!»
– Козла?! – изумился Пиф-Паф. – А что козлу в огороде делать? Козлы же страшные хищники, им мясо подавай!
– Наши козлы мясо не едят! – сказал я. – Наши козлы капусту едят.
– Вот чудеса! – сказал Пиф-Паф. – Всё у вас не так, как у нас. Козлы капусту едят, волки – мясо. Прямо какая-то страна чудес!
Я промолчал.
– Так вот, наши козлы, ну и разные там газели и антилопы, страшные хищники, – продолжал Пиф-Паф. – Им мясо подавай. Особенно антилопы ловкие – даже птиц ловят. Подкрадутся – и стук копытом! Убьют и съедят. Вместе с перьями. У нас даже поговорка такая: «Пустили антилопу на птичий двор!»
– И у нас есть такая поговорка! – сказал я. – «Пустили волка в овчарню!»
– Смешно! – сказал Пиф-Паф. – Что волку в овчарне делать? Разве что спать.
Пиф-Паф смотрел на меня, и ему представлялась удивительная далёкая земля, где живут люди с короткими шеями, где мужчины носят брюки, где волки нападают на овец, а козлы грызут капусту.
Бывают же чудеса на свете!
Гигантское гнездо– Потерпи ещё, я расскажу тебе про гигантское птичье гнездо, – сказал Пиф-Паф.
Помню, оно было не высокое, а высоченное! Это была целая гора, сложенная из песка, веток, палочек и разного лесного мусора.
Весило гнездо десять тысяч пудов, – столько же, сколько весят пятьдесят слонов!
Гнездо было набито птичьими яйцами. И яйца сами себя высиживали. Птица только гнездо строила и яйца несла. Птенцы сами вылуплялись из яиц и разбегались кто куда. А птица эта называлась не то сорной, не то сонной курицей.
Тут Пиф-Паф вопросительно посмотрел на меня и продолжал:
– Видишь, вон озеро голубое? Бывало оно и красное. В нём у нас крокодилы плачут. Сплывутся на отмель и давай плакать – крокодиловы слёзы лить. От жары плачут. Мы от жары потеем, собаки языки высовывают, а крокодилы плачут. И слёзы у них солёные!
– Водится ещё у нас зверь, до того ленивый, что весь мохом зарастает. Мох на нём растёт и его дыханием питается. А поспать этот зверь любит – ужас! Бывало, прицелишься в него – моховая кочка перед тобой и ничего больше не видно. Смотреть противно, не то что стрелять!
– Видишь облака?
– Облака как облака.
– А ты их лизни, – облака-то солёные. Мне журавлиный пастух рассказывал. Лизнёшь, говорит, облако, а оно солёное! Да что облако! Сыплет солёный снег, оседает солёный иней. Чего только у нас не бывает!
Легавая свиньяЯ и сейчас охочусь, но что это за охота! Где мои меткие ружья? Где мои свирепые волкодавы? Вместо ружья у меня корзина, вместо волкодава – свинья!
Разные бывают у охотников помощники: у кого собака, у кого орёл или сокол, а в моей охоте главный помощник – свинья. Ну да, свинья: чушка, хрюшка, хвост завитушка! А что? Посмотрели бы вы какую свинья делает стойку! Глаз не оторвать: нос пятачком, хвост восьмёркой!
С собаками и соколами охотятся люди за дичью, а я со свиньёй – за грибами.
Беру в руки корзину, свищу свою верную свинью – и пошёл. Учует свинья гриб, – сейчас же делает стойку. Я подхожу и командую: «Пиль!» Свинья ковырнёт рылом, и готово – забирай гриб. А собираю я такие грибы, у которых ничего нет: ни шляпки, ни ножки, и растут они не на земле, а под землёй. Я даже не знаю, есть ли у них и название!
Так вот и проходят мои дни: на руке корзина, на поводке – свинья. Иду туда – не знаю куда, ищу то – не знаю что! Как в сказке!
Рассказы моряка Стеньги
Не умеют домоседы морские рассказы слушать!
Моряк, просоленный и заскорузлый, рассказывает:
– Пала погодка, качка носовая, бортовая, кормовая! Я за штурвалом стою, глазами туман пронизываю. Накатила волна и смыла меня за борт! Взлетел я на гребень, а потом, как на салазках, вниз. Прощай, папа, прощай, мама! Но тут вторая волна накатила и – раз! – обратно меня на палубу вкинула. Опять за штурвалом стою, глазами туман пронизываю. Только мокрый весь!
