Текст книги "Истинно моя (ЛП)"

Автор книги: Николь Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Она моя. Моя. Моя. Моя.

– Да, – хнычет она. – Да, я твоя.

Только тогда я осознаю, что говорю это вслух, рыча слово «моя» каждый раз, когда вхожу в нее. Ее согласие разжигает пламя, отправляя меня выше. Я трахаю ее сильнее, глубже. Пока я больше не смогу с этим бороться.

Если она не кончит в ближайшее время, я взорвусь.

Я просунул руку между нами, сосредоточив внимание на ее клиторе. Мои зубы впиваются в мягкую кожу там, где ее шея встречается с плечом. Она практически взлетает с кровати, выдыхая мое имя. Она тут же кончает, ее ноги оставляют мою спину.

– Я тебя люблю.

Эти три маленьких слова, самая простая истина, которую я когда-либо говорил, заставляют ее свободно падать со скалы. Она обволакивает своими соками весь мой член, ее пизда сжимается вокруг моего члена, как будто она приказывает мне кончить.

Я взрываюсь, как бомба, мощными струями заливая в нее свою сперму. Я трахаю ее сбившись с ритма, мои бедра снова и снова врезаются в нее, пока я опустошаю себя, заявляя права на ее матку.

Это продолжается целую вечность, оставляя меня слепым и трясущимся. И более чем когда-либо убежденным, что мне никогда не будет достаточно этой женщины. Ни сегодня, ни завтра, ни в этой жизни или в любой, которая последует за ней.

Я принадлежу ей навсегда, неизменно. Навеки.

Глава десятая

Эмма

– Расскажи мне что-нибудь.

– Что ты хочешь узнать? – спрашивает Зейн.

– Что-нибудь.

Его медленная улыбка нагревает мою кровь до кипения. Господи, он великолепен, особенно когда его прикрывает лишь простыня. Никогда не скажу Бетси, но это зрелище определенно достойно обложки книги.

– Хочешь, я расскажу тебе, как хорошо ты звучишь, когда стонешь мое имя? – спрашивает он, скользя рукой по моему боку. – Или ты предпочитаешь услышать, какая ты чертовски горячая, когда кончаешь на меня?

– Я имею в виду, расскажи мне что-нибудь о себе, Зейн, – говорю я, закатывая глаза. Однако не могу сдержать улыбку. Если рай таков, то мне обязательно нужно там побывать.

– Что-то обо мне, да? – Он постукивает по губам, как будто думает. А потом он ухмыляется. – Хочешь узнать секрет?

– Я девочка. Мы всегда хотим знать секреты.

– Иди сюда, и я тебе расскажу. – Он обнимает меня за талию и притягивает к себе. Как только я оказываюсь там, где он хочет, то есть, очевидно, растянувшейся на его груди, он откидывает мои волосы в сторону и прижимается губами к моему уху.

– Ты была не единственной девственницей сегодня вечером в этой постели, ягненок.

Я вскакиваю и в шоке смотрю на него.

– Ты врешь.

– Нет.

– Ты девственник?

Он бросает яростный взгляд на мое обнаженное тело.

– Больше нет, – говорит он невозмутимо.

– Зейн! – Я шлепаю его по груди. – Перестань со мной играть.

Он хватает меня за руки, держа их в захвате одной из своих.

– Я не играю с тобой, ягненок. Ты тоже моя первая и единственная.

– Я… – в растерянности говорю я. – Ты серьезно.

– Ага.

Я смотрю на него какое-то мгновение действительно не находя слов. Я даже и подумать не могла, что для него сегодня тоже это было впервые. Наверное, я просто предположила, что у него было много шансов, поэтому он должен был использовать хотя бы несколько из них. Но Зейн не похож ни на кого, кого я когда-либо знала. Он просто Зейн.

У меня не было шанса не влюбиться в него.

– Ты откладывал это до свадьбы? – спрашиваю я.

