Текст книги "Моё пепельное счастье (СИ)"

Автор книги: Николь Рейш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Аннотация

Многие мечтают получить второй шанс. Иметь возможность вернуться в прошлое и изменить в нем что-то. Или же наоборот, прожить лучшие моменты своей жизни заново.

Наслаждаясь каждой минутой отведенной в нем, заранее зная, что подобного в твоей жизни больше не будет. Каждый мечтает об этом, но не получает. Или получает?

Попав в автомобильную аварию Кайл теряет сознание, а когда приходит в себя, с трудом верит в происходящее. Он в прошлом. А точнее в своем слегка изменённом прошлом, в котором его не заставили отказаться от возлюбленной, а наоборот дали свободу.

И теперь между ним и Эмили не стоит никаких преград. Они наконец-то могут быть вместе и прожить жизнь так, как всегда мечтали.

Но у каждой мечты есть своя цена. И цена, которую предстоит заплатить Кайлу – гибель друзей, которые в трудную минуту приходили на выручку. На кону теперь стоит не только жизни Эстер, Зака и Даниэля, а жизни всех падших ангелов, которые есть на земле.

Увезти Эмили из города и начать жизнь заново? Или рискнуть своим счастьем, чтобы спасти друзей? Сложный выбор, не правда ли? Особенно если учесть, что ни одна история не повторяется дважды.

Мое пепельное счастье

ПРОЛОГ

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

ЧАСТЬ 2

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

ЭПИЛОГ

Мое пепельное счастье

Не верю в то, что звезды угасают.

Что все мелеет. Даже души рек.

Есть женщины, которых не бросают.

Ни нынче. Ни вчера. Ни через век.

За что их любят? Звонко. Без оглядки.

За свет в душе? За ум? За красоту?

Их любят так, что не играют в прятки,

А все им отдают начистоту.

До лучика. До вздоха. До кровинки.

До той, последней грани. До глотка.

И две души, две разных половинки

Уже едины как бы на века.

И все сильней, все явственней, все резче

Твоя любовь к той женщине. К одной.

И дай ей Бог житья-бытья полегче

И самой светлой радости земной.

Сергей Островой

ПРОЛОГ

Три тысячи двести восемьдесят три. Три тысячи двести восемьдесят четыре. Три тысячи двести восемьдесят пять...

Все вокруг замерло. Остановилось. Повисло в воздухе будто бы паутина. Подцепив на себя все мои мысли.

Она спит.

Лунный свет заливается к нам через окошко, освещая ее умиротворенное личико. Ее грудь равномерно опускается и поднимается, концентрируя на себе мое внимание. Вот она: молодая, красивая, теплая, моя. Ее светлые, мягкие, словно шелк волосы, блестящей россыпью лучиков рассыпаны по подушке. Меня всегда умиляла манера Эмили спать подобно ребенку: сложив обе ручки под правую щеку.

Прошло ровно две недели с момента моего возвращение в прошлое. Не смотря на то, что я безумно счастлив, иметь возможность быть рядом с Эмили. Засыпать и просыпаться, держа ее в своих объятиях, мне очень тяжело. Я скучаю по сыну, Эдисон и по всему, что осталось там в будущем.

Так странно, скучать по тому, чего еще нет, но когда-то было. Меня без конца мучают мысли о них. Что с ними стало? Живут ли они дальше, оплакивая мою потерю, или старейшины стерли их историю со страниц вечности? Должен ли я вмешаться? Спасти Даниэля, Мила, Эстер?

Меня дразнят, словно собаку, бросая и отнимая мячик. А я бегаю за ним сломя голову. Гоняюсь за тем, что никогда не получу.

Все эти невыносимые мысли не дают мне спать. Я пытаюсь придумать план действий, отталкиваясь от того, что мне известно, но на самом же деле, мне известно ровно столько, сколько ОНИ позволили мне знать.

Эмили медленно потянулась. Через мгновение ее голубые глаза распахнулись, фокусируясь на моем лице.

– Привет, – тихо прошептала она улыбаясь. – Чай не помог?

– Привет, – я ласково пробежался кончиками пальцев вдоль ее шеи. Вдохнув поглубже, Эмс прикрыла глазки, а затем потянулась, лениво и сладко. – Наверное, народные средства не действуют на тех, кто в прошлом носил крылья.

