Текст книги "Осиновый невидимка"
Автор книги: Николай Сладков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Пока все загадки разгадываю без труда. Но однажды пропали разом все уборные на ручье – сразу пять. И не было молний, буранов, пожаров и лесорубов. Ни муравьев и ни пчел. А летяги бесследно исчезли. И больше не появились.
И причину я до сих пор не могу объяснить. Неразгаданная загадка...
БЫВАЮТ И ИСКЛЮЧЕНИЯ
Почему летом ни разу – ни разу и нигде – не находил я желтый летяжий помет? Ведь не улетают же они на лето из леса, не перестают же есть и пить? Летом они едят сочные листья, и, может, потому помет их становится жидким и незаметным?
Хорошо вам, вам все равно, жидкий он у летяг или густой, и вы спите спокойно. А у меня внутри притаился натуралист и он потерял сон. Ему, видите ли, совсем не все равно, он, видите ли, не может, когда у него под носом загадка: все равно какая – жидкая или твердая, про золото или навоз! Но сознайтесь и вы: все-таки любопытно, почему исчезает на лето летяжий помет? Всю зиму глаза всем мозолил, а лето пришло – исчез?
Я вышел-таки на потерянный след!
"21 мая. У пойманной летяги к шерсти присохло зернышко помета... черного".
"15 сентября. Поймали летягу, в клетке она оставила кучку помета... черного".
Ничего себе! Все уверены – и я тоже, – что у летяг желтый помет, а он черный. Разгадка у меня на ладони. Не улетают на лето летяги из леса, не перестают летом есть и пить: просто у зернышек изменяется цвет. Ты желтые ищешь, а они уже черные. И они перестают посещать уборные. Рассыпают зернышки где придется: попробуй разгляди черные на темной подстилке!
Подведем итоги: с мая по октябрь у летяг черные зернышки, с октября по май – желтые. Не станем пока ломать голову – почему? Черный так черный, желтый так желтый. Почему-то летягам так надо. Но... Опять вездесущее "но"! Только что-то выяснилось, чуточку определилось и снова трах по затылку! Только что стройно так все получалось: живут зимою оседло, бегают в одно место, оставляя желтые метки. А летом кочуют, рассыпая по лесу черные зернышки. И вдруг вспомнил, что и летом нашел уборную. Черную. Нашел поваленную осину, в осине дупло, а в дупле... пригоршни черного летяжьего помета. Тогда я, правда, решил, что это обычный желтый, только почерневший от сырости. А теперь получается, что это особая черная летняя уборная. Зимой уборная желтая, наружная, открытая всем ветрам. А летом черная, скрытая в дупле, утепленный санузел. Но... Но почему я такую черную уборную нашел лишь всего однажды, ведь я столько осматривал дупел? Это снова завозился натуралист, сидящий у меня внутри. Ох, натуралист, ты у меня дождешься! Я, значит, разгадываю загадки; едят меня комары и мухи, дырявят слепни и оводы, а он уютно посиживает внутри и подкидывает все новые головоломки. Он, видите ли, во всем сомневается.
Уборная желтая, уборная черная... Тут хоть бы просто понять, что такое уборная и зачем она летягам нужна? Можно понять суслика или сурка: они на земле живут, не у норы же своей пачкать! Но зачем летяге с верхних этажей дерева спускаться в нижний подъезд? Зачем живущей на лесных крышах опускаться в лесной подвал? Но спускается, значит, зачем-то надо. И только зимой. А летом не надо. Летом вниз не спускается. То надо, а то не надо. А почему? Это опять натуралист мой кричит изнутри. "Вот сам и узнай, раз это тебе интересно!" – сердито отвечаю ему.
Что же я узнал? Желтая зимняя уборная на комлях осин и елей правило. Черная летняя в дупле – исключение. Изредка бывают уборные на сучьях и в развилках деревьев – уборная "высотная", "небоскреб". Так сказать, уборная на ветерке, в которую летяга выскакивает до ветра... Летом черный, а зимой желтый.
Факты буквально по зернышку собирал. И вот узнаю: зимой зернышки желтые, а летом черные. А почему?
Помните, черные зернышки лежали у меня на ладони? Догадайся я их понюхать, я бы давно разгадал загадку.
