Текст книги "Искра (ЛП)"

Автор книги: Николь Бланчард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 9

Уокер

– Кажется, я тебя так и не поблагодарила за генератор. Он действительно нас спас. Думаю, бабуля Рози растаяла бы без него, – ее застенчивая улыбка вернула меня в ту ночь, когда мы встретились. Тогда я думал, что готов на все, дабы заполучить ее улыбку в свою сторону. – Так что спасибо тебе, правда. Я ценю это больше, чем кажется.

– Не за что, но, держу пари, ты рада, что снова включили электричество, – я перекладываю Грейси с одной руки на другую.

Для младенца она, конечно, недурна собой. Она беззубо улыбнулась мне, и я поймал себя на том, что улыбнулся ей в ответ. Мы с семьей больше не были близки. Я возвращался в Баттлборо, чтобы проведать их, потому что представлял, чего бы хотел от меня мой брат, поэтому чувства любви и единения, которые я так быстро стал испытывать к этой маленькой девочке, просто поражали меня.

– Разве не так, Грейси-малышка?

– Ты даже не представляешь как. А там, где ты сейчас, электричество восстановили? – поинтересовалась Эйвери.

– На прошлой неделе. Должен сказать, было приятно снова принять горячий душ, – я не стал говорить, что мне почти грустно из-за этого.

Восстановление инженерных сетей, расчистка большей части дорог по существу означают, что я буду здесь не так нужен. Пожарная служба уже сокращает количество часов для волонтеров. Никогда не думал, что скажу это, но мне почти нравилась эта небольшая команда приземленных парней. Далеко не те эгоисты, к которым я привык.

– Согласна. Холодные ванны – это весело, когда на улице девяносто градусов, но я скучала по ваннам с пеной. Теперь осталось только снова подключить Интернет.

Я стараюсь не думать о голой и покрытой пузырями Эйвери. Пытаюсь и терплю неудачу.

– Они до сих пор не починили твой?

Эйвери грустно улыбнулась.

– Нет, сказали, что это может занять месяцы, но думаю, этого следовало ожидать. Данные обрабатываются быстрее на наших телефонах и планшетах, но они перегружают их по вечерам, поэтому все работает медленно, как черепаха.

– Ты ведь знаешь, что всегда можешь прийти ко мне. У меня все в порядке.

И, возможно, мне нравилась мысль о том, что она, ребенок и даже бабушка Рози будут со мной заниматься такими вещами, как мытье посуды и просмотр бабушкиных «мусорных» телепередач.

На этих словах она замерла, собирая посуду с обеда.

– Спасибо. Это очень милое предложение с твоей стороны.

– Без проблем. Я все равно там почти не бываю.

– Пожарные все еще ходят от двери к двери?

Я никогда не бываю там не по этой причине. Это потому, что я не выношу тишины. Поэтому я всегда здесь, когда не работаю или не тренируюсь.

– Уже не так часто.

Грейси, сидя у меня на коленях, ворковала и грызла прорезыватель. Эйвери говорит, что я сумасшедший, но почти уверен, что у нее скоро полезут зубки.

– Мы работаем в основном на добровольных началах, чтобы расчистить больше дорог. Когда ты вернешься на работу?

– К сожалению, в понедельник. Я наслаждалась свободным временем, которое провела с Грейси и бабушкой Рози, но теперь, когда ресторан снова открывается – наконец-то – я больше не могу не работать. Оплата счетов не будет вечно откладываться. Я просто ненавижу, что мне приходится отправлять кроху Грейси обратно в детский сад.

– Почему бы тебе не позволить мне присмотреть за ней? – проговорил я, прежде чем поймал себя на этом, изучая ребенка у себя на руках.

Эйвери сделала паузу, вытирая тарелку.

– Правда? Ты хочешь это сделать?

– Если ты не возражаешь. Думаю, что для нас, вероятно, было бы хорошей идеей провести еще немного времени вместе. Ты работаешь по вечерам, верно? – на ее кивок, продолжил. – Это идеально. Я могу поменяться сменами и присматриваться за Грейси вечерами, пока ты работаешь. – Заметив удивленный взгляд, решил спросить. – Что?

– Ты уверен? Я просто не могу представить тебя возящимся с подгузниками и бутылочками целый день.

– А то ты меня хорошо знаешь, – Эйвери замерла, услышав мои слова, но потом все же поняла, что я дразню ее.