И как такое скажет – так все от смеха и падают. А что тут смешного?
Моряк дальше:
– А то ещё вот что было. Под южным тропиком. До экватора рукой подать – жара! У юнги кожа, как берёста, в трубочки сворачивается. У кока солнечный удар. А навстречу нам плывёт по морю льдина! Да не какая-нибудь там, а высотой этак этажей в пятнадцать, а длиной… а длиной – пусть акула сожрёт, коли вру! – километров в двести! Уж и покатались мы по ней: и на санях, и на коньках, и на лыжах! Чуть не заблудились. И всё нагишом, в одних трусах – тропик-то южный!
Опять все мрут от смеха.
Моряк серьгу в ухе поправит и опять:
– Было дело – напала на нас рыба! Разогналась, якорь ей в бок, да кэ-эк даст с разгона рылом в днище, – так и насквозь! Одну дыру заделали – вторую пробила. Потом третью. Смотрим – уже не дно, а решето! А какое днище было! Дубовое, со стальной обшивкой!
– Неужто дубовое? – спрашивают.
– Дубовое!
– И со стальной обшивкой?
– Со стальной!
– Ха-ха-ха-ха!
Плюнет моряк на сухопутных крыс и замолчит.
И в этой стране есть моряки. Один заходил ко мне на грибной огонёк. Звали его – Стеньга. Уютно пела улитка. Тихо мурлыкал в углу удав. Время бежало легко и незаметно…
Рыбка за рыбкойКаких только чудес не случается с моряками!
Давно известно, что самая большая рыба – это та, что у рыболова с крючка сорвалась. Удивительного в этом ничего нет: большой рыбине легче с крючка сорваться. И давно бы пора перестать ехидно улыбаться, когда рыбак разводит руки, показывая, какая у него сорвалась рыбина. Такие ли ещё рыбы бывают! Я раз видел рыбину, которая посредине моря встала головой на дно, так хвост её из воды торчал метра на три! Такую ни на каком крючке не удержишь. Да и на что она такая-то? Я люблю ловить рыбку мелкую.
Плыл я как-то в лодке по морю. Окунул голову в воду и слушаю: есть ли рыба поблизости? Я так всегда делаю, по рыбьим голосам всё узнаю: есть ли тут рыба или нет? А то что зря удочку забрасывать.
И вот слышу – рыбы между собой разговаривают. Я за удочку. И только забросил – сейчас же на крючок прицепилась рыбка. А я жду, удочку не вытаскиваю. Первую рыбку хватает за хвост вторая, вторую – третья, третью – четвёртая, четвёртую – пятая…
– Пятую – шестая! – подсказал я.
– Совершенно верно, молодой человек! Пятую рыбку хватает за хвост шестая, и я всех их вытаскиваю из воды. Как заброс – так полдюжины! Я вытаскиваю рыб целыми гирляндами; они нанизываются одна на другую, как бусы! От рыб отбоя нет.
Видели бы всё это дачные рыбаки-поплавочники, которые часами глядят на свои неподвижные поплавки!
Вот вы смеётесь, но вы напрасно смеётесь! Потому что с рыбаками часто случается такое, чего не случается ни с кем!
В брюхе китаРасскажу я вам печальную историю, которая произошла со мной в море. Меня однажды проглотил кит! Никто не хотел верить, что я сумел выбраться живым из желудка кита. А я выбрался. Много лет я повторял этот рассказ, и всегда надо мной смеялись. В конце концов я и сам стал сомневаться: так ли всё это было? А ведь было-то всё это так!
Плыли мы по морю и увидели кита. Капитан приказал спустить шлюпку; я сел за руль; гребцы рванули, и мы понеслись навстречу чудовищу. Чудовище, завидя нас, тяжело вздохнуло, вверх с шипением взлетел фонтан воды. Мешкать было некогда; я скомандовал – и два гарпуна вонзились киту в бок. И тут тяжело вздохнуть пришлось уже нам! Кит так ударил хвостом, что мы, подобно фонтану, одни за другим взлетели вверх. Лечу я и вижу, что сейчас упаду прямо в разинутую китовую пасть! Я свернулся калачиком и, как пилюля, проскочил в китовую глотку. Это уже была победа: ведь я мог бы, растеряйся я хоть на миг, угодить на китовый зуб!
