Текст книги "Нам так не хочется (СИ)"

Автор книги: Николай Тимофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Тимофеев Николай Александрович
Нам так не хочется Пьеса

НАМ ТАК НЕ ХОЧЕТСЯ

Комедия в четырёх действиях

Действующие лица

Виктор Алексеевич Корнюков, директор НИИ, инженер, 40 лет.

Андрей Петрович Челноков, заместитель директора по науке, доктор технических наук, профессор.

Новиков Николай Аркадьевич, руководитель первой проектной группы, инженер.

Ирина Григорьевна Петрова, руководитель второй проектной группы, инженер, 27 лет.

Нина, её сестра, студентка.

Татьяна Ивановна Петрова, их мать, врач поликлиники.

Люба, подруга Нины, студентка.

Василий Иванович Безобразов, старший научный сотрудник, кандидат физико-математических наук.

Владислав Матвеевич Янин, старший научный сотрудник, кандидат физико-математических наук.

Зинаида, секретарь директора, гражданская жена Янина, 28 лет.

Иван Николаевич Шапкин, заведующий кафедрой вуза, доктор технических наук, профессор.

Действие происходит в Москве, в кабинетах Корнюкова и Челнокова, в лаборатории НИИ и в квартире Петровых.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Кабинет заместителя директора НИИ Челнокова, два больших окна, столы для совещаний стоят буквой "Т", стулья, справа стол хозяина, слева входная дверь.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Челноков один (ходит по кабинету).

Челноков. Странные желания у моего шефа. Нет, если подумать, то и не очень странные. У него фактически две семьи и две жены, о которых он должен заботиться. Об официальной семье почти ничего не известно, говорят, есть уже взрослый сын, женат, живёт отдельно. Кто его сын по профессии, никто не знает, никто его не видел. Никто не видел и жену директора, он всегда и везде один. А вот в неофициальной семье – всё у нас на виду. Ирину Григорьевну, вторую жену, которая работает у нас руководителем проектной группы, мы хорошо знаем. Он, по слухам, помог ей купить однушку, а теперь надумал сделать её кандидатом технических наук. Зачем? Квартиру, я понимаю, ему самому в этом большое удобство, но кандидатом наук?.. Только можно строить догадки... хочет показать свои возросшие возможности? Раньше был директором проектной организации, а после реорганизации, уже полгода прошло, как он стал директором научно-исследовательского института. Шишка!.. Мне какая разница? Будет Ирина кандидатом или не будет? Никакой. Поэтому не нашего это ума дело – ему виднее, он директор. Вчера он мне говорит: «За что мы Шапкину деньги платим?» Если между нами, за ту работу, которую должна выполнять Ирина. Вот Шапкину, действительно, дополнительная нагрузка: шеф его планирует в научные руководители Ирине. Может Шапкин возроптать? Вряд ли. Неплохой он мужик, надо мне на полную ставку к нему переходить, на преподавательскую работу. Возьмёт? Никак не решусь завести с ним об этом разговор. Сегодня, может быть? Скажет, двоих пьяниц кафедра не выдержит? Оказывается, мы с Шапкиным ровесники, я не знал, ему недавно тоже пятьдесят стукнуло. Должен уже подъехать. С пустыми руками он никогда не приезжает.

(Отвечает по местной связи). Слушаю, Галя... профессор Шапкин?.. пусть заходит. Никого не пускай, я занят.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Челноков и Шапкин.

Шапкин (входит с портфелем). Здорово, Андрей! Зачем ты меня лично позвал, не мог по телефону объяснить (здоровается за руку).

Челноков. Здорово, Ваня! Во-первых, я понимаю, есть важный разговор, не телефонный, во-вторых, мы давно не виделись, в-третьих, Ваня, ты с пустыми руками никогда не приезжаешь.

Шапкин. Тогда запирай дверь, давай посуду.

Челноков. Чем сегодня удивишь? (Запирает дверь на ключ и достаёт два стакана). Коньяк опять необыкновенный?

Шапкин. Не угадал, сегодня водка, но какая! Сам оценишь (достаёт из портфеля свёрток).

Челноков. У меня же и закусить нечем.

Шапкин. Знаю, я прихватил кое-что: вот грудинку порезали и хлеба немного. Хватит! (Открывает бутылку, разливает). Как раз по сто пятьдесят...а? Культура!

Челноков. Как тебя пропускают с таким грузом.