Я хотел отшутиться, сделать вид, что моя двухнедельная бессонница не такая уж и серьезная проблема, но тревога в ее глазах, ни на грамм не уменьшилась.

– Позволь мне записать тебя к доктору. Это не нормально, спать по два часа в день.

– В нашем с тобой случае слово «нормально» совершенно не работает.

– Кайл, – строго сказала она, поднимаясь на локтях и заглядывая мне в глаза. Я заулыбался еще сильней, заметив на ее лице след от подушки. Разве можно воспринимать ее серьезно? – Я волнуюсь, должна же быть причина, почему ты не можешь спать.

Перевернувшись на спину, я уставился в потолок: – Если бы я ее знал…

Но я знал. Причина не одна, их было несколько. Каждый раз, когда я закрываю глаза и начинаю погружаться в сон, то оказываюсь в будущем. Мне снится тот день, когда я последний раз видел Эмили живой. Ее огромные, обрамленные морщинами глаза, были полны боли, сожаления, тоски. От вида ее дрожащих рук у меня разрывалось сердце, но я не мог показать ей, как сильно меня это ранило. Все что я мог делать – это улыбаться, из последних сил сдерживая слезы. Затем эта картинка сменяется другой, еще более ужасающей: похороны.

Я всегда вижу свои посиневшие руки, вцепившиеся мертвой хваткой в букет цветов. Ощущаю пустоту внутри себя. Боль в сердце, такую сильную, обжигающую, нескончаемую. И Эмили. Съежившуюся до размеров фарфоровой куклы, с поблекшими волосами и постаревшим, безжизненным лицом. В холодной, бесцветной тишине раздается голос Алекса, читающего стих:

Оттого, что я жить без тебя не могу,–

Я пишу твое имя лучом на снегу.

На граните горы. На холсте высоты.

В каждом промельке света мне видишься ты.

Я цветами пишу. Ты ведь любишь цветы.

Это все для тебя. Это ты. Это ты.

Вот мелькнул в непогоду просвет голубой,

Это небо сейчас улыбнулось тобой.

Вот сады захмелели, рассветом знобя.

Это все для тебя. Для тебя. Для тебя.

Ты во всем. Ты всегда. Ты везде на земле.

На траве. На снегу. На свету и во мгле.

Я бегу к тебе, сердцем крича на бегу:

– Не могу без тебя. Не могу... Не могу...¹

Иногда мне снится день аварии. А если конкретнее, то день, когда я погиб. Визг шин по асфальту. Деревья вращаются вокруг меня. Макрк кричит нечеловеческим голосом. Раздается удар, а затем я просыпаюсь…

И просыпаясь, я боюсь оказаться в том времени и понять, что то, что я имею сейчас просто сон. Насмешка старейшин, в очередной раз бросивших мне мячик.

Может где-то там, в будущем, я лежу в больнице, подключенный к аппаратам искусственного поддержания жизни. И от смерти меня спасает лишь трубка, вставленная в горло.

Я боюсь этого так же сильно, как и желаю.

Где-то там (в будущем) у меня ничего нет. Мне нечего терять, кроме собственной жизни. Я лишился всего, потерял самого себя и просто существовал дальше. Сейчас же, у меня есть все, чего я когда-либо желал: я обычный парень, без крыльев за спиной и «ангельской метки» на запястье, рядом со мной девушка, которую я люблю больше жизни (девушка, которая любит меня ничуть не меньше).

Эмили стремится к своей мечте (стать той, кем бы гордились ее родители), а я просто иду рядом с ней. Держу за руку, поддерживаю, не даю упасть или оступится. Мне не нужно стремиться к мечте, ведь моя мечта – это быть рядом с ней.

– Кайл, – нежная, прохладная рука легла на мое плечо. – О чем ты задумался?

Я перевел на нее взгляд и слегка улыбнулся:

– О тебе. О нас. О жизни в целом.

– Ты жалеешь? – Робко спросила Эмили, опустив глаза. Ее пальцы вцепились в бледно-голубую простыню.

– Жалею? – Я вскинул брови. – О чем?

