Текст книги "Запредельное удовольствие (сборник)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 6

Медленно развернув корпус в сторону дорожки, полковник выполнил требование. Он двинулся от вонючих контейнеров вперед, постоянно ощущая прикосновение пистолета. Его спутник не отставал ни на шаг, следуя за ним словно приклеенный.

Они прошли мимо домов и вышли в тот самый проем между пятиэтажек, куда Гуров въехал несколько минут назад на свою голову. У обочины был припаркован темно-синий автомобиль марки «Ниссан», и сопровождавший Гурова мужчина направился к нему. Профессиональным взглядом Гуров скользнул по номерам.

– Не стоит запоминать номера, – тут же произнес его спутник. – Это ни к чему. Вам же сказали – не надо пугаться.

– Кто вы? – не оборачиваясь, спросил Лев.

– Мое имя вам ничего не скажет. Вы, пожалуйста, выполняйте мои требования, и все будет хорошо. Для начала вам нужно просто сесть в этот автомобиль.

Гуров бросил взгляд на переднее сиденье. За рулем сидел какой-то человек: весь в темном, с надвинутой на глаза кепкой. Мужчина подвел его к заднему сиденью и открыл дверцу. Лев нагнулся, чтобы сесть, и в этот момент ему на глаза легло что-то плотное. Он невольно поднял руки, но снова получил властное предупреждение:

– Не нужно пытаться мне мешать! Это делается в ваших же интересах.

Гуров понял, что ему завязали глаза, а затем усадили на заднее сиденье. Справа и слева сели два человека, плотно зажав его между собой.

– Поехали! – бросил один из них, и «Ниссан» плавно тронулся с места.

Сидевший справа мужчина сунул руку в карман пальто Гурова и достал оттуда его пистолет. Лев промолчал, пытаться вырвать оружие с завязанными глазами было бы крайне глупо.

Ехали они долго. Лев пытался сначала следить за направлением, но быстро понял, что это бесполезно: с завязанными глазами ничего не определишь, а салон автомобиля очень хорошо скрывал посторонние звуки.

Их никто не останавливал, машина шла ровно, явно управляемая профессионалом. Гуров лишь мысленно отсчитывал время, хотя прекрасно понимал, что его намеренно могли кружить по одному и тому же месту. Кто были эти люди и что им нужно – он не имел ни малейшего представления. Успокаивало одно: раз завязали глаза, значит, убивать не собираются. Да и вообще, если б хотели убить, то не стали бы отбивать у собак. В тот момент он находился на волосок от смерти, и не было нужды тратить пули и брать грех на душу.

По дороге Лев думал о Плисецком: куда тот мог деться? Неужели его похитили те самые люди, от которых прятался владелец «Гармонии»? Но где, в таком случае, он сам? Убит? За что, почему? И что нужно от Гурова?

Ответов не было, да и не привык полковник гадать на пустом месте. Нужно было дождаться приезда в пункт Х – ясно, что именно там должна состояться главная беседа. Он надеялся, что осталось недолго, потому что ехали они, по его подсчетам, уже больше часа.

Машина сбавила скорость и поехала совсем медленно – так, словно въезжала в достаточно узкий проход. Проехав метров двести, она наконец остановилась, и водитель посигналил. Послышался звук отпираемых ворот, и машина въехала во двор.

Открылась дверца, и сидевший справа от Гурова человек произнес:

– Выходите.

Второй легонько подтолкнул Гурова в спину. Лев повернулся и опустил ноги на землю. Куда его повели, он, естественно, не видел, повязка по-прежнему была на глазах, и завязана была весьма туго. Да он и не пытался ее снять: безоружный, слепой, на глазах у неизвестно какого количества вооруженных бандитов, он был крайне уязвим.

Все поднялись на высокое крыльцо и вошли в дом. Гурова провели по длинному коридору, затем постучали в дверь, и в ответ послышался чей-то голос:

– Да!

Льва втолкнули в комнату.

– Снимите с него повязку! – скомандовал тот же голос, и чьи-то руки принялись развязывать узел.

