Текст книги "Охота на глухаря"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Тут живут несколько богатых людей, – ответил на это Сыромятников. – Они все его знают, ходят к нему в гости, но охота – не их увлечение. А Иннокентий Илларионович, хотя ему удача редко сопутствует, ходить с ружьем любит. И потом, он не может обойтись без общества, без вот этих рассказов у костра. А его элитные знакомые у костра сидеть не будут и байки травить не станут. К тому же в нашей компании он находит благодарных слушателей: в первую очередь меня, а потом и Угланова, и остальных…

– Вот насчет остальных я бы поспорил, – заметил Гуров. – Я обратил внимание, что и наш коллега следователь, и этот бизнесмен Петелин слушать готовы, хотя и без особого восторга, но сами ничего не рассказывают.

– Обычно такое бывает, когда людям есть что скрывать, – сказал Сыромятников. – Ну, про Угланова мы знаем, но почему скрытничают Тонких и Петелин?

– Да, это интересный вопрос, – согласился Лев. – Ты ведь знаешь, что иногда скрывают следователи.

– Да, знаю… – протянул Григорий Гаврилович. – Как правило, ничего хорошего…

– Но в таком случае остается вопрос, что скрывает Петелин.

Глава 6

В пятницу, по достигнутой заранее договоренности, охотники решили пропустить выход и остаться дома. Это время Сыромятников посвятил своему участку – убирал листья, вскапывал клумбы и грядки. Гуров помогал другу. Охотиться решили выйти вечером – как раз к этому времени в поселок вновь должны были съехаться его обитатели, и все члены «охотничьего клуба» были бы снова в сборе.

Так что к вечеру, покончив с домашними делами, друзья собрались, взяли ружья, кликнули Найду и отправились на болота.

– Интересно, кто сегодня приедет? – рассуждал по дороге Гуров. – Хорошо бы Иннокентий Илларионович. Приятно с ним беседовать…

– Что ж, такое возможно, – согласился Сыромятников. – Иннокентий не любит в городе допоздна сидеть, часто приезжает в пятницу сразу на два дня. Так что мы вполне можем его сегодня увидеть.

Однако первым из членов «клуба», которого они встретили, оказался не Суржиков, а «учитель Святослав». Друзья миновали последний коттедж поселка – и столкнулись с Углановым и его учеником Никитой. Те шли к озерам другой дорогой и по пути о чем-то оживленно беседовали. Было такое впечатление, что Никита что-то спрашивает у своего учителя, даже требует, а тот не соглашается. Однако Гуров и Сыромятников не узнали, о чем шла беседа, – завидев их, учитель и ученик замолчали.

– Рад вас видеть, Лев Иваныч! – воскликнул Угланов. В его голосе слышалась радость, даже сердечность. Скорее всего, эти чувства были напускными, и Гуров подумал, что «учитель Святослав» – хороший актер.

– Взаимно, Игорь Олегович, взаимно, – ответил он «наставнику». – Вдвоем охотиться хорошо, но компании все же не хватает. Ни Суржикова не было, ни Петелина, ни Тонких, ни вас. Ну, они-то все люди занятые, а вы что, покидаете поселок? Погода стоит прекрасная…

– Как это ни прискорбно, но у меня тоже дела, – развел руками Угланов. – Да, погода прекрасная, уезжать отсюда не хочется, но дела зовут в Москву. Ну, и как вам охотилось вдвоем? Много настреляли?

– Да, удалось сделать пару удачных выстрелов… – скромно проговорил Гуров.

И они пошли дальше, беседуя об охоте. Сыромятников рассказывал, кто сколько уток подстрелил, где и когда, Угланов восхищенно качал головой, а Никита шел сзади, нес ружье учителя и, как всегда, мрачно молчал.

Подошли к болотам. У Гурова уже появилось здесь свое любимое место. Оно находилось в конце первого болота. Там был твердый пятачок, который выдавался в водную гладь, окруженный камышами. Оттуда открывался хороший обзор озера, можно было увидеть плывущих уток, а затем видеть, как их вспугнет Найда. Гуров уже успел придумать этому месту название – «Орлиное гнездо».

