Текст книги "Исповедь самоубийцы"

Автор книги: Николай Стародымов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Часть третья

За спиной чуть слышно скрипнула дверь.

«Опять, наверное, жена, – с неожиданной досадой оторвался я от рукописи. – И чего ей сегодня не спится?»

Однако это пришел кот. Наш огромный, пушистый, черный как смоль Жулик. Подошел поближе, уселся и уставился своими огромными желтыми глазищами на меня. Это он определяет, собираюсь я идти на кухню или нет. Если пойду – значит, и ему что-нибудь перепадет…

На кухню идти я не собирался. Чтение меня увлекло. Разве что кофейку поставить…

Поднялся-таки, потащился на кухню. Жулик шел рядом, жадно урчал, норовил потереться о ноги. Он у нас только тогда и бывает ласковым, когда знает, что ему дадут что-нибудь съедобное.

…Итак, Виолетта добровольно сунула голову в подобную историю. На нее это вполне похоже. Вот только где она сейчас? Наверное, спихнув на меня рукопись, сама слиняла куда-нибудь грехи с себя смывать. С нее станется. Вернется – а она с равной вероятностью могла бы сейчас находиться как где-нибудь в Сочи или даже в Эмиратах, так и в Салехарде или у тибетских монахов – и потом станет рассказывать об ужасах, которые ей довелось пережить в период, когда она была летописцем мафии. О, кстати, чем не заголовок для ее книжки: «Я была летописцем мафии»? Ее этот «Наследник Герострата» – совсем не то; нынешнему рынку заголовки покруче нужны.

Котяра извелся в своем отчаянном урчании и жалобном мяуканье.

– Да погоди, не умирай, – проворчал я. – Сейчас дам тебе что-нибудь.

Достал из холодильника кусок сырой печенки, бросил ее в кошачью мисочку. Жулик на это не отреагировал, продолжал тереться о мои ноги. Это у него как ритуал – авансом выпрашивает себе еще что-нибудь.

– Ну ты хам, – привычно проворчал я.

Чайник закипел. Я всыпал в свою огромную чашку ложку любимого гранулированного «Нескафе», залил шипящей водой. Достал из холодильника бутылку коньяка, налил немного в кофе. Заглянул в морозилку. Там коченели несколько куриных окорочков. Почему-то при виде этих заиндевевших кусочков мертвой плоти меня передернуло. Ведь когда-то и я буду вот так же лежать в холодильной камере морга. Жуть! Одно утешает: вера в то, что к тому времени душа моя уже промчится по темному тоннелю и ей будет тепло и уютно. Впрочем, еще неизвестно, что оно мне присудит, то неведомое Светило, которое станет разбирать мою жизнь на этой земле. От него люди еще назад возвращались. Но что находится за Чертой… Нам этого знать не дано.

Вот той же Виолетте ее поход за приключениями как должен быть зачтен?

Чего, впрочем, гадать? Надо сначала хотя бы рукопись дочитать.

Я захватил свою любимую пол-литровую горячую «бадейку» и опять побрел в кабинет. За спиной раздавалось смачное чавканье – поняв, что больше ничего выклянчить не удастся, кот принялся за свой завтрак.

1

На следующее утро я проснулась рано. Немного полежала, вспоминая прошедший день.

Дверь открылась. На пороге стояла Василина.

– Доброе утро, Виолетта Сергеевна, – приветливо и все так же сочувственно сказала она.

– Доброе утро, – я постаралась сказать эти дежурные слова тоже как можно ласковее.

В конце концов, похоже, здесь только эта немолодая уже женщина – единственный человек, который, как мне тогда казалось, относится ко мне с искренней приветливостью.

– Пора вставать. Ровно через сорок минут будет подан завтрак.

Против завтрака я ничего не имела. Меня страшило то, что произойдет после завтрака. Однако надо было вставать – хотя бы уже потому, что все намеченное Вячеславом Михайловичем все равно произойдет, независимо от того, буду ли я тому свидетелем.