Наконец повязка упала на пол, и в глаза Гурова сразу же брызнул яркий свет, заставивший его невольно зажмуриться. Когда же он открыл глаза, то первым делом увидел огромный стол, стоявший в просторной комнате, уставленный всевозможными блюдами. За столом сидел не менее огромный человек, не узнать которого было невозможно: это был Буров.

Рядом с ним, демонстрируя колоссальный контраст, сидел бледный и субтильный Леонид Максимович Плисецкий, казавшийся на фоне Бурова мелким воробышком. Он старательно прятал от Гурова взгляд, но полковник и не смотрел на него. Его глаза сосредоточились на хозяине этого дома.

Тот грузно восседал в кресле, изготовленном, по всей видимости, на заказ, поскольку оно скорее напоминало то ли высокий диван, то ли трон. При этом Буров в правой руке держал свиную ногу, уже наполовину объеденную. Он положил ее на тарелку, вытер салфеткой жирный рот и произнес:

– Добрый вечер, Лев Иванович!

– Здравствуйте, Всеволод Степанович, – в тон ему ответил полковник, не отводя взгляда.

– Вижу, вы меня знаете, – не без удовлетворения в голосе констатировал Буров. – Это еще раз подтверждает, что я имею дело с профессионалом.

– Зачем вы хотели меня видеть? – не вступая в витиеватые дебаты, спросил Гуров.

– Вы ведете дело Любимова?

– Вы же наверняка это знаете, зачем спрашивать?

– Хорошо, – мотнул головой Буров, отчего сразу обозначились несколько его подбородков. – Перейдем к делу. Саша! – обратился он к одному из своих помощников, бросив взгляд на Плисецкого.

Тот кивнул и сказал:

– Пойдем!

Леонид Максимович стал совсем белым. Поднявшись на негнущихся ногах, он прошествовал к двери, бросив по дороге на Гурова умоляющий взгляд, и вышел из комнаты.

– Прошу к столу, Лев Иванович! – подмигивая ему, предложил Буров, протягивая руку к огромному бочонку вина, стоявшему на столе. – Давайте за знакомство!

– Да мы, как выяснилось, уже знаем друг друга, – заметил Гуров.

– Ну, тогда пришла пора узнать поближе! К тому же смотрите, как интересно получается: вы Гуров, а я Буров! Прямо знак судьбы, а? Встретились Буров и Гуров! Буров-Гуров! Ха-ха-ха! – И он захохотал, колыхая складками, спадавшими по всему его внушительному телу. – Садитесь! Выпьем за встречу!

– Спасибо, – Гуров не сдвинулся с места. – Мне бы не хотелось задерживать нашу встречу.

– А что так? – продолжал улыбаться Буров.

«Прямо Весельчак У!» – усмехнулся про себя Лев, который отлично понимал, что за показной веселостью стоит беспощадный человек, настроение которого может перемениться в любой момент. Это подтвердилось практически мгновенно: Буров резко прервал смех, лицо его стало каменным. Он щедро наполнил бокалы, подвинул один из них Гурову и произнес:

– Когда я предлагаю что-либо, отказываться не принято.

Лев вынужден был присесть за стол. Количества блюд, заполнявших его, хватило бы человек на двадцать голодных борцов сумо. На двоих этого явно было в избытке, но Буров, кажется, так не считал. Практически все время, что длилась их беседа, он не переставал есть.

– Вы вообще, видимо, привыкли, что люди исполняют ваши приказы, – заметил Гуров. – Заставили несчастного Плисецкого позвонить мне, назначить встречу… Теперь держите его в заложниках, а заодно и меня. Неужели, Всеволод Степанович, вы настолько уверены в собственной вседозволенности? Похищать полковника МВД – не детская шалость.

– Помилуйте, Лев Иванович! – растянув блестевший жиром рот в улыбке, протянул Буров. – Какое похищение? Считайте, что вы просто у меня в гостях!

– Да уж, пригласили вы меня весьма оригинальным способом. Неужели нельзя было просто назначить встречу на нейтральной территории?

– А вы бы на нее пришли?

– А почему нет? Пришел бы, – утвердительно кивнул Лев.

Буров бросил на него удивленный взгляд:

– Ну, во‑первых, я должен был быть в этом уверен. Во-вторых, у меня было мало времени – я только сегодня узнал о смерти Романа Любимова – собственно, как и вы.

