Текст книги "Голоса в темноте"

Автор книги: Никки Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 25

Я бежала по дороге. Свирепый ветер обжигал щеки, ноги скользили по обледенелой мостовой. Куда я неслась? Я не представляла. Только знала, что надо куда-то двигаться. Я закрыла за собой дверь теплого дома, где пахло опилками, и даже не взяла ключей. Я опять была сама по себе – одна зимой на холодной улице. Мне пришло в голову, что я очень заметна в своей красной куртке. Но эта мысль растаяла, точно снежинка. Я продолжала бежать, сердце выпрыгивало из груди, дыхание вырывалось толчками изо рта. Все расплывалось у меня в глазах – дома, деревья, машины, лица прохожих.

В конце улицы я заставила себя остановиться и огляделась. Удары сердца сделались реже. За мной никто не гнался, хотя разве можно утверждать это точно? «Думай, Эбби, – уговаривала я себя. – Думай, если хочешь остаться в живых». Но голова не работала. Я могла только видеть и чувствовать. Рисовала картины в мозгу: Бен и Джо вместе, Бен и Джо обнимались. Я закрыла глаза – опять та же тьма потерянного времени. Она нахлынула на меня. Не видно ни зги. Только глаза, которые смотрят на меня и на Джо. Бабочка на зеленом листе, дерево на холме, мелкий ручей, прозрачная глубокая вода. Я открыла глаза, и грубый серый мир вновь обрел резкость.

Двинулась дальше – на сей раз не бегом, но все еще не зная куда. Миновала парк, спустилась по склону. Я шла в сторону дома Джо, хотя понимала: туда нельзя. По улице ехало много машин и по сторонам стояли деревья и магазины, где продавали кондитерские изделия, шляпы, свечи и рыбу. Вдруг я заметила лицо Джо. Моргнула, и оно, разумеется, исчезло. Просто женщина шла по своим делам и не подозревала, насколько ей повезло, что она в безопасности.

Я знала, что проследила Джо вплоть до двух последних часов ее свободы, когда в среду во второй половине дня она пошла за котенком. А на следующий день пропала и я. Но это все, что мне удалось раскопать. Жалкие осколки истины.

Я возвратилась на собственный след и оказалась на улице, которая вела на Луин-Кресент. Повернула налево в переулок и постучала в дверь убогого дома с забитыми окнами. Внутри раздавалось мяуканье, и мне почудилось, что повеяло запахом мочи. Послышались шаркающие шаги. Дверь приоткрылась на длину цепочки, и на меня уставились недоверчивые глаза.

– Что надо?

– Бетти?

– Да.

– Я Эбби. Приходила к вам два дня назад, спрашивала насчет своей подруги.

– Да, – снова проговорила она.

– Можно войти?

Бетти сняла цепочку и открыла створку. Я вошла в жаркую затхлую комнату с шевелящимся ковром из кошачьих шкурок. В нос ударила вонь. На Бетти были тот же самый вываленный в шерсти синий халат, на котором не хватало пуговиц, толстые коричневые спортивные брюки и тапочки. Бетти была настолько худа, что ее руки казались ветками, а пальцы прутиками. Кожа собралась мешками на высохшем лице.

– Значит, снова вы, – проворчала она. – Никак не отстанете?

– Забыла вас кое о чем спросить.

– О чем же?

– Вы сказали, что видели мою подругу. Джо. – Бетти не ответила. – Ту, что просила у вас котенка, а вы ей не дали, потому что...

– Я знаю, о ком вы говорите.

– Я не спросила о мужчине, с которым была в прошлый раз. Подождите. – Я порылась в сумке и достала полоску снимков Бена. – О нем.

Бетти бросила мимолетный взгляд на фотографии.

– Ну и что?

– Вы его узнаете?

– Как будто.

– Да нет. Я хотела спросить, вы его узнали в прошлый раз?

– Вы очень путаная юная леди. – Она наклонилась и погладила тыкающегося ей в ногу рыжего кота, и тот заурчал так громко, словно завели трактор.

– То есть я хочу спросить вот что: вы видели его до того, как он приходил со мной?

– До того?

– Хорошо, поставим вопрос по-другому: вы видели его больше одного раза? – спросила я от отчаяния.

– Когда я его видела?

– Да.

– Что да?

– Да – когда вы его видели? – Я почувствовала, что мне вот-вот станет плохо.

– Это я вас спросила: «Когда я его видела?» «Да» – не ответ.

– Все, что я хочу знать: видели ли вы его до нашего прихода два дня назад?

