Текст книги "Моё сломанное счастье (СИ)"
Автор книги: Николь Рейш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
По крайней мере, первое время мне будет, чем заняться.
Наконец-то оказавшись в конечной точке своего путешествия, а именно на улице Тринити Курт 1207, я заглушил мотор и вышел из машины. Солнце уже близилось к горизонту, напоминая мне о том, как сильно я устал.
Дом, возле которого я сейчас нахожусь, построен в виде перевернутой буквы «П». Внутри которой находится небольшой дворик с деревьями, клумбами и огромной беседкой. Из каждой квартиры в этот дворик выходят небольшие балкончики с витыми, коваными перилами. К моему величайшему удивлению здание выглядело почти так же хорошо, как и на фотографиях.
Достав с заднего сидения свои вещи и гитару, я двинулся вдоль по гравийной дорожке к дому, мимолетом рассматривая отдельные детали.
Моя квартира находится на втором (и собственно говоря, на последнем) этаже. И мне однозначно попался самый честный продавец из всех существующих в сети продавцов. Квартира оказалась в точности такой, какой ее описывали в объявлении.
Из мебели от прошлых жильцов мне осталась полностью обставленная, встроенная кухня, большой обеденный стол в гостиной и множество цветочных горшков.
Конечно же, эта квартирка видела и лучшие времена, но, не смотря на облупившуюся то тут, то там краску, и местами «вспузырившийся» паркет, помещение выглядит весьма ухоженным. Но мне все равно предстоит здесь изрядно поработать, чтобы, в конечном счете, я смог назвать это место домом.
На ремонт в квартире у меня ушло около трех недель. За это время я привел в полный порядок гостиную, спальню, коридор и сантехнику в ванной комнате. Саму же ванную, как впрочем, и кухню я решил не трогать и оставить все в том виде, в каком они достались мне от предыдущих жильцов.
За время ремонта я успел познакомиться практически со всеми жильцами в нашем доме. Например, в квартире номер один живет Митч Вайтер, тридцати пяти летний холостяк, помешанный на видео играх и порно журналах. Женская половина нашего дома называет его «Шаловливая ручка». Я пытался выяснить, на чем именно основано это прозвище, но женщины лишь хихикают и отказываются что-либо объяснять. Ох, эти женщины!
Во второй квартире живет одна прелестная, пожилая пара Мистер и Миссис Куйн. Им обоим под шестьдесят, но они до сих пор безмерно влюблены друг в друга. Наблюдая за ними, я невольно вспоминаю Алекса и Эмили и мне сразу становится любопытно, как они выглядели со стороны. А как бы выглядели мы с Эмс, если бы вместе встретили старость? В пустую тратить время на такие раздумья, я знаю, но все равно думаю об этом.
В пятой и восьмой квартире живут молодые девушки: Айлин и Энни, которым около двадцати пяти. Но, даже не смотря на весьма молодой возраст, у Айлин уже есть семилетний сын.
Сэм, потрясающий, смышленый парнишка, который без конца мучает меня своими «почему» вопросами: «а почему идет дождь?», «а почему звезды видны только ночью?», «почему люди не умеют летать?». И его коронный вопрос: «Кайл, а почему у тебя глаза такие грустные?», на который я так и не придумал ответа, поэтому лишь пожимаю плечами и отвечаю: «Не знаю», каждый раз, когда он меня об этом спрашивает.
Миссис Эйвери, противная старушка из седьмой квартиры, уговорила меня устроить новоселье, как только я закончу с ремонтом. Я не особо горел желанием устраивать такого рода посиделки, но старушка говорила тоном, не приемлющим пререканий и отказа. Судя по всему, она ведет себя так со всеми жильцами этого дома, и именно из-за этого они ее и недолюбливают.
Но, не смотря на дурной характер и «колкий» язык, глаза у этого «Божьего одуванчика» неимоверное добрые и теплые. Я же в свою очередь проникся к ней глубокой симпатией и постоянно помогаю ей по дому.