– Ха-ха, очень смешно, – протянула она и бросив в меня горсть мыльных пузырей. – Но ты умеешь делать искусственное дыхание младенцам, так что это плюс.

– Тогда, в чем дело? – уточнил я.

– Думаю, я начинаю понимать, что ты был серьезен, когда говорил, что хочешь, чтобы это сработало. Я подумала, что через некоторое время тебе станет скучно и потребуются какие-то действия. – Я приподнял брови. – Не такого рода действия. Я имею в виду экшн по типу горящих зданий, или завалов, или что-то в этом роде, – пояснила Эйвери.

– Ты выставляешь меня большим сорвиголовой, чем я есть на самом деле.

– Верно, значит, выпрыгивать из самолетов нужно не потому, что тебе нравится выброс адреналина. Тогда зачем ты это делаешь?

Я повел плечом.

– Почему люди делают что-то? Думаю, все началось с нездорового увлечения после того, как мой брат погиб в пожаре, и с тех пор разрослось. Борьба с пожарами – это то, что я могу контролировать, хочешь верь, хочешь нет. А вот весь остальной мир иногда сходит с ума.

– Ты не скучаешь?

– Хочешь сказать, что урагана пятой категории мне недостаточно?

Эйвери облокотилась бедрами об стойку, а темные волосы ниспадали на плечи.

– Достаточно, я полагаю. Какое время тебе подойдет?

***

Малыши не так просты, как кажутся. Конечно, большую часть времени они спят, но достаточную часть оставшегося времени они проводят в слезах. Дайте мне огонь в любой день, и я смогу взять на себя ответственность и потушить его, но плачущий ребенок? С таким же успехом это может быть самое сложное судоку в мире.

– Ну же, девочка. Что случилось? – я проверил ее подгузник.

Все еще чистый и сухой. Не прошло и пяти минут, как она выпила бутылочку, а я так сильно подпрыгивал и укачивал ее, что у меня заболели руки, хотя я привык изо дня в день таскать рюкзаки, которые весят больше пятидесяти фунтов.

– Ты не можешь быть голодной. Ты ведь не больна, правда?

Уверен, Эйвери была бы довольна. Первый день, а я облажался, ведь ребенок заболел. Приложил руку к лобику Грейси. Она была теплой, но не горячей. Малышка обслюнявила мне руку и я сразу же ее вытер.

– Не волнуйся, детка, я не обижаюсь.

Ее смешная улыбка напомнила мне о том, что я думал о прорезывании ее зубов. Я взял кусочек льда и положил его в чистую тряпочку, чтобы она пососала. Это похоже на волшебство. В одно мгновение Грейси перестала плакать и начала грызть холодную тряпку. Эйвери будет в полном ужасе. У младенцев не должно быть зубов так рано, черт возьми.

– Видишь? Мы можем это сделать. Просто нам обоим придется немного поучиться. Что скажешь, девочка-Грейси? Как думаешь, ты хотела бы видеть меня в качестве отца?

На мой вопрос она поднимает глаза от своего жевания, чтобы снова улыбнуться мне. Меня охватывает двойное чувство восторга и вины. Ее улыбка – точная копия улыбки Эйвери, но ее глаза? Они полностью мои. Чтобы знать, что она моя мне не нужен тест ДНК, который мы сделали, чтобы подтвердить отцовство. Я понял это сразу, как только увидел ее. А то, что она улыбается мне? Это лучший в мире рождественский подарок и выигрыш в лотерею в одном лице.

Но во всем этом есть и чувство вины. Чувство вины, потому что часть меня знает, что Эйвери была недалека от истины, когда сказала, что мне нужны острые ощущения, что моя работа опасна. Я не буду отрицать обе эти причины – вот почему мне так нравится быть пожарным в дикой местности. Если я все-таки решу остаться, смогу ли я отказаться от этих вещей? Как бы мне ни хотелось думать, что был бы таким же самоотверженным родителем, как Эйвери, я не уверен, что смог бы.

Глава 10

Эйвери

Признаюсь честно, у меня были сомнения насчет Уокера.

Вот правда.

Но когда первая ночь работы няней – или скорее можно было бы сказать родителем – не закончилась абсолютной катастрофой, я должна признать, что была неправа. Грейси была счастлива и здорова, когда я заехала за ней после своей смены, а Уокер даже не казался измотанным.

