Текст книги "Дракон"

Автор книги: Николай Хайтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. НА ДРАКОНА ИДЁТ КОЛУН.

На другой день, ещё до солнца, площадь перед боярской крепостью заполнилась народом. Впервые в жизни открыл так рано глаза боярин Калота. В сопровождении свиты поднялся он на сторожевую башню и стал дожидаться, что будет дальше. Хмурый вид и круги под глазами говорили о том, что, несмотря на торжественную клятву Главного Дровосека, тревога помешала боярину спать этой ночью. Последним явился на площадь сам Колун. У него не было ни меча, ни ножа, только тяжёлый, сверкающий, как зеркало, топор. Покачивая широченными плечами, прикрытыми коротким плащом из рысьей шкуры, Главный Дровосек стал посреди площади, и над притихшей толпой загремел его голос: – Дровосеки, ко мне! Когда они обступили его, он спросил: – Топоры у всех с собой? – У всех! У всех! – раздалось в ответ. – Поднимите их! К великому восхищению жителей, множество топоров одновременно сверкнуло в первых лучах солнца. – Матушки, лес целый! – послышались голоса; в них были радость и надежда. – Тростинка? – спросил Колун. – Вот она! – выступил вперёд дровосек по прозвищу "Заячья Губа". – И тростинка и мерка перца, как ты велел. В толпе засмеялись. – Пускай дураки смеются! – презрительно бросил Колун. – А вы, дровосеки, слушайте меня. Я придумал, как одолеть дракона. Где находится его пещера, вы знаете? – Знаем, знаем! – И орешник у входа в пещеру тоже знаете? – Знаем, знаем! – прозвучал такой же дружный ответ. – Тогда слушайте мой приказ! – Голос Колуна снова загремел на всю площадь. – Вы все засядете в орешнике по обе стороны пещеры. Ты, – показал он на дровосека с заячьей губой, – заберёшься на пещеру сверху, подползёшь к самому краю, насыплешь в тростинку перец и будешь ждать... Я же, продолжал объяснять Колун, – притаюсь у входа в пещеру и зареву по-ослиному. Дракон уже успел проголодаться и, заслышав ослиный рёв, ясное дело, выползет наружу. Так вот, лишь только он высунется, ты, Заячья Губа, тут же дунешь ему перцем в глаз... Понятно? – Чего же не понять! – заулыбались дровосеки. – Перец вмиг ослепит кого хочешь! – Дракон ослепнет! Дракон ослепнет! – прокатились по толпе радостные возгласы. – Вот именно! – подтвердил Колун. – Хоть ненадолго, а ослепнет. И поймёт, что пастух – это одно, а дровосек – совсем другое! – Совсем другое! – подхватили дровосеки. – А теперь смотрите! – Выхватив у Заячьей Губы тростинку, Колун всыпал в неё немного перца и, прежде чем стоявшие рядом люди сообразили, что к чему, направил на них тростинку и дунул. Результат получился потрясающий; одни поперхнулись, закашлялись, другие стали отчаянно чихать, тереть заслезившиеся глаза и вопить: – Ой, ослеп! Ой, ничего не вижу! Воды! Дайте воды! – Вот что такое перец! Настоящее боевое оружие! Не поздоровится дракону! бахвалился Колун. – А теперь несите воды, помогите пострадавшим. – Сбегай за водой, Бранко! – приказал Калота стражнику и с укором посмотрел на своих военачальников – почему те не додумались до такого оружия? После того как пострадавшие пришли в себя, Колун взглянул на солнце, увидел, что пора выступать, и подал команду: – Дровосеки, смир-но! Дровосеки недвижно застыли. – Топоры на пле-чо! Запевалы – вперёд! К пещере дракона шагом марш! Дровосеки выполнили команды так быстро и точно, что Калоту всего передёрнуло. Он смерил своих военачальников презрительным взглядом и что-то пробурчал, однако слов никто не разобрал – их заглушили громкий топот и боевая песня дровосеков: Ветры свищут, в поле рыщут, Тут и там добычу ищут. То не ветры – это наши Топоры над полем свищут. То не молнии с громами – Это мечем мы пращами Груши, яблоки, арбузы И початки кукурузы. Попадает всем врагам По шеям, по головам. Тут и там шум и гам, Трам-там-там, тарарам! Кое-кто из дровосеков в упоении путал слова, но в общем шуме никто этого не замечал, и боевой марш победоносно гремел, а глухое эхо точно сослепу билось о скалы, крепостные стены и башни. – Видали? – обернулся Гузка к нескольким старикам пастухам, провожавшим дружину со страхом и жалостью во взгляде. – Эти будут вести бой по-умному, а не тяп-ляп, как ваши дураки. Пристыжённые пастухи ничего не ответили, а Зверолова ужалила зависть, и он крикнул боярину: – А я, Зверолов, полагаю так: зачем ослеплять дракона перцем, когда можно это сделать стрелой?

