355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Леонов » При невыясненных обстоятельствах (сборник) » Текст книги (страница 8)
При невыясненных обстоятельствах (сборник)
  • Текст добавлен: 7 апреля 2017, 22:00

Текст книги "При невыясненных обстоятельствах (сборник)"


Автор книги: Николай Леонов


Соавторы: Анатолий Ромов,Николай Псурцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

«Наглец. И откуда он знает, что у меня двести рублей? – подумала Верочка. – И чего они говорят обо мне, как о приблудившемся пуделе? Держать негде, кормить нечем и выгнать на улицу жалко».

– Ты ее устроишь на работу, она начнет готовиться в какой-нибудь тихий институт! – Наде надоело раболепствовать, она топнула. – Вытащи свои мозги из банки с огурцами, думай!

– Ладно, буду думать, – смирился Володя. – Переодень ее в потребное, акварель с мордашки пусть смоет, деньги все отбери, давай рупь в день. У тебя есть пачка пельменей, я жрать хочу.

Надя удалилась на кухню с видом победительницы, подмигнула Верочке: мол, знай наших.

– Почему вы такой грубый? – Верочка встала и прошла к окну, покачивая бедрами, как порой делают женщины, у которых эти бедра есть.

– Я реалист. – Володя взглянул на походку Верочки, фыркнул: – Ласковых ребят с бархатными голосами ты скоро будешь иметь в достатке. Уверен!

– Я не девочка, а серьезная замужняя женщина – могу показать паспорт.

– Пустяки, тебе поверят на слово. Слушай. Поступить тебе во ВГИК – нуль шансов. Не потому, что ты из Хацепетовки, а потому… Увидишь. В массовках ты сниматься не будешь, труд это тяжелый, тебе такое не по зубам. Ты видела световую рекламу? Огромные буквы по крышам бегают?

– Ты думаешь, я совсем дикая? – возмутилась Вера.

– Такими буквами у тебя на лбу написано, что ты из Хацепетовки…

– Я из Кургана. Крупный областной центр, с институтом…

– Знаю. Илизаров. Продолжаю. Приехала в Москву и собираешься поступить в ГИТИС или во ВГИК. Данный факт твоей биографии может установить каждый желающий, стоя на противоположной стороне улицы. Ты знаешь, с кем в первую очередь познакомишься?

– С милиционером.

– К сожалению, нет. Ты познакомишься с кинорежиссером.

– Кушать подано, жрать идите! – крикнула из кухни Надя.

– Шутите. – Верочка улыбнулась.

– Абсолютно серьезно, предупреждай не предупреждай, познакомишься…

Володя уничтожил пельмени, сказал, что к вечеру вернется.

Целый день Верочка с Надей протрепались, за два года много воды утекло, девушкам было что друг другу рассказать. Надя говорила о своем Володе, даже в его присутствии, с благоговением. Верочка о муже сказала, что существует, и переключилась на общих знакомых. Она не считала, точнее, не отдавала себе отчета, что совершила преступление. Может быть, в восемнадцать лет память, как и жизнь, короткая? Она не задумывалась, что, не окажись на ее пути этого невысокого и неплечистого парня, не было бы сейчас у нее аттестата, не видела бы она перспективы, Москвы, которые сейчас манили и соблазняли. Человек потерял силы и время, часть души и любовь. Верочка не была злой, она не предавала, просто не думала. Но если в начале пути лежит предательство и преступление, то наивно надеяться, что этот путь приведет к счастью.

Володя, как и обещал, вернулся вечером. Он притащил чемодан и выложил перед Верочкой гору книг.

– У тебя, Мерилин Монро из Кургана, есть три недели – дерзай. Если ты хотя бы прочтешь, обещаю взять за ручку и отвезти в институт кинематографии.

Верочка смотрела на книги с опаской, открыла одну, увидела мелкий шрифт и отодвинула.

– Это не все, конечно. Что удалось достать. – Володя раскладывал книги ловко, в его руках они не казались такими толстыми. – Два тома истории кино. Рене Клер, Жорж Садуль, Константин Сергеевич – обязательно. Вот «Сделано в Голливуде» – не обязательно, но тебе понравятся картинки. Два тома кинословаря. – Он взял увесистый «кирпич» в зеленой обложке: – От А до Я, прочти и начинай сначала. – Володя заглянул на последнюю страницу второго тома: – Яшин? Ты знакома с Яшиным?