Я и так ее разгадал, но сколько потратил времени и труда! А ответ у меня на ладони лежал, как на блюдечке с голубой каемочкой... Под самым носом...
Если летягу поить молоком – в клетке, конечно, – то и зимой ее зернышки станут черными. А молоко – почти животная пища. Может, летяги летом становятся хищницами? Ловят насекомых, таскают из гнезд птенцов и яйца, а то и белок убивают, как про них рассказывают? Нет, не хищничают они. И уж, конечно, не пьют молока: где оно в лесу? А зернышки летом черные...
Ну хорошо, а от чего они желтеют? Желтеть начинают с октября, когда желтеет и лес. Может, так: едят пожелтевшие листья, вот желтеют и зернышки? Проверил: преподнес летяге букет золотых и багряных листьев. А она к ним даже не прикоснулась. Не едят летяги пожелтевшие листья. Даже свои любимые, осиновые.
"Даже любимые, осиновые". Стоп, стоп! А когда раскрываются листья осин?
"4 мая. Весна нынче ранняя, у осин уже раскрылись листья".
Через год:
"20 мая. Весна поздняя, у осин только-только раскрылись листья".
Так и есть! В это время и летяжьи зернышки из желтых становятся черными. Вот где зарыта собака: летяги в мае набрасываются на любимую еду, свежие осиновые листья – благо они появились – и зернышки сразу чернеют. Запах – помните? – запах! Зернышки на ладони пахли трухлявой корой осины, растертым осиновым листом. А я побрезговал их понюхать.
Вот что – осиновые листья и весенняя зелень превращают заметные желтые зернышки в темные зернышки-невидимки. На все лето, до золотой осени в октябре.
А в октябре желтеют и облетают листья осин. И в октябре желтеют черные зернышки летяг. Но желтеют не от желтых листьев – желтые листья они не едят. А от чего?
Ну-ка посмотрим, у кого еще зимой желтый помет? У лосей и зайцев бурый, – кору гложут. У глухарей зеленоватый от сосновой хвои. У белок черный – от еловых семян. Вот у кого – у тетеревов и рябчиков. А от чего? От березовых и ольховых сережек. Браво! Раскрыл загадку как Шерлок Холмс, полеживая на диване. Ведь и летяги зимой едят ольховые и березовые сережки.
Но для верности все же проверим.
"1 июля. Угощал летягу сережками березы – помет черный! 25 июля. Кормил летягу ольховыми сережками – помет черный!"
Вот тебе и Шерлок Холмс! Летяга ест сережки, а зернышки оставляет черные. Курицыны дети эти тетерева и рябчики – только в заблуждение меня ввели!..
Но частично. Ввели-то ввели, но и спасибо все-таки им. Вся закавыка-то в спелости. Летние сережки зеленые, недоспелые – и зернышки получаются черные, а осенние зрелые, буро-лиловые – и зернышки желтые. Только-то и всего. До чего же все просто! Когда разгадаешь...
Да, хорошо сидеть в кресле и думать, после того как ноги досыта наломал да накормил в лесу комаров!
Осень. На березах и ольхах поспели сережки.
И летяги под осинами выбросили "желтый флаг" зимовки.
Всю зиму едят они сережки и засыпают комли осин желтыми зернышками. Пока весной не лопнут на осинах почки.
Лопнут почки – и зернышки почернеют. Созреют сережки – и зернышки пожелтеют.
Разве не просто?..
И ОПЯТЬ ЗАГАДКА...
Который год разгадываю загадку летяжьей уборной, а уборной-то, оказывается, и нет! Уборная совсем не уборная. Вот так...
Судите сами: что такое уборная? Снова – в который раз! – прошу прощения, что касаюсь такой щекотливой темы. Хотя для исследователя нет щекотливых тем, как нет тем высоких и низких; есть только загадки, которые надо разгадать. Вот и я разгадывал. И вышло, что я не ту загадку разгадывал, которую сам себе загадал.
Итак, что такое уборная? Местечко, специально организованное из соображений санитарии и гигиены.
Но летяга? О какой санитарии и гигиене может идти речь? В дупле не пачкает – и довольно с нее. Зачем ей ходить в определенное место? Можно и где придется – не все ли ей равно? Кстати, летом она так и делает. Да и зимой летает в уборную не регулярно, далеко не каждую ночь. Но все же почему-то летает. Значит, ей это надо зачем-то, раз могла бы и не летать.
