Текст книги "Кремлевская пуля"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Среда

На следующий день Лев Иванович приехал на работу и увидел, что Попов уже совершенно освободил свой стол, положил на него и прикрепил скотчем лист ватмана. Еще несколько таких же, свернутых в рулон, лежали на коробках.

– Если не возражаете, давайте отражать наши мысли графически, чтобы было нагляднее. Лично мне такая методика всегда очень помогала, – предложил Алексей Юрьевич.

– Согласен, так будет действительно нагляднее, – ответил Лев Иванович. – С кого начнем?

– Давайте по алфавиту, с Богданова, – сказал Попов, начертил на самом верху листа квадратик и вписал в него эту фамилию.

И началась работа. Гуров материалов на этого человека не читал, понимал не все и не сразу. Алексей Юрьевич многое объяснял ему.

Постепенно от первого квадратика во все стороны пошли стрелки к другим. Те тоже начали связываться между собой. В результате получалась достаточно полная картина, но возникли и новые вопросы.

Так они и работали, не замечая времени. Дверь вдруг открылась, и появилась высокая крупная официантка с двумя подносами, поставленными друг на друга.

Она растерялась, не зная, куда их поставить, и Гуров подсказал:

– На коробки возле двери.

Женщина так и сделала и вышла.

– Неужели уже обед? – удивился Попов.

Лев Иванович посмотрел на часы и сказал:

– Начало второго. А я, честно говоря, и забыл, что нас теперь здесь кормить будут. Но что же она деньги у нас не взяла?

– Вот придет за посудой, тогда и отдадим, – отмахнулся Алексей Юрьевич. – Я как сегодня пришел, так тут же в столовую позвонил и нам обед заказал. Вам – все диетическое, а себе суп харчо. У нас его здесь очень вкусно готовят.

– Тогда начинайте первым, потому что харчо горячим есть надо, а я во вторую смену, – предложил Лев Иванович.

– Так остынет же, – заявил Алексей Юрьевич.

– А мне все равно горячее нельзя, – успокоил его Гуров. – Да и где мы с вами вдвоем поместимся? Если только ватман со стола снять, а потом обратно прикрепить. Но времени жалко. Так что вы ешьте, а я пока тут еще поразмышляю.

Взяв свой поднос, Попов сел за маленький столик и начал есть, а Гуров стоял возле схемы. Он глубоко задумался, но услышал, как на пол что-то упало. Сыщик посмотрел на Попова и увидел, что тот сидел бледный как мел. Потом его вдруг повело в сторону так, что он упал бы со стула, если бы не уперся плечом в шифоньер.

Сшибая все на своем пути, Гуров бросился к нему и схватил за руку. Пульс был нормальный, рот на сторону не перекосило, значит, не инсульт.

– Что с вами? – Гуров потряс Алексея Юрьевича за плечи.

– Харчо… – договорить Попов не смог.

Но никаких сомнений у сыщика уже не осталось – отравление. Он схватил левой рукой горлышко двухлитровой бутылки с водой, приготовленной для поливки цветов, прижал к боку электрочайник.

Правой рукой Гуров уцепил Алексея Юрьевича за воротник рубашки и поволок его в коридор, рыча на ходу:

– Ну, суки в ботах, я вам сейчас устрою цыганочку с выходом! Будет вам всем здесь кадриль вприсядку! – Сыщик закрыл собой дверь кабинета и закричал изо всех сил:

– Врача! Реанимацию! Срочно!

Удивленные люди выскакивали в коридор, растерянно таращась на него, а он продолжал надрываться:

– Реанимацию, я сказал! Уголь активированный найдите! Воды сюда еще принесите!

Кто-то бросился обратно в кабинет, кто-то побежал по коридору. Лев Иванович тем временем встал на колено прямо перед дверью кабинета. На другое он уложил животом Попова и бесцеремонно сунул ему два пальца в рот. Алексей Юрьевич задергался в рвотных спазмах. Омерзительно пахнувшая масса хлынула на пол.

Потом Гуров разогнул беднягу и поднес к его губам чайник. Но Попов практически потерял сознание. Тогда Лев Иванович поставил чайник на пол и начал хлестать его по щекам.

