Текст книги "Бктриана (Затерянные миры. Т. XXII)"
Автор книги: Николай Равич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Николай Равич
БАКТРИАНА
Роман
Затерянные миры
Т. XXII
Глава I
ЧЕЛОВЕК В ТАХТАРАВАНЕ
Дорога шла отвесно, прямой линией спускаясь с горы. Тахтараван – разукрашенный ящик с бубенцами – был укреплен на двух палках.
Передняя лошадь оседала на задние ноги – ящик почти врезался ей в круп. Палки, привязанные к хомуту, задевали и натирали бока. Камни осыпалась под копытами. Задняя – крупная кобыла золотой масти, – упиралась всеми четырьмя ногами, медленно скользя в оседающей каше земли, камней и щебня.
За тахтараваном ехали пять всадников: два европейца и три афганца. За ними цокали копыта невидимых за поворотом лошадей – караван был большой.
Солнце зашло, и ночь сменила день: в пустыне вечеров не бывает.
Показались первые бледные звезды, заплакал шакал, из-за вершины гор показалась луна. Караван спускался с горы. Голова его исчезала в расщелине, хвост терялся во мраке и только в середине лунный блик, прорываясь сквозь горную щель, освещал появлявшихся и исчезающих всадников. Блестела сталь копий и штыков, развевались зеленые, белые и желтые чалмы, раздавался храп коня, гортанный крик человека, звон цепей, соединявших вьюки.
Ночь жила невидимой жизнью: поспешно убегал шакал, шипела змея, уползая в камни, гепард следил светящимися глазами за движением теней, вдыхая запах лошадиного пота.
На фоне открывшейся долины, плоской, как тарелка, зубчатым профилем чернели стены рабата. Огромные чугунные ворота его были увенчаны башней. На ней недвижимо стоял часовой.
Медный и тонкий звук трубы прорезал ночную тишину. Тотчас же раздались крики команды, и кони вытянулись в одну ленту. Офицеры выдвинулись вперед.
Медленно, скрипя открылись ворота, обнажая четырехугольник двора и серебристую струю неумолкаемо журчащего фонтана.
Оттуда, дробя высохшую землю подкованными сапогами, под сухой барабанный рокот и свист дудок двинулась пехота.
Гортанный крик команды, короткий шум поворотов. Всадники и пехотинцы вытянулись в две линии, глядя друг на друга.
Тогда, медленно волоча за собой свою четырехугольную тень, выплыл тахтараван и темным пятном замер между ними.
Громадная фигура человека, накрытая сверху белым колпаком шлема, вылезла из ящика. Человек открыл рот и рявкнул.
В ответ закричали люди, запели дудки, перекатилась барабанная дробь, заиграли трубы и кони заржали, поднимая морды к звездному небу.
Человек повернулся и пошел во двор.
Глава II
6 = 3
Человек был очень высок ростом и широк в плечах. Он тяжело ступал по крутой лестнице, поднимаясь в отведенную ему комнату. Это была зала со сводчатым потолком.
Ее пол и стены, сложенные из громадных плит гранита, тонули во мраке. В линиях арок, в ее размерах, в суровости камней, от которых веяло вечностью – была особая возбуждающая сила. Очаг, напоминавший камин, был забит саксаулом. Около него лежали кошмы, светившиеся своей белизной, сваленные в кучу подушки и бархатные валики. Рядом стояли подносы с чаем, дынями, свежеиспеченными лепешками хлеба. Человек подошел к маленькому, прорубленному в толще стен окну.
Во дворе, вытягивая языки пламени к небу, горели костры. Вокруг одного из них недвижимой цепью сидели согнувшиеся фигуры. Блеяние бараков наполняло воздух. Один из сидевших у огня встал, подошел к стаду, мягким и сильным движением выдернул из-за пояса короткий кривой нож и вонзил его в горло самому маленькому из животных.
Кто-то кашлянул, и человек обернулся.
За ним стоял афганец громадного роста в кружевной чалме и плаще белого курка.
Он был родом из Балха[1]1
Балх – населенный пункт в восточном Афганистане, когда-то столица государства Бактрии (Здесь и далее прим. авт.).
