Текст книги "Матрица"
Автор книги: Никола Седнев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
– Здесь свободно?
– Да, пожалуйста. Я села.
– Мам! Мама-а! Ну, поиграй со мной... – канючила девочка по имени
Настя.
– Мне надо готовиться к экзамену, у меня же сессия на носу!
– А ты ее вот так вот – шелобанчиком с носа. Ну, мама, ну, хоть немножко-о!..
– Отстань.
– А сама небось думает: «Меня эти формулы забодали. На фиг мне нужен этот долбаный институт, может, бросить его на хрен?»
– Что за выражения?! Где ты таких слов набралась?!
– От тебя и набралась, мамочка, от кого же еще.
– Если я употребляю в разговоре с подругами какие-то... не очень хорошие слова, то я взрослая, мне можно! А ты маленькая! Ты не должна подслушивать! И тем более повторять такие слова!
– Тетя, поиграй со мной, – переключилась Настя на меня.
– Давай.
– Не приставай к человеку!
– Ничего страшного, – сказала я. – Мне ведь все равно нечего делать. Я жду посадки.
– А наш рейс второй раз откладывают, – вздохнула женщина и перевернула страницу конспекта со множеством формул-уравнений.
Девочка стала бросать мяч мне, я отпасовывала ей назад – скорее это был не мяч, а воздушный шарик, очень легкий, и я посылала его девочке раз за разом, лишь подставляя палец – мяч отскакивал, Настя счастливо смеялась.
– Мама, я хочу пить, – вдруг сказала она.
– Ой, горе ты мое луковое, – вздохнула мать, поднимаясь. – То пить, то писать. Присмотрите пока?
– Да, конечно, – сказала я.
– Я быстро, – сказала она и направилась в сторону буфета.
Вскоре девочке надоела перепасовка. Она обняла шарик обеими руками, прижала к своему тельцу и застенчиво-улыбчиво уставилась на меня.
– А мы едем к бабушке. Я первый раз буду ехать на самолете! Но там у бабушки такие ту-учи. Мы ждем, когда тучи пройдут и будет солнышко.
– На самолете не едут, а летят, – поправила я.
– Ага. А ты куда летишь?
– Домой.
– А-а, значит, ты сюда приехала, прилетела в... – она наморщилась, вспоминая слово, – в командировку?
– Я прилетела в этот город, чтобы познакомиться со своим отцом.
– Ну, да?! – иронично-недоверчиво сказада она. – Вот я еще маленькая... пока!., и то знаю своего папу! Он ко мне на день рождения приходит и еще... Ну, не каждый месяц... А ты такая большая... и...
– Мне мама только недавно призналась, кто мой отец. Он бросил маму, когда я должна была родиться, и с тех пор ни разу не поинтересовался ни ею, ни мною.
– Я вижу, когда взрослые обманывают. Но ты не обманываешь, ты говоришь правду. Бедняжечка... – с сочувствием сказала девочка.
– В детском садике, если меня спрашивали: «Где же твой папа, почему за тобой только мама приходит?», я говорила, что он у меня капитан, сейчас в кругосветном плавании. Потом когда спрашивали: «Что ж он так долго не возвращается из плавания?», я объясняла, что его корабль потерпел кораблекрушение, и один только мой папа спасся, потому что он сильный и хорошо плавает, и он живет сейчас на необитаемом острове. Там бесплатные бананы-ананасы растут прямо на деревьях и много смешных обезьян. Но остров далеко от торговых путей, корабли туда заходят только случайно – раз в несколько лет, и папа пока не может выбраться с этого острова. Но он уже строит плот... Я сама верила в свои фантазии. А надо мной смеялись: «Если твой папа на необитаемом острове, откуда же ты об этом знаешь?»
– Мне легче, мой папа хоть иногда приходит...
– Пусть он хотя бы какую-нибудь старую игрушку прислал – потертую куклу-голыша с отбитым носом... Мне больше от него ничего и не нужно было, только бы знать, что он есть, что он обо мне помнит. Я бы за ней ухаживала, купала бы ее, лечила от разных болезней, кормила бы с ложечки... Я бы ее берегла, потому что знала бы, что это – от папы...
– Ты плачешь?..
– Нет, – сказала я, доставая из сумки платочек. – Это просто соринка в глаз попала.
– В оба глаза одновременно?
– Извини, пожалуйста. Это ужасно, когда люди обманывают. Никакой соринки в глазу не было. Я солгала. Я плачу...
– А когда твой папа бросил твою маму, он знал, что у нее будет ребенок?
– Я не уверена, моя мама... не всегда говорит правду.
– Моя тоже...
И я полетела-полетела назад... С детства я знала – мой папа подонок. Он бросил маму беременной, и не то, что фамилии, но даже имени его знать мне не нужно, ни к чему. У меня есть мама, и этого достаточно. В моей метрике в графе «отец» – прочерк, а отчество в паспорте – от имени деда.
Но однажды я спросила: «Он бросил тебя, зная или не зная, что ты беременная?» Мама ответила: «Я же тебе говорила, он бросил меня, а я тогда была беременной, ждала тебя».
«Ты же не на тот вопрос отвечаешь, мамочка, – возразила я. – Я не спросила, какой ты была тогда, ждала ли меня. Меня интересует, знал ли он о твоей беременности или нет?» Она сказала: «Что за прокурорский тон?! Как ты разговариваешь с матерью?» – закашлялась, а затем, твердо глядя мне в глаза, проговорила: «Да, знал. Тем не менее бросил. Наплевал на тебя, дочка».