Кто сказал, что зимой летяга летает в уборную не регулярно? Никто, конечно, мне не сказал. И сказать не мог, потому что никто ничего об этом не знает. И ни в одной книге об этом нет. Но есть в моем дневнике.
"С 27 октября по 4 января на летяжьей уборной появилось семнадцать кучек, получается, что летяга прилетала в уборную не чаще раза в каждые четыре ночи". Представляете? Что же это за уборная, если в нее заглядывают лишь разок за четверо суток? Так ходят, чтобы только подновить "вывеску", украсить свой опознавательный знак.
Нельзя же назвать уборной все камни и столбики, у которых собаки, лисицы и волки задирают заднюю лапу. Это, наверное, их пограничные знаки, опознавательные столбы. А у летяги?
"ЗАГЛЯНИТЕ НА ОГОНЕК!"
И представилось мне, что летяжья уборная скорее всего указатель: "Тут мы живем!" И мета эта настолько важная, что у летяги даже цвет помета к зиме меняется, черный на ярко-желтый, заметный даже в осенних сумерках. А уж не светится ли он еще по ночам? Друзья, заверните на огонек! В тесноте не в обиде, вместе перезимуем. Как увидите светящуюся рекламу – ищите рядом наше дупло. Почему бы и в самом деле светящимся бактериям не развестись на летяжьих уборных? Ведь светятся же в глубине океана рыбы, рачки, медузы, морские звезды. Надо, и светятся. Чтобы друг друга легче найти. А мерцающие гнилушки?
Вот взяла природа и изобрела светящуюся уборную. Что ей стоит?
Мальчишечья моя фантазия вышла из берегов.
Живет в лесу глазастый народец – летяги, есть у них летние дачи, теплые зимние дома и... уборные с освещением. И не просто уборные, а как бы опознавательные огни, световые сигналы: загляните на огонек! А может, наоборот: мы тут живем, дупло нами занято, не подходите?
Темной ноябрьской ночью, про которую говорят "хоть глаз выколи", я отправился в лес. А чтобы и в самом деле глаз не выколоть, шел с вытянутыми вперед руками. Но ноги все равно путались в валежнике и спотыкались о кочки. Темное небо, непроглядный лес, черная земля. Ах, как тут нужен хоть слабенький огонек!
Но уборная не светилась... А как все стройно в рассуждениях складывалось! И рыбы, рачки и бактерии. Но против истины не пойдешь.
Может, сухо, и бактерии не завелись? Не напрасно же летяги ставят меты светлым пометом. Надо им, чтобы кто-то заметил его. Так козодои находят в темноте светлые яички в своем гнезде. А ночные бабочки находят белые ночные цветы. Кто видел гнездо козодоя или ночные цветы, тот знает, что они не просто белеют, а вроде бы чуточку светятся. Вот и летяжий помет светлый. Он тоже заметен на темном комле. Хоть и не светится. К моему глубочайшему сожалению...
СПРАВОЧНОЕ БЮРО
Жилконтора под аркой дома вывешивает список жильцов. А что, если и зимняя летяжья уборная что-то вроде справочного списка? "Терем-теремок, кто в тереме живет?" А посмотрите внизу на желтые "списки". Или, верней, понюхайте...
Был бы чутьистый нос! Не заглядывая в дупло, можно узнать, сколько в нем зимует летяг, молодые они или старые, тети или дяди, давно ли обосновались, ждут гостей или нет? Уборная как сообщение: квартира занята. Как список жильцов дупла, как охранная грамота, прописка на зиму. Ветром такую вывеску не сдует, дождем не смоет, снегом не занесет. Яркая, желтая – всем заметная. Читайте и мотайте на ус. Сведения на любой вкус.
Весной, когда дупло зимовочное уже не нужно, исчезает и желтый "список жильцов". Прописка кончается, жильцы разбегаются, и "документы" не обновляются.
Вот как все славно сходится. Только вот летяги и летом в дуплах живут! И часто в тех же самых, зимних. А "списков" почему-то внизу не вывешивают. Хотя, казалось бы, летом "охранная грамота" еще нужней, ведь летом у многих дети.
Тут бы и вывесить желтый плакат: мол, занято, посторонних просим нос не совать. Но нет летом ни списков, ни грозных предупреждений. Ничего нет.