Шапкин. Меня все охранники знают. Я не скрываю, что иду к тебе. Как они могут не пропустить? Я им говорю: он вас уволит, если я пожалуюсь. Давай за здоровье (выпивают).

Челноков. Ваня, ты отличный мужик, но зачем ты меня компрометируешь?

Шапкин. Будто они не знают, что мы с тобой пьяницы. Оба профессора алкаши – сам, своими ушами, слышал их разговор.

Челноков. Циник ты, Ваня, и прибавить любишь, я понимаю.

Шапкин. И у меня в вузе все знают, что Шапкин пьяница, и ректор знает. А кто пьяным меня видел? Никто! Одни разговоры. Выпивши, видели. За то я второй учебник сдал в печать в этом году. Моя кафедра одна из лучших в вузе по всем показателям.

Челноков. Ладно, начнёшь сейчас хвалиться.

Шапкин. Я люблю хвалиться, а есть чем! Но сегодня времени мало, говори, Андрюша, зачем звал.

Челноков (убирает стаканы, отпирает дверь, садиться за стол на своё место). Спасибо, Ваня, отличная водка. Чувствуется фирма...

Шапкин. Мы с тобой не в таком возрасте, чтобы плохую пить. Говори, я жду, у меня же лекция скоро.

Челноков. У шефа моего появилась идея: сделать Ирину Григорьевну Петрову, с которой ты работаешь, кандидатом технических наук. И он желает, чтобы ты был её научным руководителем.

Шапкин. Он мог сам мне об этом сказать, сколько лет я с вами сотрудничаю...

Челноков. Он в тебе не сомневается, Ваня, а вчера с утра он на всю неделю уехал в командировку.

Шапкин. Во-вторых, почему он тебя не выбрал в качестве научного руководителя? У вас проще всё делается, я знаю, можно работу засекретить.

Челноков. У нас и так ей женщины завидуют, всякие сплетни сочиняют, поэтому он хочет, видимо, чтобы она у вас, по открытой тематике защитилась. Это я сам так понимаю, он мне ничего, конечно, не говорил.

Шапкин. Понял, ты тоже к этому руку мог приложить: пусть Шапкин везёт – работа дураков любит! Угадал?

Челноков. Нет! Зачем ты так? Моего мнения никто не спрашивал! Зря ты, Ваня, на меня обижаешься. Ты знаешь, Виктора Алексеевича никуда не свернёшь, если он что-то задумал и решил... Потом я же материальщик, а у неё конструкторский уклон...

Шапкин. За что я тебя пою? Толку от тебя никакого. Зам. директора по науке... ну и что? От тебя ведь мои дела не зависят, так? Пою и кормлю! За что? Совести у тебя нет. Ты у меня на кафедре работаешь на четверть ставки профессора, ты должен меня поить! А я по простоте душевной... и ещё, это, пожалуй, главное: не могу я пить в одиночку!..

Челноков. Успокойся, Ваня, приходи, я тебя в следующий раз угощу.

Шапкин (удивлённо). Вы посмотрите, всё-таки совести у тебя на донышке немного осталось? А?..

Челноков. Ладно, Ваня, видишь, я покраснел?

Шапкин. Или боишься, что я тебя могу сократить?.. Не бойся, ты мне нужен: какая-никакая связь кафедры с производством – очки нам приносишь в соревновании с другими. Конечно, НИИ ваш не совсем производство, но... сойдёт.

Челноков. У нас и проектировщиков две группы осталось... это ближе к производству.

Шапкин. Что Виктор Алексеевич крутой мужик, я могу понять, иначе бы он директором не был, ладно. А вот желание угостить Шапкина одобряю... а то в одни ворота. Надо было давно...

Челноков. Вину свою признаю, Ваня...

Шапкин. Хотя бы в чём-то с тобой наведём порядок. Ты ко мне приходишь – я тебя угощаю, я к тебе – ты. Такой алгоритм предлагаю. Твоя очередь, Андрей, жду звонка.

Челноков. Принимается, но я у тебя редко бываю.

Шапкин. Будешь почаще бывать. Я не шучу. Я вечерами часто сижу у себя в кабинете, допоздна работаю, после лекции можешь заглянуть. Договорились?

Челноков. Договорились, Ваня.