Но я напишу, господин Самойлов, я все напишу! – словно утреннюю молитву повторила я про себя.

– Встаю, Василинка, встаю, милая.

Единственное, что в тот момент не давало мне покоя, – это постоянное сочувствие, сквозившее в глазах горничной. Неужто она знает о том, что меня ждет нечто такое, что мне можно посочувствовать? Или это просто чувство пожилой женщины, которая видит, что молоденькая дура вляпалась в сомнительную историю? Кто ее знает. Во всяком случае, слуги, насколько можно ориентироваться на примеры из литературы и кино, как правило, знают куда больше, чем того желают их хозяева…

Впрочем, спрашивать у нее что-нибудь все равно бесполезно. Тем более, она сама ведь сказала, что все в доме прослушивается.

Погоди! – сказала я сама себе. Но если прослушивается, значит, может и просматриваться скрытыми камерами!

Я невольно прикрыла руками груди и встревоженно огляделась. И тут же поняла, что это бесполезно – при современной технике спрятать камеру, наверное, не составляет никакого труда.

Наброски будущей книги «ПЕРВОЕ САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ ДЕЛО»

Самойлов-Кушка-Ашхабад

…Кушка оказался совсем небольшим городком, где военных было куда больше, чем местных жителей. Впрочем, наверное, правильнее было бы сказать иначе: это был большой военный городок с небольшим числом местных жителей, работающих на военных.

Вячеслав, как и было заранее оговорено, первым делом отправился в кафе, которому офицеры-остряки еще до революции присвоили название «Арктика». Здесь, где все друг друга знают, нужно было быть особо осторожным, чтобы любые контакты выглядели как можно более случайными и естественными.

В «Арктике» сидеть пришлось недолго. Кафе располагалось рядом со штабом дивизии, потому со спиртным там была «напряженка», а значит, и посетителей было немного. На сидевшего и с аппетитом обедающего Вячеслава поглядывали с любопытством, но никто не беспокоил.

А потом вдруг подошел кто-то, облаченный в полевую форму, но без знаков различия.

– Вы кого-нибудь ищете? – спросил незнакомец. – Вам помощь не нужна?

– Нет, спасибо, – спокойно ответил Вячеслав. – Все в порядке.

В самом деле, не он, а его уже нашли, о чем таким образом и известили.

– Ну тогда извините…

– Ничего, спасибо.

Значит, закладка уже произведена. Можно двигаться обратно.

Поезд на Ашхабад отправлялся в шестнадцать с копейками.

Вячеслав появился на вокзале перед самым его отправлением. Благо, тут можно было не опасаться опоздать – с любого, самого дальнего конца городка добраться до вокзала минут пятнадцать. Самойлов прошел в кассовый зал, совмещенный, как то водится на таких станциях, с залом ожидания. Ячейки камер хранения почти все были открыты – кто тут станет хранить хоть что-нибудь, в самом деле!

Шурави спокойно прошел к ячейке номер двенадцать. Она, как то и должно было быть, оказалась запертой. Курьер быстро набрал заранее оговоренный номер. Дверца щелкнула. Вячеслав опустил в щель пятнадцатикопеечную монету. Дверца распахнулась. Там стоял чемодан. Именно такой, в котором удобнее всего перевозить запрещенные грузы. Чемодан был абсолютно обычным – в меру потрепанным, в меру добротным. Таких по дорогам кочует – «мульены». Как тут за каждым уследишь.

Это был самый опасный момент, понимал Вячеслав. Потому что сейчас от него абсолютно ничего не зависит. Он коснется ручки – и после этого никак не сможет откреститься от содержимого.

Однако ничего не произошло. Он спокойно взял чемодан и вышел на перрон.

Наутро Вячеслав был уже в столице Туркмении.

