Текст книги "Выше только небо: Посвящается красноярцам - столбистам, альпинистам 70-90 гг."

Автор книги: Николай Сметанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Дальше шли без приключений. Коля Захаров встретил нас внизу, Коля Сметанин сразу завел в столовую чаем поить, да обедом кормить. В столовой новый примус, купленный у корейцев. Догнал все-таки сердар Нима корейцев… На этом все пока. Все отдыхают, ждут ужина.

16 апреля. Спалось здорово: вечером каждому выдали по банке пива, а потом ром «Маршал». Утром проснулся, когда палатку осветило солнце, сразу стало тепло в палатке. Небо ясное. Но по альтиметру было видно, что погода будет портиться. Так оно и случилось. Появились низкие облака, все окрестные горы затянуло тучами. Стало холодно. Вообще место для базового лагеря не очень уютное. Все сидят по палаткам. Завтра группа Захарова собирается идти в гору до перевала, затем ставить второй лагерь. Я с немцами должен послезавтра идти вслед за нашими ребятами. Мусиенко с остальными тремя немцами еще не пришел. Трудновато им придется, я думаю. Мы-то уже более-менее акклиматизировались. По крайней мере, до 6 тысяч метров.

Каждый вечер в столовой разговоры на альпинистские темы с Ергеном и Ульрихом. Куда они лазили да что видели. Как у них и как у нас. Строим планы типа «хорошо бы в Доломиты съездить или в Саксонию, или в Альпы» и т. д. Вот так за разговорами и мечтами проходят вечера.

Ну а сейчас вовсю валит снег и уже не верится, что где-то есть Катманду, где ходят в трусах и майках и при этом потеют. На мне сейчас пуховый жилет, пуховка, сижу в палатке под пуховым одеялом и не потею.

Палатка классная – немцы привезли. Вообще, хорошее снаряжение – великая вещь. К сожалению, в России ничего подобного нет. Обувь – вибрам тяжелый, неудобный, ноги натрешь. Рюкзак взял Ленинградской судоверфи. Разорвался уже весь. Другой взял. Рация – чуть перегиб, чуть замерзла – все труба. А у корейцев увидели рации – чуть слюной не захлебнулись. И так во всех мелочах. А кошки! Наши муравьевские – это я даже не знаю, как назвать. Видимо, не технологию изготовления под модель кошек подгоняют, а наоборот. Про одежду и писать нечего. У наших либо самодельное, либо импортное. Смотришь на Ульриха с Ерганом, как они в гортексе рассекают: и тепло, и легко, и красиво.

А снег идет… Все лежат по палаткам. Со мной Петька Кузнецов живет. Сейчас он спит, а, может, дремлет. Конечно, хотелось, чтоб это Маринка была, но придется еще месяц-полтора потерпеть, чтоб обнять мою нежную жену.

Завтра выходим ставить лагерь на 7000 м. И заодно провещать веревки по гребню, да и во всех опасных местах. Идти можно только с раннего утра и до обеда: с обеда погода портится, начинает дуть ветер. Сейчас сыплет снег, поэтому лежим в палатке. Едим орехи. Два пакета съели».

Н. Сметанин:«22–23 апреля. Погода никудышная, сильный ветер порвал большую палатку-столовую. Два дня только едим и спим. Сообща отремонтировали столовую.

24 апреля. Утро ясное. После вчерашней непогоды. Особенно стало хорошо, когда вышло солнце. Стало еще теплее, все стали загорать, мыться. У всех хорошее настроение. Много фотографировали. Во второй половине дня погода ухудшилась. Готовимся к завтрашнему выходу в гору. Ориентировочно на четыре дня. Груз получается приличный, за 20 кг на каждого.

25.04.92 г. Из лагеря вышло семь человек, все наши и Ульрих с Ергеном. Вышли на плато, Ульриху стало плохо. И немцы повернули назад. Русские продолжили подъем впятером в лагерь-1 (пещера). Переночевали.

26.04.92 г. Продолжаем подъем во второй лагерь 6300 м. Впереди двойка Кузнецов – Коханов, следом Захаров – Гуляев – Сметанин. Тяжеленный груз, да к тому же глубокий снег. За три часа вышли к следующему лагерю».

