Текст книги "Возвращение инженера Гарина (СИ)"

Автор книги: Николай Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Давыдов Николай Евгеньевич
Возвращение инженера Гарина

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИНЖЕНЕРА ГАРИНА

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

Москва 13 мая 1925 года.

Придвинув к себе свежий номер «Правды» Алексей Семенович Хлынов бледнокожий русоволосый мужчина лет тридцати пяти пробежал глазами заметку о самоубийстве Бориса Савинкова.

– Н-да, – задумчиво произнес Хлынов, – дела... Значит именно седьмого числа Савинков и свел счеты с жизнью?

– Да. Шесть дней назад, – ответил Рубен Павлович Катанян коренастый коротко стриженный смуглый южанин лет на десять старше Хлынова.

Хлынов сложил газету.

– Неужели вот так просто взял и выпрыгнул из окна?

– Ну да. Вот так просто взял и просто выпрыгнул. Из окна. Воспользовался тем, что охрана зазевалась, а на окнах в комнате не было решеток, наше упущение, наше, вышиб стекла и бросился вниз с пятого этажа. Сам понимаешь Алексей, разбился, насмерть.

Хлынов задумчиво погладил свою аккуратную бородку, глядя на Рубена Катаняна.

– Даже как-то не вериться. Мои слова, конечно, могут прозвучать цинично и не к месту, но какая-то слишком банальная смерть для "короля террора", "грозы тиранов" и кандидата в очередные "наполеоны". Я почему-то всегда думал, что человек с такими безмерными амбициями и самомнением как Борис Савинков не покончит жизнь заурядным самоубийством.

– Ты думал так, потому что плохо его знал. Ты с ним встречался, кажется?

– Встречался. Один раз. В 17-ом. Летом. Приезжал к нам в полк на фронт, агитировать за наступление.

– Ну вот. А я с Савинковым пятнадцать лет назад в одной австрийской тюрьме сидел, камеры у нас были по соседству. И в Италию через Германию и Швейцарию вместе бежали. Так что постранствовали мы с ним тогда по Европе. И за это время я его неплохо узнал. Как ты, верно, сказал у Савинкова, были наполеоновские амбиции, непомерное самомнение, святая уверенность в собственном великом предназначении. Знал бы ты, как с ним было нелегко. Отчаянной храбрости был человек, не колеблясь ни минуты, рискуя жизнью, мог прийти на помощь и вместе с тем постоянно требовал подчинения, давил авторитетом. Ну а то, что я ему не повиновался, злило его невероятно. Так что расстались мы с ним в Венеции не самым лучшим образом. А во время Мировой войны под Верденом он лез в самое пекло. Ну, ты, наверное, сам мог убедиться в том, что Савинков был далеко не трус.

– Да верно. Не трус. Помню, солдаты в нашем полку были злы как черти и чуть на штыки его не подняли, когда он заикнулся о войне до победного конца, о священном долге перед союзниками. А он ничего себя вел, храбрец. В итоге, конечно, ретировался, жить то хочется, быть растерзанным на куски мало приятного, незадолго перед тем в соседнем полку одного наивного адвоката, из Петрограда солдаты насмерть забили. Тоже агитировать приехал за войну до победного конца, не понял куда попал и кто вокруг и вовремя не сбежал. Савинков оказался умней и сделал ноги. Но даже отступал он с чувством собственного достоинства и с высоко поднятой головой.

Катанян слегка улыбнулся в усы.