– Лешка, сволочь, держись! Не смей отключаться! – орал он.

Попов приоткрыл глаза, и Гуров опять схватил чайник.

– Леша, пей, родной! Пей! Так надо!

Попов с трудом, маленькими глотками пил воду, а потом попытался отстраниться.

– А вот хрен тебе! – заорал Лев. – Пей еще! Пей, гад, тебе говорят!

Попов мотал головой. Вода лилась ему на грудь, на брюки сыщика, на пол. Но Гуров запрокинул ему голову и стал поить насильно. Потом он опять сунул Попову два пальца в рот. Лев Иванович то орал на него матом, то ласково уговаривал, но добивался своего и раз за разом промывал Алексею Юрьевичу желудок.

Какой-то пожилой мужчина потрепал Льва Ивановича по плечу и протянул ему большую пластиковую бутыль с водой и упаковку таблеток активированного угля.

Тут Гуров опять сорвался на крик:

– Твою мать! Ты бы подумал, как он в таком состоянии таблетки глотать будет! Растолочь их надо было!

– Как? – растерялся тот.

– Собственным лбом, блин, раз твоя башка больше ни на что не годится! – вызверился сыщик. – Положи между двумя листами бумаги и бей! – Мужчина оставил бутылку с водой на полу и исчез, а Гуров опять заорал: – Ну и где эта гребаная реанимация?! – Тут Попов опять обвис у него на колене и полковник совсем обезумел: – Ты что, Лешка, сдохнуть решил? Да кто б тебе дал! Тебе еще внуков женить, а ты вон чего удумал! Леша, пей! Ради детей и внуков! Вот! За кошку, за собаку! Молодец!

Эта экзекуция закончилась только тогда, когда вода из Попова стала выходить совершенно чистой. Правда, для этого пришлось израсходовать ее всю, кипяченую, приготовленную для цветов и ту, которую принес мужчина. Попов совершенно измучился. Он был в сознании, но абсолютно без сил. Лев Иванович положил его на пол, поместил голову на себе на ноги.

– Все будет нормально, Леша, – тихо и ласково, словно с ребенком разговаривал, сказал ему Гуров. – Я рядом, значит, ничего страшного не случится. Раз ты до сих пор жив, то уже не помрешь. Сейчас машина придет, и поедешь ты в больницу. Там тебя окончательно вылечат.

– Вот, я в порошок растолок, – раздался рядом с ними мужской голос.

Подняв голову, Лев увидел уже знакомого ему мужчину. Тот протягивал сыщику черный порошок на обычном листе бумаги.

– Спасибо и извините, что был груб, – сказал Гуров. – Сколько здесь таблеток?

– Десять.

– Смотрите, вы мне все это даете при свидетелях, – предупредил Гуров. – И если…

– Лев Иванович, Орлов мне говорил, что у вас тяжелый характер, но я даже не предполагал, что настолько, – тихо сказал мужчина.

Гуров знал, что в администрации президента действительно работает какой-то знакомый Петра.

Он успокоился, но только немного – чем черт не шутит? – и сказал:

– И все-таки помните, что вы дали порошок при свидетелях. – Потом сыщик ласково обратился к Попову: – Вот! Сейчас мы с тобой в два приема уголь и примем. – Тот застонал и попытался покачать головой. – Надо, Леша! Надо! – уговаривал Гуров, но Попов в ответ поморщился и тогда Лев Иванович рявкнул: – Да кто тебя спрашивать-то будет! Выпьешь как миленький!

Он заставил Попова выпить сначала половину порошка. Когда сыщик впихивал в него остаток, наконец-то приехали врачи.

– Что вы ему даете? – тут же спросил доктор. – И вообще, что с ним случилось?

– Активированный уголь. Было отравление, причем доза лошадиная, потому что быстро подействовало. Я с этим уже сталкивался, симптомы знаю.

– Вы врач? – спросил доктор, пока Попова укладывали на носилки.

– Я старый сыщик, который на своем веку видел, наверное, уже все, – устало объяснил Гуров, глядя, как кто-то из медиков разрезал рукав рубашки Попова, чтобы поставить капельницу.

– Желудок промывали? – не унимался врач.