Как-то она с подругами устроила на 8 Марта девичник. Мне тогда было двенадцать. Меня накормили и отправили в мою комнату смотреть мультики по ящику. Где-то между Белоснежкой и покемонами я заснула в кресле. Пришла мама, выключила телевизор, растолкала меня и уложила в постель. От нее сильно пахло спиртным. Она села на край кровати, подоткнула одеяло и расплакалась.
Тогда я и услышала от нее другой вариант предыстории моего появления на свет. С моим родителем она расписана не бьша, даже не жили вместе, а «встретились один раз...», но тут же мама, отведя глаза в сторону, поправилась: «несколько раз». В результате он сказал, что не хочет продолжать отношений. «Он был второй мужчина в моей жизни, доченька. Я сказала ему: «Ну, и скатертью дорожка». Через некоторое время мама узнала, что у нее будет ребенок. Сначала хотела сделать аборт, и «тогда тебя не было бы», но потом решила все же рожать и воспитать ребенка сама. То есть мой отец и не подозревает о моем существовании.
На следующее утро я завела с мамой разговор на эту тему. Но, во-первых, неудачно выбрала время – мама была сонная, с красными глазами. Во-вторых, как я сейчас понимаю, чересчур резковато начала – в лоб спросила: «Мамочка, а когда же ты говорила правду?..» Закончилось тем, что она наорала на меня: «Не знаю, что я тебе по пьяной лавочке наплела вчера, ты не так поняла, я такого не говорила, это тебе вообще приснилось...»
Еще с дошкольного возраста я знала, что мой телепатический дар не распространяется на самых близких родичей, тех, кого принято называть «родственниками первой линии» – попросту говоря, я не могу читать мысли мамы, а вот двоюродного братца – запросто, в полный рост, поэтому так и осталась в неведении, когда мама говорила правду, а когда нет.
И вот мне исполнилось восемнадцать. Мамочка в тот день, прослезившись, стала говорить – как летят годы, дочь у нее уже взрослая... А я тут же возьми и скажи: «Ловлю тебя на слове, раз я взрослая, значит, имею право знать, кто мой отец». В ответ услышала недовольное: «Я столько для тебя сделала, сидела порой до самого утра у твоей детской кроватки, ночей недосыпала, и когда у тебя зубки резались, и когда ты болела разными детскими инфекциями; всегда лучший кусочек – доченьке, а ты его, этого подлеца уже любишь больше меня!..» Я возразила: «Что за глупости, мама, как же я могу любить человека, если его никогда в глаза не видела?» – «Не видела, а уже любишь, я же вижу!»
Только к вечеру маменька сдалась...
Билетов на нужный рейс не оказалось, но когда я начала говорить кассирше в аэропорту о женатом Вите, который у нее на уме...
Настя смотрела на меня, будто изучала. Пытливая девочка.
Вернулась ее мать с тремя бутылками пепси.
– Вы плачете? Дочка вас чем-то... огорчила, обидела?
– Нет, это просто соринка в глаз попа... Хотя нет, это неправда! Никакой соринки не было! Я плачу. Но ваша дочь здесь ни при чем.
– Если девушка плачет, значит, виноват мужчина, – убежденно сказала женщина. – Все мужчины сволочи. Кобели... Всунул, вынул и пошел...
– «А все бабы лживые сучки», – тихо процитировала я человека, который наверное давно уже вышел из ванной и обнаружил, что очередная дочь Евы его в очередной раз обманула, одурачила, околпачила, оставила с носом, обвела вокруг пальца...
– Что-что? – переспросила мать Насти.
– Нет, ничего, это я так... Про себя. Она протянула мне одну из бутылок:
– Вот возьмите, я вам купила тоже попить.
– Спасибо, – я потянулась за деньгами. 1
– Нет-нет, не надо. Я хочу вас угостить.
– Спасибо. I
– Ой, я же забыла открыть... Давайте, сбегаю назад, у них там открывашка есть.
– Терпеть не могу открывашек, – сказала я. – Я предпочитаю вот так, при помощи перстня, – и лихо откупорила все три бутылки.
– Класс! – восхищенно сказала девочка. – Вкуснотища-а! – это уже когда отпила.
– К сведению пассажиров! Объявляется посадка на рейс... – раздался жестяной голос дикторши.
И тут же на табло под потолком защелкали, сменяя друг друга, алюминиевые, лунного цвета таблички.
– Мне пора, – сказала я. – Спасибо вам за всё – за компанию и за то, что не дали умереть от жажды. Удачи вам, Настя и мама Анжела!
И уже за своей спиной услышала голос матери:
– А откуда она знает, как нас зовут?.. А, ты ей сказала?..
– Нет, я не говорила...
На полдороге к дверям накопителя, где дневной свет из окон вытесняется мертвенным электрическим освещением, я услышала сзади звонкий голос девочки:
– Лена, счастливого пути!
Я остановилась. Отчебучила полупируэт и оказалась к ним лицом – с потекшей тушью, с черной слезой, катившейся по щеке, помахала рукой.
– И вам счастливого пути!
И тут до меня дошло. Моя рука застыла в воздухе, а затем медленно опустилась. Я вглядывалась в лицо девочки. Черные волосы, васильковые глаза...
– Настя, а ведь я не говорила тебе, как меня зовут...
– А я ведь тоже не говорила тебе, как меня... сестрица... – ответила девочка, внимательно глядя на меня и зачем-то почесывая при этом ногтями правой руки ребро левой ладони.