– Оперативно работает ваша разведка, – заметил Гуров. – Если учесть, что я-то узнал об этом по долгу службы. Ну а дальше? Мне почему-то кажется, что есть и третья причина?

Буров прожевал большой кусок свинины и сыто икнул.

– Есть, – подтвердил он. – Вы тут заговорили о несчастном Плисецком. Так вот, могу вам сказать, что дальнейшая его участь зависит от вас, Лев Иванович!

Лицо полковника стало каменным.

– Уж не пытаетесь ли вы меня шантажировать? – спросил он. – Я не зря упомянул о присущей вам привычке повелевать. Так вот знайте: Плисецкого запугать вам, конечно, несложно. Управлять своими отморозками-охранниками, заставляя их совершать убийства, – тоже. Но заставить меня плясать под вашу дудку – это чрезмерная самоуверенность.

– Лев Иванович, не нужно бросаться словами! – погрозил ему пальцем Буров. – За них ведь приходится отвечать! Это я к вопросу об убийствах. Вы сейчас клевещете на меня и моих людей.

– Помилуйте, Всеволод Степанович! – расплылся в улыбке Лев. – Какая клевета? Мы же просто беседуем. И я, как ваш добровольный гость, просто высказываю собственное мнение.

Буров несколько секунд пристально смотрел в лицо Гурову. Для этого он даже оторвался от тарелки с едой, которую непрерывно поглощал.

– Ей-богу, вы мне нравитесь, Лев Иванович! – громко рассмеявшись, воскликнул он. – Человек вы умный, а я за ум могу многое простить. Эх, жаль, что вы работаете на МВД, я с удовольствием взял бы вас к себе.

– В охрану? – усмехнулся Гуров.

– Зачем же в охрану! Подставлять под пули не жалко отчаянные, но тупые головы, но никак не вашу!

– Может быть, хватит мне дифирамбы петь? Давайте уже к делу. Что вам от меня нужно? Сразу скажу – работать на вас я не стану ни в каком качестве! Так что не тратьте время.

– А вы разве торопитесь? – удивился Буров, вытирая салфеткой запачканные пальцы.

– Вы заговорили о Плисецком, – напомнил Лев, которому совершенно не хотелось задерживаться у Бурова. К тому же он думал о назначенной встрече с Крячко. Сотовый телефон у него отобрали по дороге, он остался у одного из охранников Бурова, и полковник думал, что Крячко наверняка уже не раз ему звонил.

– Да, Плисецкий… Лев Иванович, как бы странно для вас ни прозвучали мои слова, но у нас с вами общие интересы. Вы ищете убийцу Любимова. Я бы тоже хотел знать его имя. Скажу больше, полагаю, что узнаю его раньше вас! Но мне нужна кое-какая ваша помощь.

Гуров удивленно поднял брови.

– Не волнуйтесь, разглашать какие-либо секретные сведения мне не надо. Но вы же наверняка уже располагаете кое-чем? Так вот, на данном этапе меня всего лишь интересует, причастен ли к смерти Любимова Леонид Плисецкий.

– Если вас интересует просто мое мнение как гостя, то отвечу однозначно – нет.

– Вы, конечно, производите впечатление человека, которому можно верить на слово. Однако я все же попросил бы вас аргументировать свой ответ.

– Пожалуйста, – кивнул Лев. – Прежде всего у него нет мотива.

– Ну, если покопаться, мотив всегда можно найти! – перебил его Буров. – Мы же только со слов Лени знаем о том, что Роман держал деньги на своем счете. А если это не так? Если он сам их давно благополучно снял? А чтобы прибрать их к рукам, убил своего компаньона! И придумал для меня отмазку – дескать, я тут ни при чем! Если это так, то я ему не завидую! Кидать меня никому еще с рук не сходило. – Лицо Бурова вновь приобрело безжалостно-свирепое выражение.

«Хорохорится, – подумал Лев. – Пытается взять на испуг».

Он уже сделал вывод, что Буров, несмотря на то что явно не дурак, не обладает тонким и изысканным умом. Его сила опережает ум и состоит прежде всего в его габаритах, наглости и отморозках-«быках», которые ему прислуживают. Преувеличивает он степень собственной безнаказанности и не знает, что спецслужбы давно держат его на крючке и рано или поздно все равно возьмут.