– Это он умел, убегать с высоко поднятой головой. Но отличительной чертой его характера было все-таки, то, что он был абсолютно уверен в том, что ни кто иной, как он Борис Савинков "гроза тиранов" самим провидением предназначен на роль спасителя России и на роль вождя. С самого 17-го года он истово верил в то, что народ пойдет за ним, что мужик, обманутый, как он считал, большевиками, прозреет и призовет его как избавителя. Он верил в это как в аксиому. И на этом, то его и подловили. Он то и шел в прошлом году в СССР для того что бы встать во главе мощного антибольшевистского движения и возглавить всеобщее восстание против советской власти. А вот когда его арестовали, когда он понял что бежал за миражами, за призраками, за болотными огоньками. Когда понял, что нет никакого антибольшевистского движения, что мужику, грубо говоря, плевать на него. Когда понял, что все было напрасно, что все годы борьбы коту под хвост, что не быть ему новым Наполеоном, вот тогда-то он и сдулся "король террора", железный Борис Савинков. Вот тогда то земля и ушла у него из под ног. Жизнь потеряла смысл. Я когда с ним встречался в последний раз, то заметил в его глазах что-то мутное и предупредил тех, кто надзирал за Савинковым, что б были бдительны, смотрели за ним в оба. Но не послушали, не проследили...

Хлынов посмотрел на Катаняна.

– Тебе его жаль Рубен?

Катанян передернул плечами.

– Мне жаль Алесей, что человек с такой изумительной энергией, с такими прекрасными задатками потратил свою жизнь на ерунду. Он мог бы стать настоящим революционером (мог, мог!), бесстрашным воином, отважным путешественником, неплохим писателем в конце то концов! А вместо этого получился "король террора" и очередной неудачливый кандидат в "наполеончики". И как закономерный итог бездарно прожитой жизни банальное самоубийство.

– Все так, – кивнул Хлынов, – Вот только боюсь на Западе, никто не поверит в то, что Савинков сам выпрыгнул из окна. Там с пеной у рта будут доказывать, что это мы выкинули его. Ох, представляю, какие крики поднимутся вскоре за границей. Нас будут обвинять во всех смертных грехах!

Катанян криво усмехнулся.

– Знаешь Алексей, смерть Савинкова это как раз тот случай, когда мне и не только мне абсолютно безразлично кто и что будет говорить о нас – там! У нас сейчас есть дела и поважнее чем препирательства из-за смерти очередного авантюриста. И я собственно вот для чего тебя пригласил...

Рубен Катанян, руководитель ИНО (Иностранного отдела) ОГПУ, проще говоря, внешней разведки, протянул Алексею Хлынову профессиональному физику и кадровому разведчику сложенный лист бумаги.

– Вот ознакомься. Это письмо. Позавчера получили, по дипломатической почте. Думаю, тебе будет интересно.

Хлынов взял письмо и, развернув его, вдумчиво перечитал написанное.

Письмо было написано размашистым и крайне неразборчивым почерком, похоже, писавший был то ли в изрядном подпитии, то ли в сильном волнении. Некоторые слова были просто непонятны но, тем не менее, общий смысл написанного был вполне ясен.

С некоторым изумлением Алексей Хлынов понял, что автор послания был ему знаком. Звали его Налымов Василий Алексеевич, бывший царский офицер, бывший командир серебряной роты Семеновского полка, бывший полковник. Когда-то в иной жизни, еще до революции, в 15-ом году во время Мировой войны они вместе отступали из Галиции.

В своем письме Налымов рассказывал о том, как в начале 23-го года, будучи уже в эмиграции в силу сложившихся обстоятельств (Налымов не уточнял, что это были за обстоятельства) он поддался на уговоры своего знакомого врангелевского генерала Кирилла Субботина и завербовался в так называемый охранный корпус, гвардию Золотого Острова, острова в Тихом океане захваченного небезызвестным инженером Петром Гариным. Корпус этот набирался среди бывших белогвардейцев и, несмотря на то, что Налымов всегда подчеркнуто, чурался политики, а отличительной чертой офицеров Охранного корпуса был воинствующий антибольшевизм, Налымова, тем не менее, приняли на Золотом Острове без лишних расспросов.

