Текст книги "Славные парни. Жизнь в семье мафии (ЛП)"

Автор книги: Николас Пиледжи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава пятая

В 1965-ом году Генри Хиллу исполнилось двадцать два года. Он оставался холост и был доволен жизнью. Дни были длинными, и Генри наслаждался непрерывным действием. Аферы и махинации занимали каждый час его дня.

Они были постоянным источников бесед и главной радостью дня. В мире Генри строить аферу и срывать куш – значило жить полной жизнью. Но Генри никогда не трудился откладывать деньги. Сколько себя помнил Генри, никто из его приятелей не копил.

Всего за несколько часов финансовое состояние Генри резко сменялось от нищеты к богатству. После того как он срывал куш, он оказывался владельцем стольких толстых пачек, что приходилось затыкать их за пояс, когда те не умещались в карманах.

Спустя пару дней он опять нуждался в деньгах. Скорость, с которой он и его друзья тратили деньги, завораживала. Генри просто швырял деньгами. Когда он отправлялся в бары и ночные клубы на Лонг-Бич, в Файф-таунз или Рокуэйз, то попросту заваливал официантов и барменов чаевыми.

Генри тратил деньги, пока не оставался на мели, и тогда занимал наличку у приятелей, до тех пор пока не окупалась очередная афера. Он знал, что в течение недели всегда подвернется прибыльное дельце.

Десятки грязных сделок всегда находились под рукой. Кроме потакания своим прихотям никаких других затрат у Генри не было. От него никто не зависел. Он не платил налоги.

У него даже не было номера соцстрахования. Не нужно было платить страховые взносы. Он никогда не платил по счетам. Никаких банковских счетов, кредитных карт, кредитного рейтинга, ни чековых книжек, которые другие мошенники покупали у Тони Пекаря. Большую часть своего гардероба он по-прежнему держал в родительском доме, хоть и не спал там.

Генри предпочитал оставаться на ночь в одном из домов Варио или квартирах парней, и даже в свободных номерах одного из мотелей в аэропорту или в Рокуэйзе, которые содержали его приятели.

Он никогда не просыпался в пижаме. Он был рад, если просто туфли удавалось скинуть, перед тем как отрубиться. Как и для большинства гангстеров, дневные события были столь насыщены, столь непредсказуемы, что он никогда не знал, где закончит день. Он мог провести весь свой восемнадцатичасовой день на стоянке на Питкин-авеню, или мог оказаться по делам лотереи вместе с Поли в Коннектикуте, или в Северной Каролине вместе с Джимми на сигаретной сделке, или в Лас-Вегасе, где вместе с парнями тратил неожиданную прибыль, которую мог получить в течение своего совершенно непредсказуемого дня.

Были и девушки, те, кто стоили денег и те, кто нет. Соседские девушки, барменши, школьные учительницы, официантки, разведенки, офисные работницы, косметологи, стюардессы, медсестры и домохозяйки, которых всегда можно было найти на ипподромах, в ночных клубах или пьяными в мотелях. Некоторым из них нравилось танцевать. Некоторым пить. Генри наслаждался всеми прелестями холостяцкой жизни, не пропуская ни одну, что попадалась ему на пути. Жизнь его не знала ограничений.

***

Генри: Я был на стоянке, когда примчался Поли-младший. Он уже не одну неделю пытался уломать на свидание свою девушку Диану, и она, наконец, согласилась. Но она не хотела встречаться с ним без своей подруги. Младший был в отчаянии.

Ему был нужен второй парень для свидания. У меня сигаретная сделка в самом разгаре, в багажнике лежат краденые свитера, и в одиннадцать часов вечера я должен встретиться с Тадди по делу, а теперь еще младший хочет, чтобы я его сопровождал.

Он сказал, что договорился о свидании для нас двоих в ресторане Фрэнки Воши "Вилле Капре". "Вилла" в то время была излюбленным местом отдыха парней. Когда я пришел туда, чтобы угодить Поли-младшему, я так торопился встретиться с Тадди, что не мог дождаться, когда уйду.

Карен: Я просто переносить его не могла. Он казался мне ужасно отвратительным. Диана была без ума от Пола, но мы были еврейками, и она никогда прежде не встречалась с итальянцем. Поэтому она хотела проявить осторожность.

