Текст книги "Земли конфликта (СИ)"

Автор книги: Николай Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8
Пылающие степи

На закате третьего дня после отбытия из Штормграда Церберус, Макси и Кер-Лаеда подошли к границе Пылающих Степей, огромным воротам разделявших Красногорский Кряж на два половины: Южный Редридж и Северные Ущелья. Спокойные мирные деревушки остались позади; перед ними темнели горы вздымая грозные вершины к белесому небу.

С запада и дальше на юг Пылающие степи ограждает сумрачная цепь Огненного кряжа, а с севера к востоку – пепельно-серый обветренный хребет Ану'дор Дори, Тлеющих гор. Вместе они образуют великую и неприступную стену вокруг скорбных выжженных равнин – Драго'Дара и Тауриссана – и гор Ужасного Молота; на юго-востоке их длинные отроги сближаются, и между ними пролегает глубокая теснина. Это Ущелье Черной скалы, единственный проход во вражеские земли. Возле устья ущелья утесы с обеих сторон чуть пониже и между ними воздвигнуты массивные высокие башни именуемые Клыками Нефариана. Ущелье от утеса до утеса преграждает мощная стена с одними единственными стальными воротами по зубчатому верху которых днем и ночью расхаживают часовые. Но последняя стычка армии Штормграда с орками Черной скалы завершилась хоть и в пользу последних, но привела к тому, что ворота и башни были разрушены и теперь вход охранялся лишь орочьими патрулями, ходившими от скалы Ужасного Молота к ущелью и обратно.

Путники смотрели на разрушенные ворота, за которыми находилась целый отряд орков. Даже издалека в кроваво-красном закатном свете им были видны часовые, расхаживавшие перед воротами. Церберус и друзья притаились в каменной ложбинке под сенью последней горы Южного Редриджа. От их укрытия до ближайшей черной вершины было не менее трехсот ярдов. Орки сидели в кучке у костра, над которым курился дымок. Решили подождать до ночи, и когда будет смена караула незаметно проскользнуть через ворота в Пылающие Степи.

Однако в это время вдруг послышался зов труб и рев далеких рогов. Друзья осмотрелись и заметили, что весь тракт Черной горы словно бы колышется. Повсюду двигались войска, большей частью скрытые за вечерними туманами и дымной пеленой. Сверкали шлемы и копья, по дороге двигались отряды конницы. Это были не орки, это шли люди. Необходимо было воспользоваться сумятицей, которая возникла бы, как только начнется сражение и проскользнуть за ворота. Однако в последних солнечных лучах показалось знамя этих людей и надежда, на миг озарившая их сердца, улетучилась без следа. Это были не предбитвенные трубы, а приветственные фанфары. Не поднялись против Нефариуса из давно заросших травой могил опочившие во славе воины Штормграда; нет, это разноплеменное воинство с необъятного востока и бесплодных земель спешило на зов владыки. Заночевали в одном двух переходах от Ворот, и теперь стягивались к Пылающим Степям, вливаясь в сонмище рабов Нефариана. И тут друзья поняли, что надо действовать. Солнце уже закатилось за хребет Асто'ре Дори', и сгустились сумерки. Быстро выбравшись из лощины, друзья закутались в плащи и, воспользовавшись возникшей в задних рядах небольшой суматохой возникшей из-за столкновения двух колонн, влились в общий поток вражеских воинов.

Однако, миновав ворота и войдя в Пылающие Степи, друзья поняли, что все обернется совсем не так легко, как показалось поначалу. Нужно было незаметно выбраться из колонны и свернуть на восток к Заставе Моргана: единственному месту во всех вражеских землях, где были люди Штормграда, до сих пор не открытые врагами. Туда и направлялись Церберус, Макси и Кер-Лаеда, но теперь ситуация изменилась. Путь до Черной скалы, куда направлялась колонна, в которую попали путники, занял бы не менее двух дневных переходов, одолеть такое расстояние без привалов нечего было и надеяться, а все прекрасно понимали, что конец может наступить в любой момент: как только войска остановятся на ночлег их сразу же обнаружат и все усилия пойдут прахом.