[Закрыть], и в его лице сочеталась красота греческих линий с резкими чертами диких горцев. Большие глаза смотрели властно и спокойно, прямой нос, твердые линии рта и подбородка отражали волю.
– Я думаю, – сказал он, быстро дотронувшись концами пальцев обеих рук до глаз и рта, – что саиб не откажется съесть плова и ничего не будет иметь против того, чтобы затопили очаг.
Он говорил по-персидски, но с очень гортанным выговором.
Европеец снял шлем, бросил его в сторону и опустился на подушки.
Вошли слуги. Их белые шаровары, острые загнутые носки туфель и высокие чалмы замелькали в темноте залы.
Воздух наполнил шедший со двора запах жареного мяса, в очаге пылал огонь, танцуя отражением на стенах и потолке, а человек стал раздеваться, готовясь ко сну.
Кровать – груда подушек на бархатных подстилках в нише стены – была готова. Он лег, прикрывшись сверху пледом.
Невольно ему пришла в голову мысль, что в этой самой нише каждую ночь в течение веков ночуют путники, кто бы они ни были и куда бы ни двигались. Сердце Азин пересекалось в этой точке. Из Индии в Туркестан, из Персии в Бухару и из Тибета в Аравию долгие дни через пустыни и горы двигались люди и животные. Здесь проходили армии, проезжали купцы, пробирались смелые ученые и разбойные племена с гор налетали саранчой.
Ниша была выложена такими же камнями из гранита, как и вся комната, только меньшего размера. Они были изрезаны и исцарапаны надписями, знаками и рисунками. Арабские буквы, куфические надписи[2]2
Куфические письмена, т. е. древнеарабское письмо, получившее название от г. Куфы в Месопотамии. Куфические надписи употреблялись до 10 века на памятниках, монетах и т. д.
[Закрыть], иероглифы[3]3
Иероглифы – греческое название древнего шрифта египетских надписей, вырезанных и рисованных на камне, состояли из изображений зверей, птиц, растений и фигур, разной утвари и знаков.
[Закрыть] гератских[4]4
Герат – 2-й по величине населения город в Афганистане.
[Закрыть]евреев покрывали всю ее поверхность. Одни из них были почти незаметны, другие довольно ясны. И среди них он заметил совсем свежую и странную надпись на английском языке.
Видимо, она возбудила его любопытство: он встал и направился к светильнику. Это была глиняная чаша, наполненная маслом. В ней плавал горящий, похожий на глисту фитиль.
Высоко приподняв светильник в руке, человек нагнулся над углублением ниши и прочел уже вполне освещенную надпись:
Север. Справа – 6, снизу – 3.
Человек опустил светильник и сел. Потом вытащил положенный под подушку портсигар, зажег папиросу и начал курить. Шли минуты. Тишину прорезало ржание коня и перекликание часовых. Дрова догорали, ночь бледнела в окне, холод переходил в утреннюю сырость. Рядом с человеком росла пирамида окурков.
Потом он встал и пошел по каменному полу залы большими шагами. Он шел на северную стену так, как будто вместо нее было пустое пространство. Подойдя к ней, он задержался, пытливым взглядом осматривая камни. Шестой камень справа от угла был третьим снизу. Тогда, ухватившись за четырехугольник гранита, человек с яростью начал его тянуть к себе. Его движения были настолько порывисты, что он почти упал с вытянутым камнем. Жадными руками он залез в зияющую дыру. Первое мгновение ему казалось, что там ничего нет. Но тут же концы его пальцев ощутили мягкость бумаги. Вытянутый и сплющенный сверток исписанных листов предстал перед его глазами. Он понес их к огню, держа обеими руками, как путник в пустыне держит в горсти зачерпнутый из источника остаток воды.
И вот что он прочел, склонившись над листками, озаряемый неровным и слабым светом масляной плошки.
Глава III
БЕЛАЯ КОКАРДА
Тегеран, 10 января 20 г.
Я не видел отца 17 лет (8 – ушло на колледж, 5 – на Кембридж, 4 – на Персию и Индию)[5]5
Колледж – английское среднее закрытое учебное заведение.