– А что? Сразу не заметно? – Лев Иванович разозлился, потому что сидел в настоящей луже. – Или вы решили, что мы тут плавали?

– Чем именно отравили?.. – скромно поинтересовался доктор, но Гуров уже совсем озверел:

– Ну, блин, и дурак же я, что не догадался у убийцы спросить, что именно он нам в еду подмешал! Езжайте! Вам потом из лаборатории сообщат, что конкретно это было.

Медики поняли, что в целях собственной же безопасности им лучше побыстрее свалить отсюда, и направились к лестнице. Попов с трудом поднял голову и посмотрел на Гурова.

Тот вымученно улыбнулся ему и сказал:

– Все будет в порядке, Леша. Я тебя не подведу. Ты, главное, поправляйся!

Врачи ушли, люди, тихонько обсуждая произошедшее, стали расходиться по своим кабинетам. Но несколько человек остались стоять неподалеку, поэтому взбешенному Гурову было на кого сорваться.

– Всем спасибо за внимание! – резко сказал он. – Пассажиров просят занять места согласно купленным билетам. Особо непонятливым объясняю: брысь по норам!

Один молодой мужчина действительно ушел, а вот трое других остались на месте, и самый старший из них объяснил:

– Извините, не можем – мы шефа ждем. Я ему по телефону сообщил, что случилось, и он с минуты на минуту приехать должен.

– Местная служба безопасности, я полагаю? – спросил Гуров, и мужчина кивнул. – Ну, ждите!

Они остались стоять, а он по-прежнему сидел на полу, прислонившись спиной к двери кабинета Попова. Всклокоченный, потный, разгоряченный, в мокрых заблеванных брюках, рубашке и туфлях. Гуров выглядел просто страшно, но у него и мысли не возникло пойти в туалет и привести себя хотя бы в относительный порядок.

В кабинет до приезда Александрова и специалистов не должен был заходить никто. Он потому и желудок Попову промывал прямо в коридоре, рядом с дверью, хотя до туалета было недалеко, чтобы никто не мог уничтожить следы преступления.

Наконец-то появился Александров. Если он и был взбешен, то внешне это никак не проявлял, только вот был чуть бледнее обычного.

Оглядев коридор, подчиненных и Гурова, который при его появлении поднялся, он кивнул на кабинет Попова и сказал:

– Пойдемте поговорим, Лев Иванович.

– Извините, но сначала помещение нужно проверить на жучки, – устало сказал Лев Иванович.

– Это невозможно, – заявил Олег Михайлович.

– Проверить невозможно? – уточнил Гуров.

– Невозможно, чтобы они там были, – снизошел до объяснений Александров.

– Они там есть, – уверенно заявил сыщик.

– Это невозможно, – уже раздраженно повторил тот.

– Это факт! – чуть не проорал ему в лицо Гуров.

Александров побледнел еще больше, но все-таки кивком показал одному из подчиненных на кабинет Попова. Гуров отстранился, и тот прошел внутрь.

– С подносами поаккуратнее – там пальчики должны быть, – сказал Лев Иванович ему вслед, а потом обратился уже к Александрову: – С обоих подносов всю без исключения пищу и ее остатки нужно отправить в лабораторию, а еще проверить замок на двери. Если у вас есть соответствующие специалисты, пусть посмотрят, чем его открывали, потому что с вечера понедельника ключ был постоянно у Попова при себе, как и печать. Если это не отмычка и не дубликат, то нужно выяснить, где находится запасной ключ, кто мог его взять и так далее. Словом, сработать по схеме.

Александров ничего не ответил, но Лев Иванович понял, что чувство любви со стороны этого человека ему не грозит. Стоять под дверью, в коридоре главы администрации президента было, мягко говоря, очень неприятно, но он терпел.

Из кабинета вышел мужчина и что-то прошептал ему на ухо. Александров мгновенно побагровел и плотно сжал губы. Интересно, какие слова были готовы сорваться с них в тот момент?

Но он справился с собой и только тихо сказал Гурову:

– Вы были правы.

Лев Иванович мог бы ответить на это, что он всегда прав, но решил не усугублять отношения с Александровым, и так напряженные. Он сделал приглашающий жест в сторону кабинета.

