Текст книги "Подводная газета"
Автор книги: Николай Сладков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Николай Сладков
Подводная газета
Не умирайте, пока вы не заняли, не купили или не изготовили сами шлем, чтобы взглянуть на этот новый мир.
У. Биб
Мы вышли из моря
Земная жизнь зародилась в воде. Всё, что сейчас ползает, бегает и растёт на земле, всё, что летает над землёй, и всё, что роется под землёй, – всё когда-то вышло из моря.
Значит, и мы, люди, тоже "начинались" в море.
Наше тело до сих пор наполовину состоит из воды.
Наши руки и ноги – это бывшие грудные и брюшные плавники рыб. Наши лёгкие образовались из рыбьего плавательного пузыря. Наше сердце гонит по жилам кровь, солёную, как морская вода. И удары нашего пульса так же ритмичны, как приливы и отливы моря...
Мы живём на морском дне
Суша то поднималась из пучин океана, то тонула вновь. Море везде оставило свои следы. Даже на самой высокой горе Земли – Джомолунгме – находят остатки раковин и кораллов. Значит, и Джомолунгма – "Богиня – мать вселенной", высотой в 8 882 метра – тоже когда-то была морским дном.
Суша – это бывшее дно моря. Мы живём на морском дне.
Мы вернёмся в море
Когда растают на Земле все ледники, уровень океана поднимется на 55 метров – и океан затопит большую часть суши. Когда ветры, жара и морозы разрушат все горы и заровняют все впадины Земли, – суша опустится в океан. Планета Земля станет планетой Вода. Будет один огромный океан глубиной больше трёх километров...
Но это случится очень не скоро. Ещё до этого люди сами переселятся в море. Много людей. Потому что людям станет тесно на суше. Людям станут необходимы сокровища дна и толщи воды.
Лазурный континент
Через сколько-то лет начнётся заселение огромного, ещё необитаемого "Лазурного континента". "Континента", который в два с половиной раза больше всех остальных, вместе сдвинутых! И тогда дно морей и океанов станет для многих и многих людей родиной.
Сперва придут пионеры-разведчики: самые отважные, самые умелые и любознательные.
Потом потянутся переселенцы. И скоро жизнь под водой станет таким же обычным делом, как жизнь в степях или лесах. Появятся морежители жители океанов и морей.
Они построят подводные города, в которых будут подводные дома, заводы, театры, магазины, музеи.
По улицам подводных городов будут двигаться подводные автомобили, трамваи, мотоциклы. Только называться они будут, конечно, совсем по-другому.
Появятся подводные деревни и сёла. Вокруг сёл и деревень раскинутся подводные поля, сады и огороды. На грядках будет расти морская капуста. На подводных лугах будут пастись тучные стада рыб. И – кто знает! – пасти их, возможно, станут приручённые пастухи-дельфины.
Ведь уже сейчас известно, что дельфины намного умнее слонов, обезьян и служебных собак.
Вместо птицеферм и свиноферм будут фермы водяных черепах, морских гребешков, устриц и крабов.
Подводные охотники отправятся на охоту в подводные леса за морскими лисицами и морскими зайцами.
Ребята будут ходить в подводные школы.
В подводных "живых уголках" подводные юннаты станут разводить настоящих морских свинок, морских коньков, морских петухов и морских попугаев.
Дикие рыбы станут домашними и будут метать людям икру, как сейчас домашние куры и утки несут для них яйца.
Жить человеку под водой будет так же удобно и интересно, как и на суше.
Под окнами подводных домов появятся подводные клумбы, на которых будут расти морские "цветы" – анемоны, а в домах будут жить морские собачки и морские коты.
Морские петухи будут копаться на подводных мусорных кучах. И никто не удивится, когда подводный диктор сообщит по радио вот такую сводку погоды: "Слушайте сводку погоды на завтра. С утра ожидается мутная погода: течение южное, от умеренного до сильного; температура воды на глубине 20 метров +10°".