Пол выглядел милым, но Диана хотела провести свидание вчетвером. О том, что Поли женат, она не знала. Она заставила меня её сопровождать. Но мой партнер, Генри, оказался просто отвратительным. Было очевидно, что он не хотел здесь находиться.

Он все время дергался. Торопил всех. Он попросил счет еще до того, как мы съели десерт. Еще до того, как пришло время ехать домой, он грубо затолкнул меня в машину, потом так же грубо вытолкнул. Но Диана с Поли заставили нас пообещать снова встретиться в ночь на пятницу. Мы согласились.

Но когда подошла пятница, Генри, конечно же, не пришел. Той ночью я поужинала вместе с Дианой и Полом. Получилось трио, а не две пары. Но я заставила Поли поехать искать Генри.

Генри: Я прогуливался на улице возле пиццерии, когда подъехал Поли, а из машины выскочила Карен. Совсем как наезд. Она так и кипела от гнева. Карен подбежала ко мне и принялась кричать, что никто не смеет её бросать.

– Никто так со мной не поступал! – кричала она на улице. Громко. Я попытался ее успокоить. Сказал, что не пришел, потому что был уверен, что она сама меня кинет.

Я сказал, что хочу все исправить. Сказал, что решил, будто Поли с Дианой хотели встретиться без нас. Как бы то ни было, когда она закончила кричать, мы договорились о свидании. На этот раз я пошел.

Карен: Он отвел меня в китайский ресторан в торговом центре "Гринэкрз" на Лонг-Айленде. В этот раз он был обходителен. Он оказался интересным парнем. Намного старше своих лет, и, казалось, знал куда больше всех парней, с которыми я встречалась.

Когда я спросила его, чем он занимается, он ответил, что работает каменщиком и даже показал мне карточку профсоюза. Рассказал, что прежде работал менеджером в "Азорах", что, как я знала, было фешенебельным заведением в Лидо-бич.

Мы отлично провели вечер. Затем сели в его новенькую машину и отправились послушать музыку в ночные клубы на Лонг-Айленде. Мы танцевали.

Все его знали. Когда я входила туда с Генри, к нам все подходили.

Он знакомил меня с каждым. Каждый был обходителен. И Генри знал, как вести себя с ними. От так отличался от моих прежних парней. Они все казались детьми.

Они водили меня в кино, боулинг, короче, в те места, куда ты ходишь, когда твоему парню двадцать два, а тебе – восемнадцать.

Генри: С Карен было весело. Она была живой девушкой. Ей нравилось ходить на свидания, и выглядела она просто потрясающе. У нее были фиолетовые глаза, точь в точь как у Элизабет Тэйлор, так все говорили.

Мы начали встречаться в знакомых мне клубах. Мы ходили в клуб "52/52" на Лонг-Бич, рядом с "Руморз Диско" Филли Базиле. В бары с живой музыкой, которые я знал. Места, где я бывал с Поли.

Места, где я знал владельцев, барменов, менеджеров, а они знали меня. Когда я в первый раз поехал к ней домой, чтобы сводить в "Палм Шор Клаб", я весь вырядился. Я хотел произвести впечатление.

Я чувствовал себя великолепно, но стоило ей открыть дверь, как вместо радости она вскрикнула. Её глаза вылезли из орбит, как в фильме ужасов. Я оглянулся по сторонам. Я просто не мог понять, что происходит.

Тогда она указала на мою шею. 
– Поверни это! Поверни! – испуганно воскликнула она.
Опустив взгляд, я заметил, что она указывает на мою грудь. Я носил золотую цепь, подаренную матерью, с золотым крестиком на ней.

Карен: Он пришел, чтобы познакомиться с моими родителями. Они знали, что мы встречаемся, но им не нравилось, что Генри не еврей. Я сказала им, что он наполовину еврей. Солгала, что мать у него еврейка.

Это их не сильно обрадовало, но что они могли поделать? И вот приходит он, чтобы с ними встретиться. Звонит звонок. Я так взволнована. Моя бабушка тоже здесь. Она была настоящей ортодоксальной еврейкой.

