Текст книги "Полное собрание стихотворений. Том 1"

Автор книги: Николай Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

177-180. ИЗ РОМАНА «ЖИЗНЬ И ПОХОЖДЕНИЯ ТИХОНА ТРОСТНИКОВА»

1

Как тут таланту вырасти,

Как ум тут развернешь,

Когда в нужде и сырости

И в холоде живешь!

Когда нуждой, заботою

Посажен ты за труд

И думаешь, работая:

Ах, что-то мне дадут!

Меняешь убеждения

Из медного гроша -

На заданные мнения

Глупца иль торгаша.

Преступным загасителем

Небесного огня,

Искусства осквернителем -

Прозвали вы меня.

Пусть так!.. Я рад: губительно

Стремленье ко всему,

Что сердцу так мучительно,

Что сладко так уму.

Я рад, что стал похожее

С бесчувственной толпой,

Что гаснут искры божии

В груди моей больной,

Что с каждым днем недавние,

Под гнетом суеты,

Мне кажутся забавнее,

Порывы и мечты…

Я рад!.. О, бремя тяжкое

Валится с плеч…

……………………..

Скорей, скорей!..мучители,

Готов я променять

Завидный чин художника,

Любимца горних стран,

На звание сапожника,

Который вечно пьян.

(1843)

2

Нарядов нет – прекрасный пол

Капризится, тоскует, плачет;

Наряды есть – прекрасный пол

Под потолок в восторге скачет.

(1841,1843)

3

В понедельник

Савка мельник,

А во вторник

Савка шорник,

С середы до четверга

Савка в комнате слуга,

Савка в тот же четверток

Дровосек и хлебопек,

Чешет в пятницу собак,

Свищет с голоду в кулак,

В день субботний всё скребет

И под розгами ревет,

В воскресенье Савка пан -

Целый день как стелька пьян.

(1843 или 1844)

4

Ужели должен я страдать?

Ужели мой удел – могила?

Как догадаться, как понять,

За что она мне изменила?..

Я угождать старался ей,

Любил так страстно, так глубоко…

И даже пред свиданьем с ней

Читал романы Поль де Кока!

(1843 или 1844)

181.

… И он их не чуждался в годы оны

И вычитал оттуда, что она

Курит сигары, носит панталоны

И с мужем развелась и влюблена

В какого-то повесу…

1843 или 1844

182-183. ИЗ ФЕЛЬЕТОНА «ХРОНИКА ПЕТЕРБУРСКОГО ЖИТЕЛЯ»

1

По свету я бродил: повсюду люду тощи

Рассудком и душой, а телом толстяки;

Здесь человечество волнуется, как дрожжи,

И производит – пустяки!

(1844)

2

Расторгнут наш союз корыстью кровожадной,

И счастье и любовь судьбина отняла,

Теперь и слезы лью над банкою помадной,

Которую она на память мне дала.

Теперь не радость я – позор на сердце чую

И вот уж третий день не ел,

И скоро, может быть, туда перекочую,

Где всем страданиям предел!..

(1844)

184-185. Из фельетона «Петербург и петербургские дачи»

1

А здоровье? Уж не наше ль

Славно крепостью стальной?

Но скорее немца кашель

Схватишь, друг любезный мой.

Здесь и русская натура

Не защита, трынь-трава!

Уж у нас архитектура

Летних зданий такова!

Словно доски из постели,

Наши стены толщиной,

И в стенах такие щели,

Что пролезешь с головой.

Дует в спину, дует в плечи,

Хоть закутавшись сиди,-

Беспощадно гаснут свечи

И последний жар в груди.

А когда на долы свыше

Благодатный дождик льет,

Не укроешься под крышей -

Он и там тебя найдет.

На дорожках грязь и слякоть,

И, скучая день и ночь,

Ты готов со злости плакать -

Но слезами не помочь!

Но бывают дни в неделе,

Солнце ярко так горит

И приветно во все щели

И в окошко к нам глядит,

И бежишь тут из лачужки

По лесной дороге вдаль,

Чтоб кукуканьем кукушки

Разогнать свою печаль,

Чтоб пред солнечным закатом

На лужайке полежать

И еловым ароматом

Для здоровья подышать,

Чтоб могла тебе природа

Все открыть свои плоды,

Чтоб скорей тебя в урода

Превратили комары…

Отвратительное племя!