Всё это будет.
Будет так же неизбежно, как и выселение человека на соседние планеты.
И человек станет не только сыном Земли, но и сыном воды, и сыном Вселенной.
Начало подводной эры
12 октября 1964 года считать первым днём первого года подводной эры. Так было решено на Всемирной федерации по подводной деятельности. 12 октября 1964 года в море был опущен бронзовый цилиндр с Декларацией. В Декларации говорилось, что Мировой океан должен быть неделимым и принадлежать всему человечеству.
«ПОДВОДНАЯ ГАЗЕТА»
С жизнью обитателей леса познакомила нас "ЛЕСНАЯ ГАЗЕТА". А вот о жизни обитателей воды мы до сих пор почти ничего не знаем.
По радио они не выступают: очень уж молчаливы. По телевидению не показываются: озеро-то в студию не принесёшь!
Выходит, пора начинать "ПОДВОДНУЮ ГАЗЕТУ".
Вот и начнём.
В глубине диких озёр и рек
Парк – это домашний лес.
Поля с посевами – это приручённая, одомашненная степь.
Огород – краешек дикого луга, окружённый, как рыба сетью, плетнём.
Рыбоводный пруд – это домашнее озеро, в котором живут домашние рыбы: карпы, сазаны, караси.
Но наш разговор – о диких, неприручённых рыбах. И о диких, а не домашних озёрах и реках. Они ещё как неизведанные леса, как степи, как нетронутые луга.
Как неразгаданные голубые пятна на карте нашей Земли.
По дну многих из них ещё не ступала нога человека...
Родной землёй дно станет для человека только тогда, когда этот новый мир будет "обжит" поэтически. Когда зазвучат подводные песни, сложатся подводные сказки. Когда рыба станет не только ухой, а водоросли – не только вкусным салатом. А как у нас на земле: жаворонок не только птица, а ещё и вестник весны; берёза не только дерево, но ещё и что-то очень родное...
Когда станет так, тогда дно станет домом. А может, наоборот: когда дно станет домом, тогда всё вокруг станет так...
«Как» – завоеватель
Когда я первый раз опустился под воду, я растерялся. Всё непривычное, незнакомое, непонятное. Как обо всём рассказать?
Вот скажу: "Я пробирался сквозь тростники" – и все привычно представят, как я шагаю, раздвигая зелёные стебли с жёсткими листьями и пушистыми метёлками. Но ведь под водой это выглядит совсем не так! Ведь не шагаю я там, а лечу. И тростники под водой совсем без листьев и пушистых метёлок, – они гладкие, как карандаши.
Выходит, я и правду скажу, а всё равно всех введу в заблуждение!
Я буду говорить одно, а все будут представлять другое.
Что же мне делать?
Вот щука. Что она – стоит? Или лежит? Или висит?
Не то и не так. А как?
Щука стронулась.
Пошла, полетела, побежала?
Что вокруг меня – горизонт? Что надо мной – небо? Что подо мной – суша? Что на ней – леса или луга?
Нет, всё не то и не так. А как?
Стоп! Опять это слово "как"! Ну конечно же, "как"! Вот то слово, которое завоюет мне новый мир! Так же, как оно завоевало для всех то, что было когда-то для них незнакомо.
Око завоевало для нас север, юг, восток и запад.
"Дали мёртвые и белые, как саван".
"Пески жаркие, как огонь".
"Тайга вздыбилась, как щетина дикого зверя".
"Моря бездонные, как небо".
И мы ощутили эти далёкие края: их вид. их высоту и глубину. Незнакомое и невиданное представили через знакомое и много раз виденное.
А что, если и тут попробовать так?
Вон стайка рыбьих мальков, вон окуни, вон плотва. А ну-ка!
"Рыбьи мальки толкутся, как рой комаров-толкунов".
Похоже? Пожалуй...