Мистер Эйвери, умер десять лет назад от сердечного приступа и с тех пор старушка живет совершенно одна. Дочь и сын уехали в Канаду, когда им исполнилось двадцать и с тех пор приезжают к ней лишь раз в несколько лет. Поэтому все свое внимание и заботу женщина отдает соседям и любимому псу Чаку.
Забрав из почтового ящика свежий номер газеты, я вышел во внутренний дворик и сел на скамейку в тени липового дерева. Я переделал все дела по дому, приведя квартиру почти в идеальное состояние, и теперь мне необходимо новое занятие. Развернув газету на предпоследних страницах, где обычно печатали объявления я начал бегло их просматривать.
Но глаза не цеплялись, ни за одну строчку, потому что мысли мои вертелись вокруг письма Эмили, которое покоится во внутреннем кармане моей кожаной куртки. Сегодня утром я вытащил его из дорожной сумки, но так и не решился открыть.
С похорон Эмили прошло уже семь месяцев, а я так и не набрался смелости, прочесть ее последние слова, излитые на бумагу.
Но, тем не менее, я прекрасно понимаю, что рано или поздно мне все равно придется столкнуться с этим лицом к лицо. И дальше бежать от правды нет смысла.
Стараясь не думать о том, что именно я делаю, я запустил руку во внутренний карман и выудил из него пухлый, голубой конверт. Внутри него были четыре, сложенные ровно по полом листочка, на котором «плясали» неровные, мелкие буквы написанные рукой Эмили.
Милый мой, Кайл.
Я пишу в пустоту, отчаянно надеясь, что это письмо все же попадет в твои руки.
Пишу все то, что так невыносимо разъедало мою душу на протяжении тридцати семи лет и эти строчки будут для меня освобождением.
Я всегда презирала людей, которые встречают свою истинную любовь, но слишком трусливы и слабы, чтобы за нее бороться. Презирала тех, к чьим рядам в итоге прильнула. Странная насмешка судьбы, правда? Хотя не страннее, чем любить человека и совсем не помнить, как именно зародилась твоя любовь.
Я любила тебя сорок два года, но помнила нашу историю лишь четыре из них.
Не справедливо...
И хотя твой отец частично рассказал мне о том, что происходило до того, как тебя у меня отобрали, эти крохи были ничтожны.
Я вспомнила все только полгода назад. В день моего рождения, когда впервые за столько лет я смогла увидеть тебя в живую. Ты был для меня самым лучшим подарком, такой молодой, красивый, яркий, мой совершенно не тронутый временем ангел.
Я бы могла сказать, что со временем мои чувства притупились, и я сумела тебя забыть. Так же я могла бы сказать, что совершенно не искала с тобой встречи. Что ты не мерещился мне на оживленных улицах и что мне не слышался твой мелодичный голос. Я бы могла много чего сказать в таком роде, но, ничего из этого не было бы правдой.
Я искала тебя в толпе. Я ощущала твое присутствие.
Я чувствовала тебя. Не смотря на то, что тебя нигде не было.
За несколько дней до свадьбы, я побывала в твоей квартире. Я знаю, что не должна была туда ходить, но эта тяга к тебе пересилила меня саму.
Несколько часов я просто сидела на кухонном полу и перебирала разноцветные бумажки с цитатами, которые ты постоянно мне присылал. Я не знаю, что я надеялась там найти, и совершенно не понимаю, почему думала, что это мне поможет. Это не помогло, мне стало еще хуже.
На самом дне той коробки было несколько фотографий. В основном на них была запечатлена я: счастливая, влюбленная, в развивающемся белом сарафане на фоне ясного, голубого неба с большой охапкой разноцветных воздушных шаров в руках. Я совершенно не помнила этот день, как в прочем и любой другой, связанный с тобой. Но больше всего меня заинтересовала твоя фотография, она была одной единственной в ворохе моих. Та, где ты стоишь на мосту, прислонившись спиной к его периллам, на тебе ярко-белая рубашка и темно-серые, зауженные брюки, а лучи солнца играют с твоими золотисто-русыми волосами. А самое главное, что на ней ты улыбаешься, от чего на твоих щеках образовались мои любимые ямочки, а медовые глаза превратились в янтарные. На ее обороте твоим красивым, ровным почерком было написано:
« И мы храним эту любовь на фотографии,
Те моменты, когда наши глаза были широко распахнуты,
Наши сердца ещё не были разбиты,
И время, словно навсегда застыло...