– Яшин? – Верочка наморщила носик безупречной формы. – Какой-то футболист?

– Даже из инфизкульта тебя бы выгнали, потому что Лев Яшин не какой-то, а единственный. – Володя заглянул в словарь. – А Давид Исаакович Яшин – советский кинорежиссер…

– Володечка, можно тебя на минутку, – пропела Надя ласково и увела его на кухню. – Почему ты такой злой? Может, у нее талант? Все эти фифы, которые рвутся во ВГИК, знают Давида Исааковича?

– На актерский факультет ВГИКа поступают не фифы, а сумасшедшие патриотки, – ответил Володя сухо. – Если у нее талант, то девочку не остановят десять книжек, не остановят и десять танков. Я нормальный эгоист, и, если честно, мне на нее наплевать, но к Владимиру Сухову, – он ударил себя в грудь, – отношусь с уважением и не хочу, чтобы он стал соучастником преступления.

Как всякая женщина, Надя не умела выговаривать слова: «Спасибо, я не права».

– Тысячи проваливаются на экзаменах, и каждый случай – преступление? – Она не хотела спорить, но последние слова должны принадлежать ей.

– Я устал, мне тебя вот, – Володя провел пальцем по горлу. – Надеюсь, в Кургане девочки продолжают расти, и мне не дадут соскучиться.

– Ты явился по приговору народного суда? – Надя нехорошо прищурилась, Володя быстро обнял ее, виновато зашептал:

– Я дурак, и мысли мои дурацкие. Я тебя люблю.

– Ах, ты любишь, потому что дурак? А был бы умнее…

Володя выскользнул из квартиры, оставил поле боя победителю.

Верочка поселилась в квартире Надиной тетки, которая в эти дни ползала по дачному участку, обрывала усы клубники, мыла трехлитровые банки, заготавливая тару для витаминов, столь необходимых любимой племяннице.

Кинословарь и «Жизнь в искусстве» Константина Сергеевича Верочке оказались не по силам, а вот «Сделано в Голливуде», как и предсказывал Володя, девушке понравилась. Она подолгу разглядывала фотографии Мерилин Монро, Глории Свенсон и Джоан Барнс, Дины Дурбин и Бэтт Дэвис, подходила к зеркалу и снова возвращалась к магическим снимкам.

Месяц прошел незаметно. Володя унес чемодан с книжками, Верочка самостоятельно нашла в Москве ВГИК, но об экзаменах никогда не рассказывала. В конце августа вернулась тетка, одной племянницы ей было вполне достаточно, да и банки с витаминами требовали места. Володя обреченно явился на совет и услышал фразу, которую Ева впервые сказала Адаму:

– Ты мужчина, ты и думай.

– Еще вчера придумал, – ответил он. – Работать и готовиться в институт, общежитие и временную прописку легче всего получить на строительстве, будешь штукатуром, ничего зазорного. – Он замолчал под испепеляющим взглядом Верочки.

Муж – после своего визита на экзамен Верочка вспомнила о его существовании – перевел ей триста рублей. Адреса она не дала – еще явится, начнет злорадствовать, – деньги получила на Центральном телеграфе.

Когда Верочка, постукивая каблучками, вышла на улицу Горького, ее поджидал, как Володя и предвидел, отнюдь не милиционер, а режиссер. Александр, так он представился Верочке, был высок, худ и сутул, кожаный пиджак художественно болтался на нем, острые колени прятались в фирменных джинсах, а насмешливые глаза – за темными очками. Александр не сразу признался, что режиссер, он поклонился, взял Верочку под руку, словно старую знакомую:

– Ты вошла в кадр, я увидел тебя крупным планом и понял.

Что понял Александр, Верочка так и не выяснила: он умел замолкать в самом интересном месте.

Они вышли на Красную площадь, спустились на набережную. Александр временами отходил в сторону, смотрел на Верочку, выставив перед своим лицом ладони, делая ими замысловатые, гипнотизирующие движения. Ужинали в компании «на уголке», так Александр и его друзья называли кафе «Националь». Здесь их все знали – официантки и посетители, – называли по имени, раскланивались, Верочке улыбались, и у нее появилось ощущение, что после долгого утомительного путешествия она прибыла на станцию назначения.