Подкрался, казалось, к отгадке, вот-вот схвачу – только стиснуть ладонь. Схватил, стиснул, а в кулаке-то пусто...
Так что же такое уборная?
Заманивающий огонек?
Или предохранительный стоп-сигнал?
Список жильцов или охранная грамота?
Пограничный столб, вывеска, документ на прописку?
Место встреч и свиданий?
Или просто уборная?
Неизвестно...
* * *
Медленно и неохотно открывали мне невидимки свою жизнь. Я немало уже знал о них. Еще больше я узнал о мире, в котором жили они. Их мир ночной лес, они его порождение. Все у них от ночи и леса. Большие ночные глаза, ловкий бег по стволам деревьев, легкие прыжки и перелеты в ветвях. Их жилье – дупло, потому они умеют сворачиваться калачиком, протискиваться в узкие щели, цепляться за стенки. Зачем-то нужны им зимой уборные, – и они прилетают к ним по ночам.
Я узнал, что летяги не живут на лесных островах посреди больших моховых болот. Большое болото непреодолимо для них даже зимой. Это маленькое наблюдение в будущем спасло моих летяг из рощи, намеченной для порубки. Никогда не знаешь, что может выйти из маленького наблюдения. Оно может бесследно затеряться, а может стать началом большого открытия.
Кто мог предположить, что потрескивание кошачьей шерсти под ладонью положит начало электрической эре?
Я знал, что летяги не несут яйца, как австралийские ехидны и утконосы, а рождают детенышей. Слепых, голых, розовых, но уже с летательной перепонкой.
Не выгоняют летяги и белок из гайн и не загрызают их в дуплах, как рассказывают охотники. На белок они просто не обращают внимания. Точно так же, как и белки на них. Белки скачут днем, летяги летают ночью. А если случайно и сунут нос друг к другу в гнездо, то стоит хозяйке сердито фыркнуть – и незваный гость сразу же убежит. Даже в тесной вольере летяга и белка живут мирно, каждая в своем домике. Зачем им ссориться, если у них даже еда разная? Белка орешки и шишки грызет, а летяга – ольховые сережки и листья осины. Белка прыгучая и белка летучая не конкуренты, но и не друзья. Хоть и рядом живут, но не замечают друг друга. А если летяга и займет когда беличье гайно, то только брошенное и старое.
Не летают летяги и с детенышем на спине, как рассказывают про них.
При опасности они перетаскивают детенышей в зубах, а не сажают на спину, подобно австралийским коала.
Не охотятся летяги и на птиц, не разоряют птичьи гнезда. Я находил гнезда дроздов и зябликов рядом с жилыми летяжьими дуплами: птицы благополучно выращивали птенцов. Сколько раз, испытывая летягу, я нарочно клал в клетку птичьи яйца; ни разу она не тронула их, даже разбитые. Не ела летяга и жуков, кузнечиков и кобылок, бабочек дневных и ночных, пчел и шмелей, муравьев и муравьиные яйца. Летяги оказались убежденными травоедами. Один любитель мне написал, что "лесной зверек оказался настоящим сладкоежкой, ест сахар, конфеты, варенье, печенье". Добрый хозяин, наверное, хотел побаловать свою пленницу, устроить ей сладкую жизнь; ведь на воле она ничего не видела, кроме горьких осиновых листьев. Но все эти лакомства были для летяги хуже горькой редьки – и уж наверняка хуже горьких осиновых листьев. И ела она их лишь по нужде. Такие "деликатесы" даже для неприхотливой летяги могли оказаться опасными, хоть ее пищеварительный тракт приспособлен к грубой еде, он у нее в шестнадцать раз длинней тела. Одна слепая кишка в двадцать два сантиметра – длинней, чем у нас! Баловать тоже надо уметь. А то ведь можно и до смерти закормить.
Не улетают летяги осенью и на юг; зимуют в дуплах, где жили летом.
Летяги никогда не купаются, не пьют воды из луж и ручьев, под дождем промокают быстро и до последней шерстинки: сидят тогда, скорбно скорчившись, в мокрых сосульках. А вот поселяются непременно вблизи от воды. И если нарисовать план речки с впадающими ручейками, то получится что-то вроде ветвистого дерева. Пометьте гнезда летяг на плане красными точками – и получится "дерево" с красными "яблоками" на ветвях. Гнезда летяг всегда почему-то недалеко от воды, а почему – непонятно. Потому, может, что любимый летягами смешанный спелый лес тоже любит расти вдоль речушек.