И ты никогда не будешь одинока,
дождись лишь, пока я вернусь домой... »
Я не помнила, откуда эти строчки, но самое главное я понимала, что именно они означают.
Я сохранила эту фотографию. Она и твое перо были единственным напоминанием о том, что ты был в моей жизни. Каждый раз, смотря на них, я понимала, что ты живой, ты существуешь, я тебя не придумала...
............
(конец первой страницы)
Я благодарна Алексу за его любовь, поддержку и двух замечательных детей, которые он мне подарил, но я, ни на минуту не забывала тебя. Ты всегда жил в моем сердце, занимая в нем самую большую часть. И если бы я могла вернуться назад, в то время, когда мы жили вместе, до того как у меня отняли память и я ввязалась в гонку за медальонами. Я бы поступила иначе. Я бы сделала все, чтобы мы могли выбраться из этой ситуации вместе. Я бы ни за что тебя не отпустила.
Все это время я осуждала тебя за то, что сорок лет назад, ты ушел от меня и забрал с собой все мои воспоминания. Винила за то, что ты был рядом, так близко, на расстоянии вытянутой руки, но между нами лежала безграничная пропасть моей пустой памяти. Я жила тобой, совершенно не помня об этом.
Но в этом была и моя вина тоже. В нашу предпоследнюю встречу твой отец, сказал мне, что прошлый раз я сделала правильный выбор, и он надеется, что я и на этот раз проявлю мудрость. В тот момент я не особо понимала, о чем он говорит, но полгода назад, я наконец-то решила для себя эту загадку.
Летним утром, почти сорок лет назад, твой отец появился на пороге нашей квартиры просто из неоткуда, с необъятным ужасом в глазах. Он рассказал мне историю о Миле и Хлое, и что сделали старейшины, когда узнали о любви Мила к человеческой девушке. А еще он сказала, что по моей вине, тебя постигнет та же учесть, но только в нашем случае в твоем сердце совершенно нет любви ко мне. Что ты настолько наивный и глупый, что перепутал обычную заботу о своем подопечном с таким великим чувством, как любовь. Он говорил это так искренни, так уверенно, словно ты сам ему в этом признался и я не знаю, чем именно я думала в тот момент, но я ему поверила.
Боже, как же глупа я была. Я настолько сильно любила тебя, восхищаясь твоим физическим и душевным совершенством, что в мое сердце невольно закрадывались сомнения о том, что такое небесное создание, как ты, мог полюбить обычную, заурядную меня. И слова твоего отца, лишь подтвердили мои сомнения.
Мое сердце наполнилось такой невыносимой болью, и чувством ничтожности, что я согласилась на то, чтобы тебя вырвали из моей жизни.
Я предала нашу любовь, Кайл и с тех пор моя душа – это водопад не пролитых слез. Мне словно воздух перекрыли.
Не знаю, сможешь ли ты простить меня, ведь я сама себя так и не простила.
............
(конец второй страницы)
Ты попросил меня не тратить свою жизнь на того, кто меня не любит и я потратила ее на того, кого не люблю я. А это гораздо хуже.
Алекс замечательный, мы прекрасно понимаем, друг друга и, наверное, я не заслужила его. Я старалась его любить на столько, насколько мне было это под силу, но он заслуживал большего. Гораздо большего.
Знаешь, когда в жизни нет цели, то и жить, по сути, не хочется, я ощутила это на своей шкуре. Так было до тех пор, пока в моей жизни не появились дети. Сначала Эйден, а затем Эдисон. Ради них я научилась существовать и при этом радоваться своему существованию. Но все это время мне отчаянно тебя не хватало. Я любила тебя так сильно и безгранично, что больше ни на что тепла не хватало. Как жаль, что я слишком поздно вспомнила о том, как сильно мы любили друг друга.
Как сильно ты меня любил.