Я думаю, если сравнить это с лесным пожаром, присмотр за одним ребенком на самом деле не может быть таким уж пугающим.

Мы продолжали работать в том же духе в течение следующих нескольких недель. Мужчина тратил все больше и больше своего свободного времени на уборку остального крупного мусора в моем дворе. В мгновение ока он разобрал на куски и сжег большие поваленные деревья.

Уокер даже забрался ко мне на крышу и заменил оторванные профилированные листы, когда я сказала, что во время дождя все протекает.

Однако главное и конечное – это когда он был с Грейси. Если бы у меня не было никаких чувств к нему после нашей совместной ночи, встреча с нашей дочерью сделала бы это за меня.

Поначалу мужчина был неловок, немного неуверен в себе, но между ними установилось такое взаимопонимание, которого я вряд ли когда-нибудь смогу достичь. Уокер легкомысленный и смелый, позволял ей хвататься за его пальцы, чтобы потренировать ее шатающиеся ноги, и подбадривал ее, пока я обрезала ей ногти. Он загорался, когда видел ее, и чем больше времени я проводила с ним, тем труднее становилось вспомнить, почему я не должна хотеть такого отца для своей дочери.

Не успели мы глазом моргнуть, как наступило Рождество. Я настояла на том, чтобы Уокер остался на ночь, чтобы он мог присутствовать на первом рождественском утреннике Грейси. Как я могла поступить по-другому? Увидеть, как он смотрит на нее, было бы лучшим рождественским подарком, который я когда-либо получала.

Если я и подумала, что он хорош собой в обрезанных штанах и футболке, то только потому, что не видела его во фланели и джинсах. Или, что еще хуже, в рождественском комбинезоне, который подходит к пускающей слюни хихикающей малышке у него на руках.

– Ты уверена, что не возражаешь?

Я мысленно встряхиваю себя. Должна перестать представлять, как он раздевается для меня. Это не совсем те платонические родительские отношения, о которых мы договаривались.

– Да, уверена.

– Я могу просто подъехать утром.

У него на коленях Грейси. Он смотрит на нее сверху вниз, пока она воркует и машет руками. Выражение его лица неописуемо, когда он что-то бормочет ей, как будто у них полноценный разговор. Как будто меня вообще не существует. Я в жизни никогда не была так счастлива, что меня игнорируют. Не могу поверить, что думала, что ей будет больно, если Уокер появится в ее жизни.

Если кто-то и знал, каково это – быть без родителей, так это была я.

Прочистив горло, я смогла заговорить.

– Я же сказала, что уверена. Господи, Уокер, ты что, уже оглох? Ты можешь одолжить у бабушки Рози слуховые аппараты.

– Отлично, – ответил мужчина с драматичным выражением лица, что заставило Грейси хихикать над ним.

Успокойся, мое сердце. Он посадил малышку в коляску, чтобы она пиналась и играла с игрушками, висящими над ней.

– Я останусь, но спать буду на диване.

Я едва не закатила глаза.

– Боже, мы словно раньше не делили постель.

При этом его взгляд становится расплавленным, а воздух между нами нагревается, словно мы создаем свой личный лесной пожар.

– Точно. И ты помнишь, что произошло в прошлый раз?

Мои щеки горят. Мы танцевали друг вокруг друга уже несколько недель. Сексуальное напряжение не исчезло, потому что мы решили стать родителями. Стало только хуже, по крайней мере, для меня, потому что я знала – сделать шаг будет огромной ошибкой.

– Отлично. Оставайся на диване.

Но мои слова прозвучали с гораздо большим придыханием, чем мне хотелось бы. Вместо того чтобы пошутить в ответ, Уокер ничего не сказал. Его глаза опустились к моим губам, и я почувствовала его взгляд, словно он снова целует меня – то, чего он не делал с первого дня. О чем я думала почти каждую секунду с тех пор.

Бабушка Рози дремлет, а Грейси радостно брыкается в своей коляске, но такое ощущение, что мы с Уокером – единственные два человека в мире. Точно так же он заставил меня почувствовать себя в первый вечер, когда мы встретились в ресторане. Тогда там было многолюдно из-за обеденной суеты, но как только мы встретились взглядами, все остальное исчезло. Раньше я смеялась над женщинами, которые говорили о любви с первого взгляда. Ладно, возможно, это была похоть с первого взгляда, а любовь – в тот момент, когда я увидела, как Грейси улыбается ему.

