Текст книги "Укразия"
Автор книги: Николай Борисов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Алло, барышня
Энгер вышел из кабинета и запер дверь на ключ. Мат бросился к нему на грудь, радостно повизгивая, выражая необычайную радость, преданность и ласку.
На мгновение в глазах Энгера промелькнуло теплое чувство, и он с улыбкой ласково потрепал Мата по шее. На мгновение из-под формы, из-под вечно вычеканенного лица на все случаи жизни, выглянуло другое лицо.
Лицо человека.
Энгер провел рукой по лицу. Ему жаль, бесконечно жаль эту женщину, которой угрожает расстрел. Но снова целый рой воспоминаний сразу ожесточил лицо, и Энгер твердым, решительным шагом подошел к телефону.
Резко, пронзительно зазвонил телефон, наполняя комнату звоном, нестерпимым звоном, когда нервный человек готов разбить проклятый телефон.
Мат вертелся у ног.
Вбежал вестовой, с перекошенным от испуга лицом. Его не испугали выстрелы, но необычайный звон, пробуждающий мертвых, звон «ножом по коже» сорвал вестового.
– Ты мне нужен, постой.
И Энгер закричал в телефон.
– Алло. Неужели надо звонить час? Черт побери! Барышня, дайте 69–32.
– Готово. Соединено, – донесся заспанный голос телефонистки.
Снова неистовый звонок.
– У телефона… Да перестаньте звонить. У телефона.
– Кто у телефона?
– Номер 69–32. Что угодно? – ответил недовольный голос.
– Попросите к телефону генерала Биллинга.
– Никакого Биллинга здесь нет. Это ап-те-ка!
– Это номер 69–32?
– Да! Да! тысячу раз да. Это аптека, – и аптекарь повесил трубку.
Энгер, повесив трубку, обернулся злобно к вестовому.
– Стань у двери кабинета. Живо.
Вестовой растерянно бросился к двери и прислонился к ней спиной, так что дверь задрожала.
– Никого не выпускай! Понял?
– Так точно, понял ваше благородие.
Энгер снова зазвонил в телефон. Нервно, злобно крутя рукоятку. И снова нестерпимый звон наполнил все уголки квартиры. Мат заволновался и завертелся на одном месте.
– Будьте внимательны. Я просил дать 69–23.
– Готово.
На этот раз это была дежурная пожарного депо. На скамейках вдоль стен спали пожарные. Дежурный мирно похрапывал, положив отягченную медной каской голову на руки.
Нестерпимый звон заставил некоторых проснуться.
– Пожар, братцы! – и пожарные быстро и ловко стали надевать снаряжение. Дежурный схватил трубку.
– Где пожар? Адрес?
– К черту пожар! Какой? Позовите к телефону Биллинга. Биллинга, живо!
– Нет у нас Биллинга. Здесь пожарное депо. По-жар-ное.
– Дайте отбой.
Энгер вышел из себя, толкнул ногой пристающего Мата и тот, жалобно взвизгнув, отскочил в сторону, недоумевающе смотря на своего ротмистра.
– Алло! Да проснитесь, наконец, барышня. Я, кажется, ясно сказал вам: 96–22, 96–22.
– Соединила. Не кричите.
Ротмистру не повезло и на этот раз. Хотя номер был и настоящий, но генерал Биллинг был занят решением государственных дел.
Удобно расположившись на полу, около письменного стола, генерал играл с котенком, дергая привязанную к нитке бумажку. Грациозное животное прыгало, извивалось и бросалось. А генерал, весь улыбка, при ловком прыжке самодовольно смеялся.
Зазвонил телефон.
Привычным жестом генерал взял трубку, но котенок повел такую непредвиденную атаку, что Биллинг, оставив трубку, занялся игрой.
Телефон зазвонил.
В дверях появился вестовой, но не решался подойти к его превосходительству.
Не оставляя игры, генерал снял трубку и положил на стол. Вестовой быстро подошел и взял трубку.
– Да!
– Генерала Биллинга.