Кит проглотил меня и даже китовым усом не повёл! А я по пищеводу, как по скользкой горке, въехал к киту в желудок. Вы думаете, что там была абсолютная темнота? Сразу видно, что вы никогда не бывали в китовом желудке!
Я въехал в ярко освещённый китовый желудок. Тут и там светились красивые голубые огни; настоящая иллюминация! При этом свете я смог разглядеть, что руки и ноги мои целы и находятся при мне. Но радоваться, как оказалось, было ещё рано. И тепло тут было, и светло, но страшный смрад кружил голову. Кружил, кружил и закружил: я потерял сознание. Очнулся я через несколько недель в… больнице на берегу!
Скоро я поправился и повеселел. Но на всю жизнь я стал полосатым, как зебра: ведь кит начал уже меня переваривать! Кто знает, что стало бы со мной, не окажись я на берегу в больнице! Кто знает, во что бы я мог превратиться! В лучшем случае я бы по сей день болтался на волнах в виде куска амбры – продукта несварения китового желудка.
Самая большая волнаДавненько спорят с нами, моряками, сухопутные тараканы, какая волна самая большая. Один сидень высчитал на бумажке, что-де не может быть волны на море выше восьми метров! Ха-ха! Что такое для моря восемь метров! Какой-нибудь двухэтажный домишко. А не хотите ли вы, трусы береговые, волну с десятиэтажный дом?! Ага, задрожали! Она как гора со снеговой вершиной; она мчит со скоростью реактивного самолёта. Я знал одну волну, которая трижды обогнула нашу планету!
А волну в пятнадцатиэтажный дом не хотите? А длиной километров в двести? Ну, конечно, не хотите; знаете, что такая волна, если город накроет, ни одного щелкопёра не оставит! Да что там город – она огромные корабли на берег выбрасывает, как пустые раковины! Летишь, бывало, на корабле, как на самолёте! Вот оно, море-то! Это вам не песочные куличи!
Тут мой морской гость встал, допил свой стакан чаю и в полутьме, перебирая руками по стене, нащупал дверь. На прощанье он поддал ногой удава, плюнул на поющую улитку и вышел.
– Сухари, кроты, землерои! – услыхал я его сердитое бормотание. Да знаете ли вы, что такое море?
Рассказы водолаза
Прослышав, что я во время рассказов не суюсь со своими замечаниями, пришёл ко мне и местный водолаз, по имени Буль-Буль.
Водолаз остановился у порога и подозрительно спросил:
– Ты веришь, что акула может слопать амбарный замок, пол мешка картошки и брезентовые штаны?
– Верю! – покорно ответил я.
– Ну, тогда я зайду. Прогони своего удава, зажигай рыбу – я рассказывать буду.
Водолаз потёр ладонями лицо, положил на стол огромные кулачищи и свирепо спросил:
– Какая у тебя кровь?
– Красная, – пискнул я.
– А у меня – зелёная! – прогудел водолаз.
Все мне говорят, что будто бы у людей, зверей, птиц и рыб кровь красная. А я не верю! Ну, про птиц и зверей спорить не стану это не моё водолазное дело! А уж за себя да за рыб постою! Потому что своими глазами видел.
Напала раз на меня рыба-молот. Есть такая рыба; у неё вместо головы молоток. Здоровенный!
Так вот, стукнула она меня этим молотком по спине – я и сунься иллюминатором в тину!
Копошусь в иле, как сазан, а рыба-молоток тяп меня за пальцы! Рассердился я и ткнул её ножом! И вижу: у меня из пальцев, а у рыбы из бока кровь струится. Какая кровь? Зе-лё-на-я!
И, заметь, это не что-нибудь там, а нормальный кровяной цвет. Вот как нормальный цвет травы и листьев – оранжевый. Ну, что ты жмёшься! Правду ведь говорю! Ну скажи-ка, что не оранжевый.
– Оранжевый, – заспешил я. – У листьев оранжевый, у крови зелёный.
– То-то! – прохрипел водолаз, откидываясь на спинку стула. Живот у него запрыгал. Он беззвучно смеялся.
Красный прилив– Уж если что и бывает красного цвета, – продолжал водолаз, – так это морской прилив!