– Стрела может и не попасть! – вмешался в спор старейшина по имени Варадин. Он ненавидел Зверолова с тех пор, как вытащил ему из ноги стрелу, а Зверолов ничем не заплатил за услугу. – Это смотря чья рука пошлёт её! – насмешливо покосился на него охотник. И хвастливо добавил: – Стрела, пущенная рукой Зверолова, ещё никогда не пролетала мимо цели! – А чем, собственно, плох перец? – спросил Калота, которому хитроумный замысел Колуна пришёлся по душе. – Тем, что от перца глаз дракона только заслезится, а не ослепнет, уверенно заявил Зверолов. – Если заслезится, значит, дракон перестанет видеть! – стоял на своём Калота. – Да нет, слезы зрению не помеха! – не уступал Зверолов, хотя обычно остерегался перечить боярину. – Чушь! Если у него хлынут слезы, ничего он видеть не будет. На что хочешь спорю! – расхрабрился Варадин, убедившись в том, что боярин на его стороне.

Мало-помалу в спор втянулась вся площадь. Одни говорили, что дракон может и слезы лить и видеть, другие – что не может. Слова перешли в крики, крики – в вопли, вопли – в махание рук, а там уж заработали кулаки, и началась такая катавасия, что боярин рассвирепел. – Тихо вы, олухи безмозглые! – рявкнул он. – Ваше дело помалкивать, старейшины без вас разберутся! Иначе для чего мне старейшины? Ну-ка, советники мои, пораскиньте мозгами и скажите, может дракон видеть, когда у него из глаз слезы льются? Не успели старейшины открыть рот, как ужасающий рёв снова потряс всю округу. Люди на площади в испуге прижались друг к другу. Боярин, старейшины и военачальники попрятались за зубцами башни и зажали уши, чтобы не слышать несмолкающего рёва, такого страшного, будто с дракона живьём сдирали шкуру. Увы! В пещере происходили дела куда ужаснее! Там погибал не дракон, там гибли дровосеки! Как это случилось? Замысел Колуна оказался плох либо дрогнула его дружина? Ни то, ни другое: дровосеки были людьми смелыми и верными, а замысел их воеводы хитёр и хорош. И всё бы, наверно, произошло так, как было задумано, если бы в решающую минуту не сплоховал дровосек по прозвищу Заячья Губа. Как вы помните, ему следовало дожидаться дракона на уступе скалы над самым входом в пещеру и оттуда дунуть перцем в единственный глаз чудища. Прекрасно. Но когда дракон, привлечённый ослиным рёвом, высунул голову, у Заячьей Губы затряслись руки, и перец попал дракону не в глаз, а в нос, в огромные его ноздри! Вот тут-то и стряслась беда: дракон чихнул! Залёгших в засаде дровосеков подхватило словно вихрем и понесло к обрыву. Дракон чихнул ещё раз и ещё, так что рухнули в пропасть даже те, кто попрятался за валунами или в дальнем кустарнике. Люди, деревья, камни, топоры – всё смешалось в одну лавину, а дракон, продолжая чихать и реветь, в ярости дробил хвостом скалы, и на дровосеков низвергался каменный поток. Однако Колун не потерял присутствия духа. С горсткой самых отчаянных храбрецов он всё же проник в пещеру, чтобы убить дракона либо с оружием в руках пасть в бою. Громоподобное "апчхи" снова отбросило дровосеков назад. Убедившись, что все их усилия напрасны, они отступили на соседнюю поляну. Там уже был кое-кто из их уцелевших товарищей. При виде Заячьей Губы Колун даже затрясся от злобы: – На куски разрублю тебя! Трус! Размазня! Предатель! – Я... я... п-п-промахнулся!.. – оправдывался тот, заикаясь. – Оставь его, – увещевали дровосеки своего разъярённого вожака. – Пускай живёт! Пускай позором расплачивается за свою трусость. Эта плата подороже, чем смерть! – Да мне-то как теперь быть? – сокрушался Колун. – Как снести насмешки Зверолова? – Скажи спасибо, что дракон чихнул и нас отбросило от пещеры, не то верная бы гибель! – утешал Колуна дровосек, у которого была сломана рука. – У него из ноздрей вылетало пламя! Мне усы спалило! Видали? Будь он трижды проклят, этот дракон! – горевал об усах другой дровосек, не замечая, что ранен в голову. – Усы-то вырастут, а вот дракона врасплох застать нам никогда больше не удастся! – не мог успокоиться Колун. – Никогда! Ох, и поиздевается надо мной Зверолов! Нет, лучше смерть! Зарубите меня! – Чем друг друга рубить, лучше Зверолову башку снести, если он посмеет насмешки строить, – сказал молодой дровосек, у которого был рассечен лоб, а рубаха разодрана в клочья. – Твоя правда! Это куда лучше! – согласился Колун. Мрачно сверкнув глазами, он топнул ногой и скомандовал: – Вперёд! Домой шагом марш! Близился полдень, когда вереница прихрамывающих, стонущих и охающих людей подошла к селению. Впереди шагал Колун в разодранной до пояса рубахе, весь в синяках и кровоподтёках, но с дерзким взглядом и гордо вздёрнутой головой. На площади у крепостных ворот дровосеки остановились. Поняв по их виду, что произошло, Калота разразился бранью и упрёками: – Скоты! Негодяи! Удрали? Струсил Колун-хвастун? – Не удрали мы, твоя милость, – попробовал втолковать ему Колун. – Сдуло нас, как ураганом. – А ума не хватило набить в карманы камней, чтобы стать потяжелее? Похвалялись ведь, что вы похитрей пастухов! – не