Текст книги "Этюд со смертельным исходом (сборник)"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

3

Спать одетым – это не сон. Тем не менее ночь, проведенная в полузабытьи, уходила. Уходила, оставляя после себя мутную тяжесть в голове, боль суставов и затекших мышц и отвратительный привкус во рту.

Звонок застал Виноградова спускающимся из туалета.

– Какого черта… – Мартыненко, растрепанный, с суточной щетиной, торопливо пихал непослушные ноги в расшнурованные ботинки. – Подожди, я сейчас!

– Кто? – сняв пистолет с предохранителя, поинтересовался капитан.

– Я, Цадкин! – Владимир Александрович узнал голос президента. Отпер дверь, отступил в сторону, не спеша засовывая ствол в кобуру. Рядом хмуро встал успевший привести себя в порядок Мартыненко.

– Доброе утро!

– Здравствуйте…

Андрей Леонидович выглядел отвратительно – ненамного лучше сотрудников милиции. Виноградов впервые видел его таким – бледный, небритый, с ввалившимися глазами. Цадкин обернулся на звук отъезжающего «мерседеса», затем шагнул в относительное тепло холла. Капитан пропустил его, щелкнул замком…

Обернувшись, он увидел, что Андрей Леонидович в нерешительности разглядывает его, взвешивая, казалось, что-то, неожиданно пришедшее в голову:

– Вы… Пойдемте ко мне!

– Хорошо, – покладисто кивнул Виноградов. Он всегда нюхом чуял неприятности, и сейчас был именно тот случай.

– Побудешь? – повернулся он к напарнику.

– Нет проблем, – оправил складки под ремнем Мартыненко.

До кабинета шли молча.

– Присаживайтесь!

В офисе со вчерашнего вечера почти ничего не изменилось – только пепельница была полна окурков, да немытые кофейные чашки громоздились на подоконнике. Обычно это все прибирала Машка.

– Я подумал, вам это важно знать… Может коснуться… Хотя вряд ли, но…

Владимир Александрович молчал.

– Сегодня ночью Марья, моя секретарша… Она покончила с собой. – Постепенно Цадкин обретал уверенность в себе. – Мы высадили ее у дома, а в три часа позвонили родители: поужинала, пожаловалась на усталость, попросила не беспокоить… Случайно увидели – уже поздно, «скорая» констатировала смерть. Пыталась там что-то сделать… Но – поздно.

– Снотворное?

– Да какая-то гадость…

– Записка?

– Да. Родители отдали – я ведь там как родной был. – Цадкин невесело усмехнулся. – Вот.

Он протянул Виноградову аккуратно вырванный из блокнота листок:

«Я ни в чем не виновата».

– Подписи нет… Это бывает, – возвращая записку, зачем-то сказал Владимир Александрович.

– Я знаю ее почерк. Я вообще ее с детства знаю – Машкина мать работала вместе с моей женой. С первой… – Цадкин говорил, не обращаясь к собеседнику. Сам с собой. Для себя. – Да! Я с ней спал – но это не главное. Не главное! – президент был на грани истерики и уже не замечал Виноградова.

– Выпейте чего-нибудь… Есть у вас?

– Что? A-а… Да-да! – Цадкин встал и направился к одному из стеллажей, но по пути задел лежавшую на самом краешке секретарского стола книгу в затрепанном глянцевом переплете. Он автоматически нагнулся за ней, прочитав на случайно раскрывшейся странице:

«Это что за волна?

Это птицы летят…

Это в небе погасла звезда!»

– Надо же, японская поэзия… впрочем, наверное, это по программе – сейчас в университете черт-те что проходят. – Андрей Леонидович уже вполне овладел собой и, наливая в пузатые рюмки коньяк, чувствовал себя уверенно.

– Валентин Сергеевич в курсе? – поинтересовался Виноградов.

– Да. Там сейчас. Бублик за ним поехал, сюда привезет.

– Андрей Леонидович…

– Да?

– Андрей Леонидович, Марья не брала валюту, – собственно, капитан сейчас делал то, что решил еще ночью.