А. Гуляев:«27 апреля. Утром рано-рано снялись со второго лагеря и пошли. Теперь у нас у каждого по две веревки. Во второй половине задул ветер. Веревки кончились как раз вовремя. Высота – судя по альтиметру – 30 метров не хватает до 7000 м. В снегу – занесенная, разорванная палатка предыдущей экспедиции. Мы тоже решили ставить свою палатку тут же. Стали копать площадку в снегу, под снегом оказался лед, давай и лед. За час-полтора сделали площадку, поставили палатку. Залезли в нее – ветрище дует, привалили каремат к подветренной стороне, а это оказалось, где вход. Сели я и Коля С. и держим его спинами. Не ветер – ураган, в спину так и толкает. Развели примус, тепла нет, все выдувается тут же.

Тут мы сообразили, что снегу-то не набрать. Вход закрыт карематом от ветра, а через другой вход – один лед, и его не наколупаешь руками. Нужно вылезать наружу с полиэтиленовым мешком и снег в него набирать. Взял я мешок и вылез наружу. Ветрище! Набрать снегу одному – очень непростая задача. Нужно ведь лопатой фирн копнуть и в мешок высыпать. Но ведь мешок держать надо, а на таком ветру это очень сложно. Кое-как я лопаты три засыпал снега. Залез в палатку, опять вход крепко накрепко завязали, привалили спинами. Сидим, из снега воду делаем.

Кстати, снег здесь имеет интересное свойство. Он долго не тает. Кастрюля на примусе раскаляется, а снег лежит сухой, комками и не тает. Чтоб кастрюльку натаять, надо один час ноль минут. Но терпение и жизненная необходимость делают свое дело.

Еда у нас готовится в течение пяти минут, как закипит вода. Можно даже не кипятить ее, а просто сделать ее теплой. Это у нас есть специальное питание, изготовленное известной фирмой. Наподобие «бич-пакетов» советских. Только тут фирма все продумала. И количество калорий, и вкус, и удобства в эксплуатации, и рацион. Великое разнообразие: это и куриный суп, и овощной, и мясной, и с вермишелью, и т. д. и т. п. Разрываешь пакетик сверху, наливаешь туда теплой воды, ждешь 5 минут и все – еда готова. Прямо из пакета ложкой съел, пакет на выброс. Ложку облизал и в карман сунул».

В.Мусиенко: «Ночевка на камнях. Высота 4050 м. Идет снег. Немного простыл. Заболела голова…, реакция на высоту. Базовый лагерь, 4620 м. Хотел финишировать первым, но Фред обогнал. Ребята нас встретили. Соскучился по русской речи.

Доктор, говорят, болел четыре дня.

Захаров уже трижды падал в трещину. Но обошлось все нормально, страховка АСТРОВАЗ не понадобилась пока.

20 апреля. День благоприятный во всех отношениях, тепло. Мы с доктором взошли на безымянную вершину – примерно высотой 5100 м. Назвали ее скромно – Дхаулагири-14. В первый раз пожалел, что не имею фотоаппарата, вид был обалденный. Оттуда наблюдали в бинокль за движением группы Фреда в первый лагерь и работой группы Захарова на скальном гребне.

Очень интересное ощущение высоты. При небольших перемещениях или простых действиях (стирать, спать, есть, ставить палатку) ничего особенного не чувствуешь. Но только пошел чуть в горку, ускорил шаг или просто задержал дыхание, глядя в бинокль, начинает наваливаться усталость – нехватка кислорода.

Питание в лагере превосходное. Все ожидали рис, но повар Он-Чу и кичен-бой весьма изобретательны.

22 апреля. Потеряли мы где-то мешок риса.

23 апреля. Начиная с четырех утра, штормовой ветер все пытался перенести наш лагерь на другое место. Но удалось ему порвать тент столовой. Провели интернациональный субботник.

24 апреля. Самый холодный день сменился самым жарким. Уже в 9 ч. утра мы загорали. Это довольно экзотично выглядело на фоне белых сугробов. Заодно устроили баню на свежем воздухе. Небольшая лавина в 13 часов накрыла тропу к первому лагерю. Фред, кстати, привез из Германии специальную лопату разгребать снежные заносы. С большим воодушевлением демонстрировал ее мне. Посмеялся над нашими «железяками».