[Закрыть]. Сегодня я сидел и разбирал найденные вместе с Броуном новые рубаи Омер Хайямы[6]6
Омер Хайяма – знаменитый мусульманский ученый и поэт. Рубаи – стихи.
[Закрыть], когда меня позвали в посольство. Я думал, что я нужен первому секретарю Стоку, но меня провели прямо к послу. Сэр Перси Лоренс сидел в своем кресле очень прямо, глядя на меня своими мутными глазами. Рассматривая его, я окончательно убедился, что у него баки крашеные. Правая была чуть светлее левой и в нижней своей части даже совсем седая.
– Сэр Артур, – сказал он, – я получил письмо от вашего батюшки лорда Пальмура. В нем… – и, вставив монокль, он начал рыться в своем столе, рылся очень долго и ничего не нашел. Потом стал обшаривать свои карманы и обнаружил письмо вместе с какой-то другой бумажкой:
– …он просит меня срочно откомандировать вас в Англию. Он чувствует себя плохо и, кроме этого, имеет вам что– то передать лично. Так как вы находитесь здесь в научной командировке и от меня не зависите, то все, что я могу сделать, – это оказать вам посильное содействие в отъезде.
После этого он спросил меня, был ли я с отцом в Египте и в России, когда тот был в этих странах послом. Я ему ответил, что в это время учился, а потом уехал сюда и очень давно не видел своего отца. Он погладил баки, посмотрел в окно, вздохнул – я понял, что ему скучно – встал и ушел.
12 января.
Сегодня я уезжаю через Багдад и Индию в Англию. Все рукописи, фотографии с надписей и даже подлинные плитки я оставляю здесь у Броуна, рассчитывая вернуться через несколько месяцев.
Нью-Кэстль, 5 февраля.
Когда я въезжал на машине в ворога нашего парка, мне казалось, что только вчера я здесь бегал, задрав штаны и охотясь за Джерри – сыном соседа-лорда Ридинга[7]7
Лорд Ридинг – бывший вице-король Индии.
[Закрыть]. Теперь он в верхней палате произносит речи по пять часов подряд, усыпляя самого лорда-президента[8]8
Речь идет о верхней палате лордов.
[Закрыть].
Особенно мила моя старая комната: в ней та же пузатая мебель, охотничьи гравюры и первые томики Диккенса. Отец сидел в кресле у камина, укутанный пледом. У него задрожали губы, когда я его обнял. Потом он откинулся на спинку и начал меня рассматривать. В его лице нет неприятных старческих черт: крупный орлиный нос и очень мохнатые брови делают его похожим на птицу. Он высморкался, покашлял и очень подробно начал расспрашивать о моих знаниях персидского языка и наречий центральной Азии: урду-пушту[9]9
Пушту – язык афганцев. Отличается грубостью произношения.
[Закрыть] и узбекского. Он интересовался также племенным составом этих районов и целым радом других вопросов.
Я подумал об этом несколько необычайном способе разговаривать с сыном после 17 лет разлуки. Мои мысли были прерваны приглашением к обеду, во время которого отец ничего не говорил.
Потом он вызвал меня в кабинет и сказал следующее:
– В нашей семье из рода в род старшие сыновья вместе с титулом наследуют и обязанность быть членами «Белой кокарды». Это требует объяснений. Как тебе известно, в Англии существует «Интеллидженс-Сервис». Это учреждение, о котором конституция говорит, что «задачей его является защита интересов Великобритании во всем мире», что оно не обязано отвечать на запросы министров, но последние могут писать туда свои пожелания, и что начальник его известен лишь королю и премьер-министру. «Интеллидженс– Сервис» имеет в своем распоряжении корпус «Белой кокарды». Члены «Белой кокарды» набираются из состава английской аристократии для тайной работы в какой-нибудь определенной стране в пользу Англии. Какой бы профессией они ни занимались, они должны быть подготовлены еще к специальной работе и знать хорошо ту страну, куда они будут посланы. Я был дипломатом по профессии и работал для «Интеллилженс-Сервис» в России, ты – этнограф[10]10
Этнограф, т. е. изучивший науку о человеческих племенах и их материальной и духовной культуре.