Жгут, тиранят и язвят…

И хорошее-то время

Превращают в сущий ад.

В лето крови благородной

Выпьют, верно, самовар.

Ведь комар, мой друг, – природный,

Не булгаринский комар…

(1844)

2

Цветущие нивы, журчащий ручей,

Зеленые рощи да кусты

Далеко, далеко сманили людей,

И даже трактиры все пусты!

Ни хлопанья пробок, ни алых ланит,

Ни криков корысти азартной…

И сонный лакей молчалив и сердит,

И плачет маркер в биллиардной,

И гневно ворчит: "Не к добру! не к добру!"-

И вдруг к биллиарду подскочит,

И яростно хлопнет шаром по шару,

И в сотый раз кий переточит.

Лишь изредка тощий чиновник придет

И в "Пчелку" с довольною миной

Уставит глаза; улыбнется, зевнет

И спросит обед в два с полтиной…

Лишь изредка купчик, гуляка и мот,

Бутылку шампанского спросит,

Прольет половину, другой не допьет

И слуг удивленных обносит.

………………………….

На улице пыль, духота, пустота

И запах гниющей капусты,

И даже в любимом театре места

Частенько, поверишь ли? пусты.

Увы! не залучишь веселых гостей

………………………….

(1844)

186. Из рецензии на «Воскресные посиделки»

При бесталанности стихов ты не пиши

И человечества собою не смеши;

Не славу тем себе, а стыд приобретешь,

Что ты стишищами дубовыми несешь…

(1844)

187-189. Пародии на стихи «картофель, харч благословенный…»

1

Крапива! драгоценная трава!

Когда у мужика все кадки пусты,

С тобою щи варят вместо капусты,

И во крестьянстве ты сытна и здорова!

Ты даже нрав порочный исправляешь

И к трезвости пьянчугу возвращаешь,

Когда на старости, колюча и жестка,

В руках десятского (ты хлещешь мужика).

2

Устрицы! харч благословенный!

Во время жарости для всех бесценный!

Кто хлебом не нуждается,

Устрицами нередко пропитается.

Устрицы и вкусны, и сытны, и сладки,

Поганства в них нет, и лишь гадки

Те люди, которые врут,

Что устрицы гадость, и устриц не жрут!

3

Артишоки, вот харч благословенный,

В обед и не обед для всех бесценный,

Артишоки и вкусны, и сытны, и сладки,

Поганства в них нет, и лишь гадки

Те люди, которые мнят,

Что артишоки гадки, и их не едят!

(1844)

190-191. Из фельетона «Преферанс и солнце»

1

И СКУЧНО, И ГРУСТНО

И скучно, и грустно, и некого в карты надуть

В минуту карманной невзгоды…

Жена?.. но что пользы жену обмануть?

Ведь ей же отдашь на расходы!

Засядешь с друзьями, но счастия нет и следа -

И черви, и пики, и всё так ничтожно.

Ремизиться вечно не стоит труда,

Наверно играть невозможно…

Крепиться?.. Но рано иль поздно обрежешься вдруг,

Забыв увещанья рассудка…

И карты, как взглянешь с холодным вниманьем вокруг,-

Такая пустая и глупая шутка!..

(1844)

2

Грешник великий,

Ты обратился!

В черви и пики

Снова влюбился!

Вновь предо мною

Клонишь ты выю…

Ты ль, дерзновенный,

Думал спастися?..

Раб мой презренный,

Впредь берегися!

Жатвы богаты,

Жать не умеешь!..

Если врага ты

Злого имеешь -

Дерзки поступки

Брось и смирися!

Тайны прикупки,

Тайны ремиза,

Вражьи уловки,

Сердце их, душу -

Сколько ни ловки,-

Всё обнаружу!..

Спи же спокойно!

Раньше проснися,

Благопристойно

Принарядися.

Минет день скучный,

Мрак воцарится;

Року послушный,

Сядь равнодушно -

Бойся сердиться!

Бойся свихнуться,

Бойся ремизов…

Можешь вернуться

С тысячью призов!..

(1844)

192-195. Из водевиля «Петербургский ростовщик»

1

РОСТОВЩИК

Было года мне четыре,

Как отец сказал:

"Вздор, дитя мое, всё в мире!

