Текст книги "Исповедь самоубийцы"

Автор книги: Николай Стародымов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Часть вторая

Сзади скрипнула дверь.

– Ты что, еще не ложился?

Я оглянулся. Жена стояла заспанная, с глазами, которые никак не желали открываться.

– Уже сплю, как видишь, – усмехнулся в ответ.

Жена мой юмор не оценила, зябко запахнула на груди халат.

– Чего это тебе приспичило ночью работать?

Но поинтересовалась сонно и дежурно, без искреннего интереса. Да и что ж в том удивительного – глубокая ночь, нормальные люди уже давно спят. Вот супруга и не может понять.

Надо сказать, что если бы это не была Леткина рукопись, если бы не чудилось мне за всей этой историей что-то непонятное и тревожное, тоже не стал бы, как то случалось по молодости, ночью корячиться. Но тут…

– Оценить надо, стоит ли браться за работу, – пояснил жене. – Может, подзаработать удастся.

– Хорошо бы, – зевнула она. – А то давно уже у тебя ничего путного не выходило. Ну ладно, если надо, сиди… – Но потом сочла нужным добавить – А на завтра нельзя оставить? Все же не мальчик уже – отдыхать нужно.

Я поднялся, привлек мягкую и податливую со сна подругу жизни к себе. Она, малышка, прильнула головой где-то в районе желудка.

– Иди отдыхай, – дотянувшись, шлепнул ее пониже спины. – Я еще поработаю. Спокойной ночи.

– Ну и ты не засиживайся…

Она еще раз зевнула и послушно зашлепала примятыми задниками тапок в спальню.

…Пока читать было не слишком интересно. Но я начал понимать, что впереди читателя ждет нечто «крутое». Если не жуткое.

Ну а кроме того, брало за живое то, что это не досужие выдумки фантазера, а живые записки человека, оказавшегося в змеином клубке.

В глубине квартиры снова скрипнула дверь – из-за этого звука жена меня пилит уже года три: мол, когда же, наконец, смажешь петли…

Я перевернул следующую страницу.

1

Мы прошли через заднюю комнату, которая оказалась, на мой взгляд, не то комнатой отдыха, не то будуаром для амурных встреч. Там была еще одна дверь, столь же неприметная и столь же непонятно по какому сигналу открывающаяся. Миновав ее, мы оказались в узеньком коридорчике. Прошли еще одну комнату, где нас встретил Боксер.

– Ребята готовы, Шеф.

– Отлично. Тогда поехали, – Самойлов обернулся ко мне. – Пока мы не вернемся, вы не должны называть меня по имени – потому что кто я такой, среди людей, с которыми мы сегодня будем работать, знают только три человека… Кстати, как вас звать-величать во время операции?

Я почувствовала, что у меня все внутри похолодело. Причем не просто тревожно, а как бы бодряще тревожно. Вся эта таинственность, переодевание, конспиративные клички – все это было волнующе, пугающе и в то же время романтично и неожиданно притягательно. Никогда не могла себе представить, что подобное может меня привлекать.

Не знала я, как назваться. А потому брякнула первое, что пришло на ум.

– Барби.

Самойлов приподнял брови. Но ничего по этому поводу не сказал. Обронил лишь:

– Что ж, Барби так Барби. Поехали!

На улицу мы вышли через заднюю, стальную, дверь. У входа стоял старенький невзрачный «рафик». Мы расселись в салоне. И здесь салон тоже оказался отделенным от кабины водителя непрозрачной перегородкой.

Назревало что-то неведомое и тревожное. И это неведомое манило, влекло, пугало… Хотелось уклониться. И в то же время я понимала, что уже коснулась краешком крылышка роковой паутинки, что нет мне обратного пути. Что предначертанное непременно произойдет. И что отказаться от этого неведомого уже никак не хочется.

2

– Все, пошли!