Но пока это еще было в перспективе, а сейчас ситуация складывалась так, что Гуров был в руках этого человека. Он понимал, что Буров, конечно, не настолько безбашенный, чтобы убивать полковника МВД, да к тому же не имея для этого достаточных причин. Смерть Гурова ему вообще не нужна и даже невыгодна. Ему полезнее заключить с ним негласный договор о взаимопомощи. Но вот помогать этому человеку Лев не испытывал ни малейшего желания. Ему нужно было вырвать из его лап Плисецкого, а уж с Леонидом Максимовичем он разберется сам. Поэтому он ответил правду:

– Плисецкий слишком боится вас, чтобы затевать такие игры. Он умирал от страха, когда ехал с вами на встречу в ресторан у Яузских ворот. Нет, он не делал этого. Да и способ убийства – не его почерк.

– А что со способом? – тут же заинтересовался Буров.

– А вот это, Всеволод Степанович, тайна следствия. Вы же сами говорили, что не будете выпытывать у меня секретных сведений. Одним словом, я бы вам советовал Плисецкого отпустить. Он постоянно будет находиться под нашим наблюдением. Кстати, будучи на свободе, он может быстрее привести нас к убийце.

– Почему? – Буров заинтересовался еще больше.

– Потому что я не исключаю того, что тот, кто убил Любимова, захочет убрать и Плисецкого, – пояснил полковник. – Мы же еще не знаем мотива. С большой долей вероятности можно считать, что это связано с их бизнесом.

– Мгм, – нахмурился Буров. – Конкуренты? С ума, что ли, сошли? Не знают, с кем связываются? Их бизнес – наполовину мой бизнес!

– Может быть, и не знают, – пожал плечами Лев. – Может, кто-то из новичков.

– Что-то слишком борзые новички, – заметил Буров.

– А вот вы и проверьте, Всеволод Степанович! У вас в этом смысле даже больше возможностей, чем у нас! Вы располагаете сведениями о крупных бизнесменах, способных держать подобное дело! Может быть, кому-то из них нужно само здание, а может быть, и сам центр. Нам же для этого понадобится куда больше времени. Вот и займитесь этим делом, а мы займемся своим. Плисецкий, так или иначе, никуда не денется, находясь под нашим присмотром! Он все время будет на виду, к нему будет приставлена наружка. А случись что… – Лев, не закончив фразу, выразительно посмотрел на Бурова. И так было понятно, что он имел в виду, – «он в ваших руках».

Буров сосредоточенно сдвинул брови, затем резко придвинул к себе блюдо со студнем и принялся усердно его поглощать. Его челюсти двигались механически, словно перерабатывающая машина, в жерле которой исчезает продукт. Присмотревшись к глазам Бурова, Гуров с изумлением обнаружил, что они выражают мыслительный процесс! Он не раз отмечал, что люди, напряженно о чем-то думая, сопровождают этот процесс каким-то действием: кто-то ходит взад-вперед, кто-то курит, а генерал-лейтенант Орлов, например, барабанит пальцами по столу. Буров же ел во время своих дум! С таким полковник еще не сталкивался.

Покончив со студнем, Буров принялся за бутерброды с семгой. Довольно внушительные ломти белого хлеба с красно-розовой нарезкой исчезали у него во рту один за другим. Уничтожив их все до единого, он перешел к фаршированному гусю…

Процесс закончился одновременно с салатом. Буров резко оттолкнул от себя пустой салатник, откинулся на спинку своего трона, глубоко вдохнул и, вытянув губы трубочкой, проговорил:

– Что ж, вы меня убедили. Можете забирать Леню. Кстати, по дороге проведите с ним профилактическую беседу: объясните, что, если он все-таки причастен к смерти Ромы, пусть лучше сам мне в этом признается. Ей-богу, для него это будет крупным смягчающим обстоятельством.

– Я так понимаю, оно позволит ему умереть без мучений, – криво усмехнулся Лев.

– У вас отличное чувство юмора! – загрохотал своим смехом Буров.

– На этом разрешите считать нашу беседу законченной, – поднявшись, произнес Лев. – На ваш вопрос я ответил.