Ко мне и раньше приставали на работе, но с Уокером все было по-другому. На самом деле он не приставал ко мне. В конце моей смены мужчина пригласил меня в ближайший бар, без притворства, без фальшивых уговоров, и я без колебаний согласилась. Я тысячу раз спрашивала себя почему? Что заставляло чувствовать, что он безопасный?

Теперь я знала.

Это были его глаза. Они были такими мучительно грустными и одинокими. Не в смысле жалости – «я буду твоей женщиной-рыцарем в сияющих доспехах». Скорее, я нашла свое сходство с ним в другом смысле. В его глазах я увидела отражение своего собственного одиночества, и на мгновение, возможно, я подумала… сейчас это глупо, но, возможно, я думала, что он поймет, каково это.

Интересно, мог ли он так же легко прочитать в моих глазах, как сильно я его хотела? Воздух между нами словно потрескивал от потенциала. Потенциального тепла. Чего-то большего. Потенциала разбитого сердца. Напряжение обжигало мою кожу, унося с собой те крохи самоконтроля, которые я культивировала.

Сдаваясь, я подняла руку к его груди и почти дрожа от простого ощущения его тепла под моей ладонью. Я провела так много ночей с тех пор, как он поцеловал меня после шторма, переживая этот момент заново и желая позволить себе насладиться им подольше, что мои колени почти подгибаются от прикосновения. Под моей ладонью его сердце билось неровным галопом, и мне было интересно, думал ли он о том, чтобы прикасаться ко мне так же, как я к нему.

Я подняля взгляд, его серо-голубые глаза стали грозово-темными. Его губы слегка приоткрыты, а грудь быстро поднимается при каждом вдохе. Мой желудок сжимается от осознания того, что я не единственная, кого мучало расстояние. Я не единственная, кто страдал от давно подавленных потребностей.

– Нам надо уложить ребенка спать, – заговорил Уокер грубым голосом. – Чтобы она могла хорошенько выспаться.

– Она в порядке, – ответила я, покачав головой.

– Эйвери, – предупредил мужчина.

Но впервые в жизни я не прислушиваюсь к предупреждениям. Не следую правилам. Я приподнялась на кончики пальцев ног, чтобы дотянуться до его губ и поцеловать его так, как хотела поцеловать его с тех самых пор, когда впервые увидела. Его руки опустились на мои бедра, но он не оттолкнул меня. Вместо этого Уокер сжал меня и удерживал, как будто тоже боялся отпустить.

В моей груди зародился бутон надежды, когда его губы раскрылись передо мной, а его язык ласкал мой. Руки на моих бедрах сжались почти до боли, но мне все равно. Все, чего я хотела – это утонуть в нем еще хоть ненадолго. Уокер отступил, но только для того, чтобы провести своими губами по моим, дразня и искушая. Я приподнялась выше, раздираемая нуждой, что вызывало у него смех.

– Не смейся, – возмутилась я. – Просто поцелуй меня.

– Такая нетерпеливая, – поддразнивает он, доставляя удовольствие нам обоим, возвращая свой рот к моему.

Этот поцелуй глубже и продолжительнее. Он напоминает о спутанных простынях и скользкой коже. Если поцелуй с ним был ошибкой, я хочу повторять ее снова и снова.

Не знаю, кто сделал первый шаг, но в следующее мгновение я уже лежала под ним на потрепанном диване. Он так хорошо чувствовал себя на мне, что мне почти хотелось вылезти из собственной кожи, потому что желание его было так сильно. Его руки повсюду на мне, нетерпеливые от собственной настойчивости. Мои бедра раздвинулись, чтобы придвинуть его ближе, и я сразу зашипела от удовольствия. Все, о чем я могла думать – это то, что я желала большего.

Но малышка выбрала именно этот момент, чтобы начать плакать.

Уокер застыл надо мной, недоверчиво вскинув голову. Мое тело обмякло от разочарования, и я прижала руки к лицу, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие самоконтроля. Осторожными движениями он поднялся на ноги.

– Я позабочусь о ней.

Я была благодарна самой себе за этот момент, за то, что смогла собрать воедино те части себя, которые в этом нуждались. Я была близка, так близка к краю, а он едва прикоснулся ко мне. Если я думала, что будет легко заниматься этим совместным воспитанием, не усложняя его, то теперь поняла, как сильно ошибалась.