Эм несколько секунд молчала, нервно покусывая нижнюю губу, словно не решаясь заговорить, но все же заговорила. Так тихо, чуть громче шепота: – О том, что выбрал меня…

– Что? Нет, Эмили, – твердо ответил я, обхватив ее крохотное личико ладонями, заставляя смотреть мне прямо в глаза. От того, как резко я сел, пуховое одеяло соскользнуло с кровати и приземлилось на деревянный пол. – Я не хочу, чтобы ты даже думала об этом. Ты меня поняла?

Разумеется, она думала, что я жалею, что лишился крыльев. На самом же деле я не лишался их, а добровольно «сложил» и это одно из лучших решений, которое я когда– либо принимал.

– Я ни капли не жалею об этом. Я там, где всегда хотел быть. Рядом с той, ради которой бьется мое сердце.

Эмили молчала, ее губы задрожали от подступивших к глазам и горлу слез. В данный момент она мне напомнила Мию, за несколько секунд до истерики малышка выглядела точно так же. Голубые, распахнутые глаза поглощали мои без остатка.

А чего я еще ожидал? Конечно же, Эмили восприняла мою замкнутость, задумчивость и отстраненность на свой счет. Для нее между девятнадцатым и двадцатым августа прошел всего день (день за который ее возлюбленный резко изменился), для меня же прошла целая жизнь. Пятьдесят восемь лет без нее разрушили меня вплоть до основания. Если бы я был бы камнем, то уже давно превратился бы в песок.

– Наша любовь – это волшебство, – я удерживал ее взгляд, стараясь донести до нее всю суть того, что буду говорить. Я жалею, что раньше не делал этого. Раньше Эмили знала о том, что именно я к ней испытывал. Но теперь я хочу, чтобы она не только знала об этом, но и постоянно слышала, видела, чувствовала.

Мне выпал шанс все исправить. Превратить нашу печальную историю любви, во что-то безумно красивое и до краев наполненное счастьем. Меня больше не устраивает наше «бумажное счастье», я хочу чего-то большего. Чего-то, что нельзя сломать, помять или разрушить.

– Ты только представь, насколько сильная искра вспыхнула между нами, раз такой бездушный, лишенный человеческих чувств ангел смог влюбиться. Это тоже самое, если бы умерший человек смог воскреснуть спустя неделю.

– Ну, ты сравнил, – улыбаясь, ответила Эмили, положив свою ладонь поверх моей.

– Я серьезно, Эмили. Ты подарила мне жизнь, о которой я даже и не мог мечтать. И даже сейчас, зная обо всем, что мне пришлось пережить, я не сделал бы другой выбор. Я слишком долго боролся за то, чтобы иметь честь держать тебя за руку и видеть твое милое, сонное личико по утрам. Это бесценно для меня и я ни за что не упущу своего счастья. Я люблю тебя Эмили Бейли, больше, чем ты можешь себе представить.

– Я знаю, Кайл, – нежно ответила девушка. – Я тоже тебя люблю. И поэтому прошу, не скрывай от меня ничего. Я вижу, как ты отдалился от меня в последние дни. Тебя что-то тревожит, я чувствую это, но не спрашиваю, потому что жду, что ты сам все расскажешь. Но ты молчишь…

Из уголков ее глаз выскальзывают слезы, я прижимаю ее лицо к себе и осушаю их поцелуями. Проходит секунда, за секундой забирая ее тревогу вместе с собой.

Мы сидели, прижавшись, друг к другу чуть больше получаса, пока дыхание Эмили не стало равномерным и не глубоким. Она заснула на моей груди, а через несколько минут уснул и я.

ЧАСТЬ 1

Глава 1

КАЙЛ

Я сижу у окна. Наблюдаю за тем, как тихо и размеренно опадают на землю крупные снежинки, похожие на охапки облаков. Они застилают всю землю тонким слоем воздушного покрывала. В этой части штата снег бывает довольно редко. Ангелы «падают» с неба чаще, чем в нашем городе выпадает снег – любит шутить Эмили. И хотя я не вижу в этом ничего смешного, все равно улыбаюсь.

Аудитория наполнена полусонными студентами, которые, так же как и я «считают ворон» за окном. Некоторые (такие как Мик Хамфри и Тед Дэвис) слушают Мистера Кернера с разинутым ртом и горящими от восхищения глазами. Я же не узнал от этого преподавателя ничего нового, лишь без конца подлавливаю его на искажении фактов и изменении дат.