Машины – наша и еще две, присоединившиеся по пути – остановились на некотором расстоянии друг от друга в небольшом переулочке, наехав правыми колесами на бордюр. Примерно на полпути между автомобилями за нешироким тротуаром в стене дома виднелась дверь – одновременно могучая и какая-то неброская, неприметная. Таких дверей в тихих переулках Москвы, да и не только в переулках, по нынешним временам можно обнаружить немало. Мимо них обычно проходишь, не замечая, не обращая особого внимания. И лишь изредка, случайно увидев ее открытой, можешь вдруг с удивлением обнаружить внутри дюжего охранника, нередко с оружием – и понимаешь, что за этой внешней неброскостью скрывается какая-то неведомая тебе, тайная, но напряженная жизнь…

Итак, мы остановились неподалеку от такой неприметной двери.

– Электрик! – сказал Боксер, оттопырив лацкан пиджака, куда-то во внутренний карман. – Вперед!

Было видно, как из передней машины выбрался человек. Он и выглядел соответствующе этому прозвищу – в сереньком халате, потрепанной беретке с хвостиком, с видавшим виды чемоданчиком в руке. Он, ссутулившись, прошел по переулку и нырнул под арку внутрь двора.

– Наблюдение! Вперед!

Из той же машины появились еще двое парней. Они тут же разошлись в разные стороны переулка. Один, миновав наш автомобиль, исчез из поля нашего зрения. Второй дошел до дальнего от нас угла, повертел, выбирая наблюдательную позицию, головой и уселся на изломанную скамеечку, стоявшую возле раскуроченной чугунной оградки, обрамляющей чахлый скверик. Сделав скучающее лицо, он сунул в рот сигарету, прикурил и замер, старательно пуская дым колечками.

Сидевшие в машине рядом со мной мужчины выглядели вполне спокойно, даже буднично. А меня чем дальше, тем больше колотила нервная дрожь. Что творится? Что готовится? Что сейчас должно произойти?..

– Я – Электрик, – донеслось из кармана Боксера. – У меня все готово.

– Отлично. Выпускайте «утку».

Только тут, едва ли не впервые с момента, как мы вышли из офиса «Плутона», подал голос Вячеслав Михайлович. Он прокомментировал мне вполголоса:

– Сейчас Электрик вскрыл трансформаторную будку и находится внутри нее в готовности отключить электричество во всем районе.

До этого я соблюдала его требование во время операции не задавать никаких вопросов. Теперь же, услышав его слова, сочла возможным так же тихо уточнить:

– А зачем?

– Это необходимо, чтобы, не поднимая тревоги, «вырубить» сигнализацию в конторе, в которую нам сейчас нужно незаконно попасть.

Вот это ловко! Не заниматься мелочами, а просто весь район отключить!

Только теперь я почувствовала, как все в машине напряглись. Сидевший ближе всех к двери Боксер потянул на себя ручку – замок щелкнул, дверца слегка приоткрылась.

События начинались.

Парни подошли к нужной двери. Один остановился, прижавшись к стене. Второй встал прямо перед дверью, вдавил кнопку звонка.

– Там телекамера, – вполголоса процедил Самойлов. – Они сейчас его видят.

– Ну и что? Они же сейчас насторожатся, расспрашивать его начнут…

– Это ж «утка» – для них свой человек.

Дальнейшие события развивались одновременно, параллельно, стремительно, слаженно, синхронно… Словами просто невозможно коротко описать все, что произошло в следующие мгновения.

В унисон со словами Вячеслава Михайловича Боксер скомандовал:

– Электрик, внимание!..

Даже здесь было слышно, как лязгнул замок в двери, на которую была направлена вся акция.

– Вырубай!

По этой команде из обеих машин к открывшейся двери устремились люди. Сопровождавший «утку» человек сначала отдернул подставного на себя, пропуская нападающих в дверной проем, а потом втолкнул и его внутрь, скользнул за ним – и все замерло. На описание происшедшего времени ушло куда больше, чем на исполнение. Причем, несмотря на темпы нападения, не было ни спешки, ни толкотни или суеты – со стороны, скорее всего, даже если кто-то случайно увидел налет, даже не сообразил бы, что стал свидетелем преступления.

– Пошли!

Боксер, за ним я, потом Самойлов и еще один парень покинули машину, тоже прошли к приоткрытой двери. И захлопнули ее изнутри.

Мы оказались в коридорчике, углом уходившем влево. Электрик не подвел – лампы здесь и в самом деле не горели, а потому ориентироваться приходилось лишь по скудному свету, который с трудом пробивался сквозь мутное стекло над бронированной дверью.