– Валюту?.. А почему вы так думаете? – Цадкин очень внимательно изучал собеседника, отставив пустую рюмку.

Виноградов ожидал несколько иной реакции.

– Почему? Почему… Вы доллары нашли?

– Нет.

– А где они, знаете?

Цадкин молча смотрел на него, поэтому Владимир Александрович продолжил:

– Вот! Ровно тысяча.

Он выложил на стол перед президентом фирмы чуть помятый за ночь конверт:

– А кто украл – хотите скажу? – они смотрели друг другу в глаза, и Виноградов стремительно терял самообладание. Выпитый коньяк внезапно отяжелил голову. – Или неинтересно?

– Интересно.

– Тогда скажу. Бесплатно! – Он уже почти не жалел о том, что сделал: – Все очень просто. Я нашел конверт на лестнице, на первом этаже, у самого холла – там такой щит электрораспределительный, высокий довольно, собака… Сверху, в глубине – так, что с моим ростом не дотянешься… Все уверяли, что офис никто не покидал, так? Нет оснований не верить. Но один-то – точно выходил! А? Не поняли? Валентин Сергеевич – он же за мной пешком спускался, ножками! А мог и по интеркому вызвать, а?

– Продолжайте.

– А что продолжать? Валюту украл он. Пока шмонали помещение, конверт был при нем, потом Валентин Сергеевич скинул его по пути за нами, а потом уже с чистой душой позволил себя обыскать…

– А я знаю.

– Что – знаете?

– Я знаю, что конверт с валютой взял он… Впрочем, это нисколько не умаляет ваших дедуктивных способностей! – почувствовав, как изменился в лице Виноградов, поспешил добавить Андрей Леонидович. – Все верно! Серьезно, я никак не ожидал от милицейского капитана…

– Я не понял.

– Хорошо. Это, в общем, сугубо внутреннее дело фирмы. Но раз уж так получилось…

Он плеснул на донышко рюмок еще понемногу:

– Будем здоровы!

– Попытаемся…

Цадкин рассмеялся:

– Вы мне положительно нравитесь. Я вас на работу возьму, в помощь Валентину Сергеевичу, а?

– Я слушаю, – напомнил Виноградов.

– Хорошо! Месяца три назад началась ерунда: фирма теряла контракты, банк отказал в ссуде… В прессе прокатили, два раза налоговая приезжала – прямо в точку. Ясно, кто-то упорно очищал от нас рынок, причем пользовался информацией… скажем так, для узкого круга. Утечка шла отсюда, – президент обвел рукой свой офис. – Сергеич своими ментовскими методами определил, что и без него было понятно…

Цадкин затянулся сигаретой и продолжил:

– Худо-бедно – узнали и конкурента… но это тебе не важно! Важно, что никак было не вычислить «дырку», через которую все вытекало. Ну вот, вчера после обеда твой бывший коллега и предложил сделать «подставку». Все вы, ищейки, одинаковые: глаза горят, руки трясутся! Говорит, как увидел, что жена конверт с баксами в сумке оставила, осенило: такой случай раз в сто лет…

– Да уж, такой случай…

– Ну я дал ему добро… Как уж он там конверт из сумки вытащить ухитрился – не знаю. Детали меня, в принципе, не интересовали – я как раз для таких случаев ему и плачу, между прочим!

– А потом?

– Потом, перед самым уходом, я супругу попросил сотню баксов разменять. Она сунулась в сумочку… Дальше вы знаете.

– А что это были за бумаги? Ну, те, которые нашли?

– Какая разница? – Цадкин непонимающе уставился на Владимира Александровича. Тем не менее счел возможным ответить. – Распечатки с компьютера. Разные: перевод письма от шведской фирмы с коммерческими предложениями, проект договора… Еще несколько списков – по мэрии, по филиалам…

– Я могу посмотреть?

– Зачем это?

– Ну, скажем так, – в качестве вознаграждения за возвращенную валюту? Все-таки не семечки!