Дело – капитал!"

И совет его премудрый

Не остался так:

У родителя наутро

Я украл пятак.

Страсть навек к монете звонкой

Тотчас получив,

Стал у всех я собачонкой,

Кто богат и чив.

Руки, ноги без зазренья

Всем лизал, как льстец,

И семи лет от рожденья

Был уж я подлец!

(То есть так только в народе

Говорится, а зато

Уж зарыто в огороде

Было кое-что.)

Говорят, есть страсти, чувства -

Незнаком, не лгу!

Жизнь, по-моему, – искусство

Наживать деньгу.

Знать, во мне раненько скупость

Охладила кровь:

Рано понял я, что глупость -

Слава, честь, любовь,

Что весь свет похож на лужу,

Что друзья – обман,

И затем лишь лезут в душу,

Чтоб залезть в карман,

Что от чести от злодейки

Плохи барыши,

Что подлец, кто без копейки,

А не тот, кто без души.

И я свыкся понемногу

С ролею скупца

И, ложась, молился богу,

Чтоб прибрал отца…

Добрый, нежный был родитель,

Но в урочный час

Скрылся в горнюю обитель,

Навсегда угас!

Я не вынес тяжкой раны,-

Я на труп упал

И, обшарив все карманы,

Горько зарыдал…

Продал всё, что было можно

Хоть за грош продать,

И деньжонки осторожно

Начал в рост пускать…

Чтоб нажиться – лез из кожи,

Лук да редьку ел,

Ни спины, ни рук, ни рожи,

Верьте, не жалел!

Всех завел, провел и вывел,

С кем сойтись пришлось,

И, пока не оплешивел,

Брал процент с волос:

Вырастать им как угодно

Волю я давал

И в цирюльню ежегодно

Косу продавал.

И теперь зато, под старость,

Есть немножко тут.

<< (хлопает по карману.) >>

Пусть приходят люди в ярость,

Говорят: он плут!

Шутки!.. нет, побольше стою!

Я ведь знаю свет:

Лишь тряхни-ка я казною

Да задай обед,

Все в объятья тотчас к плуту,

Все в родню, в друзья -

Я честнейший в ту ж минуту…

Что, не так ли… а???

(1844)

2

Наша книжная торговля

Так уж исстари идет:

Простачков невинных ловля -

Первый авторов доход!

В кабинете примут знатно

И сигарочку дадут,

И почтеннейшим печатно,

И умнейшим назовут;

С аккуратностью большою

Рассчитают барыши,

А издашь – махни рукою

И в подвалы положи!

Разорили – и отстали -

Всякий с ним уже не тот!

Только деньги размотали -

Глядь, господь другого шлет!

С ним опять развязка та же…

Я и сам богат бывал,

Жил когда-то в бельэтаже,

Всех морочил, надувал;

Драл с живых и с мертвых шкуру,

Не боялся никого,

А попал в литературу -

И надули самого.

Здесь хватило б и для внуков,

Да сто книжек издал в год,

И теперь карман мой звуков

Никаких не издает!

(1844)

3

Я люблю простор и барство

И живу, как жили встарь!

Я – обширнейшего царства

Полновластный государь.

Широки мои владенья -

У меня с давнишних пор

Десять тысяч душ именья

И осьмнадцать тысяч свор!

Дом величественной формы

Прочно выстроен для псов,-

Я скупаю им для корма

Старых кляч со всех концов.

Лучшим псам и стол особый,

А отличных так люблю,

Что рядком с своей особой

И с женой своей кормлю!

Стоит ночью встрепенуться,

Затрубить – на голос мой

Тотчас всадники проснутся,

Псы начнут веселый вой.

Вмиг усеяна дорога,

Счета нет собачьих свор;

Затрубим – и звуки рога

Потрясают дол и бор.

Дорога моя забава,

Да зато и веселит.

Об моей охоте слава

По губернии гремит!

Да зато как гаркнут "слушай!"

Доезжачие в бору,

И зальются вдруг тявкуши,

Словно птицы поутру,

Как кубарь, матерый заяц

Чистым лугом подерет

И ушами, как китаец,

Хлопать в ужасе начнет,-

Тут последняя копейка

Мне не стоит пустяка,

Только б Сокол или Змейка

Подхватили русака!