Шапкин. Заболтался я с тобой! Надо пить бросать, столько времени можно сэкономить! Ну, давай, Андрей, до встречи в твоём кабинете с твоей выпивкой, и закуску не забудь, через неделю. Мы часто не будем, раз в недельку. А? Ориентировочно, сегодня какой день?

Челноков. Вторник с утра был...

Шапкин. Вот именно, по вторникам, а?

Челноков. Жди, Ваня, позвоню в следующий понедельник. Я с тобой ещё кой о чём хотел поговорить.

Шапкин. Поговорим обязательно! Я всё бросаю и к тебе. И о следующей встрече у меня тогда договоримся. Сейчас мне ведь ещё к Ирине зайти надо. Будь здоров (прощается за руку).

Челноков. И ты не болей, Ваня. Видел её утром, хочешь поговорить?

Шапкин. Я из её группы женщину встретил, когда к тебе шёл, она уж, верно, доложила начальнице. Как же мне уехать, не поговорив с ней, нельзя (уходит).

Челноков (отвечает по местной связи). Да, Галя... Безобразов?.. пусть заходит.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Челноков и Безобразов

Безобразов (стремительно входит). Андрей Петрович, я не знаю, что мне делать? Объявлять голодовку?

Челноков (встаёт из-за стола). Что вы, Василий Иванович, Господь с вами! Нам этого только не хватало. Присаживайтесь, пожалуйста, что случилось, объясните мне.

Безобразов. Я только что был у Сидоренкова. Он не желает подписывать. У меня остановится работа, а ему всё равно.

Челноков. Как Абуш Кельмович вам аргументировал? Я понимаю, причина у него должна быть основательная...

Безобразов. Как всегда: нет денег. Они могут поступить завтра, а могут в следующем квартале. Как вам это нравится? Что это за работа?

Челноков. Ты не нервничай так, Вася, работай спокойно.

Безобразов. Как же можно быть спокойным? Я ещё не уверен, смогут ли изготовить приставку в наших мастерских, хотя они обещали постараться.

Челноков. Обещали, значит, изготовят, я понимаю...

Безобразов. Представляю... сейчас я им должен сказать, что заказ переносится на неопределённое время. Они вообще потеряют ко мне всякий интерес!

Челноков. Ничего, появятся деньги, появится и интерес.

Безобразов. Я же хотел у них торчать, пока они будут делать приставку, уж договорился с зам. начальника мастерских, это было непросто!

Челноков. Не понял, зачем тебе там торчать?

Безобразов. Как зачем? Рабочие без меня могут напиться и угробить приставку... там же требуется тонкая работа...

Челноков. Как будто при тебе они не напьются, если будет повод?

Безобразов. Они и при мне, конечно, могут, но я не дам им работать, если они выпьют. Понимаете?

Челноков. Понимаю, Вася. Я сделал для тебя всё, что мог, даже больше. Я не должен был подписывать твой заказ раньше начальника планово-финансового отдела. Понимая важность твоего эксперимента, я нарушил это правило. Абуш Кельмович, наверно, поворчал, обратил на это твоё внимание? Что ты хочешь ещё от меня?

Безобразов. Может быть, вы сами поговорите с Абуш Кельмовичем? Одно дело я, простой сотрудник, а вы же заместитель директора по науке.

Челноков. Я мог бы поговорить, но, думаю, это лишнее: раз он сказал, то уговаривать его бесполезно. Я его знаю много лет. "Не уговаривайте, – обычно говорит, – я не красная девица". И весь разговор. Даже директор с ним считается.

Безобразов. Про красную девицу он мне тоже рассказывал. А Виктор Алексеевич на месте, может быть, мне к нему зайти?

Челноков. Директора эту неделю не будет, он в командировке, попробуй в пятницу зайти, он иногда появляется в конце недели, но вряд ли. В следующий понедельник точно будет на месте, попытай счастья.

Безобразов. А вы знаете, как в Америке работают?..

Челноков. Не надо, Вася, ты уже рассказывал. У нас, я понимаю, пока не Америка, у нас вот так, как видишь.

Безобразов. Это просто ужасно: тратить силы, нервы неизвестно на что (уходит).

Челноков (один). Один эмигрировал, на Америку уж третий год работает, и этот туда же глядит. Зачем их туда посылать? Не был, не знает, не видел, не с чем сравнивать! Стажировка называется! У нас надо стажироваться: из одной организации посылать в другую, из той – в эту. Как хорошо! Зато никто не сбежит за бугор. Нет, всё равно, я понимаю, будут убегать, но не в таком количестве! О чём там наверху думают?.. (Отвечает по местной связи) да, Галя?.. Зинаида... Абушевна?.. секретарь директора!.. Конечно, пусть заходит!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Челноков и Зинаида.