Далее Налымов вкратце повествовал о своем пребывании на Золотом Острове. Описывал попытки Гарина пробиться сквозь толщу земли к Оливиновому поясу, к его несметным золотым залежам. (Это сейчас была ясна абсурдность авантюристичной затеи Гарина, никакого Оливинового пояса не существует в природе, научный факт, но тогда в 23-ем все было более чем серьезно, с весьма убедительными научными выкладками.) Описывал бой с американской эскадрой, когда после гибели флагмана разрезанного на куски гиперболоидом остальные семь кораблей решив не испытывать судьбу моментально ретировались в открытое море подальше от опасного острова. Рассказал о фактическом бегстве с острова Гарина и его любовницы Зои Монроз – поняв, что нет никакого Оливинового пояса и неоткуда взять обещанное всем золото, Гарин на знаменитой "Аризоне" отправился в Соединенные Штаты, что бы хоть как-то договориться с американской элитой. Рассказал о восстании на Золотом Острове в ночь с 23-го на 24-ое июня, организованном Шельгой, о штурме и разграблении "Золотого дворца", резиденции Гарина, об уничтожении шахт, и так уже никому не нужных, о подходе кораблей американской эскадры, экстренно вызванной мультимиллионером Роллингом, о разрушении гиперболоидов, когда поняв, что остров не удержать Шельга решил уничтожить страшное изобретение Гарина, что бы оно не досталось американцам. Не превратилось в страшное оружие, в руках воротил с Уолл-стрит.

Все это было давно известно, известно всему миру. Авантюра инженера Гарина, события на Золотом Острове в Тихом океане, пиратские рейды "Аризоны" от Австралии до самого Чили, неудавшийся государственный переворот, в США затеянный Гариным после провала попытки примирения с американской бизнес элитой, все это было самой обсуждаемой темой в мире летом 23-го года. Так что ничего особо сенсационно-нового в этой части своего письма Налымов не сообщал. Но вот дальше, дальше...

Дальше Налымов сообщал то, что не было никому известно, может кроме небольшой группы людей и что могло стать настоящей сенсацией.

Налымов написал о том, что поздно вечером 24-го июня уже после подхода эскадры, не желая участвовать в кровопролитии и прячась на берегу как от восставших рабочих с шахт, так и от гвардейцев Субботина, он уснул под перевернутой лодкой и рано утром, перед рассветом проснувшись, стал свидетелем прелюбопытнейшей сцены. На берегу показалось трое мужчин, двоих из них Налымов не узнал, а третий, несмотря на сумерки, был опознан им как некий капитан Аркадий Теплов. Незамеченный и к счастью, этими тремя Налымов увидел как они вынесли на пляж какой-то продолговатый предмет, в котором, несмотря на предрассветную мглу, он узнал связанного по рукам и ногам человека. Кем был этот человек, Налымов сказать не мог. Но он хорошо запомнил как после того как человека положили на песок у кромки воды, Теплов пнул его ногой и с явной ненавистью в голосе произнес что-то вроде "сволочь краснопузая". Один из двоих неизвестных остановил Теплова, сказав, что деньги заплачены не за труп, а за то, что бы доставить пленника адресату живым, целым и невредимым. После этого троица погрузила пленника в небольшую лодку, ранее незамеченную Налымовым и отплыла в море, скрывшись в рассветных сумерках.

Днем Налымов выбрался из своего убежища и вскоре отплыл с партией рабочих на американском линейном корабле в Соединенные Штаты. Все.

Все!

Впрочем, нет, не совсем. Внизу была приписка о том, что писано собственноручно двадцать пятого апреля 1925 года. То есть две с половиной недели тому назад.

И вот это действительно было все.

Хлынов в задумчивости поглядел на Катаняна.

– Что скажешь? – спросил тот.

– Шельга! – выпалил Хлынов.

Катанян кивнул.

– Да! Есть такая вероятность!

Василий Витальевич Шельга. Земляк Алексея Семеновича Хлынова, оба родились в Ярославле. Сотрудник ИНО ОГПУ. Один из главных героев эпопеи с Гиперболоидом, которому принадлежала немаловажная роль в срыве преступных планов Петра Гарина. По личному заданию товарища Дзержинского он преследовал Гарина сначала в Петрограде, затем во Франции в Париже. Едва избежал смерти, был похищен Гариным и Альфредом Роллингом из парижского госпиталя и увезен на "Аризоне" на Золотой Остров в Тихом океане. Один среди врагов он сумел поднять рабочих в шахтах на восстание и захватил гиперболоиды. Когда же к острову подошли корабли американской военной эскадры, крейсировавшие неподалеку он, не желая отдавать страшное оружие в руки "акул" с Уолл-стрит отдал приказ взорвать все гиперболоиды, что и было исполнено. А потом... А вот что было с Шельгой потом, вот уже на протяжении почти двух лет оставалось тайной.