…В Ашхабаде Самойлов оказался впервые. И был приятно поражен прелестью этого небольшого городка. Впрочем, тут можно было бы не удивляться – самой столице Туркменистана всего-то чуть больше ста лет, хотя совсем рядом находятся развалины древней Нисы, этой резиденции парфянских царей… А город – красивый. Всюду зелень, пышные широколистные маклюры с их твердыми тяжелыми плодами, улицы не такие широкие, как, скажем, в Ташкенте, соответственно и не такие раскаленные. Вдоль каждой улочки с обеих сторон струятся арыки. Рядом с вокзалом – густой тенистый парк, который на местном жаргоне именовали Первым, с множеством современных аттракционов… Люди, как бы ни были одеты – по современно-восточному или архаично-азиатски – благожелательны…

Таким образом, когда Самойлов вошел в свое купе, он уже порядком устал, набродившись по городу. Он небрежно сунул драгоценный чемодан под полку и, не раздеваясь, развалился на наброшенном поверх матраса одеяле. Больше всего он сейчас боялся, что в купе появится какая-нибудь старушка и начнет приставать с просьбой уступить ей нижнюю полку. Уступать он не собирался, а потому в случае отказа неминуемо возник бы скандал. Путешествующих бабулек хлебом не корми – но дай поскандалить. Сколько уже времени говорят о том, чтобы установить разные цены на нижние и верхние места, тогда и сам предмет спора исчезнет: хочешь ехать нормально – плати больше и пользуйся благами цивилизации, и никто тебя не сможет за это осудить.

Однако ему повезло. В купе вошел только один молодой парень. Он хмуро что-то буркнул, быстренько выпил бутылку пива, забрался на верхнюю полку, недолго повозился там и вскоре громко захрапел.

Это Вячеслава вполне устраивало. Как только вагон дернулся и мимо окна поползли станционные строения, он повернул запор двери, поерзал на полке, устраиваясь поудобнее, и почувствовал, как погружается в сон, несмотря на звуки, издаваемые носоглоткой соседа.

Впереди было длительное, почти суточное путешествие. И не дано было знать начинающему мафиози Вячеславу Самойлову, по прозвищу Шурави, чем оно для него закончится.

«ПЕРВОЕ ДЕЛО МАФИОЗИ»

Самойлов-поезд-нападение

Что разбудило Вячеслава, он и не сказал бы. В самом деле, что будит мать, когда ребенок вдруг повернется в своей кроватке не так, как обычно, а в том случае, если младенца что-то беспокоит? Что заставляет встрепенуться задремавшего на посту часового – если, конечно, он успевает проснуться?.. Только одно: подсознательное ощущение, что что-то в окружающем мире изменилось.

Шурави не дернулся, не спросил всполошенно «Что случилось?»… Он только напружинился, да слегка приподнял веки, чтобы блеском глаз не выдать то, что он уже проснулся.

Самойлов проснулся вовремя. Дверь в купе аккуратно, почти бесшумно отъезжала в сторону. В полумраке ночного коридора были видны фигуры.

– Который? – прошелестел оттуда голос.

Другой ответил что-то нечленораздельное.

– Ну а кто же должен это знать? – раздраженно прошипел первый.

В купе тихо вдвинулись, один за другим, трое. Аккуратно, опять без стука или скрипа, прикрыли дверь. Им тесно всем вместе, отметил про себя Вячеслав, и это хорошо. Но их, как ни говори, трое, а с тремя и в тесноте не особенно-то «помахаешься».

– Берем нижнего, – опять донесся шелест.

Все! Нижний – это он, Вячеслав. Это его будут сейчас брать. А значит, последней отсрочки, последнего шанса на то, что пронесет, не осталось.

Надо было действовать.

Шурави мгновенно подобрался, прижал колени к животу и изо всех сил, пружиной, разогнулся, врубив ступнями в живот ближайшего человека. Тот вскрикнул негромко, взмахнув руками, повалился на стоявших за его спиной.