"На грудках окуней плавнички – как красные бабочки".
Бабочек все знают: теперь будут знать, как трепещут окунёвые плавнички.
Попробуем ещё: "Глаза плотвиц – как красные стоп-сигналы". Совсем не плохо! Глаза плотвиц и в самом деле – как стоп-сигналы: не хочешь, а остановишься. А ещё они похожи на искры. Как искры...
Рябь на воде – как сморщенная кожа слона...
Я бросаю слово "как" в атаку на подводный мир.
Пусть оно сделает его нам понятней и ближе.
Я парю между небом и землёй.
Подводным небом, которое как волнистый нейлон, как лента муара.
Подводной землёй, которая то как рыхлая серая вата, то как булыжная мостовая.
Подводный год
Когда он начинается и когда кончается? А никогда. Год – это круговорот, и, как у всякого круга, нет у него ни конца, ни начала.
Солнце и Луна движутся по кругу. Волны прилива движутся вслед за Луной по кругу. Вода в прудах и озёрах движется по кругу: то вдоль берега, то сверху вниз или снизу вверх.
Годовые кольца нарастают на рыбьей чешуе кругами – как на срезе сучка.
Все ручьи текут в реки, все реки впадают в море. Испарения с морей поднимаются к тучам. Тучи проливают дожди. От дождей родятся ручьи, и эти ручьи снова текут в реки...
И так без конца, по кругу.
И время течёт по кругу. Весна – в лето, лето – в осень, осень – в зиму, зима – в весну, а весна опять в лето.
Время как вода: течёт и течёт. Сколько воды утекло!
Подводный год не похож на наш.
У нас зима белая, а под водой зима чёрная. Осень у нас золотая, а под водой серая. И весна серая, а не зелёная. И только одно лето чуть схоже – зеленоватое. Но нет под водой ярких летних цветов, громкого летнего шума.
Суровым кажется подводный год. А на самом деле он мягче земного: под водой ведь никогда не бывает морозов, бурь и гроз.
Вода то нагревается, то остывает.
То светлеет, то мутнеет.
Год за годом, волна за волной...
ВЕСНА
СОБЫТИЯ ПОД ВОДОЙ (сообщения корреспондентов)
Ваш подводный корреспондент
Он не один – их много. И они такие же разные, как и те озёра и реки, в которых они ведут свои наблюдения: спокойные и беспокойные, стремительные и медлительные. Но в одном все они схожи: любят смотреть в воду. Что там, под зыбкой лазоревой плёнкой? Какие там происходят события?
МАРТ
Всё чаще на ледяном подводном небе лазоревые сполохи, всё ярче подлёдное сияние. Ничего вроде и не изменилось – и холод, и сумрак, и тишина, – а рыба что-то почуяла: стала шире ходить, стала настойчивей охотиться, жаднее хватать добычу. То ли солнце расшевелило рыбу, то ли просочились в озёра и реки первые подснежные струйки.
Сейчас можно наблюдать рыб и без погружений под лёд. Рыба уже чаще выходит на мелкие места, и сверху, через прорубь во льду, видно, как она ходит и чем занимается.
Первые просветы
На белых озёрах сизыми пятнами проступила вода. Для подводных жителей это первые просветы на их хмуром ледяном небе. Первые просветы за всю долгую чёрную зиму.
Нет от них ещё ни тепла, ни свежего воздуха, да и свет сочится слабый и хилый. И всё же это событие: что-то изменилось в неизменной зимней жизни. Какие-то далёкие воспоминания зашевелились в сумеречных рыбьих мозгах. И холодная кровь заструилась быстрей.
Шире начинает ходить подо льдом налим, выходит на отмели к берегам. Щука перед нерестом наедается в запас: в нерест ей не до еды. Больше плавают и жаднее хватают наживку лещи, густера, плотва, окуни, ерши, язи, судаки и голавлики. У рыб – первое весеннее оживление.