Так прошло несколько часов. Войско Нефариана все продолжало двигаться на север, однако начала сказываться усталость. До привала осталось пройти каких-нибудь пару миль. Нужно было срочно принимать решение, однако, сколько друзья не осматривались по сторонам, не было ни малейшей надежды выйти из колонны незамеченными и добраться до какого-либо укрытия. Голая выжженная равнина, ни оврагов, ни рытвин, только сухой голый камень до самых гор. Церберус уже держал руку на рукояти меча, рассчитывая пробить силой путь к отступлению, но все прекрасно понимали, что это решение обречено на провал. До отдыха оставалось уже меньше мили, как вдруг Макси приметила неподалеку от дороги по которой шли войска руины древнего город дворфов Тауриссана. Именно туда и собирался свернуть отряд воинов, в котором шли наши путники. Разрушенные колоны и стены могли бы послужить хорошим прикрытием для того чтобы успеть отступить от врагов на достаточно безопасное расстояние. Однако колонна проходила мимо руин. Надежда таяла с каждой секундой. Оставалось только рискнуть и, выбежав из отряда бежать к руинам быстрее, чем кто-либо из врагов достанет стрелу и выпустит ее вслед путникам. Церберус прикинул на взгляд расстояние до руин. Футов триста, и как бы быстро они не старались бежать стрела догнала бы их раньше, чем они пересекли половину пути. Однако другого выбора не было. Друзья приготовились к рывку, и тут вдруг колона резко остановилась, и послышались громкие крики, а затем властный голос, отдававший приказы.

Макси подняла голову и увидела в чернильно-черном ночном небе Тауриссана огромных грифонов, которые заходили на колонну врагов, среди которых стояли друзья. На каждом грифоне сидел дворф с огненно-рыжей бородой. Грифоны пронеслись над колонной, полетели в воздух стрелы, но ни одна птица не упала наземь. Грифоны снова взмыли, вверх заходя на очередной круг, и тут прогремели взрывы. Дворфы бросали динамит в колонну с врагами, и теперь он взрывался, сея страх и смерть в рядах войск Нефариана. Церберус понял что сейчас самое время бежать и схватив Макси и Кера за руки бросился с ними в сторону сереющих в стороне от дороги руин. За спиной снова послышались взрывы, крики боли и ликующие возгласы наездников на грифонах. Подбегая к руинам Макси на миг оглянулась и увидела как враги, которых уже было вдвое меньше, быстро бежали в сторону руин в надежде скрыться от грифонов. Взмыли в воздух стрелы, и одна из птиц издав пронзительный вопль, рухнула на землю. Остальные всадники развернули своих грифонов и, пролетев почти над самой землей, резко взмыли в воздух; в когтях каждого из грифонов был зажат человек. Дворфы что-то гневно крикнули и грифоны, разжав когти, бросили врагов на землю. Макси вдруг поняла, что еще немного и первый из врагов добежит до укрытия, где она стояла. Словно стряхнув наваждение, она развернулась и поспешила вслед за остальными на север к Черной скале.

Скрытно, будто разведчики во вражеском стане коими они и являлись, по сути, сползли они вниз к дороге и по кошачьи крались у северной обочины, подле серого парапета, сами серее камней. Перед ними в тусклом лунном свете, едва пробивающемся сквозь дымную пелену, светился развилок дорог. Одна вела назад к Ущелью Черной Горы, другая – на запад к Алтарю Штормов, слева вздымалась дорога из Драго'Дара; она пересекала тракт и уходила на север, в темноту; туда и лежал их путь.

На миг, остановившись в страхе, Макси вдруг заметила, что кругом посветлело и отблесками серебристого света озарилось лицо ее друзей. Она обратила взгляд к прямой как тугая лента дороге книзу, на Драго'Дар. Разошлись облака на небе и Макси увидела как далеко-далеко над скорбным Штормградом, одетым тенью светила луна и серебристо белое ее сияние простерлось до самых Пылающих Степей. И осветилась огромная фигура, величественная под стать Гигантским статуям на Алее Славы Штормграда. Обветренная тысячелетиями, она была покалечена и изуродована недавно. Меч был сломан, голова сбита с плеч, постамент и тело были исписаны мерзостными бранными орочьими надписями.