– Прилив зелёный! – возразил я.
– Красный! – пошевелил водолаз кулаками. – Красный! Запомнил?
– Запомнил?
– Какого цвета прилив?
– Красного!
– А листья?
– Оранжевые!
– А кровь?
– Зелёная!
– Так вот, когда накатывается на берег красный прилив, вся рыба дохнет. Волны накатываются, а рыба дохнет.
– Дохнет! – повторил я, как эхо.
– И крабы дохнут!
– И крабы! – подтвердил я.
– И моллюски!
– И моллюски!
– А люди на берегу плачут и кашляют!
– И чихают! – пролепетал я.
– Правильно, и чихают! – обрадовался водолаз и так громыхнул по столу кулаком, что стол присел и охнул.
– Веришь? – спросил он, свирепо глядя мне в глаза.
– Ещё бы! – чирикнул я.
Дельфиний баскетбол
– А видел ли ты, как дельфины в баскетбол играют?
– Видел! – сказал я.
– Врёшь! – прошипел он. – Не видел!
– Не видел, – согласился я.
– Тогда слушай. Играют дельфины в баскетбол не хуже людей. Передачи дают и принимают. Мяч в корзину забрасывают. Ловко забрасывают – рылом. Раз – и в корзину!
Водолаз пытливо вглядывался в мои глаза. Я молчал.
– И болельщики у них есть – тюлени. Дельфины в воде играют, а они на берегу ревут, в ласты хлопают, переживают.
Я молчал.
– А после игры на капитане дельфиньей команды можно верхом покататься!
Я молчал.
– Можно заставить его жемчужные раковины со дна доставать!
Я молчал.
– Ну вот! – облегчённо вздохнул водолаз. – А ты не верил!
На дне морском– Раз я на дне морском целую неделю просидел: то-то насмотрелся!
– А чего ты там сидел?
– Да в раковину ногой попал – она мне ногу и прищемила. Здоровая раковина. В полтонны.
– А что же ты ел там?
– Известно что: огурцы морские, морскую капусту.
– А пил?
– С питьём в море просто. На дне родники везде. Вода холодная, пресная!
– Ну, и что ж ты видел?
– Ого-го! Чего я только не видел! Видел, как морские дьяволы танцуют. Здоровенные, чёрные, с рогами и крыльями. Разгонятся и – хлоп! – из воды метра на три. Потом брюхом по воде – только волны дыбом. Штука немалая: шириной с автобус, весом в тонну. Разъелись на морских харчах!
Медузу видел. Тоже ничего себе – высотой в десятиэтажный дом! Красивая, зелёным светом светится.
Траву живую видел. Целое поле. Колышется, как рожь на ветру. А пошевелишься – и нет её, вся в норы спрячется.
Видел, как осьминожиха яйца высиживала. Из щупальцев своих сплела корзину, наложила туда яиц и высиживает.
Видел, как мама-окуниха с окунятами по дну гуляла: ну прямо клуха с цыплятами! Только клуха цыплят под крылья прячет, а эта своих мальков – в рот. Чуть что, так детей своих за щёку – и ходу!
Электрическую рыбу видел – батарейки у неё на боку.
Каракатицу видел с реактивным двигателем – как стрела летит!
– А с паровым двигателем ты там ничего не заметил?
– Нет, с паровым не заметил.
Водолаз поднялся, поводил у моего носа пальцем и вышел.
Я ещё раз вздохнул облегчённо.
Мой друг – геолог Магма
Чуть свет раздался отчаянный стук в дверь.
«Уж не водолаз ли опять?» – струхнул я.
Оказалось, – геолог. Это он геологическим молотком стучал.
Был он, в отличие от других, низенький, щупленький, с ушами, как оттопыренные капустные листья, и с носом, похожим на грушу.
И, в отличие от других, он пришёл не рассказывать, а показывать. Этому я очень обрадовался: лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать!
Поющая гора
Мы шли по песчаной горе, а гора у нас под ногами пела! Будто мы ступали не по песку, а по клавишам огромного органа! Из-под ног вырывались звуки то тихие, то звонкие, то трубные, то певучие. Слышались скрипки, флейты, барабаны. Было жутко и сладко!
Геолог улыбался и покачивал ушами.