Дойдя до «Гнезда», компания остановилась. Сыромятников поведал Угланову, что его друг Лев Иванович облюбовал это место, так что они здесь останутся. «Учитель Святослав» глубоко вздохнул – было видно, что он тоже оценил преимущества «Гнезда», – но спорить не стал и уже собрался идти дальше, когда Гуров, остановив его, предложил:

– Если хотите, оставайтесь здесь, и я себе другое место подыщу. Мне и так сопутствует удача, зачем еще и хорошее место себе забирать? К тому же я достаточно с него настрелялся в будние дни, попробуйте теперь вы.

– Большое спасибо! – воскликнул Угланов, не ожидавший такой любезности. Он даже растерялся, не зная, что сказать. – Вы… Очень вам признателен! Да, я хотел бы здесь попробовать!

– Вот и пробуйте, – кивнул Лев. – Надеюсь, что вам повезет.

И они отправились дальше.

– Чего это ты сегодня такой уступчивый да любезный? – спросил Сыромятников, искоса взглянув на друга.

– Настроение хорошее, вот и хочется, чтобы всем было хорошо, – искренне ответил Гуров. – К тому же я и правда рад, что наша компания собирается. Ты только не обижайся, Григорий Гаврилович, но я компанию люблю.

– Да я ничуть не обижаюсь, – усмехнулся Сыромятников. – И вполне твой поступок понимаю.

Больше до начала охоты они никого не встретили. Но по выстрелам, которые вскоре стали доноситься с разных концов их болота, а также с других озер, расположенных ниже по течению, можно было заключить, что и другие члены «охотничьего клуба» подтянулись и заняли свои места.

Гуров с нетерпением ждал окончания охоты, когда появится возможность пообщаться, посидеть у костра. Возможно, поэтому он в этот вечер был не так внимателен, и удача от него отвернулась. Он истратил не меньше восьми патронов, а подстрелил всего одну утку, да и ту совсем маленькую. Найда, принеся ему эту жалкую добычу, казалось, с укоризной посмотрела на него.

Зато Григорий Гаврилович был счастлив: наконец удалось опередить друга и добыть двух крупных уток. Когда охота закончилась, он прикрепил их к поясу и, гордый и довольный, первым пошел на место сбора у костра. Правда, по дороге его счастье слегка уменьшилось: они встретили предпринимателя Петелина, у которого к поясу были прикреплены три добытые утки. Но все равно Григорий Гаврилович тепло приветствовал бизнесмена.

На месте сбора они застали одного Никиту. Тот уже разжег костер, а теперь орудовал топором, обтесывая обрубок упавшей сосны.

– И чего ты хочешь из этой деревяшки сделать? – обратился к нему Сыромятников. – Нового Буратино? Или памятник охотнику?

– Нет, это я сиденье для Учителя делаю, – объяснил Никита. – Видите, сиденье выпрямляю, чтобы удобно было. Сначала для Учителя сделаю, а потом, в другие дни, и для остальных. – И снова замахал топором.

Тем временем из леса появился Иннокентий Суржиков. На поясе у него, как и у Гурова, висела одна утка.

– Лев Иванович, рад вас видеть!

– Взаимно, Иннокентий Илларионович, взаимно! – ответил сыщик. – Сегодня вы, я вижу, с добычей?

– Да, я сегодня играл на повышение, – ответил банкир, напустив на себя самый деловой вид. – Нахожусь в красной зоне. А вот вы, Лев Иваныч, смотрю, решили сыграть на понижение. – Он кивнул на пояс Гурова и закончил: – И, в итоге, мы с вами уравнялись.

– Я очень этим доволен, – улыбнулся Лев.

– А как ваши успехи в будние дни? – спросил Суржиков. – Много настреляли?

Гуров начал говорить, и в это время на поляну вышел следователь Тонких. Его добыча на этот раз составляла две утки, на что немедленно обратил общее внимание Петелин, – получалось, что в этот день он стал абсолютным рекордсменом. Все расселись, обмениваясь шутками и замечаниями.

– Что-то наш «учитель Святослав» запаздывает, – заметил Сыромятников.

– Наверное, столько настрелял, что унести не может, – усмехнулся Тонких.