Как известно после того как в самый разгар восстания ночью семь американских линейных кораблей подошли к острову и после того как гиперболоиды были уничтожены, американский контр-адмирал Стивенс, командовавший эскадрой, хоть и был раздосадован тем, что гиперболоиды для него потеряны, не отличаясь вместе с тем особой воинственностью, он служил в штабе ВМФ и был скорее дипломатом, чем военным, решил не обострять и без того взрывоопасную обстановку на Золотом острове где продолжались бои, вступил в переговоры с восставшими рабочими. По итогам переговоров между Стивенсом, Шельгой и Роллингом выступавшим от имени гвардейцев Золотого острова, боевые действия прекращались, обе противоборствующие стороны складывали оружие, взамен контр-адмирал давал слово что ни к кому из восставших не будут применяться какие-либо репрессии и обязывался доставить всех кто был на острове в САСШ откуда каждый желающий мог отправиться в любую страну мира. Роллинг же весьма довольный развитием событий, Гарин с его безумными идеями сгинул в океане, Оливиновый пояс оказался мифом, "Золотой стандарт" устоял, расщедрился до того что обещал каждому рабочему выплату определенной суммы денег и так же обещал оплатить всем поездку из Америки домой. К чести Стивенса и как это и не удивительно Роллинга все обещания были выполнены, все рабочие, оставшиеся в живых к моменту начала переговоров, получили причитающиеся деньги и были переправлены в ту страну, в которую пожелали уехать, даже те, кто выразил желание выехать в СССР. Все, кроме Шельги.

Василия Шельги не было ни на одном из линейных кораблей, вошедших в гавань Сан-Франциско летом 1923-го года.

Более того по показаниям рабочих перебравшихся в СССР выходило что Шельга и не садился на корабли с остальными рабочими.

После тщательного расследования получалось, что никто больше и не видел Шельгу после переговоров.

Шельга исчез.

И Стивенс и Роллинг клятвенно уверяли, что понятия не имеют, куда подевался Шельга после переговоров. По их словам выходило, что последний раз Шельгу видели поздно ночью с 24-го на 25-ое июня в районе гигантского Золотого дворца, резиденции пропавшего Гарина, где Шельга и исчез. Если контр-адмирал и мультимиллионер и лгали, то уличить их в этом было практически невозможно. Тем более что и рабочие давали примерно такие же показания – Шельга затерялся где-то в районе Золотого дворца колоссального здания выстроенного в северо-восточной части острова.

С Шельгой могло произойти все что угодно в том хаосе, что царил в тот момент на Золотом острове. Его могли убить американцы, взбешенные тем, что он уничтожил гиперболоиды, могли даже за спиной Стивенса, его могли убить по приказу Яна Чермака, губернатора острова, его могли убить бесноватые гвардейцы генерала Субботина, его мог убить или даже похитить и сам Роллинг. Он мог просто стать жертвой шальной пули, жертвой несчастного случая. Да все что угодно могло произойти с ним во мраке ночи!

Короче говоря, вариантов было множество.

Тщательное расследование, проведенное по личному указанию Дзержинского, не дало никаких результатов.

Судьба Василия Шельги оставалось неизвестной.

Возможно вплоть до того самого момента как в ИНО ОГПУ не пришло письмо от бывшего царского полковника Василия Налымова.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

Нью-Йорк 15 мая день.

Альфред Роллинг неторопливо прошелся по рабочему кабинету, нервно потирая свои короткие пальцы и возбужденно раздувая ноздри мясистого носа.

"Химический король" один из богатейших людей Соединенных Штатов пребывал в крайнем волнении, и даже не скрывал этого, что случалось с ним нечасто.