– Всякие тут шляются. Он что, из муниципального совета?

– Нет, он...

– Иначе я не пущу его к себе.

– Он не из муниципального совета.

– К вашему сведению, кошки от природы чистоплотные животные.

– Да, – сникла я.

– Некоторым не нравится, как они охотятся. Но такова уж их натура.

– Понятно.

– Я не отдаю своих кисок тем, кто считает, что их можно выпускать из дома. Так и сказала вашей приятельнице, когда она заявила, что собирается выгонять котенка на прогулки. Сказала, что это не годится. Бедняжку задавят, и все.

– Да. Спасибо. Извините, что побеспокоила. – Я повернулась и собралась уходить.

– У меня не то что у этих хиппи.

– У хиппи?

– Да. А где же еще? Уж там-то ни за чем не следят. – Бетти презрительно фыркнула.

– А что... гм... у этих хиппи кошек так же много, как и у вас?

– Вот еще! – ответила она. – Конечно, нет.

– Вы сказали моей знакомой о них?

– Наверное.

– Бетти, где они живут?

* * *

Не понимаю, почему я так спешила. Наверное, боялась, что остынет след. Теперь я знала, куда дальше направилась Джо. Я подобралась к последним часам ее финального дня. Все остальное померкло – я видела только неясные очертания ее удаляющегося силуэта и, спотыкаясь, двигалась по ее стопам. Но кто шел за мной? Кто преследовал меня?

Бетти назвала этих людей хиппи. Но из того, что она сказала об их спутанных волосах и заплатанной одежде, я заключила, что они путешественники новых времен. Бетти сообщила, что они живут в заброшенной церкви в Айлингтоне, и я молила Бога, чтобы эти люди не двинулись куда-нибудь дальше. Я выскочила обратно на главную улицу и стала голосовать такси. И поскольку не знала точного адреса, но представляла район, попросила женщину-шофера отвезти меня в Энджел. Оттуда доберусь пешком. Я продолжала оглядываться назад. Продолжала высматривать, не мелькнет ли снова только что виденное лицо. Но никого не замечала, хотя меня не покидало леденящее чувство, что времени у меня осталось немного. От нетерпения и досады на пробки я сдвинулась на самый край сиденья и негодовала каждый раз, когда зажигался красный сигнал светофора.

Когда мы оказались в Энджеле, уже темнело или по крайней мере начинали меркнуть краски дня. Я потеряла всякое ощущение времени – даже не представляла, какой теперь день недели. Не выходной – это я точно знала. Большинство людей проводили время на работе, сидели в отапливаемых офисах, пили кофе из автоматов и устраивали встречи, потому что это казалось им важным. Я расплатилась с таксисткой, вылезла из машины и обошла полузамерзшую лужу. С низкого, насупленного неба падали редкие хлопья снега. Я подняла воротник куртки и пошла вперед.

Часть церкви была выкрашена в основные цвета, а на большой резной двери красовалась радуга. К стене кто-то прислонил ржавый, но опыленный красным велосипед, рядом стояли две коляски – одна с дровами, другая с консервами. Тут же у церкви был припаркован разрисованный завитками и цветами фургон с опущенными на окнах шторками. Большая серо-коричневая собака нюхала его покрышки.

Я подняла молоток и с громким стуком опустила на дверь, которая и без того была приоткрыта.

– Толкайте и заходите, – раздался изнутри женский голос.

В церкви было темно и дымно от горевшего на полу в подобии очага костра. Вокруг, завернувшись в одеяла и спальные мешки, сидели несколько человек. Один из них держал гитару, хотя и не пытался играть. В глубине, где еще сохранилось несколько скамей, виднелись другие фигуры. На полу матрасы и мешки. Витраж окна треснул сверху донизу.

– Привет, – сказала я, ни к кому не обращаясь. – Извините, что ворвалась.

– Добро пожаловать, – отозвалась женщина с общипанными волосами и бусинками на бровях, в носу, на губах и подбородке. Она протянула мне руку, и толстые медные браслеты соскользнули вниз к запястью.

– Я Эбби, – проговорила я и пожала ладонь в варежках.

– Мы знаем, что ты Эбби, – ответила она. – Я-то точно знаю. Хотя кое-кого из нас здесь довольно долго не было. Я Кристал. Помнишь меня? Ты обрезала волосы? Ну, давай садись. Хочешь чаю? Боби только что заварил. Боби, дай еще чаю, у нас гостья. Ты ведь пьешь без сахара. Видишь, я все помню.