Про лёд
Не было ещё зимы, чтоб кто-нибудь не провалился под лёд! Со льдом шутки плохи.
Самый опасный лёд – первый и последний.
По перволедью особенно страшным выглядит чёрный лёд. А на поверку он прочнее, чем тот, что присыпан снегом.
Надёжным кажется толстый весенний лёд. Но именно он без треска и шума вдруг проваливается под ногами.
Особенно плох лёд в прибрежных зарослях тростника и рогоза. Он весь пронизан стеблями растений, весь в дырочках, как решето.
Лучше всего не ходить по льду одному, особенно в незнакомых местах. И хорошо иметь с собой прочный шнур с грузиком на конце, чтобы в беде было легче бросить верёвку товарищу.
А уж если очутился в воде, то выбирайся на лёд лёжа, ползком, распластав руки и ноги. Не спеши вставать на ноги и на колени.
Жизнь везде
Где вода – там и жизнь. Даже если воды этой только лужица. А то и одна капелька. Вот стать бы ростом с пылинку, надеть крошечный акваланг – и пуститься в отчаянное плавание по неизведанному морю—лужице, скопившейся в старом следе коровы! А что? Вот возьму и пущусь...
Снеговиковое море
Слепили мы снеговика: большой ком – туловище, поменьше ком – голова. Глаза – угли, брови – еловые лапки, нос, известно, морковка. Бодро простоял снеговик всю зиму. Но к весне загрустил, сгорбился и уткнулся морковкой в землю. И скоро осталась от снеговика одна мутная лужица. А я, став пылинкой и надев крохотный акваланг, нырнул в необъятное Снеговиковое море.
Не зря я побаивался: в море жили чудовища! На меня надвигалась гигантская – с карусель! – черепаха. Странная черепаха, прикрытая панцирем только сверху. Снизу у неё шевелились шестьдесят пар ног-вёсел, а позади тянулся длинный-предлинный хвост.
Я спрятался за огромной чёрной скалой: это был уголёк из глаза снеговика. Но и там притаилось чудовище, ещё более страшное, чем многоногая черепаха. Больше всего оно было похоже на креветку, сделанную из прозрачного розоватого целлофана. На креветку размером с кита! Членистое тело трепетало, переливалось и колыхалось, как ртуть. А бесчисленные ноги-лопаты загребали и загребали воду, гнали её прямо в рот. И всё, что было в воде съедобного, всё увлекалось в ненасытную глотку. Туго набитые кишки тёмными колбасами виднелись в прозрачном теле." Нет, я не хочу очутиться там!
Очнулся я только на берегу. Тут чудовища были уже не страшны: ведь я уже перестал быть пылинкой. И всё же они были там, сказочные щитни и жаброноги, обитатели снеговых луж.
Озеро Банка
Другой раз я нырял в... консервную банку! Банку выбросили туристы, дождь наполнил её водой. Я плыл в банке с крохотным аквалангом. Жизнь кипела вокруг, как в море у коралловых рифов. Дёргались, сгибаясь и разгибаясь, мохнатые «брёвна» – личинки разных комариков. Рачок лимнетис парил в толще воды: представьте себе летающего слона! Безобразная личинка иловой мухи – этакий дирижабль с крысиным хвостом! – лежала на дне. Циклопы, дафнии – существа ни на что знакомое не похожие! – плавали, прыгали вверх и вниз головой.
Куда бы я ни нырял с крошечным аквалангом – в воду, скопившуюся в дупле дерева или в следах коров, в лужицы на шляпках грибов-сыроежек, в воду, отжатую из мокрого мха, – всюду была жизнь. Крошечные удивительные существа плавали, висели, лежали, сидели. У них было другое время: за несколько наших дней они успевали прожить целую жизнь. И жизнь их не похожа на нашу: они могут "умереть" на время и потом снова "воскреснуть". Бывает, они совсем исчезают, остаются только отложенные ими яички. И ветер уносит яички, как пыль. Так они путешествуют из лужицы в лужицу. Пылинки неистребимой жизни с неразгаданными радостями и тревогами.