А. Гуляев:«28 апреля. Утром ветер продолжался. Одолевали мысли: «Как же идти? Сдует с гребня…». Развели примус. Снега нет – кончился, нужно на улицу за ним идти. Взял мешок, пошел. Но с утра ловкость не та, что вчера. Дунул ветер – улетел мешок. Пришлось несколько кусков снега так в палатку закинуть. Поели-попили, тут и ветер стих. Так хорошо стало.

Нужно поспешить дальше. Коля 3. полез вперед по какой-то веревке, торчащей из-под снега, оставшейся от предыдущей экспедиции. Свои веревки у нас кончились, и мы использовали найденные на маршруте. Силы уже не те. Высота за 7000 м. Все двигаются медленно. Чуть дернулся – начинаешь часто-часто дышать. Воздуха мало.

Коля 3., постепенно выдергивая веревку из-под снега, лезет вверх. Я за ним. Эта веревка вывела нас на небольшое плато в гребне, где мы увидели следы предыдущих экспедиций. Рваные палатки, снежные крючья. Попадаются и пригодные для нас вещи. Нашли две бухты отличной веревки. Коля Захаров увидел красную веревку, торчащую из-под снега, и полез по ней. Добрался до того места, где она под снег уходила и встал. Я тоже полез. И, может, чуть резко дернулся. Красная веревка оказалась не закрепленной, а просто вмерзшей в снег. Она вырвалась. Коля судорожно схватил ее, чтоб я не улетел вместе с веревкой. Так мы и остались стоять. Он вверху на полочке, я – метров на семь ниже, тоже на полочке, а между нами – красная веревка. А вокруг скала с натечным льдом. Делать нечего, нужно друзей на выручку звать. Позвали Петьку с Нахалом, чтобы они облезли нас правее (там легче) и сверху бросили веревку. Что и было сделано. Мы благополучно полезли дальше. Только теперь уже впереди был уже Нахал Петрович. Лазание, если бы это было на Столбах, – проще простого. Тут же – ого-го! Высота свыше 7000 м. Если 5 раз присядешь – будешь минут 10 в себя приходить. Петрович, привязав к себе трофейную веревку, поднимался все выше и выше и исчез за перегибом. Вскоре на фоне неба появилась его голова и сообщила, что дальше можно идти без веревки.

Но тут у меня обнаружилась поломка кошки: «Эх-хе!» – подумал я, в очередной раз проклиная себя за то, что не взял свои родные «буржуйские». Привязал веревочкой кошку и пошел. Но что значит «пошел»? Это в горах «пошел», а внизу это называется – поплелся. Сил нет. Делаешь 5–6 шагов и стоишь, собираешься с силами, чтоб еще 5 шагов сделать. Петька самый здоровый из нас. Ушел вперед шагов на двести. Видим впереди в снегу очередную рваную палатку. Петька увидел возле нее торчащий из-под снега клапан рюкзака, начал ледорубом копать и вырубил рюкзак, еще что-то увидел, снова давай копать и вырубил гортексовые штаны. Потом кое-какие продукты – изюм, мюсли, пакетик чая, большую американскую отвертку…»

В. Мусиенко:«25 апреля. Решил вместе с коком сходить за рисом и еще кое за чем из продуктов в ближайший большой населенный пункт Тукче. По карте расстояние приличное, через два перевала пилить следует: Французкий (5360 м) и Тхапа (5250 м). Но «знатоки» уверили, мол, поход всего часов на 10, да и снега на перевалах нет.

«Таски» закончились через два часа с полтиной. Пошли сугробы по колено, а то и выше. Острота ощущений усилилась прогрессирующим развалом правой кроссовки и медлительностью продвижения кока. Второй перевал казался гораздо выше. Его мы преодолели, находясь в облаке. Ничего особенного – как в кудрявом тумане.

Со снежного берега одной из замерзших горных речек я оступился, покатился. Быстро вспомнив наставление одного из альпинистов, перевернулся на живот и стал тормозить. Не без помощи страховки кока остановился. А укатиться можно было очень даже не близко.

Далее потянулись мои «любимые» козьи тропы. К этому горному «развлечению» я уже почти привык. Самое «интересное» началось после девятнадцати вечера. Когда расчетное время прибытия на место истекло. Наступила кромешная тьма. И мы «любовались» огнями Тукче с крутой горки, возвышающейся над поселком метров на шестьсот.

Сперва я мысленно уничтожил себя, затем кока и, наконец, «знатоков».