Боби принес оловянную кружку, в которой плескалась бурая бурда. Он оказался маленьким, костлявым человечком с бледным нервным лицом. Армейские брюки спадали с пояса, а шея в вороте свитера толстой вязки казалась необыкновенно тонкой.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Так я была здесь и раньше?

– Хочешь фасоли?

– Не надо. И так все хорошо.

Человек с гитарой прошелся пальцами по грифу и извлек несколько неправильных аккордов. Он улыбнулся мне, и я заметила, что его рот полон черных, сломанных зубов.

– Я Рамзи, – сказал он. – Для краткости Рам. Только вчера вернулся с протестов. Первая ночь за несколько недель в надежном месте. Ты откуда?

Я поняла, что выглядела как беглянка. Превратилась в одну из них. Здесь не надо было бороться, чтобы что-то доказать. И я опустилась у костра и пригубила едва теплый горький чай. Дым от огня резал глаза.

– Я сама толком не знаю, откуда я. Бетти мне сказала, что вы здесь живете.

– Бетти?

– Старуха с кошками, – подхватила Кристал. – Это ты нам сказала, как ее зовут.

Я кивнула. Внезапно мне стало необыкновенно спокойно. Дух борьбы совершенно испарился. Пусть я умру, подумала я, не важно, быть может, так и надо. И ответила:

– Наверное, я. А потом расспрашивала у вас о своей подруге Джо.

– Джо. А как же, расспрашивала.

– Скрутить сигаретку? – спросил Боби.

– Давай. – Я взяла тоненькую сигарету, и он поднес к ней зажженную спичку. От затяжки поднялся кашель и к горлу подступила тошнота. Я затянулась еще. – Так она приходила сюда?

– Да, – ответила Кристал. – Ты как, ничего?

– В порядке.

– Пожуй фасоли. – Кристал взяла стоявшую у костра банку вареной фасоли, воткнула в нее пластмассовую ложку и передала мне.

Я прожевала комок-другой – отвратительно. Пососала сигаретку и снова затянулась.

– Грандиозно. Спасибо. Так она здесь была?

– Я же тебе сказала.

– У меня плохо с памятью, – объяснила я.

– Со мной тоже что-то в этом роде, – подхватил Рамзи и опять ударил по струнам. Дверь открылась, и в церковь, толкая перед собой коляску, вошел мужчина. Подбросил дров в огонь, наклонился и поцеловал Кристал. Они целовались очень долго.

– Слышала, что Джо спрашивала у вас котенка, – прервала я их занятие.

– Потому что эта ненормальная Бетти сказала ей, что мы держим здесь кошек.

– А вы держите?

– Ты видишь хоть одну?

– Нет.

– Забредают несколько бездомных – мы наливаем им молока и даем поесть. А кое-кто из наших в прошлом месяце участвовал в маршах за освобождение животных из лабораторий.

– Все-таки не понимаю, как она прослышала про нас?

– Я тоже, – ответила я. – Значит, она просто повернулась и ушла?

– Кто? Джо?

– Да.

– Дала нам денег. Кажется, пятерку.

– И все?

– Да.

– Понятно, – проговорила я и обвела глазами церковь. Не присоединиться ли к ним? Стану тоже путешественницей, буду спать на каменных полах или на деревьях и сворачивать самокрутки, пока не пожелтеют пальцы. Совсем не то что работать офисным дизайнером.

– Да вот, я ей еще сказала, что можно посмотреть у Арнольда Слейтера.

– Арнольда Слейтера?

– Мы ему отдали несколько бездомных кошек, когда за ними начали гоняться собаки. Он инвалид, не встает с коляски, но за кошками ухаживает.

– И она пошла к нему?

– Говорила, что собирается. Как и ты в прошлый раз. Странно, правда? Что-то вроде дежа-вю. Ты веришь в дежа-вю?

– Конечно, – ответила я. – Все хожу и хожу кругами. – И, бросив в костер бычок, допила чай и повернулась к Боби: – У тебя есть большая татуировка паука?

Он вспыхнул, задрал свитер, и на белом впалом животе я увидела изображение паутины, нити которой скрывались у него за спиной.

– Вот.

– А куда подевался паук?

– Ты это спрашивала в прошлый раз.

* * *

– Видишь, я очень последовательный человек.