Обстановка в этом коридорчике оказалась стандартно-охранной, при самом минимуме мебели. В углу, прямо перед нами, стоял единственный стол, на котором тусклым бельмом глядел экранчик на телефонном аппарате; на этом экранчике, я знала, должно быть видно все, что происходит перед входом, где установлена телекамера. Еще можно было разглядеть два стула…

Что-то меня насторожило – какое-то шевеление в полутьме. От него, от этого непонятного движения, исходило нечто тревожащее.

Лишь когда глаза немного привыкли к тусклому освещению, я поняла, что это такое. Поняла – и похолодела.

У стены, скорчившись, в самых нелепых позах, неподвижно лежали на полу двое мужчин в темной форме. На их рукавах виднелись нашивки с надписями: «Служба охраны». Над ними-то и склонился один из приехавших с нами парней, торопливо обшаривая их карманы.

– Вы что с ними сделали? – вырвалось у меня.

– Ничего, – равнодушно обронил Боксер.

Сзади меня тронул за плечо Самойлов: молчи, мол! Я раздраженно отдернулась. Ну и вляпалась!..

Хотелось повернуться, выйти из офиса и уйти куда глаза глядят. Но я понимала, что не повернусь и не уйду. Я уже знала, твердо решила для себя, что пойду с этими людьми до конца. Я напишу! О, я все напишу! Я сдержу свое обещание. И деньги возьму. Но если только вызовут на допрос, что, скорее всего, произойдет, я попрошу принять все написанное мной как явку с повинной… Нет, как свидетельские показания, попрошу приобщить написанное к обвинительному заключению…

…Выворачивавший у охранников карманы парень распрямился и протянул Боксеру две тоненькие зелененькие книжечки.

– Тоже офицеры, – мельком взглянув на них, прокомментировал Боксер. – Подрабатывали в фирме… Ну, пусть лежат тут.

Из внутренней двери выглянул еще один нападавший.

– Порядок, – обронил он.

За углом оказалась коротенькая, в несколько ступенечек, лесенка вверх. Там, из просторного, тоже едва освещенного сквозь витраж, фойе, вдоль стен которого стояли мягкие кресла и диваны, вело, насколько я смогла разглядеть, три двери. Одна была приоткрыта. Оттуда слышались голоса, мелькал отсвет электрического фонарика.

Мы прошли туда.

В большой комнате, куда мы попали, было немного светлее – вечернее солнце сквозь зарешеченные, закрытые жалюзи, окна освещало множество компьютеров и другой разнообразной электронной аппаратуры, столы, стулья… У стены, держа руки на затылках, стояли трое – двое мужчин и девушка. Возле них замерли двое нападавших с пистолетами в руках. На полу лежал человек – судя по всему, один из работников фирмы, в которую мы ворвались. По тому, как неестественно он лежал, как неловко была вывернута его рука, как запрокинута голова, было ясно, что он в лучшем случае оглушен.

Кошмар!

– Ну что?

По тому, насколько коротко общались между собой бандиты, по тому, насколько четко понимали друг друга, логично было сделать вывод, что совместные акции – для них дело достаточно привычное.

– Сейчас! – послышалось сквозь приоткрытую дверь из следующей комнаты, где мелькал отсвет ручного фонарика. – Сейчас разберусь…

– Давай-давай, не спеши, время есть, главное – чтобы все было сделано.

Сказав это, Боксер неторопливо приблизился к стоявшим у стены людям.

– Кто из вас работает с компьютерами? – обратился он к ним.

Те молчали. Вряд ли они думали об интересах фирмы – просто каждый надеялся, что первым голос подаст кто-нибудь другой и избавит тем самым лично его от необходимости «высовываться».

– Ну?

Опять тишина. Один из парней с оружием приставил ствол пистолета к затылку ближайшего к нему мужчины.

– Все мы работаем на компьютерах, – торопливо проговорил тот. – Только света нет…

Словно в ответ на эти слова, из соседней комнаты послышался голос:

– Готово, сигнализация отключена.

Боксер опять наклонился к карману.

– Электрик!

– Здесь.