Многое мне открылось, но неоткрытого было еще больше. Почему исчезают уборные летом? Для чего летяге нужны кладовые – ведь еды в лесу и зимой сколько угодно? Как работают летяжьи "часы"? Как ухитряются летяги пролетать сквозь сплетения ветвей и не запутаться в них? Когда прилетают летяги в уборную – днем или ночью? Зачем летяги трутся мордочкой о сучки: чешутся или метят участок? Как уживаются у Полярного круга с его солнечными ночами?
Чем больше я узнавал, тем больше оставалось узнать. Росинки отгадок падали, дробясь на брызги новых загадок.
Бродя по лесам, я насквозь пропитался лунным и солнечным светом. Но густая сень неразгаданного витала над головой.
Каждый вечер летяги высовывались из дупел, и в огромных черных глазах их отражались лес и луна: их мир, таинственный и непонятный мне.
Наука – это исследование причин. Сбор фактов – всего лишь подготовительная работа. Это как сбор дров для костра. Но сбор фактов не просто черновая работа – это еще и увлекательный поиск.
Ученым движет неистребимая любознательность. И больше всего он любит те факты, которые противоречат теории: из них, как из зерен, он выращивает истину. Сколько лет надо выращивать истину – никому неизвестно. Все зависит от таланта и обстоятельств.
И я из летяжьих "зерен" пытался выявить маленькую летяжью истину, хоть я и не был ученым. Можно очень любить цветы и быть равнодушным к ботанике, любить птиц и зверей – и не терпеть зоологии. Наука с одинаковым интересом занимается живым и мертвым. Меня же, мальчишку, влекло и волновало только живое. Чувственное восприятие брало верх над логикой и расчетом. Живая жизнь казалась мне куда привлекательнее всех обобщений и выводов, сделанных о ней. И даже в книгах всегда интересней было читать про то, "как это было". Потоки сухой информации отучили нас удивляться. А без удивления жизнь становилась скучной.
И я спешил в лес, где скопились груды больших и маленьких чуд. Чуда шумят, поют, брызжут красками, благоухают! Там все поэзия: под ногами, над головой, по сторонам. Поэзия, чудо и сказка!
Я стукнул обухом по дуплистой осине. Из дупла высунулся костлявый грязный кулак.
– Я те постучу, я те постучу! – раздался скрипучий голос. В дупле жила баба-яга. Или мне показалось?
С корнем выдрали одуванчики и бросили на помойку. А они и там целый месяц! – каждое утро раскрывались навстречу солнцу и закрывались на ночь. И даже непогоду предсказывали, не раскрывая венчиков перед дождем.
Ученому важен любой новый факт, любителю – только тот, который его волнует. Потому-то волнующие гипотезы, подкрепленные волнующими фактами, так и выстреливали из меня.
Наверное, я ошибался. Ну и что, пусть натуралисты меня опровергнут. Опровергать ведь так приятно! Но прежде я еще покопаюсь и сам.
Ж И З Н Ь О С И Н О В Ы Х Н Е В И Д И М О К
Я уже рассказывал про лес дневной и ночной, про дупла, летяжьи уборные. И вот снова лес, и снова дупла. А что поделаешь, если вся жизнь летяг связана с лесом и с дуплами? И с темными лесными ночами.
Я ничего не знал о летягах раньше. Я даже не знал, живут они в лесу или нет. А теперь я свой в мире осиновых невидимок. Я много знаю о них. И все расскажу вам.
КАК Я СПЕШУ!
Когда кончается наконец длинная томительная зима и снова приходит весна, я спешу в лес на встречу с летягами. Как я спешу!
Я и они зимовали совсем в разных мирах. У меня всю зиму под боком было тепло, над головой свет, по сторонам – надежные стены. Для меня были приготовлены склады продуктов – магазины. Осенних ливней, зимних морозов и вьюг я даже не заметил. А жизнь летяг была подчинена всем капризам погоды. Свернувшись в промерзлом дупле калачиком, они слушали скрип дерева, стук оледенелых ветвей, завывание ветра и злое пощелкивание мороза.