– Ваше превосходительство…
– Оставь, оставь, – отмахнулся рукой генерал. – Видишь, занят.
– Его превосходительство занят.
– Скажи, требует Энгер… Энгер.
Вестовой подал трубку генералу. Биллинг, не бросая игры, приложил трубку к уху.
– Да, у телефона генерал Биллинг.
И сразу лицо генерала изменилось. Он бросил игру и крепко прижал трубку к уху.
– Что! Что вы сказали?
– У меня убит.
– Кто? Скорее.
– Иванов. Задержана. Еду.
Генерал вскочил с пола и бросился к телефону. Но Энгер уже повесил трубку.
– Сколько раз, болван, я приказывал немедленно дать трубку! Они меня в гроб уложат.
И генерал в нетерпении зашагал по комнате.
Энгер отошел от телефона. От напряжения немного кружилась голова, и эта слабость поразила его.
«Сегодня убит Иванов. Ну и что ж! Завтра меня». И Энгер засмеялся.
Вестовой вздрогнул. Столько горечи, жути было в смехе Энгера, что он еще плотнее прижался к двери.
– Пальто!
Со всех ног вестовой бросился к пальто и подал Энгеру.
И снова размеренный шаг, и снова только одно холодное спокойствие. Энгер не торопясь вышел из комнаты.
Мат, обиженный Энгером, сел против двери кабинета и начал выть, подняв морду кверху.
– Завыл, проклятый, – и вестовой отшвырнул ногой Мата от двери.
Мат отошел к дивану и снова завыл. Вестовой, опасливо поглядывая на дверь, схватил Мата за ошейник и выбросил из гостиной.
На цыпочках, не дыша, вестовой подошел к двери и прильнул к замочной скважине. Сначала ничего не увидел, а вглядевшись, увидел в полосе света от камина труп Иванова и рядом полулежащую Катю.
Катя зашевелилась.
Вестовой испуганно отскочил и, переводя дыхание, прислонился к двери. Он ничего не соображал и знал только одно, что должен никого не выпускать.
Мат выл на дворе, подняв морду вверх, прямо на качающийся на улице фонарь.
Рука Кати упала на руку Иванова. Мертвый холод ожег ее руку. Катя приподнялась.
Темно.
За окном ночь и вой, протяжный вон собаки.
Осторожно Катя подняла револьвер и наткнулась на записку. Тут же взяла бумажник, выпавший из кармана Иванова. Схватила записку.
«Из квартиры есть второй выход. На черный двор по лестнице вниз. Желаю успеха.
7+2».
Как кстати эта записка. Катя вскочила в сильном волнении. Она вспомнила все. И ей стало жутко при мысли об Энгере, об этом ротмистре. Неуловимый, неведомый, сильный, полный энергии. О, вот это противник. Но они еще с ним встретятся. И тогда уже не будет между ними никого. Бросилась к двери. Закрыта.
И около чувствовалось дыхание караульного.
Тихо… Тихо…
Отошла на середину. Ищет глазами другую дверь, не находит, не видит, хотя дверь почти против нее. Правда, темно, а свет от камина скрывал все предметы, давая только мигающие, скользящие блики, погружая постоянно все в струящийся сумрак. Подошла к окну.
Рядом балкон, лестница, карниз, крыша.
И выход найден. Катя подошла к Иванову и еще раз взглянула в мертвые глаза. Она не сомневается более в том, что убила своего, красного, и только не могла представить себе всей картины убийства.
Не могла.
Ведь она стреляла в Энгера, в Энгера… А убила Иванова, убила «7+2».
Снова злоба и ненависть к Энгеру охватили ее. Быстро подойдя к столу, написала записку.
Вылезла в окно и очутилась на балконе. По улице быстро мчались друг за другом два автомобиля.
Сердце сжалось, и Катя, перевесившись через балкон, начала спускаться по пожарной лестнице.
Около дома остановился автомобиль.
Четыре офицера вбежали в подъезд.
На момент Катя остановилась. А потом решительно, и быстро начала спускаться.