И вдруг Макси увидела в последних лучах луны уходившей за одеяло из черных туч, голову величавого и статного рыцаря былых дней, брошенную у дороги.

– Глядите же! – крикнула она, забыв о страхе, осторожности и врагах таившихся неподалеку. – Глядите! Он в короне!

И верно, глаза были выбиты и отколота борода каменная, но на высоком суровом челе появился серебряно-золотой венец. В Пылающих степях нет жизни, но ее не искоренить и она найдет себе место, где будет цвести и разрастаться. Мироцвет в белых звездочках благоговейно обвил голову поверженного рыцаря, а желтые цветы Сталецвета осыпали его каменные волосы.

– Они не смогут низвергнуть его! – сказала Макси.

Но лунный мерцающий свет уже пропал, а луна погасла как разбитый светильник, и ночная темень стала еще чернее. Путники развернулись и быстрым шагом пошли в сторону Черной скалы, по северной дороге надеясь до рассвета забиться в какой-нибудь овраг, чтобы отдохнуть и переждать опасные дневные часы.

Нашли глубокую расселину между утесами и забрались в нее. Устроили небольшую трапезу. Последнюю на пути в гору, а может и последнюю в жизни. Поели снеди захваченной из Штормграда, выпили воды, вернее сказать губы смочили, да и то скудно.

– Где бы это нам водой разжиться? – сказала Макси. Ведь, наверное, и здесь не пивши – не проживешь. Орки, они ведь пьют или как?

– Пьют, – сказал Церберус. – Но своей водой делиться с нами они вряд ли согласятся.

– Тогда тем более надо бы воды раздобыть, – сказал Кер. – Только где ее здесь возьмешь: ни ручейка я не видел. Да что там ручейка тут и мха на камнях то не сыщешь, потому что нет его этого мха. Ох, не нравится мне все это.

– Да и мне здесь все не нравится, – сказал Церберус, – ни ветры ни камни ни тропки. Земля, воздух – все уродское. Но что поделать, сюда и шли.

– Это верно, – кивнул Кер. – Знать куда идешь не почем там не окажешься, но мы то знали, куда нам идти. Хотя я говорил вам еще тогда, в городе – не стоило нам этого делать, но да ладно, чего уж там… Оно, наверное, всегда так бывает. К примеру, те же подвиги в старых песнях и сказаниях: приключения-то говорят. Разные герои ходят, ищут их на свою голову эти приключения, а то жить скучно им, развлечься-то охота. Но не про то легенды ежели взять из них самые стоящие. С виду оно так, будто бы сказочные люди взяли да и попали в сказку, вот как и мы сказали сюда и шли. А они ведь вроде нас: могли бы и не пойти, а пойти на попятный двор. Которые не пошли, про тех мы не знаем, что с ними было, потому что сказки-то не про них. Сказки про тех, кто пошли – а пришли вовсе не туда, куда хотелось бы, а если все хорошо и кончилось, то это как поглядеть. Вон Артес – уничтожил повелителя нежити, вернулся домой. Вроде бы все хорошо, ан нет. Все только хуже стало, да и история на том не окончилась. Опять же, хорошо попасть в сказку с хорошим концом, да сказки то эти может и не самые хорошие. Интересно, как вы думаете, мы в сказке? И если да, то в какой?

– Интересно, – согласилась Макси. – Вот уж не знаю. В настоящей то легенде этого и знать нельзя. Возьмем любое из сказаний прошлого. Мы то знаем или же хотя бы догадываемся, что это за сказка – с хорошим или печальным концом, а герою это невдомек. И ему не нужно гадать об этом все равно не угадает.

– Конечно, не угадает. – Откликнулся Церберус. – Тот же Кадгар – он и думать не думал жертвовать собой во имя будущего потомков. А пришлось ему оказаться в Запределье, местечке куда почище этого. Но та ведь легенда длинная там тебе и радость и горе под конец, а конец то вовсе и не конец. И мы в той же самой сказке, что началась десять тысяч лет назад с падением Нельтариона и рождением его отпрысков.