Цадкин дружелюбно расхохотался и ткнул Виноградова в плечо.

– А я-то думаю… нет, капитан, это вы хорошо подали – без нажима, вроде как вскользь!

– Не понял?

– Да не волнуйтесь, честность всегда вознаграждается! – Андрей Леонидович вынул из конверта пять купюр и протянул их Виноградову: – Ровно четверть. Двадцать пять процентов – как за найденный клад!

Владимир Александрович взял их, мгновение помедлил, затем положил в карман.

– Спасибо, как говорится: дают – бери… Хотя я, собственно, не это имел в виду… Не только это.

– Да пошли вы все к черту, менты! – Президент фирмы щелкнул замками кейса и бросил перед Виноградовым пачку листов. Бумаги сразу же свернулись в неплотный рулон, стремясь восстановить форму, приданную им вчера аптечной резинкой.

– Любуйтесь!

Владимир Александрович неторопливо, стараясь не замечать иронично-неприязненного взгляда собеседника, просмотрел одну за другой все страницы. Некоторые он поворачивал под углом к свету настольной лампы.

– Тут разные коды в углу страниц…

– У нас своя система учета что-то с одной дискеты, что-то с другой… Для каждого раздела информации – свой индекс.

– Ага. – Виноградов еще раз пробежал пальцами по листкам.

– Ну и?..

– Это не Марьина работа.

– Во как даже!

– Я имею в виду, она никому не собиралась их продавать. И раньше скорее всего такой ерундой не занималась.

– Любопытно…

– Да вы и сами не верили… И не верите!

– Допустим! – Цадкин откинулся в кресле. – Я готов вас опять послушать.

– Серьезно?

Андрей Леонидович в задумчивости почесал переносицу.

– Хорошо… Вы меня заинтриговали. – Он одним движением передвинул конверт с оставленной валютой к Виноградову: – Это ваше. Я готов заплатить за рассказ, вне зависимости от того, правда это или плод вашего больного воображения!

– Неплохой гонорар! Хотите, я еще на ту же сумму спою? Или станцую?

– Заткнитесь! – не принял его тона Цадкин.

– Как скажете… Вообще-то вы и так знаете – я уже говорил.

– Сергеич?

– Да.

– Обоснуйте! – Это был тон человека, привыкшего хорошо платить, но – за хорошую работу.

– Во-первых…

Виноградов вынужден был прерваться – дверь распахнулась, и в офис усталой, но уверенной походкой вошел начальник отдела безопасности фирмы.

– Здравствуйте! О-о, коллега… Приветствую! – Он снял и пристроил на вешалку пальто: – Андрей Леонидович, молодой человек в курсе уже?

– Более чем…

– Вот как? – удивленно повернулся бывший подполковник. Увидев лежащий на столе конверт, он поднял брови:

– Ну-ка, ну-ка!

– Это мое. – Владимир Александрович аккуратно взял валюту и пристроил на привычное место – за пазуху.

– Будет твое, – резонно поправил его Цадкин.

– Верно… – вынужден был согласиться капитан и потянулся за конвертом.

– Да нет… оставь! Лучше давай начинай. Рассказывай.

– А в чем, собственно, дело? – взял в руку бутылку Валентин Сергеич.

– Да вот, Сергеевич… Раскусил тебя капитан – и денежки нашел. – Президент явно наслаждался ситуацией.

– Где?

– Там. Куда ты их сунул, наверное.

– Правда? На электрощите? – Валентин Сергеевич с удовольствием выпил налитый себе коньяк и с уважительной улыбкой посмотрел на Виноградова: – Молодец! И догадался, что я? Хотя, конечно… Ты объяснил ему, что к чему, Андрей Леонидыч?

– Объяснил.

– Вот так-то, Володя… Обидно, конечно, что так получилось, но девчонка сама виновата. Предатель, он редко хорошо кончает, сам знаешь.

– Знаю.

– То-то и оно… Жестоко, конечно, но… Я ведь, признаться, на Бублика думал!