Олег Михайлович вошел туда, огляделся, покачал головой и сказал:

– Я не предполагал, что здесь так тесно.

– Но мы нормально работали, – проговорил Лев Иванович, садясь за свой столик.

– Занимайтесь, – скомандовал Александров подчиненным и отошел к окну, чтобы не мешать.

Двое из них достали из карманов резиновые перчатки, забрали подносы и ушли. Третий стал вынимать из двери замок.

– Сейчас придут и новый поставят, – сообщил он.

Гуров и Александров остались вдвоем.

Олег Михайлович сел на место Попова и потребовал:

– Давайте все с самого начала.

Лев Иванович немного подумал и начал с вопроса:

– Скажите, пожалуйста, когда сюда принесли коробки с ксерокопиями документов?

– В воскресенье их делали, а принесли утром в понедельник, – ответил тот.

– Но второй стол здесь появился в воскресенье, а Алексей Юрьевич имеет обыкновение опечатывать свой кабинет. Он присутствовал, когда заносили второй стол? Или дверь была открыта запасным ключом, а печать просто нарушена?

– Он был дома, потому что все рабочие документы всегда держит только в сейфе, а дверь опечатывает просто по привычке. Мы тогда довольно долго просидели, потому что дружим-то давно, но из-за большой занятости только здесь и видимся. Вы думаете, в это время и был установлен жучок?

– Это уж пусть ваши технари разбираются, какой он модели, когда выпущен, где его можно приобрести и так далее. Может, он тут уже давно был, но я склонен считать, что его установили здесь после моего появления. Чем бы ни занимался Алексей Юрьевич, привычки рассуждать вслух или разговаривать с самим собой я за ним не заметил. Значит, и жучок был бы бесполезен. Вот и получается, что его могли установить только в обеденное время, в понедельник или во вторник, когда мы с ним уходили вдвоем. Во всех остальных случаях кто-то из нас обязательно оставался на месте, а на ночь Попов дверь опечатывал.

– Согласен, – кивнул Александров. – Но что могло спровоцировать покушение?

– Разговоры на бытовые темы я опускаю, а по делу… – начал Гуров и задумался. – В понедельник после нашего позднего обеда я нашел в материалах на Данилова список его зарубежных счетов. Напротив некоторых из них стояли крестики. Я поинтересовался, те ли это счета, которые ему оставили, или уже пустые, но эту тему мы не обсуждали. Да мы в тот день настолько увлеклись работой, что практически не разговаривали. Во вторник я два раза отлучался из здания, вернувшись, сказал, что, кажется, появился след в конце тоннеля, но того ли – неизвестно. Алексей Юрьевич работал над документами Богданова. Я предположил, что ближайший помощник данного персонажа может быть его внебрачным сыном.

– Да, он об этом написал, мы проверили. Это оказалось действительно так, – сказал глава администрации.

– После этого мы пошли обедать, потом снова работали. Вечером, незадолго до отчета, я смотрел документы на Куликова и удивился, что его дочь закончила самую обычную московскую школу, а не престижный лицей, как дети остальных фигурантов. Я предложил проверить ее одноклассников, друзей и все окружение в то время. Вдруг кто-то из них потом стал уголовником?

– Этим занимаются, – сказал Александров. – Что еще?

– Все. – Лев Иванович развел руками. – Не знаю, какая из этих позиций подтолкнула крота, окопавшегося у вас, к столь решительным и срочным действиям. Это предстоит выяснять. Ведь покушение было не подготовленным, а спонтанным.

– Выясним! – недобрым голосом пообещал Александров. – Что по самому покушению на Лешу?

– Вообще-то, и на меня тоже, – заметил Гуров. – Было самое начало второго, когда пришла официантка, довольно высокая и крупная. Я тогда подумал, что такую тетку послали именно потому, что ей легче было тащить два подноса, чем какой-нибудь хрупкой девчушке.

– Пока просто опишите ее, а фотографии их всех вы потом посмотрите, – заявил Александров.

– Понимаю, что это прозвучит не очень вежливо, но не могли бы вы подойти к двери, чтобы я мог точнее определить ее рост? – извиняющимся тоном попросил Лев Иванович.