– Ладно, будем считать, что ответили, – утвердительно качнул головой Буров. – Но если у меня снова появятся вопросы…

– …то вы мне позвоните вот по этому номеру телефона, – закончил за него Гуров, доставая из кармана визитку. – И я вам очень настоятельно рекомендую так поступить, прежде чем вы решите вновь… пригласить меня в гости. Потому что с этого момента я тоже буду начеку. Всеволод Степанович, контора, где я работаю, не принадлежит человеку по фамилии Шарашкин. Надеюсь, вы тоже это понимаете?

С полминуты они смотрели в упор друг другу в глаза, после чего Буров сказал:

– Вашу машину подогнали. Можете ехать на ней. Может быть, примете сначала душ? У меня тут прекрасная сауна…

– Дома приму, – коротко ответил Лев, кивнул и пошел к выходу. Дверь тут же широко распахнулась, и он увидел стоявшего подле нее человека лет сорока пяти. Правую щеку его пересекал длинный шрам. Гуров вспомнил, что видел это лицо на фото в материалах, переданных ему утром. Это был Виктор Заманихин, начальник охраны Бурова.

Тот молча кивнул ему, пропуская в коридор, а сам пошел следом и сопроводил до самых ворот, где был припаркован автомобиль Гурова, возле которого стоял съежившийся Леонид Максимович Плисецкий. Рядом стояла еще одна машина.

Заманихин подозвал охранника и, подойдя к Гурову, проговорил:

– Не надо пугаться и сопротивляться.

– Вы о чем? – резко обернулся к нему Лев.

– Мы вас немного проводим. И лишим ненадолго зрения.

В тот же миг он завязал Гурову глаза. Точно такая же повязка легла и на лицо Плисецкого.

– Садитесь в машину, – сказал Заманихин, подталкивая Гурова с Плисецким.

И снова Гуров сидел на заднем сиденье, только на сей раз в компании Плисецкого и второго охранника. Ни пистолета, ни сотового ему не вернули.

Ехали они примерно полчаса, после чего машина остановилась, и Заманихин убрал повязки с их лиц. Гуров посмотрел назад и увидел, как из-за руля его автомобиля выбирается один из охранников Бурова. Он подошел к машине, где сидел Заманихин, и уселся на переднее сиденье.

Начальник охраны молча протянул Гурову пистолет и сотовый телефон, после чего сел за руль, и машина стала быстро удаляться. Гуров с Плисецким остались вдвоем на дороге.

– Садитесь в машину, – коротко бросил Лев Плисецкому.

Он тоже не стал задерживаться в этом «гостеприимном» месте и быстро поехал вперед, постоянно осматриваясь по сторонам. Местность была ему незнакома, к тому же было уже темно.

– Вам приходилось бывать здесь раньше? – повернулся он к Леониду Максимовичу.

– Нет, – разлепил губы молчавший всю дорогу Плисецкий.

Гуров видел, что их вывезли на какую-то поселковую дорогу. По логике, нужно было просто ехать вперед, что он и делал, пока они не выехали на трассу, где увидели указатель «МКАД 5 км». Только сейчас Лев достал свой сотовый, в котором значились восемь пропущенных вызовов от Крячко. Понимая, что Станислав совсем извелся, он набрал его номер.

– Лева, твою мать! – раздался возмущенный баритон. – Что за дела, где тебя носит?

– Не спрашивай, – отозвался Гуров. – Новости есть?

– Ха! Еще какие! Между прочим, насчет Плисецкого! Не зря он с нами темнил!

– Что, есть что скрывать? – покосившись на Леонида Максимовича, уточнил Лев.

– А то как же! Вот собираюсь завтра тряхануть его на эту тему!

– Зачем же завтра? Тем более что он рядом со мной. Давай-ка подъезжай к Академической, я буду там через двадцать минут.

– Лева, ты в уме? – возмутился Крячко. – Я уже дома! К тому же принял вишневой наливки – мне тесть подогнал на двадцать третье февраля.

– Вызови такси. Я оплачу.

– Заметано! – обрадовался Крячко.

Плисецкий встревоженно посмотрел на Гурова и спросил:

– Вы разве не отвезете меня домой?

– Я вообще-то не в такси работаю, – сухо ответил Лев. – Кроме того, у меня к вам есть разговор.