Глава 11

Уокер

– Нам нужно поговорить.

Никто не любит слышать эти слова, но я ожидал их с тех пор, как мы поцеловались той ночью перед Рождеством. Мы смогли преодолевать напряжение между нами, пока заботились о Грейси, но ее поцелуй со мной изменил все.

– Знаю. Грейси успокоилась? – спросил я.

– На какое-то время, – Эйвери плюхнулась на диван рядом со мной.

Прошло два дня с Рождества, но я не мог заставить себя уйти. Открывать подарки с Грейси, Рози и Эйвери было таким праздником, какого я никогда не получал в детстве после смерти брата. Возможно, я хотел впитать в себя как можно больше, да и Эйвери не была против.

До сих пор.

Она не возражала, когда я предложил остаться на ночь – на диване – чтобы помочь с бабушкой Рози, когда та сильно простудилась после праздника. На самом деле, часть ее, казалось, почувствовала облегчение. Возможно, Эйвери думала, что я убегу при первой возможности. Может быть, она хотела, чтобы я остался рядом. На тот момент я не знал, какой вариант мне больше нравился. Оба в равной степени пугали меня до чертиков.

– О чем ты хочешь поговорить?

– Ты избегаешь меня, – прямо заявила Эйвери.

С тех пор, как мы встретились, я осознал, что ее сдерживание чувств на самом деле ошибка. Она наверняка была до ужаса напугана, скрывая правду о Грейси так долго – хотя это и не оправдывывало ее.

В повседневной жизни Эйвери с головой ныряла в свои обязанности, включающие любые конфронтации. Я никогда не забуду о ее лжи и бездействии, но теперь могу понять ее причины немного лучше. Ну или по крайней мере ее душевное состояние, когда она сделала то, что сделала.

– Я был менее чем в двадцати футах от тебя почти неделю.

Эйвери закатила глаза.

– Не прикидывайся дураком. Это ведь из-за поцелуя, не так ли? Разве это было слишком странно? Слушай, извини, что накинулась на тебя, если ты не желал этого. Меньше всего я хочу, чтобы кому-то было тяжело. Грейси – единственная, кто имеет здесь значение, и если ты имел в виду, что наши родительские отношения стоят на первом месте, то с этого момента так и будет. Знаю, что ты, возможно, не простил меня за то, что я сделала, то есть понимаю…

Я прижал пальцы к ее губам и едва сдержал улыбку. Боже, она любит поболтать, когда нервничает. Я не знал этого о ней. Есть так много вещей, которых я о ней не знаю. Так много вещей, которые хотел бы узнать.

– Я простил тебя.

Эйвери сразу же как-то сдулась.

– Правда? – уточнила она.

Кивнув, я опустил пальцы и заговорил.

– Я видел, как тебе тяжело работать, ухаживать за бабушкой и заботиться о Грейси. Ты хорошая мама, Эйв, и я могу принять, что ты боялась моей реакции. Мы никогда по-настоящему не знали друг друга, и это была безумная ситуация, в которую оба попали. Я не могу сказать, как бы я отреагировал, случись со мной нечто подобное, поэтому не имею права тебя осуждать. Не буду врать и говорить, что мне не больно от того, что я все пропустил, но я готов работать с тобой, чтобы двигаться вперед.

– Ух ты, это не то, что я ожидала от тебя услышать, – протянула она со смехом. – Спасибо. Надеюсь, ты понимаешь, что я имела в виду. Ты уже так много сделал для нас и…

– Перестань, тебе не обязательно продолжать благодарить меня. Я делаю все это, потому что хочу.

Она провела пальцем по губам, словно застегивая молнию.

– Мне тоже нужно с тобой кое о чем поговорить.

Я не был уверен, как собирался поднять эту тему. Я потратил последние несколько дней с тех пор, как узнал об этом, чтобы решить, что хочу делать. И думаю, что мне лучше покончить с этим, пока у меня не сдали нервы.

– Что такое? – ее улыбка померкла.

– Мне предложили работу.

Эйвери слегка оживилась.

– В пожарной части?

Ну, и там тоже, но я не мог ей об этом сказать..

– Нет, еще один контракт. Этот почти вдвое больше, чем обычно, и по сути это повышение. Это то, ради чего я работал всю свою жизнь, – покачав головой, ответил я.