– Врубай. Но будь готов, если что…

Он не договорил, очевидно, подобный вариант оговаривался заранее и уточнять не было необходимости.

– Как юный пионер – всегда готов.

В следующее мгновение в комнате вспыхнул яркий свет. Я зажмурилась.

То, что произошло потом, я восстанавливала уже позже, частично по рассказам других.

Едва вспыхнул свет, один из стоявших у стены пленников – тот самый, к затылку которого был прижат пистолет – резко поднырнул под ствол, развернулся и врезал кулаком в челюсть своему стражу. Подхватив пистолет, который тот, падая, выронил, рванулся к выходу. Там оказался один из приехавших с нами боевиков. Он тоже щурился, ослепленный вспыхнувшим светом. Беглец в упор выстрелил ему в грудь.

Нормальная реакция для человека в подобной ситуации – выстрелив, приостановиться в ожидании, пока упадет тело. Однако мужчина не притормозил ни на миг. Очевидно, у него был какой-то боевой опыт, потому что дальнейшее он просчитал великолепно. Пуля отшвырнула бандита, а беглец легко проскользнул мимо отлетевшего к стене тела.

А через несколько мгновений из фойе послышались один за другим еще несколько выстрелов.

К двери устремились почти все, кто был в помещении. На месте остались пленники, их страж, я, Самойлов и все тот же парень, который не отходил от нас все время.

Потом выяснилось, что беглец наткнулся еще на одного бандита, который страховал входную дверь. Они увидели друг друга и успели выстрелить одновременно. Однако один стоял спокойно, а другой бежал… Беглец налетел на пулю и, захрипев, опрокинулся на спину, подогнув ноги едва ли не к пояснице. Так, в невероятной позе, он и начал сползать по мраморной крошке ступенек. Охранявший дверь выстрелил в упавшего еще два раза. От первого выстрела тело содрогнулось. На второй – уже не отреагировало.

…Все эти подробности происшедшего, повторюсь, я узнала позднее…

Когда по глазам хлестнула вспышка подключенного электричества, я зажмурилась. Вдруг – шум, падение тела, хруст удара, топот, выстрел, вскрик, опять топот, выстрел, выстрел, выстрел…

И как завершение эпизода – спокойный, невозмутимый голос Самойлова:

– Дурак!

Я открыла глаза.

Пленники – парень и девушка – сидели на корточках у стены, закрывая головы руками. Их охранник сжимал двумя руками свой пистолет, направив на них, в явной готовности спустить курок.

А из коридора уже волокли за ноги тело пытавшегося убежать человека. За ним по белому полу тянулась размазанная кровавая полоса.

Тело убитого бросили на пол. Рядом с тем, которое уже лежало тут в тот момент, когда мы только вошли. Потом аккуратно внесли парня, в него выстрелил пытавшийся убежать. Уложили на стол. Он громко и хрипло дышал, пуская изо рта кровавые пузыри.

– Барби, ты в ранах разбираешься?

Самойлов говорил по-прежнему спокойно и буднично.

Барби? При чем тут Барби?

– Барби, – тронул меня за плечо Вячеслав Михайлович. – Осмотри рану!

А, так это же я Барби! Что за дурацкую кличку себе придумала. На моих глазах двух человек убили – а тут эта глупая американская кукла!

– Да что тут осматривать! – сама поразилась, насколько спокойно в тот момент звучал мой голос. – И так видно, что он уже не жилец.

В дверях показался застреливший беглеца бандит. Он бережно придерживал левую руку. На плече, под самой ключицей, кожа куртки была пробита, сочилась темно-бордовой кровью.

– Попал, гад, – он виновато глядел на Боксера. – Навскидку…

– …твою мать! – рявкнул тот.

– Значит, так, – Самойлов, похоже, решил, что в изменившейся ситуации пора брать руководство на себя. – Ты, Боксер, вместе с Хакером, Электриком… Короче, вы остаетесь здесь… Хотя нет, – было видно, что Самойлов колеблется.