[Закрыть] и лингвист[11]11
Лингвист – знающий науку о языке и наречиях народов всего мира.
[Закрыть] – будешь работать в Средней Азии. Каждый член «Белой кокарды» записывается туда отцом при рождении, и организация с этого момента сама ведет его личное дело, следит за ним, его привычками, образованием, изучает свойства его характера и, наконец, наступает день, когда она требует его явки.
Он встал, открыл сейф, вделанный в стену, и вынул оттуда синий лист бумаги, на котором была выдавлена белая кокарда и напечатано на машинке: 6 февраля 1920 г.
– Итак, Артур, – сказал он, – это значит, что 6 февраля за тобой заедут и с этого числа ты поступаешь в распоряжение «Белой кокарды».
С этими словами он закрыл несгораемый шкаф и прибавил:
– А теперь оставь меня – я очень устал.
Мне кажется, что он был очень взволнован.
Глава IV
ЛОРД ПАЛЬМУР ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ДЖЕРРАМА ФОРЛА
6 февраля.
Сегодня за мной явился мужчина среднего роста, одетый в скромную черную пару, весьма мрачного вида. Он закрыл дверь и сказал:
– Сейчас вы получите документы на имя мистера Джеррама Форла. Таким образом, лорд Артур Пальмур перестает существовать. Кроме этого, вы сложите вещи и поедете вместе со мной.
– Куда? – спросил я.
– В Девоншир, в школу индивидуального обучения[12]12
В этой школе каждый ученик подвергается особой обработке. В каждом своем воспитаннике школа развивает те свойства его ума и те наклонности, которые присущи только ему.
[Закрыть], – ответил он.
8 февраля.
Вначале, когда мы въезжали в глухие чугунные ворота красного кирпичного здания, мне казалось, что это казарма, потом, проходя по громадным лабораториям, где люди в белых халатах занимались какими-то опытами, я был уверен, что это больница, и, наконец, когда, после заполнения анкет и снятия фотографии и отпечатков пальцев, меня привели в мою комнату – ее белые стены и решетки на окнах делали се похожей на тюремную камеру.
9 февраля.
Итак, я, скромный ученый, занимавшийся до этого изучением куфических надписей и плиток с вавилонскими письменами, знаю: под почтовой маркой можно симпатическим[13]13
Симпатические чернила – невидимые на бумаге – проявляются специальными составами.
[Закрыть] способом скрыть зашифрованное и умышленное письмо с целого листа пишущей машины. Всего открыт до сих пор 16.531 состав симпатических чернил. Или, например, как сообщить из пустыни только что полученное донесение: радиопередатчик типа АВ-14 величиной с кодак среднего размера вызывает секретный радиоприемник своего сектора. Если вызывать из Мазар-и-Шерифа[14]14
Мазар-и-Шериф – крупнейший город Восточного Афганистана.
[Закрыть], то приемная станция будет в Пешавере. Он относится к сектору АУ и, следовательно, призывные знаки будут тоже АУ.
10 февраля.
Нас около ста обучающихся, и ни один не видит другого.
15 Февраля.
Афганская армия со времени пребывания там Джемаль-паши[15]15
Джемаль-паша был генерал-инспектором афганской армии.
[Закрыть] перешла на турецкое деление: фирга, лива, алай[16]16
Фирга, лива, алай – армия, корпус, полк.
[Закрыть]. Локайцы – особое горное племя в Восточной Бухаре – очень воинственное. От их отношения к восстанию Энвер-паши зависит весь исход борьбы.
16 февраля.
Сегодня я прибыл в Лондон и явился по указанному мне адресу.
Меня провели к очень изящной и хорошенькой леди. Вся квартира напоминала дом среднего чиновника. В середине разговора о погоде вошел джентльмен, похожий на военного в штатском платье.
– Итак, – спросил он, – какие сигары вы любите?
– Больше всего манильскую «флора фина», с головкой льва на бумажном кольце.
– Пойдемте.