После двух рюмок коньяку и нескольких ложечек ароматного горячего жульена это ощущение переросло в уверенность. Стараясь не казаться в столице заезжей провинциалкой, Верочка осмотрела кафе равнодушно, устало щурясь. Стены, как и положено, в зеркалах, обрамленных белыми лепными виньетками; посетителей немного, разговаривают вполголоса, не кричат, руками не размахивают; на столах прозрачные фужеры и рюмки. Верочка вспомнила заведения, в которых ей довелось бывать перед замужеством: слоящийся дым, кислый запах табака и пива, на столах бутылки, липкие стаканы, в тарелках недоеденные котлеты и макароны, окурки. Верочка брезгливо поморщилась и, вместо того чтобы с благодарностью подумать о муже, улыбнулась Александру. Еще там, в Кургане, занимаясь зубрежкой, слушая нудный голос очень правильного мужа, Верочка знала: куранты пробьют, она окажется здесь, среди зеркал и хрусталя, ее не будут хватать под столом за коленки или рассказывать о законе Ома.

– Так и делается кино. – Александр налил Верочке воды, покровительственно кивнул. – Кто сейчас из ребят в запуске?

За столом с Верочкой и Александром сидели два приятеля, видимо, тоже работавшие в кино.

– Эльдар уже озвучивает, Никита монтирует, – ответил Левчик, улыбчивый и пузатенький, и выпил рюмку.

– Кто-то должен быть в подготовительном, – недовольно сказал Александр. – Вы же знаете: для меня сценарий еще не готов, а человека, – он кивнул на Верочку, – надо срочно запустить.

– Запустишь. – Левчик подмигнул Верочке. – Ты, Александр, по этому делу мастер.

Миша, смотревший на Верочку без восхищения, скорее всего с жалостью, молчал, молчал, затем поднялся, толкнул Александра, кивнул на дверь:

– Проводи. – Повернулся к Верочке, хотел что-то сказать, лишь вздохнул: – До свидания, извините, ночная съемка. – И, криво улыбнувшись, вышел с Александром в вестибюль.

– Не обращай внимания. – Левчик взглянул доверительно. – У нас так: чем талантливее, тем чуднее. Я вот посредственность, потому и общительный.

– Не скромничайте, – Верочка пригубила из рюмки, – кто неспособный, тот не признается.

Вернулся повеселевший Александр. Михаил сказал ему несколько грубых слов, но денег взаймы дал.

– Пусть он такой талантливый, а мне он не понравился, – сказала Верочка.

– Брось, Мишка – парень стоящий. – Александр был скуп на похвалы на сторону, но ему захотелось поиграть в благородство.

Верочка путала людей приличных и неприличных, в своей небогатой опытом жизни она, словно нарочно, выбирала последних. Людей бескорыстных, достойных в нашей жизни встречается не так много, они не стоят плотным штакетником, не давая свернуть в сторону, направляя жизненный путь в лучезарное завтра.

На московских улицах такие, как Александр, встречаются, что греха таить. Верочка выбрала его безошибочно.

«Роман» Верочки продолжался около месяца. За это время она побывала в клубных ресторанах, выучила огромное количество имен известных режиссеров, с некоторыми даже познакомилась. Однажды обедала с настоящим диктором телевидения и ужинала со сценаристом, которого похвалили в газете. Верочка держала вырезку в руках. Она разругалась окончательно с Надей и Володей, которые упрямо вмешивались в ее личную жизнь, и благополучно истратила полученные от мужа деньги.

Сентябрь дождил, за мокрым стеклом расплывались стены Кремля, мимо трусили озабоченные командированные, Верочка пила кофе в «Национале» и безнадежно ждала Александра. Она пыталась сосредоточиться одновременно на нескольких аспектах своего бытия. Среди них были серьезные и не очень, но все одинаково грустные. Можно ли заказать горячее? Если Александр не придет, как расплачиваться? Действительно она беременна или у страха глаза велики? Где достать туфли на мокрую погоду? Тут Верочка услышала над головой низкий женский голос:

– Добрый день, надеюсь, мы вам не помешали? – и напротив села Елена Качалина, поощрительно улыбнулась, кивнула своему спутнику, разрешая занять место рядом.

Через несколько минут Верочка ела и запивала, смотрела на Елену влюбленно и рассказывала свою жизнь.