Он строит мне рожу.

– Нет, умняша. Я берег себя для тебя.

– Зейн, – шепчу я, выражение моего лица становится мягким, а сердце трепещет.

– Я провел всю свою чертову жизнь, готовясь к тебе, ягненок. Я просто не знал об этом до того дня, пока ты не пришла в мой офис. – Он ухмыляется мне. – Теперь ты здесь, и все это обретает смысл.

– Что это значит?

– Все. – Он перекатывает меня под себя, уткнувшись носом в мое горло. – Это то, чего я ждал всю свою жизнь.

Я тяжело сглатываю.

– Я устала заставлять тебя ждать.

– Да?

– Ага, – шепчу я. – Я сдалась.

– Хорошо, – бурчит он, перекидывая мою ногу через свое бедро. – Потому что у меня есть куча времени, чтобы наверстать упущенное, потому что ты оказалась там, где я хочу.

– Ты имеешь в виду голой в моей постели, с бабушкой и её сестрой прямо в коридоре?

– Почти, – выдыхает он.

Мой смех переходит в стон, пока он занят наверстыванием упущенного времени. Для девственника он ужасно хорош в этом.

– Что это за звук? – Я ворчу, пытаясь зарыться под одеяла, как будто это поможет мне. Но что бы это ни было, его не так-то легко приглушить. Даже несмотря на то, что я накрыта одеялами, что-то продолжает реветь, словно пытаясь предупредить меня о неизбежности катастрофы.

Предупредить меня?

Я взлетаю, задыхаясь, откидывая одеяло. Он пытается предупредить меня о неизбежности катастрофы. Это система безопасности, которую я установила после того, как бабушка и Бетси сбежали однажды.

Я не утруждаюсь одеться или объяснять ситуацию Зейну. Я просто хватаю свой халат с задней стороны двери, просовываю в него руки и выбегаю в коридор, надеясь, что успею вовремя остановить все, что они замышляют на этот раз.

Я завернула за угол в гостиную как раз вовремя, чтобы увидеть, как закрывается входная дверь. Вот только бабушка и Бетси не по другую ее сторону. Они стоят в центре комнаты, снимают пальто, как будто только что вернулись домой.

А Зейн не в кровати, где он остался… или как я думала, остался. Он входит в дверь, посмеиваясь над чем-то. Он подходит к системе безопасности и вводит код.

Тишина окутывает весь дом, раздаваясь гораздо громче, чем сигнал тревоги.

– Что это? – выпаливаю я, пытаясь понять, проснулась я или нет. Бабушка и Бетси не сбегали, а мужчина моей мечты все еще здесь, и выглядит даже лучше, чем несколько часов назад, когда я сидела на нем сверху.

Мои щеки горят при воспоминании о том, что несколько часов назад он был надо мной. Никто из нас почти не спал. Мы провели ночь попеременно занимаясь любовью и разговаривая. Это была, без сомнений, лучшая ночь в моей жизни.

Я закончила бежать и уже устала сопротивляться ему. Я в деле, куда бы это ни привело. Я выбираю его. Как я могла этого не сделать, если он – все, о чем я когда-либо мечтала?

– Дерьмо, – рычит он, глядя на меня. Выражение его лица становится мягким, но эти серые глаза пожирают меня. – Мы тебя разбудили.

– Доброе утро, дорогая! – весело говорит бабушка.

– Я уже начала задаваться вопросом, встаешь ли ты сегодня, – говорит Бетси.

– Что происходит?

– Мы ходили за покупками. – Зейн поднимает сумки с покупками, которые я почему-то сразу не заметила. Он завален ими.

– Ты ходил по магазинам? – Я спрашиваю ещё раз, чтобы убедиться, что не ослышалась.

– Мхмм. Бабушке нужны припасы. – Он пересекает комнату и касается моих губ, как будто мы совершенно одни. Жар разливается в моем животе, медленно вытекая наружу.