Сложно сидеть здесь и слушать бредни, когда буквально пару месяцев назад я и сам преподавал историю. Стоял за такой же кафедрой и завораживал студентов, поглощая их внимание полностью. Я не хвастаюсь и не восхваляю свое эго. Просто я любил свою работу, любил историю и помогал другим любить ее, интересоваться и жить ею. А этот болван вызывает неимоверную скуку и чувство отвращения. Я нервно постукиваю ручкой по парке, мечтая отказаться где угодно, только не здесь, не в этой идиотской аудитории.

– Мистер Купер! – Раздался громкий, гнусавый голос. Я повернул голову в сторону кафедры и встретился взглядом с преподавателем. Его серые глазки-бусинки, скрытые за толстым стеклом очков в ужасной оправе, переливались возмущением. – Я безусловно понимаю Ваш восторг по поводу выпавшего снега, но будьте добры на моих занятиях думать об истории. Проявите хоть каплю уважения.

Мне впору пристыдиться или по крайне мере извиниться, но я молчу, намерено не отводя от него взгляда. Кернер тоже молчит, ожидая моей реакции или извинений. Не дождешься.

– Ну ладно, продолжим. – Недовольно буркнул преподаватель и вернулся к своим конспектам, набросанным на старой потрепанной бумаге.

Я тут же перестал его слушать. Какой же у него противный голос. Отложив ручку, я взял в руки карандаш, и тонкими линиями начал набрасывать очертания знакомого до боли рисунка: круг, буква «А», размашистые крылья и витиеватая корона.

– Красиво рисуешь. – Раздался женский голос. Обернувшись на него, я встретился с пытливым взглядом очаровательной брюнетки. Облокотившись на парту, через мое плечо она, прищурившись, рассматривала мой рисунок. Я пытался уловить в ее внешности хоть что-то знакомое: светлая кожа, темно-кофейные глаза, с густо накрашенными ресницами, губы бантиком, лицо сердечком, выгоревшие волосы когда-то были каштановыми. Ничего из этого мне не было знакомо. Мы определенно не встречались раньше.

– Спасибо. – Ответил я и вернулся к своему рисунку.

– Я всегда хотела рисовать, – как бы, между прочим, добавила девушка, понижая голос. – Даже посещала пару кружков, но после трех месяцев тщетного обучения бросила это бесполезное занятие. Я даже солнышко убого рисую.

Я молча вырисовывал контур круга, намерено не обращая внимания на назойливую незнакомку.

– Кстати, я Элайза. – Занудливый Мистер Кернер повернулся к доске и начала карябать на ней какие-то даты. За спиной послышались звуки движений. Боковым зрением я уловил, как Элайза забралась на парту и ловко перескочила через нее, приземляясь рядом со мной. Девушка, сидящая впереди, резко обернулась, смерив нас недовольным взглядом:

– Вы мне мешаете. – До чего же она на змею похожа. – Ведите себя тише.

– Окей. – Пробормотал я, но девушка уже вернулась к своим конспектам.

– Но друзья зовут меня Айзой. – Как ни в чем не бывало, продолжила Элайза, раскладывая свои тетрадки на моей парте. Какого черта она делает?

– Кайл, – ошарашенно произнес я. Значит, она Айза… Я впервые встречаю девушку с подобным именем, что слегка застало меня врасплох.

– Я знаю, – смущенно произнесла Айза. Стащив с запястья резинку, она собрала свои длинные волосы в неопрятный хвост. – Все девушки в нашем университете знаю твое имя.

– Что-то я в этом сомневаюсь, – я рассмеялся и снова принялся рисовать.

– Я не шучу! – Наклонившись ближе, она заговорчески понизила голос: – Если бы ты чаще смотрел по сторонам, то заметил, как все девушки на тебя пялятся. Прямо пожирают своими хищными глазками.

И хотя мне это кажется абсурдом, я все же помню то, что мне сказала Эмили, в день после пожара. Да, я стал человеком, но внешние данные так и остались «ангельскими». Интересно, если бы я был человеком с самого начала, Эмили влюбилась бы в меня? Смог бы я завоевать ее?