Когда я вышла из церкви, совершенно стемнело, хотя вечер еще не наступил. На небе за облаками носился призрак луны. Арнольд Слейтер жил в двух минутах ходьбы от церкви. Старик, инвалид в коляске. Джо решила, что может, к нему заглянуть, а я подумала, что тоже навещу старика... Я вышла на мостовую, и в этот момент зазвонил мобильник, который я прихватила у Бена; от неожиданности я даже подпрыгнула. Попятилась на тротуар, достала телефон из кармана и, не задумываясь, нажала на кнопку связи:

– Привет.

– Эбби! Где, черт возьми, тебя носит? В чем дело? Я с ума схожу от беспокойства. Весь день названивал домой – ты не отвечала. Сорвался, приехал, а тебя нет...

– Бен... – Я попыталась его остановить, но он продолжал:

– Ждал-ждал, думал, ты вышла в магазин или еще куда-нибудь. А потом заметил, что мобильника нет в подзаряднике, и позвонил на счастье. Когда ты вернешься домой?

– Домой? Никогда, – ответила я.

– Что?

– Я знаю о Джо. Ты был с ней.

– Послушай, Эбби...

– Почему ты мне не сказал?

– Я боялся, что...

– Ты боялся? – повторила я. – Ты!

– Господи, Эбби... – начал Бен, но я нажала на клавишу отбоя, потом несколько секунд держала телефон на ладони и смотрела так, словно он мог укусить. Затем вызвала занесенные в «записную книжку» имена и не узнала ни одного, кроме Джо Хупер. Первым номером был телефон в ее квартире, далее следовал ее сотовый. Я нажала на «вызов» и долго слушала сигналы. И когда уже хотела сдаться, мне ответили.

– Привет, – раздался шепот в трубке. Такой тихий, что я едва его различила. Но тот же самый, что шепот во тьме.

Я не произнесла ни слова. Так и осталась стоять с прижатым к щеке телефоном. Старалась не дышать и слышала, как тихо дышал он. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Кровь в жилах заледенела. Я закрыла глаза и прислушивалась. Он больше ничего не сказал, однако у меня возникло сильное ощущение, что он понял, кто звонит. И он почувствовал, что я его узнала. Мне казалось, я вижу, как он улыбается.

Глава 26

Я как будто бы бежала во сне вниз по склону, который становился все круче и круче, и не могла остановиться. Ничего не узнавала на улице: ни чахлого дерева с болтающейся сломанной веткой, ни огромных деревянных подпорок, которые поддерживали здешние развалюхи. В воздухе витал какой-то запах. И мне почудилось, что впереди слышатся шаги. Джо. И мои. Стоит только поспешить, и я догоню.

Я записала номер дома Арнольда Слейтера на ладони. Двенадцать. Дальний конец этой зловещей улицы. Но несмотря на таящуюся в ней угрозу, я продолжала идти к жилищу старика в инвалидной коляске. Да, он скорее всего был там один. Но я не собиралась останавливаться. Теперь, когда буквально дышала в спину Джо. Неужели настолько трудно достать какого-то маленького котенка? Улица представляла знакомую картину частично отремонтированных, а где-то покинутых и заброшенных домов. Номер двенадцать показался мне не таким плохим. Домом, видимо, владел муниципальный совет, потому что парадное крыльцо было оборудовано всем необходимым для инвалида – бетонным съездом и крепкими металлическими поручнями. Я нажала на кнопку звонка.

Арнольд Слейтер был не в инвалидной коляске. Кресло стояло сложенным тут же в коридоре. Но старик не представлял опасности для любого, кто способен передвигаться быстрее черепахи. Он был в плаще, щурился на свет и, чтобы не упасть, держался за ручку двери. Он посмотрел на меня и нахмурился: наверное, старался вспомнить. А я копошилась в своей памяти.

– Привет! – весело начала я. – Вы Арнольд Слейтер? Я слышала, что у вас могут быть кошки на продажу.

– Дьявол меня побери!

– Извините, не поняла, – проговорила я. – Так у вас есть кошки?

– Еще бы, – ответил он и, гортанно хмыкнув, отодвинулся в сторону. – Входите.

Я посмотрела на высовывающиеся из рукавов плаща жилистые запястья, повторила себе, что он не опасен, и переступила порог.

– У меня есть кошки, – сказал старик. – Вот Мерри, вот Поппи. Это Кэсси. А там, посмотрите, Просперо.

Горчичного цвета тельце метнулось по коридору и исчезло в темноте. А мне почудилось, что я проникла в тайное масонское общество кошатников, члены которого расселились по всему Лондону, но подобно незримым, протекающим под городом речкам были связаны друг с другом своим увлечением.

– Забавные имена, – похвалила я.

– У каждой кошки есть свое имя, – объяснил Слейтер. – Надо только его угадать.

Я горела будто в лихорадке. Слова старика долетали как будто издалека, и требовалось изрядное время, чтобы они достигли моих ушей. Так пьяницы стараются не показать, что они под градусом. Я изо всех сил изображала приятную молодую даму, которая ведет беседу о кошках.

– Как с детьми.

Он даже обиделся:

– Они совсем не похожи на моих детей. Эти способны сами ухаживать за собой.

В голове у меня гудело, и я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

– Меня направили к вам люди из церкви. Они сказали, что вы продаете кошек.

Снова скрипучий смешок, словно у старика что-то застряло в горле.

– Зачем мне это надо? Не понимаю, почему люди так думают.

– Вот об этом-то я и хотела с вами поговорить. К вам еще кто-нибудь приходил, спрашивал, нет ли у вас на продажу кошек?

– Все они ненормальные. Я избавляю людей от ненужных им кошек, а они талдычат, что здесь чуть ли не зоомагазин.

– Так кто к вам приходил? – спросила я.

– Глупые женщины, которым потребовался котенок.

Я заставила себя рассмеяться.

– Сколько их было?

– Парочка. Я им объяснил, что здесь ничего не продается.

– Забавно. – Я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно беззаботнее. – Наверное, одной из них была моя приятельница. – Я сжимала между пальцами в кармане фотографию Джо и теперь показала ее Арнольду: – Это она?

Старик посмотрел на меня с подозрением:

– Не понимаю. Что вы хотите узнать?

– Не она ли была одной из тех двух женщин, которые приходили к вам за котенком.

– Зачем это вам? Я решил, что вам тоже потребовалась кошка. Вы что, из полиции? Или откуда?

Мои мысли расползались в разные стороны. Мне чудилось, что я слышу, как гудит у меня в мозгу. Я от чего-то бежала, за чем-то гналась, а теперь мне требовалось придумать хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение, почему я приставала к старику с расспросами.

– Я тоже хочу завести кошку, – ответила я. – Но прежде нужно убедиться, что попала в то же место, что и она.

– А почему бы вам не спросить ее саму?

Я чуть не взвыла и не закричала. Какая разница? Это же не пропускной кордон на иракской границе, а дом в Хакни с четырьмя шелудивыми кошками! Мне требовалось перейти на следующую клеточку в той нелепой игре, за которую я взялась, и один Арнольд был способен мне в этом помочь. Я старалась собраться с мыслями, но это оказалось нелегко. Бедняга Джо – она, судя по всему, так и не обзавелась здесь кошкой.

– Прошу прощения, мистер Слейтер, – сказала я. – Я хочу завести кошку.

– Все так говорят.

– Кто все?

– Та женщина на фотографии.

«Слава Богу!» – воскликнула я про себя.

– Всем требуется кошка и непременно сегодня. Не могут подождать до завтра.

– Мне знакомо это чувство. Втемяшится что-то в голову, например гамбургер, и так и подмывает за ним бежать.

– Гамбургер?

– Послушайте, мистер Слейтер, если бы я обратилась к вам и попросила кошку, но вы бы ответили, что у вас нет кошек на продажу, что бы вы мне все-таки порекомендовали? – Внимание старика все еще привлекал снимок Джо, и я убрала его в карман. – Арнольд, – продолжала я тише, но настойчивее, – куда бы вы меня направили?

– А кто была другая? – Он пытливо на меня посмотрел. Уж не начал ли узнавать? Я молчала, и это было очень неправильно. Но не видела возможности сказать ему что-то похожее на правду.

– Не важно, – наконец проговорила я. – Не имеет значения. Речь идет о кошке. Что вы им посоветовали?

– Существуют зоомагазины, – проворчал он. – Их реклама публикуется в газете. Это и есть лучший способ приобрести кошку.

– Вы так считаете?

– Вот я и послал ее за угол.

Стараясь оставаться спокойной, я прикусила губу и сделала вид, что все это мне не очень интересно.

– А потом вы с ней еще встречались?

– Я отправил ее в зоомагазин, и это все.

– Видимо, там она и купила то, что ей требовалось.

– Понятия не имею. Я ее больше не видел.

– Похоже, это место для меня, – заявила я. – То, что надо, если рассчитываешь приобрести кошку.

– Кто его знает? Просто в магазине за углом продают всякую всячину. Под Рождество здесь можно приобрести елку. Я покупал там дрова и видел, что там были котята. Не знаю, остались или нет.

– Как он называется?

– Никак. Сначала магазином владел зеленщик, потом помещение сдали в аренду и стали продавать другие вещи. А затем пришел Вик Мерфи.

– Вик Мерфи, – повторила я.

– Именно. Я послал их к Вику Мерфи. Но вывеска на магазине все еще «Зеленщик», то есть нет, «Овощи и фрукты Бакли».

– Это далеко?

– Пара минут пешком.

Но Арнольду потребовалось гораздо больше времени, чтобы объяснить дорогу, после чего я попрощалась с ним. Он, видимо, так и не понял, что я от него хотела. Я посмотрела на часы – чуть больше половины седьмого. Нельзя делать ничего безрассудного. Подойду и оценю обстановку с безопасного расстояния. Теперь я выглядела совершенно иначе, чем прежде. Ничего, все будет хорошо. Но тем не менее мне стало трудно дышать. В груди сдавило.

Чтобы приблизиться к магазину, нужно было идти по длинной, тускло освещенной улице, где многие дома стояли с забитыми окнами. Я узнала эту улицу. Сначала мне показалось, что возвращаются крупицы потерянной памяти. Но затем увидела табличку с названием: «Тилбери-роуд». Та самая улица, откуда уволокли мою машину. Я продолжала двигаться, окутанная пеленой страха и нереальности, мимо ряда убогих магазинов и жилых домов. Прачечная, бакалея с выставленными перед входом на лотке овощами и фруктами и вот «Овощи и фрукты Бакли». Магазин был закрыт. На фасаде опущены зеленые металлические жалюзи. Казалось, он не открывался несколько недель. Шторки успели разукрасить плакатами и разрисовать из баллончиков. Я подошла вплотную и бессмысленно подергала металл. Потом заметила почтовый ящик и, заглянув в щель, увидела на полу большую кипу почты. Решив, что стоит порасспросить соседей, завернула в расположенную рядом бакалею, где за прилавком находились два азиата. Тот, что помоложе, расставлял на витрине сигареты, а другой, с седой бородой, читал вечернюю газету.

– Я ищу Вика Мерфи, – обратилась я к нему.

Он покачал головой:

– Не знаю такого.

– Держал магазин по соседству с вашим. Тот, где продавались дрова и рождественские елки.

Азиат пожал плечами:

– Закрылся, а он уехал.

– Вы не слышали куда?

– Нет. Дрянной магазинчик: многие за него брались, но в конце концов все равно закрывались.

– Мне очень важно найти Вика Мерфи.

Азиаты переглянулись и ухмыльнулись.

– Он вам много задолжал?

– Ничего, – ответила я.

– Я подумал, он уехал, не расплатившись по счетам, – предположил торговец. – Вы не первая его ищете. Но его и след простыл.

– И никакой надежды узнать, куда он подался?

Торговец снова пожал плечами:

– Разве что порасспросить того парня, который перевозил его барахло.

– А кто этот парень?

– Не иначе Джордж.

– У вас есть его номер телефона?

– Нет. Но я знаю, где он живет.

– Вы мне можете сказать?

– Бейхем-роуд, а номер, кажется, тридцать девять.

– Что он собой представлял, этот Вик Мерфи?

– С приветом. Но как не быть с приветом, когда держишь такой магазин? Дрова да рождественские елки. Была-то небось охапка поленьев, он их спихнул – и ходу.

– А кошки у него были?

– Кошки?

– Я хочу купить кошку.

– Тогда вам, дорогуша, нужен зоомагазин.

– Мне говорили, что Вик Мерфи продавал кошек.

– Не слышал. Может, у него и жила кошка. Здесь в округе много околачивается. Но вы можете сказать, кому какая принадлежит?

– Никогда об этом не задумывалась, – призналась я.

– Они любят тех, кто их кормит. Кошки – они такие.

– Правда?

– Не то что собаки. Лучше бы завели собаку. Она настоящий друг.

– Я об этом подумаю.

– И кстати, защита.

– Согласна.

– Наверное, вам не удастся получить свои деньги обратно.

– Что?

– У Мерфи.

– Я же вам сказала, он мне ничего не должен.

– И те, другие, тоже так говорили. Вправляли мозги, что, мол, друзья. Боялись вспугнуть.

Я вынула фотографию из кармана.

– Эта девушка была одной из них?

Торговец посмотрел на снимок.

– Но это же женщина, – удивился он.

– Конечно.

– А все другие были мужчинами. За исключением вас.