Господи. Как это возможно, что я уже хочу его снова? Каждый мускул моего тела ужасно болит после прошлой ночи.

– Что это?

– Твое свадебное платье, дорогая. Оно само совершенство.

– Я приготовлю торт, – добавляет Бетси.

Платье? Торт? Я открываю рот, убежденная, что все еще сплю.

Бабушка видит выражение моего лица и усмехается, одной из тех непристойных, озорных ухмылок, которые гарантируют, что я пожалею обо всем, что вылетит из ее рта.

Я не ошибаюсь.

– Ты не можешь заниматься всем тем, что устроила вчера вечером, если ты не замужем за этим мальчиком, дорогая. Это неприлично.

Я бледнею, потому что Зейн едва сдерживает смех.

– Бабушка!

– Я просто говорю. Возможно, наступило новое тысячелетие, но нравы не сильно изменились, – говорит она. – Брак до появления детей, Эмма. Свадьба, а потом дети.

Зейн сейчас даже не пытается скрыть смех.

– Я возвращаюсь в постель, – слабо говорю я.

– Нет, ты не можешь. – Зейн хватает меня за талию, прежде чем я успеваю сбежать. – Если ты не собираешься тащить всех в здание суда, тебе нужно спланировать свадьбу.

– Что? – Я смотрю на него. – Ты не серьезно. Вот только… – Я уже могу сказать, что он совершенно серьезен. Этот сумасшедший мужчина намерен немедленно жениться на мне.

Я смотрю на бабушку и Бетси и обнаруживаю, что они радостно смотрят на нас. Они полностью согласны с этим планом.

– Как я стала единственным голосом разума в этом доме? – бормочу я в потолок.

– Потому что ты драматична, дорогая, – говорит бабушка. – Просто скажи мальчику «да» и приступай к делу.

– Ты должна уговорить меня не торопиться.

– Мне восемьдесят, Эммалин. Единственный способ делать что-то в моем возрасте – это поспешить. В противном случае ты можешь проснуться мертвой.

– Ты не можешь проснуться мертвой, бабушка.

– О? Значит, ты эксперт?

Зейн усмехается.

– Не поощряй ее.

– Она права, – говорит он, пожимая плечами.

– Ты соглашаешься с ней только потому, что она принимает твою сторону.

– Может быть, но это не отменяет того факта, что она права. – Он ухмыляется мне. – Хватит думать и начни планировать свадьбу своей мечты, ягненок. Мои правила, помнишь?

– В твоих правилах ничего не говорилось о том, что я выйду за тебя замуж, Зейн Кармайкл!

– Это было написано мелким шрифтом.

– А ты всегда читаешь мелкий шрифт, девочка, – хихикает Бетси.

– Ты действительно собираешься спорить со мной из-за этого, малышка? Мы оба знаем, что ты хочешь этого так же сильно, как и я, – шепчет Зейн. – Если бы ты этого не хотела, то не позволила бы пробраться к твоей входной двери.

Я украдкой взглянула на бабушку и Бетси.

– Мы старые, а не глупые, Эммалин. Единственное, от чего этот мальчик защищает тебя – это от того, кто пытается украсть тебя у него.

– По крайней мере, мне не придется беспокоиться о том, что кто-то из вас попытается купить пистолет, чтобы защитить этот дом, – бормочу я, испытывая облегчение, что мы больше не притворяемся. Я не думаю, что кто-то из нас был в этом хорош. Но мы оба были готовы сделать это в любом случае. Возможно, бабушка и Бетси не единственные сумасшедшие в этой комнате.

– Зачем мне покупать пистолет? – спрашивает бабушка. – У меня уже есть один в шкафу.

– Ты не могла, – стону я.

– Конечно могла. Думаешь, единственное, что оставил мне твой дедушка, это деньги? – Она цокает, ее пышные волосы подпрыгивают от силы тряски головы. – Тебе следует знать меня лучше, Эммалин. Правда.