– Правда? Повышение, вау. Ты, должно быть, действительно горячая штучка, да? – выражение ее лица – смесь удивления, боли и ложного счастья.

Почему-то было еще хуже от того, что она так старалась быть счастливой за меня.

Нерешительность душила мои слова, но я продолжил.

– Да, я подавал заявление каждый год. Обычно объявления не появляются в течение нескольких месяцев, но я не был уверен, что у нас все получится, поэтому, когда увидел, то подал заявку на случай непредвиденных обстоятельств.

Ее улыбка добрая и понимающая, что не должно ощущаться как удар ножом в сердце, но это было именно так.

– Тебе не обязательно оправдываться. Понимаю, что вначале я эмоционально относилась к твоей работе, но я не могу злиться на тебя за то, что ты делаешь то, что любишь. Я видела тебя после шторма. Я никогда не смогла бы быть такой спокойной и храброй, каким был ты. Если это то, что ты хочешь сделать, с моей стороны было бы неправильно не поддержать тебя. Ты отличный пожарный, Уокер. Хороший человек. Грейси всегда будет гордиться тем, что называет тебя своим папой.

Я откинулся на спинку дивана.

– Что заставило тебя изменить свое мнение?

– Ну, я видела тебя с Грейси и не могу отрицать, что ты хорошо с ней ладишь. Пусть ты и не тот отец, который каждый день будет рядом, но ты человек, которым она может гордиться и называть своим отцом, а это для меня важнее всего. Я была неправа. Я не имела права диктовать, какими должны быть ваши отношения. Если ты хочешь бороться с лесными пожарами каждый год, я уверена, что мы сможем найти способ сделать твои отношения с Грейси, когда ты будешь здесь, самыми лучшими.

– Ты правда так думаешь?

Я не мог понять по ее выражению лица или голосу, что она чувствовала. Несомненно, Эйвери черпала из этого колодца внутренней силы – а может, это говорило мое тщеславие. И тогда я почувствовал себя дерьмово. Я не должен был хотеть, чтобы она расстроилась из-за того, что я уезжаю.

– Я бы не сказала, если бы это было не так.

– А что насчет нас?

При этих словах она отстраняется, и я чувствую, как расстояние между нами увеличивается, как скала.

– Я думаю, ты был прав. Самое главное, чтобы у вас с Грейси были хорошие отношения. Я никогда не хочу вставать между вами двумя или твоим путем за мечтой.

– А что, если я скажу, что хочу, чтобы все получилось? Все?

– И как нам это сделать? – поинтересовалась Эйвери.

– Ну, для начала мы могли бы сходить на настоящее свидание.

К моему облегчению, она рассмеялась, но глаза у нее были мрачные.

– Если бы мы так поступили, то в конце концов ты почувствовал бы себя обязанным остаться и начал бы обижаться на меня. Или я буду чувствовать себя неуверенно из-за того, что тебя так часто нет дома. Я не хочу, чтобы это все испортило и повлияло на твое желание быть с Грейси.

– Ничто не повлияет на мое желание быть с Грейси. Признаюсь, поначалу меня так и подмывало сбежать. Я всю жизнь бежал от такой привязанности. Мой отец так и не смог смириться с тем, что он женат и не гонится за своей мечтой. Когда мы потеряли моего брата, это чуть не сломило его, и я поклялся, что никогда не попаду в эту ловушку.

– Именно, – заговорила Эйвери. – Я не хочу, чтобы ты пыталась остаться ради меня. Что бы ты ни делал, мы позаботимся о том, чтобы Грейси проводила с тобой время. Когда у тебя будет не сезон или отпуск, когда она подрастет, то сможет навещать тебя или оставаться с тобой, когда будет в городе.

В ее глазах появился блеск, и впервые мне казалось, что я не смогу убедить ее в обратном, если она так решила.

– Ты действительно этого хочешь?

– Я хочу, чтобы ты был счастлив. И, если этот контракт сделает тебя счастливым, я думаю, ты должен его принять. Я никогда не буду мешать тебе делать то, что ты любишь, Уокер.

Самое трудное, что я когда-либо делал – это уходил от них на следующее утро, зная, что не увижу их снова еще долгое-долгое время.

Потом я понял, что если все пойдет наперекосяк, то это может быть последний раз, когда я их вижу.