– Сорную траву – с поля вон! – отчеканил без выражения Цадкин, переводя взгляд с одного собеседника на другого.

– Да уж! Андрей Леонидович, неужели он сам разобрался? И деньги сам принес? Молоде-ец! Как не стыдно было бывшего коллегу «закладывать»? – Валентин Сергеевич от души расхохотался. – Не смущайся! Все правильно… Ты ж думал, что я валюту просто спер, так?

Положив руку на плечо Виноградова, он внимательно вглядывался ему в глаза:

– А мог ведь ее и себе оставить… Мог? Скажи честно?

– Мог. И собирался.

– Вдвойне молодец! Что не врешь.

– Андрей Леонидович мне все объяснил, – делая вид, что ищет что-то в кармане, капитан вывернулся из-под руки собеседника.

– Что – все?

– Про утечку информации. Про то, что нашли у Марьи, и как это внезапно и удачно получилось с «тонной» долларов. Про ее записку…

– И что скажешь?

– А он говорит, что Машка действительно не виновата. Что ее подставили! – По лицу Цадкина было видно, что он не жалеет о потраченной на происходящее действо сумме.

– Подставили?.. Может быть! – Валентин Сергеевич после секундного раздумья согласно кивнул и опять обернулся к Виноградову: – И кто же? Есть мысли? Не стесняйся, твое мнение для нас достаточно ценно.

– А он и не стесняется! – ухмыльнулся президент.

– Ну и кто же? – повторил вопрос Валентин Сергеевич.

– Вы! – Виноградов старался не отрывать взгляда от его лица, а руки в поисках опоры легли на ремень портупеи.

Бывший подполковник с видимым облегчением откинулся в кресле:

– Ну, чего-то в этом роде я ждал… Дерзайте, Володя! Аргументируйте.

В уголках его глаз упрятались ироничные искорки. Валентин Сергеевич повернулся к своему боссу:

– Послушаем?

– Отчего ж… Уплачено! – Цадкин уселся поудобнее.

Капитан оценил: им удалось заставить его почувствовать себя полным идиотом. Тем не менее, «сказав А, не будь Б…», как говаривал один давний приятель… Владимир Александрович привел в порядок потерявшие стройность мысли и начал:

– Логика простая. Допустим, что Марья секреты фирмы на сторону не продавала. Значит, она не брала и эти документы… – Виноградов взял из рук президента бумаги.

– Значит, их ей подложили. Кто подложил? Тот, кто фактически сплавлял конкурентам информацию. Тут объяснять не надо – он таким образом отводил от себя подозрения, ну и…

– Не разжевывайте!

– Хорошо. Я по-другому расскажу… Я буду исходить из того, что источником утечки информации является Валентин Сергеевич. Не возражаете?

– Это ваше авторское право, – кисло улыбнулся начальник отдела безопасности. Судя по всему, происходящее начинало его раздражать.

– Прекрасно. Марья работала в фирме с основания – все было в порядке, никаких проблем. Некоторое время назад пришел Валентин Сергеевич… Огляделся – и начал потихоньку вас сдавать, а может быть, его и специально, заранее внедрили… Трудно сказать! Но и вы не дремали: коммерческий шпионаж – штука недолговечная, источник рано или поздно засвечивается, того и гляди кто-нибудь из конкурентов выйдет напрямую на Андрея Леонидовича, минуя отдел безопасности… Это ерунда, что вчера все случайно получилось – товарищ подполковник оперативную комбинацию давно готовил, заблаговременно! Я не совсем уверен в технологии… Сколько обычно экземпляров такой вот конфиденциальной информации распечатывалось?

– Два, – сразу же ответил Цадкин. – Мои у меня!

– Ну я свои после проработки уничтожал… Это все видели, – счел необходимым прокомментировать Валентин Сергеевич. – А секретарь могла совершенно спокойно еще себе распечатать…

– Могла, – подтвердил Андрей Леонидович. – Но кроме нее – никто, у нас только Машка умела с компьютером обращаться.