– Ты умеешь из него стрелять? – спрашивает Зейн, наконец-то обеспокоенный чем-то. Давно пора! Я имею в виду, честно.

– Понятия не имею, – весело говорит бабушка. – Но у меня есть коробка с патронами, и я знаю, куда их вставлять. Я также знаю, где находится рабочая часть этой штуки. Думаю, я разберусь.

Зейн слегка бледнеет.

– Кажется, мне стоит забрать пистолет.

Бабушка пожимает плечами, как будто не имеет значения, у кого есть пистолет, лишь бы он стрелял.

– Мы планируем эту свадьбу или нет? – спрашивает Бетси.

Все взгляды обращены в мою сторону, терпеливо ожидая моего ответа.

– Ты меня не спрашивал, – шиплю я Зейну.

– И поэтому ты медлишь с ответом «да»?

– Я не могу сказать «да», если не было вопроса, Зейн Кармайкл.

– В таком случае… – Он падает на одно колено прямо посреди комнаты, одна рука все еще нагружена сумками с покупками. Он осторожно откладывает их в сторону, прежде чем полезть в карман за чем-то.

Слезы наворачиваются на мои глаза, когда он протягивает руку, и я замечаю кольцо, лежащее на его ладони.

– Ты дала ему свое кольцо, – шепчу я бабушке.

– Конечно. Оно принадлежит тебе с тех пор, как умер твой дедушка. Я просто ждала, когда ты найдешь мужчину, достойного тебя. Теперь, когда ты это сделала, пришло время, чтобы это старое кольцо засияло на твоем пальце там, где ему самое место.

Я всхлипываю, пытаясь – и безуспешно – побороть слезы. Она дарит мне свое кольцо и думает, что Зейн достоин меня. Ее суждения могут быть ошибочными в большинстве случаев, но сегодня они безупречны. Нет никого более достойного меня. Я не думаю, что когда-либо будет.

Для меня это сумасшествие… и это не так страшно, как я позволяла себе верить. Впервые я понимаю, что это совсем не страшно. На самом деле, полностью противоположное. Ничто не сделает меня счастливее, чем провести остаток жизни, любя этого сумасшедшего.

– Зейн?

– Да, ягненок?

– Я должна уволить тебя как моего телохранителя.

Он склоняет голову набок, с любопытством глядя на меня.

– Почему это, ягненок?

– По-видимому, у меня внезапно появилась вакансия для жениха. Я надеялась, что вместо этого ты захочешь занять эту должность.

Его улыбка достаточно яркая, чтобы осветить всю комнату.

– Ах, да? – Он хватает меня за руку, надевая бабушкино кольцо на мой палец. – Думаю, я смогу это сделать.

– Ты уверен? Я слышала, скоро будет свадьба.

– Очень скоро, – рычит он, поднимаясь на ноги с огнем в глазах. – Как можно скорее.

– Да? Ты уверен, что свободен? – Я дразню. – Может быть, нам стоит проверить и убедиться, что мне не нужно спрашивать…

Я визжу от смеха, когда он подхватывает меня на руки.

– Закончи это предложение, и я отшлёпаю тебя прямо здесь, перед бабушкой и Бетси, – рычит он, заслужив воркование от них обоих. Его губы коснулись моих, крадя мой смех и мое дыхание.

Я цепляюсь за его широкие плечи, счастливая, влюбленная… и окруженная лучшими сумасшедшими. Теми, кто пропитан любовью и закален семейными узами.

Эпилог

Зейн

Пять лет спустя

– Зейн, – стонет Эмма, вращая бедрами и опускаясь на мой член по самое основание. Я стону, обхватывая ее волосы своим кулаком, а затем осторожно хватаю ее и тяну вниз ко рту.

– Я же говорил тебе молчать, – рычу я, кусая ее нижнюю губу. – Если ты разбудишь их до того, как я с тобой закончу, ты заплатишь за это позже.