Воспользовавшись мгновенной заминкой, Вячеслав рванул из-под мышки пистолет с глушителем, сбросил «флажок» предохранителя и несколько раз подряд нажал спусковой крючок, целясь в копошащийся перед ним клубок тел.

Кто-то коротко хакнул и со свистом выдохнул – так умирают те, кто получил пулю в сердце. Второй было громко вскрикнул, но тут же захлебнулся булькающими звуками; он так и булькал потом простреленными легкими.

А третий, пытаясь выбраться из-под навалившихся на него, как-то очень жалобно и буднично проскулил:

– Ну хватит, слышишь, не стреляй…

На верхней полке над Самойловым умолкло сопение.

– Что там у нас происходит? – послышался оттуда встревоженный голос.

– Да вот влез кто-то, – отозвался Вячеслав. – Свет включи-ка.

Было слышно, как попутчик повозился, щелкнул тумблером и сверху слабенько заструился свет ночника.

Открывшаяся картина была ужасна. Человека, которого Вячеслав ударил ногами, отбросило назад, от этого он ударился головой об опущенную верхнюю полку и только после этого повалился, со сломанной шеей, на компаньона, который стоял сзади. Они оба и приняли в себя всю порцию пуль, которые всадил в нападавших Вячеслав. И они же повалили своими телами третьего подельщика, который не мог сейчас дотянуться до ручки двери, чтобы рвануть ее в сторону и попытаться выбраться в коридор.

– Дела… – донеслось с верхней полки непонятное. – Наворотили… твою мать!

Вячеслав и в самом деле растерялся. Что ж теперь делать-то? Трупы в купе – от них не избавишься. Да и свидетель наверху…

– Ты только в меня не вздумай пальнуть! – словно услышав его мысли, сказал сосед сверху.

Между тем уцелевший нападавший уселся на полу, со страхом глядя на пистолет в руке Шурави.

– Не стреляй!..

– А что ж нам с тобой делать?

Это сказал не Самойлов. Это произнес сосед сверху.

Так, все ясно, – мгновенно сообразил Вячеслав. Этот парень должен был его контролировать и страховать. Вернее, наоборот: страховать и контролировать. Что ж, в этом есть резон. Хотя об этом нужно будет потом подумать.

В дверь купе резко постучали.

– Что там у вас произошло? – раздался голос.

– Да этот придурок с верхней полки упал, – спокойно отозвался сосед сверху. – Как еще не разбился, херило пьяное…

– Пикнешь – пристрелю! – одними губами прошипел Вячеслав третьему нападавшему.

Тот с нарастающим ужасом переводил глаза с него на ствол пистолета, на человека, лежавшего на верхней полке и которого Шурави видеть не мог, на ручку двери, которая дергалась, но не открывалась…

– Откройте купе! – между тем донеслось из коридора. – Слышите?

И тут сидевший на полу не выдержал. Он вдруг заорал диким голосом, в котором лишь с трудом угадывалась человеческая членораздельная речь.

– Выпустите меня отсюда! – заверещал он. – Они меня убьют!..

Он еще не успел закончить эти слова, когда залпом хлопнули два выстрела – одновременно курки спустили Вячеслав и страховщик. С такого расстояния промахнуться просто невозможно. А тут стреляли мастера…

Из коридора послышались крики, топот ног, чьи-то распоряжения.

Парень с верхней полки действовал спокойно и размеренно. Он легко сбросил свое мускулистое тело на противоположную от Вячеслава нижнюю полку. В руке он сжимал могучий АПС – автоматический пистолет Стечкина. Где он только держит такую махину?..

– Вышибай стекло! – скомандовал он, показывая на окно. – Будем прыгать…

Прыгать в темноту ночи не хотелось. Но и выхода другого не было. Разве что…

От этой неожиданной мысли Вячеслав даже замер на мгновение.

– Да спокойнее ты, – рассудительно поторопил парень. – Пошевеливайся, все будет в порядке.