– Во-первых, трудно проконтролировать, действительно ли шеф отдела безопасности уничтожает именно те бумаги – кто это, кроме него самого, будет делать? Во-вторых, судя по всему, листы в рулоне были сложены именно в таком порядке, так? Никто их не тасовал?

– Нет, – пожал плечами Валентин Сергеевич.

– Я – нет! – мотнул головой Цадкин.

– А разложены они в хронологическом порядке.

– Ну и что?

– А то, что секретарша, снимая копии с заложенных в компьютере документов, считает сначала одну дискету, а затем – другую… Совмещать информацию из разных массивов, раскладывать ее у Машки не было возможности, и физически, по времени, и психологически!

Цадкин взял у Виноградова бумаги и начал торопливо пролистывать их, отгибая уголки с индексами. Подполковник протянул было руку, чтобы также полюбопытствовать, но под взглядом Владимира Александровича подался назад:

– Интересно…

– Еще как! Кроме того, Андрей Леонидович, пятый лист, по-моему, или четвертый… Да-да, вот этот! Посмотрите на свет – внизу, на свободном поле… Видите оттиск рукописного текста?

– Вижу!

– Кто-то писал что-то шариковой ручкой, а под его листом случайно оказался уголок машинной распечатки – вот и продавилось с одной бумажки на другую. Знаете, я готов половину содержимого конверта поставить на то, что почерк – чей? А, Валентин Сергеевич?

– И это значит… – Собеседники молча отметили, что Цадкин отложил документы на самый угол стола, подальше от них. – Это значит, что информация не прямо из компьютера. Что она была в работе… Это именно те экземпляры, которые значатся «списанными» у вашего шефа безопасности… и моего бывшего коллеги. Я продолжу?

– Разумеется. Не возражаете?

– Что вы! Послушаем, – реакция Валентина Сергеевича на происходящее внешне ничем не проявлялась.

– Акция в любом случае планировалась на вчера – не валюта, так что-нибудь другое «пропало» бы, или он убедил бы вас объяснить, что якобы пропало… И обыск, и личный досмотр всех присутствующих он заранее планировал. Тут ведь вот какая деталь: товарищ подполковник – мужчина самолюбивый, кому приятно собственное грязное белье, пардон, на глазах у всех полощут… Тем более – на глазах у дам!

– К чему это вы? – впервые позволил вылиться неприязни Валентин Сергеевич.

– К чему? Бублик говорит – а я думаю, и Андрей Леонидович в курсе, – что вы постоянно с собой носите всякие… интимные штучки, на случай «скорострельного полового контакта», как теперь выражаются… Всякие мелочи, которые в мужском коллективе продемонстрировать можно, но при женщинах… Конфуз для офицера!

– Точно! – подтвердил Цадкин. – Мы еще на эту тему…

– Вот. А вчера – не взял. С учетом, я думаю, предстоящего шмона. Вытянуть конверт и сунуть Марье в сумочку бумаги – дело техники…

– А вытягивать и не надо было, – вставил Цадкин задумчиво. – Лида его и не клала в сумочку, она его сразу же мне сунула, когда вернулась, а я передал Сергеичу… Она в курсе была, что мы дырку ищем.

– И когда же?..

– В обед. Мы втроем сидели, обсуждали всю эту ерунду. Сергеич и предложил.

– Значит, с самого начала подозрения – или секретарша, или Бублик?

– Да. Сергеич говорил, что у него в отношении Марьи есть подозрения…

– Страховался…

– Ладно. Хватит! – Валентин Сергеевич встал и шагнул к напрягшемуся президенту: – Вот это все – лирика. Слова! – он ткнул пальцем в сторону Виноградова. Затем показал на лежащие на столе бумаги: – А вот это – не слова. Это вещдоки, ясно?

– Вещественные доказательства, – покладисто кивнул Цадкин и на всякий случай придвинул их к себе. – Очень хорошие.