– Эти сказки никогда не кончаются. – сказал Кер-Лаеда. – Они просто меняют героев – те приходят и уходят, совершив свое. И мы тоже раньше или позже уйдем, – дворф обратил свой взгляд на громаду Черной скалы возвышавшейся в ночном небе над ними и добавил, – похоже, что раньше.

– Да, – сказала Макси, – уйдем домой, отдохнем, выспимся. И, разумеется, заберем то зачем сюда пришли. А что серьезно! И затем попадем в сказку. Мы, правда и сейчас в сказке, но я про ту, которая будет написана в огромной толстой книжке с бархатной красной обложкой, желтым пергаментом с большими красными и черными буквами. Что бы она хранилась в библиотеке Штормграда. Эту историю будут рассказывать по вечерам в огромном зале у камина или же под сенью деревьев вечно-прекрасного Альдрассила, где легкий весенний ветерок шепчет тебе слова этой сказки. Сказки про отважных героев, которые пришли в самое сердце владений врага и исполнили правосудие.

– Да! – сказал Кер. – Это про нас! Про "Кошмар"! А это знаете ли не ограм головы брить.

И друзья звонко рассмеялись. С тех пор как Рагнарос освободился из плена в земных недрах и Редриджские горы обратились в Пылающие Степи, здесь такого не слыхивали. И друзьям показалось, что слушают все камни и высокие скалы. Но путникам было не до них, они снова рассмеялись от всей души.

Глава 9
Пришествие чумы

Каждый день Джандис думала только об Арраксе. Не проходило и пяти минут как ее мысли возвращались к нему, ей снова хотелось в Дарроушир, снова увидеть кузнеца, взглянуть в его зеленые как летняя листва глаза, услышать его немного грубоватый, но в то же время столь милый голос. Дни проходили за днями, но у Джандис не было никакой возможности вырваться из графства и отправится в Дарроушир. Все свободное время уходило на подготовку к сдаче экзаменов поступления в Даль'Аран. И с большим подозрением бы отнесся ее отец, к внезапному желанию дочери отправится в Дарроушир. Джандис очень редко раньше покидала Шоломанс, а поэтому столько резкая перемена в привычках могла вызвать удивление отца. Джандис же меньше всего хотелось, чтобы отец узнал о ее чувствах к Арраксу.

Со дня рождения прошло два месяца. Джандис вернулась из своей почти двухнедельной поездки в Даль'Аран, успешно сдав все экзамены на поступление в академию. Теперь оставалось лишь подождать полтора месяца и ее учеба начнется. И Джандис зная, как радуется семья ее успехам, нашла для себя выход. Она начала увлекаться верховой ездой. Каждое утро она просыпалась ни свет, ни заря и совершала свои верховые прогулки. Подождав несколько дней пока семья привыкнет к ее новому увлечению, Джандис ранним субботним утром выехала из ворот Каэр-Дарроу и отправилась на восток в Дарроушир.

Теплое августовское утро только занималось. Свежий ветерок ласково гладил ее по лицу; шуршал в верхушках сосен. Солнце только-только поднялось над вершинами Дарроуширского леса. Джандис наслаждалась этим прекрасным утром и радовалась тому, что наконец-то она сможет выехать за пределы Каэр-Дарроу и увидеть того, к кому были обращены все ее мысли последние месяцы. У нее впереди был весь долгий день, и этот день обещал быть гораздо лучше ее дня рождения.

Однако изначально прекрасное настроение Джандис улетучилось, стоило ей выехать на Королевский тракт. Дорога на Дарроушир была преграждена пехотинцами королевской армии. Подъехав поближе к баррикаде, она остановилась и, спешившись, направилась к солдатам. Вспомнились слухи о тьме, ползущей с севера, и страх накрыл ее изнутри. А что если произошло непоправимое, и если это непоправимое произошло в Дарроушире с Арраксом? Джандис почти подбежала к воинам на баррикаде, когда один из них поднял руку вверх, приказывая ей остановиться.

– Кто вы и какое дело ведет вас по этой дороге?! – громко спросил ее один из воинов на баррикаде. – Куда вы направляетесь?! Отвечайте немедля!

Однако тут же к нему подошел другой солдат и что-то прошептал на ухо. Оба внимательно уставились на девушку ожидая от нее ответа.