– Нет, он утку, что достал дома из холодильника, размораживает, и перья к ней клеит, чтобы за свежую сошла, – съязвил Петелин.

– Вот вы все ехидничаете, а Никита, ученик Игоря, о своем учителе заботится, – сказал Гуров, показывая на молодого человека. Тот как раз подошел к костру и поставил на землю «кресло». Обрубок получил не только относительно ровное сиденье, но и какое-то подобие ножек, что делало его устойчивым.

– Вот кресло для Учителя Святослава, – обратился ко всем Никита. – Позже я ему еще спинку приделаю, чтобы удобней было. А будет время – и остальным такие вырублю.

Произнеся эту речь (для этого молчуна весьма длинную), он повернулся и направился в лес за дровами.

– Надо же, какая забота! – покачал головой Тонких. – Как трогательно! Ну-ка, попробуем, правда ли, так удобно? – и пересел со своего обрубка в приготовленное «кресло». – А ничего! Прямо как у меня в кабинете.

– Ну, в кабинете вы все же на коже сидите, – усмехнулся Лев.

– Это верно, – согласился следователь. – Слушай, Лев Иваныч, а что мы с тобой все на «вы» да на «вы», словно дипломаты какие? Нам, правоохранителям, делить нечего – если только места, где бандитов ловить. Давай по-простому!

– Я не возражаю, – ответил Гуров. – По-простому так по-простому.

– Кстати, насчет бандитов, – продолжал следователь. – Помнится, ты говорил, что поищешь того бродягу, которого я на прошлой неделе встретил. Ну, и как, нашел?

– Нет, ни разу не видел, хотя бродил на неделе немало, в самых разных местах, в том числе и в глухих. Так что он, наверное, тут просто проходил и ушел дальше.

– Хорошо, если бы ушел, – отозвался следователь, – а то ведь это не простой бродяга.

– Почему «не простой»?

– Потому что я его вспомнил, вот почему, – объяснил Тонких. – Шесть или семь лет назад этот человек проходил по делу о мошенничестве в особо крупном размере. Я и фамилию его вспомнил – Ионов, Василий Ионов. Он был хозяином одной фирмы, занимавшейся обслуживанием банкоматов, и хапнул у родного учреждения свыше шестидесяти миллионов рублей. Но мы эту аферу вскрыли и отправили голубчика на трудовое перевоспитание на девять лет.

– А теперь он, стало быть, вышел по УДО… – заключил Гуров.

– Ну да, так и есть, – кивнул следователь. – Вопрос в том, зачем он сюда пожаловал? Что-то я не верю в простое совпадение. Ведь этот Ионов в зале суда кричал, что, как выйдет, обязательно со мной расправится. Что я его, дескать, оклеветал, и он ни в чем не виновен.

– Ну, обвиняемые почти всегда так говорят, – заметил банкир Суржиков. – И многие, наверное, угрожают – или следователям, или судьям…

– Да, с приговором никто почти не соглашается, – подтвердил Тонких. – Но угрожают не все. К счастью…

– Ну, так или иначе, а этот твой «сиделец» больше не встречается, – сказал Гуров, – так что, может быть, это все-таки совпадение, что он в этих краях оказался.

– Будем надеяться, – согласился Тонких.

– Ну, а раз опасность миновала, за это стоит выпить, – заявил банкир, извлекая из своего рюкзака плоскую фляжку и стопки. – «Учителя Святослава» мы что-то никак не дождемся, ну да ладно – подойдет, мы ему отдельно нальем. А пока давайте, разбирайте посуду.

Суржиков открыл фляжку и разлил ее содержимое по стопкам. Над поляной разнесся характерный горьковатый запах.

– О, какой замечательный аромат! – воскликнул Сыромятников. – Чем это таким ты нас на этот раз потчуешь, Иннокентий Илларионыч? Открой секрет!

– Да нет тут никакого секрета, – ответил Суржиков. – Джин это, очень хорошая марка. Пахнет можжевельником.

– Точно, можжевельник! – воскликнул Петелин. – Как я сразу не догадался? Я в Крыму недавно был, а там везде всякие фигурки из него продают, я одну домой привез. Вот такой же запах!

– Ну, если вопросов больше нет, давайте выпьем этот замечательный напиток, – предложил Иннокентий Илларионович. – За встречу!