Александров без малейших возражений поднялся и встал у двери.

– Она была ростом где-то до вашей переносицы, – сказал Гуров.

– Метр восемьдесят? – удивился тот, возвращаясь на место. – Я всех, конечно, знать не могу, но таких высоких у нас, по-моему, нет. Что еще вы помните?

Сыщик уперся локтями в стол, закрыл лицо руками и сосредоточился. Он вспоминал все, что успел увидеть за те несколько секунд, пока официантка была в кабинете.

Вдруг полковник все понял, глубоко вздохнул, оторвал руки от лица и удрученно сказал:

– Олег Михайлович, гоните меня отсюда к чертовой матери! Хреновый из меня аналитик и сыщик такой же! Это же был мужчина, переодетый женщиной.

– Давайте подробности! – потребовал Александров.

– Лет тридцать или даже побольше, – горестно мотая головой, начал Гуров. – Черная юбка, такие же колготки и сабо. Белые блузка, передник и кружевная наколка на голове. Волосы темные, коротко подстриженные. Но от природы он блондин. Волосы на руках светлые, значит, парик. На левой руке – не загоревший след от крупных часов. Ногти не накрашены. Украшений совсем никаких – ни колец, ни браслета. Солнце било прямо в окно, и у него потемнели фотохромные стекла в очках, так что о глазах ничего сказать не могу, но оправа дорогая, стильная. Губы ярко накрашены, такой ядовито-красный цвет. Вот, пожалуй, и все.

– Но он ведь страшно рисковал! – заметил Александров.

– Да ничем он не рисковал! – зло сказал Лев Иванович. – Время обеденное. Одни ушли в столовую, другие вообще покинули здание, отправились по своим делам. Он слышал, что заказал нам на обед Алексей Юрьевич, купил это, добавил где-то во все щедрой рукой отраву, переоделся и направился к нам. Даже если бы кто-то увидел его в коридоре, то не обратил бы внимания. Идет по коридору официантка с двумя подносами, и что? Будь это молоденькая смазливая девушка – одно дело, а тут такая тетя-лошадь! Может, просто новенькая? А мы с Алексеем Юрьевичем были настолько заняты, что тоже всерьез внимания на нее не обратили. Я только удивился, что с нас денег не взяли, но Попов сказал, что она за посудой придет, тогда и рассчитаемся. Этот гад оставил все здесь, вернулся к себе, стер с губ помаду, переоделся. Он вынес парик, одежду и все остальное из здания либо выкинул в окно сообщнику. Но в этом случае его кабинет должен выходить на улицу.

– Но ведь могла прийти настоящая официантка, – напомнил Александров.

– Ну и что? Она бы увидела, что мы уже едим, решила бы, что в столовой что-то перепутали, и отнесла бы все обратно, – возразил Лев Иванович. – Этого гада подвело то, что он, во-первых, переборщил с дозой, решив, что чем больше, тем лучше. Во-вторых, то, что нам вместе просто негде было здесь поесть. Не знаю, как отреагировал бы на яд я сам. Может быть, так же. Тогда валялись бы мы тут до вечера. Нас хватились бы только в восемь часов, потому как мы не пришли бы к вам. А он за это время уже успел бы здесь все за собой прибрать. Чего конкретно добивался этот тип? Хотел убить нас обоих? Временно вывести из игры? Забрать отсюда какие-то документы? Но это же ксерокопии, какой толк их забирать, когда существуют оригиналы? Я и в коридоре всю эту сцену устроил прямо перед дверью, чтобы никто в кабинет войти не мог.

– Да, это я и так уже понял, – отмахнулся Александров. – Скажите, что вы думаете по поводу этого человека?