– Меня зовут Джандис Баров! – ответила Джандис. – Я из графства Каэр-Дарроу. Направляюсь… – тут она замялась с ответом. Называть пунктом назначения Дарроушир ей не хотелось, об этом мог узнать ее отец, и возникли бы неприятные вопросы. – Направляюсь на восток к перекрестку Коррина. У меня нет никакого дела, я просто гуляю верхом.

Солдат, который шептал что-то на ухо своему командиру, снял шлем, и Джандис узнала в нем Беггеста, ученика не так давно закончившего Шоломанс на два курсе старше ее.

– Добрый день мисс Баров! – сказал он. – К моему сожалению, дорога перекрыта для всех кроме королевских гонцов и военных отрядов. Мы не можем вас пропустить.

Джандис отшатнулась от баррикады. Солдаты неумолимо смотрели на нее, и она прекрасно понимала, что вряд ли сможет их уговорить пропустить ее. Джандис молча подошла к своей лошади, вскочила в седло и, развернув коня, ускакала по дороге назад в сторону Каэр-Дарроу.

Она скакала и не понимала, куда теперь лежит ее путь. Она знала кузнеца Арракса всего один день, но уже не мыслила, что ей делать без него. Ей нужна была сегодняшняя встреча, но и эту возможность у нее отняли. Возвращаться в Шоломанс? Ни за что! Резко дернув поводья, она свернула с дороги и устремилась к ближайшему редколесью. Сейчас нужно добраться до леса, а там каким-то образом найти дорогу в обход баррикады. Ей уже был не страшен ни гнев отца, ни позор родовой фамилии. Все что ее интересовало сейчас это увидеть Арракса. Джандис подъехала к опушке и остановилась. Здесь нужно привязать лошадь и отправляться пешком. И тут ей показалось, что место слишком уж знакомое. Знакомые деревья, знакомая опушка… Так ведь это же именно здесь, два месяца назад они с Арраксом сидели и любовались закатом. Теперь Джандис прекрасно знала, куда ей идти. Второпях привязав лошадь она взобралась на холм и, продираясь сквозь кустарник, поспешила к Дарроуширу.

В это время Дарроушир уже кипел жизнью. Детишки играли на улице, люди работали в поле, на лесопилку привозили целые караваны древесины. Однако сегодня в Дарроушире было необычайно тихо. Всего несколько человек пасли скот на выгоне за деревней, да старик сидел на крыльце дома и точил ножи и топоры лежавшие подле него. Джандис не стала расспрашивать никого, а сразу же побежала к кузнице, которая к ее величайшему облегчению не оказалась столь же тихой как остальная деревня. Она открыла дверь и забежала внутрь. Да, Арракс был там. Он обернулся взглянуть, кто зашел к нему в кузню и широко открыл глаза в изумлении.

– Мисс Баров?! – воскликнул он. – Чем обязан такой честью?

Джандис, не говоря ни слова, подбежала к кузнецу с радостной улыбкой и обняла его. Арракс не зная, что делать, просто развел руками в стороны.

– Мисс Баров… Вы что? Вы же испачкаетесь… – пробормотал он. – Я же…

– Я тебя просила называть меня Джандис. – прошептала ему на ухо девушка. – Я скучала по тебе. – И обняла его еще сильнее.

– Я просто не надеялся, что вы… Что ты приедешь еще раз, – ответил Арракс. – Небезопасно было приезжать сюда.

Джандис, наконец, отпустила кузнеца из объятий и внимательно посмотрела ему в глаза. Увидела ту же самую тревогу, которая читалась в глазах воинов на Королевском тракте.

– Что произошло Арракс? – спросила она. – Королевский тракт прегражден воинами короля, не пропускающими никого кроме королевских гонцов и военных. Дарроушир словно вымер. Что же тут случилось?

Кузнец скинул с себя фартук и повел Джандис в дом, прилегающий к кузне.

– Сначала я тебя накормлю, а уж потом расскажу все подробно. – Бросил он на ходу.

Арракс мигом накрыл стол. Подал горячую наваристую похлебку, холодное мясо, полкруга спелого сыра да еще фрукты и ягоды. Незатейливо, но сытно – лучше и в Шоломансе не подадут.