Потом начали «приземление» в темноте. Страха не было, потому как вокруг хоть глаз коли. Несколько раз споткнувшись и помахав разок ногой, угодив мимо тропы, принялись искать источники света. У меня оказалась зажигалка. Кок Он-Чу организовал факел. Час мы шествовали при свете, потом горючие материалы кончились…

И вот наконец мы пьем и едим пиццу в летнем селении Тукче. На дорогу ушло 13 часов и 15 минут, преодолен перепад высот 2769 м. Очень даже не слабо. Обратно, наверное, будем плестись дня три».

А. Гуляев: «Теперь пошел я впереди. Все выше и выше забираемся. 7400 м. Это значит, за день взошли на 400 метров! Поставили палатку. Все как обычно, только разговоры другие. Решаем, что делать завтра. Есть две версии. Первая: палатку оставить здесь, а утром налегке сходить на вершину и вернуться сюда. Но это очень рискованно, так как можно не успеть до наступления непогоды. Да и хватит ли сил? Вторая: как и раньше берем палатку, все вещи и лезем дальше, докуда сможем, а послезавтра идем на гору налегке. Второй план надежен и практически гарантирует успех, поэтому так и решили действовать.

В этом лагере мы пили чай из того самого пакетика, что Петька откопал.

29 апреля. Сегодня у Коли Захарова день рождения. Очень уж хочется сделать подарок таким восхождением, но это физически невозможно. Нужен еще один день. За день мы набрали 300 метров высоты.

Ночуем на 7700 м. Завтра идем на Дхаулагири. Видимо, отсюда все и ходят, т. к. опять рваные палатки, опять газовые баллончики. Сил совсем больше нет. Буквально ползешь, усталость неимоверная. Чуть закрыл глаза – сразу сон видишь. Открываешь глаза – шаг-два сделал, снова отдыхаешь. Думаешь, ну когда же, когда Петька остановится. А он впереди шагах в 100 идет.

Но всему приходит конец. Дошли. Отдыхаем.

Нашли банку с чаем от предыдущей экспедиции. Он какой-то странный: то ли зеленый, то ли желтый. Напитки какие-то нашли. А аппетита уже нет. Но все равно едим, ведь нужны силы, чтоб завтра на гору взойти.

30 апреля. Утром рано встали и вышли. Хотя это было очень не просто. От момента вставания до выхода часа два прошло. Хотя все спят уже одетые, в штанах и пуховках. Чтобы обуться, надо ботинок внешний над горелкой или примусом разогреть, туалетной бумагой протереть, потом обуть. Все это делается медленно-медленно. В полусонном состоянии.

Ну, вот и вышли. Первым – Коля Сметанин. Он всегда шел последним, видно силы экономил для решающего штурма. Когда мы вышли, он уже шагов на двести умотал. Мы с собой ничего не взяли, кроме палок. Через 15 минут пожалели, что веревку не прихватили. Нужно было идти по острому, как нож, гребню. И в одну, и в другую сторону есть куда лететь. Хорошо, ветра не было. Балансируя, как гимнастки на бревне, прошли гребень, метров 150–200. Очень холодно. У Петьки замерзли руки. Коля С. – впереди. Идем и идем. На одной воле к победе. Так, наверное, только русские могут. На корточках, но взойти, добиться своего. Сил нет, а идем. Ползем, отдыхаем. А все вперед, хоть на шаг, да вперед.

Вот уже виден снежный взлет. Дальше, вроде выше ничего нет. Альтиметр показывает уже 8200 м. Коля С. карабкается на этот взлет. Обычная горка из снега, но как тяжко!

Залезли.

Давай фотографироваться. Тут резко насел туман. Мы стали друг друга «щелкать» с флагом России и Непала.

Итак, 30 апреля мы были на вершине Дхаулагири. Вершина покорилась около 10 часов утра. Нужно двигать обратно. Нельзя думать, что это легче. Идем, шатаемся, хотя ветра нет. Слетела кошка (опять эти кошки). Сел, снял «бахилу», надел кошку прямо на ботинок, сделал несколько шагов – другая слетела. Засунул бахилы за пазуху (рюкзака-то нет) и пошел, пытаясь догнать товарищей. Хотя они, видя, что я сижу, тоже сели.

Коля С. – устал. Решили связаться, а веревки нет. У кого какие были ремни – связали, получилось метров пять. Так и пошли. Впереди – Петька, затем – Коля 3., затем Коля С, от него веревка к Нахалу, потом я. Доковыляли до палатки 7700 м. Залезли в нее и пластами повались».