Я живу в отъезжем поле,

Днем травлю, а ночь кучу,

И во всей вселенной боле

Ничего знать не хочу!

Я люблю простор и барство

И живу, как жили встарь.

Я – обширнейшего царства

Полновластный государь.

(1844)

4

Пощечина людей позорит -

Так думал в старину народ,

А в наши дни – никто не спорит -

Бывает и наоборот.

Был у меня бедняк знакомый

С почтенным выпуклым лицом,

Питался редькой и соломой

И слыл в народе подлецом,

Да вдруг столкнулся с богачом:

Затеял ссору с ним пустую,

Пощечину изволил съесть,

Сто тысяч взял на мировую

И вдруг попал в почет и в честь.

Все – кто и ведал и не ведал -

К нему с почтением тотчас,

И даже там вчера обедал

Кой-кто, мне кажется, из вас.

И что ж? Ведь было б безрассудно

Сердиться, мщенье замышлять,

Боль усмирить в щеке нетрудно,

Сто тысяч мудрено достать…

А с ними проживешь так чудно

И беззаботно целый век…

Не сто – пожалуйте пять тысяч,-

Я сам, как честный человек,

Себя сейчас позволю высечь!

(1844)

196.

Читатель мой! я был когда-то сам

Российских книг отъявленный ценитель

И яростно (не верю я ушам,

Но утверждал так некий сочинитель)

Уничтожал таланты и гасил

В младых сердцах божественное пламя…

Но дешево издатель мне платил -

И бросил я критическое знамя…

<1845>

197. КОЛЫБЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Есть край, где горит беззакатное солнце

Алмазным пожаром в безбрежной дали

И сыплет горстями лучи, как червонцы,

На лоно роскошной и щедрой земли,

Где северный холод, вьюга и морозы

Сердец не сжимают, не сушат костей,

Где розы – как девы, а девы – как розы,

Где всё наслажденье, восторг для очей,

Где тигр кровожадный свободно кочует

И робкая серна находит приют,

Но где человек человека бичует,

Где плачут и стонут, где режут и жгут,

Где волны морские окрашены кровью,

Усеяно трупами мрачное дно…

<1845>

198. ИЗ ФЕЛЬЕТОНА «ПИСЬМО К ДОКТОРУ ПУФУ»

Почтеннейший Иван Иваныч!

Великодушный доктор наш!

Всегда зачитываюсь за ночь

Статеек ваших. Гений ваш -

Благотворитель всей России!

Вы краше дня, вы ярче звезд,

И перед вами клонит выи

Весь Новоладожский уезд.

Действительно, вы благодетель

Желудков наших, – а от них

И гнев, и злость, и добродетель,

И множество страстей других.

У нас помещик был свирепый -

Неукротимая душа!

Он раз в жену тарелкой с репой

Пустил – зачем не хороша!!!

Ко всем сварливо придирался,

Худел, страдальчески хандрил,

И в доме всяк его боялся

И ни единый не любил!

Его сердитый, злобный говор

На миг в семействе не смолкал,

Неоднократно битый повар

Свое искусство проклинал.

Вдруг…(но какой, скажите, кистью

Здесь подвиг ваш изображу?

Поверьте, движим не корыстью,

Но благодарностью – пишу;

Хоть я учился у поэта,

Но не пошла наука впрок)

Вдруг… получается "Газета",

И в ней – ваш кухонный урок.

Прочел небрежно гордый барин

(То было в пятницу, при нас)

И, как на Пушкина Фиглярин,

Напал, о доктор мой! на вас.

Но не дремал и разум женский:

Прочла жена и – поняла.

И в сутки повар деревенский

Стал человеком из осла.

И что ж? (Я был всему свидетель -

Клянусь – не ложь мои слова!)

Нет, ты не знала, добродетель,

Полней и краше торжества!

И никогда с начала света

Порок сильнее не страдал:

Помещик наш из-за обеда

И краснощек и ясен встал,

В слугу не бросил чашкой кофе,

И – доктор мой! гордись! гордись!-

Как из фонтана в Петергофе,

Рекой из уст его лились

Слова не бранные… Уроки

Твои из грешной сей души

Изгнали жесткость и пороки!..

С тех пор, что ты не напиши -

Родным, друзьям, жене читает,

Тебя отцом своим зовет,

Весь от блаженства тает, тает

И в умиленьи слезы льет.