– Заранее прошу прощения, но вот хлеба нет. – Извинился перед девушкой Арракс. – Это конечно не графская трапеза, но тебе подкрепиться в самый раз.

– Это самая лучшая еда, – с улыбкой ответила Джандис. – Потому что ее дал мне ты. А что с хлебом? Неурожай или давно подвоза не было?

Арракс присел за стол напротив Джандис и вздохнул.

– С хлеба, пожалуй, что и началось все. – Ответствовал он. – А вернее сказать с зерна. Подвоза, разумеется, давно не было, и я думаю, не скоро будет. Дорога перекрыта и не в последнюю очередь для караванов с зерном.

– Это как же так? – удивилась Джандис. – Почему это торговые караваны уже не пускают по тракту? И почему нам все еще доставляется зерно в Каэр-Дарроу?

– Потому Джандис, что вы рядом с Андоралом, торговой столицей северных земель. Там просто негде выставить преграды. Однако боюсь, что преграды уже не помогут. Зерно уже и так было развезено по всему Лордерону. – кузнец внимательно посмотрел на Джандис. – Я тебя прошу, не ешь больше хлеба из этого зерна. Не надо.

Джандис заметила еще более усилившуюся тревогу в глазах парня.

– Что случилось? – тихо спросила она Арракса. – Почему этого нельзя есть? Что тебя так встревожило милый?

Арракс посмотрел в окно, в котором виднелась площадь Дарроушира. Она была поразительно пуста в это время дня. Джандис тоже уловила его взгляд. Она снова обернулась к кузнецу.

– И почему так пусто в деревне? – спросила она. – Ты же все это знаешь? Зачем же мучаешь меня неизвестностью? Зачем же не отвечаешь мне?

– Потому что это очень неприятные вещи Джандис. – ответил Арракс. – Мне бы не хотелось быть тем, кто тебе их расскажет. Но наверное без меня некому будет… А тебе хочется знать, да и тебе надо знать. Слушай же внимательно.

Спустя примерно неделю после твоего отъезда у нас умер старик Гаффилд. Разумеется, это скорбно, но этому никто значения не придал. Старик он и есть старик. Ну что поделать коли пришло его время. Он, правда, был совсем даже не дряхлый. Подковы в руках гнул, так что даже я за ним едва успеваю. Ну а смерть не спрашивает. Пришла, забрала и все. Затем умерли братья Хопкинс. Вот тут уж как то все странно вышло. Оба молодые здоровые парни, им бы еще жить да жить, а тут ведь умерли да еще в один день оба. Поползли слухи по деревне. Как вдруг через два дня умирает Энжела Бродхист. Она же совсем девочка ей и тринадцати годков то нету. Собрались снаряжать гонца к вам на Каэр-Дарроу за целителями да знахарями. Как вдруг приезжает конница королевская. Все зерно отняли и увезли. И строго-настрого запретили нам из зерна что-либо печь. Дескать, из-за зерна этого все и умерли. А зерно то идет из Андорала. Там его значиться и отравили. – Арракс помолчал с минутку и продолжил. – И ведь если бы отравили… Дело гораздо хуже обстоит. Я сейчас только и делаю, что оружие кую. Ни плугов уже никто не просит, ни шпор, ни молотков, ни кос ни топориков… Одни лишь мечи… – Арракс посмотрел в окно и Джандис увидела в его глазах уже не просто тревогу а оттенок слабого страха.

– Милый! – воскликнула она. – Что произошло? Что еще случилось?! Потом еще кто-то умер?

Арракс повернулся к девушке.

– Умер бы да мы помешали свершиться непоправимому. – Продолжил он свой рассказ. – Похоронили мы, значит, старика Гаффилда, Хопкинсов да малышку Энжелу. Ну, вроде бы все как обычно скорбят все, но жизнь то продолжается. А умершим покой вечный, да память. Вот только… Только умершие не захотели обрести покой. Она вышли из могил своих, и пошли в деревню. Нарвались на ополчение. Хотели съесть их живьем что ли, да только ополченцы стояли в ту ночь не из робкого десятка. Роб, Сэм, Гарри и Хьюзин. Она их зарубили на куски, чтобы было неповадно соваться. Ну, ночью то не особо посмотришь. На них напали те и ответили. А вот пришло утро, и ребята увидели, кого они зарубили. Тех, кто уже и так мертв. И теперь… Теперь ходят слухи что все кто ел это зерно рано или поздно тоже умрут, а затем встанут из могил чтобы убить тех кто еще жив. Это и есть, я думаю, та самая чума, что пришла к нам с северных земель.