– Вот именно… Я не хотел говорить, но раз уж так вышло… Действительно, часть распечаток мной не уничтожалась – да, именно те, что вчера были найдены. Для чего? Были мысли… Хотел подложить их к себе в стол – не на виду, а так, чтобы только уж очень любопытный нашел… И гадостью полить – капитан, наверное, знает…

– Химловушка?

– Точно так. Кто бы их взял – потом неделю руки от дерьма оттирал бы!

– Ловко!

– Было бы ловко… Сейфа нет, хранить негде – я тебе, Леонидыч, еще когда говорил? Препарат мне должны были только сегодня привезти, вот и пришлось в среднем ящике, под каталогами прятать… Вчера с утра сунулся – нет! Уходил – были, а утром – тю-тю! Скажу честно, просто постеснялся признаться, решил шанс использовать – и, как видишь, не зря. Почти наверняка было, я твою секретаршу давно подозревал, слава Богу, что не ошибся!

– А твой… «джентльменский набор»? – соотнося рассказ бывшего милиционера с какими-то своими собственными наблюдениями, поинтересовался Андрей Леонидович.

– Шеф… Тут дело такое… А, ладно! Бублик у меня его забрал, просто выпросил.

– Да! Когда?

– Вчера с утра. Перед тем, как в банк ехать. За валютой. – Валентин Сергеевич повернулся к Виноградову и, опережая возможные вопросы, сказал: – Я поэтому и удивился, когда он при тебе начал насчет этого спрашивать… Понять не мог – зачем?

– Ну а ты что скажешь? – Андрей Леонидович смотрел куда-то за спины собеседников. Обернувшись, они увидели в дверном проеме угрюмую фигуру водителя – не вынимая рук из карманов длинной кожаной куртки, Бублик подпирал плечом белеющий импортным пластиком косяк.

– Падла! – выплюнул он в лицо бывшему милицейскому подполковнику.

– А конкретнее? – Цадкин с удовлетворением оглядывал создавшуюся мизансцену.

– Я же говорил вам, Андрей Леонидович, про этого мента и Лидку… Лидию Феликсовну. Сколько раз говорил! А? Вчера днем, прежде чем валюту получить, заехали к вам… Пока мадам переодевалась, я в сортир забежал, а потом в ванную. А там – его «джентльменский набор», забыл, наверное, сгоряча!

– Врешь!

– Подожди, Сергеич… И ты, Бублик…

– Но он же врет, он же сам!..

– Подожди, Сергеич… – повторил задумчиво президент. – Ты, говоришь, где вчера с утра был? В мэрии?

– Ну… да!

– Не было тебя там.

– Шеф!

– Не было! Я знаю…

– Да кому вы верите, шеф! Он же сам с ней… Они перед банком что, курицу размораживать заезжали? Или цветы поливать? Да она с Бубликом под самым вашим носом, а теперь меня подставляют!

– Капитан. – Цадкин внезапно обратился к Владимиру Александровичу. Чувствовалось, что он не на шутку растерян, события вышли из-под контроля и стремительно перерастали в нечто необратимое. – Капитан, ваше мнение?

Виноградов постарался, не покривив душой, сформулировать свою мысль наиболее корректно:

– Видите ли… У меня нет оснований не верить обоим.

– В смысле? – нахмурился Андрей Леонидович.

– Ха? – почти дружелюбно глянул на Виноградова Бублик. – Он имеет в виду, что эта многостаночница Лидка… И с ним, и со мной – не считая вас, конечно!

– Полегче на поворотах, молодой человек! – счел необходимым вставить осторожный начальник отдела безопасности, непонятно к кому обращаясь.

– Да бросьте вы, – тихо, но так, что собеседники затаили дыхание, выдавил из себя Андрей Леонидович. – Бросьте… Что я, не знал, что ли, про эту шлюху, про Лидку? Вы что, думаете – первые у нее? Герои, блин, любовники! Конспираторы! Конечно, шеф – дурак-рогоносец… А, капитан?

– Дело житейское. Всегда ж так было: жена барина – с лакеем или с управляющим. Русская классика – девятнадцатый век…

– Молодой человек! – вскинулся Валентин Сергеевич.