Прошли ли мимо их дупла охотники, не пронюхали ли о них куницы, не высмотрели ли совы и ястребы? Не повалила ли дуплистое дерево буря, не срубили ли его на дрова? Кусты и деревья я оставил голыми и дрожащими, на них надвигалась зима. Не погибли ли летяги от голода?
Сейчас, вот сейчас я все узнаю. Сапоги шуршат по жухлой весенней ветоши, по высохшим листьям, взлетающим на ветру словно бабочки. Я спешу на встречу с друзьями, мы целую зиму не виделись.
Уф – вот оно дерево, цело и невредимо! Посредине ствола дупло, на комле – желтые зернышки: живы летяги, перезимовали!
Зиму без меня зимовали, лето вместе летовать будем. Ждите меня снова в гости.
ПРОГЛОЧЕННЫЕ ЧАСЫ
Прижмите ухо к летяжьей грудке – если, конечно, сумеете. Слышите тикает? Это не сердце, это часы. Летяга "проглотила" часы. Они внутри тикают, и летяга живет по этим часам. Иначе как объяснить, что она всегда знает время?
Итак, кроме часов настенных, ручных и карманных есть еще часы... внутренние.
Знаете, когда солнце всходит, а когда заходит? Не знаете. А летяга знает. Знает, не выглядывая из дупла, да еще и с головой укрывшись лыковым одеяльцем. Летяга никогда не проспит, всегда вовремя выскочит из дупла. А мы, если наглухо закрыты окна и двери, через день-два начнем путать день с ночью.
Летяга спит и знает – заходит солнце. Выходить надо чуть погодя, когда хорошенько стемнеет. Внутренние часики ее точно отмерят время от захода до темноты и просигналят: пора! И летяга просыпается как от звона будильника.
В году 365 дней. Каждый день солнце заходит в разное время. С декабря по июнь оно заходит все позже и позже, а с июня по декабрь – все раньше и раньше. Но каждый вечер точно вовремя просыпается летяга и выскакивает из дупла. Знает летяга и дни весеннего и осеннего равноденствия, и дни летнего и зимнего солнцестояния. 21 июня в день летнего солнцестояния случается перелом: день перестал увеличиваться и начнет убывать. До этого переломного дня летяга выходила все позже и позже и вдруг – словно гонг ударил! – начнет выходить раньше и раньше. Не видя заката солнца, не заглядывая в календарь.
Безошибочно работают летяжьи часы: минута в минуту. Заводит их солнце золотым ключом-лучиком. И они работают точно и непрерывно, пока стучит ее сердце...
БУДИЛЬНИКИ
Большой зеленый кузнечик выглядывал из-за стебля чертополоха, как испуганный мальчишка выглядывает из-за яблони в чужом саду. Блестел выпуклый глаз, и шевелился настороженный ус. Закатное солнце блестело в его глазу. Когда солнце скрылось, кузнечик весело застрекотал – как вечерний лесной будильник.
Будильник! Не тут ли отгадка? Спят летяги по темным дуплам, пока не застрекочут снаружи "будильники". Кузнечикам виден заход солнца, и они сообщают об этом всем, кто крепко спит, кому пора просыпаться. Выпорхнула летучая мышь, жуки-навозники загудели.
"1 августа. Кузнечик застрекотал в 21 час 30 минут, и летяга выскочила из дуплянки в 21 час 30 минут".
"15 августа: кузнечик застрекотал в 20 часов 38 минут, летяга выскочила в 20 часов 40 минут. Кузнечик будит летягу".
Но вот 30 августа кузнечик еще и не стрекотал, а летяга уже выскочила. И без будильника проснулась минута в минуту. И жуки не будят ее, они начинают гудеть то раньше, то позже летяжьего выхода. Просто случайное совпадение. Так же можно предположить, что вечерний поезд приходит, когда начинают... летать жуки. К тому же жуки и кузнечики гудят и стрекочут только летом, а летяги не ошибаются круглый год.
ВЕЛИКИЙ ДИРИЖЕР
Великий дирижер всего живого – солнце. Вот оно взметнуло лучи над горизонтом – и грянул хор. Опустило вечерний луч, словно дирижерскую палочку, и все притихло. Утихли голоса, чуть слышны шорохи листьев.