Денис Сергачев, выполнявший роль шофера, слушал Верочку с равнодушным любопытством, скучал. Елена слушать умела, в трудных для новой знакомой местах подталкивала деликатными вопросами. Верочка очень хотела понравиться, заинтересовать, чтобы не оставили здесь, забрали с собой. На мужчину она боялась даже взглянуть – дама приревнует, и тогда конец. Елена очень позабавилась бы, узнав, что девочка в крепдешиновом платье, с замазанными кремом цыпками на руках боится вызвать ее ревность.

– Какой он режиссер? – Верочка, еще недавно смотревшая на своего кумира с благоговением, раздевала его ловко, словно сдирала шкурку с перезревшего банана. – Какой-то неудачник. Увидел смазливую мордашку, начал изображать из себя, я, дура, уши развесила. – Пытаясь вызвать к себе жалость, она вслух произнесла то, что поняла уже давно.

– Ты совсем не дурочка. – Елена отлично понимала желание Верочки понравиться, найти покровителей. – Верно, Дэник?

– Ваша сила в другом, – ответил Денис равнодушно.

– Видите, вашему мужу все равно, умная я или глупая. – Верочка поняла, что Денис не муж, хотела подластиться. – В вашей Москве уйма людей, но каждый сам по себе, на соседа наплевать. У нас, в Кургане, люди друг за дружку держатся.

– Как же они вас отпустили? – усмехнулся Денис.

– Я убежала.

– Слезь с пьедестала, Сергачев, ухаживай за дамами.

– А он нас не слышит. – Верочка пыталась заключить женский союз, объединиться против общего врага.

– Ну и ловка! – Елена заразительно рассмеялась.

– Я думаю, как вам помочь. – Денис подлил Верочке коньяку.

Она же не сводила глаз с бриллиантов и тяжелой золотой цепи на Елене и с ужасом думала: неужели и кольца, и серьги, и цепь настоящие? Елену смешил, но ей и льстил восторг девочки.

– Разрешите?

Они не заметили, как у стола остановился Александр. Верочка прикусила губу, отвернулась. Елена взглянула на гнутую фигуру, мгновенно оценила и темные очки, и кожаный пиджак с чужого плеча.

– Этот? – Она откинулась на спинку стула, сверкнула великолепными зубами. – Дэник, разберись.

– Юноша уйдет сам. – Денис закурил, к Александру не повернулся. – Он умный.

Умный Александр поспешно сдернул очки, дернул острой коленкой:

– Извините, тут недоразумение. Вероника, я наконец дозвонился…

Верочка упрямо смотрела в окно, Денис перебил:

– Дозвонился и повесь трубку, ты ошибся номером, парень.

– Люблю смотреть, как мужчины дерутся.

– Елена! – Денис повел широкими плечами. – Обижаешь.

– А я уверена: мужчина без боя не уйдет, – забавлялась Елена.

Из-за соседнего стола поднялись два парня, пиджаки им были явно тесны, мягко ступая, они неслышно приблизились.

– Простите, Денис, у вас проблемы? – спросил один, второй переставил Александра за свою спину.

Денис подмигнул, Елена надула губы капризно:

– Спасибо, мальчики.

Александра уже не было в кафе, соседи раскланялись, вернулись к своему столу.

– С тобой неинтересно. – Елена обратилась к Верочке: – Он скучный, Верочка?

– Все как в кино. – Верочка горько улыбнулась. – Только где я сегодня ночевать буду?

– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, – усмехнулся Денис.

– Плати, пошляк. – Елена встала, взяла Верочку под руку.

Чем бы Елена ни занималась, все у нее ладилось. Оказалось, что в их с Денисом доме нужна дежурная вахтерша, оклад маленький, но сутки работать, трое отдыхать. Одна из вахтеров, чем-то обязанная Елене, сдала Верочке койку. В милиции Елену знали, вопрос с временной пропиской отпал, не возникая. Оказалось, что Елена давно мечтает о приходящей домработнице, Верочка приняла предложение с восторгом и через два дня уже сидела в холле шикарного дома, в просторной комнате, отгороженная стеклянной перегородкой, за что окрестила комнату «аквариумом». Место Верочке очень нравилось: делать ничего не надо, мужчины поглядывают, женщины заходят, кто тяжелую сумку оставит, кто детскую коляску, ребятишки бегают, есть на кого прикрикнуть, власть проявить.