Остановившись, он тяжелым взглядом окинул Роберта Мак-Линнея сидевшего в низком мягком кресле, второго человека в "Анилин Роллинг" и своего верного помощника, единственного человека на свете которому он доверял почти как самому себе.

– Это точная информация? – спросил Роллинг.

– К сожалению да, – ответил Мак-Линней, – Это правда. Действительно убит. В ночь с 13-го на 14-ое пропал, поздно вечером 14-го был обнаружен мертвым в окрестностях Варшавы. Вдова уже опознала труп.

– Вдова, – поморщился Роллинг, – вдова!

Одним этим своим восклицанием Роллинг выказал все свое отношение к женщинам. История с Зоей Монроз, бывшей его любовницей которую он искренне полюбил, и которая предала его ради выскочки и авантюриста Гарина, сильно подкосила мультимиллионера, и он до сих пор не мог успокоиться, превратив ненависть к Зое сгинувшей где-то в Тихом океане в неприязнь ко всем представительницам слабой половины человечества. За те два года, что прошли с момента возвращения Роллинга с Золотого острова, ни одна женщина не могла похвастаться близкими отношениями с химическим королем, хотя претендентки и были, а уж что б допустить какую-нибудь "юбку" близко к своим делам об этом и речи не могло быть.

– Проклятье! – тряхнул головой Роллинг, – Морлендер, Морлендер! Я так рассчитывал на его поддержку при голосовании о займе! Ну, какого черта, зачем он потащился в Варшаву?!

– Польский заем, – напомнил Мак-Линней.

– Польский заем! – фыркнул Роллинг, – Да на кону стояли такие деньги по сравнению, с которыми этот польский заем жалкие гроши! Заем Советам вот настоящие деньги! Россия, Советский Союз, вот где нужно сейчас делать дело! Это вам не голозадая шляхта и у которой за душой нет ничего кроме спеси и таких же голозадых предков, Россия это нефть, золото, алмазы! Да вся "Таблица Менделеева" черт побери! Ах, Джеремия, Джеремия! Я же просил его никуда не отлучаться из Америки до дня голосования! Нет, отправился в Польшу!

– Жена уговорила.

Роллинг в задумчивости посмотрел в потолок.

– Жена...

Он перевел взгляд на Мак-Линнея.

– Что известно насчет убийства? – спросил он, – Есть уже какие-нибудь версии?

– Никакой конкретики еще нет, слишком мало времени прошло. Отправился на обычную вечернюю пешую прогулку, с которой не вернулся. Спустя сутки обнаружен мертвым в лесу.

– Как убит?

– Ножом в спину. Как сообщают прямо в сердце одним ударом. Повторяюсь, конкретного еще ничего нет. Правда есть одна деталь относящаяся правда не к самому убийству, а ко времени предшествовавшему ему.

– Говори.

– Мой человек в окружении Морлендера, – нос Роллинга дернулся, и Мак-Линней поспешно уточнил. – Точнее наш человек, которому мы платим за то что бы, он передавал нам информацию, сообщил мне по радио, что буквально за пару дней до убийства Джеремии Морлендера в округе вовсю муссировались слухи о том, что в лесах, примыкавших к предместью Варшавы, где остановился американский мультимиллионер с семьей объявились большевистские агенты из Советской России.

– Понятно, – протянул Роллинг, несколько раз качнувшись вперед назад с носка на пятку, – И эти большевистские агенты и убили американского мультимиллионера Джеремию Морлендера. Вот значит, откуда ветер дует.

– Но ни о чем подобном речи еще нет, – поспешил заметить Мак-Линней.

– Не беспокойся, будет. Зря, что ли болтали о большевистских агентах, рыскающих с ножами по лесам!

– Но поверят ли люди в то, что именно русские убили американского промышленника, как известно выступающего за предоставление займа Советам как раз тогда когда большевикам так нужны деньги?

