Текст книги "Дикая одержимость (ЛП)"
Автор книги: Николай Эндрю
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Призраки меня не пугают. Большинство не знают о живых. Они хранят моменты из своей жизни, и некоторые из тех, что я видел во время войн двадцатого века, были жалкими зрелищами. Видеть мужчину, ищущего жену, которую он никогда больше не увидит, даже если он всего лишь тень самого себя, это не то, что вы забудете. Даже когда они замечают нас, это мимолетно.
У Гейл есть камера, которую она держит, издавая заинтересованные звуки и делая быстрые снимки, когда мы входим в старые комнаты или поднимаемся по загнивающим лестницам. Она говорит мне, что это место станет хорошей домашней базой, или что этот коридор кажется многообещающим, когда она вернется, и ее инстинкты верны. Места, которые она выбирает как призрачные, полны энергии, а те, которые она игнорирует, тихие, но если она думает, что идет сюда одна, она ошибается. У этой группы охотников на призраков только что появился новый член, потому что если она будет здесь, то и я тоже буду здесь.
– Думаю, это все, что мне нужно, – говорит Гейл, поворачиваясь ко мне. Она давно вложила свою руку в мою, пока мы шли, и я не отпущу ее. – Хочешь проверить все еще раз, или…
– Ну, я хочу еще раз кое-что проверить, – говорю я, прижимая ее спиной к ближайшей стене.
Она ухмыляется, поглядывая налево и направо.
– Хочешь пошалить? Здесь?
Я качаю головой.
– Хочу заставить тебя кончить. Здесь, – последнее слово срывается с моих губ в рычании.
Ее бедра идеально подходят к моим рукам, и, зная, что я могу взять ее прямо здесь и сейчас, мой зверь вырывается вперед, желая завладеть ею.
– Лобо, мы не можем, а если кто-нибудь…
Я зажимаю пальцы между ее ног, вталкивая в нее мягкое платье, крепко сжимая ее, пока она тихо стонет, извиваясь в моей хватке. Она теплая на ощупь, и она не может сказать мне, что не хочет этого.
Запах ее возбуждения ударяет мне в нос. Будь прокляты призраки, я возьму ее прямо здесь и сейчас, на глазах у всех.
– Ты знаешь, кто мы? – спрашиваю я, втирая круги в ткань, когда с ее губ слетает мягкое мяуканье.
– Н-нет, я имею в виду немного, – Гейл стонет, ее накрашенные губы надуты и нуждаются в поцелуе. – Ты мой парень.
Я рычу ей в шею. Мне нравится мой в этом, но парень мне не подходит. Она держится за мои плечи, вгрызаясь ногтями в мою рубашку. Ее возбуждение и сладкие духи щекочут мой нос, и у меня текут слюнки. Мне нужно попробовать ее на вкус, услышать, как она стонет мое имя.
Двигаясь вперед, наши губы сталкиваются, когда наша страсть берет верх. Наши языки танцуют, когда она выгибается во мне. Какими бы сладкими ни были ее губы, мне нужно больше ее вкуса. Мне нужно попробовать ее освобождение и знать, что я единственный мужчина, который когда-либо доведет ее до безудержного экстаза. Я отрываюсь от нее, прислоняюсь лбом к ее, пока она переводит дыхание.
С каждым разом ее сиськи восхитительно трутся о мою грудь.
– Знаешь, почему я сошел с ума, когда увидел тебя на той свадьбе? Почему твой запах так зовет меня? – я подчеркиваю каждый вопрос, разными движениями пальцев, переходя от нежных круговых движений к ее клитору.
– Мы…, – Гейл качает головой, чтобы избавиться от похоти. – Мы почти не виделись.
– Мне не нужно было видеть тебя, чтобы знать. Я учуял твой запах, и на этом все, – говорю я ей, медленно опускаясь на колени на старом полу перед ней и задирая ее платье.
Я беру ее руки, запихивая в них ткань, отдавая ей безмолвную команду. Ее глаза темнеют, когда она смотрит на меня, отслеживая каждое мое движение.
– Ч-что ты имеешь в виду? – спрашивает Гейл, нервно облизывая губы. – Что на этом все?
Проведя своими пальцами по шву ее трусиков, она уже скользкая от желания. Я отодвигаю их в сторону, не в силах удержаться от того, чтобы наклониться и попробовать ее на вкус. Я провожу языком по ее мокрому лону, пока ее ноги напрягаются.