С тех пор он стал и добр и весел,

Детей ласкал, жену любил.

Злой управитель нос повесил,

"Мужик судьбу благословил!"

… … … … … .

И да не говорит, не ходит,

Повержен в лютый паралич,

Кто на тебя хулу возводит

И злонамеренную дичь.

Ты Пуф, но ты не пуф нахальный -

Досужий плод журнальных врак,

Ты человек – и достохвальный,

А не какой-нибудь дурак.

Кормилец сорока губерний,

Ты и умен и терпелив.

Твоим врагам – венец из терний,

Тебе – из лавров и олив!

Трудись, трудись не уставая!

Будь вечно счастлив, здрав и свеж,

И, есть Россию научая,

Сам на земле не даром ешь!..

(1844 или 1845)

199. ПОСЛАНИЕ К ДРУГУ (ИЗ-ЗА ГРАНИЦЫ)

Так мы готовимся, о други!

На достохвальные заслуги

Великой родине своей…

Н. Языков

Друг, товарищ доброхотный!

Помня, чествуя, любя,

Кубок первый и почетный

Пью в чужбине за тебя.

Мил мне ты!.. Недаром смлада

Я говаривал шутя:

"Матерь! вот твоя отрада!

Пестуй бережно дитя.

Будет Руси сын почтенный,

Будет дока и герой,

Будет наш – и непременно

Будет пьяница лихой!"

Не ошибся я в дитяти:

Вырос ты удал и рьян

И летишь навстречу братий

Горд, и радостен, и пьян!

Горячо и, право, славно

Сердце русское твое,

Полюбил ты достославно

Нас развившее питье.

Весь ты в нас!.. Бурлит прекрасно

В жилах девственника кровь,

В них восторженно и ясно

К милой родине любовь

Пышет. Бойко и почтенно

За нее ты прям стоишь…

С ног от штофа влаги пенной,

Влаги русской – не слетишь!

Враг народов иностранных,

Воеватель удалой,

Ты из уст благоуханных

Дышишь родине хвалой,

Доли жаждешь ей могучей…

Беспредельно предана

Ей души твоей кипучей

Ширина и глубина!..

И за то, что Русь ты нашу

Любишь – речь к тебе держу,

И стихом тебя уважу,

И приязнью награжу.

Будь же вечно тем, что ныне:

Своебытно горд и прям,

Не кади чужой святыне,

Не мирволь своим врагам;

Не лукавствуя и пылко

Уважай родимый край;

Гордо мужествуй с бутылкой -

Ни на пядь не уступай,

Будь как был!.. За всё за это,

Да за родину мою,

Да за многи, многи лета

Нашей дружбы – днесь я пью…

Пью… величественно-живо

В торжествующий стакан

Одуряющее диво

Ущедренных небом стран

Льется. Лакомствуя мирно,

Наслаждаюсь не спеша…

Но восторженностью пирной

Не бурлит моя душа.

Хладных стран заходный житель,

Здесь почетно-грустен я:

Не отцов моих обитель

Здесь – не родина моя!

То ли дело, как, бывало,

Други, в нянином дому

Бесподобно, разудало

Заварим мы кутерьму!..

Чаши весело звенели,

Гром и треск, всё кверху дном!

Уж мы пили! уж мы пели!..

В удовольствии хмельном

Вам стихи мои читал я…

Сотый чествуя бокал,

Им читанье запивал я

И, запивши, вновь читал.

Благосклонно вы внимали…

Было чудное житье:

Други мне рукоплескали,

Пили здравие мое!

Здесь не то… Но торжествую

Я и здесь порой, друзья.

Счастье! фляжку – и большую -

У матросов добыл я

Влаги русской… Как Моэта

Мне наскучит легкий хмель,

Пью и потчую соседа…

Объяденье! богатель!

Ровно пьем; цветущ и весел,

Горделиво я сижу…

Он… глядишь – и нос повесил!

Взором радостным слежу,

Как с подскоком жидконогой

Немец мой – сутул, поджар -

Выйдет храбро, а дорогой

Бац да бац на тротуар…

Драгоценная картина

Сердцу русскому! Она

Возвышает славянина

Силу скромную… Вина!

На здоровье Руси нашей!