В последнее время я несколько месяцев подряд просыпалась посреди ночи со слезами на глазах, а во рту стоял металлический привкус крови. Это все было по тому, что я до хрипоты звала тебя сквозь пелену сна. Мой сон был настолько беспокойным, что муж не выдержал и в итоге стал спать в другой комнате, от чего каждую ночь я плакала еще сильнее.
Чувство одиночества становится сильнее под покровом ночи. И в те дни, я чувствовала себя безмерно одинокой.
Однажды ночью мой беспокойный сон развеяла чья-то рука, накрывшая мою щеку. Сначала я, было, подумала, что это ты, все же услышал мой зов и пришел со мной повидаться, но это был другой ангел – Лий. Той ночью мы долго разговаривали, он утешал меня и объяснил, что ты не приходишь ко мне во снах лишь потому, что больше не можешь, так как несколько месяцев назад отрекся от жизни ангела и стал человеком. Я даже не знала, что еще способна на такое обилие слез, и сожаления. Я винила себя в том, что не позволила тебе решать самому, какой дорогой идти. И может быть тогда ты бы стал человеком гораздо раньше.
Но это были не единственные новости, которые принес ангел. Второй новостью Лия было то, что жить мне осталось всего два месяца. Ты не поверишь, но я почувствовала такое великое облегчение, словно все эти годы я была покрыта толстым слоем цемента, а в ту секунду он просто взял и рассыпался прахом.
............
(конец третьей страницы)
И сейчас, под конец своего письма, я хочу сделать именно то, что много лет назад сделал для меня ты.
Я тебя отпускаю.
Сейчас ты находишься на земле не в качестве ангельского посланника, а в роли человека. Человека, которому не обходимо быть счастливым.
Вокруг тебя будет много прекрасных девушек, не закрывайся от них, распахни свои глаза и открой сердце. Возможно на поиски «той самой» уйдут годы, но ты обязательно ее встретишь и я верю в то, что она сможет сделать тебя счастливым.
Не ищи меня в других. Ни в одной из них не будет даже малой крупицы меня. Ни к чему ранить свое сердце, сравнивая нас раз за разом.
Ищи ту, что будет совершенно на меня не похожа. Ту, что принесет в твою жизнь что-то новое, прекрасное, светлое. Я хочу быть на небе и знать, что где-то там, на земле ты живешь и ты безгранично счастлив.
Мне жаль, что у нашей красивой истории такой грустный конец. Но мы с тобой не герои какой-либо слащавой книжки, а в жизни не каждого ждет Happy End .
Я буду умирать с надеждой на то, что окажусь в другом, параллельном мире, где у нашей любви будет совершенно другой конец. В мире, где 19-го августа наши друзья и близкие будут осыпать нас с тобой рисом и конфетти, а на наших с тобой безымянных пальцах, будут блестеть обручальные кольца.
Я надеюсь, что хотя бы там, мы проживем с тобой долгую, счастливую жизнь. У нас будет все, как мы мечтали. Небольшой домик в маленьком городке, трое детишек: Ричард Александр Купер, Алексей Роберт Купер (в честь моего и твоего папы) и дочка Дженнифер Роуз Купер (в честь наших мам). Ты будешь преподавать историю в местном университете, а я вести небольшую колонку в захудалой газетенке.
И пусть у нас с тобой будут крохи, мы все равно будем такими счастливыми и безгранично влюбленными, что окружающие нас люди, будут упиваться завистью.
Когда я думаю об этом, то страх перед неизвестностью по ту сторону смерти практически отступает, уступая место предвкушению. И я всем сердцем надеюсь, что меня не поглотит бесконечная пустота.
Я люблю тебя, Кайл Купер. Любила и буду любить, даже тогда, когда мое сердце перестанет биться.
С самого первого взгляда и навсегда...
Вечно твоя.
Эмс.
Глава 4
Соседи собрались в моей квартире где-то около шести вечера. И каждый из них по домашней традиции принес что-то вкусненькое.
Все гости женского пола ведут себя непринужденно, по-хозяйски расставляя посуду, блюда, одновременно распределяя между всеми места за столом.
Мужчины же в свою очередь чувствуют себя весьма неловко. Еще бы, если учесть тот факт, что за три недели моего проживания в этом доме я не перекинулся с ними и парой слов.