Джандис сидела, словно громом пораженная. Она, конечно, слышала еще в детстве страшные истории о том, как орки убивали доблестных рыцарей Лордерона, а затем при помощи темных, страшных заклятий превращали их в рыцарей смерти. Жуткие мрачные тени, подобия самих себя при жизни, но лишенных всякой души и чувств. Но это все были сказки, обрывки старых страшных историй. По возвращению из Даль'Арана она тоже слышала как крестьяне шептались о чуме что подымает мертвецов из могил на севере возле Стратхольма, но не воспринимала это всерьез. Мало кто из крестьян был грамотным, а потому от невежества и плели подобные слухи. Но ежели это говорит Арракс. Тут уже для нее не имело значения, сколь был образован ее любимый. Страх и тревога в его глазах говорили о многом. Да и баррикады на тракте, пустующий Дарроушир… Все это подтверждало слова Арракса.

– Послушай меня, – обратилась она к кузнецу. – Я даю тебе обещание, что более не буду есть это зерно. Но нужно предупредить всех. Моя семья еще об этом не знает. Я должна им сообщить эту новость. Ты должен поехать со мной.

Арракс усмехнулся.

– Ты правда веришь, что твой отец будет слушать какого-то кузнеца? – спросил он девушку. – Это нелепо. И тебя не должны видеть рядом со мной. Это может тебе навредить.

– Мне все равно! – крикнула Джандис. – Я этот месяц без тебя едва вынесла. Ты говорить ничего не будешь. Я сама все расскажу отцу про зерно. А ты будешь жить у нас на Каэр-Дарроу. У нас тоже есть кузница и гораздо лучше твоей. Тебе там будет лучше. Пойми я не могу больше сюда ездить… Меня вряд ли отпустят, после того как я расскажу, что происходит в северных землях. А не видеть тебя я не смогу. Я не перенесу этого…

Арракс встал из-за стола и подошел к окну. Посмотрел на Дарроушир, в котором он родился и вырос. Он не сможет его бросить… Джандис подошла к нему сзади и тихонько обняла его.

– Пожалуйста, поедем со мной. – Попросила она кузнеца. – Ты мне необходим. Я не смогу там быть одна…

Он не сможет бросить Дарроушир… А Джандис? Ее тоже не сможет бросить. Тогда придется сделать очень нелегкий выбор.

Арракс повернулся к девушке.

– Хорошо, – ответил он. – Я поеду с тобой.

Джандис бросилась ему на шею и начала целовать. В этот момент фигура в плаще с низко надвинутым на голову капюшоном, стоявшая возле соседнего дома и наблюдавшая за окном кузнеца, развернулась и скрылась среди сосен Дарроуширского леса.

Было уже около четырех часов пополудни, когда Джандис и Арракс подъехали к дому на холме Каэр-Дарроу. Конюх вышел навстречу путникам. Джандис спрыгнула с лошади и попросила Арракса сделать то же самое. Затем бросила поводья конюху.

– Лошадей в стойло да накорми их получше. – Сказала она. И тут увидела, как из дверей Шоломанса вышел человек. Это был тот, кого она меньше всего хотела видеть в стенах их дома. Ей доводилось с ним встречаться и раньше, да и в Даль'Аране она его видела. Это был друг ее отца, Кель-Тузед. Следом за ним шел еще один человек, которого она тоже пару раз встречала всегда в обществе Кель-Тузеда, Гелькулар. Однако скрыться уже было некуда, Кель-Тузед и его друг увидели Джандис и кузнеца и направились к ним.