– Я знаю, что у тебя есть девушка, – продолжала болтать Элайза, не обращая внимания на мое молчание. – Эмили. Знаю, что вы живете вместе и все такое. Но ведь можно просто общаться? – Я кивнул головой, давая понять, что согласен с ее словами, но по-прежнему не настроен вести беседу. – Я давно хотела с тобой заговорить, да только вот боялась, что девушка твоя заревнует и мне скальпель за это снимут. – Элайза пролистала тетрадь в самый конец и принялась выводить что-то на клетчатом листочке. – А мне, знаешь ли, дороги мои волосы.

– Эмили бы никогда не сделала, ничего подобного. – Слова девушки меня порядком заинтересовали, я оторвался от своего почти законченного рисунка и посмотрел на Элайзу. В ее по-детски распахнутых кофейных глазах царила неподдельная невинность. Похоже, она как ребенок, всегда говорит то, что думает и совершенно не парится по поводу этого. Мне уже нравится эта девушка.

– Так я и не говорила, что Эмили снимет мне скальп. – Хмыкнула девушка, улыбаясь мне заговорчески. – Ее стервозная подружка сделала бы это.

– Эстер? – Удивился я. – Быть такого не может…

– Еще как может. – Серьезно заявила девушка. – Эстер сказала, что сдерет три шкуры с любой, кто только подумает о тебе, так что меня, скорее всего к концу дня не будет в живых. Поэтому я хочу выжать из нашего общения по максимуму. Умирать так с музыкой.

Эстер – стерва? Не думаю. Да она бывает несносной, выводящей из себя и доводящей до белого каления, но… это же Эстер, она такая: взрывная, веселая, отрытая, язвительная и раскованная. Но именно за это мы ее и любим.

– Я думаю, ты преувеличиваешь.

Ведь я всегда знал ее такой. Даже когда она стала Ариадной, в ней оставалась Эстер. Да, будучи Ари, она была более открытой, веселой, мягкой и беззаботной.

Она всегда была сильнее Эмили, это восхищало меня в ней. Эстер выносила много боли, переживаний и потерь с высокоподнятой головой. Даже когда ее сын Кайл уехал, а Макса не стало, она была сильной и настойчиво шла вперед. Ни ради кого-то, а ради себя.

– Может быть, – согласилась Айза. – Но если завтра я не приду на учебу, ты знаешь, кого винить в моей смерти.

– Не переживай насчет этого, – Айза подняла на меня свои глаза, рука выводящая узоры на тетрадном листке замерла в ожидании моих слов. – От кого от кого, а от Эстер я смогу тебя защитить.

Мой ответ ее порадовал. После пары секунд молчания, каждый из нас вернулся к своим рисункам.

– Скучно, не правда ли? – Элайза кивнула в сторону Мистера Кернера, вещающего о Древнем Египте.

– Не то слово, – я отложил карандаш в сторону, рисунок был готов. Красивый, идеальный, словно настоящий. Ему не хватало только красок: золотого и голубого цвета. – Этот парень по ходу не особо вникал в историю. Старается «выехать» за счет одного единственного учебника истории, который он читал еще в колледже.

Айза хихикнула. Если хорошенько подумать, то она единственная девушка (помимо Эмили и Эстер) с кем я общался в последние пять месяцев.

Пять месяцев.

Прошло уже пять месяцев с того момента, как я с сыном попал в аварию и очнулся рядом с Эмили. Пять месяцев назад я вернулся в прошлое и нахожусь в нем до сих пор.

Я принял решение жить дальше. Сделать все, чтобы история моей несчастливой любви больше никогда не повторилась. Я с Эмили и пока это единственное, что для меня действительно важно.

Но Уорнеры…

Они находятся на окраине города, (скорее всего) сидят сейчас в своем кабинете и вычисляют местоположение медальонов. Один из них сейчас лежит на дне комода в моей квартире, другой же в сейфе Алекса Вудбери.

– Я не особо люблю историю, – проговорила девушка, отвлекая меня от раздумий. – Но мои родители археологи. Мне пришлось выбирать между двух зол: стать пятым археологом в семье или же пойти изучать историю. Второе было наиболее безобидное. Скитаться по миру и жить в палатках, забавно только в теории. На самом же деле…

– Молодые люди! – Прервал ее голос профессора. – Если у вас есть дела поважнее моих лекций, то настоятельно прошу вас покинуть помещение.