унимался Калота. – Пошёл бы ты сам на дракона, твоя милость! У тебя небось войско есть, стражники да слуги! – разозлился Колун и, дерзко выпрямившись, крепче сжал в руке топор, готовый достойно встретить любой удар или обиду. – А крепость, болван? Кто будет крепость мою оборонять от таких, как ты, с издёвкой спросил Калота, – если я пойду на дракона с войском и слугами? – Давно бы нам снести эту проклятую крепость – да тебе на голову! Взбешённый Колун погрозил боярину топором. – Давно бы! – Бунтовщик! Вяжите его! – завопил Калота. Стражники кинулись к Колуну, но дровосеки заслонили его, давая понять, что не дадут своего вожака в обиду. Оценив положение, Гузка шепнул Калоте: – Что ты делаешь, боярин! Разве сейчас время? Не зли мужиков, они и так обозлённые из-за дракона, того и гляди, бунт поднимут. Надо с ними пока помягче. – Коли так, я удаляюсь в свой замок! – побагровел от злости Калота. Пускай мужики сами выпутываются как знают! Пускай попробуют пожить без боярина, твари неблагодарные! Гузка дёргал его за рукав, чтобы он говорил потише, но разгневанный боярин не мог утихомириться. – Скатертью дорожка! Больно ты нам нужен! – раздались голоса. Толпа угрожающе загудела. Гузка шепотком да под локоток всё-таки увёл Калоту. Военачальники последовали за своим повелителем, а старейшины, по совету всё того же хитрого Гузки, остались наблюдать за ходом событий. После ухода боярина шум на площади стал громче прежнего. – Боярин схоронился в крепости, ему всё трын-трава! – кричал Козёл. – Он там годами отсиживаться может, потому подвалы у него набиты и вяленым мясом, и зерном, и бочонками вина. А вот нам как быть, если дракон сюда двинется? Мы-то куда спрячемся? – Подадимся выше, в горы, – сказал тот дровосек, у которого был рассечен лоб. – Куда это? К орлам поближе? А воду где брать будем? Хлеб? – язвительно спросил Двухбородый и решительно заявил: – Нет! Либо мы, либо дракон! – Подожжём лес, – предложил кто-то. – Дракон и погибнет. – А что мы, углежоги, делать будем, если весь лес сгорит? – поднялся старый углежог, чёрный и весь в морщинах. – А мы, охотники? – Козопасы тоже не согласны! Козу золой не накормишь! – раздались другие голоса. Тогда шагнул вперёд один каменщик: – Давайте завалим пещеру камнями. Дракон и задохнётся! – Да он одним взмахом хвоста скалы рушит, а ты его замуровать думаешь! оборвал каменщика кто-то из дровосеков. – Тихо, вы! – цыкнул на спорящих Гузка. – От имени боярского совета предлагаю заключить с чудищем мир. – Мир?! – понеслись отовсюду удивлённые возгласы. – Да, мир! – повторил Гузка. – Это самое разумное. Будем кормить дракона, и тогда он не причинит нам вреда. Из каждых десяти коз одну – дракону, из каждых двадцати коров – одну ему же... Как боярину! – Выходит, нам теперь уже не одного, а двух бояр кормить? – негодующе закричал Колун, ещё не забывший обиды. – Двух чудищ! – поправил его Козёл. Толпа зашевелилась, поднялся ропот, гул, но Зверолов замахал своей лисьей шапкой, шум стихнул, и Главный Охотник громко, чтобы его услыхал и боярин, крикнул: – Люди! Чем сжигать лес, лучше в самом деле заключить с драконом мир! Это говорит вам не кто-нибудь, а я, Зверолов, у которого на теле десять ран от кабаньих клыков, три – от медвежьих и с десяток – от волчьих... – Жаль, они тебя совсем не задрали! – разозлился Козёл. – Люди, это он к боярину подъезжает, чтобы тот назначил его капитаном стрелков! А о том не думает, где нам взять столько коз и коров, чтобы обоих драконов прокормить! Козёл был прав, но охотники шумно поддержали Зверолова, а Гузке только того и было нужно. – Вот это умные речи! – снова вступил он в разговор; – От имени боярина предлагаю послать гонца, спросить у дракона, согласен ли он, и дело с концом! Будем жить да поживать в мире и покое. – Кто пойдёт? – обвёл толпу взглядом Варадин. Все молчали. Одни боялись идти к дракону, другие не хотели заключать с ним мир. – Кто пойдёт? – спросил Гузка. – Пускай идёт кто-нибудь из старейшин! Они поумней нас, им и идти! – крикнул Двухбородый, подмигнув односельчанам. – Для этого дела ума не требуется! Были бы ноги да здоровая глотка, чтобы дракон издали услыхал. Вон у Волопаса голос зычный, он пускай и пойдёт, неожиданно предложил Гузка. Толпа расступилась, и перед Гузкой предстал парень с короткой толстой шеей и туповатым лицом. – Ну-ка, крикни, – приказал ему Гузка. – Послушаем, умеешь ты кричать или нет. – Эхе-хе-хо-х о-о-о-о-о! – рявкнул Волопас, не ожидая дальнейших приглашений. – Эхе-хе-хо-хо-о-о-о! – повторил он, но и первый возглас убедил всех, что другой такой глотки не сыскать во всей округе. – Хватит, хватит! – взмолился Гузка, зажимая уши. – Ступай спроси у дракона, согласен ли он жить с нами в мире. Только осторожней, в пещеру не входи! Сверху окликни его, со скалы, что по другую сторону ущелья. Спроси, чего ему надо. Какую он с нас возьмёт дань. Понял? – Ага, – кивнул Волопас, подвязал покрепче свои царвули1 и с важным видом отправился вести переговоры с чудищем.