Глава XXXVIIОхота на человека
Около подъезда дома Энгера с ревом остановился автомобиль Биллинга, и из него выскочили генерал, Энгер и два офицера.
– Занять подъезд, – крикнул генерал, вбегая в парадную. Четыре приехавших офицера вбежали в подъезд Энгера.
Бросились к кабинету.
– Ключ.
– Никак нет, не могу знать, – отрапортовал вестовой. Дернули дверь. Заперта.
– Придется ломать.
– Поищи ключ, идиот.
– Их ротмистр взяли с собой.
Начали ломать. Тяжелая дверь гнулась, но не поддавалась ударам офицеров.
Вбежал, задыхаясь, Биллинг. А за ним совершенно спокойный, выдержанный Энгер.
– Ну, открыли?
– Нет ключа.
– Скорее, скорее! – прокричал генерал.
– Не ломайте. Ключ у меня… – подошел Энгер, спокойно отстраняя офицеров…
Открыл дверь, распахнув ее, вошел в кабинет первым.
– Убежала, черт подери!
Вбежали в кабинет. Энгер стоял у окна и скрежетал зубами.
– Убежала. Мы опоздали.
Генерал, облокотившись на угол стола, с любопытством наклонившись, вглядывался в труп Иванова. Но в его остеклевших глазах ничего не мог прочесть.
В комнате стало тихо.
Кто-то из офицеров, сняв фуражку, перекрестился.
– Проклятие! За несколько дней и столько убийств, – пробормотал генерал.
Подошел Энгер. Мрачные и решительные глаза метались по комнате.
– Вестовой! – крикнул он.
Вестовой вытянулся, не чувствуя себя от страха. Он не знал никакой вины за собой, но чувствуя грозу, вытянулся и ждал.
Генерал отвел глаза от трупа.
– Уф, просто жутко, ротмистр.
Офицер, взяв со стола лист бумаги, протянул генералу.
– Оставлена записка, ваше превосходительство. Генерал схватил.
«Негодяй, убью в упор».
– Это по вашему адресу, ротмистр. Не завидую.
– Я не боюсь, генерал. Эй, ты, стань ближе.
Вестовой сделал два шага вперед и, вытянувшись, считал минуты. Увидев его, генерал рассвирепел. О, на нем, на солдате, он может сорвать всю злобу.
– Арестовать его, ротмистр!
– Слушаюсь.
– И пусть сидит, сукин сын, и кормит вшей, до тех пор, пока не поймают эту большевистскую стерву.
И генерал погрозил кулаком перед лицом вестового.
Вестовой то бледнел, то краснел, и в груди его просыпалось неодолимое желание схватить за горло генерала и бить его головой о стены, о пол.
Катя спускалась с лестницы. Увидав вбежавших во двор офицеров, она притаилась.
Спускаться вниз нельзя. Дорога отрезана.
Минута колебания, и Катя, затаив дыхание, с лестницы перешла на карниз и, цепляясь руками за камин, как тень, заскользила под воротами.
Внизу офицеры бегали по закоулкам двора… Скрылись во втором дворе.
Мат, сидя посреди двора, изредка, подняв морду, пронзительно выл…
Катя шла по карнизу.
В одном месте стена осыпалась и большая груда камня поднималась почти до середины стены. Осторожно ухватившись за карниз, Катя спустилась и спрыгнула на камни. Камни покатились вниз и вместе с ними, теряя сознание, Катя.
Шум…
Офицеры выскочили со второго двора.
Мат бросился на них и начал яростно лаять. Офицеры отступили назад. И увидели, как мелькнул силуэт женщины в воротах…
Два выстрела…
И побежали.
Отвалилась штукатурка. Мат завизжал и бросился в угол двора и стал ожесточенно лаять.
Офицеры выбежали на улицу. К ним присоединились выбежавшие из квартиры генерал, Энгер и офицеры.
– Где? Где?
– Побежала по улице.
– Куда? Машину!
– В ту сторону.
– Не могла далеко уйти. Вскочили в автомобиль. Понеслись.