Когда она умерла, к ней в дом принесли тору. Я уже немного нервничала. Подошла я к двери, а там стоит он, в черных шелковых слаксах, в белой рубашке, расстегнутой до пупа, и в светло-голубом спортивном пиджаке.

Но в глаза мне бросился его массивный золотой крест. Он висел у него на шее, спадал на грудь. Я закрыла дверь, чтобы никто не заметил его прихода, и приказала повернуть крест, чтобы родители не увидели.

Он так и поступил, и мы вошли внутрь, но меня уже обдал холодный пот. Родители и так были не в восторге даже от того, что он наполовину еврей. Да и его родные тоже не особо радовались.

Его сестра, Элизабет, учившаяся на сиделку, меня ненавидела. Как-то раз я пошла к нему домой, и она открыла мне дверь. В волосах у нее были вплетены бигуди. Она слегка оторопела, потому что не ждала меня. Я еще никого не видела в такой ярости.

Генри: Однажды Карен пригласила меня в загородный клуб своих родителей. Там было поле для гольфа на девять лунок, теннисные корты и бассейн, и все эти богачи ныряют с планки в бассейн, лупят по теннисным мячам и плавают по кругу в резиновых шапочках и очках.

Я еще никогда не видел, чтобы столько богачей занималось ерундой. А затем, стоило мне присмотреться, как я понял, что ничего из того, чем занимаются эти люди, не умею. Абсолютно ничего. Ни плавать. Ни нырять. Ни играть в теннис, ни в гольф. Я не умел заниматься херней.

Карен: Вместе с Генри я начала посещать места, в которых никогда не бывала прежде. Мне восемнадцать. Я была ослеплена. Мы ехали в Эмпайр-рум, чтобы послушать Ширли Бэсси [23]23
  Ширли Веро́ника Бэсси (англ. Shirley Veronica Bassey; родилась 8 января 1937, Кардифф, Уэльс) – британская певица, ставшая известной за пределами своей родины после исполнения песен к фильмам о Джеймсе Бонде: «Голдфингер» (1964), «Бриллианты навсегда» (1971) и «Мунрэйкер» (1979).


[Закрыть]. Мы шли в «Копакабану».

Мои сверстники, пожалуй, там бывали только раз, на выпускной. Генри ходил туда каждый день. Его там знали. Он всех знал. Мы всегда садились за столик у сцены, и однажды вечером Сэмми Дэвис-младший [24]24
  Сэмюел Джордж «Сэмми» Дэвис-младший (англ. Samuel George «Sammy» Davis, Jr.), – американский эстрадный артист, киноактёр и певец.


[Закрыть] прислал нам шампанское.

В многолюдные вечера, когда люди стояли в очереди снаружи, и мы не могли войти, швейцар проводил Генри и наших спутников через кухню, которая кишела китайскими поварами. Мы проходили в зал и тут же получали столик.

В этом не было ничего необычного. Я не видела ничего странного в происходящем, подумаешь, парню двадцать один год, и уже такие связи. Я просто считала, что он знаком с этими людьми.

Генри: Мы встречались каждый вечер. Днем Карен работала ассистентом стоматолога, но каждую ночь мы проводили вместе. Мы сильно сблизились. Мы с ней отлично проводили время.

Думаю, мне нравилось, что она была не из нашего района. Что она привыкла к роскоши. Что одевалась изящно. Вскоре мы начали ходить на свадьбы.

Дети Ленни то и дело играли свадьбы, и это еще больше сблизило нас с Карен.

В моем окружении привести девушку на свадьбу рассматривалось серьезным шагом. Вскоре мы начали вместе убегать на выходные.

Карен говорила своим родителям, что вместе с подругами едет на Файр-Айленд, и они подвозили её до станции Уолли-Стрим. Там я её подбирал.

Карен: Вскоре после того, как я начала встречаться с Генри, ко мне зачастил парень, живший через улицу, Стив. Я давно его знала и никогда не могла подумать о нем что-либо плохое.

Однажды поздним вечером, когда я вернулась с работы, этот парень находился неподалеку от моего дома и попросил меня помочь ему забрать покупки в магазине неподалеку.