– Мы… – Промямлила Айза, переводя свои шустрые глазки с меня на профессора. В отличие от меня, девушка явно не привыкла быть под прицелом гнева преподавателей. Она растерялась. Казалось, что с минуты на минуту из ее больших, детских глаз польются слезы. Я сжал ее ладонь, безвольно лежащую поверх коленей, и ободряюще улыбнулся. Волнения в Айзе не поубавилось, но плечи все же расслабились.

– Очень забавное предложение. – В полный голос сказал я. Внутри меня все ликовало от возможности смыться из этой психушки.

Глядя прямо в мышиные глазки Мистера Кернера я закрываю тетрадь с конспектами и захлопываю учебник. Все в аудитории не отрывая глаз, наблюдали за мной. Кто-то с восхищением и одобрением (как например Айза), а кто-то с осуждением и раздражением (как Мик и Тед).

– До встречи, Элайза. – Проговорил я, и быстрым шагом покинул кабинет, лишком громко закрыв за собою дверь. Боже, и почему я послушался Эмили и пошел учиться? Каким местом я думал в тот момент?

Глава 2

ЭМИЛИ

– Я пересолила грибы! – Деревянная лопатка с грохотом упала на мраморную столешницу, брызги красного соуса разлетелись в разные стороны. – Через двадцать минут должны приехать Эстер и Томас, а я испортила ужин.

– Я уверен, что все не так плохо... – Кайл появился откуда-то из-за моей спины и взяв брошенную мной лопатку, подхватил пару грибов. Его брови сошлись на переносице. Боже, как я еще его не отравила?

– Вот видишь? Это совершенно не съедобно.

– Не говори глупостей. – Его лицо озарилось улыбкой, когда он посмотрел на меня, но даже это не вернуло мне боевой дух готовки. Я совершенно никчемная домохозяйка.

Приготовить грибы – это все, что мне нужно было сделать сегодня. Обычные грибы с томатным соусом и болгарским перцем. Что тут может быть сложного? Ровным счётом НИЧЕГО! Но для меня даже эта простая задача является невыполнимой.

За то время, пока я возилась с грибами, Кайл украсил все воздушными шарами, вытащил стол в середину комнаты и расставил на нем посуду. А так же расправился с мировым злом и изобрел лекарство от рака. Шутка.

– Вот что мы сделаем, – произнес Кайл, отвлекая меня от самобичевания. – У нас вроде бы еще остались томаты?

– Да. – Промямлила я, чувствуя, что вот-вот расплачусь от досады и злости на саму себя. Давайте будем реалистами. Какие к черту томаты? Эту отраву не спасет даже ящик самых наивкуснейших томатов.

– Добавь в соус еще парочку, – он подошел ко мне и взял мое лицо в свои ладони. Его медовые глаза из-за яркого освещения казались янтарными. – Только больше никаких специй. – Его губы расползлись в теплой улыбке, от чего на щеках образовались миленькие ямочки.

– Это не поможет, – проскулила я.

– Доверься мне.

Мне бы его оптимизм и надежду на лучшее. Там, где я хочу сдать назад, он напролом движется вперед и всегда побеждает. Я прислонилась лбом к его широкой груди, обтянутой черной футболкой и тяжело вздохнула. Мне так хочется быть идеальной для него. Раз за разом видеть в его глазах восхищение и гордость, а не жалость и разочарование. Мне никогда не удастся быть ему равной.

Никогда…

Знаете, обычно, когда по телевизору показывают, как влюбленные парочки вместе готовят ужин, это выглядит довольно мило. Когда готовим мы с Кайлом, слово «мило» напрочь отсутствует в этом событии. Это полнейший ужас. Точнее я полнейший ужас, сравни Армагеддону.

– Эй, – Кайл взял меня за плечи и слегка отодвинул от себя. Я подняла на него взгляд. – Мне надо принять душ, а тебе закончить соус. Ты умная и ты справишься, а еще я очень тебя люблю. И… ты такая сексуальная в этом красном фартуке.

Его последние слова, наконец, заставили меня улыбнуться. Я легонько толкнула его в живот, прогоняя с кухни.