В несколько минут в соседней комнате – очаровательной дамской уборной – он мне налепил баки, надел парик и передал жестяную марку, на которой была выбита белая корона и какой-то номер.
Выйдя оттуда, я взял такси и поехал на Даунинг-стрит, 10, в главную квартиру «Интеллидженс-Сервис». Когда я очутился перед чугунными воротами мрачного здания, над которыми висел фонарь с цифрой 10, я почувствовал некоторое волнение. Двое людей, стоящих у ворот, потребовали у меня пропуск. Я им показал свою жестянку. Тогда один из них, взяв ее у меня и опустив в отверстие, какое бывает для опускания денег в автомате, нажал кнопку, и ворога медленно приоткрылись. Я прошел через вымощенный крупными плитами двор, и подошел к закрытой двери дома. Тотчас же в ней открылся глазок и меня спросили, что я хочу. Я просунул в дверку половину талона с какими-то цифрами, полученную в Девоншире в день отъезда. По-видимому, у него была вторая половина, и он ее быстро нашел, так как открыл дверь и велел пройти во второй этаж, в комнату № 7 и выдал мне новый пропуск.
Глава V
В КОТОРОЙ МИСТЕР УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ ПОКАЗЫВАЕТ СВОЕ ЛИЦО
Поднимаясь во второй этаж, я слышал шум, сотрясавший все здание: работали какие-то машины.
В комнате № 7 человек сидел спиной к двери. Я видел его широкую спину, лысину и руки, разбиравшие бумаги на столе. Получив пропуск и не оборачиваясь, он вынул какую– то книжку и начал в ней что-то отыскивать. Потом повернулся, – у него оказалось обыкновенное лицо обрюзгшего чиновника, – и взял телефонную трубку:
– Джеррам Форл явился, сэр. Пройдите, – сказал он, – прямо в дверь.
Я открыл дверь, вошел и увидел… одного из самых популярных людей в Англии. Если бы мне сказали раньше, что он работает в «Интеллидженс-Сервис», я стал бы смеяться до упаду. Но это был он. Любая фотография, одно из бесчисленных его изображений, ежедневно видимых нами в газетах, журналах, на папиросных коробках, доказывали это с очевидностью. Нос – похожий на пуговицу, лицо бульдога, лысина, знаменитый галстук с горошком – да, это был он, сэр Уинстон Черчилль.
– Итак, – сказал он, – не теряйте времени. Садитесь и слушайте. Вот карта. Вот восточный Афганистан, вот Бухара, восточная Бухара. Здесь Кушка, а тут Герат. В настоящее время Энвер-паша поднял восстание против большевиков. Его задача – создать новое государство от Каспийского до Черного моря. Но пока что он находится в восточной Бухаре, и положение его нельзя считать устойчивым, главным образом потому, что Афганистан сочувствует большевикам и не хочет присоединиться к этому делу. Между тем, нам крайне выгодно, чтобы операции Энвера успешно развивались. Для этого нужно перерезать железнодорожную магистраль между Кушкой и Мервом, разрушить города по этой линии и устроить набеги на советскую территорию. Это можно сделать при помощи джемшидов. Джемшиды – дикое, кочевое племя, и на него очень слабо распространяется власть афганского правительства. Вы, благодаря вашему знанию племен и наречий этой части Средней Азии, войдя в сношения с вождями, сможете организовать это дело.
Он кончил, и я некоторое время думал.
– Сэр, – сказал я, – имейте в виду следующее. Мне 34 года, и до этого моя жизнь шла так, как я этого хотел. Я не военный, я не увлекаюсь политикой, я – ученый. У меня есть свои интересы, наука, которая меня привлекает, девушка, на которой я собирался жениться. Когда меня отец вызвал к себе из Персии и объявил, что я состою в «Белой кокарде», я ему ничего не сказал. Мое любопытство меня завлекло дальше. Но теперь я вам сообщаю: меня не интересует ни Энвер-паша, ни джемшиды, я также не вижу причин для того, чтобы разрушать чужие города и железные дороги, и для того, чтобы именно я занимался этим делом.
Он посмотрел на меня, и лицо его посерело. Потом он достал сигару, обрезал ее и закурил.