ГЛАВА ПЯТАЯ. ПЕРЕГОВОРЫ С ДРАКОНОМ. КАК СОЗРЕЛО РЕШЕНИЕ НАЧАТЬ ВОЙНУ.

Волопас точно исполнил приказание Гузки. Он пошёл не вдоль реки, а прямо к скалам, что высились на другом берегу, как раз напротив пещеры. Сверху вход в пещеру был хорошо виден, к тому же тут было вполне безопасно, потому что пещеру отделяло от скал глубокое ущелье, на дне которого шумно пенилась река. Голосистый посланец выбрал самый высокий утёс, вскарабкался на него, и над ущельем пронёсся клич: – Э-ге-ге-эй, дракон! Ты слышишь меня, да? "Да-а!" – откликнулось эхо. Волопасу и в голову не пришло, что ему отвечает эхо, он поверил, что с ним говорит сам дракон, и продолжал кричать в полный голос: – Старейшины и боярин Калота прислали меня спросить, хочешь ты жить с нами в мире, а мы за это будем платить тебе дань. "Да-а-а!" – снова донеслось из пещеры. И обрадованный Волопас прокричал: – Какую ты хочешь дань? Может, будешь есть коз? "Ко-оз!" – опять ответило эхо. – А коней? "Не-е-е!" – Ишь ты, привередничает! Коней ему не надо, а у купца ослов и верблюдов за милую душу слопал! – проворчал Волопас.

– Тебе небось теляток надо? – снова крикнул он, и эхо опять принесло утвердительный ответ. – Губа не дура! Понимает, что сладко, проклятый драконище! – пробормотал Волопас, потом набрал в лёгкие побольше воздуху, и через ущелье полетел новый вопрос: – Сколько голов тебе нужно в день? Говори! "Ри-и-и-и!" – принесло в ответ эхо. – По три в день?! – схватился за голову глупый Волопас. – Матушки мои! Волов бы ему старых скормить, чтоб подавился, так нет – ему телят подавай!.. А кого тебе – тельца или телицу? – растерянно спросил он. Долетевшее эхо прозвучало как "девицу", и Волопас, выпучив глаза, в отчаянии стал рвать на себе волосы. "Девицу?! Да мыслимое ли дело девицу отдавать на съедение? Может, я ослышался? Спрошу-ка ещё раз", – подумал он и опасливо переспросил: – Тебе и вправду, девицу подавай? "Давай..." – прокатилось эхо. – Сгинь! Пропади ты пропадом, чудище проклятое! – выругался Волопас. – Я ещё в жизни ни на одну девушку взглянуть не посмел, а он ими обедать собирается!.. Эй, дракон! Мы тебе вместо девицы по две телицы давать будем. Согласен иль нет? Вопрос доказывал, что Волопас не так уж глуп, но ответ, как и следовало ожидать, был отрицательный. Тогда Волопас пустился на хитрость: – Может, ты лучше наших старейшин слопаешь? Они жирные! Согласен на старейшин, нет? "Не-е-е!" – Вот обжора окаянный! Знает, что у старейшин мясо жилистое, старое, а у девушек – нежное, молодое. Чтоб тебе сдохнуть! – выругался парень, который только с виду был грубый, сердце-то у него было доброе. Всю обратную дорогу он думал, как быть, а потом наконец надумал: "Перескажу старейшинам, что ответил дракон, пускай они решают, как быть. Значит, так..." Он остановился, припоминая, что должен передать старейшинам. – Значит, так... одну козу, – бормотал он, загибая пальцы, чтоб не сбиться, – трёх телят и одну девушку... Каждый день! О небо! Весть о том, что дракон требует каждый день на обед козу, трёх телят и одну девушку, до смерти испугала крестьян. Все снова сбежались на площадь, поднялся крик, спор. – Девушек – ни за что! – решительно заявил Козёл. – Даже когда мы в рабстве были у туполобых, и то не покупали мир такой ценой! Девушек в жертву приносить! – Коз, телят – так и быть, но девушек – нет! – поддержал его молодой дровосек с рассечённым лбом. – Вдруг мир с драконом