Н. Сметанин: «29.04.92 г. Лагерь-5 – удобная площадка за большим камнем, расположена на стыке двух гребней, видны брошенные лагеря прошлых экспедиций, остатки снаряжения, и много еще чего. Все устали, я, как ни странно, впервые за все восхождение хорошо выспался (организм взял свое). Сон на удивление крепкий, как дома.

30.04.92 г. Отдохнул хорошо. Встали рано, перекусили. Быстро собрался. Мужикам говорю, что пойду топтать тропу, гребень несложный, но требует аккуратности, потому что встречаются карнизы. Вначале и погода стояла ясная, без ветра. Панорама на заглядение: напротив массив Аннапурны, кажется совсем рядом. Друзья отстали. Погода постепенно испортилась. Особенно когда фотографировались и поздравляли друг друга на вершине. Теперь вниз – шли осторожно. Все, конечно, устали, я – в том числе, но самочувствие хорошее хотя и высота за восемь тысяч. Но, друзья решили связаться, я – не против. Подошли к своей палатке. Друзья-товарищи залегли в палатку, а я рядом хожу, рассматриваю стоянки лагерей бывших восходителей, вернее то, что от них осталось. Набрал несколько необычных камешков на память о Дхаулагири. Еще даже не верится, как так можно подняться, на восьмитысячник. С четырьмя ночевками».

А. Гуляев: «Силы иссякли. Коле Захарову стало плохо, давай он пакет полиэтиленовый искать. Ляжет – его тошнит. Сядет – нормально.

Развели они с Нахалом примус, сидят, как у костра, а мы лежим, вроде как спим, хотя «участвуем» во всем.

Наступило утро. Ясное, холодное. Есть не смогли, только попили, собрались, пошли вниз. Ноги не слушаются. Еле-еле как сонные мухи, с остановками спустились до лагеря-4 на 7400 м. Поставили палатку для немцев. Оставили бензин и двинулись еще ниже. За 4 часа или даже за 5 спустились до 7000 м. Петька вырыл по пути в снегу из рваной палатки мешок с продуктами превосходного ассортимента. Это и мюсли, и чернослив, и мармелад.

Силы прибывают. Видим вдалеке пятерку немцев. Они еще далеко. Мы им оставляем пять спальников, пять карематов, супы, другую еду, а сами – вниз. Погода портится. Пошел снег, видимость резко упала. Но когда идешь по веревкам, это не страшно. Разве что грозовая обстановка: лопатка, что была привязана к рюкзаку, стала иной раз жужжать, спину покалывать. Надо быстрей уходить. Встретили первого немца, идущего вверх, – это Ульрих, за ним Ерген, третий Фред. Им еще часа два-три до лагеря-3. Стали выяснять, что и как. Оказывается, они на вершину решили идти, как и мы. Но это не реально для них. Тем более без кислорода. Подходит Эрвин. Поздравляет с восхождением, презентует мюсли.

Последним идет Хуберт. Бедный Хуберт! Если б мы знали, что произойдет с ним после нашего ухода, мы бы увели его вниз. Он ничего не соображал, только «самит, самит» бормотал. «Самит» по-английски – вершина…

На 6300 м. Тут же Коля Захаров, Коля Сметанин, Петя Кузнецов. Залез в палатку. Снаружи видимости ноль. Хотим дойти до пещеры на 5700 м, но чувствуем, что можем заблудиться. Решили пока здесь посидеть, может, кончится непогода. Ночевать тут неуютно. Нужно идти в пещеру. До нее полчаса ходу – и мини-комфорт обеспечен. Дошли. Здесь можно сидеть, вытянув ноги, лежать, ветер здесь не колышет, мороз тоже. И еды вволю. Да и 5700 – это не 7700 м. Развели сразу два примуса, зажгли свечи. Блаженство. Сделали молоко из сухого, с медом, потом еще три банки сосисок открыли, съели. Чай, элеутерококк. Блаженство! Завтра будем в базовом лагере. Там уже нас ждут. Легли спать. Тепло, спальники даже лишние есть. Да и рано вставать не надо.