– Ты моя пара, – рычу я в ее чувствительную кожу, убеждаясь, что мое дыхание ласкает ее, когда я говорю ей, что она для меня значит.
Она вздрагивает, ее колени угрожают подогнуться, когда я перекидываю одну из ее ног через плечо для лучшего доступа.
– Что? – она задыхается, шипя сквозь зубы, когда я начинаю водить языком по ее клитору.
Я неохотно отстраняюсь, глядя в ее зеленые глаза.
– MonFemme, это означает моя жена, – я ухмыляюсь, когда ее глаза расширяются от удивления.
Прежде чем она успевает мне ответить, я ввожу палец в ее влажную киску, чувствуя, как она сжимает меня. Я позволяю ей расслабиться, прижимаясь к стене, прежде чем добавить второй, начиная ритм, который она так полюбила.
Нога, не перекинутая через меня, та, что держит ее, дрожит, когда я сосу ее клитор, ускоряю движения, желая, чтобы она кончила для меня. Она не отскакивает от меня и уносится прочь. Я знаю, что она понимает. На каком-то уровне инстинкт говорит ей правду. Она может не чувствовать меня так, как я ее, но она знает, что создана для меня так же, как я для нее.
– Скажи, что ты моя, – говорю я ей, едва отстраняясь от ее великолепного тела, чтобы она услышала мои слова.
– Я… я…
Прежде чем она успевает произнести слова, мне приходится наклониться, чтобы поддержать ее. Ее нога дрожит слишком сильно, чтобы удерживать ее, когда я подталкиваю ее ближе к ее оргазму, экстазу, которого я жажду больше, чем своего собственного.
Я подстраиваю ритм своего языка под ритм пальцев и начинаю чувствовать, как она крепче сжимается вокруг меня. Ее пьянящие стоны сменяются волнами наслаждения, прокатившимися по ней.
Ее руки находят мои волосы, дергая их до тех пор, пока укус боли не заставляет меня рычать на ее клиторе, заставляя Гейл опрокинуться в оргазм, пока он качается сквозь нее, теперь полностью удерживаемый мной, когда она поддается натиску волн. Я буду держаться за нее через ураган, цунами, метель. Я никогда не отпущу ее. Никогда.
Ее возбуждение стекает по моим пальцам и покрывает мой рот, ощущая вкус победы, когда я понимаю, насколько я болезненно тверд. В тот день, когда я заявлю на нее свои права, погружение глубоко в ее киску не может произойти достаточно быстро.
Я осторожно встаю, прижимая ее к стене, и поправляю ее трусики, позволяя ее платью вернуться на место, скрывая то, что мы только что сделали. Она наблюдает за мной из-под тяжелых век, пока я слизываю остатки ее соков со своих пальцев.
– Я твоя, – говорит она, вовлекая меня в отчаянный поцелуй.
Чертовски верно, ты моя, милая.
Гейл
– Я хочу посмотреть, где ты живешь! – настаиваю я, пока мы идем вместе, срезав путь через парк на обратном пути в книжный магазин.
После того, как мы проверили больницу, и Лобо подарил мне такой потрясающий оргазм, что я до сих пор его чувствую, мы провели пару часов, гуляя по городу. Я показала ему, где я ходила в школу, где живут Руперт и Клэр, где я люблю бросать камни в море.
Солнце яркое и теплое в течение нескольких часов, контрастируя с холодным воздухом, а бриз, дующий с моря, приносит соленую свежесть в эту часть города.
Лобо оберегающее – кто-то сказал бы собственнически – положил руку мне на плечо, пока спорит.
– Честно говоря, ничего особенного. Просто место, чтобы преклонить голову. Мне больше нравится твой книжный магазин и квартира. Как будто живешь в другом времени. Я помню то время и ценю твое внимание к деталям.
– Я думала, что весь Пакт… первобытный, – говорю я, хмурясь. – Тебе нравится комфорт, который есть у меня дома?
Он кивает.
– Мы первобытные. Для некоторых из нас это скорее необходимость, чем выбор. Я родился в прошлом веке. Начало, конечно, но все же… Не пойми меня неправильно, мне очень нравится моя хижина, но твое место напоминает мне дом.
– И где это? Дом, я имею в виду? Есть ли где-нибудь семья волвенов, с которой ты рос?