– Все зависит от того, слушал он нас или записывал, – начал рассуждать Лев Иванович. – Если просто слушал, то в понедельник мы с Алексеем Юрьевичем ушли отсюда в первом часу ночи. Значит, он должен был покинуть здание еще позже. Допустим, мы уже тогда сказали что-то для него интересное. Он собрался отравить нас, например, крысиным ядом. Но купить его ночью данный субъект не смог бы, а солидный запас дома вряд ли кто-то держит. Вчера Алексей Юрьевич пришел сюда к восьми. Если в случае авралов это его обычный рабочий график, то некто мог об этом знать и тоже пришел в это время, а то и раньше. Ушли мы отсюда, как перед вами отчитались, то есть в десятом часу вечера. Он покинул здание вскоре после нас. Купить в это время что-то подходящее – тоже проблематично. Сегодня я сюда приехал к девяти, как мы с Поповым и договаривались. Алексей Юрьевич уже был на месте и успел заказать для нас обед. Этот человек тоже находился здесь, раз все слышал. Отсюда вывод: он нас записывал, либо у него есть сообщник, который все купил. Теперь самое главное. Скажите, пожалуйста, кто вам сообщил о том, что мы ходили в столовую к шапочному разбору? Может быть, этот человек и подтолкнул вас очень деликатно к мысли о том, чтобы нам еду в кабинет приносили?

– Это невозможно, – тихо произнес Олег Михайлович.

– Простите, но я это слово от вас сегодня уже в четвертый раз слышу, – со вздохом сказал Лев Иванович.

– Не хамите!

– Да я еще и не начинал! – ответил Гуров.

Александров предпочел пропустить эти слова мимо ушей, но, может, и действительно не услышал.

Он напряженно о чем-то думал, а потом решительно заявил:

– Вот что, Лев Иванович! Сейчас в дверь врежут новый замок, вы заберете с собой ключ и поедете домой. Вам надо отдохнуть – день сегодня у вас был сумасшедший. А завтра в девять прошу быть у меня. – Он встал, направился к двери, но вдруг остановился, повернулся и сказал: – Спасибо вам за Лешу.

– Благодарить не надо. – Гуров поморщился. – Работа у меня такая – людей защищать. Хотя в данном случае я бы луну с неба достал, чтобы Алексею Юрьевичу помочь. Слышали бы вы, как он вчера о семье своей говорил! Ведь только-только у них все наладилось. И Анжелика домой вернулась, и зять, который его папой зовет, замечательный, и внуки, о которых он даже мечтать не смел, появились, и кот с собакой. Дом – полная чаша, живи да радуйся. А тут такое! – сыщик горестно помотал головой. – Скажите, а почему я здесь ни разу Анжелику не видел? Она же вроде с отцом работала?

– Ушла она от нас, сейчас вместе с мужем работает, – объяснил Олег Михайлович.

– При ее деятельном характере это не удивительно.

– Ладно! – резко закончил Александров это лирическое отступление. – Новый замок сейчас врежут, дверь комендант опечатает, и езжайте отдыхать!

Едва он вышел, как тут же появился мужчина в спецовке. Он, видимо, ждал за дверью, когда шеф уйдет. Мастер быстро установил в старый паз новый замок, проверил его и отдал один ключ Гурову. Остальные забрал пожилой мужчина, стоявший рядом с ним. Наверное, это и был комендант здания, судя по выправке и властному выражению лица – отставник в солидном звании.

Лев Иванович запер дверь, дождался, когда комендант опечатает ее, и поплелся на выход. Он успел отметить, что в коридоре не осталось не малейших следов произошедшего.

Гуров чувствовал себя разбитым, как древний старик. Пообедать он так и не успел, но даже при мысли о еде его тут же начинало мутить. Вид у него был жуткий, но полковник мало волновался по данному поводу. Когда он сядет в машину, это будет незаметно. Ему нужно было только побыстрее добраться до дома и снять испачканный костюм. Гуров не хотел, чтобы Маша, у которой сейчас как раз была репетиция, увидела его во всей красе. А то еще в обморок грохнется, чего доброго.

Подъехав к дому, он увидел, что его уже ждали. Служебная машина Орлова с неизменным Фомичом за рулем стояла прямо возле подъезда. Кто бы стал возражать против этого, глядя на ее номера?

Все ясно. Знакомый Петра уже сообщил ему о том, что случилось. Теперь широкая общественность жаждала подробностей. Гуров понимал, что друзья за него волновались. Они бросили все дела, приехали сюда, чтобы поддержать его и убедиться, что с ним все в порядке. Но вот сил на то, чтобы им что-то объяснять и рассказывать, не было, как и на эмоции. Только страшная усталость, опустошенность и ничего больше.