Он вроде как просил помощи или одолжения. Это было неважно. Он жил через улицу. Я сказала матери, куда мы уезжаем. Главным образом, я хотела поехать с ним, потому что мне нравилась его машина. У него был корвет.

Он как всегда был обходителен, пока мы не доехали до ипподрома Бельмонт, в трех милях от дома. Там он остановил машину и начал ко мне приставать. Я была поражена и страшно разозлилась.

Просила его перестать. Он отказался. Сказал, что я уже взрослая девочка. В общем, нес обычную чушь. Я ударила его ребром ладони по лицу. Он оторопел. Я опять его ударила. И тогда он разозлился.

Он завел машину и выскочил на Хэмпстедскую магистраль. Там он так резко затормозил, что я чуть не вылетела через лобовое стекло. Он потянулся, открыл дверь и выбросил меня на дорогу.

Я с размаху ударилась о пыль и щебень. Это было ужасно. Тогда, должно быть, была половина седьмого или семь часов вечера. Я была потрясена. Вел себя гадко парень, но чувствовала себя пристыженной я. Я боялась позвонить домой.

Я понимала, что мама расстроится. Она тут же устроит мне допрос по телефону, пока я еще из волос щебень не вытащила. Я просто не смогла бы вынести её криков.

И вместо этого я позвонила Генри. Я рассказала ему, что произошло и где я сейчас. Через несколько минут он приехал и забрал меня, и мы поехали домой.

Генри: У меня крышу снесло. Я хотел убить урода. Пока я везу Карен домой, она рассказывает мне о случившемся, и я все больше распаляюсь. Когда мы приехали, она сразу же забежала домой.

Я посмотрел через улицу. Перед домом был припаркован корвет. Дом был полон ничтожных богатых выродков. Там жили три брата. Все трое имели по корвету. При мне был короткоствольный пистолет калибра 5,65 мм.

Из бардачка я достал коробку с патронами. Не сводя глаз с машины выродка, я начал заряжать. Я так разозлился, что готов был пристрелить парня, а уже потом беспокоиться. Я перешел улицу и позвонил в дверь.

Ответа не последовало. Я снова позвонил. Пушку я положил в карман штанов. Я обошел проезд и вышел на задний двор. Там вместе с братьями сидел Стив.

Стив поднялся мне навстречу. Он, должно быть, решил, что мы переговорим. Вроде мужского разговора. Только он ко мне приблизился, как я правой рукой схватил его за волосы и пригнул книзу.

В то же время я выхватил пистолет из левого кармана и принялся бить его по лицу.

– У него пушка! У него пушка! – завопил он. Я видел, как лицо его изменилось. Я засунул ему пистолет в рот и провернул. Братья так испугались, что пошевелиться не могли. Уроды.

Клянусь, я бы их пристрелил, подойди они ко мне. Из какого-то дома закричали, что вызовут полицию. Но пока приехали копы, я вмазал Стиву еще несколько раз.

Думаю, не закричи он про пушку, я бы его пришил. Напоследок я дважды ударил его по голове и оставил плачущим в проезде. Он весь обоссался.

Я перешел улицу, обратно к Карен. Она стояла у парадной двери. Я отдал ей пушку и сказал, чтобы она ее спрятала.

Она спрятала пистолет в коробке для молока. Затем я сделал круг на машине по кварталу и разбросал патроны. Когда я вернулся к дому Карен, там уже стояло четырнадцать полицейских машин округа Нассау.

Копы искали оружие. Я сказал, что у меня нет пушки. Заявил, что тот парень псих. Копы обыскали меня и облазили всю машину. Никакого оружия. Затем они сопроводили меня из Нассау до Бруклина.

Когда мы отъезжали от тротуара, я боялся, что они найдут патроны, но они их не заметили.

Карен: Он подошел к парадной двери. Я видела, что он спешил. 
– Возьми его, – произнес он. Он что-то сжимал в ладони. 
Я взяла и глянула вниз. Это оказался пистолет. Он был небольшим, тяжелым и серым.

Я глазам не могла поверить. Он был таким холодным. Было дико даже просто его держать. Все казалось таким безумием, что я слегка поплыла. Я не хотела заносить пистолет в дом, потому что мама имела обыкновение все подмечать.