Причину колебания я поняла много позже. В банде, с которой мы прибыли, он лично не был знаком ни с одним человеком. Он попросту не знал, на кого в какой мере в подобной ситуации можно положиться, кому какое задание можно дать. Для выполнения задуманного ему необходимо было взять с собой надежного человека. Он же мог положиться только на Боксера. Однако Боксер был ему теперь необходим одновременно в двух местах – здесь и в машине. И где было более важно, Шеф решить не мог.

Выход подсказал Хакер.

– Послушайте, пока вы будете думать, все полетит к черту. Я остаюсь здесь старшим – потому что тут осталась моя главная работа, – он посмотрел прямо в глаза Самойлову. По этому холодному взгляду было ясно, что он уже все понял. – Вы везете раненых в больницу, раз уж ручаетесь, что сможете их устроить. Своих и в самом деле нельзя бросать – тогда они не будут вам доверять. Я остаюсь здесь и доделываю все, что нужно. Мне лично необходима только охрана.

Вячеслав Михайлович думал только мгновение. Выход и в самом деле казался оптимальным.

– Хорошо, – сказал он. – Оговори все детали, – кивнул он Боксеру, – и догоняй нас. Барби – со мной! Раненых – в машину! Вперед!

…От двери я оглянулась. Пленники по-прежнему сидели на корточках у стены. Возле них стоял охранник. Хакер уже расположился перед монитором включенного компьютера, глядел на экран, одновременно разговаривая с Боксером. Один из боевиков уселся перед сейфом, проворачивал диски. Еще один с пластинкой металлоискателя в руке медленно шел вдоль стены…

Все было спокойно и буднично. Будто эти люди делали привычную для себя работу.

А на полу лежали два трупа. По сияющему чистотой белому полу растекалась алая, еще живая, кровь.

3

Надо сказать, что Москву я немного знаю. Но тут скоро запуталась, куда мы приехали. Представляю, конечно, но только очень приблизительно.

Вдруг наша машина вынырнула из лабиринта каких-то переулочков, и мы оказались на огромном пустыре, обильно заваленном кучами мусора. Наезженная дорога показывала, что мусоровозы уже давно проторили сюда накатанный путь. Или это свалка незаконная?

Впрочем, какая разница?

Мы тряслись в «рафике» на рытвинах. То тут, то там вокруг машины мелькали огромные собаки. Они мрачно глядели на проезжающий автомобиль. Но не лаяли и за нами не бросались – очевидно, по внешнему виду определили, что у нас им нечем поживиться.

По центру салона на полу лежал умирающий боевик. То, что ему уже не выжить, было очевидно. От каждого толчка его тело дергалось, лицо искажалось гримасами. Хотя человек был без сознания, тело еще реагировало на боль.

– Куда мы едем?

Раненый парень оглядывался тревожно. Он был бледен, по-прежнему нянчил руку, жалобно постанывая. Кожаную куртку у него сняли с пробитого пулей плеча, рукав рубашки оборвали. Он мне почему-то напомнил Николая Ростова из «Войны и мира», когда тот бежал, контуженный, по полю, а с его плеча свисал гусарский ментик…

На мускулистом теле набухал кровью щедро намотанный белоснежный бинт.

– Не переживай, Серега, – пытался успокоить его Боксер, сидевший впереди.

Но успокаивал не оборачиваясь. И это заметно нервировало парня. Да и меня тоже.

Заговорил Самойлов.

– Ты же сам видишь – Славка не жилец. Но бросать же его просто так тут нельзя – ты с этим согласен?

Серега невольно обернулся к окну. Наткнулся на угрюмый взгляд волкоподобной собаки, безбоязненно стоявшей на куче отбросов.

– Конечно нельзя, – согласился он.

– Ну вот мы его и везем в морг!

Раненый открыл рот. Изумленно спросил то, что хотела спросить и я:

– В морг?

Шеф ответил спокойно и уверенно:

– Конечно. А ты что думал?

По тому, как захлопал глазами парень, было очевидно, что ответ его ошарашил.

– Как он? – Вячеслав Михайлович заботливо посмотрел на лежавшего на полу. – Жив еще?

Я невольно опустила глаза. Серое лицо, вытянувшееся тело, закрытые глаза, черная кровь на губах… Никаких признаков жизни. Во всяком случае, внешних.