продлится, скажем, триста дней? Где мы возьмём триста девушек? В Петухах и без того девушек мало, многим парням приходится привозить невест Из дальних краёв. – Дракон и вправду девушек требует? – в третий и четвёртый раз спрашивал Гузка злосчастного посланца. – Разрази меня гром, если я ослышался! Своими ушами слыхал! – в третий или четвёртый раз клялся тот. – Я спросил, кого ему – тельца или телицу, а он в ответ: "Девицу, девицу!" – Это что же, дракон по-человечьи говорить умеет? – удивился Панакуди. Но Калота из окна дворца прикрикнул на него: – Да он своими ушами слышал! И не одним ухом, а двумя!.. Ведь двумя, верно? – обратился он к Волопасу. – Ты обоими ушами слышал? – Обоими, обоими! – подтвердил тот. Но Панакуди всё ещё сомневался: – Да у тебя небось уши немытые! Калота опять оборвал старика: – Это не помеха! По себе знаю! – И, обращаясь ко всем, продолжал: – Слово за вами, мужики! Думайте и решайте. У меня во дворце ни одной девушки нет. – А дочка твоя, боярышня Анна-Мария-Лизекалота? – спросил Колун. – Моя дочка уже сосватана за боярина из Нижнего Брода, она в счёт не идёт! – ответил Калота, злобно сверкнув глазами. – Опять хитрит, изворачивается! – поднялся ропот, но открыто возразить боярину никто не посмел. Только Двухбородый троекратно выругался: – Кабан толстобрюхий, кабан толстобрюхий, кабан толстобрюхий! – А ну, утихомирьте-ка их! – крикнул Калота стражникам. – Распустили языки! И хотя Гузка подавал ему знаки – мол, предоставь всё мне, твоя милость, я уломаю мужиков, – он грозился и орал. Стелуд затрубил в боевой рог, остальные стражники натянули тетиву луков, прицелились, и тишина на площади восстановилась. Тогда заговорил Панакуди. – Предлагаю перегородить реку! – крикнул он. – Вода подымется и затопит дракона... – Не годится! – раздался голос Калоты. – Не годится! Если вы запрудите реку, что станет с моими водяными мельницами? Вам же самим негде будет пшеницу молоть. С голоду околеете! Не понимаете, что ли? – Была б пшеница, она и немолотая хороша – вари да ешь! – заметил кто-то. – Пшеницы не будет – желудями прокормимся! – поддержал его другой. Но Калота находил новые увёртки. – Вы ещё, того и гляди, сено жрать начнёте! Нет, не позволю я вам жёлуди есть, чтобы потом не говорили, будто при боярине Калоте люди желудями кормились, как дикие свиньи. – Лучше пусть нас дракон съест! – не упустил случая подлизаться к боярину Гузка. – Ясное дело, лучше! – поддержали Гузку остальные старейшины. – Губить мельницы нельзя. – Оттого у них о мельницах забота, что там денежки боярина Калоты! – под смех толпы выкрикнул Панакуди. – Что? Что ты там сказал про Калоту? Под грозным взглядом боярина смех разом прекратился. – Не про Калоту, а про охоту, твоя милость, – ловко отговорился Панакуди. – Какую охоту? – Да на зайцев. Любил я в молодости на зайцев охотиться. – Кривишь душой, Панакуди, – с укоризной поглядел на него Колун. – Не душой я кривлю, а языком мелю, – ответил Панакуди. – Чего ещё делать остаётся? – Думать, как быть! У всех у нас невесты есть, дочери или жёны! – Так защищайте их, на то вы и мужчины! Слова Панакуди подбодрили крестьян, и понеслись выкрики: – Не отдадим дракону девушек! – Лучше пойдём на него войной! – Как нам без жён на свете жить? Шум всё усиливался. – Кто нам детей будет родить? – Кто будет в поле жать? – Кто прясть будет? – Огороды копать? – Кто будет нас утром обувать, вечером разувать?