Катя, задыхаясь, бежала но улице… Все заперто. Пусто… Пусто… Напрягая все силы, борясь с неодолимой усталостью, Катя бежала по улице. Вдали шум автомобилей.
Катя, теряя сознание, уцепилась за железную решетку окна. Остановилась, тяжело дыша.
Это была типография.
Там рабочий в больших очках, с окладистой бородой, получал прокламации.
– С утра. В четыре часа. По гудку.
– Хорошо, товарищ.
Взял прокламации, глянул в окно и вздрогнул. Он увидел Катю, судорожно вцепившуюся в решетку окна.
Пришла в себя. Побежала дальше.
– Помните, в четыре! – крикнул рабочий и выскочил на улицу.
Вскочил в мотоциклет с корзинкой сбоку, помчался за Катей.
Катя бежала посредине мостовой. Ее шатало. Мотоцикл догнал ее. А сзади, нагоняя их, неслись два автомобиля.
Рабочий, направив корзину под ноги Кати, замедлил ход. И, проезжая мимо, подбив ее, сильной рукой втащил в корзину и дал полный ход.
Катя не растерялась. Выхватила револьвер и, повернувшись, выстрелила в рабочего в упор. Но от движения, от толчков, от слабости пуля пролетела мимо, застряв где-то в добродетельной стене.
Рабочий выхватил револьвер и резко швырнул его на дорогу.
– Товарищ!
– Что?
– Свой!
Катя вздохнула, пожимая ему руку, и без сил откинулась в корзину.
Автомобиль развил скорость и мчался за мотоциклом. Офицеры открыли стрельбу.
Возмущенный Энгер, вскочив с сидения, крикнул офицерам:
– Не стрелять! Взять живьем!
Автомобили уже мчались по бокам мотоциклета и ехали так близко, что мотоциклету не было возможности что-либо предпринять.
Так и проконвоировали мотоциклет к контр-разведке.
Генерал легко выскочил из автомобиля. К нему подбежал дежурный.
– Ваше превосходительство, восстание.
Катя и рабочий вышли из мотоцикла и сразу обратились в слух.
– Что?! – заорал генерал. – Да говорите толком! Что?
Что?
– Восставшие рабочие наступают на вокзал.
– Черт побери вас всех! – заорал генерал. Катя с торжествующей улыбкой взглянула на выходящего из автомобиля Энгера.
Энгер закусил губу.
– Чего стоите! – кричал генерал. – Арестовать вот этого голубчика.
А потом, приблизившись к Кате, генерал, помахивая запиской, написанной Катей, спросил:
– Это вы писали?
– Да.
– Ну, Энгер… Вы ее заслужили. Энгер подошел и, откозыряв, спросил:
– Что угодно приказать?
– Нет… Нет… Я разрешаю вам, ротмистр, если вы хотите, минут десять с ней покататься в моем автомобиле.
Катя отшатнулась.
– Подлец! Генерал засмеялся.
– Он вас заслужил, сударыня.
Энгер, вынув револьвер, подошел к Кате.
– Садитесь.
– Нет! Ни за что. Расстреливай здесь.
– Это успеется, не правда ли, ротмистр? – засмеялся генерал.
Энгер, сжав руки Кати, втолкнул ее в автомобиль и сел рядом.
– Трогай.
Шофер завозился у машины.
Рабочий, оттолкнув офицера, хотел вскочить в автомобиль к Кате.
Борьба. Во время борьбы борода рабочего осталась в руках у офицера. Она была приклеена.
– Трогай! – крикнул Энгер.
Автомобиль тронулся, и Катя, обернувшись, все же успела узнать Джона Фильбанка.
«Он жив!» – чуть не вскрикнула она. Автомобиль умчался.
– На вокзал! – приказал Энгер.
Перед изумленным генералом во весь рост стоял расстрелянный Энгером шофер. Генерал провел рукой по лбу.
– Ничего не понимаю.
И быстро подошел к Джону.
– Нет, это невероятно! Как фамилия?