Она бы его нашла. Так что я закинула его в ящик для молока рядом с дверью. Через несколько минут Генри вернулся. Его уже поджидали копы.

Первым делом они допросили Стива и соседей. В нашем районе это было самым большим происшествием. Я сильно переволновалась. Я была польщена, что на все это Генри пошел ради меня. Я чувствовала себя значительной.

А когда копы допрашивали его про оружие, он выглядел очень спокойным. Он просто сказал, что тот парень – псих.

Копы уже знали, что как парень поступил со мной, к тому же Генри настойчиво утверждал, что не имел при себе оружия. Когда они вернулись назад к Стиву, то он уже начал говорить, что, может, это был 'металлический предмет".

Наконец, копы заявили, что они выпроводят Генри из района, чтобы предотвратить дальнейшие неприятности.

Генри: К тому времени я уже устал встречаться с Карен тайком. Я встречался с ней три месяца, и не мог навещать её дома, когда там оставалась бабушка, её мать твердила, что мы не созданы друг для друга. Точно так же поступали и мои родители. Создавалось впечатление, что все против нас ополчились.

А когда произошел тот инцидент с парнем, я решил, что нам следует тайком обвенчаться. Если мы поженимся, то всем придется с этим смириться. Наконец, после пары неудачных попыток мы решили отправиться в Мэриленд и пожениться. Просто сделать это. Нам нужен был свидетель, и я прихватил Ленни.

Добравшись до Мэриленда, мы разговорились с подростками в машине, стоявшими рядом с нами в пробке. Они сказали, что в Мэриленде придется прождать три дня, а в Северной Каролине можно пожениться незамедлительно.

Так что мы направились в Уолден, Северную Каролину. Получив результаты медицинского обследования и анализов крови, мы отправились прямиком мировому судье. К этому времени наш свидетель, Ленни, отключился и спал на заднем сидении, поэтому нашим свидетелем стала жена мирового судьи.

Карен: Вернувшись, мы с Генри рассказали все моим родителям. Сперва они были потрясены, но спустя полчаса, похоже, смирились. Мы сделали это, и они теперь ничего не могли изменить.

Они не были из числа тех родителей, кто выкидывает детей из дома. А я была не из тех невест, кто знает, что делать. Я даже яйцо сварить не могла. Мы с Генри были подростками. Родители предложили нам остаться с ними.

Нам отвели часть второго этажа, и мы стали жить с родителями. Генри никогда бы не пришла мысль обзавестись собственным домом. Вообще-то, ему нравилось жить в доме моих родителей.

Ему нравилась моя семья. Пришлась по вкусу стряпня моей матери. Генри подшучивал с ней. Тепло с ней обходился. Я видела, что ему действительно нравится быть частью моей семьи. И постепенно мои родители к нему привязались.

У родителей было три дочери, а теперь они странным образом получили сына. Генри был очень искренен в религиозном вопросе и сказал, что сменит веру. Он начал следовать религиозным наставлениям.

Каждый день он выходил на работу. Мы все думали, что он каменщик. У него была карта профсоюза и все прочее. Откуда нам было знать? Мне никогда не приходило в голову, что для рабочего у него слишком нежные и гладкие руки.

К августу Генри так далеко продвинулся в религиозных наставлениях, что вскоре мы сыграли прелестную еврейскую свадьбу. Даже моя бабушка была почти счастлива.

Глава шестая

Карен понадобилось время, чтобы разобраться, кем именно работает её муж.

Она знала, что Генри – боец. Знала, что Генри может быть скорым на расправу.

Однажды ей довелось увидеть, как он монтировкой избил трех человек, которые оказались футболистами Нью-Джерси, возле бара Джеки Кэннона "Рэт Финк Рум" в Манхэттене.

Она знала, что некоторые из его друзей сидели в тюрьме. Знала, что иногда он носит пистолет.

Тогда, в начале шестидесятых, еще до того как "Крестный отец" Марио Пьюзо стал диктовать образ жизни, до того как Джозеф Валачи решил запеть, а постоянный подкомитет по расследованиям сенатора Джона Макклеллана обнародовал имена и фотографии более пяти тысяч деятелей преступного мира, гангстеры по-прежнему оставались сравнительно неизвестным феноменом для людей непосвященных. Карен Фреид-Хилл из Лоуренса, что на Лонг-Айленде, определенно не рассчитывала оказаться на главных ролях в малобюджетном фильме.