– Кто будет на стол подавать? – Пол подметать? – Бельё стирать? И много-много вопросов посыпалось градом, пока не слились в общий возглас: – Не-е-ет! Не отдадим дракону девушек! Не отдадим! – Но это означает войну! – пытался перекричать шум Гузка. На что тут же последовал дружный ответ: – Война так война! – Ну, дело ваше! – махнул Калота рукой. – Воюйте, коли есть охота. Но кто поведёт вас в бой? Крестьяне переглянулись. Одни потупили глаза, другие попятились... – Я вижу, желающих повести дружину среди вас нету? – Гузка окинул площадь насмешливым взглядом. – Вчера спорили, кто пойдёт первым, а теперь?.. – Я уже попытал счастья! – отозвался Колун и, содрав с себя рубаху, показал кровоточащие раны. – Где Зверолов? Где Главный Охотник? – закричал Козёл. – Ведь он хотел вчера пойти на дракона? – Зверолов! Где Зверолов? Найти Зверолова! – раздались и другие голоса, и вскоре уже вся толпа хором звала: – Зве-ро-лов! Зве-ро-лов! В самом деле, где же находился в это время Главный Охотник? Прятался за чужими спинами или сидел в какой-нибудь хижине по соседству, ожидая, чем окончится сходка, – этого мы не знаем, но в ответ на многоголосый зов он вышел на площадь. – Я здесь! – крикнул он, гордо сверкнув очами. – Поведёшь своих охотников на дракона? – спросил его Гузка. Немного подумав, Зверолов тряхнул головой и сказал: – Поведу! – И повторил ещё раз: – Поведу! Но я ставлю два условия. Если вернусь живым, ты, боярин, наградишь меня так, чтобы я и в старости жил припеваючи. Это первое. И второе: из тех девушек, что я спасу, двух отдадите мне в награду за храбрость. Одна мне будет женой, другая – её служанкой. При этих словах крестьяне помрачнели, а девушки оживились. Они пошушукались, сбившись в кружок, а потом одна из них, самая видная и пригожая девушка во всём селении, по имени Джонда, выступила вперёд и сказала: – Мы, девушки, согласны! Но при одном условии: ты должен обеим своим избранницам принести по ожерелью. – По два, даже по три ожерелья принесу! – хвастливо пообещал Главный Охотник. – И не только им, а всем женщинам нашего селения! – Погоди, выслушай меня до конца, храбрый Зверолов, – продолжала Джонда. Ожерелья должны быть не из ракушек или ореховой скорлупы, а из когтей трёхголового чудища. Воротишься с такими ожерельями – выбирай любую из нас. Каждая согласится стать тебе женой или жене твоей – служанкой. – Умница, девушка! – похвалил её Панакуди. Толпа одобрительно зашумела, а Зверолов поспешил согласиться: – По рукам! Будут вам ожерелья из драконовых когтей! Потом обернулся к своим охотникам и скомандовал: – Охотники, ко мне!

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ПОХОД ЗВЕРОЛОВА. КАК ОН НАЧАЛСЯ...

Все расступились, пропуская охотников, и вскоре Зверолова окружила сотня мужчин, вооружённых кривыми ножами и луками, с колчанами у пояса, в шапках из звериных шкур. – Клещи с собой захватите! – было первым распоряжением Главного Охотника. – Чтобы сдирать когти с драконовых лап! И верёвки захватите тоже, чтобы нанизать когти, я обещал всем женщинам селения по два ожерелья из драконовых когтей. – А хватит у него когтей на всех? – спросил один из охотников. – Не хватит когтей – из зубов ожерелья наделаем! – ответил Зверолов, сердито топнув ногой. – Слава Зверолову! Слава! – раздались громкие возгласы. Кричали и Калота, и Варадин, и Кутура, и даже боярские военачальники. Молчали лишь пастухи и дровосеки, молчали и неодобрительно покачивали головой Козёл, Двухбородый и Панакуди. – Хвали сон, когда сбудется! – не выдержав, сказал старик. Само собой, эти мелочи остались незамеченными. Зверолов продолжал отдавать всё новые приказания и распоряжения, а потом начался боевой смотр отряда. Охотники проходили перед своим вожаком, а он осматривал луки, ножи, стрелы, проверял, крепки ли ремни, достаточно ли сала и овсяных лепёшек в торбах. Если оружие и снаряжение оказывались в порядке, голос его звучал ласково, если нет – угрожающе: – Оперение у стрелы поправить!.. Остриё не наточено!.. Почему стрела ореховая, нужны кизиловые! И негодные стрелы он с треском переламывал пополам. – Эта годится – проходи! – продолжалась проверка. – И эта тоже. У этой наконечник ржавый! Болван! Продери на точильном камне и в другой раз помни: стрелы надо смазывать медвежьим жиром. Так один за другим прошли перед Звероловом его воины. Пора было строиться в походную колонну. – Станови-и-ись! – гаркнул Зверолов, и не успел голос его удариться о крепостную стену и отозваться эхом, как охотники уже стояли ровным, в ниточку, строем. – Руку на колчан кла-ди! Вторая команда была выполнена так же чётко. – Стрелу выни-май! Раздалось грозное шипение, и у каждого в руке появилась стрела. – Тетиву натя-ни! – последовала новая команда. И теперь в руках у охотников появились грозные луки, готовые послать смертоносные стрелы в любую цель, какую укажет Зверолов. – Смир-р-р-но! Охотники словно окаменели, и на глазах крестьян, у которых перехватило дыхание при виде столь мудрёных боевых приёмов, Зверолов твёрдым шагом подошёл к боярину, поднял над головой меч и воскликнул: – Главный Охотник имеет честь явиться перед твоей милостью! Моя дружина готова сразиться с драконом для прославления твоего боярского имени! – Ах, подлец! – послышались в толпе негодующие голоса. – Подмазывается к Калоте! Польщённый оказанными ему почестями, боярин заулыбался. – Вперёд, на дракона! – крикнул он и зачем-то тоже выхватил из ножен свой меч. – Ре-ре-рее-е-ей! – раздался в ответ боевой клич охотников. – Шагом марш! – отдал приказ Зверолов. Охотничья дружина двинулась вслед за своим предводителем, и снова полетела над площадью боевая песня. Только вместо "Трам-там-там, тарарам!" охотники заканчивали песню своим боевым кличем: Рере-ре-ей, рере-ре-ей! Рере-ре-ей, рере-е-ей! Так начался поход Зверолова, доблестного предводителя охотников, с десяток раз раненного клыками диких кабанов, трижды – медвежьими и много раз волчьими.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. КАК ПРОХОДИЛ И, ГЛАВНОЕ, ЧЕМ ЗАКОНЧИЛСЯ ПОХОД ЗВЕРОЛОВА.