Он выбрался из машины и пошел к подъезду. Ему навстречу уже шли Петр со Стасом.

– Живой я, живой, – тусклым голосом успокоил он их.

Услышав это, оба облегченно вздохнули. Обрадованный Крячко совсем уже было собрался сказануть что-нибудь по поводу его вида, но увидел у себя перед носом увесистый кулак Орлова и смолчал, хоть и с трудом.

– Пошли, – предложил им Лев Иванович. – Не объясняться же на улице.

В квартире Гуров решительно заявил:

– Занимайтесь, чем хотите, а я в душ.

Он снял грязную одежду, скрылся в ванной и долго не мог хоть немного прийти в норму. Выйдя, он обнаружил, что Стас запихивал его грязные вещи в полиэтиленовый пакет.

Крячко увидел его и объяснил:

– А мне не привыкать твои вещи в химчистку таскать. Если бы не я, то так и ходил бы изгвазданный, как чушка. Деньги гони!

– Сам в бумажнике возьми, – отмахнулся Лев Иванович и пошел в спальню, чтобы одеться – не сидеть же с мужиками, завернувшись в полотенце, как в бане.

Гуров вернулся в спортивных брюках и футболке. Он увидел, что в зале уже никого нет. Зато из кухни доносились какие-то звуки и довольно вкусный запах.

Лев Иванович зашел туда, поморщился и заявил Петру, возившемуся у плиты:

– Зря старался. Я на еду вообще смотреть не могу. Как вспомню, так…

– А мы тебе для аппетита кое-что приготовили, – сказал Крячко, доставая из морозильника бутылку водки. – Да и нужно тебе сейчас, чтобы нервы отпустило, – добавил он, наливая Льву полстакана.

– Меня развезет на голодный желудок, – предупредил Гуров.

– Лева, в таком состоянии тебе для этого и бутылки будет мало, – со знанием дела заметил Орлов, ставя перед ним сковороду с жареной картошкой и сосисками. – Извини, все нашел у вас в холодильнике. Не смущайся, мы и так знаем, что Мария хозяйка на редкость замечательная. Давай! Прими для успокоения нервов и ешь.

– Попробую, – сказал Гуров, которому не хотелось вообще ничего.

Водку он кое-как в себя затолкал, начал вяло ковыряться в сковороде. Постепенно у него появился аппетит, и он как-то незаметно все съел. Потом Гуров получил еще полстакана, которые прошли значительно легче. Он почувствовал себя намного бодрее. Стас забрал пустую сковороду и поставил перед ним бокал с крепким чаем.

Тут Орлов сказал:

– Подробности нам не нужны. Мы уже все знаем. Скажи только одно: кто?

– А вот этого как раз я не знаю, – прихлебывая обжигающий чай, ответил Лев Иванович. – Александров там свои разборки чинить будет. Настроен он, как я видел, крайне серьезно. Они с Поповым давние друзья. Я ему все наводки дал, а дальше он решил сам действовать. У них там всяких специалистов полно, авось не оплошают. Меня до завтрашнего утра отдыхать отпустили, только вот расслабиться никак не могу, все время думаю, как там Попов. Господи! Только бы выжил! – Лев Иванович с трудом сглотнул и предложил: – Давайте о чем-нибудь другом, а то сейчас из меня весь обед обратно пойдет.

– На, запей! – тут же сказал Стас, наливая ему еще полстакана.

– Да что я все время один пью? – возмутился Гуров. – Как алкаш какой-то!

– Лева, ты сейчас не пьешь, а лечишься, – наставительно проговорил Орлов, дождался, когда Гуров покорно выпьет, и продолжил: – А чтобы тебя отвлечь, я расскажу, что мы нарыть успели. Мотю мы в федеральный розыск объявили, пока глухо. Квартиру, в которой он с младенчества жил, обыскали самым тщательным образом, только что кафель не отдирали и линолеум не поднимали.

– Деньги нашли? – быстро спросил Лев Иванович. – Мне сказали, что у него в последнее время появились солидные суммы.