– Брось Роберт ты же не хуже меня знаешь, что наши бараны те, что гуляют по улицам, – Роллинг презрительно ткнул пальцем в наружную стену здания, – поверят во что угодно! В любой бред, который напечатают в газетах, озвучат по радио, покажут в кино! Верят же они в то, что по улицам русских городов гуляют ручные медведи, а в июле в России лежит снег! Поверят и в то, что звероподобные большевики зарезали американского мультимиллионера желавшего им добра! Поверят! Ну, мы же сами с тобой неоднократно дурачили это двуногое стадо!

Ухмыльнувшись, Мак-Линней кивнул своей красиво посаженной головой с глубокими залысинами.

Роллинг помолчал, засунув руки в карманы брюк.

– А что с бренным телом нашего общего друга бедного Джеремии Морлендера? – спросил он.

– Спрашивал и об этом, – ответил Мак-Линней, – Получил ответ, что вдовушка решила не тянуть с похоронами, а уже везет тело в Данциг, откуда первым же пароходом отправится в Штаты.

– Что за пароход?

– "Торпедо".

– Значит у нас недели две до прибытия тела Морлендера в Нью-Йорк, а там и голосование в Комитете по русскому займу. Проклятье! – Роллинг выхватил правую руку из кармана и погрозил кулаком потолку, – Еще совсем недавно мы втроем я, Морлендер и Рэйланд держали в узде, весь этот чертов Комитет и вот где все они у нас были! – Роллинг выкинул руку, сжатую в кулак в сторону Мак-Линнея, – И вся эта публика проголосовала бы, так как мы им велели! И заем был бы у нас в кармане! А теперь, теперь... после смерти Морлендера...

Роллинг пожевал губами.

– Кто теперь займет место Джеремии в концерне?

– Ну, учитывая, что это семейное предприятие, где власть передается строго по наследству, то место Джеремии Морлендера в совете директоров концерна займёт его единственный сын и наследник Артур Морлендер. Конечно, кое-что получат и рыжая вдовушка с дочерью, и это немалое кое-что, но все-таки основным держателем акций остается Артур.

– Так да... Артур Морлендер... Славный парень Артур Морлендер... Постой Роберт он вроде как в прошлом месяце собирался с твоим Джоном, с этим бездельником Гарри Питчем и с компанией молодежи отправиться в плавание по Тихому океану на яхте!

– Собирался. Но Джон по радио сообщил мне, что буквально накануне отплытия из Сан-Франциско у Артура внезапно изменились планы и он ничего, толком, не объяснив, сославшись на какие-то свои личные дела, остался на берегу. Меня это, кстати, особо не удивило, Артур человек настроения и способен на эксцентричные выходки.

– Значит, он остался в Штатах?

– Да.

– Это хорошо... И где он?

– Где-то там, в Калифорнии, на Западном побережье...

– Ты что, – Роллинг всем телом надвинулся на Мак-Линнея, – Не знаешь, где сейчас находится Артур Морлендер?!

– Альфред! Артур взрослый молодой человек и не было нужды следить за каждым его шагом! Во всяком случае, ты такого приказа не отдавал! Да кто же знал, что Джеремия внезапно отправиться в Польшу и так глупо напорется там на нож?!

– Да, да ты прав, ты конечно прав, прости Роберт, – произнес Роллинг, – Но все так внезапно, все так глупо, так непрофессионально. Но ты мне найди Артура, найди как можно скорее. Он мне нужен до голосования по займу. Так что ищи.

– Хорошо Альфред.

Роллинг еще раз качнулся вперед – назад.

– А теперь вернемся к нашему покойному другу, к Джеремии Морлендеру... Как думаешь Роберт, кто его убил? В случайность не верю, все эти слухи, про большевистских агентов появившиеся еще до убийства неспроста. Но и в злобных и глупых агентов Коминтерна тоже не верю. Есть мысли?

– В то, что Морлендера убили большевики я, как и ты, не верю, слишком нарочито и глупо. Необходимо искать того кому выгодна смерть Джеремии. Вспомни, Морлендер громче всех настаивал на предоставлении займа Советам и более того активнейшим образом требовал установления экономических связей с большевиками. К тому же именно Джеремия Морлендер имел наибольшее среди нас всех влияние в Комитете. И можно не сомневаться будь Морлендер жив при его поддержке ты и Рэйланд гарантированно проводили через Комитет решение о займе Советскому Союзу. Уверен убийство Морлендера это удар по займу и главное по всем нашим дальнейшим планам ведения бизнеса с русскими. Ищи того кто ненавидит большевиков, кто категорически против каких-либо контактов с Советами, тому и выгодна смерть Джеремии.