Лобо останавливается и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Когда его серебристо-серые глаза встречаются с моими, я чувствую, как мое сердце вырывается из груди. Глубина этого взгляда подобна тому, как если бы его прижало к земле дикое животное, находящееся в его власти, и он мог бы делать с ним что угодно. Я вижу там и грусть, какую-то глубокую боль.
– Прости, я не хотела…
Он качает головой, убирая волосы с моего лица.
– Никогда не извиняйся, monfemme. Никогда. Ничто из того, что ты могла бы сказать, не будет неверным, просто я об этом не говорю. Роарк знает кое-что из этого, но не все. Но ты…, – он улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать меня в губы. – Ты заслуживаешь всей правды. Между нами не может быть секретов.
Я следую за ним, когда он ведет меня к скамейке, и мы садимся рядом. Высокий лысеющий мужчина, говорящий по телефону, замолкает, глядя в мою сторону, пока не замечает смотрящего на него сверху вниз Лобо и быстро отворачивается, наполовину убегая по дорожке, пока не скрывается из виду.
Как только он уходит, Лобо говорит.
– Я вырос в Филадельфии с моим отцом. Он старался изо всех сил, но тогда все было сложно. Он был человеком, пытающимся справиться с ребенком-волвеном. Я не виню его за то, что он сделал. Больно было не столько от физического насилия. Я быстро исцеляюсь. Но то, что он сказал, что я похож на свою мать, что представляю опасность, что однажды я окажусь в тюрьме или умру, все это осталось со мной.
Я беру его руку в свою, но он не смотрит в мою сторону, вместо этого глядя на океан, едва видимый между домами, которые я всегда считала старыми, но, вероятно, построенными при его жизни.
– Твоя мама была волвеном?
Лобо кивает.
– По словам Роарка, одна из немногих женщин-волвенов, доживших до наших дней. Он даже не знал о ее существовании. Если верить моему отцу, она околдовала его, иначе он бы никогда не переспал с ней. Он называл ее животным. Умерла при родах, вот что он мне сказал, – Лобо вздыхает. – Думаю, ему было слишком больно говорить об этом, потому что позже я узнал, что это неправда. Она взбесилась в больнице в день моего рождения, что-то вроде психотического срыва. Она убила двух врачей, и ее пришлось застрелить, чтобы она больше не убивала.
– Прости, – говорю я ему, сжимая его руку, и его взгляд приковывает меня. – Твой отец не имел права плохо с тобой обращаться.
– Может быть. Может быть, и нет, – говорит он. – В любом случае, это моя семья, чего бы она ни стоила. Моя мама умерла до того, как я познакомился с ней, мой отец умер от рака легких в 1968 году в доме престарелых в Филадельфии в возрасте семидесяти семи лет. К тому времени я жил с Пактом. Я получил письмо от поверенного, в котором сообщалось, что имущество моего отца было израсходовано на оплату ухода за ним и кремации, и я могу либо забрать его прах, либо они избавятся от него вместо меня.
– Ну, если хочешь, можешь присоединиться к моей семье. Я имею в виду, они кучка чудаков, но они милые чудаки…
Его губы внезапно встречаются с моими, прижимая меня к скамейке. Я вскрикиваю от удивления, прежде чем застонать, прижимаясь к нему. Его рука скользит между моих ног, зажигая огонь, который он начал ранее. Мне было бы неловко здесь перед любым, кто решит пройти мимо, но он настолько уверен в себе, что остальной мир не имеет значения, когда я рядом с ним.
Когда мы отстраняемся друг от друга, он проводит рукой по моим спутанным волосам и кивает.
– Я хотел бы быть частью твоей семьи, если ты примешь меня, – говорит он. – Ты моя пара, в конце концов.
Я улыбаюсь.
– Ты отлично вписываешься, – говорю я, подмигивая, и добавляю: – Но семья не обязательно должна быть кровной, это выбор. Твоя семья – Пакт, и я хочу с ними познакомиться. Могу ли я встретиться с ними сегодня?
– Конечно. Если это, то что ты хочешь. Давай вернемся к тебе, оставим снаряжение, а потом я познакомлю тебя с ребятами.
Вместе мы встаем со скамейки, взявшись за руки, и направляемся к проспекту Затемненный, где я живу.