– Да, ты прав, действительно все будет в порядке, – согласился Самойлов.

Он понимал, что имеет дело с профессионалом. А потому постарался повернуть ствол своего пистолета в сторону парня спокойно, без резких движений. Точно так же спокойно и нажал спусковой крючок. Раз, другой…

Тело жертвы два раза дернулось и начало заваливаться, сползать на полку.

– За что?.. – только и успели прошептать его губы.

– Так надо, – ответил Вячеслав уже мертвому телу. – Прости…

В дверь кто-то резко постучал.

– Сдавайтесь! – раздалось оттуда. – Вы блокированы!

Самойлов дотянулся, подхватил чудовищный пистолет парня. Рукоять его была еще теплой от руки убитого. Вячеслав пальнул сквозь дверь в коридор. Запачканное кровью зеркало покрылась паутинкой трещин.

Черт, не надо было этого делать, – запоздало сообразил Вячеслав. Не нужно давать им возможность наблюдать за тем, что он будет делать. А впрочем, кто ж сейчас решится подглядывать в эту оставленную пулей дырочку?..

– Не стреляйте! – завизжал он. – Он меня убьет! Не надо, ради всего святого, не стреляйте!..

В коридоре, судя по доносившимся оттуда звукам, царила настоящая паника. Слышались возбужденные голоса, хлопанье дверей, крики и визги, детский плач…

Нужно ею воспользоваться, этой паникой, пока из вагона не убегут все.

В вагоне скорее всего сейчас есть только один-два милиционера. А может, и их нету, а кричит про блокировку какой-нибудь отчаянный мужчина, которому захотелось орден заработать… Интересно, у бригадира поезда есть оружие или ему не положено? Может, оружие выдается только пилотам самолетов?

Да хрен с ними, нужно пользоваться моментом, пока ситуация ими не контролируется.

Один из вариантов, который заранее прокручивал Самойлов в голове, был тот, что придется уходить от преследователей, заметая следы. Ну а что лучше всего скрывает их, как не огонь? На этот, да и не только на этот, случай в его кейсе было кое-что припасено. У него вообще много было чего в этом «командировочном» кейсе.

Он быстро достал баллончик, в которых обычно хранится газ для газовых зажигалок. Извлек газету, скомкал ее, сунул в бумагу кусок пластмассы и скрутил, сделав что-то вроде фитиля. Из баллончика плеснул на трупы бензин, и бросил его туда же. Поджег газету, положил ее на столик. Едва огонь добрался до пластмассы, по купе пополз удушливый запах горелой химии.

Сам Вячеслав в это время несколько раз выстрелил в оконное стекло.

Не забывая при этом отчаянно вопить:

– Только не стреляйте! Не надо! Не убивайте!..

Рукоятью пистолета он вышиб оконное стекло. Приподнял полку, достал чемодан с товаром. Выдрал из-под куртки кобуру на ремнях. Продел ремень под ручку чемодана, затянул узел и надел петлю на шею. Еще раз пальнул из Стечкина в одно из тел, швырнул оружие на труп страховавшего его парня. А сам начал быстро спускаться в окно.

Благо, дорога тут старая, так что поезда слишком большую скорость не развивают. Хотя, скорее всего, машинист добавил жару, стремясь как можно скорее попасть на станцию, где есть силы и средства, чтобы захватить преступников.

Теперь уже поздно.

Уже свесив ноги за окно, Вячеслав дотянулся рукой и сбросил коптящий фитиль со столика. Разлитый по полу бензин вспыхнул тотчас же. После этого он оттолкнулся и полетел в темноту.

…В Москве Самойлов появился почти через месяц после описанных событий. Заявился к Фазану – хорошо одетый, сытый, с изящным чемоданом в руке. У того глаза едва не вылезли из орбит от удивления.