– Денег там нет. Никаких документов, записных книжек и всего подобного. Вся квартира забита техническими прибамбасами. Мотя был у Халвы специалистом по электронике, любую сигнализацию на раз отключал. Компьютер у него с виду довольно старый, но, как сказали специалисты, очень даже усовершенствованный. Только жесткий диск снят. Значит…

– Значит, подорвал, – подытожил Гуров. – Почувствовал, что запахло жареным, и сбежал. Надо будет Монаху позвонить и сказать, что он живой, пусть продолжают искать.

– Да подожди ты! – остановил его Стас. – Мы все кассы проверили, не выезжал он из города.

– Монах сказал, что Мотя – парень неглупый, значит, мог на попутках налегке уйти. Как мне сказали, все его вещи на месте, – возразил Лев Иванович. – К дальнобойщикам в компанию напроситься не так уж и трудно. При желании есть масса возможностей унести ноги из города. Может, он вообще у кого-то в Москве или области отсиживается.

– Баба его отпадает, – уверенно заявил Стас. – Она тертая, сиделая, понимает, что мы ерундой не занимаемся. Я ее только что наизнанку не вывернул. Не знает она ничего. Мотя пропал внезапно, никакого номера телефона, адреса или чего-то подобного ей не оставил. Обыск у нее был не менее тщательный, чем у самого Моти. О его делах она ничего не знает, но ноги на всякий случай я за ней поставил.

– Черт! Как же трудно работать, когда не сам ведешь дело! – не сдержался Гуров. – Давайте предположим, что она знала о том, что у Моти появились деньги. От постоянной женщины такое, как ни старайся, не скроешь. Он пропал, день его нет, второй, на звонки не отвечает. А у нее мог быть ключ от его квартиры. Естественно, она пошла туда. Моти нет, а вещи на месте. Прибрала к рукам все, что можно, включая и деньги, и отнесла к себе. Все просто. Пустую квартиру пусть шмонают, вернется Мотя – отдам, нет – так не пропадать же добру. К ней люди Монаха пожаловали, но обыск-то они не проводили. Посмотрели только. Она поняла, что ее сердечный друг вляпался во что-то очень серьезное, и все, что у нее было, перепрятала. Возможный вариант? И ведь такое по каждому пункту может быть!

– Ну, извини! – Крячко развел руками. – Выше головы я прыгать не умею. Теперь по его родне. Насчет отца – темна вода во облацах. В деле о нем ни слова. Может, его официально вообще не было. В адресе Мотя жил с матерью. Та погибла, когда он только-только в колледж поступил. Обычный уличный разбой. Наркоману одному на дозу не хватало, он у нее сумку выдернуть хотел, а она в нее вцепилась и не отдавала. Вот он ее ножом и пырнул. Сейчас сидит. Сестер-братьев у Моти не было. Наличие дальних родственников сейчас устанавливаем. Списки учеников его класса и параллельных, а также тех, кто был на год старше или младше, мы в школе запросили. По дому еще работают, в смысле, соседи, ровесники и так далее. Все они его жалеют, хвалят и защищают только что не с пеной на губах.

– Теперь по подельникам. Все еще сидят, он первый вышел, – вступил в разговор Орлов. – Я его уголовное дело смотрел и много любопытного нашел. Тебе сказали, что они краденые машины на юг продавали, а вот там ни малейшего намека на это нет. Есть только доказанные эпизоды, что ребята угоняли тачки и разбирали их на запчасти или возвращали за выкуп. Все осужденные – русские.

– Ну, знаешь, я в таких делах уголовникам как-то больше верю. – Гуров даже оторопел. – Итак, Мотя начинал под Кирпичом, а у того с кавказцами вечно терки были. Трофим их тоже не жаловал, значит, это наработки самого Халвы. Когда его взяли, следаку хорошо отстегнули, чтобы он кое на что закрыл глаза. Халве и остальным пообещали шикарный грев, да и срока там должны были быть небольшие. Вот и получается, что Моте было к кому ткнуться, когда к нему кто-то обратился со столь деликатной просьбой. Монах что-то узнает, мне позвонит. А меня ждет дорога недальняя к одному человеку. Если сам он и не в курсе происходящего, то вполне может навести справки.