Но, увы мне, о друзья!

Не состукиваюсь чашей

Дружелюбно с вами я -

И не пьется… Дух убитый

Достохвальной грустью сжат,

И, как конь звучнокопытый,

Все мечты туда летят,

Где родимый дым струится,

Где в виду своих сынов

Волга царственно катится

Средь почтенных берегов…

Что ж? туда!.. Я скор на дело!

Под родные небеса

Вольно, радостно и смело

Я направлю паруса -

Мигом к вам явлюсь на сходку!

Припасайте ж старику

Переславльскую селедку

И полштофа травнику!..

(январь 1845)

200. СТАРУШКЕ

Когда еще твой локон длинный

Вился над розовой щекой

И я был юноша невинный,

Чистосердечный и простой,-

Ты помнишь: кой о чем мечтали

С тобою мы по вечерам,

И – не забыла ты – давали

Свободу полную глазам,

И много высказалось взором

Желаний тайных, тайных дум;

Но победил каким-то вздором

В нас сердце хладнокровный ум.

И разошлись мы полюбовно,

И страсть рассеялась как дым.

И чрез полжизни хладнокровно

Опять сошлись мы – и молчим…

А мог бы быть и не таким

Час этой поздней, грустной встречи,

Не так бы сжала нас печаль,

Иной тоской звучали б речи,

Иначе было б жизни жаль…

(15 мая 1845)

201.

Он у нас осьмое чудо -

У него завидный нрав.

Неподкупен – как Иуда,

Храбр и честен – как Фальстаф.

С бескорыстностью жидовской,

Как хавронья мил и чист,

Даровит – как Тредьяковской,

Столько ж важен и речист.

Не страшитесь с ним союза,

Не разладитесь никак:

Он с французом – за француза,

С поляком – он сам поляк,

Он с татарином – татарин,

Он с евреем – сам еврей,

Он с лакеем – важный барин,

С важным барином – лакей.

Кто же он? (Фаддей Булгарин,

Знаменитый наш Фаддей.)

(1845)

202.

Ходит он меланхолически,

Одевается цинически,

Говорит метафорически,

Надувает методически

И ворует артистически…

<1846>

203-207. ИЗ РАССКАЗА «КАК ОПАСНО ПРЕДАВАТЬСЯ ЧЕСТОЛЮБИВЫМ СНАМ»

1

Месяц бледный сквозь щели глядит

Не притворенных плотно ставней…

Петр Иваныч свирепо храпит

Подле верной супруги своей.

На его оглушительный храп

Женин нос деликатно свистит.

Снится ей черномазый арап,

И она от испуга кричит.

Но, не слыша, блаженствует муж,

И улыбкой сияет чело:

Он помещиком тысячи душ

В необъятное въехал село.

Шапки снявши, народ перед ним,

Словно в бурю валы на реке…

И подходят один за другим

К благосклонной боярской руке.

Произносит он краткую речь,

За добро обещает добром,

И виновных грозит пересечь,

И уходит в хрустальный свой дом.

Там шинель на бобровом меху

Он небрежно скидает с плеча…

"Заварить на шампанском уху

И зажарить в сметане леща!

Да живей!.. Я шутить не люблю!"

(И ногою значительно топ.)

……………………….

Всех величьем своим устрашив,

На минуту вздремнуть захотел

И у зеркала (был он плешив)

Снял парик и .. как смерть побледнел!

Где была лунолицая плешь,

Там густые побеги волос,

Взгляд убийственно нежен и свеж

И короче значительно нос…

Постоял, постоял – и бежать

Прочь от зеркала, с бледным лицом…

Вот зажмурясь подкрался опять…

Посмотрел… и запел петухом!

Ухвативши себя за бока,

Чуть касаясь ногами земли,

Принялся отдирать трепака…

"Ай-лю-ли! ай-лю-ли! ай-лю-ли!

Ну узнай-ка теперича нас!

Каково? каково? каково?"

…………………….

И грозя проходившей чрез двор

Чернобровке, лукаво мигнул

И подумал:"У! тонкий ты вор,

Петр Иваныч! Куда ты метнул!.."