Но когда мы приближаемся к книжному магазину, я замечаю, что земля перед зданием блестит в лучах закатного солнца. Мое сердце подскакивает к горлу, и я ускоряю темп, задыхаясь, когда понимаю, что произошло. Лобо притягивает меня к своей теплой груди, и слезы наворачиваются на глаза.
Он рычит.
– Эти тупые ублюдки. Они понятия не имеют, какой ад вот-вот обрушится на них, – его рука проводит кругами по моей нижней части спины, пытаясь утешить меня.
Окна книжного магазина разбиты, большая часть стекол разлетелась внутри. То, что это произошло среди бела дня, пугает, как само по себе сообщение: мы можем связаться с вами в любое время и в любом месте. Дрожащими руками я отпираю дверь и впускаю нас, внутри хуже, чем я могла себе представить.
Книги разбросаны повсюду, но их не просто сняли с полок. Их рвали, топтали и даже прижигали сигаретами. Кассовый аппарат брошен через всю комнату, оставив вмятину на стене, а сам аппарат погнулся на полу. Когда мы идем в заднюю комнату мимо хаоса, я вижу пустое место, где сейф был оторван от стены. Его нигде не видно. Мой компьютер теперь полностью разрушен. Вместо того чтобы треснуть, теперь это просто разбитые куски и провода.
И когда мы поднимаемся наверх, я обнаруживаю, что моя квартира разгромлена.
– Зачем им это делать? – спрашиваю я с болезненным комком в горле, сдерживая слезы, пока мы спускаемся вниз. Лобо не отходил от меня, следя за тем, чтобы он заходил во все комнаты раньше меня. Его присутствие – единственное, что дает мне силы видеть свой дом в руинах.
Он качает головой.
– Это был обыск. Пакет, который ты отдала и, оказался более ценным, чем мы думали. Если бы я был здесь…
– Они бы убили тебя.
– Я бы чертовски хотел посмотреть, как они попытаются. У тебя есть страховка?
Я вздыхаю, качая головой.
– Страховые взносы слишком дорогие. Я думала, что как только встану на ноги… Я уже никак не смогу восстановить все это. Я не могу сообщить об этом в полицию. Холли придется арестовать меня, я не могу так поступить с ней…
– Никто тебя не арестует. Мы исправим это. У меня есть деньги. Они твои.
– Нет, – я беру его руки в свои и смотрю ему в глаза, которые намного выше моих. – Нет, это место… Ты не понимаешь. Это моя ответственность. Моя бабушка и мама доверили мне заботиться об этом.
– Гейл, ты моя пара. Я сказал тебе еще в больнице, что ты моя. Навсегда. Моя судьба, моя вторая половинка. Если ты думаешь, что я позволю тебе разобраться с этим в одиночку…, – он внезапно замолкает, и когда я пытаюсь заговорить, он прижимает палец к моим губам, а затем тихим шепотом говорит: – Снаружи кто-то есть. Ты оставайся здесь. Если надо, беги. Понятно?
Я сужаю глаза и пытаюсь сказать: «Нет, я не оставлю тебя и не убегу, как трусиха», – но у меня выходит только бормотание.
– Никаких споров. Я справлюсь, но только не тогда, когда ты в опасности. Подожди здесь, – рычание в его голосе, беспокойство – вот что удерживает мои ноги твердо на месте.
Как только он убирает палец, я шиплю:
– Я подожду здесь, но эти истинные пары для меня в новинку, и если ты думаешь, что я тебя брошу… – но он уже ушел, выскользнув через заднюю дверь. Для его размера я не могу поверить, насколько он тихий.
Я задерживаю дыхание, кажется, на час, прежде чем слышу низкое рычание перед леденящим кровь криком. Затем мужской голос, которого я не узнаю.
– Какого черта, чувак? Ты напугал меня до чертиков!
Лобо прерывает молчание.
– Какого хрена? Бифер? Лучше расскажи мне, что ты здесь делаешь. Прямо сейчас!
Мгновение спустя крупный мужчина лет тридцати – по крайней мере, я бы назвала его большим до того, как встретила Лобо, – вваливается в дверь и, спотыкаясь, вваливается в комнату. Он смотрит в мою сторону широко раскрытыми от страха глазами, затем в комнату входит Лобо и отступает.
– Чувак, это она, да?
Верхняя губа Лобо кривится в ухмылке, затем он выдыхает.