Роллинг тряхнул головой, соглашаясь с доводами Мак-Линнея.

– Поляков исключаем сразу, – продолжал Мак-Линней, – русских, конечно, ненавидят до смерти, но слишком мелко плавают, что бы затевать такую большую и опасную игру с убийством американского мультмиллионера, тем более обещавшего заем их нищей Речи Посполитой. Тут явно действует рыба покрупнее, много крупнее. Кто громче всех возражал и возражает тут в Америке, да и в Европе, против займа Советам?

Роллинг стал загибать пальцы на руке:

– Ротшильды, Детердинг. Форд...

– Нет, Альфред, нет! – воскликнул Мак-Линней, – В нашем случае джентльмены, не убивают джентльменов ударом ножа в спину и не отдают таких глупых приказов. Джентльмен в кругу джентльменов всегда действует аккуратней, не прибегая к открытому насилию. Вот ты Альфред, неужели в сложившейся ситуации отдал бы приказ об убийстве?

– Конечно, нет! Есть масса других легальных способов сжить конкурента со свету без всякого кровопролития.

– Вот именно. Так что людей нашего круга в деле убийства Джеремии Морлендера думаю можно исключить. Если удар с их стороны и последует, а я в этом практически не сомневаюсь, то он будет более скрытным, более изощренным. Без всякой поножовщины. На убийство Морлендера мог решиться кто-то попроще, не из нашей среды, не обременённый излишней фантазией, но вместе с тем достаточно могущественный и дерзкий готовый пойти на устранение одного из влиятельнейших людей Америки.

Мак-Линней замолчал, в задумчивости сцепив пальцы рук.

– Ты что-то знаешь Роберт? – спросил Роллинг.

Мак-Линней покачал головой.

– Нет, я пока что еще почти ничего не знаю. Но у меня есть веские основания подозревать...

– Говори! – выпалил Роллинг, – Кто?!

– У меня было время подумать и по здравому размышлению, взвесив все за и против, я вспомнил об одной любопытной и весьма серьезной организации, о Международной антибольшевистской лиге. Тебе о чем-нибудь говорит это название?

Роллинг усмехнулся.

– Международная антибольшевистская лига? Говорит, конечно, говорит. Когда здесь в Нью-Йорке в прошлом году открылось представительство Лиги, приходили ко мне оттуда несколько раз, просили денег на "святую" борьбу с красной опасностью. Но я им ничего не дал, конечно. Они идейные психопаты, помешанные на насилии, а я после истории с Гариным предпочитаю не иметь никаких дел с сумасшедшими и фанатиками. К тому же особым умом они не блещут. Думают победить большевиков террором. Дурачье, взрывами и стрельбой из-за угла красных не одолеть, для победы над коммунистами нужно кое-что иное... Да иное... – в задумчивости произнес Роллинг, – Впрочем не об этом сейчас речь! – мультимиллионер пристально поглядел на своего друга и заместителя, – Так ты думаешь к убийству Морлендера может быть причастна эта самая Лига?

– Скажем так, у меня есть основания подозревать Лигу, – ответил Мак-Линней, – Конечно у меня нет доказательств, надеюсь, пока нет, но если размышлять логически... Ну сам посуди, Советский Союз, большевиков члены Лиги ненавидят просто зоологически, по животному, что неудивительно учитывая сколько в ней состоит бывших хозяев жизни из России. Лига выступает категорически против всяких контактов с большевиками, как экономических, так и политических и ратует за немедленную войну с Советами. Почитай их листки, они громче всех кричали и кричат против нашего займа Советской России. И активисты Лиги легко могут на любое преступление или убийство учитывая, сколько среди них белогвардейцев и откровенно фашистского сброда привычного к крови. И особым умом вся эта публика не блещет. Ну, ты сам знаешь.