Зинаида (входит с пакетом). Из министерства, Андрей Петрович, прислали толстую пачку каких-то документов на имя Виктора Алексеевича, а он всю эту неделю будет в командировке (передаёт пакет).

Челноков. Присаживайтесь, Зинаида Абушевна, я знаю, что Виктор Алексеевич в командировке.

Зинаида (садится). Но он мне говорил, что вся переписка с министерством идёт через вас, что вы у нас ответственный за это дело. Поэтому я сразу вам и принесла этот пакет.

Челноков. Это правда, спасибо, что напомнили... но вы могли кого-нибудь попросить, Зинаида Абушевна, чтобы мне передали документы, зачем вам нужно было самой ходить?

Зинаида. А что мне делать-то, когда Виктор Алексеевич в командировке, только архив привожу в порядок... и так мне спокойнее: сама отнесла вам важный пакет.

Челноков. Пусть будет так, сама так сама... а мы давайте посмотрим, что там они от нас хотят? (Открывает пакет и смотрит документы). Да, это важно... я понимаю. За установку Безобразова израсходована куча валюты, в министерстве хотят уже отдачи от этих расходов, даже практического результата. Как быстро они захотели! А срок? (Смотрит). До конца года... это нормально, отчитаемся, возможно, и результаты к тому времени какие-то появятся, мы их и представим. Безобразова надо поставить в известность, но это я сам... Спасибо, Зинаида Абушевна.

Зинаида. Не за что, Андрей Петрович, это моя работа (уходит).

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Челноков и Ирина Григорьевна.

Ирина Григорьевна (входит). К вам можно, Андрей Петрович?

Челноков. Зачем такие вопросы? Вам ко мне всегда можно. Я всегда рад вас видеть, рад вам служить. Присаживайтесь, Ирина Григорьевна, пожалуйста.

Ирина Григорьевна (садиться). Мне не нужно служить, Андрей Петрович, подписать вот это письмо вместо директора вы можете? (Подаёт бумагу).

Челноков. Давайте посмотрим (читает глазами). Так, я понимаю, могу подписать (подписывает).

Ирина Григорьевна. Вот и хорошо (встаёт). Думала, что неделю придётся ждать. Я уж с ними договорилась, но, сказали, без письма ничего делать не будут (уходит).

Челноков. Да, подождите уходить. По поручению Виктора Алексеевича я сегодня говорил с профессором Шапкиным по вашему делу...

Ирина Григорьевна. Он ко мне заходил, мы обо всём переговорили.

Челноков. Ясно, не смею больше вас задерживать.

Ирина Григорьевна уходит, Челноков один.

Спасибо никогда не скажет: как же можно, она жена директора! Или любовница? А кто их разберёт?

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Челноков и Янин.

Янин (входит). Вы не заняты, Андрей Петрович, к вам можно? Галя куда-то отошла, я сам...

Челноков. Заходите, заходите, Владислав Матвеевич. Проходите, присаживайтесь, чем могу служить?

Янин. Я к вам пришёл поговорить о Безобразове. Опыты он хочет провести, связывает с ними большие надежды. Придумал оригинальную приставку к установке, которую изготовили в Америке и любезно согласились отдать ему. Он её привёз...

Челноков. Не бесплатно, Владислав Матвеевич? За валюту!..

Янин. Естественно, люди вложили свой труд, почему же они должны были нам дарить? Вася, конечно, придумал принципиальную схему, но проект и реализацию её в металле сделали американцы.

Челноков. Ладно, ладно... я всё понимаю.

Янин. Но дело-то в другом: он не может работать, постоянно возникают ненужные преграды и препятствия.

Челноков. Был он у меня. Что значит "ненужные преграды"? Речь идёт о деньгах. И зачем ему к установке ещё приставка понадобилась?

Янин. На установке он в Штатах прошёл все режимы, какие только она позволяла, выжал из неё, казалось, всё. Может быть, поэтому они ему её легко отдали. Но уже здесь Вася придумал приставку. А эта приставка увеличивает возможности установки в разы!.. Как у него работает серое вещество! Представляете?..