– Я не буду говорить вам о том, что это делается для защиты могущества Великобритании – это вас не убедит. Но я сделаю другое, – и его палец надавил кнопку звонка. Вошел человек в форме капитана.
– Мак-Невель, – сказал он, – вот перед вами Джеррам Форл – член «Белой кокарды». Если в течение недели он не явится в распоряжение полковника Лауренса, найдите его, где бы он ни находился, и уничтожьте: старший сын лорда Пальмура способен стать предателем.
Конец марта.
Итак, в Англии в наши дни возможно быть схваченным и уничтоженным без следа. И этим угрожает министр его величества члену одной из старейших фамилий Англии. Что же могут они сделать с любым из англичан, «охраняемых великой конституцией»?
2 апреля.
Осталось два дня. Сегодня я говорил с отцом и полковником Лауренсом:
– Я еду, это будет моя единственная и последняя дань «Белой кокарде». Маршрут – Багдад – Тегеран – Мешед – Люфтабад – Герат – Рабат.
Глава VI
ПЯТНО В ГОРАХ – НЕ ТОЛЬКО ТЕНЬ КАМНЯ: МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТО СПИТ ТИГР
Когда-то в этом доме жили наследники персидского престола. За громадной каменной стеной скрываются странные сады: там цветы посеяны полями. Разноцветные квадраты наполняют одуряющими ароматами воздух, над ними густой кашей висят пчелы и насекомые, а по бокам цветочных полей спокойно журчит вода в арыках[17]17
Арыки – каналы для орошения водой на Востоке.
[Закрыть]. Каждое поле отделено от другого дорожками и заканчивается каменной круглой площадкой. Фонтаны – простоя бьющая из земли жемчужная струя воды – рассеяны прямо среди цветов.
Дом очень велик. Резные тонкие двери открыты и, так как окон нет, то кажется, что все здание доступно глазам любого гостя. Это неверно. Я знаю, что многие комнаты скрыты за каменными стенами, и потайные двери известны лишь хозяину и немногим слугам. Кроме этого, центральное здание соединяется перекидным крытым мостиком с другим – гаремом. Это несколько меньший, но еще более изящный дом в стиле эпохи Тимуридов[18]18
Царствовавшая династия в Персии в 14-15-ом веках.
[Закрыть]. Там есть внутренний зимний сад.
Кстати, о моем хозяине – Бужнурском хане Мухаммуль Мульке[19]19
Бужнурский хан – один из самых влиятельных в районе Хорессан, в Персии.
[Закрыть]. Он очень тучен. Красное лицо, рыжая борода, манера носить парчовые халаты, чалму и необычайные золотые туфли с загнутыми кверху носами делают его похожим на героя из старинных персидских сказок. Он очень начитан и знает Джами, Саади, Гафиза, Хайяму[20]20
Джами, Саади, Гафиз, Хайяма – великие персидские поэты.
[Закрыть] наизусть. Любезность, манера ходить, мечтательно нюхая цветок, ласковость жестов сочетаются с жадностью и, как мне кажется, с коварством.
Когда я передал ему письма и рассказал, в чем дело, он слушал меня так, как будто бы мы говорили о стихах. Когда я умолк, он взял меня под руку и повел гулять в сад. Я вернулся к делам, ради которых сюда приехал – он стал меня водить по дому. Я чувствовал себя усталым и попавшим впросак – он велел вывести своих лошадей и, блестяще округляя фразы и поэтические сравнения, начал их расхваливать. Тогда я попросил его зайти в мою комнату и собственноручно передал четыре мешка с золотом. Мухаммуль Мульк хлопнул в ладоши и велел своим слугам отнести их в кладовую, как будто это были тюки со старым бельем.
После этого он поклонился и сказал:
– Надеюсь, что вы погостите некоторое время в моем скромном жилище. Что может предложить вам бедный перс: цветы, немного пищи и вина, музыку и танцы, – улыбнулся и вышел.
На столе лежала книга Саади, раскрытая на следующем стихе:
«Ты видишь пятно в горах.
Тебе кажется, что это тень камня. —
Может быть, это спит тигр».