– Знаю, – мотнул головой Роллинг, – общался с господами белогвардейцами, когда еще до того как появился Гарин, они приходили ко мне со своими безумными проектами химической войны с большевиками. А на острове имел возможность познакомиться с этой публикой еще ближе. И скажу, откровенно приглядевшись к ним, я где-то даже понял русских рабочих и крестьян вышвырнувших всех этих господ из своей страны. И крови в большинстве своем они боятся, да не боятся. Убить для многих из них что высморкаться. И зачастую им все равно кого лишать жизни, готовы убивать ради убийства. Меня хотели убить на острове, когда мы начали переговоры с мятежниками. Стивенсу угрожали, он вынужден был пулемёты направить на господ офицеров, тогда вроде бы присмирели.

– Ну, вот видишь, эти могут убить. Для Лиги, для ее членов, это легко. И к тому же не забывай, кто командует Лигой здесь в Нью-Йорке – небезызвестный Сидней Джордж Рейли. А от этого прожженного шпиона и авантюриста можно ожидать любой подлости. Против займа он выступает даже активней чем Ротшильды. Тем более что Рейли самолично просил денег на Лигу у Морлендера, Джеремия отказал, а Рейли очень мстителен.

– Да все вполне логично, – произнес задумчиво Роллинг а затем, наклонив голову, набок пристально посмотрел на Мак-Линнея, – Слушай Роберт ты так настойчиво указываешь мне на Международную антибольшевистскую лигу что у меня мыслишка закралась – а может это ты стоишь за всем этим?

– А какая мне от этого выгода? – спокойно спросил Мак-Линней.

– Никакой, – так же спокойно ответил Роллинг.

– Ну вот.

Засунув руки в карманы брюк, Роллинг подошел к окну кабинета и глянул наружу. С сорок первого этажа Вулворт-билдинг, высочайшего здания не только Нью-Йорка, но и всего мира, открывался прекрасный вид на город, на Бродвей текший людской массой внизу, на Сити-Холл-парк с его городской ратушей, на небоскребы Манхеттена, на Бруклинский мост в отдалении.

– Вот что Роберт, – произнес Роллинг, не оборачиваясь, – твоя идея насчет Международной антибольшевистской лиги представляется мне не лишенной смысла. Разберись. Если это они стоят за убийством Морлендера и попытками срыва займа Советам, это не должно сойти им с рук. Но прежде разыщи и доставь ко мне Артура Морлендера, он должен быть здесь в Нью-Йорке рядом со мной еще до того как "Торпедо" доставит в Штаты тело его отца. Ты меня понимаешь Роберт?

– Хорошо Альфред, я отдам соответствующие приказы.

– Я надеюсь на тебя. Не подведи. И еще... – Роллинг постучал пальцем по стеклу, – займись ка нашей рыжеволосой вдовушкой. Как то не очень хорошо она выглядит во всей этой истории, она настояла на том, что бы Джеремия отправился на переговоры о займе в Польшу, где его и убили. И собственно говоря что о ней известно до того как она стала мисс Элизабет Морлендер? Кем она была до 19-го года, до того как подцепила Джеремию в Марселе? Чем они занимались, она и ее дочь? Постарайся разузнать как можно больше о ее прошлом и настоящем. Есть у меня предчувствие, что с ней, что то не так.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Нью-Йорк 15 мая вечер.

– Объясните мне Рейли зачем ваши люди убили Морлендера? Ведь вам было дано ясное четкое указание, похитить Джеремию Морлендера, похитить, а не убивать! Какого дьявола натворили ваши головорезы? Зачем они это сделали?

– Это случайность.

– Случайность? Случайность это когда машина сбивает на дороге, случайность это когда кирпич падает на голову на улице. Вот это случайная смерть. А когда всаживают нож по самую рукоятку в спину прямо в сердце это не случайность, это преднамеренное убийство мистер Рейли! Что произошло? Может вы, что то неправильно объяснили вашим бандитам?