Челноков. Я могу представить. Но в его хвалёной Америке без денег, я понимаю, дела тоже останавливаются. Так и у нас: будут деньги – будет работа. Вы ему это объясните!

Янин. Если б только деньги! Я наблюдаю, как он мучается, бьётся как рыба об лёд. Сейчас, конечно, держат деньги. Но эти деньги ведь запланированы, выделены на этот год. Всё утверждено в министерстве. Вы же всё это знаете, Андрей Петрович!

Челноков. Кстати, в министерстве не меньше нас заинтересованы в практических результатах, уже бумаги прислали для отчёта.

Янин. А чего же Сидоренков выжидает?

Челноков. Вы сами и поговорите с Абуш Кельмовичем.

Янин. Я? Боюсь, он меня слушать не будет. Вы заместитель директора по науке... а я?..

Челноков. А ты, кажется, ему зять? По-родственному, так сказать...

Янин. Вот именно, что кажется. У нас с ним строго официальные отношения: он делает вид, что ничего не знает о наших с Зинаидой отношениях, я его не стараюсь разуверить в этом. Он не признаёт гражданских браков, а другого у нас не планируется.

Челноков. Настрой Зинаиду...

Янин. По-моему, это несерьёзно! Это же производственный вопрос, Андрей Петрович! Речь не о нас с Зинаидой... Вы оба начальника могли бы договориться, и деньги-то совсем небольшие. Он, по-видимому, ждёт, когда они с одного счёта перекочуют на другой, это можно предположить.

Челноков. Нет, Владик, я с ним разговаривать не хочу: говорит, денег нет, значит, нет. У него своя политика: подольше подержит, поменьше истратит – больше премия. Я сказал твоему вундеркинду, пусть в понедельник идёт к директору, – чем чёрт ни шутит.

Янин. Такие ребята, такие светлые головы! Один уехал и второго выдавливаете. Его уговаривали остаться, когда он там был, и сейчас приглашают, отъезд только от него зависит. Он не хочет уезжать, сопротивляется, а вы выдавливаете...

Челноков. Ты чего на меня-то, Владик? Я что ли его выдавливаю? Наша система такая не поворотливая. А что, действительно, он толковый физик? Ты ведь тоже физик, я-то технарь. Что ты о нём думаешь?

Янин. Его фамилия Безобразов. Он безобразно талантливый физик, если можно так выразиться. Если он уедет, то будет развивать науку там, если останется, то у нас. Это надо понять нашему руководству.

Челноков. Ты ведь тоже, говорят, талантливый физик, но ведёшь себя тихо. И чего ты о нём печёшься, он же твой конкурент.

Янин. Да, я физик, говорят, был талантливый. Но я сгорел, потух, дымлю только. Сорок восемь стукнуло, чего вы хотите? Стал ленив и циничен. Прийти к вам едва себя заставил. Вы знаете мою историю?

Челноков. Нет, что-то на уровне слухов. Расскажи, буду знать.

Янин. Я кратко. В советское время учился в физтехе. За анекдот про политбюро осудили на пять лет. Два с половиной отсидел, выпустили.

Челноков. На каком курсе тебя взяли?

Янин. На третьем. А когда вернулся, благодаря моему шефу, академику, разрешили мне самостоятельно подготовиться и, как тогда говорили, экстерном закончить образование.

Челноков. Вместе со своими однокурсниками закончил?

Янин. Почти, разница была небольшая. Потом довольно удачно так сложилось и тема "жирная" была, короче, я защитил диссертацию и стал кандидатом физико-математических наук.

Челноков. Действительно, удачно всё получилось, я понимаю: вышел из тюрьмы и два диплома... один за другим...

Янин. Да. Казалось бы, всё исправлено, живи и работай, как будто не было ничего в прошлом. Но нет, я чувствовал, что что-то во мне надломилось, надорвалось что ли. Или как-то перегорел я? Никакого энтузиазма, как говаривал когда-то Аркадий Райкин. Так и продолжаю дымить...

Челноков. В дни моей молодости, я вспомнил, у нас на работе тоже был любитель политических анекдотов, потом вдруг исчез. Нас собрали специально, кажется, в актовом зале, и человек в безупречном костюме объяснил нам очень коротко, чтобы мы не задавали о нём никаких вопросов. При этом присутствовал сам директор. Мы, конечно, тогда были послушными. Но ты над докторской ведь работаешь, я понимаю?