Она лишь знала, что главным источником дохода её мужа является работа каменщика и мелкого делегата профсоюза. По утрам она даже отвозила его на работу и видела, как он исчезал на стройке. Он приносил домой сто тридцать пять долларов. На эти деньги они оплатили спальный гарнитур.

У него была новая машина. Но она также знала, что незадолго до того, как они поженились, он выиграл в лотерею несколько тысяч долларов. Все его друзья работали. Они работали на стройке и водителями грузовиков; владели небольшими ресторанами, работали в швейном квартале или аэропортах.

***

Карен: Временами мне кажется, что не упорствуй так моя мама, я не была бы такой слепой. Но она так решительно была настроена нас развести, что я с той же решимостью старалась не сдаваться.

Я не уступала ей в упрямстве. Я не собиралась его оставлять. Я не хотела, чтобы она оказалась права. Я не собиралась позволить ей одержать верх. Я оправдывала его перед ней. А оправдывая Генри, я поняла, что оправдываю его и в собственных глазах.

Если он задерживался допоздна, я всегда говорила, что он с ребятами. Если он до определенного времени не звонил, я лгала, что он заранее мне позвонил. И спустя некоторое время жизнь наладилась. Понимаю, это звучит дико, но все происходило так постепенно, день за днем, что ты даже не понимал, что изменился.

После того времени я часто разговаривала с людьми, и полагаю, что у меня есть предрасположенность к подобной жизни. Я знаю, что некоторые девушки из моих подруг расстались бы с парнем в ту же минуту, как он попросил бы их спрятать пистолет.

– Пистолет! – завопили бы они. – Да кому ты нужен? Проваливай!
Вот что сказали бы большинство девушек, моих собственных подружек, передай им парень оружие. Но я должна признаться – меня это возбуждало.

Впервые меня действительно осенило, насколько отличаются его друзья от моих, когда Хелен, жена Бобби ДеСимоне, одного из друзей Генри, устроила прием.

Мы были женаты уже несколько месяцев, и я почти не встречалась с его друзьями или их женами без Генри. Хелен продавала медные и деревянные украшения для стен.

Я никогда не знала никого, кто бы продавал товары друзьям в своем доме. Генри сказал, что отвезет меня, встретится с друзьями, а после заедет за мной. Дом Бобби и Хелен находился в Озон-парке. Ничего выдающегося.

Пара комнат на втором этаже. Все знали друг друга, а я была новенькой в компании, и все старались вести себя со мной очень-очень обходительно. Они действительно заставили меня почувствовать себя частью своего общества.

Но затем, когда они начали говорить, я была шокирована услышанным. Помню, одна женщина рассказывала о том, что уже три года ждет своего мужа, который сидит в тюрьме. Я не могла поверить. Боже мой! Три года! Сама бы я столько не вытерпела.

В первый раз я услышала, как женщины разговаривают о тюрьме. Они отлично в этом разбирались.

Они назубок знали все хорошие и плохие тюрьмы. Они никогда не говорили о поступках своих мужей, из-за которых те оказались в тюрьме. Это просто не обсуждалось.

Они обсуждали то, как прокуроры и копы лгут. Как притесняли их мужей. Что их мужья лишь делали то, что и все остальные, но им просто не повезло, что их поймали.

Затем одновременно принимались обсуждать поездки к своим мужьям и что они туда надевали, и как безобразно вели себя их дети, о том как трудно сводить концы с концами без мужей.

Пока они разговаривали, я начала приглядываться к ним и заметила, что они выглядят ужасно. Некоторые из них даже запущенно. Я подметила, что у них дряблая кожа. Было очевидно, что они не следят за собой.

Я хочу сказать, они не слишком хорошо выглядели. У некоторых были гнилые зубы. У кое-кого их вообще недоставало. В моем районе вы таких зубов не увидите. К тому же они были ужасно одеты.