– Иди уже…

Кайл рассмеялся и, поцеловав меня в лоб, направился наверх, оставляя меня наедине с кипящей в сковороде жижей.

– Ух. Неужели я настолько бесполезная, что даже не могу сделать этот долбанный соус? Нет уж. Я сделаю это!

* * * *

– Мы расстались!

Эстер пронеслась мимо меня, подобно торнадо. Я настолько была удивлена, что застыла столбом, сжимая правой рукой дверную ручку.

– Окончательно и бесповоротно! – Продолжала возмущаться подруга, пока я по– прежнему пялилась на пустой порог.

– И тебе привет! – Пожав плечами, я захлопнула дверь.

– Как же меня это все достало. – Голос Эстер становился все громче и громче, она уже почти кричала. Выглядела Ми-Ми так, словно побывала в потасовке: маленькие ручки сжаты в кулачки, на темно-коричневом пальто отсутствует несколько пуговиц. Всегда аккуратно уложенные волосы сейчас торчат в разные стороны, а карандаш для глаз размазан по лицу. Что с ней случилось?

– Эти его гулянки, выступления, друзья реперы и шлюшки… – Последние слова она просто выплюнула.

На лестнице послышались тяжелые шаги, а затем показался сам Кайл, сменивший свою футболку и спортивные штаны на классические брюки и рубашку в тон моему (темно-сливовому) платью.

– С днем рождения! – Радостно произнес он. Но как только его взгляд упал на наши обескураженные лица, все его веселье сошло, на нет. – О, нет! Что не так?

– Мы с Томасом расстались. – Безразлично заявила Эстер, вскинув свой подбородок.

Кайл издал протяжный стон и молча поплелся к дивану.

– Как обычно. – Пробормотал он включая телевизор.

– Нет! – Твердо заявила подруга, на всей скорости подлитая к Кайлу. Мне даже показалось, что сейчас она накинется на него и будет вымещать на моем возлюбленном всю накопившуюся злобу, но она лишь выхватила пульт из его рук и выключила телевизор.

– На этот раз окончательно!

– Эстер, я слышал это тысячу раз.

– Все равно…

– Ребята, хватит спорить. – Я решила вмешаться, иначе все закончится тем, что Эстер еще и с Кайлом поругается. – Этим вы ничего друг другу не докажите.

– Но он мне не верит. – Возмутилась Эстер.

– И правда, с чего бы это? – Невинным голосом спросил Кайл.

Мои мозги медленно, но верно начали закипать. Этим двум катастрофически нельзя находится в одной комнате. Они превращаются в бомбу с часовым механизмом, которая рано или поздно взорвется и разрушит полквартала.

– Да как ты смеешь? – Вскипела подруга. Я схватила ее за руку и повернула лицом к себе.

– Эстер перестань. Что с тобой не так? – Сдерживаясь из последних сил, проговорила я. – Не выплескивай свою злобу на него.

Эстер возмущенно раскрыла рот, собираясь мне что-то возразить, но понимание ситуации отразилось в ее глазах, и она тут же его захлопнула.

– Вы помиритесь. – Уже более спокойно произнесла я. И я на самом деле так думала. Они всегда мирятся, какой бы крупной не была ссора. Томас любит Эстер, а Эстер любит любовь Томаса (простите за тавтологию, но по-другому не скажешь). Это всех устраивало. До сегодняшнего дня.

– Нет. – На ее глаза навернулась слезы. Она отчаянно замотала головой, и они тут же исчезли. Эстер никогда не плачет. Слезы – это непозволительная слабость. Один раз себе их позволишь и больше никогда не сможешь сдержаться. Плакать можно либо в ванной, где тебя никто не видит, либо на похоронах, где плачут все. – Я больше не хочу так жить. Я устала, Эмили. Я так устала.

– О, милая… – Я подошла и обняла ее за плечи. Эстер расслабилась и уткнулась носом в мою шею. Несмотря на то, что она старается выглядеть сильной и независимой, внутри она такая же хрупкая и ранимая, как и любая другая девушка.

– Я знаю, что тебе поможет. – Произнес Кайл.

– И что же?

– Текила! – Проскандировал парень, отцепил от меня Эстер и закинув на плече, понес ее в сторону барной стойки. – Самое лучшее средство, чтобы склеить разбитое сердце.