Янин. Все работают, Андрей Петрович, вы не хуже меня знаете, но выходят на защиту далеко не все. Взялся я за докторскую, но постепенно выяснилось, что проблема слишком мелкая. Защищаются и с такими, и с даже более мелкими: собирают несколько в одну кучу и, пожалуйста, диссертация готова. Но это не по мне.

Челноков. Ну а Безобразов?

Янин. Безобразов мне не конкурент. Его потенциал нельзя сравнивать с моим. Я всегда найду себе работу по моим скромным возможностям. Он может много, очень много для развития нашей науки. Вы только подумайте, ему всего двадцать пять лет!

Челноков. Говорят, что наука не знает границ, она интернациональна.

Янин. Вы же знаете, Андрей Петрович, что это не так! За крупным учёным следуют крупные дела в той стране, где он живёт и работает: школа, ученики, новые НИИ, новые технологии, промышленное и общее развитие. Или ничего такого, если он уедет под давлением обстоятельств.

Челноков. Ясно, Владик. Душевно мы с тобой побеседовали. В технических науках наблюдается аналогичная картина, тоже наиболее талантливые ребята уезжают.

Янин. Мы и без мозгов проживём!

Челноков. В прошлом году один наш сотрудник ездил туристом в Америку, совершенно случайно встретил там бывшего моего ученика, у нас даже совместная научная статья с ним опубликована. Что ты думаешь, этот талантливый парень в Штаты уехал, там работает, уже гражданство получил. Привет мне передавал...

Янин. Выходит, зря я к вам приходил...

Челноков. Почему?.. Схожу я к Сидоренкову, по телефону не буду даже пытаться. Бумаги из министерства ему покажу (достаёт пакет из стола). Сейчас прямо и пойду. А ты Василию скажи, чтобы не очень огорчался: неделей раньше, неделей позже...

Янин. Вы так говорите, как будто через неделю дело пойдёт. Через неделю вернётся Виктор Алексеевич, всё остальное в тумане.

Челноков. Остальное, Владик, только Богу известно.

Янин. Вы думаете, ваш поход к Сидоренкову ничего не даст?

Челноков. Уверен, иду для очищения совести, под твоим давлением, Владислав Матвеевич. Уходят.

Занавес.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Комната в квартире Петровых. Широкое окно с выходом на балкон, слева в углу телевизор, ближе входная дверь, справа диван, в середине небольшой стол и два стула.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Татьяна Ивановна одна.

Татьяна Ивановна (примеряет перед зеркалом серёжки). Ничего, они миленькие и мне идут. Хороший у них универмаг и цены вполне умеренные. Надо мне тоже оформить пропуск, нечего ждать, когда Ира принесёт. Сама хочу посмотреть, что там продают. Нина на той неделе кофточку приличную купила и не дорого. У неё пропуск давно уже есть, мне Ира не раз предлагала. Я всё перед зятьком кочевряжилась. А теперь уж понимаю, что мне на их жизнь никак не повлиять: пусть живут, как умеют. Конечно, хотелось бы по-людски... но он всё по-своему делает, как ему нравится. Скажи спасибо, что квартиру помог ей купить, большое дело! Раньше ведь он сюда приходил два-три раза в неделю, двоежёнец! А теперь мои глаза не видят – и хорошо. Кандидатом наук её хочет сделать... Бог с ними: все по-своему с ума сходят.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Татьяна Ивановна и Нина.

Нина (входит). У тебя новые серёжки?

Татьяна Ивановна. Могу позволить, я ж работаю, дочь моя. Деньги ещё не отдала. Если Ира без меня вдруг зайдет, деньги лежат на холодильнике, отдай, пожалуйста.

Нина. Она в своём военторге купила?

Татьяна Ивановна. Да. Тебе нравятся? Прокалывай, тебе купим.

Нина. Нормальные серёжки для пожилых дам.

Татьяна Ивановна. Ты молодёжные себе выберешь.

Нина. Не надо меня смешить, там молодёжных никогда не бывало, все такие. И прокалывать я пока не готова, это ж больно!..

Татьяна Ивановна. Удивительно! Это ты меня смешишь: такая боль, как комар укусил, зато серёжки будешь носить.

Нина. И зачем? Вася меня и без серёжек, мне кажется, любит.

Татьяна Ивановна. А ты его любишь, или только он тебя?

Нина. Я сама не знаю, Ира говорит, что он гений.

Татьяна Ивановна. Ира повторяет, что другие говорят.