Это так странно, раньше у меня совершенно не было проблем с общением, а сейчас я ели заставляю себя выйти из дома.
– Парни, – выдавливая из себя максимально вежливую, приветливую улыбку заговорил я. – Я, конечно, понимаю, что дамы у нас создания утонченные, – среди мужчин пробежался не большой смешок. Дин и Мистер Куин понимающе переглянулись. – Но нам потребуется что-то покрепче «веселых пузырьков».
Мой взгляд метнулся в сторону нескольких бутылок шампанского, которые Ким несколько минут назад поставила на стол.
Все мужчины понимающе переглянулись и я, усмехнувшись, покинул гостиную, но спустя минуту вернулся в нее, но уже с двумя литровыми бутылками текилы в руках.
– Бог мой, как хотите, но я с вами, – пропела Ким, забирая из моих рук одну из бутылок.
– И я, – присоединилась Энни.
– Ну, уж нет, дамы, – Дин встал с дивана и выхватил бутылку из рук супруги. – Пейте свои «веселые пузырьки», держите подальше свои цепкие ручонки от нашей текилы.
– Чувак, дай пять! – Ко мне подошел Митч и подставил для удара свою пятерню. – Теперь этот вечер обещает быть продуктивным.
– Митч, давай договоримся на берегу, – Айлин обратилась к парню, приплясывающему с боку меня. – Если ты под «этим делом» попытаешься снова распустить свои поганые руки, я обрею твою голову на лысо.
– Это в лучшем случае, – присоединилась Ким. – А в худшем, мой муж вырвет твои яйца.
– Заметано, – слегка растерянно ответил Митч.
– А вам двоим, – старик Куин указал своим пухлым, морщинистым пальцем на Энни и Айлин. – Вообще лучше не пить, а то чего доброго передеретесь по пьяному делу.
– Передеремся? Из-за чего? – Спросила Айлин, ставя на стол тарелку со сладким картофелем.
– А то ты не знаешь... – С хитрым выражением на лице ответила Миссис Куин вместо своего мужа. А затем метнула осторожный взгляд в мою сторону. Я сделал вид, что совершенно не заметил этого весьма очевидного жеста, но щеки Айлин все равно залились ярко-алой краской.
– Так, хватит болтать. Пора садиться за стол. – Недовольно проговорила Ким, подталкивая всех в сторону свободных стульев.
– Кайл, – обратилась ко мне Кимберли, накалывая на вилку сладкий картофель. Все сидевшие за столом обратились в слух. – Вот ты живешь у нас под боком практически месяц, а мы по-прежнему ничего о тебе не знаем. Расскажи о себе.
– Что ты хочешь знать? – Спросил я, делая не большой глоток вишневого сока, но в тоже время не сводя глаз с собеседницы.
– Ты сказал, что приехал к нам из Линден Гров, но какая у тебя история?
– Моя история? – Грустно усмехнувшись, переспросил я, ставя на стол полупустой стакан. Откинувшись на спинку стула, я «впился» в него взглядом.
И что же мне ей рассказать? Как почти триста лет провел в статусе ангела-хранителя? О том, что предал свой род, влюбившись в человека, а затем предал и ее, послушавшись своего отца? О том, что искал способ вернуться на землю, а когда нашел, оказалось, что прошло почти сорок лет?
– Кимберли, если когда-нибудь ты узнаешь мою историю, то через сутки умрешь от обезвоживания. – Шутливо ответил я, сглаживая ситуацию. – Я подумываю о том, чтобы написать сценарий о своей жизни. Думаю, вышла бы потрясающая драма и я бы сколотил на ней приличное состояние.
За столом послышался небольшой смешок, но Кимберли не сдавалась, смотря на меня в упор, своими пытливыми, зелеными глазками.
– И все же? – Настаивала она. – Есть же хоть что-то, что ты можешь нам рассказать?
Все намеки на веселье и улыбку стерлись с моего лица. Эта девушка не отстанет от меня, пока не получит то, что ей нужно. Поэтому я решил поберечь свое время и дать ей краткий ответ, на ее надоедливый вопрос.