Охотничья дружина строем направилась через лес, но не прямиком к пещере дракона. Зверолов повёл своих людей к скалам на другой стороне ущелья. Вслед за охотниками потянулись многие жители селения: пастухи, рыбаки, кузнец. Даже старики и дети увязались за дружиной – всем хотелось своими глазами увидеть, что произойдёт. – Эй, Зверолов, пещера-то вовсе не в той стороне! – крикнул один из пастухов, решив, что Главный Охотник сбился с дороги. – Во-первых, я тебе не Зверолов, а воевода! – оборвал его тот. – А что касается пещеры и дракона, так это не твоего ума дело, на то есть воевода и военный совет! Пастух смущённо умолк, но Зверолов продолжал отчитывать его: – Отвечай; "Так точно, воевода!" – приказал он, грозно глядя на пастуха. – Так точно, воевода! – покорно повторил тот. – Это тебе не коз пасти, – не унимался Зверолов. – С охотником разговариваешь! После этого небольшого столкновения уже ничто больше не мешало дружине, и вскоре она подошла к тем скалам, что высились против пещеры, где обитал дракон. С этого самого места Волопас вёл утром переговоры с чудищем. – Готовьсь! – крикнул Зверолов, завидя вход в пещеру. – Зале-е-ечь! Охотники рассыпались цепью и залегли. Остался стоять только Зверолов. Он сдвинул набекрень свою лохматую шапку из лисьего меха, горделиво огляделся и только тут заметил пёструю толпу зевак и сочувствующих, которые гомонили поодаль, на другом конце луга. Он даже разинул рот от удивления. Толпа была куда многочисленнее его рати, и с каждой секундой по дорожкам, тропинкам, пробиваясь сквозь заросли, прибывало всё больше людей. Не веря себе, он протёр глаза, потом зажмурился, потом опять вытаращил глаза, хотел что-то сказать, но вдруг прикусил язык и погрузился в размышление. В голове у него начал складываться новый план, грандиознее и заманчивей прежнего. Он подумал о том, что может повести за собой не только охотников. Наступила долгожданная минута: он станет наконец первым человеком во всей округе. Разве посмеет кто тягаться со славным героем, победителем трёхголового чудища? Зверолов снова зажмурился, будто ослеплённый блеском своей будущей славы, перевёл дух и на этот раз негромко, но зато внушительно произнёс: – Люди! Я благодарен вам за доверие. Вы хотите разделить с нами радость победы. Я разрешаю вам это. Слушайте мои команды, исполняйте их, тогда мы будем потом вместе праздновать победу. Копьеносцы, ожидайте моего знака. Кузнец и рыбаки – в засаду! Детям залечь в кустарники! Старикам спрятаться за деревья! Трубач, труби в боевой рог! Все стали по местам, звуки боевого рога полетели над чащей, вызывая на бой невидимого врага. – В пещеру цель-ся! – прозвучала заключительная команда, и на пещеру нацелилось больше ста хорошо отточенных, смазанных медвежьим жиром стрел. Прошло довольно много времени. Эхо, вспугнутое голосом Главного Охотника, успело раз десять прокатиться по ущелью, а чудище всё не показывалось. Эхо смолкло, наступила тишина, чудище по-прежнему не подавало признаков жизни. Охотники держали луки натянутыми, что было совсем не легко. Ведь луки, как известно, делаются из корней кизилового дерева, вдобавок хорошо высушенных. А дракон не вылезал и не вылезал из своего логова. – Долго мы будем дожидаться? – не выдержал наконец охотник по прозвищу Опалённые Брови. – Что за дурацкие вопросы? – огрызнулся Зверолов. – Рано или поздно он высунется. Солнце стало клониться к закату, тени от копий стали вдвое длинней, чем сами копья, а дракон всё не показывался. – Зря только глаза таращим! Нету там никакого дракона! – снова подал голос Опалённые Брови. – Неприятель в панике, потому и не вылезает, – объяснил Зверолов. – Да он, может, и вовсе не вылезет! – сказал Колун. Пересилив стыд, он тоже притащился сюда. – Верные слова! Дракон будет отлёживаться себе в пещере, а нам так и держать луки наготове? – спросил кто-то из охотников. – Ладно! – нехотя согласился Зверолов. – Давайте сообща подумаем, как быть дальше. Ну, говорите, – предложил он всем высказать своё мнение. – Я думал, всё по-иному будет, – первым заговорил Колун. – Набросимся