Солнце скрылось за горизонт, погас свет, звуки дня сменяют тихие звуки ночи. Во всех лесах из всех дупел летяги высунули глазастенькие головки. Принюхиваются, шмыгая носами, черными глазами всматриваются в сумрак леса. Исполнители ждут нового знака своего всесильного дирижера. Вот он подан – и все летяги разом выскакивают из дупел.
А в утреннюю темнозорь, когда солнце еще за другой половиной земли, и нам еще ничего не видно, оно снова подает особый знак своим диким детям: пора! И все летяги во всех лесах дружно прячутся в дупла.
Великий дирижер, повелитель жизни: взмах лучей вверх – и все пробудилось, лучи вниз – и все снова спит. Ритмы жизни, мелодия дня и ночи. Солнце командует верзилой медведем и крохой летягой. Рыбой, лягушкой, ящерицей. Стеблем, листком и цветком. И нами...
НА ДАЧУ!
Апрель – пора выезжать на дачу. Прощай тесное зимовочное дупло. Всей семьей зимовали в нем вповалку мама и дети. Хоть в тесноте, да не в обиде, – теплей зимой в тесноте.
Вот только блох за зиму развели. А блошиного порошка у летяг нет. И теперь лучше им разойтись, чем терпеть и чесаться. А тут еще и особый весенний зуд, тяга к приключениям и бродяжничеству. Самое время сменить квартиру, перебраться на дачу.
Не обязательно всем сразу; сперва уйдут самые нетерпеливые и непоседливые. Найдут хоть какое дуплышко, сплетут на скорую лапку легкую лыковую постельку, без нее тоже нельзя, дни и ночи в апреле холодные. Да и бокам мягче. И заживут в одиночку, если и терпят еще блох, то хоть уж только своих...
Вольготно летяге на даче! День спи без помех, а как вечер – так в гости к соседям. Веселые игры, пятнашки и прятки. Кончилось зимнее домоседство – в разгаре дачный сезон.
ЛЕТЯГИ ПОД ОДЕЯЛОМ
Под дачу заняла летяга пустое дупло дятла. Дятел – убежденный спартанец, в его дупле ни перышка, ни шерстинки. Никаких там перин и подушек. Спит дятел не на постели, даже не на полу, а... на стенке! Прицепится к стенке, подопрется хвостом, нос – в перья плеча и спит. Удивительнее дятла, наверное, одна летучая мышь спит – на потолке. Да еще и вниз головой...
Летяга спать без удобств не станет. Надрала летяга с засохшего можжевельника лыка, затащила его в дупло, рассучила на войлок – готова перина. А если заморозки, то и для одеяла лыка рассучит. И мха добавит.
Не видел, дерет ли лыко заяц белый, как про него в песне поется, а серая летяга лыко дерет – еще и как! Только не липовое, не ивовое – ей ведь не лапти и не корзинки плести! Дерет она можжевеловое: на рогожку, матрасик и одеяло. Рассучит, сплетет большой теплый шар, а сама – внутри его. Я знаю, я подсматривал в "замочную скважину". Нарочно провертел ее с другой стороны дупла. И знаю, что перед похолоданием летяга заносит в дупло дополнительные лыковые "подушки" – утепляется. И если уж она утеплилась – жди холодного ветра, жди ненастья. И потеплей одевайся.
Но летяга не любит, когда за ней подсматривают. Если я забывал прикрыть щелку снаружи, летяга непременно прикрывала ее изнутри: "вешала" на окошко лыковую "занавеску".
Ну а спит летяга как и мы с вами. Холодно – кутаемся с головой, жарко – долой одеяло! Жарко – спят не укрываясь, поверх всех своих лыковых перин и подушек. Холодно – закрутятся с головой в постельку. А не холодно и не жарко, то и спят так и сяк. По ним хоть градусник проверяй! Спят поверх перины – на дворе не меньше 23 градусов. Одни ноги прикрыли 20. Наполовину укутались – 18, до носа, до шейки – 17, а с головой меньше 16 градусов.
Ну а если уж очень жарко – прямо невмоготу! – на спине спят вверх животом. А если холодно, если мороз, то не только в лыковый шар закрутятся, а и свернутся в комочек, съежатся, укутают шейку хвостом, словно шерстяным шарфиком.
Да, летяги не дятлы, не станут в зной и холод на голой стенке спать. К чему им терпеть невзгоды: лыка, что ли, мало в лесу!