2 мая. Посмотрев туда, где должны быть немцы, увидели, что трое спускаются вниз. Ну, думаем молодцы! Поняли, что им рановато еще вверх идти. Потом заметили, что их не трое, а четверо, но значения этому не придали. Мы продолжали спускаться. Коля Сметанин, Валера Коханов и Коля Захаров были связаны одной веревкой. Я и Петя Кузнецов шли за ними. Проходя через расщелину по снежному мосту, Коля 3., проломив его, улетел в трещину и повис на веревке. Трещина расширялась к низу, и Коля висел, не касаясь стен, в метрах трех от поверхности. У меня были в рюкзаке куски веревки и жумар. Все это очень пригодилось, Коля 3. благополучно вылез из трещины.

По пути встретили двух румынских альпинисток с шерпом-сердаром впереди. Они явно переоценивают свои возможности в попытке взойти на вершину. На высоте 5000 м они выглядят, как мы на 7000 м. Ну это их дело. Мы же пришли в базовый лагерь.

Тут нас ждут уже второй день. Шампанское, обнимание, поздравления, съемка на видеокамеру. Потом – столовая. Обед, ром и т. д.

Потом я пошел спать. Тут показались спускающиеся немцы. Их было четверо. Пятого не было. Он умер в лагере-3. Это был Хуберт. Радость победы сменилась трауром. Хуберт умер ночью, и теперь он лежит на 7000 м в палатке. Все в растерянности».

В. Мусиенко: «В 14 часов включили рацию. Немцы, как и четыре часа назад, не отозвались. Мы периодически поглядывали в сторону Дхаулагири. Первым вторую группу заметил повар. Их было почему-то всего четверо. Побежали навстречу. Фред сразил наповал: «Ночью от сердечной недостаточности на высоте 7 тысяч метров умер Хуберт».

Спал он между Фредом и Ульрихом, с утра слышали его кашель. Проснулись в полшестого, он лежит с остекленевшим взглядом, руки – лед. Массаж сердца, искусственное дыхание ни к чему не привели. Умер около пяти часов. В последние дни он сильно страдал. Но ведь и в предыдущих экспедициях ему несладко приходилось.

День перевернулся из белого в черное. Поистине триумф и трагедия. Вечером друзья Хуберта предлагали спустить тело вниз, несмотря на огромный риск. Открытым оставался вопрос штурма немцами вершины. По нашим традициям, смерть одного из участников означает конец экспедиции.

3 мая. Утром немцы собрали совет, затем позвали меня с Захаровым. Хуберта они решили похоронить наверху, во льдах. Но от вершины не отступились. Условились: немцы выходят первыми, затем наши (до 7000 м) хоронят Хуберта и забирают снаряжение».

А. Гуляев: «Решили немцы идти на вершину, несмотря на то, что в палатке на 7000 м лежит покойник! Но и это еще не все. Двое из четверых – Эрвин и Фред – больны. Как они пойдут мне непонятно. Бургарт их лечит, но ведь на высоте не вылечить полностью.

Нужно послать телеграмму жене Хуберта. С этой миссией отправляем офицера связи. Он один боится идти через перевал. Мусиенко его и так, и сяк, тот отбрыкивается, все проблемы ищет. Наконец, согласился с киченбоем через перевал пройти, затем киченбой Фури должен вернуться в лагерь».

В. Мусиенко: «Эрвин, Ульрих, Ерген, Захаров и я выходим в первый лагерь. Задача – протоптать тропу для восходителей на вершину. Снег – по колено. Идти первому в несколько раз тяжелее, чем остальным.

Изредка делаем привалы. Один из них под ледником – огромными глыбами льда, покрывающими скалы. Вдруг – грохот. Прямо над нами срывается ледопад. Вскакиваем. Видно, что заряд небольшой, достать нас не должен. Но гром повторяется с новой силой. Захаров кричит: «Бежим вперед!» Бежим. На высоте 5200 м, долго не «пропашешь». После пятнадцати-двадцати метров дыхание душится из-за нехватки кислорода. К счастью, и второй ледовый дождь не достиг тропы. Идем дальше, связанные веревкой, рискуя угодить в трещину. Их, закрытых снегом, целое множество. Лагерь-1 достигаем лишь через десять часов пути.

Немцы ведут себя по-разному. Ерген весел и уверен в себе, Эрвин сосредоточен, а на лице Ульриха – страх. Страх перед вершиной. Не готов еще морально парень к таким восхождениям.