все разом на чудище – кто с топором, кто с луком или дубиной – и прикончим его... А мы застряли тут, и ни тпру ни ну... – Сразу видно неуча дровосека! – разозлился Зверолов. – Ничего в ратном деле не смыслит, а туда же лезет! Сказать стыдно – топорами да дубинами советует воевать! Так уж давно никто не воюет! – Зверолов всё больше наливался злобой. – Так дикари воевали, пока люди стрел не придумали. – Известное дело! – поддержали его охотники. – Стрела в руках настоящего воина – непобедимое оружие! – начал бахвалиться Главный Охотник. – Я как-то раз выстрелил в кабана, и представляете – стрела вошла ниже хвоста, а острие вышло через ноздри! Оказался он у меня точно на вертеле, я его так на костре и изжарил... – Одно дело – кабан, другое – дракон, – возразил ему дровосек с рассечённым лбом. – Кто-кто, а я-то уж знаю, с чем его едят. – Ага, вы, дровосеки, его поперчить пробовали, да переперчили... язвительно бросил Зверолов. – Слушайте, хватит вам спорить и друг дружку на смех поднимать! – сказал тут один из пастухов. – Хотите, я выманю дракона из пещеры? – А что? Выманивай! – согласился Зверолов. Пастух подошёл к краю пропасти и начал жалобно блеять – точь-в-точь как овца, у которой отняли ягнёночка. И тут из пещеры донёсся треск, похожий на треск ломающихся сучьев, потом сиплый хрип, который становился всё громче, превратился в рык, рык – в рёв, и вот наконец голова чудища высунулась из пещеры. – Вылезает! – закричал кто-то из копьеносцев и плюхнулся от страха на землю. – О небо, спаси нас! – раздались испуганные возгласы. – Луки! Стрелы! Быстрей! – крикнул Зверолов. – Стреляй! Разом натянулись тетивы целой сотни луков, и сотни стрел со свистом и жужжанием полетела в страшное чудище. Но только коснулись его, сразу отлетели и попадали наземь, погнутые и переломанные. Пастух первый заметил это. – Зря стараетесь, братцы! – крикнул он. – Стрелы ломаются о его чешую, как соломинки! Стойте, не тратьте зря стрелы! – Значит, чешуя непробиваемая! – призадумался Зверолов. – Вот в чём загвоздка! Выходит, надо с него чешую содрать. Все изумлённо уставились на него. – Это как же? – спросил кузнец. – Освежевать что ль? – Зачем свежевать? – Зверолову вдруг пришла в голову новая мысль: – Можно ошпарить! – Увидев, что никто ничего не понимает, он начал горячо объяснять: – Если дракона ошпарить, чешуя сама с него слезет. Тогда и стрелы не будут отскакивать. А когда сто стрел из ста луков вонзятся ему в брюхо – несдобровать бедняге! Остаётся, значит, ошпарить дракона, и дело с концом. – Как же это сделать, воевода? – спросил пастух. – Говори, приказывай! – Как сделать? А очень просто! – в восторге от своей выдумки ответил Зверолов. – Женщины вскипятят сто котлов воды, мужчины перетаскают котлы к пещере, рыбаки накинут на дракона сети, чтобы не ушёл, тогда надо окатить его кипятком и... – ...и пожалуйста, получайте дракона, вареного-пареного! – прыснул Колун. – Ты, воевода, нанижешь его на стрелу, а мы изжарим на костре. Что скажете, рыбаки? – Дело стоящее, – отозвался Главный Рыбак. – Только прежде пусть воевода покажет нам, как дракона рыбацкой сетью поймать. – Я охотник, а не рыбак! – сердито топнул ногой Зверолов. – Дурак ты, воевода, если хочешь знать! – не сдержался тут молодой пастух. – Дурак, каких свет не видывал. Дракона ошпарить собрался! На костре жарить! Ха-ха-ха-ха! – Ха-ха-ха! – покатились со смеху дровосеки, за ними копьеносцы и рыбаки, а потом исподтишка захихикали и охотники. – Хе-хе-хе, – смеялись дети в кустарнике. – Хо-хо-хо! – давились от смеха старики. Зверолов побелел от злости. – Не сметь! – взвизгнул он. – Невыполнение боевого приказа! Бунт! В эту минуту раздался громоподобный рёв. Ревел дракон. Охотники решили, что он идёт на них, и опрометью кинулись вместе со своим воеводой назад, в селение. На лугу остались только те, кто увязался за бравой охотничьей дружиной, среди них – Главный Дровосек, Колун. – Э-э-эй! Куда? – крикнул Колун вслед улепётывавшему Зверолову. – А обещанные ожерелья как же? Э-э-эй! Но Главный Охотник даже головы не повернул.