Собираюсь я ещё нырнуть в... росинку. В росинку, висящую на паутине или на кончике зелёного листика. Я уверен, что и там встречу жизнь. Только вот всё никак не собраться...
Щука меняет зубы
Щуке палец в рот не клади! У щуки даже на языке зубы. Полон рот зубов: на челюстях, на сошнике, на жаберных дугах, на нёбных и глоточных костях.
Всю жизнь щука меняет зубы. Старые зубы рассасываются, на смену им поднимаются новые. А до этого они лежат и качаются во все стороны. Такими слабыми зубами добычу не удержишь. Но "не надейся, карась, что щука зубы меняет"! У неё всегда есть в запасе с десяток крепких надёжных клыков!
Тихоходки
Похожа тихоходка на крошечного крота. Рассмотреть её можно только в лупу. И хоть ног у неё восемь, она и в самом деле тихоходка: еле ползёт по стебелькам под водой.
Не стоило бы на неё и в лупу смотреть, но у этого крохотного существа совершенно необыкновенные свойства! Вот уж у кого завидная закалка! Какую, к примеру, жару может вынести человек? Не знаю, как вы, а у меня уже при сорока градусах в голове начинает мутиться. И при морозе в десять градусов – если раздет! – тоже долго не выдержишь. А тихоходки? Одна тихоходка двадцать дней прожила при морозе в 190 градусов! А другая, просидев семь часов при морозе в 272 градуса, ещё пятнадцать минут потом грелась при жаре в 150 градусов!
Сколько вы можете не дышать? Полторы-две минуты. Ровно 22 года провели тихоходки в пробирке без воздуха! И воскресли!
Четыре месяца пробыли тихоходки в пробирке с угарным газом и тоже "воскресли". Тихоходок можно засушить до того, что они станут крошиться. Но если их снова бросить в воду – они оживут. Одна тихоходка пролежала в засушенном виде сто двадцать лет! Её окунули в воду – и она ожила.
Тихоходки, пожалуй, выживут и на далёких планетах. Тихоходки определённо далеко пойдут!
Сколько лет, сколько зим?
Рыбья чешуйка растёт всю жизнь: нарастает колечками.
Летом рыба много ест, быстро растёт – и колечки на чешуйке широкие. Зимой рыба почти не ест и почти не растёт – и колечки получаются узенькие, чуть заметные. Просвет – лето, полоска – зима. Сразу видно, сколько рыбе лет и сколько рыбе зим.
Зачем окуню колючки?
Кого ни спрошу, все в один голос: окуня колючки от щуки спасают! Для чего же ещё?
Я и сам раньше так думал. А теперь не верю. Теперь у меня накопился опыт. И опыт этот мне говорит, что колючки у окуней совсем не для того, чтобы спасаться от щук. Сколько я ни ловил щук – почти во всех находил проглоченных окуней. И колючих ершей. Мало того, колючего окуня-живца и ерша на жерлице щука хватает куда чаще, чем мягкую плотвицу! Так что не спасают окуней и ершей их колючки. Но для чего же они тогда? Нужны же они для чего-то, раз выросли! Этого я не знаю. Тут ещё у меня опыта не хватает.
Сергей В.
Как видит рыба?
Закройте один глаз! Теперь откройте и закройте другой. Что вы видели? Одно и то же – и правым и левым глазом.
Теперь представьте, что то же самое проделает рыба. Закроет правый глаз – увидит, что от неё с левой стороны, закроет левый – увидит то, что с правой. Но ведь рыба не может закрывать глаза, – значит, она одновременно смотрит и вправо к влево! И видит совсем разные картины. Как же рыба в них разбирается?