– Девушка, которую я люблю умерла семь месяцев назад, – ответил я, опустив глаза на свою полупустую тарелку. – И я решил переехать в другой город, чтобы хоть как-то сохранить свой здравый смысл.
– Любил, – вдруг сказал Дин.
– Что прости? – Переспросил я, переведя свой взгляд на Дина, не совсем понимая, о чем именно говорил парень. Тот слегка растерялся и заерзал на стуле.
– Ты оговорился. – Нервно сказал парень, его глаза забегали по лицам присутсвующих, как бы ища одобрения, поддержки его словам. – Обычно об умерших говорят в прошедшем времени. А ты сказал в настоящем.
– Я все правильно сказал, – как можно более нормальным тоном ответил я, хотя Дин видел по моим глазам, что ступил на запретную территорию и в следующий раз ему надо несколько раз подумать, прежде чем встревать туда, куда его не просят.
– Прости, парень. Я не хотел тебя как-то обидеть. Я просто...
– Все нормально. – Я оборвал его словесный поток.
– Но что с ней случилось? – Вмешалась Айлин. Ее темные, похожие на черный шоколад глаза, наполнились тревогой и сочувствием, таким искренним и неподдельным, что весь мой пыл спал, и я немного расслабился. Я защищаю память о ней так же рьяно и отчаянно, как раньше защищал саму Эмили.
– У нее был рак.
– Бог ты мой! – Почти хором произнесли женщины за столом.
– Бедная девочка. – Прижав ладонь к сердцу сказала Миссис Эйвери. Забавно было бы посмотреть на выражение ее лица, когда бы она узнала, что Эмили было почти столько же сколько ей самой. Да вот только даже для меня самого, Эмс по-прежнему двадцать два года и она беспокоится о том, как бы по быстрее дописать дипломную работу.
– Кай, прости меня Бога ради, – взмолилась Ким. – Если бы я только знала, я бы не за что не завела этот разговор.
– Все нормально, Ким, рано или поздно мне бы все равно пришлось поговорить об этом.
– И как долго вы были вместе? – Вмешалась Энн, которая до этого вела себя подозрительно тихо. Айлин, послала ей предупреждающий взгляд, но та лишь пожала плечами, мол: «А что тут такого? Я просто спросила...».
– Эти цифры ничего тебе не скажут. – Равнодушно ответил я, смотря ей прямо в глаза. – Сколько бы времени я не провел рядом с Эмили мне всегда было бы мало.
Я был рядом с ней всего шесть незначительных лет, но любил я ее почти полвека, и до тех пор, пока память о ней будет жива, я буду продолжать ее любить. Ни кому из людей не понять, что именно я чувствую к этой девушке. Без нее я все делаю на половину: вижу, дышу, живу, чувствую. И, наверное, я уже никогда не смогу стать полноценным.
– Я предлагаю тост! – Спохватился Митч, уводя разговор в другую сторону. – За настоящую любовь и мои красные подштанники!
Мы дружно расхохотались и подняли вверх свои полупустые бокалы.
– Ты играешь? – Спросила меня Энн вернувшись в гостиную с гитарой Эмили в руках. От того, что к этой вещи прикасается кто-то посторонний мое сердце сдавило тисками, а все тело напряглось, став каменным.
– Немного... – Сдавленным голосом ответил я не отводя глаз от гитары. Девушка шла в мою сторону слегка шаткой походкой, это давали о себе знать выпитые ею бокалы шампанского. Ни кто из гостей так и не заметил перемены в моем настроении.
– Сыграешь нам? – Пьяным, кокетливым голосом продолжала говорить Энн, смахивая с плеча свои каштановые пряди, ее светло-карие глаза блестели в свете ламп. Айлин и Ким присоединились к ее просьбе, не оставляя мне права на отказ.
– Ладно. – Стараясь улыбаться, ответил я. – Но только одну песню. Я хочу принимать участие в веселье, а не просто создавать его.
Кимберли победоносно вскинула руки вверх, над своей белокурой головой.