– Нашелся – мент святой! – поддержал его Бублик.

– Да какая уж тут святость… – сокрушенно покачал головой Виноградов. – Но как сказано в одной современной книжке: «Если общий фон – грязно-черный, то собственная совесть при некоторой запятнанности смотрится белоснежной»[1]1
  В. Барковский, А. Измайлов «Печень по-русски. Русский транзит-2».


[Закрыть].

– Умник!

– Заткнитесь… Все заткнитесь! – Цадкин резко встал, прошелся по кабинету, нервно переставил с места на место пустую бутылку из-под коньяка. – Так… Надоело… Внимательно слушайте, как все было, Пинкертоны хреновы!

Он вновь уселся в привычное кресло с видом человека, принявшего окончательное решение.

– Когда жена вернулась из банка и Сергеич прибежал со своей идеей насчет того, чтобы стащить якобы валюту, я дал добро. Но на всякий случай, чтоб убедиться, что доллары действительно не в шубе, например, а в сумочке, я туда заглянул. И увидел кроме конверта – бумажки… Вот эти, мать их! Я ее, дрянь, давно подозревал. – Цадкин заметил, что Владимир Александрович недоуменно поднял брови и пояснил. – Что, неясно, какой ей смысл? Элементарно. В любой момент я застукал бы ее с каким-нибудь мужиком – и адью! Пишите письма… А опять в дерьмо, откуда я ее вытащил, – нет, мадам Цадкина не хочет! Вот и решила на стороне капитальчик на черный день подсколотить. Ясно? Так вот… рядом Машкин саквояжик лежал – я бумаги туда и сунул, еле успел. Хотел потом как-нибудь их… изъять – но сразу же закрутилось, завертелось!

– А почему именно к Машке? Не в стол, не в урну? – прервал образовавшуюся паузу Виноградов.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Цадкин. – Кто ж думал, что так получится? Надо было обязательно, чтоб в этот раз стрелки на кого-то конкретно перевелись, а то Сергеич бы не успокоился, пока до Лидии Феликсовны не докопался. Так?

– Да. Были, по правде говоря, мысли…

– Для этого и в койку с ней залез, а? – Андрей Леонидович был вовсе не похож на осмеянного рогоносца. – Штирлиц?

– Шеф… Не мы такие – жизнь такая!

– Народная мудрость! – поддержал Валентина Сергеевича Бублик. У него был счастливый вид прощенного за разбитую чашку лакея.

– А теперь что? – нарушая только что восстановившуюся гармонию, спросил Виноградов. И сразу же ощутил себя в перекрестье трех пар неприязненных глаз.

– А что? – уже тяготясь его присутствием, но стараясь быть вежливым, отреагировал президент. – Так вышло. Никто ж не ожидал…

– Фирма безусловно поможет Марьиной семье – со всякими там… формальностями, ну и материально. Бедная девочка! Мы ж не такие уж мерзавцы, как может показаться. – Валентин Сергеевич говорил негромко, доверительно, стараясь голосовыми модуляциями подчеркнуть свою искренность.

– Тебе-то каким боком это все, капитан? Забудь – и разотри! – поддержал с порога Бублик.

– Спасибо, Владимир Александрович! – Цадкин встал, чтобы попрощаться. – То, что вы получили определенный… гонорар – это не главное. Я полагаюсь на вашу порядочность…

– На что? – переспросил Виноградов. – Ах да!

Не замечая протянутой руки, он прошел мимо Андрея Леонидовича и очутился на лестнице, обогнув посторонившегося Бублика.

Больше он в этой фирме не халтурил и только спустя почти месяц от Олега Шахтина узнал о внезапной и нелепой смерти «дамы в шубе» – Лидии Феликсовны Цадкиной, утонувшей в пятиметровом бассейне престижного физкультурно-оздоровительного комплекса.

А валюта как-то сама по себе растратилась: рано или поздно кончаются даже очень крупные деньги… Пришедшее легко – легко и уходит.