– Джон Фильбанк, – последовал спокойный ответ. К генералу подбежал дежурный по контр-разведке.
– Ваше превосходительство, генерал Гаврилов просит вас на минутку…
Полный удивления генерал вбежал в кабинет начальника.
Посреди комнаты стоял, как живой, правда, оборванный, истрепанный, пожилой с проседью человек.
Генерал остолбенел.
Перед ним стоял комбриг 42, Сушков, генерал генерального штаба.
– Вот, полюбуйтесь, вот он, комбриг Сушков, тот самый, которого расстрелял собственноручно ваш ротмистр Энгер.
Генерал изменился в лице. Подошел к Сушкову и даже потрогал его пальцем.
Сушков с презрением улыбнулся.
– Где вам воевать с нами. Вам у юбок сидеть! Генерал Гаврилов, подойдя к Биллингу и в упор смотря на него, отчеканил:
– Я требую немедленного ареста ротмистра Энгера.
Глава XXXVIIIНачало конца
Окраины лихорадочно готовились к восстанию. Отряды то и дело проходили по улицам, спеша занять исходные пункты к четырем часам, чтобы ровно в четыре начать наступление сразу со всех пунктов.
На заводах шла раздача оружия. Сосредоточенно, молча получая оружие, рабочие расходились.
Решительность. Энергия.
В четыре часа восстание.
На улицах торопливо расклеивали прокламации: «К населению», «К солдатам белой армии».
В железнодорожном депо, в машинном отделении Макаров, окруженный рабочими, давал последние распоряжения.
– Здесь штаб повстанкома. Держите связь. Задыхаясь, вбежал Горбов.
– Где Макаров?
– Вот он… Макаров, тебя зовут. Горбов бросился к Макарову.
– Катю арестовали, видно, ухлопала кого-то.
– Энгера?
– Нет. Этот прохвост ее и арестовал.
– Товарищи, время дорого, Катю надо отбить.
– Я иду! – воскликнул Горбов.
К Горбову подошли пять человек.
– Мы тоже пригодимся, не подгадим…
– Бери по лимонке.
И все группой вышли на улицу. Город спал. Безмятежно храпели жители, не чувствуя того, что проснутся они уже не в Укразии, а в УССР.
Безмятежно спал Барлетт, улыбаясь во сне, улыбаясь ласковому шелесту шелка в клубе «Голубых фраков».
Радостно спал Дройд. И перед ним разворачивал «Таймс» листы с его корреспонденциями. Тянул Дройд руки к своим столбцам, озаглавленным «В стане большевиков» и подписанных – Виллиам Дройд. А на него из каждого слова падал шиллинг, дождь шиллингов, шиллинги падали, катились, звенели.
Стекла номеров Барлетта и Дройда задребезжали. Мимо мчался первый грузовоз.
Пулеметы. Люди… Пулеметы… Ленты…
Восстание.
Гудел грузовоз.
Шум разбудил Дройда и Барлетта. Хватились за трубки телефонов.
– Дройд.
– Барлетт.
– Что это за шум?
– Мистер Барлетт, это восстание.
– Что? Так скоро?
– Я говорил вам.
– Good!
Мгновение, и оба в пижамах выскочили из номеров, взглянув друг на друга, скрылись опять для того, чтобы через пару минут выйти совсем готовыми.
– Позвоните, Дройд, в гараж.
– Звонил. Не отвечают.
– Безобразие, непорядок.
– Я вас предупреждал, мистер Барлетт. Это Укразия. Барлетт и Дройд с баульчиками в руках вышли на улицу. Начало светать… Переплетался треск выстрелов со строчкою пулемета.
Шли не оглядываясь, спокойно продолжая курить – Барлетт сигару, Дройд трубку. Они шли к гаражу. Сюда же спешили Горбов с рабочими. Они опередили англичан. С лимонками в руках ворвались в гараж.
– Руки вверх!
Несколько шоферов подняли руки, а один подошел к Горбову.
– Брось, братва, форсить. Мы тоже рабочие. И, обращаясь к шоферам, крикнул:
– Довольно дурака валять.