– За встречу! – повторили остальные и уже поднесли стопки к губам, когда услышали знакомый голос:

– Вот всегда они так, норовят без меня выпить!

Гуров обернулся – к ним направлялся «учитель Святослав». И на его поясе висели сразу две утки! Пришедший вгляделся в добычу товарищей, и его лицо озарилось улыбкой: он догнал следователя, который до этого всегда шел впереди!

– Как видите, я тоже сегодня кое-что настрелял, – небрежно сказал он, примериваясь, куда сесть. Сесть, получалось, можно было только на неудобный обрубок, на котором до этого сидел Тонких. Там Угланов и пристроился. Банкир Суржиков выдал ему стопку, налил джин, повторил тост «За встречу!», и все, наконец, выпили.

– Ну, признайся, Игорь, чем на этот раз уток к камышам привязывал – проволокой или скотчем? – обратился к Угланову Петелин.

– Он их не привязывал, он их разговорами приманивал, – высказался Тонких.

– Можете шутить сколько угодно, а моя добыча при мне! – ответил Угланов.

Общий разговор продолжался в том же духе, как вдруг его прервал раздавшийся резкий возглас:

– Почему вы заняли чужое место?!

Все обернулись. Никита вернулся на поляну со здоровенной вязанкой хвороста. Но сейчас весь принесенный хворост валялся на земле, а парень стоял в двух шагах от охотников, его сердитый взгляд был устремлен на Тонких. Казалось, Никита хочет испепелить следователя взглядом.

Однако того подобное отношение ничуть не испугало.

– Это ты мне, что ли? – небрежно осведомился он.

– Вам, кому же еще! – произнес Никита, все так же гневно глядя на следователя. – Это кресло я сделал специально для Учителя! Почему вы в него уселись?!

– Захотел – и уселся, тебя не спросил, – ответил Тонких. И, отвернувшись от Никиты, словно показывая, что не обращает на него внимания, проговорил: – Ну что, давайте по второй, что ли? А то между первой и…

– Освободите место! – прерывая его, воскликнул Никита.

– Чтой-то ты, пацан, раскричался, – заметил ему на это следователь. – Смотри, как бы потом не пришлось долго шепотом разговаривать.

– Встаньте, или я вам помогу! – потребовал Никита, подойдя вплотную к Тонких и нависнув над ним.

– О, уже и угрозы пошли! – усмехнулся следователь. – На плохую дорожку встал, пацан! – И, повернувшись к Угланову, добавил: – Слушай, может, ты урезонишь своего дурачка, а то ведь у него реально неприятности будут!

Угланов секунду помолчал, затем негромко сказал, обращаясь к Никите:

– Оставь его.

– Но, Учитель, я специально делал это кресло для вас! – возмутился юноша.

– Я сказал, оставь его, – все тем же спокойным тоном повторил Угланов.

Еще несколько секунд Никита стоял возле так любовно сделанного кресла, затем пнул по нему со всей силы, так что Тонких свалился на землю, повернулся и ушел в лес. А следователь снова сел в «кресло» и как ни в чем не бывало повторил свое предложение:

– Ну, что, давайте по второй?

– Спасибо, мне что-то не хочется, – поднялся Гуров. – Говорят, много пить вредно. Кстати, парень-то прав: он эту деревяшку специально для Игоря делал. Ладно, всего хорошего! – Он повернулся и направился в сторону поселка.

– Погоди, я тоже пойду, – сказал Сыромятников, присоединяясь к другу.

Глава 7

– Да, неприятная история случилась… – произнес Григорий Гаврилович, когда они отошли на значительное расстояние от поляны и костер скрылся из виду.

– Мне с самого начала этот наш коллега не понравился, – согласился Гуров. – Неприятный человек. Из тех, кто любит демонстрировать свою власть и унижать других. Представляю, как он ведет себя на допросах…

– Да уж, к такому в руки не захочешь попасть…

Они прошли еще немного, и Сыромятников снова заговорил:

– Боюсь я, что наша компания после сегодняшнего конфликта начнет разваливаться. Унизили Никиту, но ведь и Угланов был задет. Вряд ли он теперь захочет поддерживать с Тонких приятельские отношения.