– Знаешь, я сопьюсь, пока склею его. – Уже более повеселевшим тоном произнесла Эстер. Я с благодарностью взглянула на Кайла, прошептав ему одними губами: «Спасибо», направилась вслед за ними.

– Да, не о таком двадцати трёхлетии я мечтала… – Пробубнила Эстер. Ее и без того всегда алые щечки пылали от выпитого спиртного. Растрепанные волосы, она собрала в хвост, которые уже съехал на бок. Но это все делало ее такой милой.

– Еще скажи, что это самый худший день рождения в твоей жизни. – Пошутил Кайл, допивая остатки текилы в своем стакане.

Эстер задумалась. Ее алые ноготки застучали по стакану. Я улыбаясь, наблюдала за ней, заранее зная, что сейчас будет.

– На самом деле нет. – Наконец-то ответила она и пригвоздила меня своим ехидным взглядом к стулу. – Да, Эмили? – Я молчала. – Сколько мне тогда было?

– Восемь… – Виновато ответила я, стараясь не смотреть Кайлу в глаза.

– И что же тогда произошло? – Спросил Кайл. Мне было стыдно рассказывать ему об этом, поэтому я позволила Эстер объяснить ему, какая его девушка на самом деле хреновая подруга.

– Она хотела меня убить! – Серьезным тоном заявила Эстер. От неожиданности я подскочила на месте, едва не выронив стакан из рук. – Покушалась на мою жизнь.

– Эстер! – Выкрикнула я. – Зачем ты говоришь такое?

– А разве это не правда? – Ехидно проговорила подруга, заставляя меня покраснеть, как те самые горе томаты, которые кое-как спасли мой соус.

– Нет! – Четко произнесла я.

– Да, Боже, скажите уже мне, что тогда произошло?

– Я сбросила ее с пони… – Ели слышно произнесла я. И сама не знаю почему, но слезы подступили к горлу. Я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. Кажется я выпила достаточно для сегодняшнего вечера.

– Что ты сделала? – Расхохотался Кайл.

– Сбросила с пони. – Промямлила я, по-прежнему не поднимая глаз.

– Боже, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. – «Давясь» смехом проговорил Кайл, я услышала легкий удар, скорее всего это Эстер, дала ему подзатыльник.

– Мне было семь, и я ни разу в жизни не видела пони и уж тем более не каталась на нем. – Оправдывалась я. – Но Эстер добежала до него первой. Даже тогда в семь лет я ужасно бегала. И что мне еще оставалось делать? Конечно же, я решила взять его силой.

– Лучше бы ты меня взяла силой. – Прыснул Кайл и Эстер разразилась диким хохотом.

– Боже, что вы как маленькие?

Эти двое смеялись с меня еще минут десять. В итоге им надоело, и они замяли эту тему.

– На самом деле мне всегда не везло в дни рождения. – Беззаботно продолжила Эстер, ведя себя так, словно три часа назад, не она влетела в мою квартиру с бешеными глазами. – В десять лет я села на торт. В одиннадцать – упала лицом в муравейник. Мы тогда играли в догонялки, примерно месяц эта история гуляла по школе. – Перечисляла Эстер, все свои провальные дни рождения, в которых я всегда принимала участие. – На шестнадцатилетие родители подарили мне машину, и мы с Эмили поехали за тортом. А когда вышли из кондитерской, машины не было. Ее угнали какие-то придурки. Разумеется, машина нашлась спустя пару дней, но день рождение я провела в своей комнате наедине с тортом и сериалом «Клон».

– А у тебя? – Обратился ко мне Кайл, едва сдерживая смех. – У тебя были провальные дни рождения?

Меня словно холодной водой окатило. Да еще и в придачу, льда за шиворот насыпали. В комнате повисла тишина. С алых щек Эстер пропали все краски. Кайл не знает, иначе бы он не спросил.

– Только одно. – Мертвенно-холодным голосом проговорила я. – Свое пятнадцатилетие я провела в приемном покое больницы. У мамы случился выкидыш на шестом месяце беременности.

Я залпом допила содержимое своего стакана и медленно встала.

– Эмс, прости меня. Я не знал…

– Я знаю. – Ели улыбнувшись, ответила я. – Уже поздно, я пойду спать.