Растворилася дверь, и вошла

Чернобровка, свежа и плотна,

И на стол накрывать начала,

Безотчетного страха полна…

Вот уж подан и лакомый лещ,

Но не ест он, не ест, трепеща…

Лещ, конечно, прекрасная вещь,

Но есть вещи и лучше леща…

"Как зовут тебя, милая?.. ась?"

– "Палагеей".-"Зачем же, мой свет,

Босиком ты шатаешься в грязь?"

– "Башмаков у меня, сударь, нет".

– "Завтра ж будут тебе башмаки…

Сядь… поешь-ка со мною леща…

Дай-ка муху сгоню со щеки!..

Как рука у тебя горяча!

Вот на днях я поеду в Москву

И гостинец тебе дорогой

Привезу…"

<1846>

2

Клянусь звездою полуночной

И генеральскою звездой,

Клянуся пряжкой беспорочной

И не безгрешною душой!

Клянусь изрядным капитальцем,

Который в службе я скопил,

И рук усталых каждым пальцем,

Клянуся бочкою чернил!

Клянуся счастьем скоротечным,

Несчастьем в деньгах и чинах,

Клянусь ремизом бесконечным,

Клянуся десятью в червях,-

Отрекся я соблазнов света,

Отрекся я от дев и жен,

И в целом мире нет предмета,

Которым был бы я пленен!..

Давно душа моя спокойна

От страстных бурь, от бурных снов;

Лишь ты любви моей достойна -

И век любить тебя готов!..

Клянусь, любовию порочной

Давно, давно я не пылал

И на свиданье в час полночный

В дезабилье не выбегал…

Кого еще с тобой мне надо?..

Тобой одной доволен я, -

Моя любовь! моя отрада!

Федосья Карповна моя!..

<1846>

3

Они молчали оба… Грустно, грустно

Она смотрела. Взор ее глубокий

Был полон думы. Он моргал бровями

И что-то говорить хотел, казалось;

Она же покачала головой

И палец наложила в знак молчанья

На синие, трепещущие губы…

Потом пошли домой всё так же молча,

И было в их молчаньи больше муки

И страшного значенья, чем в рыданьях,

С которыми бросаем горсть земли

На гроб того, кто был нам дорог в жизни,

Кто нас любил, быть может. У ворот

Они кухарку встретили.

…………………….

И долго изумленными глазами

Она на них смотрела, но ни слова

Они ей не сказали. Да! ни слова…

И молча продолжали путь… и скрылись.

<1846>

4

Что чиновники то же, что воинство

Для отчизны в гражданском кругу,

Посягать на их честь и достоинство

Позволительно разве врагу,

Что у них всё занятья важнейшие -

И торги, и финансы, и суд,

И что служат всё люди умнейшие

И себя благородно ведут.

Что без них бы невинные плакали,

Наслаждался б свободой злодей,

Что подчас от единой каракули

Участь сотни зависит людей,

Что чиновник плохой без амбиции,

Что чиновник – не шут, не паяц

И не след ему без амуниции

Выбегать на какой-нибудь плац.

А уж если есть точно желание

Не служить, а плясать качучу,

Есть на то и приличное звание -

Я удерживать вас не хочу!

<1846>

5

Корабль, обуреваемый

Волнами, – жизнь моя!

Судьбою угнетаемый,

В отставку подал я,

Немало тут утрачено -

Убыток – и большой!

А впрочем, предназначено

Уж, видно, так судьбой.

И есть о чем печалиться,

Нашел чего жалеть!

Смерть ни над кем не сжалится -

Всем должно умереть!

Почетные регалии,

Доходные места,

Награды и так далее -

Всё прах и суета!

Мы все корпим, стараемся,

Вдаемся в плутовство,

Хлопочем, унижаемся,

А всё ведь из чего?

Умрем, так всё останется!

На срок пришли мы в свет…

Чем дольше служба тянется,

Тем более сует.

Успел уж я умаяться

В житейском мятеже,

Подумать приближается

Пора и о душе!

Уж лучше здесь быть пешкою,

Чем душу погубить…

А впрочем, что ж я мешкаю?

Уж десять хочет бить!

Есть случай к покровительству!

Тотчас же полечу

К его превосходительству

Ивану Кузьмичу -

Поздравлю с именинами…

Решится, может быть,

Под разными причинами

Блохова удалить

И мне с приличным жительством

Его местечко дать…

Не нужно покровительством

В наш век пренебрегать!..

<1846>