Они носили дешевые и безвкусные шмотки. Много полиэстера и трикотажные брюки. А позже, когда я познакомилась с их детьми, меня поразило, сколько неприятностей они доставляли. Дети всегда учиняли неприятности.

Они постоянно дрались. Пропускали школу. Сбегали из дома. Женщины часто лупили их швабрами или ремнями, но дети все равно не слушались.

Казалось, что они постоянно находились на грани нервного срыва. Вечно волновались и были напряженны. Их малыши всегда были грязными. Есть малыши, которых даже искупай, а они все равно на вид грязные. Вот так они и выглядели.

Ни в одном месте вы бы не услышали столько скорбных историй. По одному из таких приемов можно было годами снимать мыльные оперы. В мой первый вечер разговор в основном шел вокруг их подруги Кармен.

Кармен на вечеринке отсутствовала. Ей было под сорок, а её муж, третий по счету, постоянно сидел в тюрьме. У нее было три сына, по одному от каждого мужа, и все были сущим кошмаром.

Чтобы сводить концы с концами, Кармен продавала краденые товары и кредитки. Всего за неделю до этого старший сын Кармен, подросток, играл в карты с другим мальчиком и заспорил с ним из-за десятидолларовой ставки.

Её сын разъярился, выхватил пистолет из кармана, и тот случайно выстрелил. Второй мальчик умер, а сына Кармен арестовали.

Когда мать Кармен, бабушка мальчика, услышала о том, что внука арестовали, то упала замертво, оставив Кармен с мужем и сыном в тюрьме и с матерью в похоронном зале.

Когда Генри меня забрал, у меня кружилась голова. Приехав домой, я сказала Генри, что расстроена. Он ничуть не удивился. Сказал, что лишь немногие попадают в тюрьму. Сказал, что не о чем беспокоиться.

Он принялся говорить о деньгах и том, что сотни его друзей занимаются противозаконными делами, но все делают деньги и никого из них еще не поймали. Краденые товары. Азартные игры. Сигареты.

Никого не сажали в тюрьму за подобные вещи. К тому же он знал нужных адвокатов. Суды и судей. Поручителей под залог. Мне хотелось верить ему. Он так легко все это произносил, и мне нравилась мысль о деньгах.

Затем, уже когда ты читал в газетах объявления о знакомых тебе людях, то не связывал имена в газете со своими знакомыми. Люди на полосах газеты были не теми, кого я знала.

Однажды я прочитала заметку в "Дейли Ньюз" о Фрэнки Манцо, друге Поли. В газете было неправильно отпечатано его имя, Франческо Манца, и в ней говорилось, что он член преступной группировки. Фрэнки Манцо, которого я знала, одевался и вел себя, как порядочный человек.

Он владел рестораном "Вилла Капра" в Седархерсте, и я часто видела, как он заносил упаковки с продуктами на кухню, переставлял машины у входа, смахивал крошки со стола и день и ночь работал на своей кухне.

Ни один из этих людей не казался большой шишкой. Ни один из них не подходил на эту роль. Им чего-то недоставало.

Я хочу сказать, что несмотря на то, что у них были шикарные машины и хорошая одежда, их дома находились в бедных кварталах, а жены выглядели плохо. Томми ДеСимоне всегда разъезжал на новенькой машине и носил дорогую одежду, а они с Анджелой жили в двухкомнатной квартире в многоэтажном доме.

Помню, тогда я подумала, что если они и есть те гангстеры, про которых пишут газеты, то тут что-то не так. Я понимала, Генри и его приятели вовсе не ангелы, но если они – Коза Ностра, то я этого не чувствовала.

Частью этого мира я стала после второй нашей с Генри свадьбы. Мы сыграли старомодную итальянскую свадьбу, правда, провели еврейский обряд с раввином. На ней присутствовали четверо братьев Варио.

Как и их жены с сыновьями. Здесь меня в первый раз представили им. Это было сущим безумием. У каждого из пятерых братьев Варио было по-меньшей мере пятеро сыновей, и неизвестно почему, но каждого из сыновей тоже звали Питером или Полом. На свадьбу пришла дюжина Питеров и Полов.