Грохот выстрела, мгновенный вскрик, звон ударившейся о стекло вылетевшей гильзы – все это слилось воедино, оглушило. Я увидела, как сползает с сиденья, дергаясь в конвульсиях, тело Сереги. Половины лица у него не было – сплошное кровавое месиво, из которого изумленно глядел на меня огромный, белый, с крошечной радужкой, висящий на тоненькой ниточке нерва шар выбитого из своего гнезда глаза.

И тут я не выдержала.

Что со мной было – рассказать не могу. Кто хоть раз в жизни сам пережил настоящую истерику, тот меня поймет. Я все видела, все воспринимала, однако ничего с собой поделать не могла. Я кричала, билась в крепких руках, которые меня пытались удержать, пыталась кого-то укусить, старалась вцепиться ногтями в чье-то лицо… Мой парик почему-то оказался на мертвом Сергее…

А потом я вдруг почувствовала какой-то острый запах. И мгновенно наступила тишина и покой. Все исчезло.

Я с облегчением выпала из этого жестокого мира.

4

Я открыла глаза и поняла, что лежу в своей постели.

В смысле, не у себя дома, а в постели в комнате, которую мне предоставил Вячеслав Михайлович в своем шикарном особняке.

Рядом сидела Василина. Она держала в руке какую-то склянку и глядела на меня с нескрываемым сочувствием. В комнате остро пахло лекарствами.

– Ну что, очнулись? – спросила женщина.

Отвечать мне не хотелось. Потому я только слегка прикрыла глаза.

– Как вы себя чувствуете?.. Вам скоро вставать!..

– Вставать? – удивилась я. – Почему я обязана вставать?

Женщина усмехнулась – усмехнулась скорбно, мудро, сочувственно.

– Потому что вам платят, Виолетта Сергеевна. А в этом доме деньги, которые вам платят, принято отрабатывать полностью.

Да, деньги тут нужно отрабатывать… Как их отработали до конца те же Славик и Серега.

– Я сегодня такое видела, Василина… – начала, было, рассказывать я.

Однако она меня перебила:

– Замолчите! Здесь никому ничего нельзя рассказывать.

Я посмотрела на нее удивленно:

– Почему?

Василина глядела по-прежнему сочувственно. Произнесла после некоторой заминки:

– Виолетта Сергеевна, в этом доме сокрыто много тайн. Но здесь не принято говорить ни о чем, во всяком случае в отсутствие Хозяина. Это правило, которое нарушать никому не позволено. – Она сделала паузу и спокойно добавила – Имейте в виду: здесь все комнаты прослушиваются – так что нигде и ни с кем разговаривать откровенно не советую. Только с одним человеком – с Хозяином!

Н-да, ситуация…

Может, сбежать отсюда – и рассказать обо всем кому следует? Знать бы только – кому следует рассказывать… Наверняка у него, у этого Самойлова, все схвачено. Да и что я смогу доказать? Вячеслав Михайлович легко обеспечит себе алиби, убедив кого угодно, что все это время просидел не то что у себя в кабинете – в президиуме какого-нибудь партийного съезда, на глазах у тысяч человек. И любая прокуратура поверит ему, а не мне.

Что ж это за время такое, когда не знаешь, кому можно рассказать о совершенном преступлении?!

– Хозяин ждет вас через полтора часа. Вам пора вставать, – напомнила Василина.

Наброски будущей книги «Становление»

Вячеслав-Ата-Ташкент-Чирчик-наркотики

Первую часть задания Вячеслав выполнил без малейших проблем.

На автостоянке сел на автобус, доехал до Чирчика. Вышел на конечной остановке. Огляделся, пытаясь сориентироваться в незнакомом городе.

Помощник наркобарона, разъясняя предварительно задачу, все расписал правильно – словно не примерный план на бумажной салфетке набросал, а точную карту изобразил. Вот шоссе, ведущее из Ташкента, рядом с автостанцией двухэтажный ресторан («В него не заходи, Шурави, – напутствовал помощник, – цены там ломовые, готовят плохо, да и вообще он тебе не нужен»), чуть впереди виден перекресток, от которого отходит широкая улица влево и вверх.

Повернув за угол, увидел то, что искал – небольшой ресторанчик, вытянувшийся в сторону моста.