Но главное, конечно, квартира Качалиных. Верочка вошла, обомлела – убирать такую квартиру не труд, удовольствие, за которое приплачивать надо. С Качалиным Верочка лишь раскланивалась. Елена первый месяц держала себя настороженно, приглядывалась, Верочка ползала с тряпкой и пылесосом вдохновенно, обнюхивая незнакомый сказочный мир. Елена оценила и подобрела, начала девушку воспитывать. Верочка оказалась ученицей не просто способной – талантливой. Елена лишь слово обронит, Верочка уже усвоила. Через два месяца ее трудно было узнать. Руки выхолила, работает только в перчатках, брови, ресницы, губы косметикой лишь тронуты, постриглась под мальчишку, на колготках ни морщинки, походка и та изменилась, стала более ровной, плавной. У Елены детей не было, Верочка ей нравилась, приятно чувствовать себя благодетелем и творцом. Вспомнишь, какой девочку встретила, взглянешь на сегодняшнюю – приятно. Гардеробом Качалиной можно было одеть с ног до головы девичий ансамбль, но Верочка приняла в подарок лишь джинсы и пару простых кофточек.

– Вы же сами учите: в женщине главное стиль, почерк, – объяснила Верочка. – Вы женщина шикарная, мне ваши вещи не годятся.

– Верочка! – Елена даже обомлела. – Ты умница!

– Нет, просто способная обезьянка. – Верочка кокетливо подбоченилась. – У вас драгоценности настоящие, и мне подделка не нужна.

– Хороша! – Елена посмотрела на Верочку внимательно.

Мужчины, бывающие у Качалиных, стали улыбаться Верочке несколько позже, месяца через три. Девушка, почувствовав признаки внимания, стала реже улыбаться – надо выяснить, как к этому относится хозяйка. Вопрос разрешился просто. Сменившись, Верочка пила у Качалиных кофе, когда нагрянули гости из Тбилиси. Трое мужчин втащили в квартиру огромную корзину фруктов, бочонок вина, охапку роз и сказали:

– В «Арагви» стол накрыт, Елена Прекрасная. Ждет, понимаешь!

Верочка ехать не хотела, гости подняли гвалт, Елена кивнула. Ночевала Верочка в гостинице «Россия», на следующий день появилась у Качалиных тихая и застенчивая, будто в первый раз. Елена долго плескалась в ванной, не разговаривала, девушка уж начала себя клясть последними словами, когда хозяйка появилась, кивнула:

– Свари кофе, возьми в баре рюмку.

– Не обязательно, я потерплю, – пересохшими губами прошептала Верочка.

Женщины, как и обычно, расположились на кухне. Елена рассматривала Верочку по-новому, подождала, пока та выпьет кофе, наконец заговорила:

– Я тебе, слава богу, не мама, ты сама – замужняя. Понимаешь, Верка, я себя неловко чувствую… В общем так: мужиков в моем доме бывает много, твои взаимоотношения с ними – дело твое.

– Не боитесь, что отобью? – пошутила Верочка неловко.

– Не боюсь. Давай убираться, скоро гости, – сказала Елена, словно объявила что-то новое.

Так Верочка начала бывать в компании Качалиных. Она пользовалась успехом, ее стали приглашать одну то в ресторан, то на загородную прогулку, благо времени свободного было достаточно. Женатый солидный человек увлекся Верочкой серьезно, и они провели несколько дней в Сочи. Она принимала подарки, как-то один из гостей положил ей в сумочку деньги.

– Купи себе что-нибудь, – и галантно поцеловал ей руку.

Деньги оставляли все чаще, порой передавали через Елену, и если вначале Верочка могла принять приглашение или отклонить его, то теперь отказываться становилось неудобным, многим из своих «поклонников» она оказалась должна.

– Милочка, – сказала однажды Елена, протягивая конверт, – Тенгиз просил передать. Тебе не кажется, что ты превратилась в обыкновенную проститутку?

Верочка выключила пылесос, начала решительно стягивать перчатки, снимать фартук.

– Я давно хотела тебе сказать, боялась обидеть.

– А сейчас? – Верочка заикалась, еле сдерживая слезы. – Сейчас уже не боитесь? – Она наконец справилась с тесемками, бросила фартук, подумав, подняла и повесила на место.

– Могу взять свои слова обратно, что от этого изменится? Я всегда желала тебе только добра. Ты решила уйти отсюда? Правильно решила. Только сначала надо найти – куда. Определить: на что ты будешь существовать?