– Да, такая опасность есть, – поддержал его Лев. – И Угланов может отпасть, да и этого «коллегу» мне больше не хочется видеть. Ну, и Иннокентий Илларионович тоже человек чуткий, ему это вряд ли понравится.

– Увидим, кто завтра на вечернюю зорьку придет и кто после охоты к костру сядет. Может, все и обойдется.

Весь следующий день, как и предшествующие, Гуров бродил по лесу. Когда он проходил по поселку, то заметил, что возле коттеджа Угланова выстроилась целая вереница машин. Можно было сделать вывод, что участники очередного тренинга, или занятия, уже собрались.

Вечером, когда еще только начало смеркаться, Лев и Григорий Гаврилович, как обычно, взяли ружья, кликнули Найду и отправились на болота. Когда они уже поднялись на плотину, за которой начинался ручей, Гуров услышал позади быстрые шаги и обернулся. Сзади энергичной спортивной походкой шел Никита. На плече он нес ружье, а вокруг носилась собака черной масти – дратхаар Рекс, с которым всегда ходил на охоту Угланов. Но самого «учителя Святослава» нигде не было видно.

– Добрый вечер! – приветствовал Лев юношу, когда тот поравнялся с ними. – А что, Игорь Олегович позже подойдет?

– Нет, Учитель сегодня не будет охотиться, – покачал головой Никита. – Он очень занят. А мне разрешил сходить поохотиться. Только недолго.

– А что, вы без его разрешения этого сделать не можете?

– Нет. Мы обязались во всем слушать своего Учителя. Обязались совершенно добровольно, так что это послушание нам не в тягость. Хотя другим, посторонним, конечно, это непонятно. Вы извините, я вас обгоню – меня Учитель отпустил на ограниченное время…

– Конечно, беги, коли торопишься, – кивнул Гуров, и Никита, вновь ускорив шаг, вскоре скрылся в камышах.

– Ну вот, наши вчерашние опасения начинают оправдываться, – заметил Сыромятников. – Раньше Игорь охоту никогда не пропускал. Тренинг, не тренинг, а на зорьку время находил.

– Мне кажется, рано делать выводы, – заметил на это Гуров. – Может, у него сегодня занятие особо напряженное, вот и не может оторваться. Зато ученику разрешил поохотиться. И не только разрешил, но и ружье свое дал.

– Разве? – удивился Сыромятников. – А я не заметил…

– Видно, у меня это уже в кровь въелось – все замечать. Никита в прошлые разы ходил на охоту с «тулкой». Стрелял он из нее или так носил – не знаю, но «тулка» у него была, это точно. А сейчас я заметил у него на плече «беретту», с которой Угланов обычно ходит.

Сыромятников на это ничего не ответил, только покачал головой, удивляясь наблюдательности товарища. Они пошли дальше и вскоре достигли того самого места, которое Гуров прозвал «Орлиным гнездом» и предпочитал всем другим. Однако когда они шагнули в коридор камышей, ведущий к «Гнезду», навстречу им выбежал знакомый коричневый сеттер.

– Выходит, Тонких уже здесь, занял твое место, – озадаченно произнес Сыромятников. – Непорядочно с его стороны. Ведь ты уже в пошлый раз говорил, что пристрелял это место, оно, можно сказать, наше.

– Ты мне сам в первый вечер сказал, что места здесь ни за кем не закреплены, – успокаивал его Гуров. – Не надо быть таким азартным. Ты ведь охотишься не ради добычи, а ради удовольствия! Ну, а что до Тонких… Такой уж, видно, человек: ему все надо под себя подмять – что кресло вырубленное, что место хорошее.

Они отошли метров на пятьдесят дальше и выбрали себе другой небольшой пятачок. Отсюда обзор был не такой хороший, как в «Гнезде», но часть озера все же была видна. И, в частности, «плацдарм», на котором остался Тонких: Гуров заметил торчащую над камышами голову следователя.