От редакции. А мы сами не знаем, как рыба разбирается в двух разных изображениях. Возможно, что она переключает внимание то на один, то на другой глаз, то есть смотрит то вправо, то влево.
АПРЕЛЬ
Апрель – месяц за́берегов, ледохода, месяц освобождения ото льда. Месяц первой живой воды, плеска первых волн, ярких солнечных дней под водой. Быстрое помутнение рек, бешеный рёв воды, затопление низких берегов. Новости каждый день. Щука полезла в затопленную траву метать икру. Прошёл лёд – и стал нереститься окунь. Схлынула вешняя вода – в ямах застряли щуки, окуни и плотвицы. Они охотились на заливных лугах и попали в беду.
Много интересных событий в апреле. Только уж очень труден для подводника этот месяц: то лёд, то муть, то бешеное течение.
Первая полынья
Первая полынья на подводном небе – как первая проталина на земле.
– Земля, земля показалась! – кричат, увидев проталину, ребята.
– Небо, небо показалось! – закричали бы, если б могли, рыбы, увидев первую полынью.
Да, наконец-то показалось им настоящее синее весеннее небо!
И с каждым днём становится оно всё шире и шире.
Всю зиму над головой было неподвижно и темно. И вот потоки света, как солнечные водопады, хлынули в полыньи. Заплясала на весёлом ветру голубая рябь. А внизу, по серому дну, по пухлым от ила корягам, по сонным ещё рыбам, потекли и заколыхались солнечные ленты.
Это уже настоящая весна: весна воды и солнца.
И белые льдины на синем небе – как белые облака. И от каждого облака ползёт по дну тень.
С этого дня весна сверху начнёт медленно опускаться на дно. А из тёмной и холодной глубины ей навстречу станут подниматься рыбы.
Тёплые струи
Повеяло весною...
Для наземного мира это значит – подули тёплые ветры. А для мира подводного – потекли тёплые струи.
Тёплые ветры дуют только с юга. Тёплые струи текут в озеро со всех сторон. Со всех сторон торопятся в озеро прогретые солнцем ручьи и речушки, со всех сторон вливается в озеро весна.
Весенние струи не столько теплы, сколько свежи. Одуревшие от затхлой воды рыбы тянутся им навстречу, выходят из чёрных холодных ям, приближаются к берегам и устьям рек. Погреться и вешней воды глотнуть. На весну поглядеть, себя показать.
У первой воды
Весной, когда лёд ещё только чуть отсунется от берегов, так интересно идти по кромке у самой живой воды. Правда, ноги скользят и ползут, зато виден на иле каждый следок.
Вот нашлёпки плоских утиных лап: отдыхали и чистились после перелёта. Тут маленькие ручки с тонкими пальчиками царапали грязь: вылезла на берег водяная крыса – ондатра. Сидела сгорбившись, как старушка, подперев сухим кулачком щетинистую щёку. Блестели глаза, блестели усы: грелась.
Ворона нашлёпала косолапо: собирала осохших улиток, переворачивала погибших лягух.
А вот лисий след: тут вошёл в воду, там вышел из воды. Не купаться ли кума приходила? Да нет: вот натоптано на грязи, чешуя, пятнистый щучий хвост. Приходила рыбу ловить, разнюхала, что щуки из-подо льда выходят на мель икру метать!
Всматриваюсь в грязевую закраину, как в книжную строчку. Ноги расползаются, глаза разбегаются.
Свадебные песни
Интересно слушать озеро через подводный стетоскоп. Это такая специальная трубка. Можно услышать свадебные рыбьи песни и хороводы. Даже зимой.
Декабрьской ночью, если опустить стетоскоп в полынью, можно услышать странное постукивание и гудки. Это загуляли, занерестились налимы. Как только появятся забереги – слушайте песни щук: рокот и потрескивание. В начале мая запоют – туп-туп-туп! – окуни, а за ними пискляво и хрипло затянут песни плотвицы. Певцов под водой много: дело за вами, за слушателями.