Слава вошел внутрь, огляделся. В маленьком душном зале занятыми оказались всего несколько столиков, остальные были свободны. Он бегло оглядел присутствовавших. Здесь находились только мужчины – обычная картина для подобных заведений в Средней Азии. Даже в Ташкенте – на что уж город цивилизованный – даже там в ресторане можно увидеть женщину только русскую, и очень редко местную.

Присутствовавшие посетители на вошедшего не обратили внимания. Между тем кто-то из них, скорее всего, поджидает его. Но кто именно, определить ему не удалось. Да и вообще, по условиям, не он должен был искать человека – к нему должны были подойти.

Он прошел к одному из столиков у окна, опустился на место. Тут же рядом оказался официант – толстый улыбчивый узбек.

– Что будешь есть, дорогой?

Уж что-что, а обслуживать на Востоке умеют.

– А что посоветуешь?

Лицо узбека расплылось еще шире:

– Ай, все у нас есть.

– Тогда лагман. Зелени побольше. Воду минеральную из холодильника.

– Арак пыть будешь?

– Нет, – отказался он от водки и поблагодарил по-узбекски – Рахмат.

Вячеслав понимал, что его сейчас проверяют – не привел ли он «хвост». А потому решил подкрепиться, тем более, что лагман тут готовят изумительно вкусный.

Парень с удовольствием съел всю глубокую миску вкусного, в меру острого лагмана, допил ледяную воду. Хотел уже заказать себе чаю.

Именно в этот момент к нему подошли.

На стул перед ним плюхнулся молодой узбек. Спросил на ломаном русском:

– Ты Шурави?

– Я.

– Пошли со мной.

Парень Славе не понравился.

– А ты кто? – не пошевелившись, спросил у него.

Тот уставился на него острыми колючими глазками.

– Какая тебе разница? – и выругался по-своему.

Все шло не по правилам. И это все больше настораживало Вячеслава.

– Тогда скажи, от кого ты пришел? – предпринял он последнюю попытку выяснить отношения.

– Я пришел от кого надо, – ощерил парень мелкие острые белые зубы. – И мне нужно тебя отвести туда же.

Все ясно. Вернее, ничего не ясно. Зато очевидно, что это не тот человек, с которым должна была состояться встреча. Кто он такой – сейчас выяснять не время. Если он из милиции или из конкурирующей банды – сейчас значения не имеет. В любом случае нужно срываться.

Но как? Конечно же, Слава пути отхода на всякий случай продумывал. Их виделось не так много. Были бы они в Ташкенте, там скрыться не слишком сложно – город большой, многолюдный… Ну а здесь все преимущества на стороне этого вот придурка, что сидит напротив и противно скалится. Городок невелик, в нем уйти от погони непросто и местному. Ну а если оказался здесь впервые – попробуй найти убежище! Даже если повезет и удастся уйти от погони и укрыться, то потом проблема будет уехать из города. Если его вычислила милиция – вмиг перекроют все дороги в округе. Да и мафия сумеет сделать так, чтобы он отсюда не ушел.

– Ну, пошли, – нетерпеливо произнес парень.

Делать было нечего. Тем более, что решения пока не отыскалось.

– Пошли.

Поднявшись с места, Вячеслав решительно направился к выходу. Оставлять этого ублюдка за спиной он не боялся: если с ним захотят что-нибудь сделать, здесь, на виду у всех, нападать на него не станут. Если это милиция, он им нужен живой, если мафия – им нужны деньги. Так что какое-то время на размышление у него было.

На улице прямо перед входом стояла белая «Волга». За рулем сидел еще один парень.

– Садись, – услышал он сзади.

Н-да, ребята, что ж вы так-то противника недооцениваете? Против меня-то – вдвоем?.. Задача явно облегчалась. Правда, может, вас кто-нибудь и страхует на расстоянии, но это уже его проблема.

Вячеслав пересек тротуар. Водитель, выставив в отрытое окно мощный бицепс, глядел на него, насмешливо улыбался.

Шурави легко распахнул заднюю дверцу, повернувшись поудобнее. Следовавший сзади парень оказался именно там, где и должен был находиться по прикидкам Славы.