Нина. Не каждого в Америку на стажировку посылают, его посылали.

Татьяна Ивановна. Нина! Нина! Сердце своё спрашивай, а ты – только разум. По-моему, не важно гений он или простой человек, важно, чтобы сердечко твоё тебе говорило: это он, другого мне не нужно.

Нина. Нет, мамочка, моё сердечко ничего мне такого не говорит. Нормальный парень, вижу, мной иногда любуется, мне это приятно. Он совсем невесёлый, временами даже скучный, потому что дела на работе идут не так, как ему хотелось бы. Вот и всё.

Татьяна Ивановна. Я тогда почему-то не хотела, чтобы Ира вас знакомила: зачем, думала, нам гений; нам попроще-то лучше. И с некоторых пор я стала против вмешательства в судьбы людей. Благими намерениями выстлана дорога знаешь куда?

Нина. Да знаю! Событие! Познакомила, ну и что? У тебя, мама, обо всём какие-то устаревшие представления, из какого-то... восемнадцатого века, наверно.

Татьяна Ивановна. Это почему же, дочь моя?

Нина. Не знаю, тебя надо спросить. По-твоему, если нас познакомили, мне обязательно замуж за него выходить. Меня одна фамилия его пугает. Безобразов! Что это за фамилия?

Татьяна Ивановна. При чём здесь фамилия? Не нравится, свою оставишь.

Нина. А дети будут Безобразовы?

Татьяна Ивановна. Дети обычно по отцу: да, наверно.

Нина. Это ужасно! Не хочу, чтобы мои дети были Безобразовы! Не хочу! Ясно?

Татьяна Ивановна. Удивительно ты рассуждаешь... Мне одно не ясно, зачем ты тогда с ним встречаешься? Человек, может быть, надеется, планы какие-то строит.

Нина. А с кем мне встречаться? С Любашей? Она мне иногда так надоедает, сил нет. А втроём – нормально, бывает даже весело. Любе он тоже, кстати, совсем не нравится. Она говорит: "Он Василий Иванович, а ты будешь Петькой при нём!"

Татьяна Ивановна. Какой Петька? Ничего не понимаю...

Нина. У Василия Ивановича Чапаева был ординарец Петька, про них анекдоты рассказывают.

Татьяна Ивановна. С вами не соскучишься: он же не Чапаев, а Безобразов.

Нина. Ещё хуже! А я тогда кто?..

Татьяна Ивановна. А ты Нина Петрова, которая собирается замуж за Васю Безобразова.

Нина. Ничего я не собираюсь! Откуда ты взяла?

Татьяна Ивановна. А почему ты всё это на себя примеряешь, дочь моя?

Нина. Ничего я не примеряю, ты всё выдумываешь! Не хочу больше о нём разговаривать!

Татьяна Ивановна. Тем более он, наверно, скоро заявится.

Нина. Да, мы втроём сегодня идём на каток.

Татьяна Ивановна. Зачем ты Любу за собой таскаешь, третий в этом деле лишний.

Нина. Вася тоже не очень доволен, а мне интересно, как они друг на друга реагируют. Понемногу приучаются...

Татьяна Ивановна. Глупышка ты. Ты вот Васю примеряешь, а Люба говорит, что он ей не нравится и тебя против него настраивает. Зачем? Чтобы самой за него выскочить. Это часто так бывает. Подруга здесь лишняя, поверь мне, дочь моя.

Нина. Чтобы Люба выскочила за Васю? Не надо меня смешить, мама! Не знаешь, где мой свитер серый?

Татьяна Ивановна. Ищи там, где ты его бросила. Я не уберу, так и будет валяться. Где все твои спортивные вещи должны лежать?.. Напомнить?.. А курсовую ты думаешь делать?

Нина. Мне чуть-чуть осталось, ещё вечерок посижу, и готова будет. Любаша уже сдала – это меня стимулирует.

Татьяна Ивановна. Когда же ты успела: то не начинала, то чуть-чуть осталось?

Нина. Когда ты в вечернюю смену уходишь в свою поликлинику, меня не отвлекаешь разговорами, я делаю курсовую.

Татьяна Ивановна. Сегодня опять ухожу в вечернюю смену.

Нина. Нашёлся мой свитер.

Татьяна Ивановна. Он, по-моему, не терялся (смотрит в окно). Бежит Любаша, иди открывай дверь.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Те же и Люба.