– Черт возьми. Гейл, это Бифер. Бифер, Гейл.
– Я много слышал о вас, – говорит он. – Я имею в виду, не хочу говорить не по делу, но Безумец одержим тобой с тех пор, как…
– Бифер, – рычит Лобо. – Что ты здесь делаешь? Почему ты прятался? Как ты узнал, где меня найти?
– Точно, – Бифер усмехается. Я не могу не любить его. Мой монстр-мужчина – парень-пара, напоминаю я себе – не пугает его. Во всяком случае, не очень. – Ты забыл, что я и БлАнда были там, когда узнали, где это место?
– Как вы узнали, где я живу? – спрашиваю я, поворачиваясь к Лобо, прищурив глаза.
– Это сделала БлАнда, – отвечает Бифер. – Она отследила твой адрес из окна чата, которое ты открыла. У этой девушки серьезные навыки. И не только на компьютере…
Он краснеет, и Лобо прикусывает язык зубами.
– Вы двое переспали? Я думал, что она…
– Я тоже, чувак! Оказывается, она метается в обе стороны, – Бифер драматически качает головой. – Она может так делать сколько захочет. Потрясла мой гребаный мир…
– Бифер.
Бифер подпрыгивает.
– Почему я здесь? Игровое кафе разгромили, чувак. В разгаре дня. Я не думаю, что какой-либо из компьютеров можно спасти. Кем бы они ни были, это был не случайный взлом, это было скоординировано. Ничего не взято, но все ящики, шкафы, запертые ящики и столы перевернуты. Повезло, что я был с Бл0ндой у нее дома, иначе я мог бы закончить как те двое детей на том складе. Я пришел сюда искать тебя и увидел состояние этого места. Не нужно быть гением, чтобы понять, что эти три вещи связаны, поэтому я не знал, что я найду здесь. Отсюда подкрадывание и…
– Какие дети? – мы с Лобо говорим в унисон, и глаза Бифера расширяются.
– Вы не слышали? Два мертвых подростка на складе в доках. Это все, о чем все говорят. Судя по их внешнему виду, они могли быть мертвы уже несколько месяцев. Господи. Мальчик и девочка. Это Гавань Ульрика, чувак, здесь такого дерьма не бывает. Это самое тихое место в мире.
– Было, – бормочет Лобо. – Они пришли сюда. Не смогли найти то, что искали. Потом пошли туда. Они думают, что у меня есть их пакет или что я его защищаю. Это единственное, что имеет смысл. Они знают, кто я такой, и их босс знает, как со мной бороться. Они выяснили, что я был в клубе.
– Вероятно, интернет-след, – говорит Бифер. – Что ты имеешь в виду, под «кто ты»? И кто они?
– Я связалась с бандой, – говорю я ему. – Извини, это все моя вина. Твой дом разгромили из-за меня.
Смущение, стыд, неверие – все это борется за то, чтобы овладеть мной, пока я пытаюсь осознать это.
– В этом нет твоей вины, – говорит Лобо, и Бифер кивает.
– Безумец прав, ты кажешься милой девочкой. Мы разберемся с этим, да, чувак? Все за одного и один за все это дерьмо? Он сжимает руку в кулак и протягивает ее, пока Лобо в замешательстве смотрит на нее.
Момент длится слишком долго, пока я не бормочу:
– Ударь кулаком.
– Что?
– Он ждет удара кулаком, – я киваю на руку Бифера, но Лобо просто смотрит на меня. – Так.
Бифер и я демонстрируем, но замешательство Лобо не уменьшается.
– Зачем?
– Просто сделай это. Это как дать пять. Все за одного и один за всех. Три мушкетера.
– Действительно? Я думал, это «Три товарища»? – говорит Бифер, снова пытаясь с Лобо, и, наконец, получает то, чего ждет. – Черт возьми, да! Как раз об этом я и говорю…
– У тебя есть машина?
Бифер усмехается.
– Да, Фольксваген Гольф 1996 года. Моя гордость и радость. А что?
– Они перевернули это место и клуб. Они думают, что у меня их пакет. Они знают, кто я такой, а это значит, что они отправятся в земли Пакта, как только смогут собрать свои войска. Нам нужно предупредить остальных.
Бифер кивает.
– Это как «Фортнайт», но в реальной жизни. Пошли, черт возьми.