«Афганец» легким, расчетливым, внешне не слишком заметным ударом под низ живота сшиб его с ног. В следующее мгновение сам оказался внутри салона и, пока водитель еще не успел что-нибудь сообразить, захватил его сзади за подбородок, рванул его вверх и назад. Хруст ломающегося позвоночника слился с треском лопающейся гортани, рвущихся жил. Тело, несколько раз дернувшись, обмякло.

Не дожидаясь, пока водитель перестанет дергаться в конвульсиях, Вячеслав выскочил на улицу, распахнул дверцу. Тело тяжело вывалилось на асфальт. Шурави схватил убитого за пояс брюк и оттянул так, чтобы его застрявшие ноги оказались вне машины.

– Ай, что с ним?

Вячеслав обернулся. Рядом стоял улыбчивый официант. Правда, сейчас он не улыбался, удивленно смотрел на двух человек, лежавших на пыльном асфальте тротуара. Первый тихо выл, прижимая руки к паху и подтянув к животу колени. Изо рта второго, лежавшего неподвижно-безжизненно, широкой струей лилась кровь.

– Ничего страшного, – спокойно сказал Вячеслав. – Просто они хотели убить меня. А я их опередил.

Он перешагнул через тело водителя, уселся на его место, включил зажигание. Мгновение поколебался. А потом достал из-за пояса пистолет и дважды нажал на спусковой крючок. От первого выстрела затих подвывавший нападавший. Вторая пуля отшвырнула к стене официанта. Тот еще несколько секунд живыми глазами глядел на своего убийцу. А потом сполз на землю и завалился на спину. Уставился широко раскрытыми стекленеющими глазами в сизое выцветшее небо. Куда-то туда, в непостижимую никому земному высь сейчас стремилась его душа, и он словно провожал ее в бесконечно далекий путь.

…Сзади к ним уже летела другая машина. Под острым углом она старалась так прижаться к обочине, чтобы не дать возможности Вячеславу отъехать. Однако Шурави был настроен на что-то подобное. Потому он резко отпустил педаль сцепления, и его «Волга» просто отпрыгнула назад. Уловка преследователей не удалась – их «Жигули» оказались в добром десятке метров впереди.

Слава распахнул свою дверцу, высунулся из нее и снова вскинул пистолет. Целился, старался попасть в водителя «Жигулей». Выстрелил раз, второй… А потом, не пытаясь выяснить результаты, рванул на своей машине вперед. Объехав замершую машину, вырулил на свою полосу движения и помчался вверх через мост. Оторвавшись, точно так же резко сбросил скорость.

Так, что там сзади? Ничего подозрительного, хотя и едет несколько машин. Значит, нужно срочно избавиться от своей приметной «Волги». Потому что, кто бы возле ресторана ни наехал на него, о происшедшем уже несомненно стало широко известно. По тревоге поднята милиция, торопливо опрашивают свидетелей… Хорошо, что дурак-официант вышел и подставился – он ведь единственный, кто мог его хорошо рассмотреть и запомнить.

Справа потянулся бесконечно длинный забор из металлических прутьев. За ним виднелись характерные для военных городков аккуратные газоны, ровно высаженные деревья, свежеокрашенные казармы…

– Черт, как же это я забыл! – с досадой вслух воскликнул Вячеслав.

Это было танковое военное училище, официально именуемое как Ташкентское, а реально располагавшееся в Чирчике. Он сейчас заявится туда и будет долго и нудно рассказывать курсантам о том, как выпускники этой кузницы кадров воевали в Афгане!

Шурави решительно выкрутил руль влево, въехав в какой-то узенький тупичок. Оставил там автомобиль, а сам зашагал по направлению к воротам в училище. Теперь главное заключалось в том, чтобы его не перехватили до того, как он попадет на территорию училища.

…Пересказывать этот день из жизни Шурави было бы слишком долго. Вячеслав превзошел самого себя. Он дважды выступал перед курсантами – второго и четвертого курсов. Живописал ратные подвиги выпускников Ташкентского танкового – хотя при этом он не врал ни на йоту, училище и в самом деле выпускало прекрасных специалистов. Потом сопровождавший его офицер Федя Почепский, оказавшийся очень общительным человеком, устроил в честь него небольшой банкет…