Опять встретили румынок. Они вдвоем собираются в альпийском стиле (без периодических акклиматизационных снижений) взойти на Дхаулагири. Женщины они, конечно, отважные, но авантюристки еще те. Расстояние, которое наши ребята проходят за час, они преодолевают за три. Так что вряд ли у них получится задуманное.

9 мая. В восемь утра по рации немцы сообщили, что возвращаются. Ерген исчерпал свои возможности, а Эрвин один идти не может. Когда они пришли в базовый лагерь, то рассказали, как на плато мимо них вверх пронесся «русский экспресс». Это были Кузнецов, Коханов, Гуляев, которые поспешали хоронить Хуберта и за день не только достигли первого лагеря, но и поднялись во второй 6300 м».

А. Гуляев: «Мы тут познакомились с чилийцем. Архитектор из Сантьяго. Приглашает к себе. Но у нас пока нет возможности, хотя есть желание. Обменялись адресами на всякий случай.

4 мая. Хотели с утра мыться, стираться, но куда там – снег, снег, снег.

7 мая. Доктор Бургарт, или как тут его прозвали – доктор Кукри, ни к завтраку, ни проводить Христиана (зовут чилийца) и Фреда не смог встать. Вчера перебрал, начал выступать. Хорошо, Нима спрятал канистру с ромом.

На 5700 м за эту ночь что-то решилось, т. к. видим, что спускаются четверо. Двое – это понятно, Коля Захаров и Володя Мусиенко. Кто еще двое – остается строить догадки. Во время выхода на связь ничего не было понятно. Сплошные помехи. Фред с Христианом ушли. С ними два портера понесли их вещи.

Нима, портер и офицер связи сидят, ждут информацию от Коли Захарова, ведь Нима должен бежать вниз нанимать носильщиков, чтобы нашу экспедицию сносить. Нужно уточнить число сворачивания лагеря. Все было до этого ясно, но вот почему-то спускаются не двое, а четверо.

Это оказались: Захаров, Мусиенко, сердар румынок и Ульрих. На гору лезут теперь только двое – Эрвин и Ерген. Тяжело им будет вдвоем и в моральном плане, и чисто физически. Лишь бы погода позволила. Да, нужно, чтоб кто-то из немцев побывал на вершине, а то неудобно как-то. Ведь они оплатили взнос за восхождение, а залезли только мы.

8 мая. Эрвин и Ерген идут сейчас с 6300 м на 7000 м (со второго в третий лагерь). Говорили, что ночью был сильный ветер, два раза им приходилось вылазить, чтоб откопать палатку, ночь почти не спали. Коля Сметанин сегодня уходит вниз в тепло. Он достаточно серьезно отморозил палец на ноге. Нога опухла.

По рации немцы сообщили, что до лагеря-3 они не дошли. Очень глубокий снег или еще что, поэтому они спускаются во второй лагерь. Завтра планируют повторить попытку. Мое мнение: они не смогут дойти до вершины, совершая такие маневры. Уж если они до третьего лагеря не дошли, то дальше гораздо хуже и труднее будет. Ох уж эти немцы! Семь пятниц на неделе. Да и лидера у них нет. Сплошная демократия: что на ум взбредет, то и делают.

9 мая. День Победы. Рано утром после завтрака, дождавшись радиосвязи с Эрвином и Ергеном, узнав, что они возвращаются, я, Петька и Нахал покинули базовый лагерь и пошли вверх – снять все лагеря и похоронить Хуберта. Хорошая акклиматизация позволила нам быстро вскочить на плато. Здесь в 10.00 мы вышли на радиосвязь и одновременно увидели спускающихся немцев. Через час-полтора мы повстречались с ними. Они были расстроены. Вершина не покорилась. Мы взяли у них фотоаппарат, чтобы сфотографировать Хуберта, и пошли дальше.

На 5700 м встретили двух румынок – они пытались во второй лагерь выйти. И это в два часа дня. По пути к 6300 м нас немного попугала гроза. Жужжали палочки и шевелилась борода. Через три часа мы достигли второго лагеря. Палатка была придавлена снегом, и пришлось поработать лопатой, чтобы откопать ее.

Примуса здесь нет, пришлось готовить на газе. Завтра нужно идти на 7000 м хоронить Хуберта и снимать третий лагерь.