Люба (входит с Ниной). Здравствуйте, Татьяна Ивановна!

Татьяна Ивановна. Здравствуй, Люба, здравствуй! Ты такая неотразимая в трико, я бы, будь мужчиной, в тебя влюбился бы сразу и навсегда.

Люба. Но вы, Татьяна Ивановна, не мужчина, а мужчины не обращают на меня никакого внимания.

Нина. Не надо уж, Люба, маму в заблуждение вводить. У нас на курсе есть один парень, по-моему, самый-самый во всех отношениях. Вот он в Любашу влюблён. Только она мимо него проходит, он становится красным как рак и... язык проглатывает (все смеются).

Люба. Я что-то этого не замечала... кто это?

Нина. Ладно тебе, не смеши меня, не замечала ты, кто поверит? Мне иногда за него обидно бывает, как он глупо выглядит. А парень замечательный!

Люба. Вот ты в него и влюбись, а мне он совсем не нравится, мне он робота чем-то напоминает: через чур он образцово-показательный.

Нина. Сразу поняла, о ком я говорю?.. Зато Безобразов не через чур: то с оторванной пуговицей ходил, а в прошлый раз в какой-то детской шапочке на каток пришёл – всё ему неважно. Я сказала ему: если опять в ней придёшь, я с тобой не пойду.

Люба. Я не слышала, что он тебе ответил.

Нина. Сказал, что поищет, а если не найдёт, то новую купит – сегодня посмотрим.

Татьяна Ивановна. Вы, девушки, не будьте слишком придирчивы: статистика говорит, что мужчин у нас много меньше, чем женщин.

Нина. Статистика, мама, врёт. Если все возрасты учитывать, то, может быть, так и будет. У нас в группе, например, ребят больше, чем девчонок.

Татьяна Ивановна. У вас технический вуз – так и должно быть. Иди открывай, Вася звонит.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Те же и Безобразов.

Безобразов (входит с Ниной). Здравствуйте, Татьяна Ивановна, здравствуй, Люба!

Татьяна Ивановна. Здравствуй, Вася... там тапки зелёные я для тебя приготовила... проходи, присаживайся.

Люба. Здравствуй, Вася!

Безобразов. Нет, спасибо, Татьяна Ивановна, мы, наверно, пойдём? Чего дома-то сидеть?

Татьяна Ивановна. Нина, сама встречай гостя, предложи чаю, а, может быть, поесть хочешь, Вася? Не стесняйся, у нас всё по-простому... каток от вас не убежит: на полчаса позже или раньше придёте – важность большая...

Безобразов. Спасибо, не беспокойтесь, Татьяна Ивановна, я сыт, уже поужинал и чаю попил...

Татьяна Ивановна. Как там на улице, Вася, холодно или не очень?

Безобразов. Мне показалось тепло, градуса три-пять, ветра, кажется, нет.

Нина. Одевайся, мама, теплее, возвращаться будешь поздно, обещали к ночи похолодание!

Татьяна Ивановна. Удивительно...всю неделю так... я слышала прогноз... днём близко к нулю, а ночью – минус пятнадцать-двадцать!..

Нина. (Безобразову) Нашёл свою шапочку?

Безобразов. Когда с катка пришёл, сразу нашёл и положил в сумку, а ту выкинул...

Нина. Раз нашёл, то мы готовы, тебя ждали. Мы, мама, пошли.

Татьяна Ивановна. Идите, идите, дети.

Безобразов. До свидания, Татьяна Ивановна.

Люба. До свидания.

Татьяна Ивановна. До свидания, идите с Богом.

Уходят.

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Татьяна Ивановна и Ирина Григорьевна.

Татьяна Ивановна. Ой, звонит, забыла, наверно, что-то. Васю критикует, а сама такая же (идёт открывать дверь и возвращается с Ириной Григорьевной). А я думала, Нина что забыла, вернулась. Они только что пошли на каток. Тебе не встретились?

Ирина Григорьевна. Нет, я никого не встретила. Я с работы ехала, решила к вам заглянуть. Витя в командировке...

Татьяна Ивановна. Позвонила бы, дочь моя... могла нас не застать: Нина с Любашей и Васей пошли на каток, у нас в парке уже стали заливать, а я собираюсь в вечернюю смену.

Ирина Григорьевна. Значит, мне повезло. Я тебя провожу, поговорим дорогой, потом поеду домой. Делать всё равно нечего...