Лобо
Гэйл идет с нами. Потому что я ни за что не оставлю ее одну с этими отморозками на свободе. Но я не согласен с этой идеей, потому что нахождение со мной может подвергнуть ее такой же большой опасности.
Я бы оставил Бифера. Это не его бой. Но он настоял, и это его машина.
– Так ты чертов оборотень? Чувак, это так здорово. Покажи мне еще раз свои зубы. Давай, ну же.
– Я не оборотень, – говорю я, с рычанием глядя на него в зеркало заднего вида, но вид моих зубов просто заставляет все его лицо светиться, как будто сейчас рождественское утро, вместо того, чтобы наполнить его страхом.
Мне пришлось рассказать ему основы, хотя это и противоречит моей натуре. Единственная причина, по которой я могу поделиться с Гейл, это то, что она моя. Все это беспорядок, и теперь он замешан, нравится мне это или нет. Он заслужил правду. Он просто еще не понимает, что такое волвен, вместо этого полагаясь на то, что знает из Голливуда и фильмов.
Протянув руку, я положил руку на бедро Гейл, желая ее почувствовать. Детали с ее жильем мы выясним позже, и я также помогу Биферу вернуться к работе.
Всему этому дерьмовому шоу нужно положить конец.
Нам нужно это сделать, чтобы я мог объявить ее своей. Мой зверь требует этого. Я попробовал ее, прикоснулся к ней, и необходимость наполнить ее поглотит меня, если я не сделаю этого в ближайшее время.
Она встречает мой взгляд с тонкой улыбкой на губах.
Боже, Гейл такая красивая. Как такой парень, как я, заполучил такую девушку, как она?
Если я потеряю ее сейчас…
Я качаю головой. Ни хрена я не пойду по этой дороге. Она моя, я буду защищать ее, и никто в этом мире не отнимет ее у меня.
Маленький Фольксваген в хорошем состоянии, и он с удивительной легкостью поднимается на землю Пакта, учитывая, что он не предназначен для диких троп. Я научился водить большие военные грузовики, но они без проблем реагируют на мои тяжелые обороты, врезаясь в подлесок, когда я делаю внезапный поворот по бездорожью, который приведет нас прямо к хижине Роарка. Что парни подумают на то, что я раскрыл кто мы двум местным жителям, не уверен, но мы скоро узнаем.
Все тихо, когда мы останавливаемся возле разросшейся постройки. Роарк – наш лидер, и он здесь дольше всех, кроме Варгра. Его хижина медленно строилась на протяжении многих лет, добавляясь по мере того, как нам нужно было больше общего пространства. Это не просто место, где живет Роарк, это наш общественный зал, и с такими большими парнями, как мы, нам нужно пространство.
– Оставайся здесь. Я хочу проверить это, прежде чем подвергну тебя опасности, – говорю я Гейл, и она кивает, оглядываясь по сторонам. Я знаю, что она уже была здесь раньше, но, как она сказала, это было давно. – Бифер, очевидно, если есть какая-то опасность…
– Я вытащу девушку отсюда так быстро, как эта маленькая машина повезет нас. Ты можешь рассчитывать на меня.
Я киваю в знак благодарности, оценив, что он понимает мою потребность защитить ее. Я не стал приседать, приближаясь к хижине. Если кто-то там есть, они уже слышали, как мы приближаемся. Когда я подхожу к двери, на меня все еще не нападают, что является либо хорошим знаком, либо признаком того, что мы пропустили действие. Я не стучу, я поворачиваю ручку и вхожу.
Ничего. Тихо.
– Роарк? – зову в пустоту. Если они причинили ему боль…
– Чья это машина? – Роарк выходит из одной из спален наверху, перила скрипят под его весом, когда он опирается на них. Я понимаю, что задержал дыхание, когда выдохнул.
Я ожидал худшего, но он, кажется, в порядке.
– Бифера. Нам нужно поговорить. Сейчас. Это не может ждать.
Я поворачиваюсь, не дожидаясь его ответа, сигнализируя Биферу и Гейл войти через открытую дверь. Теперь, когда я знаю, что здесь никого нет, это самое безопасное место для них. Этот домик построен как деревянная крепость.
Когда они входят, Роарк стоит у подножия лестницы, и его прежние белые глаза загораются узнаванием.
– Гейл? Это приятный сюрприз. Что ты…? – он замолкает, переводя взгляд с меня на нее, затем я обнимаю ее за плечи, и он со вздохом кивает. – Ага.