Я забрал гитару из рук Энн и лихорадочно стал соображать, какую именно песню исполнить. Для веселой у меня совершенно не было настроения, а грустная испортит его другим. Поэтому мне пришлось выбрать что-то среднее.
Я несколько лет не играл на этой гитаре, и казалось бы, давным-давно должен был бы забыть, как это делается, но мои руки, все еще помнили все вместо меня.
В последний раз Эмили играла на ней в моем доме, спустя несколько дней после своего двадцать второго дня рождения. А я сидел напротив нее и не верил своему счастью. Я и подумать не мог, что когда-нибудь снова услышу, как она поет для меня.
Я еще несколько раз пробежался пальцами по струнам, разгоняя пелену воспоминаний, а затем, слегка прочистив горло – запел:
Как осколочек солнца, я держал своё зеркальце в пальчиках.
В твои окна глядел и пускал к тебе солнечных зайчиков.
Для тебя, я всегда, был простым, незатейливым мальчиком.
А я всерьёз, любил слёз.
Я целовал тебя во снах, среди берёз,
а наяву дарил тебе букеты роз.
Я за тобой бродил, как самый верный пёс.
И я до слёз, любил одну тебя всерьёз.
Я уходил, но возвращался каждый раз.
С ума сходил от твоих губ и твоих глаз.
Я упустил последний шанс,
и время разлучило нас.
Я старался петь и играть от всего сердца, так словно сейчас в этой комнате, среди гостей находится моя Эмили. Как обычно сидит, подобрав под себя ноги, смотрит на меня большими, распахнутыми «небесными» глазами, наматывая белокурый локон на свой указательный палец. А на ее пухлых губах играет милая улыбка.
На секунду мне и, правда показалось, что ее прекрасное лицо мелькнуло среди толпы гостей, от этого мое сердце, подскочив, ударилось о горло и рухнуло обратно. В моих глазах защипало.
Всё течёт, всё бежит, всё куда-то спешит, изменяется.
Ты прости, я ушел и с тобой кто-то новый встречается.
Только сны о тебе, до сих пор, ко мне вновь возвращаются.
Ведь я всерьёз, любил до слёз.
Я целовал тебя во снах, среди берёз,
а наяву дарил тебе букеты роз.
Я за тобой бродил, как самый верный пёс.
И я до слёз, любил одну тебя всерьёз.
Я уходил, но возвращался каждый раз.
С ума сходил от твоих губ и твоих глаз.
Я упустил последний шанс,
и время разлучило нас.
Зеленые глаза Кимберли наполнились слезами и девушка, нежно взяв мужа за руку переплела их пальцы. Дин наклонился и поцеловал в губы свою супругу, а затем нежно смахнул слезы с ее щек.
– Эх, девочки, – мечтательно произнесла Миссис Эйвери, как только звуки гитары стихли. – Ни для одной из вас в сердце этого красавчика нет места.
– Почему это? – Послышался удивленный голос Ким.
– Вы все не видите дальше своего носа. – Раздраженно пробубнила старушка, указывая на девушек своим пальцем. – Его сердце без остатка отдано другой женщине и ни одна из вас не сможет туда протиснуться.
В комнате повисла плотная, почти ощутимая на ощупь тишина. Я, молча, встал и покинул комнату, прихватив вместе с собой гитару.
Если бы ты знала, старушка Эйвери, как сильно ты права в это минуту.
Глава 5
На лестничной площадке, у самого окна, есть небольшое углубление размером с половину кирпича. В нем Митч прячет свои сигареты. Я заметил это лишь несколько дней назад, когда вытаскивал остатки хлама из своей квартиры. Другой бы на моем месте возмутился, из-за того что сосед покуривает практически под твоей дверью, но мне же было все равно. Я совершенно равнодушно отношусь к сигаретам, так же как и к тем, кто к ним пристрастен. Я же всегда был лишен каких-либо зависимостей и пороков, но именно, после того, как минуту назад я вывернул свою душу наизнанку перед горсткой незнакомцев, мне впервые захотелось покурить.
Я ни чувствовал, ничего, ни стыда, ни боли, ни разочарования. Внутри меня зияет огромная, черная дыра, похожая на пропасть и мне лишь хочется заполнить ее хоть чем-то.