Весна воды
По земле весна движется с юга. В горах поднимается снизу вверх. А в воде – опускается сверху вниз.
Придёт день, и вдоль берегов проступит голубая полоска. Будто кто обведёт берега голубым карандашом. Лежит озеро перед тобой, как белое блюдечко с голубой каёмочкой. Значит, вот-вот пробьются закраины и заплещет в них живая волна.
Пробьётся вода и начнёт отжимать лёд от берегов. Потемнеет лёд, проступят серо-зелёные пятна, лужи воды. Покряхтывает ледяная твердь, упирается. Но распадается на куски.
Волны выбросят ледяную кашу на берег, солнце на капельки растопит. Теперь раздолье весне. Без помех опускается она в озёрную глубину сверху вниз.
Кто чем дышит?
Молчал, молчал Рыболов – и не вытерпел.
– До чего ж хорошо! – говорит. – Всегда на озере полной грудью дышу!
Услыхал его в воде крошечный Циклоп и шепчет:
– Подумаешь, грудью! А я вон, может, сразу всеми ногами дышу. Так дышу, что только пятки сверкают!
Плыла мимо стрекозиная Личинка, вмешалась в разговор:
– Ногами – что, я вон хвостом дышать могу. Выставлю хвост наружу и дышу!
– Расхвастались! – перебил личинку Червь-трубочник. – Один грудью, другой ногами, третий хвостом. А я сразу всем телом дышу – вот как! И спиной, и животом, и поясницей! И полной грудью, и во все бока и лопатки! То-то легко дышится!
Живые хвоинки
Смотрю сквозь воду на дно – чёрточки, чёрточки! Даже в глазах зарябило. Я думал, это хвоинки на дне, только чего это все они остриём в одну сторону – против течения?
Присмотрелся и вижу, что "хвоинки" – то одна, то другая – вдруг начинают дрыгаться, дёргаться, всплывают и ложатся на новое место!
Эге, да это рыбьи личинки – недавно вылупились из икры. И хоть никто их не учил, никто не показывал, а у всех нос против струи: чтоб течением не сносило.
Рыбий загар
Окушки и щучки любят погреться в тёплой воде и понежиться на солнце. Для этого выходят они из глубины на самую мель. И подолгу стоят неподвижно. Будто бы загорают.
Только загар рыбий особый. Мы, люди, от загара темнеем, а рыбы от загара светлеют.
Выходят они из глубины на мель тёмные, а "позагорают" – и станут светлыми.
Слаб рыбий загар. Стоит щуке или окуню вновь опуститься в тёмную глубину, и готово – сошёл весь "загар"! Снова станут тёмными, будто и не грелись на солнце...
Шитики
Есть, есть, есть! Картофельная шелуха – пойдёт! Рыбий хвост – очень хорошо! Куриные потроха – с превеликим удовольствием!
У мостков, где хозяйки скребут рыбу, чистят картошку, потрошат птиц, всегда кишат шитики – личинки ручейников в домиках из песка.
Есть, есть, есть! Днём и ночью! Утром и вечером!
По лесному ручью
Всю зиму ручей спал под ледяным одеялом. Весной проснулся, одеяло долой – и бегом к речке: речку будить.
Интересно сейчас надеть резиновый костюм, зайти по пояс в ручей, лечь на воду, опустив лицо с маской вниз, и оттолкнуться ластами. Вода подхватит тебя и понесёт...
Ноги чуть разведи, руки в стороны – чтоб отталкиваться от берегов и коряг, – плыви и смотри. Сразу покажется, что не ты плывёшь, а дно под тобой, как волнистая лента, несётся назад.
То оно опускается в глубину и исчезает из глаз, то вновь появляется, стремительно приближается, и вот уже у самого носа рябит разноцветными камешками.