– Нам надо, товарищи, хороший автомобиль.
– Есть… Давай английский. Выкатили автомобиль Барлетта.
Около Горбова сгруппировались шоферы, жадно слушая о восстании.
На улицах начиналась паника.
Понемногу паника подействовала и на англичан, и они побежали рысцой по улице.
Барлетт ничему не удивлялся и не волновался. Он – представитель Англии, и его никто не смеет трогать.
На углу Барлетт остановился и перевел дыхание.
– Бегите в гараж, Дройд.
– А вы, мистер Барлетт?
– Я подожду вас с автомобилем.
– All right, – и Дройд, смешно размахивая руками, побежал к гаражу.
Горбов сел в автомобиль.
– Вы, товарищи, останьтесь охранять гараж.
– А ты?
– Я один отправлюсь. В гараж вбежал Дройд.
– Автомобиль! Скорей автомобиль! Шофер нагнулся к Горбову.
– Это и есть хозяин. Молнией Горбов сразу учел все.
– Ребята, давай хозяина… Пригодится… – и направил свой маузер на Дройда.
Дройд отшатнулся, но рабочие, схватив его довольно невежливо, усадили на место шофера.
– Будет за шофера.
– Ни слова. Едешь сам по своим делам.
И убедительный маузер сразу сделал чрезвычайно податливым Дройда.
– Уберите револьвер. Я согласен.
– Ну и сыпь для начала к контр-разведке.
Дройд вздрогнул. Хотел что-то сообразить, но его волю окончательно убили слова Горбова.
– Только не вздумай… там чего-нибудь… Понял?..
И для большей убедительности дуло маузера нащупало затылок, и Дройд стал мягок, как воск.
Он поедет к черту, к дьяволу, надо будет драться за большевиков – будет драться…
Автомобиль вылетел из гаража. Промчался вихрем мимо ожидающего на углу Барлетта.
– Дройд! – закричал Барлетт.
Он ничего не мог понять. Понял одно, что надо спешить в порт, во что бы то ни стало. И быстро пошел пешком.
– Укр-азия! – проговорил он, пуская взволнованно клуб дыма.
Глава XXXIXТри автомобиля
Все шло полным ходом. Только что автомобиль Энгера отъехал от контр-разведки, как около группы офицеров, стоящих вокруг Джона, с разгона остановился автомобиль Дройда.
Холодный маузер кольнул журналиста в бок. И Дройд, приветливо улыбаясь, поздоровался с офицерами.
– Не видели ли мистера Барлетта?
– Нет. Куда едете?
– Лучше бы вам возвратиться, пока все не кончится.
– О нет. Время – деньги… Я корреспондент. Ничего не случилось?
– О, только что сейчас ротмистр Энгер увез на расстрел одну интересную большевичку. Целая история…
Один офицер подозрительно взглянул на Горбова, и резко спросил:
– А это что за тип с вами?
– Это, – засмеялся Дройд, – это мой проводник в тыл восставшим рабочим. Ведь каждое слово в «Таймс» – золото.
– Есть случай заработать.
Джон, рванувшись, обратил на себя внимание Дройда. Дройд протер глаза.
– Джон, это вы?
– Да, мистер Дройд.
И Дройд, схватив его за руку, втянул в автомобиль.
– Он арестован, – закричал офицер.
– Он англичанин, – ответил Дройд, – он мой шофер.
– Он арестован, – упорно продолжал офицер.
– Я не могу ехать без шофера… Я тороплюсь. Если хотите, пусть его сопровождает кто-нибудь из вас.
Джон сел за руль. Рядом с ним уселся офицер. Из контрразведки выскочили генерал Биллинг с генералом Гавриловым и офицеры.
– Автомобиль.
Маузер пощупал бок Дройда…
– Автомобиль, – кричал генерал.
В поданный автомобиль вскочили офицеры.
– Немедленно арестовать этого подлеца. Генерал Гаврилов торопливо разъяснил:
– Ротмистра Энгера.