Вдобавок три брата Варио были женаты на девушках с именем Мария, и всех их дочерей тоже звали Мариями. Когда Генри меня со всеми перезнакомил, у меня голова шла кругом

Только Поли Варио отсутствовал на свадьбе. Я заметила, что Поли был Генри как отец, даже больше чем настоящий отец, с которым Генри редко виделся и почти никогда не разговаривал.

Генри проводил с Поли почти каждый день. Когда я спросила у Генри, где Поли, он просто ответил, что тот не смог прийти. Позже я узнала, что Поли отбывал двухмесячный срок за неуважение к суду, после того как отказался давать показания верховному судье Нассау по делу о подпольном тотализаторе на Лонг-Айленде.

Я также узнала, что Поли и его сыновья Питер и Поли-младший почти всегда отбывали месяц-два в тюрьме за неуважение к суду. Это было в порядке вещей и, казалось, совсем их не беспокоило.

Они просто соглашались немного отсидеть в тюрьме. Они отбывали срок в окружной тюрьме Нассау, где их прекрасно знали и где у них было столько людей на "зарплате", что их в конечном счете обвинили в подкупе целой тюрьмы. Помню, тогда обвинение предъявили надзирателю и дюжине охранников.

Поднялся большой переполох. Газеты пестрели заголовками об этом. Но к этому времени я уже знала, что происходит. Я понимала, что все это ненормально, противоречит моему воспитанию, но все же не казалось неправильным. Я жила в таком окружении и просто следовала вместе с ними.

Следует признать, что все друзья Генри усердно и успешно работали. Поли держал цветочный магазин на Фултон-авеню и автомобильную свалку на Флэтлэндс-авеню. Тадди Варио владел стоянкой такси.

У Ленни был ресторан. Каждый где-то работал. Никто не слонялся без дела. При случае каждый вкалывал все время. Я никогда не видела, чтобы они носили оружие. Позже я обнаружила, что, в основном, оружие для них носят жены.

Я знала, что Джимми Бёрк занимался контрабандой сигарет, но даже это не казалось преступлением. Джимми скорее походил на предпринимателя. Перевозил сигареты, чтобы заработать несколько баксов.

Жена Джимми, Микки и Филлис Варио, воспринимали это, как должное. Хочешь заработать настоящие деньги, умей подрезать и вертеться. Нельзя ждать, что счастье само свалится в руки.

И так думали все. Другие женщины воспринимали контрабанду сигарет, продажу краденого товара и даже угоны, как вещь нормальную для любого честолюбивого парня, который хотел неплохо заработать. Получалось даже так, что я должна была гордиться мужем, который согласен рисковать своей шеей, чтобы заработать для нас немного лишних денег.

Генри: Затем меня арестовали. Вышел ужасный прокол. Этого не должно было произойти, но если посмотреть, то никогда ничего не должно было случаться.

Ты попадался не из-за того, что копы были умны, а скорее из-за своей глупости. Нас собралось где-то двадцать человек в подвале Джимми Бёрка, и мы играли в кости. Мы ожидали прибытия Томми ДеСимоне из Вашингтона с грузовиком сигарет. Стоял четверг, день, когда мы обычно получали товар, а затем перегружали в машины и фургоны.

Затем по пятницам, с половины двенадцатого до двух часов дня, мы сбывали товар. Утром я шел на стройки, а к полудню или часу дня переходил в автопарки уборочной службы и заводы. К двум часам у меня собиралось штука-полторы долларов.

Когда Томми наконец прибыл, оказалось, что он привез только дорогие сигареты. У него были "честерфилды", "кэмелы" и "лаки страйк", но он не захватил те, что мы называли "заменителями", менее популярные марки, такие как "ралей, "эл-эм" и "мальборо". Джимми попросил меня съездить в Балтимор и прикупить "заменителей".

Он сказал, если я выеду прямо сейчас, то успею добраться засветло, чтобы как только откроются точки, купить сигареты и поспеть сбыть товар до полудня. У меня было множество клиентов на дешевые сигареты, и поэтому я согласился.

Ленни, помогавший мне загружать сигареты, тоже захотел пойти. У меня осталось где-то шестьсот долларов от игры в кости. Джимми бросил мне ключи одной из своих машины, и мы с Ленни тронулись.