Сунув руку в небольшую щель, я быстро нащупал бумажную коробку и вытащил ее наружу. Пачка сигарет уже наполовину пуста, да я думаю Митч не сильно разозлиться, обнаружив недостачу. Я зажал сигарету между зубами и подпалил ее с помощью старой, потасканной зажигалки соседа. Едкий и вязкий дым опалил мое горло при первой же затяжке. Но чем больше дыма я поглощал, тем легче мне становилось. Опьянение табака смешалось с алкогольным опьянением, наполняя меня чувством эйфории.
Я делаю то же самое, что делала Эмили после гибели родителей – заполняю пустоту.
Когда ее родители погибли в мае 2010 года, Эмили, выйдя из больницы никак не могла придти в себя. Несколько дней подряд она лежала в своей постели, практически не выходя из нее и смотрела в пустоту, не мигая.
Она походила на живой труп, который ничего не видит, ничего не слышит, ничего не чувствует. Но она чувствовала. И я чувствовал всю испытываемую ей боль. За десять дней такого существования, она жутко потеряла в весе. Мама Эстер, Миссис Брит, решила обратиться к специалистам, но единственное, что они ей предложили, это поместить Эмили в психиатрическую лечебницу. Я же не мог этого допустить. В туже ночь, пока Эстер спала на соседней кровати, я прокрался в их комнату и применил (как их называла Эмили) «ангельские штучки». Иными словами, я забрал ее боль. Да только вот от этого стало еще хуже. Чувство боли ушло, да только вот чувство потери осталось. И я никак не мог это справить. Она «убивала» себя алкоголем, сигаретами, парнями и вечными клубами. Все это продолжалось ровно до тех пор, пока однажды мне это не осточертело и я не решил вмешаться. Мне было запрещено без надобности принимать материальный вид, но я и в этот раз наплевал на запреты своего отца. В августе того же года, я вошел в жизнь Эмили твердой, уверенной походкой и это навсегда ее изменило. Она словно очнулась от кошмара.
– Я вижу, ты нашел мой тайник. – Из-за спины послышался веселый, мужской голос.
Я сделал последнюю затяжку, докурив сигарету практически до фильтра и потушив, бросил в урну.
– Можно и так сказать. – Поворачиваясь лицом к собеседнику, ответил я. Митч стоял в шагах в пяти от меня и держал в руках две банки пива. – Прости за это, – я покрутил полупустую пачку сигарет в руках. – На днях увидел, как ты ее туда прятал. Никогда в жизни не курил, но вот сегодня захотелось попробовать.
– Осторожнее парень, – задорно проговорил сосед, протягивая мне одну из банок. – В седьмом классе, я вот тоже так однажды попробовал и вот теперь мне тридцать пять, а я все никак не могу бросить эту дурную привычку.
Я лишь добродушно улыбнулся собеседнику и открыл свое пиво. Понятия не имею, почему дамы из нашего дома не особо хорошо относятся к этому парню. Есть в нем что-то хорошее, не смотря на неряшливый вид, легкую полноту и лохматые волосы, у него приятная, мужественная внешность. И попади он в мудрые женские руки из него вышел бы отличный муж.
– Да, дамочки у нас еще те балаболки. – Не обращая никакого внимания на мою молчаливость, продолжал говорить парень. – Не обращай на них никакого внимания. Да они любопытны, но проще рассказать им все, что их интересует, иначе они будут тебя пытать. Бесконечные пытки, это их конек. Но ты не думай, никто из них не хотел тебя обидеть.
– Я знаю.
– Просто мы все здесь, как одна большая семья. И, разумеется, в каждой семье есть споры, скандалы и даже драки. Кого-то любят больше, а кого– то меньше. – Попивая свое пиво, говорил Митч.
Мы уселись на ступеньки лестницы плечом к плечу. И наконец-то за весь вечер я смог почувствовать себя нормально. Мне, было, комфортно находится рядом с этим неряшливым парнем. Он не давил на меня своими расспросами, не спрашивал о прошлой жизни, о Эмили. Он просто говорил за свою жизнь и это казалось таким нормальным. Таким обыденным.