И автомобиль помчался вслед за автомобилем Дройда. К генералу подбежал офицер.
– Вокзал в наших руках. Мы отбили рабочих, но они захватили телеграф. Надо еще роту.
– Сейчас. – Генерал побежал к телефону.
– Начало конца, – произнес один из офицеров.
– Какая разница, где ни пить… Будем пить крымское.
– Или кавказское…
К вокзалу, не зная о захвате его белыми, мчался Энгер, полуобняв Катю, мешая ей вырваться. Она тяжело дышала и с ненавистью смотрела в холодное, замкнутое лицо.
– Товарищ, – пробовал заговорить Энгер.
Но Катя с таким презрением посмотрела на Энгера, что он понял, что ему нечего сказать. Ему не поверят. И он еще плотнее уселся и еще крепче сжал Катю.
За ними Горбов, нажав на Дройда, мчался в полный ход. Мелькали здания, люди… Где-то чмокали шальные пули. И автомобиль неумолимо приближался, догоняя первый автомобиль.
За вторым автомобилем, развивая бешеную скорость, мчался третий с офицерами, спешившими арестовать Энгера.
Все три машины шли предельной скоростью.
Горбов, приподнявшись, ударил маузером по голове офицера и, схватив его, выбросил из автомобиля.
Офицер глухо стукнулся на мостовую и остался лежать, раскинув руки.
Третий автомобиль, пронесясь мимо выкинутого офицера, остановился, так как его узнали товарищи.
Задержка на минутку. Взяли в автомобиль. И опять в погоню.
У вокзала все еще шел бой.
Рабочих здорово теснили, но они не оставляли площади, ведя яростный обстрел вокзала. В группу рабочих влетел автомобиль Энгера.
Один из рабочих, узнав ненавистного Энгера, швырнул лимонку под автомобиль.
Взрыв.
Обломки автомобиля.
Дым еще не успел рассеяться, как с разгону на обломки автомобиля налетел автомобиль Дройда, увеличив и без того сумятицу.
Энгера и Катю выбросило из автомобиля. В полусознательном состоянии Энгер все-таки, приподняв Катю, прислонился к развороченному автомобилю.
Он ничего не сознавал. В глазах стоял туман.
Дройд, Джон и Горбов бросились к Энгеру и Кате.
Рабочие с винтовками наперевес, прекратив обстрел вокзала, грубо схватили Энгера и приставили к фонарю. Отошли, заряжая винтовки.
– Попался, сволочь!
Катя, поддерживаемая Горбовым и Дройдом, смотрела ничего не понимающими глазами. Сообразила. Рванулась. Но, вспомнив, сколько ужаса и тревог принес этот Энгер, закрыла глаза. Ждала залпа.
Воспользовавшись замешательством, белые сделали удачную вылазку и почти очистили площадь.
Вместо расстрела, рабочим пришлось отступать, отстреливаясь.
Взрывались лимонки.
Всюду дым.
В этот момент влетел на площадь третий автомобиль. Офицеры бросились к Энгеру.
– Вы арестованы, ротмистр, сказал один офицер, – снимая револьвер.
– Уже! – холодно улыбнулся Энгер.
– Взять всех присутствующих в тюрьму.
Джон не стал ждать своего ареста. Отличным ударом бокса повалил первого офицера и, перепрыгнув через обломки, скрылся в дыму взрывов.
Всех посадили в автомобиль. На Горбова, Катю и Энгера навели револьверы.
– В тюрьму.
И третий автомобиль умчался, увозя с собой лиц, связанных друг с другом работой и приключениями.
Энгер поглядывал на Катю и улыбался. Катя, закусив губы, презрительным взглядом отвечала на улыбку.
Дройд, вспомнив свои злоключения, уселся удобней, запахнувшись в пальто.
О, он и отсюда выйдет сухим. Горбов с тоской думал о маузере.
– Отобрали, сволочи.
Тюрьма приближалась, подавляя всякую мысль о бегстве.
Громадные ворота, высокие стены.
Ворота раскрылись, пропустив арестованных.