10 мая. Страшно холодно, и ветер дует безжалостно. Элементарно можно обморозиться. Проскакивают мысли, что невозможно подняться и что придется бросать третий лагерь. И главное – невозможно похоронить Хуберта. Сидели, сидели, ветер стал стихать. Вылезли из палатки. Время уже около девяти утра. Надели кошки, связались. Сперва снег проваливался под ногами, затем вышли на фирн. Дошли до веревок. Полезли. Часа за три добрались до места. Петька поднялся минут на 10 раньше и уже начал работать. Палатку завалило. Стойки аж винтом. Все поломано. В палатке Хуберт. Тяжелый. Не можем его вытащить. Решили сперва все вещи из палатки вытащить. Когда там ничего не осталось, стали выворачивать палатку, чтобы освободить Хуберта. Наконец, извлекли его. Сфотографировали несколько раз. Он был в пуховке и в спальнике. Затем открыли лицо и опять сделали несколько кадров. Лицо было страшно опухшим и в крови. У него произошел отек легких, от этого он и умер. Мы взяли веревку и стали делать из нее кокон, т. е. обвязывать Хуберта в спальнике. Надели ему на голову красный мешок и обмотали его всего веревкой. Немцы нам сказали, чтобы мы его сбросили в сторону Кали-Гандаки. Но чисто по-советски этого делать не хотелось. Мы хотели просто прибить тело к скале, как скажем, на пике Победы похоронен Гиблиани. Но немцы решили просто сбросить. Для нас-то, конечно, это легче. Наметили траекторию падения тела. Подтянули его на гребень и толкнули вниз. Прокатившись метров десять, труп остановился на фирновом надуве. Петька в кошках подошел к нему и толкнул дальше. Хуберт заскользил вниз, но не в ущелье Кали-Гандаки, а четко по гребню. Затем по дуге тело покатилось в ледопад, под которым мы ходим на 5700 м и где-то в ледопаде исчезло. Видимо, в трещину упало.

По рации говорим, чтоб завтра к нам вышли навстречу, очень много груза будет. Сами пошли на 5700 м, в пещеру-лагерь. Спустились минут за 40–50.

В пещере сидят две румынки. Пещера – черная, закопченная. Это, оказывается, у румынок примус взорвался. Посидели, поговорили с ними. В очередной раз убедился, что их восхождение – авантюра чистой воды. За столько времени они не смогли подняться даже во второй лагерь! Что там про вершину говорить. Нас они спросили, как узнать, что они на вершине.

11 мая. Утром встали, поели и стали собираться вниз. Вещей набралось очень много. Стали все сверх рюкзаков привязывать. Рюкзаков под вещами не видать. Еле поднялись на ноги и пошли вниз, связавшись длинной веревкой и надев кошки. Очень боялись, что снежные мосты не выдержат тяжести и рухнут под нами. Но все обошлось. К обеду мы благополучно спустились в базовый лагерь. Выдали нам тут же по банке пива. Перекусили. Видим – идут портеры. Это значит, что завтра сваливаем отсюда. Стали собирать вещи, упаковывать экспедиционные грузы. К вечеру все было уложено в баулы.

Финиш экспедиции. Эрвин явно не доволен результатом. Ходит хмурый. Вечером состоялся прощальный ужин. Одновременно и девять дней после смерти Хуберта. Выпили и за упокой души, и за окончание экспедиции. Завтра все, уходим. На леднике остается только румынский сердар.

12 мая. За день спустились ниже итальянских ночевок. Остановились на берегу озера. Уже в лесу, уже в тепле. В трусах, правда, еще не пойдешь, зато пуховку уже не надо. Вечером сидим около настоящего костра. Тепло.

13 мая. Идем быстро, хотя у всех, кроме Пети, подморожены ноги, пальцы не чувствуют. Дошли до поляны, где ночевали, когда шли вверх. Разделись, давай мыться в ручье. Блаженство! Зеленая трава, солнце теплое. Целый месяц дубака – и вот оно тепло. Дошли до поляны, где живут люди, пасутся буйволы. На склоне бегают стада обезьян. Стали на ночевку. Повар варит нам еду, портеры камень кидают, кто дальше. Гремит где-то гром. Кругом высокие горы, Гималаи. Но это уже не те горы, что окружали нас два дня назад. Это зеленые горы. Крутые, правда, но зеленые, с деревьями, с обезьянами. Живые».