– Лев Иванович! – Долго молчавшего Плисецкого теперь прорвало. – Я вам клянусь, что я ни при чем! Меня заставили, понимаете? Меня похитили, привезли к Бурову и сказали, что убьют, если я вам не позвоню и не назначу встречу у мусорных баков! Вы понимаете? Что мне оставалось делать?

– Думаю, вы все же преувеличиваете, – заметил Гуров. – Вы боитесь, и боитесь явно, а Буров этим пользуется. Впрочем, я собираюсь говорить с вами не об этом эпизоде.

– А о чем? – с беспокойством спросил Плисецкий.

– Скоро узнаете, – успокоил его Лев.

Крячко стоял на обочине, засунув руки в карманы.

– С тебя пять сотен, – сообщил он, усаживаясь в машину. Но тут же воскликнул: – Фу, чем так воняет? Труп, что ли, разложившийся перевозите? – Он покосился на Плисецкого и добавил: – Давай выйдем, я тут не могу находиться.

Они вышли из машины и отошли на несколько метров.

– Ну что, Стас? Ты был у жены Плисецкого? Она что-то сказала? – сразу спросил Гуров.

– Видишь ли, Лева, какое дело… – размеренно проговорил Крячко. – У жены я был. Только она ему как бы не совсем жена…

– Гражданский брак, что ли? Ну и что?

– Да нет, Лева… Гражданский брак, – язвительно проговорил Крячко, – был у Плисецкого совсем с другим человеком!

– Только не говори мне, что его любовница – все-таки та несчастная женщина-инвалид, что была с ним в машине! Кстати, знаешь, кто она? Дочь Виталия Любимова и сводная сестра Романа!

– Лева, я не собираюсь говорить, что она любовница Плисецкого, – глубоко вздохнул Стас. – У него вообще… нет любовницы! И быть не может!

Гуров нахмурился.

– Да, Лева, да! – кивнул Крячко. – У него нет любовницы, потому что есть любовник! Точнее, теперь нет!

– То есть они с Любимовым…

– Правильно понимаешь. Я еще сразу подумал, что он на педика похож! Только вот наличие жены меня смутило. Но как раз она-то мне глаза и раскрыла! И вообще кое-что интересное рассказала.

– Ну, так выкладывай, не томи!

Светлана Плисецкая открыла дверь и смерила Крячко холодным взглядом голубых глаз. Она явно была не слишком довольна его визитом, хотя сразу узнала.

– Добрый вечер! – расплылся в улыбке Стас.

– Как вы вошли? – резко спросила она вместе приветствия. – Почему вас пропустила консьержка?

Крячко спокойно показал ей свое удостоверение и сказал:

– Вы даже не представляете себе, какие двери способна открыть вот эта скромная книжица. Может быть, позволите войти и в вашу, Светлана Владимировна?

Плисецкая чуть подумала и посторонилась, пропуская его в прихожую.

– Только уж извините – не могу уделить вам много времени. Мне через полчаса забирать дочь из музыкальной школы, – предупредила она.

– Этого нам вполне хватит. Если, конечно, вы будете со мной откровенны, Светлана Владимировна.

– Смотря о чем вы собираетесь спрашивать, – фыркнула та. – К примеру, есть вещи, о которых я не откровенничаю ни с кем!

– Вы невероятно любезны, Светлана Владимировна! – с чувством произнес Крячко, пряча улыбку. – Ей-богу, вы одна из самых обаятельных женщин, с которыми я встречался! С вами удивительно приятно общаться!

Плисецкая поджала губы, уловив явную иронию в его словах.

– А мне незачем вас обаять! – огрызнулась она. – Я так понимаю, вы пришли сюда в связи со смертью Романа? Сразу скажу: все вопросы – к моему мужу, я тут ни при чем.

– С мужем вашим мы непременно побеседуем отдельно. А сейчас я пришел именно к вам!

– Но что вам нужно от меня? – недоуменно спросила она. – Я-то вам зачем?

– Ну как же! Вы жена человека, у которого убили компаньона. Самый близкий, можно сказать, человек. Значит, можете обладать ценной информацией.