– Ты откуда? – оторопело спросил направлявший его в Азию мафиози. – А мы уж думали…

– Как видишь, напрасно думали, – Шурави небрежно бросил чемоданчик на стол. – Вот товар. Правда, мне отсюда пришлось немного позаимствовать на прожитье…

– Так что же там у вас случилось? – допытывался слегка отошедший от изумления Фазан.

– Долго рассказывать. Ну а если коротко, дело было так. Получил я товар. В поезде на меня попытались напасть. Но я сумел отбиться. Выпрыгнул из поезда в окно. Спрятал чемодан с товаром, какое-то время скрывался в заброшенной кошаре, старался не попадаться людям на глаза. Ну а когда решил, что все утихло, кружным путем выехал сюда.

Он немного привирал, Самойлов. Во всяком случае, так считал Фазан. Но рассудил: товар доставлен – а остальное можно списать.

Ни один, ни второй ничего не сказали про парня, который должен был страховать Шурави. Просто вычеркнули его из памяти. Будто и не было человека.

2

На площадке за домом нас ждал… вертолет! Я не поверила своим глазам. Настоящий зеленый закопченный вертолет с потускневшей красной звездой. Откуда он тут взялся? Вчера ведь его не было.

Либо я так крепко спала, что не слышала, как он прилетел, либо в доме такая совершеннейшая звукоизоляция. Потому что, насколько я знаю, рев от его двигателей очень сильный.

Дела-а! Значит, наша родная советская… пардон, российская мафия уже и «вертушками» собственными обзавелась? Или это они арендуют у кого-то?

Мы направились к брюхастой хвостатой машине. Навстречу нам шел летчик в форменной фуражке.

– Здравствуйте, Вячеслав Михайлович, – он привычно бросил руку к козырьку.

– Доброе утро, – приветствовал его Самойлов.

Он явно не знал имени пилота, не считал нужным это скрывать и не стеснялся этого.

– Машина к полету готова, – опять козырнул летчик.

– Отлично. Погода не подведет? – взглянул на небо Вячеслав Михайлович.

– Да тут лету всего ничего, – успокоил летчик. – Да и прогноз хороший…

– Народная примета: если синоптики сказали «ясно» – бери с собой зонтик, – пошутил мой работодатель. – Ну ладно, заводи свою шарманку…

…Над головой мягко что-то взвыло. В иллюминатор стало видно, как дрогнула и пошла по кругу лопасть винта. Потом вторая, третья… А через несколько секунд я уже не могла их различить. Над головой ревело все громче, уши тут же заложило, пол под ногами затрясся, все начало вибрировать… Да, комфортом тут и в самом деле не пахнет!

– В коммерческих пассажирских вертолетах, понятно, не так шумно, – прокричал мне на ухо Самойлов. – Ну а вояки и в таких полетают.

Мы круто завалились направо. В иллюминаторы левой стороны резко хлестнуло по глазам солнце, справа надвинулись совсем близкие вершины деревьев. Я почувствовала, как от желудка к горлу подкатил противный ком.

– Не бойтесь, мы просто поворачиваем, – услышала я голос слева.

Это говорил телохранитель Самойлова. Наверное, он слышал, как я вскрикнула.

Вертолет пошел на посадку. Под колесом мелькнули какие-то бараки, забор, колючая проволока, аккуратно размеченные дорожки… Вертолет опускался явно на территорию какого-то режимного объекта.

Мы зависли над асфальтированной площадкой, провернулись вокруг своей оси. Рядом на шесте лениво колыхался черно-белый полосатый чулок. Вертолет мягко коснулся земли. Из кабины пилотов выскочил все тот же летчик, распахнул дверцу. Подхватил лесенку, вставил крючки в специальные отверстия в полу и приглашающе показал нам: можно выходить. Сквозь проем было видно, что поодаль нас ждут несколько человек.

– Идемте, – позвал Самойлов и первым шагнул на ступеньки. – Видите, как все просто, быстро и удобно!