Она снова стонет, на этот раз громче. Она играет с огнем, пытаясь обжечься. Это ее любимое занятие. Если я говорю ей не делать чего-то, она изо всех сил старается это сделать. Это не должно меня так сильно возбуждать, но прошло уже пять лет, а мой член до сих пор твердеет каждый раз, когда она так делает.

Она тоже это знает. Она бесстыдно использует это в своих целях. Я люблю каждую секунду этого. Ее волшебный аромат до сих пор остается моим любимым.

Все в нашем окружении это знают. Я не скрываю, что одержим своей женой. Когда дело касается ее, я собственнический и чрезмерно опекающий ублюдок, и я не извиняюсь за это. Она центр моей вселенной. Без нее все это чертово дело развалится.

Моя жизнь обрела смысл в тот день, когда она вошла в нее на тех нелепых каблуках. С тех пор это обретало немного больше смысла с каждым днем. Она цель, страсть, причина. Черт, она все.

– Зейн, – хнычет она. – Пожалуйста.

– Пожалуйста, что, ягненок?

– Сильнее.

– Так? – Я поднимаю ее только для того, чтобы дернуть обратно на свой член.

– Да! – она хнычет, запрокинув голову.

Я делаю это снова и снова, поднимая бедра, встречая каждый сильный толчок, пытаясь проникнуть как можно глубже. Пытаюсь свести ее с ума, как она меня. Господи, она понятия не имеет, что делает со мной.

Или, может быть, она знает. Я говорю ей это уже пять лет. Она знает каждую мою пошлую мысль. Я также говорю ей и милые. Они смешиваются с пошлыми, когда она вот так обхватывает мой член, и льются потоком с моих губ.

Я снова опускаю ее, прижимая основание своего члена к ее клитору.

Ее сладкий вздох дает мне понять, насколько она близка. Слава Богу. Мои яйца не выдержат большего. Она каждый раз является самым сладким мучением.

Я просовываю руку между нами, прижимая большой палец к ее клитору.

– Давай, ягненок. Прежде чем я переверну тебя и отшлепаю твою идеальную задницу, пока трахаю ее.

Моя угроза сработала, как и предполагалось. Она грязная маленькая штучка. Нет ничего, что бы мы не сделали за последние пять лет… и нет ни одного момента, который бы ей не понравился. Но когда я брал обе ее дырочки, и на ней остались отпечатки моих рук? Я думаю, это ее личная версия рая.

Как только я произношу угрозу, она сжимает меня с резким криком. Я притягиваю ее рот к своему, пытаясь заставить ее замолчать, прежде чем мы кого-то разбудим.

Ее ногти впились в мою грудь, отправляя меня вместе с ней через край. Я прижимаю ее к себе, изливаясь в нее… хотя знаю, что у меня нет ни малейшего шанса, что она сегодня забеременеет.

Она принимает противозачаточные средства с того момента, как четыре года назад родился наш сын. Мы оба думали, что хотим наполнить дом детьми, но ее беременность далась нелегко. В средине срока Бетси заболела и провела много времени в больнице.

Эмма постоянно переживала. Последние два месяца беременности она провела на постельном режиме, опасаясь, что у нее начнутся ранние роды. Ей удалось продержаться, но для этого потребовалось чудо. Я тут же решил, что мы закончили. Я не хотел заставлять ее проходить через это еще раз.

Бетси выздоровела, но ухаживать за ней, новорожденным, да и бабушкой было нелегко. В итоге мы всех перевезли ко мне, так как мой дом намного больше бабушкиного бунгало. Дополнительное пространство позволило нам нанять подкрепление, чтобы помочь позаботиться о бабушке и Бетси.

Два года назад они решили, что готовы навсегда переехать в дом престарелых. Думаю, они уже задумывались над этой идеей, но она так и не прижилась. Удивительно, но их до сих пор не выгнали. Это чудо, честно говоря.