Потом он разогнался, присел на корточки и покатил с горы вниз. И сейчас же загрохотал гром и загремели сердитые барабаны! Геолог помахал мне снизу рукой. Я тоже разогнался и тоже с громом и барабанным боем скатился вниз.
Мой молчаливый проводник был очень доволен. Я тоже.
Гора играла и пела, а мы молча смотрели на неё.
Говорящие цветы
Как только мы спустились с горы в долину, мой провожатый сразу забыл про меня. Он бросился собирать цветы. Это была долина цветов.
Геолог торопливо срывал их, внимательно рассматривал, что-то записывал. Губы его беззвучно шевелились. Казалось, что он разговаривает с цветами. Будто он их о чём-то спрашивает, а они ему отвечают.
«Уж геолог ли он? – подумал я. – Может, он ботаник или поэт?»
– Что вы там шепчете? – спросил я громко.
– Я нашёл клад! – ответил геолог. В этой долине глубоко под землёй спрятаны несметные сокровища!
– Это кто же вам сказал? – удивился я.
– Они сказали! – крикнул геолог. – Цветы!
«Неплохо, – подумал я. – То цветы-поджигатели, то подземные, то говорящие».
– Наши цветы такие! – выкрикивал геолог. – Им известны все клады, спрятанные в земле. Нужно только понимать их язык – они всё расскажут!
Геолог любовался цветами, нюхал их, плёл из цветов венок и радостно улыбался. Один цветок он вставил мне в петлицу.
Я засушил этот цветок и берегу его до сих пор.
Когда мы стали рыть землю на том месте, где он рос, лопата со звоном ударилась о что-то твёрдое. Это «что-то» оказалось большим самородком золота!
Вот какие драгоценные цветы растут на Планете Чудес.
Итак, друзья вылечили меня и поставили на ноги: сперва ободрили, потом насмешили, немножко посердили и, наконец, выманили на прогулку.
Я снова здоров и весел.
Вечная уха
Здорово я похудел за время болезни. Тень моя стала толще меня самого.
Друзья рыбаки решили меня подкормить и принесли мне целое ведёрко живой рыбы. Рыбки были быстрые и пёстрые, жалко из них уху варить. Достал я большую банку, налил в неё чистой родниковой воды и выпустил туда рыб: пусть живут!
Но жить рыбки не стали. Они, как камни, опустились на дно банки и перестали шевелиться.
Делать нечего – надо уху варить!
Я развёл огонь, повесил над огнём котёл с водой, бросил в котёл рыб и закрыл котёл крышкой.
Скоро из котла пошёл парок.
Я открыл крышку, сунул в котёл ложку, чтобы помешать, и отшатнулся! Все мёртвые рыбы были живы и здоровёхоньки и весело плавали в кипятке. Рыбки играли, резвились, и, когда я бросил в котёл крупу, они начали крупу хватать и глотать!
Они съели всю крупу. Пропала моя уха!
Теперь у меня в комнате всегда горит огонь, над огнём висит котёл, а из котла струится пар. В этом котле у меня живут рыбы.
Я каждый день варю себе из них уху и никак не могу сварить: рыбы съедают всю заправку.
Рыбы с каждым днём толстеют и толстеют. А я всё худею и худею. Шея у меня стала такая тонкая, что через воротник ботинки видны.
Гвоздеядная птица
Птицы зерноядные клюют зёрна, насекомоядные – насекомых, рыбоядные едят рыбу. А мне принесли птицу гвоздеядную.
– Неужели гвозди ест?
– Если бы только одни гвозди! – ответили.
Птицу принесли в подарок.
– Угощайся, – говорят, – специально для тебя откормили!
Я птицу ощипал, опалил и выпотрошил. Выпотрошил и вижу: в желудке то полно гвоздей!
Медные, и стальные, и железные! Да если бы только одни гвозди! А то и песок, пакля, рваные тряпки, куски железа, медные деньги, дверные петли, железные ключи, свинцовые шарики, пуговицы, бубенчики, камни, окурки, щепки, стекло, нитки, резинка, кнопки и карандаши!
Но самое удивительное то, что от такой малопитательной пищи птица оказалась отлично упитанной и даже жирной! Когда я положил её на весы, она вытянула девяносто килограммов – столько же, сколько весят три барана!
Даже рыбоядные птицы никогда не достигают такого веса. А ведь рыбий жир так полезен!