Верочка хлопнула дверью и убежала. Оказавшись в своем углу, где практически последние месяцы не бывала, она легла, отвернулась к стене. Так же она лежала ровно год назад в квартире своего будущего мужа. Тогда ей негде было спать, она хотела есть и десятку считала деньгами. Год назад она заснула, сейчас заснуть не могла. Она поднялась, долго рассматривала себя в зеркало, затем вытряхнула сумочку, обшарила все карманы, пересчитала деньги. Оказалось порядочно, около трехсот рублей. «Ах, я проститутка! А ты? – подумала Верочка со злостью. – Ты кто такая? Квартира, обстановка, бриллианты, машина, откуда все?» Она вспомнила одного сытого мужчину, который, подливая ей шампанского, поучал:

– Если ты возьмешь рубль, тебя назовут вором. Брать надо много и слыть деловым человеком.

– А сколько? – рассмеялась Верочка.

– У каждого есть своя цена, – ответил мужчина и чмокнул ее в щеку.

«Так. Ты решил тогда, что моя цена – шашлык, вино и мелочь на такси, которую ты мне сунул в сумочку. Цена Елены иная, и она – светская дама, а я – проститутка. Хорошо, дорогие мои, еще посмотрим, какая у кого цена», – самонадеянно решила Верочка. Она вспомнила, что под кроватью стоят бутылки – порой, провожая ее, мужчины совали ей в руки ликер или коньяк. Достав бутылку, она налила стакан коньяку, неторопливо прихлебывая, пила и строила коварные планы.

На следующий день Верочка, как обычно, заступила на дежурство. Утром уехал на работу Качалин, затем приехал Толик, галантно раскланялся и скрылся в лифте. Верочка понимала: Толик Бабенко чужой в среде Качалиных, его цена невелика, он сродни ей – и испытывала к Толику неприязнь. Он платил ей тем же. Внешне они поддерживали отношения самые дружественные, – находясь в одной свите, понимали: пажи в присутствии сеньора не дерутся.

Несколько раз Верочке звонили, она холодно отклоняла приглашения, ссылаясь на здоровье. Утром, сменившись, она поднялась к Качалиным, с самым обычным видом взялась за пылесос. Елена тоже бровью не повела, речка вошла в русло и побежала знакомым путем. Однако Верочка приглашения провести вместе вечер последовательно отклоняла. Дежурила, тщательно убирала квартиру, пила кофе, поддерживала с Еленой и ее гостями разговор ни о чем и уходила.

Так продолжалось неделю, когда Елена сказала:

– У меня к тебе просьба.

– Ради бога, всегда рада, – откликнулась Верочка и по легкой гримасе на лице хозяйки поняла, что ждала правильно – час настал.

– Прилетел один мой знакомый, мы вечером идем на концерт, позже ужинаем вместе. Договорились? – Елена выдержала паузу, добавила со значением: – Только ужинаем.

– Елена, у вас так много очаровательных порядочных подруг, зачем вам проститутка? – Верочка дернула плечиком.

– Прекрати. – Елена поморщилась. – Я тебя не часто прошу.

– Постирать, пропылесосить, убрать, сходить в магазин, съездить к черту на рога, – быстро пересчитала Верочка, – всегда с удовольствием.

– Как знаешь. – Елена растерялась, что с ней случалось не часто.

Гость был нужным человеком, она собиралась обратиться к нему с просьбой. Он видел Верочку однажды, накануне звонил, пригласил ее, Елена категорически обещала.

– Мы, кажется, друзья, – сказала она наконец. – Тебе не стыдно?

– Сто рублей. – Верочка налила себе рюмку, выпила, закусила лимоном.

– Чтобы съездить на концерт и поужинать? – возмутилась Елена.

– У каждого своя цена. – Верочка решила, что унижает хозяйку, и торжествовала.

Подумав, Елена оценила заявление Верочки иначе, зашла в спальню, принесла деньги.

– Ты ошибаешься, Верочка, такие деньги не принесут тебе независимости, даже наоборот.

– Жизнь покажет, – изрекла Верочка и встала из-за стола. – Во сколько и куда я должна явиться?

– Дурочка. – Елена ласково улыбнулась, хотя готова была надавать пощечин девчонке. – Приходи сюда около пяти.

– Слушаюсь. – Верочка кивнула и удалилась с видом победительницы.