Вечерело. Западная часть неба окрасилась багрянцем, окружающий лес потемнел, его окутали сумерки, но над озерной гладью было еще светло. Вдалеке послышался шум крыльев – там полетела над водой первая стая уток. И тут же раздались выстрелы. По их звукам Гуров заключил, что Никита, ученик Угланова, уже начал охоту. Причем расположился он, по-видимому, на другом берегу озера, где охотники обычно не вставали. «Не хочет находиться близко от Тонких, – понял Лев. – Нарочно ушел подальше». Затем к Никите присоединился и Тонких – до приятелей донеслись выстрелы с соседнего пятачка. Ну, а затем Гурову стало уже не до наблюдений – прямо перед ними пронеслась группа уток, он вскинул ружье и сделал выстрел, два раза выстрелил и Сыромятников. Охота началась!

Хотя внимание Гурова теперь было приковано в основном к пространству неба перед ними и он каждую секунду был готов сделать выстрел, все же краем сознания он отмечал, что происходит вокруг. Выстрелы раздавались и справа, и слева от них. Время от времени слышался громкий плеск – это чья-то собака бросалась в воду, чтобы принести хозяину добычу. Найда тоже трудилась: принесла Гурову двух добытых им птиц, и одну – Сыромятникову.

Внезапно внимание Гурова привлек необычный звук выстрела, донесшийся с противоположного берега, вроде бы с того самого места, где стоял Никита.

– Слышал? – спросил он Сыромятникова. – Какой-то новый охотник объявился. Звук у ружья совсем другой.

– Ты так считаешь? – удивился Григорий Гаврилович. – А мне казалось, это все та же «беретта».

Гуров не стал спорить – так ли это важно? Тем более что над ними показалась еще одна стая уток, и он вновь выстрелил.

Прошло полчаса. Уже совсем стемнело, охоту надо было прекращать. Приятели собрали убитых птиц, взяли рюкзаки и двинулись сквозь камыши назад, к тропе. В это время неподалеку неожиданно раздался тоскливый собачий вой.

– Что за притча? – удивился Сыромятников. – Охотничьи собаки никогда не воют. Может, из деревни какая сюда забежала?

Они вышли на тропу и остановились в нерешительности. Обычно они сворачивали налево, потом переходили ручей и попадали к костровищу на том берегу – месту сбора охотничьей компании. Но соберется ли компания сегодня, после вчерашней ссоры?

– Я думаю… – начал было Сыромятников. Но в это время на тропе показался знакомый коричневый сеттер следователя. Собака подбежала близко к охотникам, остановилась, подняла морду вверх – и завыла. В этот момент Гуров ясно понял, что это не какой-то собачий каприз, а произошла трагедия.

Сеттер между тем повернулся, отбежал на десяток шагов, повернулся к людям – и снова раздался тоскливый вой.

– Он нас зовет, это несомненно, – заключил Гуров. – Идем, Григорий Гаврилович, надо посмотреть.

Они двинулись по тропе вслед за Барсом. Собака добежала до поворота и свернула на тропу, которая вела к «Орлиному гнезду». Гуров шел за ней, позади шагал Сыромятников.

Камыши раздвинулись, они вышли на пятачок и сразу увидели Тонких. Следователь лежал на правом боку, скорчившись, подобрав ноги, словно мерз и хотел согреться. В стороне валялось ружье и две убитые утки.

Гуров наклонился над лежавшим. Первое, что бросилось ему в глаза, – кровь, залившая грудь следователя. Она продолжала течь, и под ним уже образовалась целая лужа. А затем Гуров заметил, что губы лежавшего слабо шевелятся. Он опустился на корточки, наклонился и позвал:

– Аркадий Кузьмич!

Закрытые веки дрогнули, глаза раненого чуть приоткрылись. Губы вновь зашевелились, следователь явно пытался сказать что-то важное, но Гуров его не слышал. Тогда он наклонился еще ниже, вплотную приблизил свое лицо к лицу следователя и расслышал произнесенные почти шепотом слова:

– Это он… он… Я уверен… Я узнал…

Глава 8

Затих звук мотора машины реанимации, увозившей тяжело раненного следователя в Москву, и на плотине остались трое: Гуров с Сыромятниковым, а также прибывший из Каширы оперативник, старший лейтенант полиции Петр Ожогин. Врачебная машина была также из Каширы, но врач по дороге получил приказ от начальства везти раненого сразу в Москву, в госпиталь Бурденко.