В ближайшее время они не покажут никаких признаков успокоения. Они в основном терроризируют то место. Но персонал их обожает, и мы заключили сделку, чтобы обеспечить охрану этого места с огромной скидкой. Это помогает сгладить любые неровности.

Эмма со вздохом падает мне на грудь, тяжело дыша. Легкая дрожь все еще сотрясает ее тело, когда я обнимаю ее, прижимая к себе, пока мы вместе приходим в себя.

– Черт возьми, малышка, – рычу я, когда мы оба переводим дыхание. – Если бы я мог держать тебя запертой в этой комнате, постоянно занимаясь любовью, я бы это сделал.

Она тихо стонет, что я принимаю это за согласие.

– Я люблю тебя, – шепчу я, проводя руками по ее спине.

Она поднимает голову и одаривает меня своей милой улыбкой.

– Я тоже тебя люблю, Зейн.

Грохот, донесшийся в другом конце коридора, заставляет нас обоих резко дернуть головами в сторону двери спальни. Я стону, проводя рукой по лицу.

– Твой сын и племянник проснулись, – бормочу я.

– Ага.

– Почему, черт возьми, они никогда не спят после шести? Это жестоко и необычно. Как наказание.

– Это твоя ошибка.

– Как ты это понимаешь?

– Ты жаворонок, а не я. – Она пожимает плечами, неохотно соскальзывает с моих колен и прижимается к моей подушке. – Удачи там.

– Я не пойду туда один, ягненок.

– Это ты сказал Гидеону, что мы оставим Кормака у нас на этих выходных. – Она похлопывает меня по груди. – Это означает, что все, что они там уничтожают – это твоя проблема до девяти.

Я усмехаюсь, качая головой.

– Тебе повезло, что я люблю тебя, ты это знаешь?

– Да. Но тебе не удастся выбраться из этой ситуации сладкими разговорами, Зейн Кармайкл. Твой сын и племянник – сумасшедшие.

– За это мы должны поблагодарить твою бабушку и тетю, – напоминаю я ей. Мальчики узнали все, что знают, наблюдая за ними двумя. Клянусь Богом, они впитали в себя их дурное влияние, как губки, воду.

– Нет, я почти уверена, что это им передалось от тебя и твоих братьев. Вы все такие же вредные, как бабушка и Бетси. – Она зевает, глубже зарываясь в одеяла. – Тебе лучше уйти, прежде чем они сожгут дом. Я не думаю, что Кенне и Гидеону понравилось бы узнать о совершенном поджоге своего четырехлетнего ребенка под твоим присмотром.

– Иисус Христос. Это возможно?

Эмма пожимает плечами.

– Ребята, вы сожгли сарай своей мамы.

– Зион сделал это. – Дерьмо. Возможно, это возможно. Я вскакиваю с кровати и хватаю пару спортивных штанов.

Тихий смех Эммы преследует меня, пока я бегу в ванную.

Когда я выхожу, она завернута в одеялах, как очаровательный маленький буррито. Мое сердце переворачивается в груди при виде этого. Я подхожу к ней, касаясь губами ее лба.

– Я собираюсь выйти и спасти дом. Я разбужу тебя, когда придет время собираться к бабушке и Бетси.

– Хорошо, – шепчет она. – Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, ягненок. – Я целую ее еще раз и направляюсь к двери.

– И, Зейн? – она зовет меня сзади.

– Да?

– Ты лучший муж на свете, – шепчет она.

Я выскальзываю в коридор, ухмыляясь до ушей… вплоть до тех пор, пока не вижу Каллема и Кормака, пытающихся затащить матрас Каллема на вершину лестницы, во всяком случае, одетых в велосипедные шлемы и наколенники.

Иисус Христос. Они попытаются спустить эту чертову штуку вниз.

Эмма права. Она самый разумный человек в этом доме.

Конец