СТРОИТЕЛЬ
Дупло, выдолбленное большим пестрым дятлом в свежей осине, неприступная крепость. Потому, наверное, птенцы его так крикливы: некого им бояться.
Всякий дом – тем более крепость – строится по чертежам. И у дятла чертеж, только не на бумаге, а в голове. И в чертеже том все предусмотрено.
Вход по ширине собственных плеч: хозяин войдет – незваный гость застрянет. Глубина – в полный рост. И даже с запасом. Ширина – чтоб в боках не жало.
А чтобы дождевая вода, стекая по коре, не попадала в дупло, долбит дятел у входа неглубокий сток-желобок. А против тех, кто не прочь запустить в гнездо лапу, делает дятел уступ-порожек.
Все продумано и предусмотрено. Ни на хвоинку не отступает дятел от своего испытанного чертежа. В лесу, как нам известно, каждый, кто старается для себя, неизбежно старается и для других. Выведет дятел птенцов, и дупло его занимает летяга. И живет в его доме-крепости: ветер не дует, дождь не мочит, враг не зайдет. Спит летяга спокойно, не высовываясь на шарканье, на царапанье и на стук. Хоть обухом стучи – и нос не покажет, если сама не захочет. Уверена в неприступности крепости.
Неужели и взаправду дупло неприступно? Лесные зверьки пролазы, им бы только просунуть голову, а сами уж пролезут.
Видели колонка, намертво застрявшего в дупле головой. Сам он свисал наружу. Выдернули колонка, из дупла выскочила летяга!
Ширина черепа колонка 35 миллиметров. У куницы, соболя, хорька череп еще шире, им в дятлово дупло и подавно не влезть. У кидаса – помеси соболя и куницы – череп и того шире. Горностай и ласка в дупло пролезут, но непривычны они по дуплам лазать, разве что уж у самой земли.
Ни мохноногому, ни домовому сычу тоже в дупло не пролезть, а сыч воробьиный для летяги не страшен.
А я-то удивлялся, почему летяга на шорох и царапанье не выскакивает из дупла. А вдруг это куница царапает? Ведь это же самоубийство. Но летяга знает: врагу к ней в дупло не пролезть. А если от шороха выскочить – то и в самом деле можно кунице в зубы попасть.
Хочешь уцелеть – не отзывайся. Но...
Опять это вездесущее "но"! Но вот на юге летяги на стук высовываются и выскакивают. Наверное, потому, что в южных лесах очень много естественных дупел, "сделанных" совсем не по дятлову чертежу. Вход-то в них куда шире дятловых плеч. Каждый в такое дупло пролезет. И приходится летяге выглядывать на каждый подозрительный шум. Чтобы успеть удрать, если приближается враг.
Есть еще одно "но". На юго-востоке летяги почему-то особо чувствительны к шуму, хотя и живут в неприступных дятловых дуплах. Или они там и не такие уж неприступные? А почему? Ну, харза, кидас, соболь, куница и там не страшны. Сычам и там в дупло не пролезть. А мелкие тамошние совки, как наш воробьиный сыч, для летяг не опасны. Кто же лишает летяг покоя в таком надежном дупле?
Я очертил на карте "неспокойный район" красным карандашом. И сравнил с... районом распространения древесных змей. Районы почти совпали. Так вот кого боятся летяги на Дальнем Востоке – змей! Один амурский полоз покоя лишит. Длиною в два метра, а пролезет в любую щель!
ЛЕТЯГИ И ДЯТЕЛ
Вроде бы некого дятлу в дупле бояться, а он боится.
"25 июля. Дятел прилетел на ночевку. Прилепился с лёта к березе, допрыгал до дупла, заглянул в него одним глазом, потом другим, носом ткнул, словно в дверь постучался, и стал... окунаться. Окунул нос в дупло – и сразу назад. Но никто его за нос не цапнул. Тогда голову стал окунать – все глубже и глубже. И за голову никто не схватил. Окунулся по плечи. Откинулся, огляделся – никто не следит? – и окунулся снова. По плечи, по пояс, с ножками! Один хвост наружу торчит. И по хвосту видно, до чего же дятел боится нырнуть в незнакомое и темное дупло! Но вот решился и скрылся с хвостом. Но зато сейчас же нос высунул: не подбирается ли кто снаружи?"