– Добрый день леди Баров, – поприветствовал девушку Кель-Тузед, отвесив неглубокий поклон. – Должно быть, вы сегодня совершили очень интересную верховую прогулку, право же погода очень хороша. А ваш спутник, – Кель-Тузед перевел взгляд на Арракса. – кажется мне очень знакомым. Интересно где бы мы могли раньше встретиться?

– Это Арракс. – представила кузнеца Джандис. – Вы с ним могли видеться два месяца назад на моем дне рождения. Он вывел меня из лесу, когда я заблудилась.

– Право же так и есть! – воскликнул Кель-Тузед. – Вот уж воистину нежданная встреча. Я полагаю, вы пребываете в добром здравии. – И не дожидаясь ответа, снова повернулся к Джандис. – Сегодня ваш отец принял очень важное решение, об образовании в Шоломансе. Думаю, вам будет очень интересно узнать. Он вам сам все расскажет. Но вы не переживайте. Вскоре этот же курс введут и в академии Кирин-Тор, я уверяю вас. Ну что ж, мне пора. Мое почтение. – И отвесив еще один легкий поклон, он и Гелькулар удалились.

Джандис с тревогой посмотрела на Арракса.

– Я очень не люблю этого человека, – тихо прошептала она. – Мне кажется, он втягивает моего отца в какое-то темное и опасное дело. Да и в Кирин-Торе его многие не любят.

Арракс обернулся, и посмотрел вслед удаляющимся Кель-Тузеду и Гелькулару.

– Я этого человека знаю, – сказал он. – Это маг из Даль'Арана. Его зовут Кель-Тузед. А вот его спутника вижу очень редко и кто он такой понятия не имею. Но должен тебе сказать, Кель-Тузед пользуется очень большим уважением у нас в Дарроушире, да и не только. Во всех деревнях его очень любят. Он очень богат и сейчас он начал помогать бедным, они собрали общество помощи крестьянам и работникам. Это сейчас как никогда важно. Но мне иногда кажется, что у этого общества иные цели. Мне он тоже не нравиться.

Джандис и Арракс поднялись вверх по ступенькам и, открыв двери, вошли внутрь. Стоило им перешагнуть порог, как Джандис поняла: их уже ждали. Отец и мать стояли в прихожей и неодобрительно смотрели на дочь и ее нового друга. На секунду в Джандис проснулся страх, однако он тут же улетучился. Ради Арракса ей был не страшен гнев отца. Она твердо решила стоять на своем, но перво-наперво рассказать о страшном зерне из Андорала.

– Доброго дня папа и мама… – начала было Джандис, как отец прервал ее речь.

– Молчать!!! – закричал он. Лицо его было до неузнаваемости перекошено от гнева. – Молчать! Я знаю, где ты была сегодня! Ты навлекаешь позор на весь род Баровых!

– Ты позоришь наше благородное имя! – холодно произнесла мать. – И я не хочу слышать никаких объяснений. Ты просто сбежала из дому, чтобы гулять с кузнецом.

– Мам, пап, – быстро произнесла Джандис, боясь, что ее перебьют. – Арракс мне рассказал очень важную новость! Зерно, привозимое из Андорала – отравлено. Королевские патрули проверяют все караваны на дорогах. Нельзя больше ничего есть из этого зерна. В Дарроушире умерли люди…

И тут она поразилась реакции ее матери и отца на сказанные ею слова. Они просто рассмеялись жутким смехом и смотрели на нее так, словно она была нищенкой, которая пришла в дом и потребовала их убираться из дому и оставить все имущество ей. Слишком уж был жутким этот смех и этот бездушный взгляд, которым смотрели они на Джандис и Арракса. Но все же в их глазах она увидела некое понимание того, о чем она сказала. Значит…

– И ради этой новости стоило ехать к кузнецу?! – спросил ее отец. – Кель-Тузед уже все нам рассказал. Это лишь деревенские слухи, которые распространяют темные необразованные люди. Ты хочешь приобщиться к ним? Ты хочешь жить в этой деревне и по вечерам плести сказки о живых мертвецах восставших из могил?! Твое место здесь Джандис! И объясни, зачем ты привезла сюда этого грязного оборванца!

– Он очень хороший кузнец. – Ответила Джандис. – Я бы хотела, папа, чтобы он работал в нашей кузне на Каэр-Дарроу…