Брови Плисецкой удивленно поднялись, а затем она рассмеялась, но не беззаботным смехом, а, скорее, саркастическим.

– Самый близкий человек, говорите? Ну-ну, – покачала она головой, отсмеявшись. – Вы лучше прямо задавайте свои вопросы, а я конкретно буду отвечать.

– В случае смерти Романа кто становится хозяином центра?

– Не знаю, наверное, муж, – пожала плечами Светлана.

Крячко продолжал смотреть на нее так выразительно, что она вспыхнула и медленно проговорила:

– Вы что… Полагаете, что смерть Романа могла быть выгодна… мне?

– А почему нет? Выгода налицо, – не стал ходить вокруг да около Крячко, понимая, что в этом случае зря потратит время.

Женщина пару секунд постояла в задумчивости, потом резко бросила:

– Проходите!

Крячко прошел в зал, где стояли диван и два кресла. Светлана заняла одно из них и закурила. Заговорила она первой:

– Я бы не стала об этом говорить – ни вам, ни кому бы то ни было еще, – потому что соблюдаю свою часть договора. Но, поскольку смерть Романа все перевернула с ног на голову, к тому же вы все равно в связи с этим все узнаете, расскажу. Так вот, никакой выгоды от смерти Романа я не имею. У нас с мужем заключен договор, по которому я получаю ежемесячное содержание в фиксированной сумме, и никакой дополнительный доход моего мужа на нее не влияет. Более того, я живу в квартире, которая оформлена на моего мужа. Я лишь имею право здесь проживать вместе с дочерью, пока я его жена. Он живет в соседней – в этом же отсеке, за стеной. Но у меня нет ключей от его квартиры, более того, я ни разу там не была!

– Ничего себе! – удивленно покачал головой Крячко. – Почему же такие странные отношения?

Светлана небрежно затушила сигарету в пепельнице, приблизилась к Крячко и, глядя ему в лицо, проговорила:

– А вы еще не поняли? Мой муж – гомосексуалист. И никакая женщина, даже жена, ему не нужна!

Крячко присвистнул, услышав подобное откровение, а Светлана тем временем продолжала:

– Роман Любимов – его постоянный партнер. Об этом знает очень ограниченный круг людей. Леонид до смерти боится, что кто-нибудь узнает о его… сущности, – усмехнулась она. – Мы с ним заключили договор: я создаю ему репутацию нормального человека – он содержит меня и дочь. То есть я для него ширма. Когда, к примеру, происходит мероприятие с его деловыми партнерами, на котором нужно быть с женами, он берет меня с собой. На людях мы создаем видимость счастливой гетеросексуальной семьи, а на деле – мы даже никогда не спали вместе. Наша дочь была зачата искусственным путем: мне просто ввели семя моего мужа, вследствие чего наступила беременность.

Крячко медленно переваривал услышанное. В принципе, какие-то смутные подозрения насчет ориентации Плисецкого мелькали у него в голове. Но, стараясь быть справедливым, он отметил, что вообще склонен относить «к педикам» всех мужчин, которые, по его мнению, выглядят недостаточно мужественно. В Плисецком его смущало наличие жены и дочери. А тут, оказывается, вон оно что…

– Теперь понятно, почему у них на работе все бабы такие страшные, – не слишком уместно вставил он.

– Естественно! Леонид специально таких отбирал. Он же ревновал Романа ужасно! Боялся, как бы тот к женщине не переметнулся.

– Но как же вы согласились на это? – продолжая удивляться, спросил Крячко.

– А что, лучше было на панель идти? – горько усмехнулась Светлана. – Я приехала в Москву из Сызрани. Хотела поступать в институт и, конечно, не поступила. Устроилась на работу в магазин, денег не хватало, в общежитие не пустили, домой возвращаться не хотелось… В общем, банальная история. В принципе, наверное, я так и вернулась бы домой, поджав хвост: стоять на Тверской или Ленинградке мне совсем не улыбалось. Но тут судьба свела меня с Плисецким. У них с Романом тогда был магазин, я в нем работала. Он стал ко мне присматриваться. Поначалу я думала, что понравилась шефу, а потом… Честно скажу, когда он попросил меня пройти обследование в одной клинике, я очень удивилась. Не могла понять, для чего это нужно. Но он заплатил, и я согласилась. Плисецкий был полностью удовлетворен, увидев мои анализы и побеседовав с врачом.