– Ну что, старший лейтенант, поработаем? – обратился Гуров к оперативнику.

– Буду рад с вами поработать, товарищ полковник, – ответил Ожогин. – Хотя вряд ли меня тут оставят, скорее всего, пришлют бригаду из столицы… И дознаватель оттуда же приедет…

– Бригаду пришлют, она уже в пути, – заметил на это Гуров. – А вот расследование буду вести я – мы с генералом Орловым уже договорились. А ты будешь мне помогать.

– Отлично! – обрадовался Ожогин. – С чего начнем?

– Сначала установим, что нам известно. Аркадий Тонких был ранен выстрелом в левую верхнюю часть груди. Повреждено легкое, серьезно задета часть артерий. К счастью, сердце почти не задето. Следователь потерял много крови. Как мне сказал врач-реаниматолог, состояние раненого тяжелое, и он не может ручаться, что Тонких останется в живых. Перед нами встает ряд вопросов. Из какого оружия был произведен выстрел? Откуда стреляли? Имел ли стрелявший целью убить или ранить Тонких или в следователя попали случайно? И, наконец, кто стрелял?

– Мне кажется, на все эти вопросы можно ответить уже сейчас, – сказал Сыромятников, который внимательно прислушивался к их разговору. – Ты сам понимаешь, Лев Иваныч, что всё указывает на одного человека.

– На кого же? – встрепенулся старший лейтенант.

– На Никиту, ученика и приближенного Игоря Угланова, – ответил Григорий Гаврилович. – Во-первых, у него был мотив для неприязни к Тонких: мы с Львом Ивановичем были свидетелями их вчерашней ссоры. Тонких специально унизил Никиту, и он затаил к нему вражду. Конечно, обычный человек из-за такой мелочи – подумаешь, Тонких чурбак занял, который Никита обработал, – не стал бы убивать. Но кто его знает, что за психика у этих сектантов. Возможно, для него это смертельное оскорбление. А во‑вторых, у Никиты была возможность совершить это преступление: он стоял как раз напротив Тонких, отлично его видел и мог спокойно прицелиться и выстрелить.

– Да, если есть мотив и есть возможность, это уже много, – согласился Ожогин. – Может быть, нам следует допросить этого Никиту, товарищ полковник?

– Мы его обязательно допросим, – кивнул Гуров. – И ружье, с которым он ходил на охоту, изымем и направим на экспертизу. Но нам нужно продумать и другие направления расследования. И, прежде всего, осмотреть место, с которого, возможно, был произведен выстрел. Так что давай, старший лейтенант, отправимся на тот берег. У тебя фонарик есть?

– Да, я захватил, и довольно мощный.

– Ну, а я, пожалуй, пойду домой, – сказал Сыромятников. – Если только вам моя помощь не нужна.

– Сейчас не нужна, – повернулся к нему Гуров, – но если потребуется, мы тебя, Григорий Гаврилович, обязательно привлечем.

Сыромятников отправился домой, а Гуров с Ожогиным двинулись в противоположную сторону. Лев подозвал к себе Барса, оставшегося без хозяина, и проговорил:

– Бедный пес! Идти ему все равно некуда. Пусть пока с нами будет, может еще пригодиться. А потом отведу его к Григорию Гавриловичу. Авось они с Найдой подружатся.

Дойдя до места, где охотился Тонких, Гуров задержался. Он встал на то место, где во время охоты стоял следователь, и внимательно осмотрелся. Хотя сумерки уже сгустились, все же еще можно было разглядеть противоположный берег.

– Да, стрелять могли почти с любой точки на том берегу, – заключил он. – Завтра при свете дня я еще раз тут все осмотрю, но пока вывод такой. Стрелять могли с того места, где стоял Никита, – это примерно вон в том направлении. А могли и вон оттуда, – показал он левее. – Или оттуда. Если выстрел не был случайным, а имело место покушение, то Аркадий Кузьмич невольно помог стрелявшему.

– Тем, что занял такое открытое место? – догадался старший лейтенант.

– Вот именно! Если бы он встал там, где находились сегодня мы с Григорием Гавриловичем, убийце было бы гораздо труднее до него добраться. Ладно, тут смотреть больше нечего, идем дальше.