– Нет времени придаваться воспоминаниям, – говорю я ему. – Это Бифер. Он друг. Нам нужно поговорить.
Сев за длинный стол для совещаний в зале Роарка, я как можно быстрее объясняю все, что могу. Тот факт, что я ходил в игровое кафе, что я узнал Гейл как Глам0рнуюДевчонку, а она меня как БезумногоЧеловекаВолка37. Гейл выглядит пристыженной, когда я рассказываю ему, почему так произошло, но я поднимаю ее подбородок и смотрю ей в глаза.
– Ты сделала то, что должна была сделать, – говорю я ей. – Здесь тебя никто не осудит.
– И эта банда знает, кто мы? – Роарк раскинул руки на столешнице и немигающим взглядом встретился со мной.
– Тот, с кем я имел дело, определенно знал. Я мог бы легко убить его, но он сказал, что если сделаю это мне придется иметь дело не с ним…
Роарк кивает.
– Люди могут быть опасны, если у них есть знания. Вот что мы сделаем. Бифер и Гейл не участвуют в боевых действиях. Я ценю, что ты пришел сюда, но ты непомогаешь, – говорит он Биферу, который согласно кивает. – Если эта банда придет сюда, я хочу, чтобы вы вдвоем спустились в подвал. Там вы будете в безопасности и найдете пути отхода, если они вам понадобятся.
Я одобрительно хмыкаю, хотя мысль о разлуке с Гейл, пусть даже на короткое время, заставляет мое сердце почти разрываться надвое. После прошлогодней неприятности с визарами и парой Каллэна Сестиной, мы проложили пути отхода в подвале. Я вдруг обрадовался, что мы это сделали, понимая его потребность в планах на любые возможные угрозы.
– Нам нужно собрать войска, устроить демонстрацию силы. Даже если они знают, как нас убить, тот факт, что эта банда знает, кто мы такие, может сыграть нам на руку. Они узнают, что мы не сдадимся без боя. Лобо, я присмотрю за Гейл и Бифером. Ты иди собери остальных…
Двери распахиваются. Когда я поворачиваю голову, я вижу двух подростков, мальчика и девочку, одетых во все черное, бесцеремонно впихнутых в открытый дверной проем. Они такие худые, что на них больно смотреть, а от их бледной кожи мурашки бегут даже по моему опытному позвоночнику.
За ними идет Тулак.
Он выглядит чертовски беспорядочно, как будто только что выбрался из болота. Его темные волосы слиплись на голове, одежда покрыта грязью, а грязь на руках и предплечьях говорит о неделях, которые он провел в лесу, не вернувшись к какой-либо цивилизации. Я люблю Тулака как брата, но, Господи, иногда он пугает даже меня.
– Нашел этих двоих, притаившихся на границе нашей земли, – хмыкает он, бросив взгляд на нас четверых и не выглядя обеспокоенным пришельцами. – Чертовы вампиры. Я мог учуять от них запах смерти за сто ярдов.
Роарк мгновенно вскакивает на ноги, но глаза Гейл широко раскрыты, рот беззвучно шевелится.
– Ты привел вампиров в мою хижину? – голос Роарка гремит, когда он опирается на стол, костяшки пальцев побелели, когда он сжимает дерево. – Живыми
Тулак фыркает.
– Сопротивления не оказывали. Думал, ты захочешь судить. Ты хочешь, чтобы я убил их?..
– Нет! – голос Гейл пронзительный, когда она смотрит между нами. – Нет… это Тощий парень. Эгон, – она поворачивается к Роарку. – Я его знаю. Пожалуйста, не надо, он мог причинить мне боль, но не сделал этого. Я не знала, что он… Они вампиры?
Девушка смотрит на мальчика.
– Это ее? Я предположила, что она была частью банды, а не какой-то… Я думала…
– Ты должен дать им шанс, – говорю я, глядя на Роарка. – Выслушай их. Гейл знает одного из них.
Его взгляд падает на меня. Я знаю, что лезу куда не просят. Это его право судить. Но если он отдаст приказ убить их, я не уверен, что буду делать. Гейл хочет, чтобы их пощадили, а то, что она хочет является моим приоритетом в жизни
Наконец, он поворачивается к мальчику и девочке и тихо рычит:
– Объяснитесь сами. Сейчас.