Он искал себе здоровую женщину, которая могла гарантированно выносить здорового ребенка. Я для него была инкубатором. И он прямо предложил мне пойти на сделку. Поначалу я была шокирована, но он дал мне время подумать… И вот пока я неделю сидела на китайской лапше, в убогой комнатке в Бирюлево, которую мы с такими же бедолагами снимали на троих, предложение Плисецкого стало нравиться мне все больше и больше. Не стану утомлять вас долгим рассказом… – Светлана взглянула на часы. – Я согласилась. Через год родила дочь. Сейчас нашему браку двенадцать лет. Все идет своим чередом. Я соблюдаю свою часть договора, Леонид – свою. Я прекрасно знаю о Романе, и мне это не мешает. У меня своя жизнь, деньги, полученные от мужа, я трачу по своему усмотрению – за них он отчета не требует. Согласитесь, что жить в центре Москвы в хорошей квартире, не работать и получать содержание, а взамен лишь помалкивать и не заводить откровенных романов – небольшая плата, верно? Так что смерть Романа мне ничем не выгодна!

– Ой ли? – прищурился Крячко. – А вы не рассчитывали, что в результате ваш муж станет жить с вами нормальной семьей? Как женщины устраняют соперницу, вы устраняете соперника.

– Мой муж никогда не будет жить так, что вы называете нормальной семьей! – заявила Светлана, чуть ли не возмущенно глянув на него. – Надеяться на это просто глупо. И потом, извините, зачем он мне нужен в квартире? Я привыкла жить одна и привыкла делать что хочу. Брак с Леонидом стал бы для меня обузой. Мое существование мне даже нравится. Не надо думать, что я несчастная женщина! По-настоящему несчастные терпят мужа-алкаша, гробятся на рынке за гроши и живут в «однушке» на окраине! А теперь, после смерти Романа, я вообще не знаю, что будет! Я пыталась обсудить с мужем дальнейшие перспективы, но он сейчас в таком шоке, что ничего вразумительного не мог мне сказать.

– За этим вы встречались с ним вчера в спортбаре? – спросил Крячко.

– Вы что, следите за мной? – Плисецкая была неприятно удивлена.

– Нет, так получилось.

– Да, за этим. Я, конечно, надеюсь, что Леонид не даст мне отворот-поворот, хотя с отсутствием отношений с мужчиной ему вроде как и ширма больше не нужна… А может, и нужна. К тому же нас связывает дочь, которую он очень любит. Даже хотел второго ребенка. В общем, не знаю я, что будет дальше, но то, что раньше все устраивало всех – это факт, – заключила она. – А теперь, извините, мне пора.

– Любопытная ситуация, – задумчиво произнес Гуров, когда Крячко закончил свой рассказ. – То есть, по словам Светланы, у нее не было никакого мотива избавляться от Романа Любимова?

– По ее словам – да. И вообще-то я склонен ей верить. Кстати, можно проверить, действительно ли она проводила искусственное оплодотворение в клинике.

– Если документы сохранились, – заметил Гуров. – Все-таки двенадцать лет прошло. Но вообще, это новый виток в деле. Так, ладно, пойдем-ка послушаем, что скажет нам сам Плисецкий по этому поводу. – Гуров направился было в сторону машины.

– Постой! Ты мне лучше объясни, почему все-таки от тебя так воняет? – набычился Крячко. – И что с твоим пижонским пальто? Тебя что, в дерьме изваляли?

– Практически да. – И Лев рассказал ему о визите к Бурову.

– Совсем оборзел! – возмущенно воскликнул Крячко. – Надо бы направить туда ОМОН – неизвестно, кто там у него томится! Может, вообще заложников держат!

– Он не стал «светить» это место. Нас туда и обратно везли с завязанными глазами. Скорее всего, это его логово.

– Слу-у-ушай! – протянул Крячко. – Так, может, там Любимова и держали, а? Там и пытали? Идеальное место, никто не найдет!

– Зачем тогда Бурову вообще затевать весь этот цирк и выдергивать меня? Он же не в курсе, что я о нем знаю! Зачем так себя «светить»?