Они перебрались через ручей и оказались на другом берегу озера. Здесь Гуров пошел медленнее, то и дело сворачивая в камыши. И каждый раз подзывал к себе Барса. Пес послушно шел за сыщиком, нюхал землю, но никаких признаков, что он нашел что-то необычное, не было. Но когда они в третий раз свернули в камыши, пес вдруг остановился и отказался идти дальше.

– В чем дело? – озадаченно спросил Гуров. – Почему собака не хочет идти?

Старший лейтенант в ответ принюхался и заявил:

– Запах тут какой-то… Чувствуете?

Теперь и Гуров ощутил в воздухе запах, какого не должно быть на болотах. Он был похож на запах мазута и показался ему очень знакомым, так обычно пахнет на железной дороге, возле путей.

– Креозот! – вспомнил он нужное слово. – Тут кто-то нанес на землю креозот… Но зачем?

– А вот для него! – Ожогин указал на Барса. – Собака теперь не сможет взять след. Преступник знал, что у всех участников охоты есть собаки, и боялся, что мы пустим их по его следу. Вот и принял меры предосторожности.

– Выходит, он стоял здесь! – воскликнул Лев. – Пошли, осмотрим место.

Они прошли сквозь камыши и вышли на крохотный, не больше метра в поперечнике, участок земли. В темноте трудно было понять, насколько хороший обзор отсюда открывается, да Гуров этим сейчас и не интересовался. Все его внимание было приковано к пятачку.

– Давай, лейтенант, включай свой прожектор, и будем искать гильзу или патрон, – распорядился он, опускаясь на корточки.

Ожогин включил фонарик, и два оперативника начали поиски. Искали гильзу, искали следы преступника, может быть, пепел или окурок сигареты. Однако ни того, ни другого, ни третьего найти не удалось – человек, стоявший здесь, не оставил им ничего.

– Может, его здесь и не было? – предположил Ожогин.

– А креозот тогда зачем? – возразил Гуров.

– Ну… чтобы глаза нам отвести. Или он вообще к делу не относится.

– Что ж, и так может быть, – согласился Лев. – Ладно, пойдем теперь посмотрим место, где стоял Никита.

Было уже совсем темно, идти приходилось, все время освещая дорогу. Однако Гуров уверенно шел вперед и в нужном месте свернул в камыши. Они вышли на другой пятачок, побольше. Вот тут следы присутствия человека сразу бросались в глаза: земля была истоптана, виднелись следы ботинок, а также следы собачьих лап. Вскоре отыскались и пустые патроны, целых шесть штук. Ожогин аккуратно собрал их в пакет.

– И куда теперь? – спросил он.

– Вот теперь можно нанести визит в коттедж господина Угланова, – ответил Гуров. – Там обитает тот самый Никита, который стоял на этом месте.

Они вышли на тропу и направились в поселок.

Коттедж «учителя Святослава» был ярко освещен – как видно, тренинг был в самом разгаре. Калитка оказалась заперта. Гуров вдавил кнопку звонка. Спустя несколько минут дверь дома открылась, и показалась одна из девушек, которых Гуров уже видел раньше, когда они сопровождали Угланова.

– Вы к кому? – спросила она, вглядываясь в поздних визитеров.

– Я – полковник полиции Гуров, – представился сыщик. – А это старший лейтенант Ожогин. Нам необходимо срочно увидеть Игоря Угланова и живущего здесь Никиту… Как, кстати, его фамилии?

– Никиты? Лымарев… – ответила девушка, поворачивая запор. – А что случилось?

– Сейчас узнаете, – сказал Гуров, и они направились к дому.

Глава 9

Холл, в который они вступили, был ярко освещен, но пуст. Сквозь открытые двери просматривалась просторная гостиная, где находилось человек двадцать, не меньше. Оттуда доносился уверенный голос Игоря Угланова: он рассказывал о каком-то человеке, которого одолевали жизненные проблемы.

– Может быть, вы подождете здесь? – сказала встретившая их девушка. – Скоро будет перерыв, я скажу Учителю, и он к вам выйдет.

– Что значит, «скоро»? – уточнил Гуров.