– Сколько вам лет? – спрашивает Роарк, их история не казалась ему убедительной. – Говорите правду. От этого зависят ваши жизни.
Со своей стороны, я перешел на их сторону.
Девочку зовут Лили, а мальчика, которого Гейл назвала Эгоном, зовут Эван. Их любовь друг к другу очевидна во всем, что они делают, даже когда они сидят за столом, пытаясь убедить стаю волвенов не убивать их.
– Мне восемнадцать, – говорит Лили. – Эвану девятнадцать.
– Сколько вам лет на самом деле? – бормочет Тулак.
Гейл поворачивается к нему.
– На сколько лет она выглядит?
Я беру ее руку в свою, успокаивая ее, а Эван берет мертвенно-бледную руку Лили в свою. Я понимаю. Она его пара. Или настолько близко к этому, насколько это возможно для вампиров.
С рычанием я бросаю взгляд в сторону Тулака, затем смягчаю свой голос.
– Вампиры не стареют. Они пытаются спросить, как давно они такие, – я встречаюсь взглядом с Эваном. – Сто лет? Тысяча? Как давно вы были обращены?
Он качает головой.
– Я ничего не знаю об этом. Мне девятнадцать лет, чувак. Мы были в таком состоянии около трех месяцев. До этого она училась в школе, а я работал в городе.
– Я ненавижу то, что я есть, – говорит Лили, глядя в мою сторону. В ее глазах слезы. – Часть меня желает, чтобы он убил нас.
– Не говори так, – говорит Эван. – Нет.
– Это правда.
Роарк откашливается и откидывается на спинку стула, переводя дыхание. Я вижу вспышку беспокойства на его обветренном лице. Он жесткий, когда это необходимо, и хотя я впервые вижу его таким, знаю, что он не в первый раз имеет дело с вампирами. Все-таки он не монстр.
– Допустим, я вам верю, – говорит он. – Что вы делаете на нашей земле?
– Мы не знали, что это ваша земля, – говорит Лили. – Мы… Там, в лесу, где он нас нашел, зарыт тайник.
– Тайник чего?
– Кровь, – говорит Эван. – Мы оставили ее на экстренный случай. Возможно, сейчас это чин, но мы можем выжить на этом. Она уже, наверное, ужасна, но если выбирать между этим и…
– Я напала на свою младшую сестру, – прерывает Лили, всхлипывая. – Моя родная сестра. Ей пятнадцать, ради бога. После того, как я стала… этой штукой… я чуть не убила ее. Я поклялась, что больше никогда не позволю себе впасть в такое отчаяние. Я лучше выпью кровь трехлетней давности, чем подвергнут такой опасности того, кого люблю.
– Мы держимся от них подальше, – говорит Эван, сжимая ее руку. – От наших семей. Мы не можем рисковать. Парень, который сделал нас такими, какие мы есть, Джорджи, он сказал, что может добыть нам кровь, и никому не придется умирать. Мешки с кровью. Донорская. Я знаю, что это неправильно, но лучше, чем альтернатива. Мы чертовы веганы, мы не хотим, чтобы кто-то еще пострадал. Мы прятались на складе у доков днем, когда мы…
– Когда мы умерли, – заканчивает за него Лили, скривив губы от отвращения.
– Подожди, склад у доков? – спрашивает Бифер. – Вы двое были трупами, которые они нашли сегодня, не так ли?
Лили кивает.
– Мы очнулись в морге. К счастью, нас не начали резать. Наша одежда была рядом. Это был Джорджи, я в этом уверен. Он продолжает поднимать цену. Ни у кого из нас нет больших сбережений. Мы отказались платить ему за кровь, и он вызвал в нашем районе полицию, пытаясь нас убить.
– Как вы узнали обо мне? – спрашивает Гейл, и я с беспокойством смотрю на нее. Если я подумаю, что она чем-то расстроена, я покончу с этим и увезу ее в безопасное место.
– Джорджи не пытается ничего скрывать, поэтому я следил за его действиями. Никто не может его тронуть, он слишком силен, – Эван качает головой. – Возможно, я мог бы убить любого из вас прямо сейчас, даже его. Не то чтобы я хотел, – он искоса смотрит на Тулака, который рычит, но судя по тому, что я слышал о вампирах, если он атакует первым, он, вероятно, прав. – Но Джорджи… я бы и пяти секунд не продержался.