То тёмный вязкий ил, то весёлый светлый песок. Утонувшие набухшие лохмотья коры, скелеты листьев, как тонкие чёрные кружевца, палки, укутанные махровым илом.
Тонкие, узкие листья осоки бьются на течении, как зелёные ленты на ветру. На затонувших торчках зелёные вымпелы застрявшей травы. А в тихой заводи кисейная тина на коряге, как зелёное облачко. И опять серый и пухлый ил.
Вот среди тусклоты и темноты яркие зелёные звёздочки. А вот красный и сочный стебелёк. А вот размытые корни кувшинок. похожие на пятнистые леопардовые лапы.
Со дна уже пробивается жизнь.
Плоский камень, рядом – белая пена. Уж не водяной ли тут намыливал шею и смывал зимнюю грязь?
Лечу над песчаным дном, как по воздуху. Коряга, камень. Поворот, ещё поворот. А вот и река.
Верхом на щуке
Есть примета, что крупные щуки выходят на нерест тогда, когда мечут икру лягушки. Поэтому, когда в мелком травяном заливе заурчали лягушки, я надел резиновый костюм и полез в воду. Мне хотелось узнать, как играют большие щуки. Но мне не повезло. Ползал я среди кочек, поднимая тучи мути, и неподвижно лежал на воде: щуки не подходили. Промёрз, вымазался, устал. Хотел уж выползать на берег, как услышал тяжёлые всплески. Тихонько, отталкиваясь от дна руками, подтягиваясь за тростнички, стал приближаться к всплескам. Пятнистое тело – большая щука! Извиваясь, как ящерица, ползёт она между кочек, и за ней волочится муть. Щучьей спины мне не видно из-под воды: она торчит над водой.
С щукой что-то неладно: как-то странно дёргается, судорожно бьёт хвостом и время от времени ложится на бок, показывая мне своё пятнистое брюхо.
Вот щука наклоняется ко мне спиной: на спине сидит лягушка! Передними лапками намертво обхватила щуку за шею, вдавив жаберные крышки.
Щука ничего не может поделать: она измучена и задыхается. Перевернулась вверх брюхом и беспомощно закачалась под самым "небом", как дирижабль. Тут смелой наезднице стало нечем дышать; она отпустила щуку и уплыла, резво дрыгая перепончатыми ногами.
Я был доволен: лягушка верхом на щуке – такое увидишь не каждый день!
Воинственный танец
Посмотрели бы вы, как отплясывает свой боевой танец колюшка! Когда чужой самец приближается к гнезду, самец-хозяин от возмущения немедленно становится... вниз головой. Он начинает дёргаться, тыкаться носом в песок, бешено хватает зубами песчинки и растопыривает колючки. Глаза мечут зелёные искры, а пузо краснеет, как помидор. Вид великолепный и страшный. Чужак не выдерживает этой грозной пляски на голове и удирает.
Почему не клюёт рыба?
Бывалые рыболовы всегда приводят новичков в трепет. Слушаешь и лихорадочно записываешь. Почему сегодня не клевала рыба? "Потому что сегодня был дождь". А почему не было клёва вчера? "А потому что вчера дождя не было", – отвечает рыболов, изумляясь твоей бестолковости.
Приметами рыболовов я заполнил не одну тетрадь. И теперь знаю, что рыба не клюёт перед дождём, в дождь, после дождя. При северном ветре, при южном, при восточном и западном. Когда вода чиста и когда она мутная. Когда вода цветёт, отцветает и зацветает. Когда холодно и когда жарко и когда не холодно и не жарко. Когда громко квакают лягушки и когда лягушки молчат. Рыба не клюёт, когда заря жёлтая, зелёная или красная. Когда солнце поднимается, опускается или стоит в зените.
Но когда же рыба клюёт? Есть и тут верная примета: рыба клюёт тогда, когда... клюёт! В другое время и не пытайтесь ловить: все равно клёва не будет, если рыба не клюёт!