Сначала Верочка хотела накопить тысячу, затем уехать, не оставив адреса. Но оказалось, что деньги обладают магической силой, они не просто бумага разрисованная, за которую можно получить пищу, одежду и иные материальные блага. Это еще и образ жизни, и мировоззрение. Если человек не оплачивает деньги трудом, у него атрофируются не только трудовые навыки, но и нравственность. Девальвация наступает мгновенно, сегодняшние рубли завтра превращаются в копейки.

Буквально через несколько месяцев Верочка поняла, что необходимой суммы ей не накопить никогда. Она чувствовала, как стремительно падает, остановиться не может. К тому же она начала выпивать ежедневно; утром, мучаясь похмельем, все чаще задумывалась: что же делать и кто виноват?

Елена Качалина? Почему она не падает? Почему к ней все относятся с неизменным уважением или боязнью? В чем секрет? «Она что-то не сказала мне. Она меня обманывает и эксплуатирует!» Так в маленькой женщине начала расти большая ненависть.

Верочка чувствовала: Елена за ней наблюдает, смотрит порой с любопытством, иногда с жалостью, что приводило Верочку в бешенство. Однажды, когда она, сдав дежурство, пришла к Качалиным, включила пылесос и собиралась начать уборку, Елена обняла ее за плечи и сказала:

– Сегодня объявляется выходной!

Они расположились, как всегда, на кухне, чаевничали. Елена отвечала на телефонные звонки сухо, быстро прерывая разговор. Верочке казалось, что хозяйка нервничает и чего-то ждет.

– Мадам, вы сегодня не в духе, – язвительно обронила Верочка. – Мужики взбунтовались, оброк не несут?

Елена болезненно поморщилась, сходила в спальню, принесла чемодан.

– Я собрала для тебя, Верочка. Не пойми превратно, это не с барского плеча в милость прислуге, а подарок женщине от женщины.

– Обожаю подарки! – воскликнула беззаботно Верочка, открывая чемодан и решая, какие это грехи замаливает мадам и о чем будет просить.

Вещи в чемодане лежали новые, модные, других у Елены и не было. Верочка приложила к груди горчичного цвета батник и искренне сказала:

– Большое спасибо, мне неудобно брать…

– На всю жизнь не напасешься, на первое время тебе хватит, – голос Елены звучал напряженно. – В Кургане ты будешь смотреться модницей.

– Я не собираюсь в Курган, – беспечно ответила Верочка, вытаскивая из чемодана великолепное палевое платье, которое лишь однажды видела на хозяйке.

– Надо, девочка, надо. Ты сядь, поговорим.

Верочка захлопнула чемодан, предвкушая, как притащит его домой и неторопливо разберет, все перемеряет.

– «Надо», – она презрительно оттопырила губку, – сами поезжайте, мне и здесь хорошо. – Настроение у Верочки было преотличное, она все еще не понимала серьезность Елены и ее намерений.

– Я буду жить в Москве, а ты вернешься в Курган к мужу. – Елену раздражали собственная нерешительность и смущение, фраза прозвучала излишне категорично.

– Вы мне не мама…

– Насколько мне известно, – перебила Елена, – тебе никто не мама и не папа, ты самостоятельная. Подожди, подожди. – Она взяла Верочку за руку, вновь заговорила ласково: – Верочка, пойми, не готова ты жить одна, тебе нужен и лоцман, и щит – прикрытие. Каждой женщине нужен муж, тебе он необходим. Иначе ты кончишь плохо. Я не хочу мучиться кошмарами.

– Не мучайтесь, не переживайте. – Верочка дернула плечиком. – Я проживу без вашей помощи.

Елена вздохнула, махнула безнадежно рукой:

– Я хотела как лучше. Даю тебе на раздумье месяц, у меня можешь больше не убираться, я и так тебе заплачу, на чашку чая заходи, всегда рада.

Через два дня старушка, у которой Верочка снимала койку, пряча выцветшие глаза, прошамкала: мол, пожила, девочка, пора и честь знать. Вскоре появился и участковый, держался отечески, но был непреклонен: поступай в институт, иди штукатуром на стройку, а лучше возвращайся в Курган, в Москве болтаться кончай, будут неприятности. Знакомые мужчины звонили все реже, деньги таяли, Верочка бросилась к Елене, но мадам лишь напомнила, что две недели уже прошли.

Верочка раздумывала над своими горестями и пришла к выводу, что выжить ее из Москвы решила Елена твердо, а победить ее трудно, практически невозможно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю