Текст книги "Этюд со смертельным исходом (сборник)"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Потом она вернулась к себе, отказавшись от аспирантуры, и друг о друге Виноградовы и Жанетта узнавали только из достаточно регулярной переписки и нечастых взаимных визитов. Карьере ее можно было позавидовать – некоторое время проработав на престижных должностях в республиканском Госплане, Володина приятельница была как особо ценный национальный кадр направлена на партийную работу – и через несколько лет уже отвечала за милицию, суд, прокуратуру (и прочее, относившееся к административным органам) в райкоме неподалеку от столичной ратуши.

В тысяча девятьсот девяностом, руководствуясь убеждениями и логикой общественно-политического развития, Жанетта сменила красную книжечку члена КПСС на не менее красное удостоверение сотрудника аппарата Президента Республики – хорошие профессионалы нужны всегда, а помимо организаторских способностей, безупречных предков и национальной фамилии, она владела пятью языками, включая свой родной и русский. Постепенно неумолимая сила истории уносила Виноградова все больше «вправо», перезваниваться стало дорого, терялись письма – и при редких встречах шутливая пикировка с трудом удерживалась на грани, за которой началась бы взаимная неприязнь…

Тем не менее Виноградов был искренне рад.

– Подожди, я тебе помаду вытру! Отойдем? Торопишься?

– Да нет…

– Так надолго ты? По делу?

– По делу… Командировка! Собирался позвонить тебе вечером.

– Ой, врешь! Ну ладно…

– Нет, честное слово! – Виноградов уже сам искренне верил тому, что говорил. Действительно, как же так – забыл напрочь… – Ты дома сегодня?

– Конечно, буду ждать теперь! Не обманешь?

– Как можно? Я тут доделаю кое-что, свяжусь со своими… Хорошо? Шампанское тут у вас продается?

– Продается… – улыбнулась Жанетта. – Кстати, Володя!

– Да, – Виноградов, обернувшись, придержал уже готовую скрыть его дверь.

– Ты Бакониса не ищи. Его убили – в понедельник…

Нижняя половина лица Владимира Александровича еще продолжала по инерции улыбаться, но слова Жанетты уже медленно и нехотя проникали в мозг. Капитан шагнул обратно, на узкие ступени бетонного крыльца, почти сразу же оказавшись вплотную к собеседнице.

– Да? – не придумав ничего умнее, переспросил он.

– Побеседуем? – спокойно выдерживая взгляд Виноградова, поинтересовалась Жанетта.

Почти сразу же к тротуару, тихо шурша, подкатила белая «шестерка». Жанетта села рядом с водителем – не оборачиваясь, уверенная, что Владимир Александрович последует за ней.

Виноградов подошел к задней двери, взялся за ручку… Разбитое недавно темя защипало, неприятно напоминая о той поездке, с которой, собственно, все и началось.

– Бить не будете? – поинтересовался он, постепенно возвращая себе присутствие духа. – А то есть любители…

– Не будем, – серьезно заверила Жанетта.

Водитель предусмотрительно промолчал…

Минут через пять машина остановилась на улочке, которую скорее можно было назвать просто промежутком между двумя старинными зданиями. В высокой кирпичной стене неприметно чернела дверь без номера и вывески – Виноградов, вспомнив свой последний приезд в этот город, с удивлением узнал особняк Министерства обороны Республики – но, естественно, не парадный его вход.

Спутница уверенно нажала кнопку звонка – их, очевидно, уже ждали, потому что мгновенно Жанетта и Виноградов очутились внутри, в крохотной казенного вида комнатке перед уходящей на второй этаж лестницей. Не глядя на мелькнувшее в руке дамы удостоверение, часовой в национальной форме козырнул Жанетте, – Владимира Александровича он вообще как бы не заметил, что почему-то болезненно кольнуло самолюбие капитана милиции.

– Кофе будешь? – спросила Жанетта, когда они, поднявшись, прошли полутемным пустынным коридором и очутились наконец в безликом и по-военному равнодушном кабинете.

– Давай… – без энтузиазма пожал плечами Виноградов. – Я разве когда отказывался?

Хозяйка сунула кипятильник в стеклянную банку с водой и захлопотала у тумбочки. Владимир Александрович тем временем огляделся.

Полированный стол с телефоном, компьютер, сейф… Шкаф, «пищевая» тумбочка. Много цветов на подоконнике, зеркало на внутренней стороне двери… Там, где мужчина явно обошелся бы газетой, – аккуратная льняная салфеточка.

– Твой кабинет?

– Ага, – ответила Жанетта и озабоченно посмотрела в сахарницу.

– Песку мало – забыла купить. Но ты ведь несладкий пьешь?

– Как прикажете, гражданин начальник.

– Ой, брось! Я действительно теперь здесь работаю. В военной контрразведке. Как и ты – капитан.

– Однако! – не удержался Виноградов и, сразу поскучнев, спросил: – Вербовать станешь?

В жизни его несколько раз вербовали, и, как правило, ничем хорошим это для Владимира Александровича не заканчивалось.

– Нужен ты… Ким Филби!

– Тогда ладно, – Виноградов принял большую коричневую местной керамики кружку. Кофе был крепким и ароматным.

– Бальзама?

– Хорошо живете! Армейский паек?

– Индивидуальные запасы. Так будешь?

– С удовольствием.

После кофе перешли наконец к сути.

– Володя… Давай попробуем так: я делюсь с тобой кое-какой информацией, в определенных пределах. Если тема разговора тебе интересна – ответь на пару вопросов… А там, может быть, что-то вместе придумаем.

– Когда прокурор говорит «садитесь» – не принято отказываться!

Виноградов предпочел отделаться старой шуткой. Но Жанетта расценила ее как согласие – и не ошиблась.

– Прекрасно. Итак… На территории республики расположено два объекта атомной энергетики – мирных, разумеется. Кроме того, есть основания полагать, что по меньшей мере в трех местах, на территории ваших военно-морских баз и воинских частей, имеются в том или ином виде ядерные боеприпасы…

– Да ну-у!

– Нет-нет, не смейся! Конечно, наши депутаты и общественность имеют доступ на российские военные объекты, пока еще не выведенные вашим президентом, но надо быть специалистом…

– Слушай! Существуют же технические средства контроля, всякие международные инспекции…

– И тем не менее. Спецслужбы НАТО, по их информации, такими сведениями не располагают, но наши агентурные данные… Да не улыбайся ты, все очень серьезно! При том бардаке, который сейчас царит в армии, а тем более – в ваших оккупационных гарнизонах… Все берут взятки, а кто не может, просто ворует: кальсоны, тушенку, бензин, пулеметы…

– И атомные бомбы! – вежливо кивнул Виноградов. Так вежливо, что собеседница сразу осеклась – в другое время и в другом месте капитан был бы не прочь почесать язык по поводу родной российской бестолковости и вороватости, но… сейчас обстановка не располагала.

– Ладно… Уже больше года мы ведем разработку по информации о хранении, хищениях и незаконной транспортировке ядерных боеприпасов из арсеналов бывшей Советской Армии. Некоторое время назад свое журналистское расследование начал Андрей Баконис… Теперь его убили.

Виноградов посерьезнел – смерть человека всегда является веским аргументом. Даже в теоретическом споре.

– Вы полагаете – это связано? – осторожно поинтересовался он.

– Да. Вскрыт его персональный сейф в редакции, код знал только сам Баконис – там выгребли все. Но вот дома перерыли квартиру и взяли только «атомную» папку – и деньги, валюту по мелочи…

– Для маскировки, – понимающе кивнул Владимир Александрович. – Но – насчет сейфа – как они…

– Андрея перед смертью пытали – недолго, правда… Только потом убили.

Пронзительный холод – отголосок чужой боли – окатил Виноградова и плотным клубком сгустился в груди. Он еле слышно, сквозь зубы, выругался, давая выход страху и ненависти.

– Есть шанс найти?

– Работаем. И полиция, и мы… Ну что?

Капитан понял:

– Спрашивай.

После услышанного он признал за Жанеттой право задавать вопросы. И это было уже – много.

– Ты здесь в командировке? По службе?

– В командировке. Но не по службе – как частное лицо.

– Не совсем понятно…

– Я в отпуске…

И Виноградов кратко, но достаточно подробно изложил суть произошедших с ним с позапрошлого вечера событий.

– Да-а… – поправила очки собеседница, когда он закончил. – Смотри, как интересно…

– Серьезно? – Виноградову показалось, что Жанетта употребила не совсем точный эпитет для того, что с ним произошло. Но спорить не стал.

– Вы меня в редакции «срисовали»?

– Да-а, ерунда! Дело техники, – рассеянно, думая о чем-то своем, ответила контрразведчица. – Редакция, кабак, туда-сюда… Ладно!

Жанетта встала и с видом человека, принявшего важное решение, поставила кипятить воду под кофе. Виноградов молча ждал.

– Слушай. В июле командованием одной из дислоцированных пока на нашей территории русских частей – мы называем ее обычно «вторая авиабаза» – в порядке конверсии был заключен договор с фирмой «Норд-Вест круизез» на продажу, как там написано, «приборов экологического контроля». Мы этой информацией владели – и плевать, в общем-то, не наше дело… но смутила сумма взятки, которую получил командир части, – удалось ее почти случайно отследить…

– Вот даже как?

– Он открыл счет на свое имя. В банке – в Мюнхене. А мой человек ему в этом помог.

– Неплохо!

– Так вот… Ты знаешь, как выглядят ядерные боеприпасы для стопятидесятидвухмиллиметровых гаубиц?

– Нет.

– Ошибаешься. Знаешь! Тебе его достаточно подробно описал…

– Мастер? Ни хрена себе!

Жанетта, скрипнув дверцей сейфа, выложила перед капитаном несколько соединенных канцелярской скрепкой листков. Это были ксерокопии из какого-то иностранного журнала – текст на английском, таблицы тактико-технических данных… Дважды встречались: схематический рисунок контейнера, именно такой, каким его представлял себе Виноградов, а также не слишком четкая фотография с натуры.

– И вот еще…

Поверх бумаг лег матовый прямоугольник – Виноградов без комментариев понял, что он означает.

– Степаненко мне его не показал!

Мизансцена была почти той же – горы, железнодорожный состав, вооруженные бородачи… На этом снимке они, суетясь и мешая друг другу, запихивали в кузов грузовика нечто громоздкое, укутанное в грубую и грязную ткань. Часть чехла была порвана, и в прорехе виднелась неестественно вывернутая «лыжа» и кусок промятого светло-металлического бока.

– Так… Давай попробуем с самого начала.

– Попробуем, – покладисто согласилась Жанетта. Она аккуратно собрала все со стола, оставив только черный кожаный блокнот и ручку…

– Нет, так я не понял – ты чего хочешь-то? Если выходишь из игры – ради Бога! Хозяин – барин. Но тогда уж вопросы свои засунь себе в… Получишь за трое суток – и расходимся краями!

Виноградов приехал к Мастеру прямо с поезда, за окном еще и не начинало светлеть, поэтому заспанный, в халате босс поначалу лишь тяжело мотал похмельной головой и тер глаза. Надо отдать должное – несмотря на обстоятельства, ситуацией он овладел довольно быстро.

– Эй, как тебя там!

На рык Степаненко мгновенно отворилась дверь, и на пороге комнаты «нарисовался» один из охранников. Правую руку он держал под пиджаком, и опыт подсказал капитану, что пистолет там скорее всего не газовый.

– Иди, пожрать чего-нибудь приготовь. И второму скажи – пусть под дверью не топчется, здесь все в порядке. Понял?

Охранник молча кивнул и исчез.

– Разойтись, говоришь? – Виноградов с сомнением поморщился. – А вдруг я сразу…

– Да никуда ты не пойдешь! Уймись.

– Ну? Серьезно?

– Твоя беда в том, что ты профессионал. Ты просчитываешь последствия, как вы говорите, «перспективу» информации. Так ведь?

– Допустим.

– А что ты господам чекистам принесешь в «клювике»? А? Бредовый рассказ бабы-иностранки, которая в шпионов играет?

– А те южные ребята, которые меня?.. Убитый Баконис? Его снимки? И если этого полковника, начальника базы, потрясут?

– Слушай, Виноградов! Ну не пори ты… Сам знаешь – туфта это все. «Полкана» им не достать, а без него все остальное не склеивается, один воздух. Так, по мелочи, подгадишь, конечно, это факт! Сейчас такой момент… То-то генерал, наш общий знакомый, порадуется! А ты не помнишь, кстати, кто под тебя убивцев подсылал? Не он ли?

– А при чем тут это? Хотя…

– Ты же неглупый мужик, Виноградов. Давай так. Вариант первый. Рассчитались – разбежались. Без обид! Тебя когда в следующий раз убивать будут – выручу, без всяких там намеков на неблагодарность и тому подобное… Если, конечно, рядом окажемся.

– Ты, давай, на совесть не дави! А то разрыдаюсь.

– Грубо! И тем не менее… Второй вариант. Слушать будешь?

– Давай.

– Уже хорошо!

В дверь негромко постучали.

– Ну?

– Там готово все, – доложил охранник.

– Завтракать будешь? – повернулся к гостю хозяин. Виноградов отрицательно помотал головой. – Оставь на кухне! Попозже приду.

В прихожей стихло, и Степаненко продолжил:

– Так вот. Мы продолжаем сотрудничать. Я даю тебе расклад – на этот раз полный, все, что знаю. В конце – оплачиваю работу согласно контракту. Плюс – премия. Ты продолжаешь искать. В первую очередь – тех, кто меня «кинул», это главное. Ну и саму хреновину… Учти, она повреждена – а значит, опасна, опасна для всех вокруг! В таком виде мне ее и даром не нужно – захочешь отличиться, можешь вернуть любезному твоему сердцу государству. Прославишься, повышение получишь…

– А «уши» твои? Их как спрячешь?

– Ха! Это уж твоя забота – тебе ж самому меня высвечивать невыгодно, собственную задницу подставлять. Постарайся уж…

Выдерживая паузу, Виноградов взял с журнального столика раскрытый, распластанный обложкой вверх томик «Золотого теленка». Прочитал подчеркнутое: – «Культура! Что может быть проще? Джентльмен в обществе джентльменов делает свой маленький бизнес. Только не надо стрелять в люстру, это лишнее…»

– Классика.

– Да уж…

Они были партнерами. Они не верили ни единому слову друг друга, они вообще с трудом друг друга выносили – и вообще словосочетание «друг друга» подходило к ним так же, как к кошке и собаке. Но обойтись один без другого они не могли.

– Так что ты там говорил… насчет завтрака?

…Плотно закусив, – за едой о деле не говорили, в основном обоюдно и едко комментировали последние телевизионные новости, – Степаненко и Виноградов вернулись в гостиную.

– Итак?

– Спрашивай.

– Хм… Давай сначала. Откуда это взялось?

– Некоторое время назад наша фирма получила информацию о том, что некий представитель доблестной Советской Армии… пардон – Российской! Так вот, что он ищет покупателей на некий весьма специфический товар.

– Да уж – мягко говоря – специфический: снаряд ядерный для стопятидесятидвухмиллиметровой гаубицы! Неплохо…

– Видите ли, Владимир Александрович, поскольку мы в КГБ и в вашей уважаемой «конторе» не служим, а являемся скромными бизнесменами со слабо развитым чувством патриотизма, мы к начальству не побежали докладывать. И мировую общественность на ноги не поставили. А просто решили с продавцом повстречаться, побеседовать. Согласитесь, любое коммерческое предложение стоит рассмотреть?

– Кроме незаконных.

– Ох, чья бы корова… Шучу, шучу! Короче – сделка, как вы поняли, состоялась.

– Откуда…

– Не знаю. Можно только догадываться. По последнему договору о разоружениях, через авиабазу транзитом выводили из Европы ядерные боеприпасы – тактические. Потом их куда-то на Урал отправляли, для уничтожения… Но не суть! Он свое получил, мы – свое. Возникла проблема – как вывезти товар. Поначалу планировали морем – через Питер и «круизники». Даже самого бывшего полковника, начальника базы, так в Германию отправили.

– Это-то не проблема!

– Конечно. Выехал по туристической, там остался… А вот с «бочкой» – возникли сложности: генерал твой начал ерундой заниматься, долю потребовал… Да и вообще – после истории прошлогодней с твоим стукачом! Эх, капитан, ты даже не представляешь себе, какую систему порушил – сколько людей, труда потрачено…

– Старались, – скромно кивнул Виноградов.

– А толку? Ладно… В конце концов выбрали южный вариант – поездом, через Халкарию до границы, а там человек переправку обеспечивает, ну заодно и сам…

– Слушай, Мастер, я не понял – вы что, туристическое бюро? Или клуб помощи эмиграции? Одного – на север, другого – на юг!

– А тебе что – это Мата Хари прибалтийская не объяснила?

– Что – не объяснила?

– Ну, технологию. Технологию использования той фиговины?

– Не-ет.

– Странно… Дело в том, что пульнуть по-настоящему ядерным тактическим боеприпасом можно только если знаешь коды – конкретные, к каждому «изделию». Если без них – или вообще в «бочку» не влезешь, или разрядишь его прямо на месте. В лучшем случае. А даже если и выстрелишь – то еще хуже, чем обычным снарядом: сгорит или сгниет потихоньку, напачкает радиацией… Это я упрощенно, там много всяких премудростей.

– Слава Богу! Ну и?

– Так вот, половину кодов – те, которые прямо при снаряде, в специальном кармашке хранятся, – бывший начальник базы с собой прихватил. Как залог собственной нужности. А вторая половина – у бывшего «офицера по несанкционированным пускам».

– Чего?

– Есть такая должность в артиллерии – от дивизии и выше. Так вот, был в вооруженных силах России такой подполковник – Хетагуров. Он и сейчас есть – и тоже в вооруженных силах. Только не России, а Халкарской республики… Начальник штаба у генерала Гадаева. Понял?

– Понял.

– Полетишь?

– Без гарантии. Из чистого любопытства.

– Расходы, транспорт, прикрытие – мои…

– Уговорил, языкастый!

3

И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо.

Бытие 1:10

Самолет, с трудом отлепившись от нижней кромки облаков, отчаянно вывалился из бледного полумрака. Виноградов приблизил лицо к иллюминатору и посмотрел наверх:

– Кумулюс. Кумулюс конгестус – кучевые мощные! – с удовольствием поведал он соседу. Латинские названия облаков и направление ветра в циклоне – вот, пожалуй, и все, что осталось в памяти от курса метеорологии высшей мореходки.

Сидящий рядом степаненковский охранник был тих и бледен – даже с прозеленью: четвертый час лету, болтанка над горами… Звали его Славик, одет Славик был в кожаную куртку, рубашку с галстуком цвета маренго и джинсы, заправленные в грязные кроссовки. Как понял из разговора с ним перед отлетом Владимир Александрович, молодой человек был уверен, что именно таким образом должен выглядеть оператор кабельного телевидения.

Виноградов разубеждать его не стал, тем более, что и сам не знал, как одеться, – поэтому в конце концов выбрал плащ и старую добрую спутницу – дорожную сумку.

Вообще они беспокоились зря – в аэропорту царила такая суета, неразбериха и бестолковщина, что на внешний вид двух сотрудников Коммерческого кабельного телевидения, каковыми по документам являлись Владимир Александрович и Славик, никто внимания не обратил. Тем более, что в дополнение к великолепно всего за час сделанным «коркам» мнимый оператор бережно прижимал к себе черный пластиковый футляр видеокамеры, а у «завотделом зарубежной информации» из кармашка сумки торчала бархатная груша студийного микрофона.

По идее, рейс был специальным – для прессы, изголодавшейся по непосредственной, самополученной информации из Халкарии, вотчины загадочного генерала Гадает. Однако никто не удивился – включая видавших наши виды иностранных корреспондентов – когда перед самым носом представителей «четвертой власти» в салон по трапу, крича и толкая друг друга баулами, поднялись десятка полтора разнополых и разновозрастных детей гор.

– Вах! Люди домой едут, а? – осадил что-то съязвившего по этому поводу репортера питерской «Смены» представитель доблестной халкарской гражданской авиации, наблюдавший за погрузкой в багажный отсек многочисленных холодильников, стиральных машин и прочей бытовой техники. – Совесть есть, а?

Места тем не менее хватило всем…

Совсем близко, внизу, заискрилось под солнечными лучами теплое море, почти сразу же сменившееся густой зеленью прибрежных плантаций. Огромные горы, почти касаясь дрожащих белых крыльев самолета, чуть расступились, пропустив его в узкий створ ущелья: полет подходил к концу.

Пробежав по посадочной полосе положенное расстояние, машина подрулила к предназначенному ей месту. Вежливые иностранцы похлопали прошедшему по салону экипажу, наши коллеги торопливо поддержали их – и пестрая «команда» представителей прессы потянулась к выходу…

Аэропорт столицы Халкарской Республики представлял собой две параллельно вытянутые бетонные ленты взлетно-посадочных полос, дальний конец которых почти упирался в зубчатую громаду скалы. Такие же отвесные каменные стены ограничивали пространство справа и слева, оставляя совсем немного места для боковых рулежных дорожек и бело-красных технических сооружений. Кроме «АН-двадцать четвертого», только что совершившего посадку, на летном поле, устало опустив лопасти, отдыхал вертолет гражданской авиации, рядом с которым зеленели камуфляжными пятнами два его боевых собрата. Поодаль, прикрытые огромной маскировочной сеткой, угадывались остроугольные силуэты современных истребителей.

– Работай, Славик, работай! – прошипел напарнику Виноградов, заметивший, что настоящие корреспонденты уже вовсю щелкают объективами. Только что облегченно вступивший на землю «оператор» судорожно завозился с футляром видеокамеры, но в этот момент все замерли, повинуясь громкому и сочному голосу человека, привыкшего и любящего командовать:

– Внимание! Господа! Уважаемые гости!

Говоривший, высокий мужчина с чисто выбритым лицом, был одет в безупречный серый костюм, легкие лакированные туфли и белоснежную рубашку. На галстуке скромно искрилась бриллиантовая заколка. Самое странное, отметил Виноградов, что, несмотря на этот вид, он каким-то непонятным образом абсолютно гармонировал с двумя своими спутниками – грязными, заросшими щетиной автоматчиками в солдатских ватниках и кепках-«афганках», пропахших потом и порохом.

– Мы рады приветствовать вас на прекрасной земле гордого и мужественного народа Халкарии! Меня зовут Артур Гадаев, и я являюсь министром иностранных дел нашей Республики.

Затем, немного рисуясь, он повторил то же самое по-английски и по-французски. Иностранцы вновь похлопали, пару раз щелкнули фотоаппараты.

– Племянник генерала, – услышал за спиной голос кого-то из сведущих репортеров Виноградов, – был аспирантом в Дипакадемии…

– Прошу! – И представители прессы двинулись вслед за хозяевами. Под пиджаком министра иностранных дел капитан наметанным взглядом увидел плотные складки перекрещенных ремней – очевидно, ношение подмышечной кобуры не противоречило местному дипломатическому протоколу.

Миновав одноэтажный барак аэровокзала, все очутились на пыльной и основательно заплеванной площади. Те, с кем они делили недавний полет, – из числа местных жителей, уже разместились вместе со своим многообразным багажом в тени гипсового монумента, ожидая, очевидно, оказии, чтоб разъехаться. Памятник был кому-то в пиджаке, держащему перед собой раскрытую книгу – определить точнее было невозможно, так как на месте снесенной головы торчал коричневый металлический штырь.

Помимо милиционеров в привычной советской форме и пары одетых в армейские обноски юношей с пистолетами – как понял капитан, они охраняли непосредственно административное здание, но сейчас покинули пост, чтобы поглазеть на прибывших, – напротив входа красовался бронетранспортер с развороченными колесами, приспособленный под стационарную огневую точку. Вокруг него курили еще несколько бойцов, увешанных оружием. Проследив за взглядом Славика, Виноградов увидел наверху, на крыше, торчащие вверх стволы счетверенной зенитной установки, запиравшей воздушное пространство над аэропортом.

Вне зависимости от исполнения, замысел и потенциал военного обеспечения объекта были на должном уровне.

Относительно ухоженный «икарус» принял представителей прессы в свое раскаленное нутро, заурчал и почти сразу же накренился, выписывая первый вираж на причудливом горном серпантине…

Это было великолепно! Ошалевших от духоты и тряски гостей высадили перед розовым с белыми колоннами зданием сталинской постройки. Посреди изумительного парка, журча, сеял свежие брызги хрустальный фонтан, а по выметенным песчаным дорожкам степенно вышагивали глупые павлины.

Разместившись – по двое в номере, – представители прессы первым делом кинулись в душевые…

Лежа в одних трусах поверх простыней, Виноградов сквозь полуприкрытые веки разглядывал напарника. Тот только что вымылся и теперь стоял в нерешительности посреди комнаты в намотанном на бедра полотенце.

– Владимир Александрович! – наконец негромко позвал он.

– Ну? – нехотя отозвался капитан.

– А че дальше делать? Может – достать? Распаковаться?

– Не суетись. Успеем.

Виноградов понимал, что имеет в виду Славик: помимо смены белья и дорожных мелочей, в «дипломате» степаненковского охранника лежал не слишком новый, но надежный репортерский диктофон «Сони». Впрочем, от диктофона тут присутствовал только пластиковый, обклеенный изнутри фольгой корпус – пустующее пространство было заполнено двумя пистолетами – боевым и газовым, аккуратно проложенными мягкой кожей кобур.

– Господа! – донеслось из висящего над шифоньером динамика. – Ровно в двенадцать часов вы будете приглашены на обед, который дает Президент Республики. После этого – пресс-конференция. Всего хорошего!

Виноградов и Славик прослушали то же самое еще на двух языках, после чего Владимир Александрович с чистым сердцем окунулся в живительный сон. Молодой напарник последовал его примеру, и в следующие полтора часы специалисты по подслушиванию, если таковые вдруг решили заняться своим грязным делом, не уловили бы ничего, кроме сочного храпа двух здоровых русских мужиков…

Столы были накрыты прямо на улице, позади розового корпуса – о нем вездесущий корреспондент «Московских вестей» сказал, что это бывшая резиденция республиканского ЦК.

Президента еще не было, и Артур, как по-свойски просил называть себя министр, вел застолье. Сложив на предусмотрительно расстеленный в сторонке ковер аппаратуру и прочее журналистское оснащение, представители прессы налегали на угощение. Предпочтение, конечно, отдавалось местной экзотике: «седло барашка», минеральная вода в запечатанных кувшинчиках из глины, всевозможная свежая зелень, которую северяне к началу зимы успевают подзабыть… Но не забывалось и традиционное – бутерброды с икрой и рыбой, крохотные тарталетки, а равно и водка, привозной коньяк и пиво «Фалькон» – единственный алкогольный напиток, который позволял себе изредка употреблять сам глава традиционно исламского народа.

Роль стоящих поодаль официантов была чисто символической, каждый обслуживал себя сам – и накрытые крахмальными скатертями столы быстро пустели.

Внезапно, прервав очередной цветистый тост, глава дипломатического ведомства встрепенулся, посмотрел в сторону распахнувшейся изнутри двери. Сначала появились двое – огромного роста в черных комбинезонах и такого же цвета беретах. Их высокие шнурованные ботинки матово блестели, а чешские короткоствольные автоматы казались неестественно миниатюрными. Опасно обшарив присутствующих стволами, громилы расступились, освобождая проход.

Стремительно вышел – почти выбежал – Президент, сопровождаемый еще двумя телохранителями. Все почтительно замерли.

Генерал Гадаев был, безусловно, личностью исторической. Сын репрессированного народа, он верой и правдой служил стране, занимавшей одну шестую часть земного шара. Военная мощь империи – ей были нужны храбрые, умные и честолюбивые люди. Командир танковой дивизии, с отличием закончивший курс Академии, Гадаев сочетал в себе европейское образование, болезненное самолюбие, опыт – боевой и военно-административный. Именно эти качества привели его на пост первого Президента Республики Халкария. Некоторые аналитики сравнивали генерала с ливийским Каддафи или панамцем Норьегой – но кто лучше самих политологов знает о шаткости и относительности аналогий? Во всяком случае, обвинения в левом фашизме, авантюризме и криминогенности самого Гадаева, казалось, не трогали…

Виноградов с любопытством разглядывал недавнего российского комдива: тучный, усатый, с загорелым породистым лицом и коротким ежиком черных волос. Полевые генеральские погоны на аккуратном спецназовском «камуфляже», парадная фуражка танкиста.

– Здравствуйте! – поприветствовал он собравшихся. Затем, по местному обычаю, пожал обе руки, протянутые племянником. Целоваться не стал. – Здравствуй!

Затем, любезно давая возможность корреспондентам расхватать орудия своего труда, он отошел к столу и собственноручно наполнил высокий бокал пивом.

– Готовы? – дружелюбно улыбнулся он.

Ответом был нестройный положительный гомон пишущих, щелчки и жужжание аппаратуры.

– Тогда начнем… Друзья! Я не случайно обращаюсь так к вам, к тем, кто прибыл сюда в нелегкий для моего народа период. Слишком много разнообразной лжи, недомолвок…

Владимир Александрович повертел головой, отыскивая Славика, – пусть хоть для вида поснимает, да и вообще… И чуть было не охнул! Его молодой напарник, по неопытности и жадности рьяно набросившийся на дармовую выпивку, теперь окончательно «потерял лицо». Он зажал в углу между столами лысого немца с серьгой в ухе и пытался что-то втолковать с тупой настойчивостью пьяного рэкетира. До слуха уже доносилось: «…ему как с левой дал! И она без бабок…». Уже подтягивались к ним Артур и один из охранников, уже совсем чуть-чуть оставалось до скандала…

Милицейские рефлексы Виноградова оказались сильнее. Мгновение спустя он уже бережно закидывал себе на плечо обмякшую руку «коллеги», одновременно заискивающе улыбаясь племяннику генерала:

– Извините, ради Бога! Такой стол, такое угощение – сказка! Молодой – не знает еще кавказского гостеприимства, ай-ай!

С помощью официантов Славика удалось оттранспортировать в номер и уложить, поручив заботам дюжих коридорных. Когда Владимир Александрович вернулся, речь Президента уже подходила к концу:

– …Ну а конкретные аспекты военной ситуации в Республике осветит начальник штаба наших вооруженных сил – ему и карты в руки. С ним же согласуете маршруты поездок, распорядок пребывания…

– А что – везде можно будет ездить? Снимать, беседовать – без ограничений? – недоверчиво прищурился «сменовец».

– Везде.

– А вдруг мы шпионы?

– А мы не боимся шпионов. Нам скрывать нечего. Только диверсантов не любим: мы их расстреливаем, – разъяснил улыбчиво Президент. – На месте.

– Понятно… И еще вопрос.

– Достаточно! К сожалению – дела. Поступим следующим образом: в последний день, когда вы, друзья, наберетесь впечатлений, когда у вас многие вопросы отпадут сами собой, а новые, скорее всего, возникнут, – мы еще раз встретимся и поговорим. Хорошо? Всего доброго!

И генерал исчез – молниеносно, но с достоинством…

– Прошу вас! Сейчас пройдем в кинозал, там ждут, а потом чай, сласти… – гостеприимно засуетился Артур.

Прохладный полумрак кинозала настраивал на неспешную, обстоятельную работу. Перед рядами бархатных кресел, прямо на сцене, возвышался письменный стол, частично занятый водруженным на него иностранным телевизором. Свободное пространство стола занял разложенными бумагами сидящий лицом к залу невысокий сухощавый мужчина в очках, лет пятидесяти с небольшим, – явно русский, с лицом усталым и обветренным. Орденские планки на обычной, повседневной полковничьей форме внушали уважение, но удивление вызывали медицинские эмблемы в петлицах.